Глава 1
– Просыпайся, Таня! Вставай!
Кто-то тряс ее за плечо, вырывая из плена сновидений. Она с трудом открыла глаза, с недоумением взглянула в старушечье лицо. Таис? Что случилось?
Таис улыбнулась.
– Напугала ты нас. Сутки проспала. Проголодалась небось?
– Сутки? – Татьяна села на постели. – Чего ж не разбудили?
– Болезнь твоя уходила. Нельзя ее пугать. Могла вернуться, – заметила Таис. – Теперь совсем ушла.
Татьяна быстро откинула одеяло, согнула ноги в коленях, выпрямила. Слушаются! Значит, Хуртаях ей не приснилась? Но почему так горько на душе? Почему слезы готовы вот-вот вырваться наружу? Айдына? Несомненно, это ее слезы! Слезы о потерянной любви. Сердце ее сжалось. Неужели кыргызская княжна так и не встретилась с Мироном? Но отчего ж тогда в жилах Бекешевых течет кыргызская кровь? Кто ответит на этот вопрос?[1]
Она невольно коснулась пальцем серьги. Таис заметила, усмехнулась. Спросила:
– Ты ничего не хочешь рассказать о вчерашнем? Зачем пошла к озеру?
– Я видела женщину возле костра. Очень странную. Очень похожую на тетю Асю – мою покойную тетушку. Но это была не она. Молодая, красивая. С золотыми украшениями.
Татьяна посмотрела на Таис.
– Широкий обруч на шее, много браслетов. И прическа… Такие теперь не носят… Она позвала меня, и я пошла за ней. Нохай ее совсем не боялся. Ластился… И я не боялась. А потом в небо взметнулся столб света, и девушка пропала. А я поняла, что иду без костылей. Что это было, бабушка?
Старуха задумчиво покачала головой.
– Хозяйка твоих сережек приходила. Местная она, силу большую имела. Много-много лет прошло, а она этой силы не потеряла. И сюда она тебя привела, знала: здесь силу и любовь обретешь. – И повторила: – Да, любовь, и продолжение рода. Я ж говорю, твоя беда – твое испытание.
– Тетя Ася, сестра отца, перед смертью отдала мне эти серьги и сказала, что они принадлежали Айдыне – кыргызской княжне.
– О, Айдына! – Таис вновь покачала головой. – Ее душа в этих серьгах. Никому не отдавай их. Отдашь – счастье и любовь потеряешь! Поезжай в острох, Таня! Твое счастье ждет тебя! Только впереди новые испытания. Будь готова к ним! Теперь ты сильная, справишься! Главное – не отчаивайся и не снимай серьги!
Таис говорила с теми же интонациями, что и Ончас. Даже слово «острох» произнесла так же, как тетка Айдыны.
– Я поняла! – сказала Татьяна. – Я не расстанусь с серьгами.
Она засмеялась и спустила ноги с кровати. Господи, неужели кончились ее мучения?
– Иди умойся! Толик за тобой машину прислал, велел ехать быстрее, – Таис удрученно вздохнула. – Сказал, что в лагере позавтракаешь! Но хоть молока попей. А то, гляжу, совсем худая. Ветер подует – унесет!
Татьяна снова засмеялась и вышла из юрты. Подставив лицо солнечным лучам, потянулась. Хорошо-то как! И легкость в теле необыкновенная.
Неподалеку совсем еще молодой парнишка, открыв капот «уазика», разглядывал что-то в моторе. Брезентовый верх у машины был откинут, и Татьяна тотчас представила, как это здорово – мчаться в открытой машине. Почти так же, как скакать верхом, подставляя лицо степному ветру.
Завидев Татьяну, водитель поднял голову, вытер руки тряпкой и спросил:
– Это вас в лагерь нужно отвезти?
– Меня, – отозвалась Татьяна и, заметив удивленный взгляд, брошенный на ее ноги, усмехнулась. – Я теперь резво бегаю. Могу и на своих двоих добраться. Тут же недалеко?
– Да я ж ничего… – засмущался парнишка. – Зачем на своих двоих? Домчу как положено!
– Тогда подождите еще минут пять! Умоюсь, и поедем.
