Глава 5. Следователь
Сначала меня задержали в зале порталов. Потом охранник у лифта долго и вдумчиво копался в моих документах. Вот и сейчас вместо того, чтобы уже вести серьёзный разговор с директором местного филиала Биржи, я всё ещё торчал перед секретарём. С момента моего появления в приёмной прошло не менее получаса. Причина последней, столь длительной задержки, сидела напротив меня и благоухала болотом.
– Ген-каат-коатль Фейх-ххх-ли…30 Да что ты будешь делать! Что за имечко такое?
Говорящая жаба сначала долго и безуспешно пыталась вникнуть в сопроводительные документы, подтверждающие мои полномочия, но в итоге сдалась. Теперь же она пробовала сначала произнести, а затем переписать данные с моего удостоверения в местный журнал посетителей. Осложнялся этот процесс тем, что правильно прочитать и выговорить первые строки с моим именем у неё никак не получалось.
Я устал вежливо молчать и ждать очередной попытки, решил ей помочь:
– Нижняя строчка, уважаемая. Самая последняя. После всех печатей. Там написано более привычное для вашей планеты моё имя и должность.
– Так бы сразу и сказали. Сколько стоите тут, наблюдаете, как я борюсь с расшифровкой, а помочь только сейчас вдруг решили, – недовольно квакнула она и начала искать нужную строчку. – Так, печать следственного управления. Тут у нас штампик Верховного Совета аннунаков. Ну, вот и они – последние строки! Уже похожие на человеческий язык. Теперь можно начинать записывать вас в журнал. Геннадий Филиппович Змеев, страшный следователь. Правильно?
– Старший, – поправил я.
Жаба подняла свои огромные глаза, внимательно посмотрела на меня и бросила:
– По мне, так одно и то же. Так, не говорите под руку, не мешайте заполнять документы.
Я вздохнул. Что ж, тёплого приёма не намечалось, и вовсе не из-за моего статуса следователя. Пора бы уже привыкнуть к тому, что никто на Земле не любит рептилоидов. Мало кто знает о том, что мы вообще есть, кто-то допускает возможным наше существование, но при этом все земляне (даже те, кто уверен, что нас нет) почему-то не любят аннунаков. Вот и скажите мне – где тут логика?
Нет, это не «ксенофобофобия»31! Нас, правда, не терпят другие, порой куда более странно выглядящие существа. Я знаю, о чём говорю.
Может, потому что мы родом не с этой планеты, но при этом стоим выше всех остальных властителей измерений, контролируя действия тех, кто направляет мировую историю согласно событиям Первичного Мира?
Наверняка так и есть.
Опасаясь нервного срыва из-за взглядов, полных ненависти, большинство аннунаков обитает на Нибиру. Но не я. Не так давно, несмотря на повсеместно процветающую ксенофобию, я решил перебраться жить сюда, на Землю. Мне очень нравился местный естественный климат, разительно отличающийся от искусственной среды нашей далёкой планеты. Кроме того, проживание тут способствовало моему хобби – в своё свободное время, я работал над научной диссертацией по ксенопсихологии на тему «Сложности развития дружеских отношений между землянами и аннунаками».
Я приобрёл себе небольшое поместье в горах Пьемонта32 – труднодоступное, отдалённое от цивилизации. И проводил тут немало времени, рассуждая о сложных межрасовых взаимоотношениях. Даже в этой глуши, до меня постоянно доходили отголоски непонятной расовой ненависти. Телепередачи, жёлтая пресса, книжонки всякие, даже развлекательные фильмы – везде рептилоиды, так или иначе, были выставлены врагами человечества.
Я был далеко не первым ксенопсихологом, шёл в данном направлении по стопам сотен тысяч моих предшественников. Поэтому имел представление о том, что наша раса неоднократно пыталась исправить сложившуюся ситуацию. Например, мы когда-то спонсировали призывающий к толерантности фильм «Враг мой» 33. Но он не нашёл широкого отклика в сердцах землян. Как и множество детских мультфильмов про говорящих динозавров, а также другие попытки изменить мнение землян о нас, разумных инопланетных ящерах. Все наши сознательные манипуляции в рамках данного дискурса так и не развеяли тьмы предубеждений в «окошках Овертона»34.
