Фальсифицированная история Клуба Капитона Варсонофьевича Дерменгольма. Часть I. Предыстория Клуба КВД. и отцы-основатели (Ростислав Жуков)

Глава 1. Когда Клуба не было и в помине – Please Mister Postman

Точную дату создания Клуба Капитона Варсонофьевича Дерменгольма теперь уже невозможно установить. Хотя в 1985 году Капитон (р. 1963), в то время студент факультета журналистики Ленинградского государственного университета, вёл дневник, записи – что в какой-то день был создан Клуб – там нет. Капитона тогда, несомненно, занимали дела более для него важные и насущные, и к созданному, по его же инициативе, некоему эфемерному «клубу» он не относился всерьёз. Первое упоминание о Клубе появляется в его дневнике 20 октября 1985 года, образован же Клуб был, очевидно, в сентябре. Нужно сказать, что за целый год Капитон посвятил клубным делам в дневнике лишь несколько очень коротких записей.

Можно считать, что предыстория Клуба КВД начинается с августа 1985 года, когда был создан первый рассказ о Капитоне Варсонофьевиче Дерменгольме, а можно вести исчисление с сентября 1984 года, когда Капитон познакомился со вторым отцом-основателем – Магуистом (р. 1967). Впрочем, справедливости ради, следует заметить, что с одним из будущих членов Клуба Капитон свёл знакомство гораздо раньше. Таковым является Магнус (р. 1962), оказавший в своё время большое воздействие на формирование капитоновских взглядов и оставивший существенный след в доклубной и клубной деятельности.

Поэтому вспомним вкратце дела более чем двадцатилетней давности. В декабре 1983 года Капитон завершил срочную службу в оркестре Беломорской военно-морской базы Северного флота (г. Северодвинск), где он играл партию второго кларнета, в связи с чем был практически без экзаменов принят на Подготовительное отделение (ПО) факультета журналистики ЛГУ. Студентов ПО поселили в новой общаге, что в 20 минутах ходьбы от платформы Университет балтийского направления (путь от общаги до факультета занимал в среднем 1 час 45 минут).

Вместе с Капитоном в комнате жили Игорь Коряковцев «Элвис» (р. 1964) и Игорь Голутва «Гарри» (р. 1963). Гарри, отслуживший в воздушно-десантных войсках, был парень абсолютно компанейский и ни на чём особо не зацикливался, что же касается Элвиса (где он служил, я уже не помню), то это прозвище он назначил себе сам, так как был ярым меломаном. Вся музыка, не являющаяся англоязычным роком, вызывала у Элвиса ярое неприятие. Больше всего на свете Элвис любил «Битлз». Уже в первые дни он нашёл в общаге битломана-единомышленника – им и был Магнус (отслуживший три года на корабле Черноморского флота и игравший на гитаре во флотском ансамбле). У них была перевязанная изолентой советская кассетка с записью альбомов Please Please Me и With The Beatles, которую они и слушали на убогом мафончике. Раз за разом они прокручивали песню Please Mister Postman, которая им особенно нравилась, и громко и неустанно ей восхищались. Этих восторгов Капитон, писавший транспаранты с латинскими изречениями и развешивавший их на стенах, не понимал. Поскольку Магнусу и Элвису не удавалось перемотать плёнку точно на начало своей любимой песни, то в комнате постоянно звучал и кусок предыдущей Till There Was You, каковая полуджазовая вещь Капитону, который в то время уже начал активно увлекаться джазом, нравилась всё-таки больше. Всего у Магнуса и Элвиса кассет было две. На второй были записаны альбомы ЭЛО Discovery и Time, и Капитон заявил, что эта музыка гораздо лучше хвалёных «Битлз», из-за чего подвергся насмешкам со стороны ярых битломанов.

