Феномен новообращенных мусульман в современной России. Сборник докладов участников конференции. О «русских мусульманах» как факторе угрозы национальной безопасности. Ярков Александр Павлович, заведующий Региональной лабораторией изучения...

В начале апреля пришлось выступать перед Советом ветеранов города Тюмени по вопросу профилактики экстремизма. Зашла речь и о той части «русских мусульман», что встала на путь газавата. Ветераны высказали немало дельных предложений (их с другими суммируем в конце текста), но пронзила мысль одного из трех присутствовавших фронтовиков: «В годы войны встречали своих же, русских – власовцев. Ненавидели их люто. Да и те пощады не ждали. Но через 70 лет пришла напасть в те русские семьи, где внуки и правнуки победителей обещают убить своих родителей как неверных…» Мудрый взгляд людей за 90, которым за себя уже не страшно, а обеспокоенность за страну есть. Увы, всему российскому обществу пока это не свойственно. Но ученым, собравшимся по приглашению местной епархии Русской Православной Церкви в Екатеринбурге 22 марта 2016 года, анализ и прогноз ситуации дают право бить тревогу.

Для Тюменского госуниверситета все трагичнее еще потому, что Анатолий Землянка (Джихади-Толик) – наш выпускник. Выехавший в ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации) Землянка в 2015 году «прославился тем», что публично казнил другого русского, принявшего ислам, как «кафира».

История исламской уммы и ее пополнения

Перед тем, как рассмотреть ситуацию с «русскими мусульманами» в той части страны, которая для меня представляет давний научный интерес, – Азиатская часть Российской Федерации – позволю экскурс в прошлое. Дело в том, что ее регионы имеют разную длину «исламской истории».

1. В Западную Сибирь миссионеры пытались внедрить свои взгляды сибирским татарам насильно в конце ХIV века. Случилась единственная в истории России религиозная война, пришельцы из Бухарского ханства ее проиграли, а большинство захватчиков были уничтожены.

Во времена хана Кучума бухарский и ургенчский (хивинский) правители отправили новую группу богословов. Их тактика существенно отличалась от той, что использовали предшественники: они выявили места погребений «неудачливых» шейхов, ставших уже почитаемыми (отчасти совмещенными с сакральными местами прежних культов), узаконили их статус через составление генеалогий – сачараи решение приезжих улемов (во главе шейх-уль ислама), стали разъяснять преимущество принятия ислама ханифитского мазхаба.

Государственная политика Российского государства в ее Азиатской части не отличалась выверенностью (наличествовали обособление и русификация), а живая традиция отражала диаметрально противоположные позиции групп «русских» и русских. Традиционное понятие «вероисповедание» у многих совпадало с представлением об этнической идентичности: русского ассоциировали с православными; татарина – с мусульманами; бурята – с буддистами; чукчу – с «язычниками» и так далее.

Случаи добровольного обращения в ислам русских преследовались. Уникальна ситуация с иеромонахом Мелесом Феофилактом (в миру Федором), который имел хорошее (по тем временам) образование, служил в Гольштинии в православном приходе, где и потребовал снять с него сан и отослать в Россию. По указу Синода отправлен в 1755 году в Далматовский Успенский монастырь, а будучи проездом в Тобольске, объявил о желании перейти в ислам. Его действия, очевидно, отражали внутренние духовные искания, начавшиеся на Украине, где он родился, продолженные во время обучения «латинской» науке в Москве и в годы служения в Кёльне. Протестная декларация о переходе в ислам это подтверждает. Не принимая ее всерьез, консистория назвала иеромонаха легко помешанным и заключила в кандалы, объявив за собой «слово и дело». Мелес был препровожден в губернскую канцелярию, раскаялся и согласился принять обратно монашеский чин. Принявший ислам в болгарском городе Русе во время Русско-турецкой кампании 1774 года прапорщик Суколенов сослан рядовым в Сибирский корпус и также подвергнут церковному покаянию.

В начале ХХ века стали называть себя мусульманами православные русские, предки которых были крещены столетиями ранее, как правило, насильно. В 1917—1922 годы в городе Благовещенске семь русских и поляков приняли ислам, написав в прошении: «Находя для себя приемлемым магометанское вероисповедание и желая принять ИСЛАМ, честь имею покорнейше просить Вас Гражданин Имам перечислить меня из Римско-Католического вероисповедания в магометанство и после привода к Исламу произвести наречение мне имя по магометанскому обряду. Гербовый сбор в сумме два рубля при сем прилагаю». Объяснение этого случая заключается в социальной и политической нестабильности «буферного государства» – Дальневосточной Республики.