Несмотря на этот прискорбный факт, я всё же завёл двух друзей среди землян. Один из них жил в соседней альпийской долине. Мы с ним изредка встречались и уплетали шашлыки под красное вино, ведя беседы на различные социальные и философские темы. В результате этого объём моей диссертации значительно увеличился за счёт человеческой точки зрения на рассматриваемые в работе проблемы. Второй же товарищ появился недавно, и, в силу своих специфических особенностей был незамедлительно принят на должность моего помощника. А вот отношения с другими людьми как-то не складывались. Мне приходилось даже в собственном доме ходить в рясе монаха, скрывающей мою внешность. Всё время держать гипноиндуктор под рукой. И валидол. Не для себя, конечно. Случилось однажды откачивать местного пастуха, увидевшего как я голышом медитировал на камешках в горах. Еле спас шокированного человека. Но ведь не бросил в беде!
Всё же не понимаю, откуда взялась такая нелюбовь к змееподобным. Наша раса давно уже бросила попытки активно вмешиваться в дела планеты Земля, да и тогда принесла куда меньше бед, чем местные божества. Сейчас же мы лишь контролировали тех, в чьих руках находились бесчисленные измерения этой вселенной. Следили, чтобы никто из них, в том числе и земные боги, не перегнули палку и не вздумали захватить власть в известных мирах. Но все равно, даже в Библии, во всем был виноват змей. Вот почему так? Я лично знаю начальника управления А.Д.А., и Сатана Иеговович – ни капли не похож на нас, рептилоидов!
Хотя, вот с ацтеками у нас сложились хорошие отношения. Жаль, что места в будущем этим ребятам не досталось. Впрочем, и с Атлантидой вышло все очень и очень нехорошо. Но опять же – мы тут ни при чем! Всего лишь хотели передать некоторым землянам свои знания и технологии, но их боги были против…
Ладно, люди с их ненавистью к нам, но меньше всего я ожидал такого отношения от древней говорящей жабы! Как-никак, между нами было много общего, хотя бы приятный, зелёный цвет кожи. Впрочем, чего, собственно, я ожидал? Что меня, инспектора, прибывшего заниматься расследованием, примут с распростёртыми объятиями в филиале Биржи, который недавно допустил, если не спровоцировал, уход одного из измерений в Хаос?
– Уважаемая, а можно как-то побыстрее? – раздражённо бросил я.
Обычно мы, рептилоиды, очень терпеливы, но все эти размышления меня вывели из себя, и я больше не мог спокойно наблюдать, как невыносимо медленно она выводит свои каракули.
Жаба вздрогнула, дёрнула лапой и криво черкнула ручкой через весь лист.
Из моей груди вырвался тяжёлый вздох.
– Может, документы вам оставить? А вы меня так пропустите? Я всё понимаю: у вас свои бюрократические заморочки, у нас свои. Но можно же как-то, без лишних задержек оформить меня и допустить к вашему руководству. Чем быстрее моя работа тут будет закончена, тем скорее вы избавитесь от моего присутствия, – предложил я, осознавая, что этот долгий и мучительный процесс всё ещё далёк от завершения.
Она зло посмотрела на меня, потом на испорченный лист, затем снова на меня и начала отчитывать:
– Молодой человек, вы же сами мне мешаете! Свалились без предупреждения, как снег на голову! Нет, чтобы оповестить о своём визите, все бумаги нужные почтой заранее прислать. Так вы ещё и торопите меня, отвлекаете! Вот, смотрите, что вы наделали, теперь же всё заново заполнять придётся…
В этот момент зазвонил офисный телефон на её столе, она подняла трубку: «Да, Панкратий Гермесович. Да, тут ещё. А куда он денется-то? Что? Уже можно запускать? Хорошо».
Жаба достала откуда-то смартфон, быстро сфотографировала моё удостоверение и сопроводительные документы, вернула их мне и сказала:
– Проходите, пожалуйста. Ваши данные я со снимков перепишу. Руководство уже ожидает.
– Ну наконец-то! – с облегчением ответил я и направился в кабинет директора филиала.
– Чай и кофе у нас невкусные, не советую пробовать, если конечно вам поступит предложение угоститься, – заметила секретарь, когда моя рука уже приоткрыла дверь.
