Глава 2
Субботнее утро выдалось скверным. Аполлон стоял в трусах-боксерках полосатой расцветки и буравил глазами большое зеркало над «мойдодыром» в ванной комнате, вглядываясь в отражение своей физиономии. Припухшее лицо, нос – туда же, глаза, как пересохшее синее море – следствие размашистого отмечания «тридцатника». Ещё одно следствие в настоящий момент мурлыкало в спальне, накачиваясь содержимым бара. Аполлон содрогнулся при мысли об этом «создании» и сунул голову под струю холодной воды. Золотистые кудряшки намокли и распрямились.
Обычно Аполлон выпрямлял свои кудри щипцами и феном, перед тем как пойти на работу. Инвестиционному банкиру, если это, конечно, не шутка, не пристало быть похожим на купидона, пусть и повзрослевшего, располневшего и обрюзгшего, а также порядком опошлившегося и разменявшего крылья на всякие мелочи жизни.
Аполлон подошел к плетеной корзине с чистым бельем, извлек оттуда свежие трусы и переоделся. К слову сказать, он был самым настоящим фетишистом в отношении своего же нижнего белья. Трусов у него было более ста штук – все разной формы и разных расцветок под настроение. Сегодня он выбрал зеленые с красным рисуночком в виде знаков вопроса, разбросанных в произвольной форме, что должно было символизировать некую неопределенность. Мол, что делать – хрен разберешь.
На кафельном полу как результат усиленного мытья физиономии образовалась большая лужа, и Аполлон чуть было не поскользнулся, когда попытался соскрести с пола свой вчерашний костюм и рубашку. Белая рубашка окрасилась чем-то синим и была вся мокрая. Костюм тоже сильно попортился.
«Сдам в химчистку,» – подумал Аполлон и принялся вытирать лужу рубашкой, подцепив ее пальцами ног, после чего забросил рубашку в круглый зев стиральной машины и в очередном приступе тошноты сунул голову под струю прохладной воды
В дверь постучало «создание».
– Ангел мой, ты скоро? Я уже заждалась!
Дребезжащие нотки пьяного голоса резанули по ушам. Аполлон вздрогнул и выдернул голову из-под крана.
– Рыбонька, поищи чего-нибудь в баре, мне нужно время, – протянул Аполлон, еле скрывая раздражение.
– Уже нашла, ангел мой, – сказал довольный голос. – К тебе можно? Я кое-что очень хорошо умею.
«Не про мою честь, роднуша, – скрипел зубами Аполлон, размышляя про себя. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу когда меня называют ангелом, котенком и прочими дрянными детскими прозвищами.»
– Я немного занят. Привожу себя в порядок. Давай чуть позже.
– Ну, пожалуйста! – захныкала девица. – Мне там скучно одной. Я же не алкоголичка в одиночку прикладываться. Выходи, Леопольд. Или я к тебе. Потрем друг другу спинки.
Сдавленное хихиканье за дверью.
Аполлону уже давно открылась маленькая правда жизни: одна из самых гадких вещей на свете – пьяная, потерявшая стыд баба.
– Я сказал, нет.
Он неосторожно дернулся и опрокинул бак с грязным бельем. Из бака вывалился электронный офисный пропуск.
«Так бы и постирал, епт», – подумал Аполлон.
– Ангелочек, я тебе помогу, пусти меня.
– Нет! – отрезал Аполлон гневно. – Я должен побыть один!
– Ой, какие мы лирические. Ладно, ладно, пойду заниматься сама собой. Мусоль свое одиночество. Если что, я в спальне.
Послышалось шлепанье босых ног по паркету. Девица, кажись, свалила обратно в спальню.
«Зачем только я подцепил эту анорексичную блонду? – сокрушался Аполлон. – Хотя „зачем“ слово здесь не совсем уместное. Если ты празднуешь свое рожденье уже пятый день на неделе, то логические цепочки действий теряются. Тэдди (приятель Аполлона, экспат из Америки) на днях сказал, что Аполлон получил пропуск в зрелость. У Аполлона получилось ровно пять таких „пропусков“. Они же соответствовали пяти дням „days off“, которые пришлось взять на работе. Ну почему он не такой, как Тэдди? Тому хоть трава не расти. Хоть упейся и облюбись – утром, как огурчик. В шесть утра встает, седлает свой двухколесный BMW и фигачит, пробиваясь через пробки, в район Лубянки. Хотя Тэдди, конечно, серьезно занимается здоровьем – спортзал по два часа, здоровое питание, пробежка. Усилия, короче, прилагает, в отличие от меня.»