И до начала ХХI века эта часть Азиатской России являет пример мирного развития ислама. Прибывшие сюда мигранты из других «мусульманских регионов» СССР успели настолько абсорбироваться (не отказываясь от своей веры), что первооткрыватель тюменской нефти азербайджанец Фарман Салманов для сибиряков – свой. Они ему воздвигли памятники. Именем чеченца геолога Дурдиева назвали месторождение.

Ныне, увы, Западная Сибирь и, особо, Тюменская область (вместе с автономными округами) занимает третье место по числу выехавших в Сирию. А по рейтингу межэтнической напряженности в 2013—2014 годы Ямал и Югра являлись субъектами с высоким уровнем этой напряженности (не уступая Северному Кавказу). Это регионы, по мнению экспертов, где «этнически мотивированное насилие начинает приобретать организованный, неоднократный характер». Пока большинство имамов – казанские татары, высока доля башкир, как правило, разделяющих позиции умеренного ислама. Увы, это пока, если не принять меры…

2. Восточная Сибирь и Дальний Восток – территории позднего освоения мусульманами (поволжскими татарами и башкирами. Именно в эти регионы в ХIХ веке направляли самых отпетых преступников-рецидивистов. Так, например, отбывал на Сахалине срок Султан-Фердали-Оглы, который убил единоверца в мечети «в присутствии многих жителей, при совершении убитым молитвы». А ведь согласно же Сунне пророка Мухаммеда «Перестает быть мусульманином совершающий убийство…».

Удивительная метаморфоза происходила со многими: тяжесть совершенных преступлений закрывала для значительной части мусульман возможность вернуться на родину, и после отбытия срока они оставались в Сибири и на Дальнем Востоке, записывая себя и детей в податное сословие. Отбывших наказание старались селить в отдаленных местах, с одной стороны, дистанцируя их от городского населения, с другой стороны – заселяя малообжитые земли. Кроме того, неукоснительно соблюдалось условие – численность диаспор не могла превышать третьей части коренного населения. Это бы надо учитывать и нашим миграционным службам, которые вновь вернувшись «в лоно МВД», должны быть «вооружены» методикой Хейнсона (Heinson), показавшего опасность от изменения этих пропорций.

Впрочем, в Сибири и на Дальнем Востоке имелись среди ссыльных те, кто проявлял себя ярым приверженцем экстремизма. Такими были сосланные последователи Багаутдина Хамзовича Ваисова (Сардара), создавшего «Императорский молитвенный дом мактаб Гирфан», то есть Мусульманская Академия. Канцелярия Сардара Ваисовского Божьего полка староверского мусульманского общества. Если в начале ХХ века для противодействия их разрушительной силе объединились власть, православные и исламские служители культа, то почему в начале ХХI века к почитателям ваисовцев с таким пиететом относятся некоторые из моих поволжских коллег, устанавливая им мемориальные доски?

В советское время ни одно из направлений ислама не имело преимуществ. Хотя ритуалы и внешний вид спецпоселенцев-мусульман (особенно суннитов шафиитского мазхаба и шиитов) очень отличались от ритуалов, которых придерживались их единоверцы в Сибири и на Дальнем Востоке. Возникали конфликты на бытовой почве с «этноконфессиональной подложкой», но и те, и другие испытывали давление политики воинствующего атеизма.

Неконтролируемый рост мигрантских потоков (в том числе маргиналов) повлиял не только на жизнь мусульман, но и на восприятие их обобщенного образа в глазах остального населения, в том числе и укоренившихся ранее их единоверцев. Опаснее другое, несмотря на декларируемую общеисламскую солидарность, не всегда уже и сами имамы в состоянии остановить конфликты между единоверцами, что случилось у азербайджанцев в городе Когалыме (с дагестанцами) и поселке Новофедоровское (с татарами).

В целом прослеживается интерес вербовщиков к экономически стабильным субъектам Сибири и Дальнего Востока.

Что такое «русские мусульмане»: феномен и/или люди?

На этом тревожном фоне, «как черт из табакерки», возникли «русские мусульмане». Конечно, это условно определяемая группа неофитов, куда входят и другие славяне, а также немцы и ненцы, якуты и корейцы, буряты и тувинцы. А уроженец Омской области муфтий Николай Иванович Ашарин (Абдуль Куддус) вообще уникален (по еврейскому происхождению). Подавляющая часть из неофитов не приемлют экстремизма и терроризма, но к радикалам – особое наше внимание.

