5
Тина проснулась от запаха кофе. Василиса, улегшись на живот, читала какую-то книгу, чашка с кофе стояла на прикроватной тумбочке, и Василиса казалась счастливой и безмятежной.
– Я тут книжку взяла. – Василиса отложила книгу и села в кровати. – Кашляла ты уже намного меньше, но лекарство пей все равно. Кофе будешь?
– Буду. – Тина принюхалась. – Корицей пахнет…
– Мне этот рецепт один наш таксист рассказал – в турку к молотому кофе нужно добавить щепотку соли, чуток корицы и чайную ложку какао, и кофе будет отличный.
Василиса наклонилась вниз, свесившись с кровати, а когда выпрямилась, в ее руке была чашка с кофе.
– Я только-только сварила ну и принесла сюда.
Тина села в постели и взяла из рук Василисы горячую чашку. Ей и в голову не приходило, что можно притащить турку с кофе и чашки в комнату, поставить на пол и так разливать, но потом она вспомнила события накануне и решила, что раз уж все встало с ног на голову, то турка на полу тоже имеет право на жизнь.
– Елена Игоревна не пришла?
Тина спросила так, для порядка. Потому что если Василиса хозяйничала на кухне, значит, Елена Игоревна не приходила.
– Нет. Ты звонила ей?
– Звонила. – Тина отхлебнула кофе, с удивлением осознавая, что напиток отличный. – Похоже, телефон отключен. Что-то стряслось, она не могла вот так взять и уйти, она никогда ничего подобного не делала. Что-то случилось.
Ее взгляд упал на обложку книги, что читала Василила. Это оказался сборник сказок. Тина уже и забыла, что такая книжка есть у них на полках, а Василиса нашла. Поймав взгляд Тины, она улыбнулась:
– Обожаю сказки. У меня в детстве книжек-то в доме не было, разве что «взрослые», от маминого отца остались, а сказок мне никто не читал. И вот когда я в школу пошла, научилась читать, мне наша библиотекарша по доброте душевной подарила сборник сказок – чего там только не было: и братья Гримм, и Андерсен, и Шарль Перро, а особенно мне принцесса на обложке нравилась. Эта книжка у меня в машине ездит до сих пор, а тут гляжу – у вас на полке стоит похожая, только сказки другие… Я, маленькой, всегда представляла себя то Белоснежкой, то принцессой какой-нибудь, и других людей тоже то тем, то этим, иногда забавно получалось. А ты какую сказку больше всего любишь?
– Не знаю. – Тина изо всех сил пыталась вспомнить какую-нибудь сказку, но на ум ничего не приходило. – Сказки страшноватые все, если вдуматься в архетипы.
– В архе… что? – Василиса удивленно уставилась на Тину.
– В архетипы. – Тина вздохнула. – Любой фольклор основывается на неких реальных событиях, которые произошли так давно, что для их описания не осталось понятных категорий. Вот так люди и придумали сказки, чтобы передавать древние знания, но со временем и это стало восприниматься как развлечение. Но я не люблю сказок, потому что архетипы меня пугают. Правда, вот авторские сказки… Ну, те, которые написаны писателями, – такие сказки в этом плане чуть получше, но ненамного. Например, сказки Андерсена очень жестокие, и я…
– Понятно. – Василиса захлопнула книгу. – Лучше бы я не спрашивала.
– Прости, я всегда забываю, что… – Тина наконец сделала глоток кофе. – Надо что-то решать с делами.
– Давай будем решать проблемы по мере их поступления. – Василиса допила кофе и поставила чашку на пол. – Ты сегодня собиралась к адвокату?
– Да. – Тина вздохнула. – И похороны нужно организовывать. Правда, я не знаю, как…
– Похоронная контора все сделает за тебя, у меня есть знакомый, у него брат работает в такой конторе, если я ему позвоню, они тут же прискачут. Вопрос только в том, когда отдадут тело – тогда я сразу наберу этого чувака, и дело в шляпе.
Тина допила кофе и решила, что пора вылезать из постели и заниматься делами. Болезнь отступила, побеждаемая таблетками, прописанными Тине врачом, которого притащила к ней вчера неугомонная Василиса – врач, оказавшийся, к немалому смущению Тины, патологоанатомом. Но патологоанатомом он там был или кем, а таблетки, прописанные им, отлично помогли, осталось лишь недомогание, но Тина знала, что и оно скоро пройдет, и если бы не кашель, который все равно нет-нет, но беспокоил ее, вопрос с болезнью можно было бы считать закрытым.