Однако тут у Капитона произошла та же история, что и ранее с джазом. В своё время Капитон поставил себе чёткую задачу – полюбить джаз, и для этого насильно и на значительной громкости слушал пластинки с записями биг-бэндов. Своего он тогда добился – и скоро его уже никакая иная музыка не привлекала. Сейчас он был вынужден изо дня в день слушать «Битлз» и заодно взволнованные разговоры о «Битлз» двух битлопоклонников, усваивая и переваривая массу информации. Не желая упасть в глазах своих новых товарищей и не быть немилосердно и жесточайшим образом ими осмеянным и даже матерно обруганным, он исподволь сам начал проявлять интерес к этой музыке и культуре, которая поначалу представлялась ему чуждой, тем более что по-английски он не понимал почти ни бельмеса. Постепенно Магнус приносил всё новые записи битловских альбомов, которые ему присылали друзья-битломаны из родного Азова. Элвис же раздобыл рукописную «Авторизованную биографию «Битлз» Хантера Дэвиса, и Капитон, поскольку умел хорошо печатать на машинке, охотно взялся её перепечатать в трёх экземплярах, за что удостоился бурного одобрения Элвиса и Магнуса. Английские названия песен Элвис аккуратно вписывал в машинописный текст разноцветными фломастерами.

Неуклонно-поступательно превращаясь в битломана, Капитон в то же время продолжал активно увлекаться джазом. Капитон покупал джазовые пластинки и посещал концерты, ездил в нотную библиотеку, что находилась близ тогдашней площади Брежнева на Большой Охте, и постоянно занимался в общаге перепиской нот. (Два старших битломана к этому его увлечению относились уважительно-безразлично. Элвиса джаз не интересовал, а Магнус его поначалу отвергал вовсе как «музыку, лишённую протеста»). Позже, в марте 1985 года, Капитон стал посещать Ленинградский джаз-клуб «Квадрат», что базировался тогда в ДК им. Кирова на Большом проспекте Васильевского острова. «Закономерно и необходимо мне там быть. Ибо сейчас джаз для меня большее, нечто просто музыка», – писал Капитон в своём дневнике.

Мы столь подробно останавливаемся на всём этом для того, чтобы дать представление о том, где брали начало истоки будущего Клуба. «Джаз в основе своей – цинизм и безверие», как сказал на одной из лекций в джаз-клубе музыкальный критик Сергей Мелещенко. Может быть, звучит громко, наивно (да вряд ли этот посыл вообще является истиной в последней инстанции), но эти слова сильно пришлись Капитону по душе. Ведь надо сказать, что Элвис, и тем более Магнус, когда не восхищались «Битлз», то на каждом шагу громко и остервенело ругали своё родное государство, а особенно партию и комсомол, попутно бурно восхищаясь Англией и, конечно, США. Комсомольские убеждения Капитона, которые раньше хорошо уживались у него с джазом, начали исподволь и неуклонно подгнивать, чтобы в своё время рухнуть со страшным грохотом. Настало время, когда битломан Капитон стал считать себя антикоммунистом. Сейчас над всем этим можно было бы тихо и по-доброму посмеяться, но тогда ведь как битломания, так и неприятие марксистской идеологии считались немалой ересью, пакостью и вызовом. Чуть ли не криминалом! Тем более, что Капитону тогда было двадцать лет, а перестройка ещё не началась.

Однако мы несколько забежали вперёд. В начале 1984 года Капитон только начинал осваивать азы битловской премудрости, но уже отличал Пола Маккартни от Джозефа Маккарти, а Леннона – от Ленина. Третий же товарищ, Гарри, мало воспринимал «Битлз», партия и комсомол были ему до барабана, однако почитал Высоцкого и, в свою очередь, приносил кассеты с записями его песен. Поэтому раньше, чем стать битломаном, Капитон проникся творчеством Высоцкого и, соответственно, перепечатал во многих экземплярах сборник из 175 его песен. Элвис Высоцкого отрицал категорически, а Магнус признавал его творчество только в силу того, что там имелся столь им ценимый «протест» (однако от песен Высоцкого только кривился, потому что обычно тот пел по-русски). Следует добавить, что и у Гарри нашлись товарищи – поклонники Высоцкого, и в процессе полемической музыкальной матерщины сторонники «Битлз» и таковые Высоцкого ежедневно друг друга оскорбляли, посылали в тартарары и едва не доходили до рукоприкладства. Что же касается Капитона, то он почему-то сумел тогда сочетать и то, и другое, и ему приходилось постоянно мирить между собой оба лагеря.

Летом Капитон и Магнус жили некоторое время в одной комнате вдвоём. Можно было бы сказать, что в это время они сдружились окончательно, если бы не практически ежедневные бурные скандалы. Происходили они, естественно, не из-за музыки – «Битлз» были вне критики, – а из-за мельчайших бытовых пререканий. Ибо как один, так и другой обладали невероятным самолюбием и вспыльчивы были до крайности. Однако как бы яростно Магнус и Капитон ни ругались, примирение всегда наступало в тот же день, и вечером оба меломана дружно отправлялись на близлежащие частные огороды, где воровали картошку, которую затем тащили в общагу, жарили и затем с большим аппетитом ели, беседуя обо всём на свете.