Выявлена парадоксальная ситуация: если в создании первых приходов на Ямале в 1990-х годах инициативны были татары и башкиры, то затем их потеснили приезжие с Кавказа и Средней Азии, относимые ненцами «к черным русским». Ныне самые северные общины – в поселках Яр-Сале (с 2007 года) и Тазовский (с 2008 года), где в окрестностях Тазовского 20 ненцев приняли ислам, а двое из новообращенных обучались в РИУ ЦДУМ в Уфе. Ненцы привели в качестве причины принятия ислама то, что «мусульмане не пьют», что для них привлекательно (алкоголизм и суициды сопутствуют, увы, коренным малочисленным народам Севера).

Для отражения связи традиции с современностью исследователи все чаще используют термин «неотрадиционализм». Возрождение традиционной культуры разных этносов в новых условиях выступает в форме этнокультурного неотрадиционализма. Его возникновение стало ответом традиционных обществ на вызовы модернизации, демонстрацией возможности достойно участвовать в глобальном диалоге культур на основе эффективного использования потенциала этнических традиций. Объяснение этому феномену можно найти не только в психологии (есть уже серьезные научные разработки), но и в этнической истории края: русские сибиряки всегда являлись «открытым» этносом, в который через ассимиляцию, аккультурацию и христианизацию постоянно входила «новая кровь», а большая часть коренного и аборигенного населения находилось в активной фазе этнической консолидации, позволяя маргинальным элементам инкорпорироваться в состав русских.

В советский период число обратившихся к исламу русских и «русских» (т. е. потомков кряшенов) скромно, но и тогда встречались случаи перехода в ислам, как произошло со взятыми в плен в Афганистане, о чем сибиряк «Мохаммад» сказал: «А попробуй, откажись – не протянешь в плену и недели, к тебе станут относиться хуже, чем к собаке». Новосибирец Николай Еременко по одной из версий, принял ислам, спасая жизнь, по другой – пропал без вести. Надеялись облегчить свою участь через обращение в ислам приговоренные пакистанским судом к пожизненному сроку за угон самолёта с пассажирами из Якутии в 1990 году Андрей Исаков и Владимир Баблов (но девять их соучастников отказались).

Иные причины появились у «русских мусульман» в 90-е годы, что отражало формирование множественной идентичности, в том числе у потомков кряшенов, но появились неофиты, чьи предки никогда не принадлежали к исламскому культурному ареалу. Социально-психологическая мотивация и другие: недовольство собственным положением, социальной несправедливостью, окружающей средой, цивилизацией, разочарование в христианстве, чтение Корана и интерес к исламу «снижали страх» после событий 11 сентября 2001 года.

В 2004 году на учредительном съезде в городе Омске была создана «Национальная организация русских мусульман», лидеры которой считали, что «спасение России и духовная перспектива для этнических русских – только в исламе», а одной из целей является формирование «субэтноса – русских мусульман». Просуществовала организация недолго из-за противоречий конфессионального (шииты и сунниты) и организационного характера. Как говорил Михаил Сергеевич Горбачёв, «процесс пошел»: ныне в умме Владивостока около 5% всех прихожан – «русские мусульмане». Ничего не имею против свободы выбора (это не обсуждается), но для Приморского края террористические группировки из Юго-Восточной Азии, уже присягнувшие ИГИЛ-ДАИШ (террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации), территориально ближе, чем Сирия. А если вспомнить историю с задержанием в 2002 году Ислама Шейх-Ахмедовича Хасуханова, то ситуация тревожна. Дело в том, что до 1997 года Хасуханов проходил службу на флоте в городе Вилючинске в звании капитана второго ранга и в должности замкомандира атомной подводной лодки по воспитательной работе. После увольнения он был назначен Асланом Масхадовым на одну из должностей в вооруженных силах Ичкерии. При аресте обнаружен план по захвату боевиками (с целью ядерного шантажа) атомной подводной лодки на одной из военно-морских баз в Приморском крае. И это еще цветочки. В 2010 – 2012 годы в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре отмечено принятие ислама русскими подростками.