А после того как утрясутся все дела, можно полететь в Палермо. Или еще куда-нибудь.
Тина пошла в душ, думая о том, что их с Семеном спальня теперь недоступна, а там остались нужные вещи. Но как их можно взять, если вся спальня забрызгана кровью? Как вообще туда зайти, пока там все не отмыли, а самое главное – кто это станет делать? Проблемы с уборкой, как и прочие бытовые проблемы, всегда решала Елена Игоревна, но она куда-то пропала. И если она не появится в скором времени, потребуется что-то решать с уборкой, иначе в доме нельзя будет жить.
Тина думала о солнечных улицах Палермо, о запахе свежей выпечки, наполняющем утренние улочки, о голубях и стариках, мирно сосуществующих в парках, о той жизни, которая примет ее в себя. Она станет частью этих улиц, и солнце позолотит ее кожу, чтобы сделать Тину похожей на коренных жителей, и хотя она все равно останется не похожа на них, никого этот факт не будет волновать.
А сейчас надо заниматься похоронами и бог знает, чем еще, но все как-то неопределенно, зыбко. Тина не знала, от чего оттолкнуться, чтобы начать каким-то образом налаживать жизнь.
Тина прошла в гардеробную и начала одеваться. В голове ее звучал «Шторм» Вивальди. Когда-то она была вынуждена обучиться этой методике – отсечения мыслей. И с тех пор ей приходилось много чего отсекать, иной раз она думала, что отсекла даже чересчур много, но если выбор стоит между болью и аккордами рояля в голове, то Тина выбирает рояль. Или скрипку, как в данном случае – она любила «Шторм» в исполнении Ванессы Мэй, потому что старинная музыка в руках китаянки обретала новое звучание. Но музыка есть музыка, она понятна всем – это универсальный язык общения, это та вещь, которая, однажды родившись, не меняется и не исчезает никогда.
Одевшись, Тина спустилась вниз. Василиса приготовила завтрак, и хотя есть не хотелось, Тина села за стол – Василиса так старалась, невежливо будет проигнорировать. А потом придется все-таки решать какие-то вопросы. Но какие? Телефон адвоката сохранен в памяти телефона, и Тина, конечно же, знала его в лицо, но ей никогда не нравился этот скользкий толстый человек, строящий из себя доброго дядюшку. Тина всегда знала, что он притворяется, и не понимала, почему отец доверяет ему.
Но они с отцом об этом никогда не говорили, они вообще почти не говорили друг с другом, потому что между ними было много такого, что они оба предпочли отсечь, при этом где-то там остались и их отношения.
– Ешь, чего ты? – Василиса разливала чай. – Потом чаю попьем и двинем по делам. Я на работу, а ты займешься своими делами. Вечером встретимся здесь, ты мне только ключи от калитки и от двери выдай, я шмотки перевезу.
– Ах да. – Тина попыталась вспомнить, где могут быть запасные ключи. – Давай заедем в мастерскую и нам быстро сделают дубликаты, потому что где лежит запасная связка, я не помню.
Было странно осознавать, что в своем собственном доме Тина понятия не имеет, где и что лежит, кроме ее личных вещей, каких немного. Все, что имеет для нее значение, сейчас находится в рюкзаке, который она собирала в поездку и который так и не разобрала.
– Ладно, так и сделаем. – Василиса отодвинула пустую чашку и встала. – А эта… Елена Игоревна которая… она где проживает?
– Здесь. – Тина удивленно вскинула брови. – Она всегда жила там же, где мы.
– И прописана здесь?
Вопрос поставил Тину в тупик. Она понятия не имела, прописана ли экономка в этом доме или нет. Какое это имеет значение?
– Так, все ясно. – Василиса расставила на места вымытую посуду и взглянула на Тину. – Ладно, поехали, работать надо. Звони своему адвокату, договаривайся, а я мотор пойду прогрею.
На улице было сыро, промозглый ветер никак не хотел смириться с тем, что юридически уже весна. Тина зябко запахнула куртку, думая о том, что совсем скоро можно будет не кутаться в сто одежек.
– Едем, что ли?