Я вошёл внутрь. В дальнем конце комнаты за столом сидел сатир, который медленно поднялся из кресла, чтобы поприветствовать меня.
– День добрый, господин следователь.
– Панкратий Гермесович, здравствуйте, – ответил я, крепко пожимая его руку. – Зовите меня Геннадий Филиппович.
– Мы ведь с вами раньше не встречались?
– Нет, не успели. Ранее я работал по выявлению проблем у других филиалов. Так вышло, что недавно я решил обосноваться в этой реальности, и ваше отделение Биржи передали под мой контроль. В каком-то смысле, я не только старший следователь, но еще и местный участковый.
– Ясно. И чем мы обязаны вашему неожиданному визиту? – поинтересовался с улыбкой сатир.
– Потеряно одно из измерений и, согласно протоколу, инициировано расследование. Насколько я осведомлён, подобная проблема у вас возникает не в первый раз за столь короткий срок. Поэтому, честно говоря, не понимаю, почему вы так удивлены моему появлению. Никакой неожиданности в нём нет.
Сатир всё ещё улыбался.
– Ну, как же нет? Геннадий Филиппович, ваши коллеги всегда уведомляли о проверке заранее. Минимум за пару недель. А вы появились без предупреждения, фактически сразу же после инцидента. Да ещё и под конец месяца, когда других проблем хватает. А может, вы проявили излишнюю инициативу, живя с нами по соседству? Или подзабыли протокол проверок? Нет, не буду гадать. На досуге, возможно даже сегодня, обязательно ознакомлюсь с действующей редакцией биржевых правил. Ваш визит кажется странным и по другой причине: вижу, вы почему-то один, без помощника. Как-то необычно всё это, знаете ли. Мне кажется, тут попахивает превышением должностных полномочий.
– О, за моего коллегу не беспокойтесь, – наблюдая за его торжествующей улыбкой, ответил я. – Помощник сейчас занят тем же самым вопросом, что и я. Он обязательно объявится, но чуть позже. Сам же я действую строго по протоколу. Срочная проверка инициирована без предварительного уведомления в связи с тем, что за последние сто лет ваш филиал потерял три измерения. А на магической цифре три действует подпункт «б» – следователей направляют сразу же. «Б» значит – без лишней бюрократии.
– Как это три мира за сто лет? Разве отчётный период не по векам делят? В этом мы только первое потеряли, – улыбка начала покидать лицо Панкратия Гермесовича.
– Нет, уже не по векам. Вы разве не в курсе? Из-за расхождения в летосчислении разных миров было решено вести расчёты по «плавающему» принципу. Точка отсчета – потеря измерения. От этой даты ждём сто лет, если больше потерь не было – новый отчётный период. Уже девятьсот лет эта поправка действует.
Сатир печально покачал головой.
– Ну, надо же до чего дошло. Прям, как банки льготный период кредитования считать стали! Я так понимаю, это на вас сказалось влияние масонов? Да уж, такое неприятное недоразумение вышло. Что поделать, мои сотрудники упустили эту поправку из виду. Не сообщили вовремя. Значит, будем искать ответственных и лишать премии. Но вообще-то, за все прошедшее тысячелетие у нас всего три потери, которые так неудачно пришлись на последние сто лет. Вот не повезло, да?
– Панкратий Гермесович, давайте уже к делу, – прервал его я. – Не стоит сваливать вашу прямую обязанность быть в курсе обновлений официальных документов, на плечи других сотрудников. Три измерения за столько короткий срок – это очень серьёзно. Даже если раньше ваш филиал веками успешно функционировал, эти участившиеся сбои требуют от нас выяснить, что тут у вас происходит. В первую очередь, понять – есть ли угроза существованию остальным измерениям, за которые отвечает ваш филиал. Выявить виновных, наличие злого умысла или его отсутствие. Определить соответствующие меры воздействия, вплоть до Трибунала.
Сатир нервно сглотнул.
– Не переживайте так. Я не думаю, что дойдёт до крайностей. Всё же у вашего отделения отличный послужной список и множество положительных рекомендаций от самых высокопоставленных лиц Мультивселенной. Вы не похожи на злодея, собирающегося восстать против существующего порядка вещей, готового обрушить новые миры в Хаос. Да и следователи – не каратели. Мы, скорее, доктора: выявляем болезни организации в начальной стадии, предотвращаем дальнейшее ухудшение ситуации.
