Глава 5. Мэтр раскрывает душу
Это же утро, дом купца Джакомо Пуччини. Джакомо за завтраком просит слуг оставить его наедине с Федерикой и обращается к ней ласковым проникновенным тоном.
«Дитя моё, внемли моим речам!
Я долго думал, как начать tirade.
Я жизнь свою кладу к твоим ногам,
И жизнь твоя мне старику награда.
Ты выросла давно, я постарел,
И вот пришёл, наверно, час открыться,
Не дочь ты мне… Твой взгляд вдруг почерствел,
Скажу про всё, что должно, то свершится.
Лет двадцать уж прошло с тех самых пор,
Когда я сам сопровождал товары,
И где-то средь степей, а, может, среди гор,
Я встретил человека, был он старый.
И в немощных руках держал он колыбель,
Просил дитя в забвенье не оставить.
Сказал, что твой отец – хозяин тех земель,
Но он убит, и некому здесь править.
От Лепонтийских Альп до моря степь лежит,
И там твоя земля по праву крови.
Теперь ты знаешь всё, что деве надлежит,
Прости отца, не хмурь напрасно брови.
Тебя я воспитал, и хлеб я дал, и кров.
Я был тебе отцом и буду впредь,
Но ты должна узнать трагедию веков,
За землю предков можно умереть.
Теперь ты знаешь всё. Как знаешь, так решай,
Не мне теперь твою судьбу вершить.
Я только попрошу: меня не отрицай,
Позволь тебя мне подле век дожить.
Ведь я ещё нестар: мне будет шестьдесят,
Но я их отдал много, ради счастья.
Все злато, что скопил, тебе принадлежит,
О, не оставь отца своим участьем».
Закончив речь, Джакомо Пуччини опустил голову. Федерика молчала, не находя сло от свалившейся на неё лавины откровений; слеза катилась по её бархатной щеке, в голове кружились обрывки фраз, и она с трудом понимала, что рождена в мире, где правят право крови, титулы, поместья, шпаги. Всё это так близко, так возможно. Но рядом Джакомо, который ей вовсе не отец, но, который любит её больше жизни и всегда будет любить. Не совладав со своими эмоциями, Федерика заплакала и убежала в свою комнату…
Ночь… Фредерика одна в комнате, пытается осмыслить услышанное от Джакомо
«Мадонна! Сжалься надо мною,
Погибла вся моя семья!!!
До сей поры чужой судьбою,
Жила, не зная правды я.
Не зря мне в детстве снились сны:
Дворцы, наряды, кавалеры.
Они загадками полны,
Смешны, болтливы и манерны.
Мне снились горы, и дворец,
И быстрых рек хрусталь чистейший,
И гордый рыцарь, мой отец,
Из всех дворян наихрабрейший.
Теперь и титул есть, и деньги,
Но только страх в душе моей,
Дрожат предательски коленки,
Предчувствие тяжелых дней.
Ах мысли кружат, словно ветер:
Мой Пьетро, свадьба и отец,
Лукреция, дворянство, деньги…
Пойду-ка спать я, наконец.
А ди Альбето к нам с визитом
Быть со дня на день обещался,
Должна я быть предельно скрытной,
Чтоб он о тайне не дознался».
Грязный переулок, вдоль которого гордо шагает красивая молодая и явно счастливая Лукреция. Она торопится домой, размышляя о том, что случилось, и строит планы на будущее.
«Как ново все кругом…
И солнце стало ярче,
И небо голубей,
И воздух, вроде, жарче.
Так любит он меня!
Женою видеть хочет.
В любви прекрасен мир,
И счастье нам пророчит.
Как мило все вокруг:
Дома, деревья, люди,
Мальчишка во дворе,
С большим тортом на блюде,
И кумушка с кульком,
Что ди Альберто судит…
Постойте, как о нем!?
Не поняла? Что будет?»
Две женщины, по виду прачки, может стряпухи, персказывают друг другу последние утренние сплетни.
Лукреция останавливается, услышав милое сердцу имя. Пытается осмыслить услышанное.
Ди Альберто… Капитан… Забрался в дом… Бесчестие… Федерика…
«Вранье! Не может быть!
Немедля замолчите!
Покрыть его бесчестьем,
Товарки, не спешите.
Есть у него жена
И заступиться может!
Сегодня дал обет,
Он на любовном ложе…»
Разворачивается и уходит, не разбирая дороги, уже понимая, что подруга и любимый её предали, и она опозорена. Женщины, глядя ей во след, лениво перебрасываются словами.
Первая женщина
«Как молода, наивна и прекрасна,
К ней не прилипнет злоба и позор».
Вторая женщина
«И коль понятья вовсе нет о чести,
Тогда бесчестье для нее лишь – вздор».
Первая женщина
«Она, и вправду, влюблена по уши,
Но он повеса, бражник, дворянин.
Я думаю, он девке жизнь порушит:
Ни денег, ни добра, но господин».
Вторая женщина
«В любимчиках у герцога Лучано.
Он молод, он хорош собой и статен.
И в битвах, говорят, как лев отчаян,
В конце концов он просто очень знатен».
Первая женщина
«Я слышала, что дочь негоцианта,
Да, да, Пуччини, по нему вздыхает.
Приданое там ожидает франта,
Там чувства, как огонь, пылают…»
Женщины перебрасываются между собой слухами, домыслами и сплетнями, но, как только Лукреция заворачивает за угол, женщины начинают перемывать кости другим прохожим.