Татьяна направилась к алюминиевому чайнику вместо умывальника. И это тоже обрадовало ее. Вода оказалась прохладной и приятно освежила лицо.
Вышла из юрты Таис, протянула кружку молока и теплую булочку.
– Поешь-ка, а то пока их завтрака дождешься…
Через какое-то время Татьяна уже сидела в машине. На всякий случай прихватила с собой папку с бумагой для рисования. Радостное возбуждение не проходило. Она представляла, как удивится Анатолий, когда увидит ее без костылей. Впрочем, она надеялась увидеть в его глазах не только удивление…
А машина мчалась сквозь степь, покрытую мягким ковром молодых трав, с разбросанными тут и там куртинами синих и желтых ирисов. Громоздились впереди серые сопки, поросшие редкими березняками и лиственницами – еще прозрачными, в кружевном уборе новой листвы.
Славно-то как! Татьяна зажмурилась, подставляя лицо теплому ветру, который пах солнцем и травами. Эти ароматы кружили голову, и она уже не сомневалась, правильно ли поступила, приехав сюда. Ведь вокруг абсолютно чужие люди. Но теперь неважно, как они к ней отнесутся. Раньше она боялась жалостливых взглядов, стеснялась своей болезни и той неловкости, которую испытывали всякий раз окружающие, заметив ее костыли. Но теперь костыли в прошлом, и поэтому прочь сомнения, прочь тревоги! Она начинает новую жизнь, в которой не будет места боли и отчаянию!
Лагерь показался неожиданно. Разноцветные шатровые палатки на высоком берегу Абасуга, сосновый бор… Сердце ее замерло. Затем она увидела Анатолия в шортах, выцветшей майке и старых кедах. Весело улыбаясь, он снял с головы армейскую панаму, помахал ею и поспешил навстречу машине.
Водитель заглушил мотор. Татьяна открыла дверцу и спрыгнула на землю. Прихватив папку с бумагой, направилась к Анатолию. В душе у нее все ликовало. А он стоял – смущенный и растерянный, и, видно, оттого, что ничего путного не пришло в голову, спросил, слегка заикаясь:
– А-а, г-где твои костыли?
– Костыли я выбросила, – ответила она лихо и крутанулась на пятке. – Мне идет без них?
– Таня! – Анатолий наконец опомнился, взял ее за руки. – Не верю своим глазам! Что произошло? Таис ничего мне не сказала. Только сообщила, что ты спишь без просыпу вторые сутки. Я стал беспокоиться. Велел разбудить тебя!
– Таис, наверно, побоялась сглазить, – улыбнулась Татьяна. – Честно сказать, я сама подумала, что все мне приснилось. Нет, не приснилось! Видишь, хожу, и даже пытаюсь бегать.
– Насчет бега ты осторожнее, – нахмурился Анатолий. – Но, согласись, все как-то странно…
– Ты разве не рад? – спросила тихо Татьяна. – Что-то изменилось?
– Глупости! – Анатолий обнял ее за плечи, посмотрел в глаза. – Теперь все намного проще.
Он взял ее под руку.
– Бабка возила тебя к Хуртаях?
– Возила, – кивнула Татьяна. – Но я еще до поездки пошла.
– Ни с того ни с сего пошла? – Анатолий подвел ее к скамье возле стола. – Присаживайся! Сейчас подадут завтрак.
Татьяна оглянулась по сторонам.
– А где остальные?
– Давно на раскопе, с восьми утра. Я там уже побывал, вернулся позавтракать с тобой.
– Я отвлекаю тебя от дел?
– Мои дела вовек не переделаешь. Дойдут и до них руки, – усмехнулся Анатолий. – Позавтракаем и направимся на раскоп. Тебе ведь интересно посмотреть, чем мы там занимаемся?
– Интересно, – она помолчала мгновение. – Дедушка тоже был археологом и все время говорил: «Вот подрастешь, возьму тебя в экспедицию». Но его не стало, когда мне было семь лет. Так и не получилось побывать на раскопках.