Тина кивнула, вдруг вспомнив, что наличных у нее нет, а за изготовление дубликатов ключей надо будет заплатить.
– Останови у банкомата, пожалуйста.
Кнопки банкомата холодные и полны каких-то невообразимых микробов. Тина с тоской вспомнила банкоматы Токио, оснащенные услугой по дезинфекции купюр. Здесь об этом даже мечтать не приходилось. Тина ввела пин-код, и на экране загорелась надпись: карта заблокирована.
– Что за ерунда?
Тина беспомощно оглянулась – она понятия не имела, что теперь делать.
– А другие есть? – Василиса уже заглянула через плечо Тины. – Может, сбой в системе?
– Не знаю, такое впервые.
– Тогда поехали в банк, – Василиса потянула Тину к машине. – Получишь в кассе банка, долго ли.
Тина растерянно оглянулась на банкомат. Странно, что карточка оказалась заблокирована.
– Нет, давай вернемся домой. – Тина обеспокоенно задумалась о случившемся. – Только скорее.
Василиса пожала плечами и развернула машину.
Дом встретил их звуком компрессора в аквариуме. Тина поднялась на второй этаж и зашла в кабинет отца, который после его смерти занимал Семен. Отодвинув панель, Тина быстро набрала код сейфа. В глубине что-то щелкнуло, сейф открылся. На нижней полке сиротливо жались друг к другу четыре бархатные коробочки – украшения ее матери. Тина по очереди открыла их: незначительные безделушки, которые приобретались, когда родители были молоды и не имели больших средств, отец хранил их для Тины как память о матери. Тина спрятала коробочки в карманы куртки.
Денег не было, а часть наличности всегда хранилась в сейфе, Тина это отлично знала. В сейфе так же хранились и ее украшения. Изысканные и неброские, но стоили они немало. Украшений теперь тоже не было. Вчера, когда все вертелось вокруг двойного убийства, а она чувствовала себя так паршиво, ей и в голову не пришло заглянуть в сейф.
Тина по очереди открыла ящики в столе Семена, они тоже были почти пусты. Оставалась надежда на тайник. Тина протиснулась рукой в дальний угол под столом и нажала на едва угадываемую кнопку, декоративная панель тумбы отошла, обнажая углубление. Там тоже было пусто.
– Что произошло? – Василисе, видимо, надоело ждать, и она поднялась наверх. – Ты совсем скисла.
– Из сейфа пропали деньги и мои украшения. – Тина беспомощно подняла глаза на Василису. – А если карточки заблокированы, то… Я не знаю, что происходит, но что-то очень скверное.
– Тогда нам немедленно нужно валить из дома. – Василиса дернула Тину за руку. – Собирай вещи.
– Но куда я пойду? – Тина растерянно смотрела на Василису. – Денег нет, и…
– Рюкзак в спальне, я принесу, а ты собери, что там еще надо.
Тина растерянно оглянулась. Этот дом был скорее спальным местом, а не домом. С ним не связаны воспоминания, с ним вообще ничто не связано, она здесь проводила не так уж много времени. И ей здесь ничего не нужно, она вполне может уйти, и неизвестно, когда вернуться.
– Вот твой рюкзак, надеюсь, ты его собирала с умом. – Василиса подтолкнула Тину к лестнице. – Пойдем. Заедем в банк, потом к адвокату. Выясним, что происходит, чего зря стоять. Потом в полицию зарулим, напишешь заявление о пропаже… Сколько там денег-то было?
– Я не уверена…
– Хороша хозяйка, не знает, сколько денег в доме есть! – Василиса осуждающе покачала головой. – Ладно, поехали.
Рюкзак устроился в багажнике, а Тина села на заднее сиденье машины – она не любила пристегиваться.
В банке они долго пытались найти управляющего, и он наконец вышел к ним. Увидев Тину, сразу заулыбался:
– Тина Евгеньевна, что ж вы не позвонили? Я бы вас встретил.
Тина пожала плечами. Не говорить же ему, что у нее нет его телефона, а визитку она куда-то задевала за ненадобностью? Нельзя говорить людям такое, это может обидеть.
– У меня проблема с карточкой.
– Это бывает в наших банкоматах по утрам, нечасто, но бывает. – Управляющий сочувственно покачал головой. – Вы позволите?
Он взял карточку Тины и ввел номер в свой компьютер.