– Интересно, как много проверок провели лично вы.
– Достаточно, чтобы распознать диагноз «управленческая безответственность». Я не раз выявлял в качестве виновников руководителей биржевых филиалов, которые преступали правила и покрывали творящийся в их подразделениях бардак. Обещаю вам, что буду действовать исключительно в рамках своих полномочий, чтобы выяснить, в чем причина сбоев работы данного филиала. Ведь именно за этим меня и прислали.
Козломордый директор пожал плечами и указал на папки с документами:
– Ну раз так. Вот, пожалуйста, забирайте. Копайтесь в этих бумажках, сколько вам будет нужно. Тут акты, отчёты, рапорты и личные дела сотрудников, так или иначе связанных с последним провалом. Всё собрано и приготовлено для того, чтобы вы ознакомились со всеми деталями произошедшего и сделали выводы. Как видите, объёмы тут серьёзные. Не торопитесь читать всё сразу, берегите зрение.
Я усмехнулся:
– Представляю себе, сколько макулатуры пришлось бы изучать, если бы на подготовку к моему визиту у вас было целых две недели. Не сомневаюсь, что вы успели привести в порядок даже эти, собранные в спешке, документы. Закончили буквально вот-вот, верно? Ведь, не просто так, секретарь меня держала до тех пор, пока вы не дали ей разрешения пропустить. Да и другие ваши сотрудники тоже старались оттянуть нашу встречу.
Сатир обиженно фыркнул.
– Поймите, Панкратий Гермесович, кроме меня эти бумаги будут изучать и мои коллеги из отдела расследований. Даже, если я что-то в спешке пропущу, они рано или поздно найдут, – «обнадёжил» я своего собеседника. – Только вот, прежде чем забрать эти бумажки, у меня к вам три вопроса. Один из них такой: почему пятьдесят лет назад, для рутинной сделки по корректировке того самого измерения, которое было недавно потеряно, ваш Брокер рекомендовал абсолютно неподходящего кандидата, утаив опасные особенности его виртуального психологического профиля?
Сатир вздрогнул.
Я продолжил торжествующим тоном:
– И сразу второй вопрос: почему вы лично отправились в то измерение, когда возникла прямая угроза – равновесие могло быть легко нарушено и судьба того мира висела на волоске?
– Ну все. Приплыли, – тяжело вздохнул сатир. – Давайте уже, задавайте третий.
– Хорошо. Как получилось, что туда был отправлен сотрудник, без оперативного опыта работы, который зачем-то устроил необычный публичный перфоманс с голубями и фейерверком в центре Москвы?
– Господин следователь, скажите честно, откуда у вас взялась информация, чтобы такие «правильные» вопросы задавать? Шпионите? Жучки, что ли, в моём кабинете поставили?
– Никаких средств прослушки мы здесь не размещали, что вы, Панкратий Гермесович! Есть куда более эффективные методы.
– Интересно, какие?
– Мой помощник всё вам объяснит, – ушёл я от ответа. – Обещаю, вы с ним ещё познакомитесь. Кстати, очень перспективный кадр в плане информационной разведки. Думаю, скоро пойдёт на повышение.
– Эх, мне бы таких сотрудников, – позавидовал Панкратий Гермесович. – Но, увы. Работаю с теми, которые есть. Выбирать не приходится. Так, вы меня извините, но мне надо сделать один звоночек.
Он поднял трубку телефона и набрал короткий номер: «Василиса, заскочи к нам с чаем. А я тебе говорю, дуй сюда. Василиса. С чаем! Я хочу чая! Зелёного!»
– Что-то в горле пересохло, и давление подскочило, – пояснил сатир. – Я чайку, наверно, отопью. Вы же не против? Может, тоже будете?
– Конечно, пейте. Но мне ничего не надо, спасибо.
– У меня есть очень редкий вид «пуэра», может передумаете?