Глава 2. Как Капитон познакомился с Магуистом

Закончив ПО и сдав выпускные экзамены, Капитон был зачислен на 1 курс факультета журналистики. (Равно как и Магнус; что касается Гарри и Элвиса, то они поступили на филфак). В сентябре новых первокурсников в связи с дефицитом мест в общежитиях временно поселили в профилактории ЛГУ – впоследствии с подачи Капитона и Магуиста это весьма недурное заведение первокурсники стали называть лепрозорием. Находился он на углу Мытнинской набережной и Зоологического переулка Петроградской стороны. Поскольку Магнус поселился на квартире, то ближайшими товарищами Капитона стали поступившие на 1 курс минуя ПО Александр Пушкарный (р. 1963) и Магуист (р. 1967).

Поначалу Капитон более сдружился с тихим, добрым и незлобивым коммунистом Пушкарным из ярославского Рыбинска, каковой город тогда назывался Андроповым. Они вместе ходили на факультет, в столовую, пили дома в профилактории чай, и Капитон помогал слабо врубающемуся в немецкий язык товарищу делать домашние задания. Поскольку коммунист Пушкарный вечно жаловался на то, что он никак не может найти себя, и ему нечем заняться в свободное время, Капитон присоветовал ему собирать марки и подарил свою старую привезённую из дома коллекцию – в итоге Пушкарный постепенно стал матёрым филателистом и насобирал много альбомов марок (причём по теме, предложенной Капитоном – портреты знаменитых людей). Заботясь о духовном развитии своего товарища, Капитон даже однажды сводил его на концерт ансамбля Давида Голощёкина, причём, вопреки ожиданиям, концерт Пушкарному понравился.

Прибывший из Петрозаводска Магуист, который всегда что-то громко и экспансивно вещал, временами пел под гитару, зачастую орал, громоподобно выражал свои эмоции, строил неописуемые гримасы, всячески сокращался и неуклонно старался находиться в центре внимания, поначалу показался Капитону чрезмерно буйным и шумным. Капитон подумал, что Магуист будет мешать ему тихо и мирно пить с Пушкарным чай; что касается Магуиста, то он тоже отнёсся к Капитону сперва скептически-снисходительно как к некоему тихо помешанному провинциалу. Однако уже в первый день во время знакомства с Капитоном, когда Магуист спросил его, любит ли тот джаз, Капитона как пружиной подбросило. «Так на том мы стоим!!» – переменившись в лице, радостно закричал он. Перебивая друг друга, Капитон и Магуист заговорили о джазе – Магуист в этом вопросе оказался несравненно более подкованным и немедленно подарил Капитону книжку Юга Панасье «История подлинного джаза». Магуист умел играть на гитаре, которая у него была; Капитон умел играть на саксофоне, которого у него не было, однако Капитон знал нотную грамоту, которой Магуист не знал, и стал показывать Магуисту свои нотные записи джазовых пьес, и Магуист пришёл в неописуемый восторг от хорошо знакомых ему названий джазовых эвергринов… С этого момента они стали друзьями не разлей вода.

Нужно сказать, что именно тогда появились так называемые «семейные титулы». Возникли они так. Поскольку никакой посуды, кроме одной ложки, у всех троих не было, то чайник они брали у соседей, а чай пили из поллитровых банок. Какую-то из банок Капитон назначил своей, и как-то раз Магуист, не зная о том, попытался её взять, дабы налить в неё себе чаю. «Поставь на место!! – громко заорал Капитон. – Из этой банки папа пьёт!!» Он имел в виду, конечно, себя (и просто вспомнил прикол какого-то своего флотского сослуживца). Таким образом Капитон, (исподволь напоминая, что Магуист действительно на четыре года его младше) уже тогда начал утверждать своё стремление к лидерству – дабы в будущем стать Президентом клуба своего имени… Магуист с почти серьёзным испугом немедленно поставил банку на стол и с тех пор называл Капитона не иначе, как Папой, а сам охотно согласился быть Сыном. Пушкарный стал именоваться Дядей (став, таким образом, братом Капитона), Магнус впоследствии стал Дедушкой (то есть, отцом Капитона); с расширением «семьи» родственные отношения постепенно дошли до полного абсурда – когда один из неимоверно расплодившихся «сыновей» Капитона каким-то образом, но совершенно логически стал его «приёмным отцом»… Появилась и Тётя – Асфира Мингазова из города Малмыж Кировской области; позже она действительно вышла замуж за Пушкарного, то есть Дядю – как и положено… А когда летом Капитон уехал на каникулы в свой посёлок Любытино Новгородской области, Магуист прислал ему на день рождения телеграмму: «Поздравляю папу с днём рождения. Сын», и по посёлку немедленно прошёл невероятный слух, что всегда слывший тихоней Капитон уже изготовил в Ленинграде ребёнка, и поздравление Капитону прислали от его лица.