– Я знаю, – Анатолий задумчиво посмотрел на нее. – Академик Евгений Юрьевич Бекешев. Профессор Ларионов, мой учитель, ездил с ним в экспедиции, будучи аспирантом.
И снова в упор посмотрел на нее.
– Расскажи, как случилось, что ты рассталась с костылями?
Татьяна пожала плечами.
– Сама не знаю, как случилось… Сидела возле юрты, засмотрелась на озеро, встала и пошла. И только потом опомнилась, что иду без костылей. Испугалась, упала… Прибежали Таис и ее внук Каскар, студент на практике в племовцесовхозе… Словом, в юрту я вернулась без их помощи!
Она старалась говорить спокойно, буднично, словно все происшедшее с нею было вполне объяснимым, обыденным делом. О привидевшейся ей женщине Татьяна благоразумно промолчала. Еще непонятно, как отреагирует на это Анатолий, не примет ли за больные фантазии?
– Чудеса, да и только! – произнес Анатолий и отвел взгляд. Похоже, он ей не очень поверил.
Девушки-поварихи тем временем накрыли стол, принесли чайник с кипятком, поставили блюдо с горячими пирожками, миски с молочной кашей.
Татьяна сглотнула слюну. Надо же, думала, что вполне обойдется молоком и булочкой. Но аппетит на свежем воздухе разыгрался чуть ли не зверский. Боже, что будет с ее фигурой к концу сезона?
Анатолий с довольным видом потер ладони.
– Налетай! Отведаем, что наши искусницы приготовили!
Они пили чай, поглощали с завидной скоростью пирожки и больше молчали, обходясь короткими фразами, – оба чувствовали странную неловкость, скованность, словно в предчувствии чего-то важного, что вот-вот должно произойти.
Наконец Анатолий отставил пустую чашку, посмотрел на Татьяну. Взгляд у него снова стал задумчивым.
– Ты хорошо сделала, что согласилась съездить к Хуртаях. Многие не верят в то, что древние изваяния несут в себе силу.
– Силу? – изумилась Татьяна. – Выходит, Таис не просто так возила меня к Хуртаях? Это ты попросил ее?
– Нет, не просил. Но Таис знает обо всем и обо всех больше, чем мы думаем, только не сознается, – усмехнулся Анатолий. – Вон как глаза заблестели, когда твои серьги увидела. Так что не бойся, к Хуртаях вы не зря ездили.
Он поднялся на ноги. Посмотрел сверху вниз на Татьяну.
– Поверь, тут все пропитано магией древности – воздух, земля, деревья, камни. И время порой замедляет свой бег. Приглядись, послушай, как звучит степь. Зовет, манит… – И улыбнулся по-детски, смущенно. – Ты это скоро поймешь. И будешь возвращаться сюда снова и снова, если не захочешь остаться здесь навсегда…
– А ты романтик! – улыбнулась Татьяна.
– Это возбраняется? – удивился Анатолий. – Кроме работы человеку нужны хоть маленькие, но радости. Молодежь здесь заводит романы, орет песни возле костра. А тем, кто постарше, вполне хватает красок Хакасии. Разве плохо, если после раскопа, а он порой изматывает до изнеможения, человек хочет насладиться покоем и красотой, которых не найдешь в городах?
– Прости, совсем не хотела тебя обидеть, – повинилась Татьяна. – Мне тоже здесь нравится. Я так тебе благодарна, что вытащил меня в экспедицию! Но я не буду обузой. Хочу работать на раскопе. Ведь вы не только фотографируете находки, но и зарисовываете их?
– Обязательно! Работы прибавится всем, и для тебя найдется занятие, если не передумаешь. Но давай дня три подождем. Пока оглядишься, разберешься, что к чему. Придется работать на солнце, в жару. Весь световой день. Правда, после обеда, в самое пекло, даем людям передохнуть. Сиеста, так сказать. Но многие и в перерыве работают. Выдержишь?
– Постараюсь, – Татьяна улыбнулась.
Анатолий посмотрел на часы.
– Четверть часа у нас еще в запасе. Захватим сотрудника и поедем на раскоп. Тут с километр всего. – И спросил: – Может, еще чаю? Вон еще сколько пирожков осталось.
И она не смогла отказаться.