– Странно. – Улыбка управляющего увяла. – Карточка заблокирована держателем средств.
– Я ее не блокировала.
– Нет, конечно. – Банкир покачал головой. – Карточка по сути корпоративная, вы же подписывали документы, помните?
Тина помнила, что подписывала какие-то бумаги, которые здесь же, в банке, Семен ей дал на подпись. Но что в них было?
– Вы с супругом тогда решили, что ваши расходы лучше списывать на представительские. И карточку мы вам перевыпустили. Но вчера вечером она была заблокирована фирмой вашего супруга. Я думаю, это какая-то бухгалтерская ошибка, вам нужно сейчас же позвонить супругу и все выяснить.
Тина кивнула, не веря своим ушам. Кто-то на фирме Семена заблокировал ее карточку, оставив ее совсем без денег. Конечно, это может оказаться и ошибкой, но в свете пустого сейфа в их доме…
– Идем.
Василиса потянула Тину к выходу. Управляющий шел за ними и что-то бодро говорил, а Тина ему отвечала, потому что молчать было бы подозрительно и невежливо, но мысли у нее путались, и на этот раз отсечь их не удалось.
– Где твой адвокат? – Василиса искоса взглянула на Тину. – Куда ехать?
И Тина вдруг подумала о том, что Василиса работает в такси. А денег теперь нет, и непонятно, когда появятся, а Василисе же нужно будет заплатить за все эти поездки.
– Дело в том, что… – Тина представить себе не могла, что вообще можно такое произнести, но нужно же быть честной! – Я не знаю, как будет с наличными. У меня совершенно нет денег, а карточка… А если это не ошибка, и что-то произошло такое, после чего я не смогу оплатить… А это же время, работа, твои расходы на горючее, а я…
Глаза Василисы вспыхнули опасным огнем.
– То есть ты решила, что я вожусь с тобой из-за денег? В надежде на то, что ты мне заплатишь?!
– Я… Нет, я совершенно не то имела в виду! – Тина беспомощно подняла ладони. – Просто это же… Ты работаешь, так зарабатываешь, а пока меня возишь, я же не…
– Так я уже поняла, что ты «не». – Василиса презрительно фыркнула. – И что теперь? Выбросить тебя из машины и уехать? И что ты станешь делать? Нет, ну чисто теоретически.
Тина содрогнулась, представив такую перспективу.
– Я не знаю…
– Ну, то-то. – Василиса отъехала от стоянки банка и покосилась на Тину. – Куда ехать, где сидит твой крючкотвор?
– Офисное здание «Афина».
– Это у Малого рынка, что ли?
– Да. – Тина ощущала сильное беспокойство и пыталась дышать, как ее когда-то учили, но дышать не получалось. – У него там целое крыло.
– Солидная контора, как же. – Василиса свернула с плотины на проспект и чертыхнулась на подрезавшего ее коллегу. – Куда ты лезешь, контрацептив штопаный! Я все хотела у тебя спросить: а что за бизнес был у твоего супруга?
– Бизнес принадлежал еще моему отцу, он его начинал практически с нуля. – Тине очень не хочется поддерживать этот разговор, но просто не отвечать невежливо, а сказать Василисе, что ей не хочется об этом говорить, тоже никак. – Ты видела грузовики «Турман»?
– Курьерская доставка? Ну, конечно, видела.
– Это и был бизнес моего отца, а когда его не стало, всем занимался Семен.
Василиса присвистнула. Ей частенько попадались на дороге грузовики и легковушки с логотипом этой компании, она и сама ею пользовалась, если что-то покупала в Интернете. «Турман» колесили по всей стране, исправно доставляя грузы в кратчайшие сроки. Но Василиса и представить не могла, что владелец этого огромного бизнеса может жить в их Александровске, и дом его – ну, хороший дом, но не где-то в модном коттеджном поселке, а здесь, на улице Веснина. И дом его не покрыт золотом, а его дочь окажется не спесивой наглой богачкой, а обычной девушкой, растерянной и совершенно не способной о себе позаботиться.
– А теперь кто будет заниматься? – Василиса покосилась на Тину. – Ты?