Глава 3. Дуэт Капитона и Магуиста: петергофский авангард

В октябре 1984 года первокурсников переселили в Старый Петергоф – на этот раз в общежитие №10, что вблизи железнодорожной платформы. Магуист с Капитоном поселились в одной комнате. Третьим был Дядя. Дядя поставил на своей книжной полке маленький скромный бюстик Ленина, а Капитон с Магуистом увешали все стены афишами концертов Анатолия Кролла, Давида Голощёкина, Олега Лундстрема, Игоря Бриля, ансамбля «Арсенал» и польской джазовой группы «Стринг Коннекшен» – многие афиши были с автографами.

Магнус иногда посещал Капитона и Магуиста – с последним они играли на гитарах, а афиши вызвали его одобрение. Рок-концертов в Советском Союзе тогда почти не было, и Магнус признал, что, за отсутствием таковых, и джаз можно считать «протестом»; кроткого же Дядю весьма волновали и возмущали непрерывные и очень экспансивные антисоветские речи Магнуса. «Не могу я видеть этого деда! Как он мне надоел!!» – в сердцах закончил как-то одну из своих проповедей Магнус и, брезгливо взяв бюстик Ленина двумя пальцами, развернул его лицом к стене, чем очень Дядю обидел.

В то время набирала популярность группа «Аквариум», и Магуист любил наигрывать по вечерам на гитаре и громко распевать, с непотребными выкриками, несколько песен с альбома «Треугольник». Капитон не любил до того «Аквариум», известный ему единственно по «Старику Козлодоеву» с того же альбома – об этой песне он высказывался резко негативно как о дешёвой, глупой и вульгарной. Теперь, услышав и другие песни, он вдруг изменил своё мнение. Наверно, романтику Капитону понравился образ тракториста, лелеющего в кармане Жан-Поль Сартра. Поскольку в комнате имелся привезённый Капитоном из Любытина магнитофон «Маяк-205», Капитон решил на досуге заняться звукозаписью. (Ранее он писал на свой мафон только джаз с пластинок). У него была ненужная ему плёнка на 150 м устаревшего типа – он не хотел использовать её для чего-либо путного, и поэтому предложил Магуисту записать на эту плёнку четыре наиболее часто и удачно исполнявшиеся им песни Бориса Гребенщикова.

Микрофон, правда, был всего один, да и тот маяковский. Однако запись была сделана 25 декабря 1984 года, и именно она считается первой записью дуэта Капитона – Магуиста, хотя играл и пел на ней один Магуист. Он исполнил песни «Два тракториста», «Поручик Иванов», «Корнелий Шнапс» и «Матрос», а промежутки между песнями заполнил скабрезными чмоканьями и урчаньями – таким образом получилась некая единая композиция.

Друзьям это понравилось, а на дорожке (писалось всё на 9 скорость и на одну дорожку, а другой канал на запись не работал) места было ещё много, и Магуист с Капитоном быстро задумали и тут же осуществили уникальную, как и всё прочее, запись «Джаз-рок симфонии «Асфира», посвящённой уже упомянутой их однокурснице. Для прослушивания «симфонии» были приглашены знакомые девицы, жившие в общаге, и прослушивание вышло не очень удачным, так как прототип бросил в Магуиста пустой литровой банкой, которая разбилась, и осколок попал в Капитона. Что же «симфония»? Она представляла из себя порядочную кучу всякой дряни и ничего общего с симфонией, равно как с джазом или роком, не имела.