На «мойдодыре» запрыгал мобильник. Зазвучал рингтон «You and your friend» группы «Dire Straits».
«Вспомнишь о нем, он и объявится», – подумал Аполлон, нажимая «зеленую трубку» на мобильном.
– Алле.
– Аполлон, красавчик, как ты? – спросил Тэд.
– В поряде. Лицо мою, если это можно назвать лицом. Пятница оказалась ударной.
– Как ночь прошла? Fine?
– В ванне прошла ночь. В одиночестве. На смятом костюме на полу.
– Ты большой оригинал. А как же девочка?
– Бухала в спальне. Продолжает бухать.
– Одна? Странно ведешь себя…
– Плевать. Хочу, чтобы она домой свалила. Пока не свалит – не выйду. Хотя, похоже она успела прижиться. Видать, тачка и пентхаус пришлись по вкусу, – пошутил Аполлон.
– Ты бедолага! – засмеялся Тэдди. – А мне она симпатичной показалась.
– Убогая она. В хлам упилась. Тошно. Да, и устал я от этих клубных. Давно уже устал, кстати. Это все ты, Тэ.
– Listen. Ну я не виноват. Это все моя новая, Доминика. Имя-то какое у девочки. С подружкой отдыхала. А куда ее подружку девать было, скажи мне, друг? Да, они, by the way, без подружек в гости не ходят. И в клубы по двое ходят, как полицейские у нас в Техасе. Так что пришлось, друг, тебя подключать. Sorry.
– Боязливые лани, бля, – съязвил Аполлон.
– То лани, то тигры, хрен их разберешь, – пошутил Тэдди.
– Если бы она меня не трогала, я бы не жужжал. Но она в ванну ломится.
– Друг, ну хочешь, зайду к тебе – заберу ее. Благо в одном доме живем. Хотя нет, не получится. Мне в офис ехать надо. Отчет для «головного» буду сочинять. Сроки поджимают.
– По субботам работаешь, герой. Понятно. Если хочешь помочь – вызови такси на мой адрес. Буду признателен. Мой мобильный номер оставь им для связи. И пусть они в квартиру поднимутся. Не уверен, что она сама в состоянии будет спуститься.
– O’key. Кстати, если тебе от этого будет легче, то я тоже своей не очень-то доволен остался. Причем она сидела впереди на байке, я ее трогал – не заметил подвоха. А потом оказалось, что у нее tits фальшивка. А это большая обида прямо в сердце.
– Силикон что ли? Или что там у них, гель?
– Неа. Лифчик с поролоном, как-то так. С ним – все было. Сняла – вообще, ноль. Как там у вас говорят – дырка в баранке.
– Ноль без палочки.
– Точно! Ну, слушай. Мне бежать надо. Машину тебе сейчас закажу.
– Спасибо, Тэ.
– Пока-пока.
Аполлон подошёл к ванной двери и прислушался, – во всю глотку орал телевизор, музыкальный канал. Из-под ванны (ванна стояла на большом подиуме, который служил одновременно баром и хранилищем для разнообразных нужных личных вещей), Аполлон достал бутылочку вина. Хотел было выпить Божоле. Но штопора не нашлось. Пришлось довольствоваться вином, что в бутылке с отвинчивающейся крышкой – немецким, каким-то ежевичным полусладким.
Аполлон открутил крышку и сделал глоток. Сладкая жидкость лишь слегка обожгла горло. Он почему-то вспомнил детство. Мама часто готовила ему оладьи с вареньем, которое он в какой-то момент перестал на дух переносить.
Аполлон поставил бутылку на кафель. Включил воду, чтобы наполнить ванну.
Из подиумного «хранилища» он высыпал целую кучу резиновых игрушек для купания. Водяную подушку. Набор пенок.
Ванна наполнялась водой и после того, как Аполлон влил в нее флакончик пенки, стала похоже на огромную чашку латэ с двойной порцией сливок. В самую гущу пены он покидал резиновые игрушки, а потом и сам влез прямо в трусах. Так было психологически комфортней с учетом того, что девица, скорее всего, еще не оставила намерения им овладеть.