– Я?! – Тина испуганно посмотрела на Василису. – Нет, я не могу ничем управлять, я…
Чем она может управлять, если иногда и собственной жизнью править не способна? Ей нужно просто уехать, чтобы мир мелькал за окном автомобиля или поезда, а она видела только картинку: какие-то люди, которым нет до нее никакого дела, как и ей до них. Чтобы никто и ничто не волновало ее, не заставляло страдать. Чтобы она стала невидимкой в этом огромном мире, населенном людьми, у которых какая-то своя жизнь, привязанности. Она не имеет к ним никакого отношения, как и они к ней. Мимолетная улыбка, ничего не значащие слова, невыразимая легкость бытия, не обремененного никакими разрушительными воспоминаниями, отношениями, эмоциями. Этим Семен нравился ей – он не задавал идиотских вопросов, не нарушал ее личное пространство и не пробовал вторгнуться в тот хрупкий мир, который она для себя выстроила. Конечно, может быть, ему просто было все равно… Но если все равно, то мужчина не едет за женщиной за тридевять земель. Не дарит ей книги по искусству и антикварные безделушки. Не смотрит с ней в апреле рождественские фильмы.
Нет, дело не в этом. Она ведь и сама ни о чем Семена не спрашивала, и он, кажется, тоже это ценил.
У каждого человека есть прошлое, иногда совсем не безоблачное. Травмирующие воспоминания или поступки, которыми впоследствии не гордятся, да что там говорить, не гордятся даже в момент совершения – ну, вот так карта легла, что ж теперь делать! И зачем изливать душу, непонятно. Все это можно просто отсечь, спрятать на дно памяти и сказать себе: проехали. И включать громкую музыку всякий раз, когда что-то неприятное пытается вдруг всплыть на поверхность. И чем скорее отсекаются неприятные эмоции, тем меньше разрушения.
Тина не хотела и не позволяла себе нянчиться с воспоминаниями и не понимала, зачем другие люди постоянно перебирают в памяти всякие неприятности, которые, во-первых, уже в прошлом, а значит, все равно ничего нельзя изменить, а во-вторых, наносят ущерб дню сегодняшнему.
Если можно создать для себя идеальный мир, в котором есть место лишь дороге из желтого кирпича, например. Идти и не думать ни о чем, смотреть на людей и города, но не участвовать в этом, просто смотреть, и эти воспоминания потом не причинят боли, не лишат покоя и сна, не лягут на лицо непоправимыми морщинами.
Но иногда, отсекая неприятные вещи, отсекаешь и саму себя, хотя это не так страшно, как если бы жить среди призраков. И если бы еще сны можно было контролировать, то и вовсе было бы отлично.
– Приехали. – Василиса оглянулась. – Давай, принцесса, вытряхиваемся.
Молчание Тины беспокоило Василису. Ее активная эмоциональная натура отказывалась принимать ту каменную отчужденность, с которой Тина встречала удары судьбы.
«Словно и не с ней все это происходит. – Василиса шла вслед за Тиной, глядя на ее прямую спину. – Как аршин проглотила, ей-богу. Знаю я таких тихих, потом если слетают с нарезки – туши свет, бросай гранату! Надо ее как-то расшевелить, что ли… Мороженого поесть бы, да какое мороженое, когда вчера температура была! Ну, ладно, что-нибудь придумаю».
– Тина Евгеньевна, доброе утро!
Девушка за стойкой заулыбалась Тине, словно увидела родную сестру, давно потерянную и вновь обретенную.
– Доброе утро, Светлана. – Тина оглянулась на ряд кабинетов. – Николай Эдуардович у себя?
– Минуточку.
Девушка выскочила из-за стойки и скрылась за дверью одного из кабинетов.
– И чего сама побежала, позвонить не могла ему, что ли? – Василиса с интересом рассматривает огромный аквариум. – Здоровенные рыбы какие… Пафосное местечко, вот уж не думала.
– Это очень известная фирма, и…
Дверь открылась, и показалась девушка из-за стойки.
– Тина Евгеньевна, прошу вас.
Тина молча сделала шаг к двери и оглянулась на Василису.
– Я здесь тебя обожду. – Василиса покосилась на кресла у окна. – Что ж я в твои дела буду лезть.
– Хорошо.
Тина вдруг подумала, что было бы лучше, если бы Василиса пошла с ней, но настаивать в таких вещах неприемлемо. Это и правда только ее проблемы, зачем в них вникать Василисе? Она и так нырнула в них больше, чем должна была. Хотя могла бы просто сесть в машину и уехать.