Авторы её, правда, попытались придать этой куче некую общую композицию. Сначала – очевидно, под этим надо понимать симфоническую увертюру – звучит частушечный наигрыш на гитаре (на гитаре с самого начала и всегда играл Магуист, ибо Капитон не умел на ней играть вовсе). Затем следует грязный и не слишком умный «забойный крутняк» Магуиста «Кровавая морда убийцы» (неизвестно, какое отношение имеющий к прототипу). Очевидно, эта песня означает 1 часть, Аллегро. В «симфонии» мы впервые слышим голос Капитона. Но здесь он не поёт, ибо ещё стесняется (вся «симфония» – в общем-то, детище Магуиста), а только разговаривает, и даже без матюгов. Белиберда, состоящая из разговоров Сына с Папой, изображений сцен мордобоя, «прочистки микрофона» (первое «новаторство» Капитона и Магуиста – когда в микрофон тычут кисточкой), и вообще неизвестно чего, перемежается ещё 3 так называемыми «песнями-пародиями». Единственное, что можно как-то выделить из всей «симфонии» – это длинная т. н. «вокально-инструментальная композиция «Праздник», начинающая социальную тему в творчестве дуэта Капитона – Магуиста, будущего ансамбля «Гастроном»:

Мы останавливаемся на этой «симфонии» столь подробно, чтобы ввести читателя в суть и дух раннего творчества дуэта. Записав 1-ю сторону своего первого «диска», приятели, окрылённые содеянным, записали и 2-ю. Сюда вошло нечто похожее на театрализованное представление «Двое против кардинала Амосова» (имелся в виду преподаватель истории КПСС) и «Новогоднее поздравление». И тут и там пародируются – не всегда, впрочем, злобно – преподаватели ЛГУ. Здесь есть, среди прочего, «Жестокий романс» на стихи В. Маяковского (вокал – Магуист), имеется «Разговор двух кошмаров» и именно здесь впервые, ещё робко, поёт Капитон – песню «Сегодня ты играешь джаз» (пародия на стихи из газеты «Известия» 50-х годов):

В обеих композициях вовсю прут натуралистические сцены (разливание «водки», пьяные базары, рыгание, блевание и т. п.). Таким образом, работу над первым «диском» дуэт завершил уже 28 декабря 1984 года.

Во второй раз Магуист и Капитон обратились к звукозаписи только в апреле 1985 года. Капитон привёз из Любытина кларнет (на котором играл ещё во флотском оркестре). В это время – с 14 февраля – Капитон уже посещал ленинградский джаз-клуб «Квадрат», и на него произвела неизгладимое впечатление лекция-концерт по авангарду ленинградского музыкального критика Александра Кана. Капитон попытался сыграть что-то похожее, и это оказалось совсем просто. Услышав насилуемый, визжащий, как недорезанная свинья, кларнет, Магуист восхитился, и друзья записали трехчастную «Сюиту «Быт человечества».

Название придумал Магуист – так именовался ряд его картин тушью. Заметим кстати, что в области изобразительного искусства творил в основном он и в будущем создал иллюстрации к рассказам о К. В. Дерменгольме. Впрочем, одну акварельную картину (естественно, авангардную) создал как-то Магнус, а одну – даже Капитон. В июне 1985 года он нарисовал на листке бумаги произведение под названием «Das Neue Entstehende Bewußtsein» («Новое Возникающее Сознание», по-немецки) и, сопроводив дарственной надписью, вручил одной из сокурсниц.

«Сюите» приятели постарались придать нечто похожее на классическую структуру. В качестве интродукции перед 1 частью звучит «философско-политическая» песня «Лёгкая атлетика» (которую Магуист поёт т. н. «голосом Брежнева). Затем начинается часть 1, Аллегро «Авангардная поступь» – мощные гитарные аккорды и захлёбывающийся визжащий и орущий, как полоумная собака, кларнет; потом следуют часть 2, Модерато «Грусть» – тихая и отрешённая – и часть 3, Ленто «Гармония высших сфер». Здесь мы слышим вокал Капитона без сопровождения в духе чёрного американского авангардного трио «The Air», «среднеазиатские» напевы Магуиста, длительные инструментальные опусы, и завершает «сюиту» вполне в общем контексте приличная песня Магуиста под гитару «Пусть я – не Франсуа». Чтобы не пропадала вторая сторона «диска», Капитон тут же в одиночку записал на неё сольную композицию «Авангардный будильник» (кларнет и вокал. Капитону явно понравилось петь).