Блаженство настигло немедленно. Вот что значит релакс! А не какие-то там пятничные девки, что нажираются до опупения, а потом лезут к тебе в постель. Вот оно удовольствие. Хотя, конечно, женщин хочется иногда, – рассуждал Аполлон. – Но только других совсем, особенных. А где ты таких других, особенных, разыщешь?
Аполлон откинул голову на водяную подушку и закатил глаза. Он постепенно погружался в сон, такой долгожданный. Мысли текли медленно, наплывая одна на другую гелеобразной массой. Хотелось спать.
Пенная ванна, бутылка вина и резиновые утята – кто-то скажет «гедонист пархатый». Ну, и пусть этот «кто-то» валит куда подальше. Каждому свое.
Аполлон задремал и сквозь дрему и слипшиеся глаза ему почудилось – рядом с унитазом, левее от мойдодыра мелькает что-то маленькое, чернявое.
«Мышь что ли гребаная? – подумал Аполлон. – Да хоть бы и мышь.»
– Выпьешь со мной, мышь? – промямлил Аполлон в шутку.
– Не пью бурду вашу, человеческую, – ответила мышь. – У меня тут во фляге жидкий эфир с ароматом амброзии. У тебя стаканчики есть? А то жрешь прямо из горла, как быдло районное. Стыдно за тебя.
«Мышь в ванной говорящая, бля, – подумал Аполлон. – И ей за меня стыдно».
Аполлон попытался сосредоточиться и продрать глаза.
Ему казалось, что он спит и видит сновидение, яркое и необычное.
– Ты узнал меня, детина? – спросила мышь.
– Мы что знакомы? – спросил Аполлон, лениво привставая в ванной. Часть пенной воды вместе с резиновой уточкой оказалась на кафеле.
– А то. С детства, можно так сказать. Предлагаю обращаться ко мне чуть более почтительно. Ибо я тебе не мышь.
– А кто?
– Кто… кто. Хрен в пальто! Джинн я, собственной персоной.
Аполлон попытался рассмотреть гостя. Небольшого роста, носатый, косматый, волосатый – полное ощущение дежавю. Знакомые шустрые глазки и хитро ухмыляющиеся губы. На шее болталась золотая цепочка с подвеской в виде многоконечной звезды.
Несомненно, это была не мышь, не человек и даже не человеческий карлик.
– Ну, допустим, – выдавил Аполлон, морщась. – Где ж твоя лампа, джинн? Я вроде ничего не тер. И почему такая антигламурная самопрезентация? Я про унитаз, простите… Фи.
Аполлона сильно развезло. Он был не в состоянии удивляться происходящему.
– Не тер ничего – молодец! Шшут с ней, с лампой! – взвопил джинн, яростно жестикулируя. – И какая, к черту, разница откуда материализовываться?! Захотел из толчка вылезти – вылез. Имею право.
– Что-то я запутался, – сказал Аполлон. – Потерял нить рассуждений. Еще раз – кто вы и зачем здесь?
– Апа-апа-ллоничк, выпей самогончик, – пропел джинн издевательским тоном. – Так припоминаешь?
Аполлон вздрогнул. Очень не хотелось припоминать эту историю с джинном. Но пришлось.
– Так то не была детская пьяная фантазия? – спросил Аполлон с легкой дрожью в голосе. – Жаль.
Он отхлебнул вина и погонял его за щеками перед тем, как проглотить.
– То была суровая реальность, в которой мы с тобой заключили соглашение, имеющее юридическую силу в рамках Вселенной, – сказал джинн уже спокойно.
– Как звать-то? – спросил Аполлон, чувствуя себя более уверенно.
В конце-концов, что не случается в этом безумном-безумном мире.
– Каки. По вашему, знаю, непрезентабельно звучит, но, что поделаешь. А ты все такой же кудрявый, – сказал джинн, хитро улыбаясь. – И поднялся, я смотрю, нормально, на уровне. Кайен. Пентхаус. Красотка в спальне.
– А ты, ведь, не джинн на самом деле? Я еще тогда догадался, – спросил Аполлон, сощурившись. – Дуришь меня?
Каки замялся. Почесал репу.
– Не хочу представляться клиентам ни чертом, ни бесом, ни демоном. С имиджевой точки зрения это невыгодно, ибо клиент не клюнет. Почти также если ты напишешь у себя в визитке «менеджер», а не «вице-президент», – сказал Каки, опустил крышку унитаза и уселся сверху.
– Понимаю, – сказал Аполлон и шлепнул ладонью по воде. – Уважения мало.