Навстречу Тине поднялся из-за стола среднего роста мужчина в аккуратном пуловере и синей рубашке.
– Тина Евгеньевна, какими судьбами? Вы одна, без Семена Валериевича?
– Конечно. – Тина вдруг поняла, что адвокат понятия не имеет о случившемся. – Семен вчера был убит. И сейчас у меня возникли некоторые трудности, потому я…
– Убит?!
Адвокат уставился на Тину, словно впервые ее увидел.
– Боюсь, что да. – Тина устроилась в кресле для посетителей, и адвокат тоже опустился в свое кресло. Вид у него был самый что ни на есть ошарашенный. – И я понимаю, что в связи с этим мне нужно решить кое-какие проблемы, утрясти дела. Я не вникала в дела фирмы, конечно, и сомневаюсь, что способна ею руководить, но…
– Тина Евгеньевна, миленькая! – Адвокат удивленно уставился на Тину. – Вам совершенно не придется всего этого делать. Еще в июле прошлого года вы подписали документы, которые исключали в дальнейшем ваше участие в фирме, чтобы не дергать вас всякий раз из-за ерунды. Всем занимался ваш уважаемый супруг, а месяц назад вы передали в собственность фирмы свои активы, а свою часть передали Семену Валериевичу, а Семен Валериевич закрепил в уставе правопреемственность. И если он скончался, его половина, его часть, переходит во владение второго партнера, а половина достается вам. Но дело в том, что требуется время, чтобы определить эти части, снова рассчитать долевое участие, равно как и долю прибыли, а если учесть, что ваш дом теперь собственность предприятия, то…
– И что это значит?
– Это значит, что вся ваша собственность передана в собственность юридического лица, в виде уставного капитала, вы же сами подписали документы. – Адвокат развел руками. – И пока ваш муж был жив, это было для вас вполне приемлемо, но сейчас… Дело в том, что в уставе четко прописан раздел о праве наследования части в уставном капитале, из которой следует то, что я вам уже озвучил.
– То есть моя часть уменьшилась?
– Да, но пока решается насколько. Никто же не думал, что ваш муж погибнет так скоро, изначально все это было сделано, чтобы уменьшить налоги и расширить бизнес. И ваши интересы, конечно, не учли, но кто же мог подумать, что Семен Валериевич погибнет? Он сам уж точно так не думал, потому что эти изменения были его распоряжением, и все эти движения с правом собственности были предприняты как временная мера.
– И потому моя банковская карточка заблокирована?
– А она заблокирована? – Адвокат вскинул брови. – Видимо – да, поэтому. Со смертью вашего супруга у вас больше нет доступа к корпоративному счету, пока не утрясутся все вопросы с собственностью и долями, а карточка была корпоративная.
– И что теперь?
– Тина Евгеньевна, я думаю, вы с господином Леонтьевым эти вопросы решите, я со своей стороны обещаю, что это займет всего пару месяцев, и господин Леонтьев, как цивилизованный человек, вполне может войти в ваше положение и назначить вам ежемесячные выплаты, процент от прибыли, тем более что…
Тина вспомнила Михаила Леонтьева, с разбега прыгающего в бассейн отеля – в немыслимых трусах, гогочущего, заросшего волосами, и содрогнулась. Зависеть от милости такого человека она не хотела и не собиралась.
– Ежемесячные выплаты? – Тина вздернула подбородок. – Из бизнеса, который основал мой отец?
– Мне жаль. – Адвокат поднялся. – Боюсь, я ничем не могу вам помочь, вы же сами подписали все документы.
– Конечно.
Тина поднялась и молча вышла из кабинета. Услышанное никак не укладывалось в ее голове.
Деньги в их семье были всегда. Отец, основав бизнес, делал все, чтобы семья ни в чем не нуждалась, и Тина жила той жизнью, которую считала для себя приемлемой. Семен поддерживал такое положение вещей, и отец был этим доволен, ему вовсе не хотелось, чтобы Тине пришлось каким-то образом ограничивать себя в стремлении жить практически на перекрестке всех дорог мира.
Но теперь Тина осознала, что прежняя жизнь безвозвратно потеряна. У нее нет денег, нет дома, ей некуда идти, а сама она должна выступить в роли просительницы перед какими-то неизвестными людьми.
В холле Василиса пугала рыбок, стуча сотовым по стеклу аквариума.