В мае авангардными экспериментами занялся и Магнус. Нужно сказать, что объективно он уже тогда был весьма сильным гитаристом и вполне мог бы играть в настоящих ансамблях! Интересно заметить, что дуэт не превратился в трио – Магнус с Капитоном вдвоём, без Магуиста (тот был в отлучке) записали свою довольно мрачную трёхчастную «Сюиту «Палата для совмещённых» (название придумал Магнус), посвящённую книге Кена Кизи «Полёт над гнездом кукушки», и более весёлое «Попурри «Полёты вокруг лампочки», включающее «Канцону «Ibi Deflorare», навеянную авторами эпохи Возрождения.

Когда Магуист узнал, что, не пригласив его, записали целый диск, у него взыграло ретивое, и он в качестве «ответа» Магнусу вместе с Капитоном немедленно соорудил целую широкомасштабную «Гротеск-сюиту «Буйство красок» длиной ажно 21 минута и состоящую из 7 (!) частей, применив – в условиях «Маяка-205» – наложение, ускоренную и замедленную запись; более про эту «сюиту», равно как и про записанные на вторую сторону «диска» две сольные композиции Магуиста и Капитона, сказать, к сожалению, абсолютно нечего…

С Магнусом Магуист вообще уживался столь же проблематично, как и Капитон: то они часами играли на гитарах, то мгновенно собачились и – далеко не сразу – мирились… Однако, в отличие от Капитона, Магуист, постоянно совершенно искренне, как во всеуслышание, так и нет восторгающийся игрой Магнуса на гитаре, почему-то с самого начала искал поводы, чтобы любым способом Магнуса уязвить, завлекая Капитона на свою сторону.

Однако, когда у Магнуса 10 мая 1985 года родилась дочь, Магуист с Капитоном записали «Поздравление Магнусу по случаю рождения его дочери Елены». Прослушав поздравление, Магнус растрогался до слёз: «Спасибо, мужики…», – хотя я, хоть убей, не могу вспомнить, что это вообще такое было.

Заканчивая описание доклубной музыкальной деятельности, можно упомянуть крайне неприятно-клиническую на слух, рассчитанную на то, чтобы вызвать у слушателя чувство дискомфорта и отвращения, исключительно вокальную сольную композицию Капитона «У меня выросла собачья нога», сыгранную дуэтом Магнус – Капитон «Кантату «Засиженный мухами», в которой был использован колокольчик, и две сольные гитарные композиции Магнуса. На этом период «авангарда» в творчестве Капитона – Магуиста —Магнуса закончился. Позже, в декабре 1985 года, уже в эпоху ансамбля «Гастроном», Магуист и Капитон выпустили extended play «Я помню, что это было за время» (воспоминания о Старом Петергофе), где исполнили 5 вещей Гребенщикова и свои ранние вещи. Однако попытка вспомнить былое оказалась неудачной. Песни были сыграны без души, бледно, растянуто и вяло, а произведения «Аквариума» в исполнении ансамбля «Гастроном» вряд ли могут заинтересовать душевно здорового человека.

Глава 4. Весна 1985: музыка и журналистика

Было бы неверным считать, что записям собственных музыкальных экспериментов Капитон и Магуист посвящали сколько-нибудь значительную часть досуга. И в начале 1985 года, и позже они возвращались к записям своего музыкального творчества лишь изредка. Хотя должное внимание популяризации, пропаганде и увековечению «авангарда» Капитон и Магуист уделяли неустанно. В частности, они множество раз сфотографировались с кларнетом и гитарой, отпечатали штук 80 фотографий и выпустили специальный журнал-проспект, посвящённый их авангардным дискам. Для радиогазеты курса было записано интервью с дуэтом Капитона – Магуиста с демонстрацией трёх отрывков авангардной музыки. Ну, а прослушать свои «сюиты» они принудили, наверно, всех своих однокурсников и не только.

Вечером устроили прослушивание сюиты «Быт человечества»… Дядя и Асфира уже дуреют от проклятого авангарда… Шамрай без чувств и восторга. Хвалит нас очень. Лукша: понравилось, но «вытянули всю душу», – писал Капитон в своём дневнике 16 апреля. Капитон составил подробные дискографии каждого «диска» с указанием длины каждой песни или опуса в минутах и секундах… Давным-давно не осталось и следа от этих старых плёнок с авангардными «сюитами» и всем прочим, но листки с отпечатанными в нескольких экземплярах дискографиями ещё до недавнего времени всплывали в архивах членов Клуба.