Лидеры

Один из лидеров – глава разных объединений и партий, пытавшийся представлять интересы мусульман в Государственной Думе, Абдул-Вахед Валидович Ниязов (Вадим Валерианович Медведев, родом из Омской области). Его можно рассматривать как пример «делового человека из неофитов». Ниязову удалось избежать наказания за свои не всегда «благие дела». Ныне он в Турции, которая «заботливо пригрела на своей широкой груди» многих из тех, о ком пойдет речь ниже.

Особенно примечательно, что инициаторами и активистами вновь создаваемых групп «русских мусульман» становились недавние неофиты из православных и иеговистов, члены неоязыческих и неонацистских движений, национал-большевистской партии, скинхеды. Именно эта часть «русских мусульман» склонна к радикальным методам. К таким можно отнести Александра Александровича Тихомирова (Абуу Саад Саид аль-Буряти / Саид Бурятский), принявшего ислам после буддизма и христианства, ставшего одним из идеологов экстремизма.

В 2005 году осужден за принадлежность к партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» Дмитрий Александрович Петриченко – имам мечети с. Татарский Сингуль (Тюменская область), ранее учившийся в медресе Башкортостана и (якобы) в Иране, приказавший подчиненным: «…необходимо выяснить оперативную обстановку в городе, установить какие фабрики, заводы имеются в городе, список лиц, обладающих властными полномочиями, с которыми можно установить контакт». Зачем защищал людей с такими целями на суде (правда, безуспешно) верховный муфтий Духовного Управления мусульман Азиатской части России (ДУМ АЧР) Нафигулла Худчатович Аширов?

С 2009 года в центре внимания правоохранительных органов оказалась Местная религиозная организация «Нур-Ислам» (имам-хатыб Исомитдин Акбаров) в городе Новом Уренгое – из-за экстремистской деятельности и агрессивной пропаганды убеждений тогдашнего председателя (директора) ее общины Дмитрия Черноморченко. В социальных сетях он писал о планах: «Создание в такой стратегической точке страны как Новый Уренгой сплоченной организации, ориентированной на Саудовскую Аравию». В ответ на обвинения в экстремизме иных прихожан, Черноморченко оправдывался: «…Наша мечеть более всего подвержена миграционным веяниям. Город является вахтовым, перевалочным пунктом всего севера Ямала, поток мусульман, проходящих через мечеть, не прекращается круглый год, и мы не можем нести ответственность за каждого вахтовика, гастарбайтера…». В октябре 2010 года Акбаров был убит, а братья Черноморченко покинули город, ныне из Турции они координируют работу откровенно исламистского сайта «Голос Ислама».

Некоторые «русские мусульмане» возглавляли и большие объединения: муфтием Духовного Управления мусульман Дальнего Востока в составе ЦДУМ в 2009 – 2014 годы являлся Хамза, он же Кузнецов (снят с должности за подделку документов); «Сахалинскую общину мусульман» возглавлял Максим Владимирович Суровцев; имамом мечети в Нефтеюганске служит Усман (Олег Александрович Печёрин).

Об экстремистской части «русских мусульман»

Кого же взрастили вышеназванные лидеры? Куда ушла из мечетей часть паствы? К примеру, печально известные Дмитрий Соколов, уроженец города Мегиона (ХМАО-Югра), гражданин Канады дагестанский боевик Уильям Плотников, уроженцы города Нерюнгри Ольга Шредер (убита в составе группы террористов в Пакистане) и Дмитрий (Абу-Дарда) Данилов, воевавший снайпером на стороне дагестанских террористов.

На территории Сибири и Дальнего Востока «русские мусульмане» выявлены в рядах всех запрещенных законом сообществ. Вербовка проходила в некоторых мечетях радикалами (в том числе имамами), а также в спортивных центрах. В городе Красноярске действовала достаточно крупная группа «русских мусульман» во главе с Андреем Дедковым, в настоящее время осужденным за экстремизм. Ее особенностью является принадлежность большинства неофитов к религиозному сообществу «Нурджулар».

Арестована вооруженная бандгруппа «приморских партизан» под командой бывшего неонациста Андрея Сухорада. Показательно, что на фотографиях ее члены запечатлены с поднятым вверх указательным пальцем правой руки – символом ваххабитов. Часть из осужденных «партизан» приняла ислам уже в местах отбытия наказания. В Приморском крае действовала банда, во главе которой стоял новообращенный (омоновец, побывавший в кавказской командировке) Эдуард Засетты, а в 2013 году обезврежен «Новосибирский джамаат», руководимый спортсменом Алексеем Новиченко, который собирался «умыть город кровью».

Конец ознакомительного фрагмента.