– Всё же откажусь, – сказал я и напомнил. – Панкратий Гермесович, а на мои вопросы-то ответы уже готовы? Лучше будет, если вы мне сейчас сами всё честно расскажете. Как всё было на самом деле. Тогда я дам ещё сутки на то, чтобы вы исправили вот эти подготовленные бумаги на те, которые реально объясняют произошедшее у вас в филиале. И вместо попытки подлога, в моём отчёте будет фигурировать ваше чистосердечное признание и содействие следствию.
– В общем-то, для этого я и позвал Василису.
– А я думал, вы её за чаем послали.
– Одно другому не мешает, – развёл руками директор. – Василиса, скажем так, непосредственный участник произошедших событий. Давайте уже дождёмся её.
За дверью раздался смачный шлепок, звон посуды и неразборчивые ругательства. Через несколько минут в кабинет вползла жаба с двумя заварочными чайниками.
– Панкратий, ты же знаешь, как я не люблю приносить чай, – заявила она. – Помоги уже, иначе мне придётся ползти до стола ещё минут десять.
Сатир подошёл к ней, забрал заварники и стал подозрительно принюхиваться к ним.
– А зачем два чайника, Василиса?
– Один гостевой, а твой – оранжевый, – буркнула жаба.
– Ты что, опять на болотной воде заварила?
– Гермесыч, я ведь сразу всех предупреждаю, что с горячими напитками у нас беда. Бывает такое, что и тиной чаёк пахнет. Например, тот, который в голубеньком заварнике, вот он – точно не удался… Короче, вам что-то ещё меня надо или уже могу идти?
Сатир вздохнул и отставил один из чайников в сторону.
– Так, мы с тобой потом о гостеприимстве поговорим. А сейчас, Василиса, ты не уходи. Присядь. У господина следователя есть вопросы, и на некоторые из них без тебя я ответить не смогу.
– Да? Чего это так? – удивилась жаба и одним ловким прыжком приземлилась в кресло напротив меня.
– У нас всё плохо, Василиса, – ответил Панкратий Гермесович и налил себе в кружку чая. – Господин следователь, очевидно, в курсе всего произошедшего. А значит, что-то придумывать –смысла нет. Будем сейчас признаваться и излагать всю недавнюю историю, как она была на самом деле.
– М-да, – мрачно квакнула секретарь. – Что, прям всё-всё рассказывать?
Сатир отпил из своей кружки и, как-то странно вращая глазами, выразительно посмотрел на жабу:
– Василиса. Прям всё и рассказывай. Начинай уже.
– Гермесыч, ты чего, заболел? – поинтересовалась она, глядя на его ужимки.
– Василиса! Не будь тупицей! – ещё сильнее вращая глазами, повысил голос сатир. – Начинай!
Я смотрел на этот цирк с лёгким непониманием, как и сидящее напротив меня древнее земноводное.
– А-а! – воскликнула жаба, хлопнув себя по лбу лапой. – Поняла! Щас, сделаем!
Она уставилась на меня своими огромными глазами и начала шептать:
– Господин следователь, почувствуйте, как вам удобно. Вам тепло и хорошо. Вы просто засыпаете наяву. А дело было так…
Её глаза начали гипнотически вращаться, и я ощутил, как мне стало удобно, тепло и хорошо. Она что-то говорила, объясняла, я не вникал, но понимал, что вины филиала в произошедшем нет, что все есть в отчётах и рапортах, в содержимом которых мне не надо сомневаться.
Внезапно, это приятное состояние нарушил страшный заунывный крик, и над столом начал быстро сгущаться воздух, до тех пор, пока не принял полупрозрачную человеческую форму. Жаба, квакнув от неожиданности, свалилась со своего кресла, сатир вздрогнул и пролил на себя чай.
Я встряхнул голову, сбрасывая остатки жабьих чар.
– Господа, знакомьтесь. Это и есть мой помощник. Кстати, на призрака гипноз не подействует, даже не пытайтесь. Вчера и сегодня он незримо был здесь, наблюдал за вашими махинациями. В том числе, зафиксировал эту неудачную попытку повлиять на моё сознание. Надеюсь, вы понимаете, к каким последствиям это приведёт?
Мой коллега грозной тенью реял в воздухе, секретарь пряталась под столом, а Панкратий Гермесович пытался удержать в дрожащих руках кружку с остатками чая.
– Раз уж так всё обернулось, можно я себе коньяка налью? – наконец поинтересовался убитым голосом сатир.