Гораздо большее внимание Капитон уделял тогда записям настоящего джаза, который он переписывал с пластинок на свой «Маяк». За год, прошедший со времени знакомства с Элвисом и Магнусом, Капитон дошёл и до кондиции битломана, и 12 апреля 1985 года начал длительный процесс собирания записей «Битлз». Магуист тогда битломаном ещё не являлся. Капитон познакомился с неким старшекурсником, жившим в той же общаге, и писал у него альбомы «Битлз» с плёнки на плёнку. Впоследствии одним из важнейших занятий в его жизни стало совершенствование своей коллекции за счёт улучшения качества носителей, с которых велась перезапись: плёнки, пластинки, а в будущем – компакт-диски. Большое внимание всегда уделялось и должному оформлению коллекции – на коробки с бобинами Капитон наклеивал корешки с надписями названий альбомов, коробки впоследствии стали пластмассовыми, а корешки он стал оформлять «каллиграфом», на обратную сторону каждой коробки наклеивал отпечатанную на машинке дискографию – в будущем он раздобыл машинку с латинским шрифтом, – причём с указанием длины каждой песни; для промера песен и альбомов Капитон купил за 18 рублей секундомер, также он завёл несколько конторских книг, в которые записывал дискографии своих любимых групп – сначала это были только «Битлз»1… Постоянная суета с поисками чистой плёнки и коробок фиксировалась в капитоновском дневнике. Денег на всё это добро, равно как и вообще на жизнь, постоянно не хватало, и 13 мая 1985 года Капитон начал сдавать кровь в Институте Пастера – за 450 миллилитров тогда давали 28 р. 60 к., кормили сытным обедом в столовой Петроградского райкома КПСС и, что также ценно, законно освобождали от занятий на 2 дня.

Не с меньшим азартом в то время Капитон взялся и за издание газеты, а Магуист и Магнус стали ему охотно помогать. Это увлечение выглядит вполне естественным, так как все трое были студентами факультета журналистики! Вовсе не утруждаясь поисками должного названия, приятели назвали свою газету просто «Новые новости» и стали наполнять её всякой всячиной. Создавал газету всегда лично Капитон. Глухой ночью, зачастую до утра, он сидел в «комнате для занятий» общежития, печатал на машинке статьи и заметки, написанные им, Магуистом и Магнусом, приклеивал их двумя или тремя колонками на лист плотной бумаги, писал через трафарет фломастерами заголовки, иногда доверяя Магуисту украшать газету своими рисунками; позже для экономии времени рисунки стали вырезать также из газет и журналов. На следующий день газету буквально рвали из рук в руки, и то из одной, то из другой комнаты общаги раздавались взрывы хохота. В газетное творчество Капитон сотоварищи вкладывал весь свой несколько своеобразный юмор. К примеру, на первой полосе, там, где партийные и советские газеты публиковали сообщения о заседаниях Политбюро, «Новые новости» как-то поместили в траурной рамке громогласно обличающую статью «Подох в помойном ведре» о хомяке одной сокурсницы, который, когда хозяева на несколько дней уехали и оставили его в комнате, очевидно, в поисках пропитания залез в помойное ведро и там помер. Некролог имел большой резонанс – владелицу покойного хомяка в итоге довели до слёз, и она с кулаками хотела броситься на редактора. Гвоздём другого номера стала статья «Козлиное рыло», повествующая о том, как заведённый на ранний утренний час будильник всё время барахлил и останавливался, в связи с чем выведенный из себя Капитон с криком: «Козлиное рыло!!!» врезал по нему кулаком, из-за чего будильник улетел в пыльный угол и замолк теперь уже навсегда, и наутро они с Магуистом опоздали на электричку и занятия. (А те из однокурсников Капитона, которые ранее подозревали, что он помешанный, после выхода статьи «Козлиное рыло» утвердились в этом мнении). «Асфире исполнилось N лет!!!» – гласила поздравительная передовица одного из номеров. Создатели газеты комментировали все события на факультете и в общаге, для чего постоянно брали интервью у своих однокурсников.