– Ну, да ладно. Черти, джинны, вице-президенты. Все это пустое. Слова. Я сюда не за этим пришел. Долг за тобой. Пора его гасить, – сказал Каки деловым тоном. Его пухлые влажно-алые губы сложились в ухмылке.
– Хм.., – протянул Аполлон. Не люблю быть обязанным. Люблю наоборот. Я признаюсь, смутно помню, что я тебе что-то должен.
– «Три за одно с выплатой через двадцать лет» – такое было условие. Ты его принял. Я свою часть соглашения выполнил. Те трое перцев, кстати, до сих пор недееспособны и мычат, как Герасимы.
– Сожалею.
– Твой выбор – твое желание. Сожалеть глупо.
– «Три за одно» – это что за математика? – спросил Аполлон, вылезая из ванной.
– Я выполняю одно твое желание. Ты выполняешь три моих. Стандартная схема. Скидок у тебя не было, ибо первый раз сотрудничали, – сказал Каки, бросая Аполлону полотенце. – Желания я загадываю по собственному усмотрению. Может быть все, что угодно. Так что готовься морально к приключениям на пятую точку.
– Это все бред, – отрезал Аполлон, оборачивая полотенце вокруг торса. – Не вижу смысла считать себя должником. Во-первых, тогда я ребенком был. Ничего не знал, не понимал, находился в состоянии аффекта и еще алкогольного опьянения в придачу. Это раз. Никаких бумаг я не подписывал. Так что соглашения нет. Это два. По-моему, уже хватает.
– Ну, незнание не освобождает от ответственности. Алкогольное опьянение тоже, даже усугубляет, по вашим же, кстати, человеческим кодексам. Бумаг не подписывал? Так у нас устный договор был, где устное согласие равнозначно подписи, – сказал Каки тоном Глеба Жиглова, беседующего с шантрапой.
Аполлон задумчиво почесал кудрявую голову.
– Ты мне мозг не конопать, – нашелся он. – Я тогда был ребёнком. Несовершеннолетним. Какая тут может быть ответственность?! Да и договор, если бы и имел место, то его можно считать недействительным.
– У нас такие отговорки не прокатят, – рявкнул Каки. – По демоническому уставу клиент дееспособен с семилетнего возраста. Когда человеку исполняется семь лет, светлые силы сворачивают свою вездесущую опеку. Клиент становится абсолютно открытым для сотрудничества с низшим астралом. Усёк, брателло?
– Брателло, – передразнил Аполлон джинна. – Короче, я тебе ничего не должен. Ну, а если и должен, фиг, что получишь. Еще не хватало, чтобы я на каких-то леших батрачил!
– Если сторона Заказчика отказывается выполнять свою часть работ, то Исполнитель имеет право предпринять в отношении Заказчика карательные меры по своему усмотрению. Пока тот не одумается, – продолжал нудить Каки.
Аполлон скривился от злости и, поймав свое отражение в зеркале, испугался сам себя.
– Иди ты на хуй, нечистая сила! – бросил Аполлон на выдохе. – Коль не свалишь – в ванной утоплю. Так что ныряй, Каки-шмаки, обратно в свою канализацию и плыви к ядрене фене. А то вызову Санэпидемстанцию. Пусть вытравливают тебя отсюда!
– Зря ты, зря, – сказал Каки и поцокал языком. – Я, ведь, к тебе интеллигентно. С открытым сердцем, с пониманием. А ты в душу срешь, паскуда.
Аполлон размахнулся и бросил в джинна флакончиком одеколона. Флакончик попал в стену. Плитка кафеля хрустнула. Обломки упали на пол. Каки исчез, как будто его и не было.
Аполлон выдернул заглушку в ванной. Пенная водица начала уходить. Пустая бутылка полетела в бак для белья. Аполлон подошел к ванной и начал собирать со дна резиновые игрушки.
Неожиданно из жерла сливного отверстия зазвучала песенка:
Мишка Тэдди громко плачет —
Бедолага занемог.
Не поможет ему ВРАЧик —
Мозг до ниточки промок…
«Что за бредовый фольклор, бля?! Надо то ли меньше пить, то ли меньше работать, – подумал Аполлон. – Или надо найти себе нормальную бабу. Сублимация, етить ее. Пока не буду никому рассказывать про свои псевдореалистичные глюки. Боюсь, примут за шизоида. К черту все. Пойду выковыривать девицу-безделицу из спальни. Такси уже скоро, наверно, приедет.»