Популярность газеты росла, и в марте 1985 года староста курса коммунист Михаил Великосельский предложил Капитону издавать «Новые новости» в масштабе факультета и на 4 полосах. На комсомольском активе Капитон был избран редактором. Газете они с Магуистом дали новое, столь же «удачное», название «Всевидящее око» и стали вывешивать её на факультете. У газеты собирались толпы. Создатели газеты стали всё больше внимания уделять музыке и один из номеров полностью посвятили творчеству «Битлз» – Капитон подробно рассказал обо всех по порядку песнях альбома Let It Be. (Этот номер провисел на факультете всего полчаса и затем был снят секретарём партбюро факультета). Партийное руководство попыталось мягко наставить Капитона на путь истинный, дабы в газете публиковались в первую очередь материалы о партийной и комсомольской жизни факультета (а рядом с шапкой газеты – ласково внушали Капитону – должен красоваться маленький портрет Ленина). Услышав про маленький портрет, Капитон приуныл, плюнул, и газета выходить перестала.

Что касается учёбы, то тут Капитон с Магуистом чётко распределили преподаваемые дисциплины на нужные и нет. К ненужным, естественно, были причислены в первую очередь почти все специальные предметы. Хотя контроль за посещаемостью на факультете был тогда весьма строгим, друзья умудрялись лекции, семинары и другие мероприятия регулярно загибать, то есть прогуливать, а Магуист изобрёл даже термин «закругление». Вот выдержки из дневника Капитона:

14 марта. Первую пару, ОСЖ2, загнули так классно, что долго дивились потом. Приехал Магуист с бэтлом водки. Пили вчетвером (+ Асфира)3

22 апреля. …медкомиссия. Мы с Магнусом сначала решили её похерить4.

25 апреля. 2-я пара, после чего… пообедали в «Регалии»5, и мы с Магуистом совершили закругление.

27 апреля. Сегодня – закругление.

29 апреля. Автоматический загиб 2 первых пар!!!

11 мая. Первая пара – загиб.

9 июня. Магнус и Магуист уехали на консультацию… Я спал.

Глава 5. Зебр и другие

Новоиспечённый второй курс журфака осенью отправлялся в колхоз в село Житково Выборгского района. Туда предстояло ехать и Магуисту с Магнусом (нужно сказать, что именно в Житкове они разругались едва ли не вконец6 и в будущем стали относиться один к другому с ещё бóльшим скепсисом). Что же до Капитона, то, поскольку год назад он перенёс операцию по поводу воспаления надкостницы в НИИ уха, горла, носа и речи7, то его от колхоза освободили. Таковым студентам «со слабым здоровьем», однако, предстояло взамен отработать август в приёмной комиссии отделения заочного обучения (ОЗО) журфака, и всех их временно устроили в общагу на улице Шевченко Васильевского острова. Капитон поселился в одной комнате с Зебром, с которым был знаком и раньше. Болезность Зебра, носившего очки, заключалась в плохом зрении: Зебр даже не служил в армии. Выходец из Нижнего Новгорода, тогдашнего Горького, Зебр отличался от буйного Магуиста тем, что был весьма серьёзен, спокоен и тих, склонен к размышлениям и анализу и постоянно что-то читал, писал или рисовал, а при разговоре пристально и крайне серьёзно блестел очками на собеседника, в связи с чем представлялся парнем интеллигентным.

Ставший в будущем Священником Клуба КВД, Зебр в августе 1985 года ввёл в обиход т. н. «святые имена», прообраз будущих клубных имён. Таким образом, Капитон стал «святым отцом» Варфоломеем, а Зебр – таковым же Мефодием. Раздумчиво-аналитичный о. Мефодий, очевидно, в качестве разрядки любил иногда дурковать – по его выражению, бузотерить. (8 августа. О. Мефодий бузотерил и уронил банку с гладиолусами, – писал в своём дневнике Капитон). Жившая по соседству красивая сокурсница Ирина Гвоздева, уроженка города Узловое Тульской области, у которой «святые отцы» пили чай, охотно откликалась, когда её звали сестрой Евпраксиньей.

Здесь же Капитон и Зебр познакомились ещё с двумя будущими членами Клуба, которых Зебр пока назвал Лесной Тыквой и Биробиджанским Другом. «Святых имён» они не были удостоены, так как, по утверждению Зебра, были ещё молоды и зелены. Оба только что поступили на 1 курс. Узнав, что Капитон является битломаном, они сразу прониклись к нему огромным уважением, а Зебр за глаза называл их также битломальчиками. Откуда приехал Биробиджанский Друг, я уже не помню, но точно не из Биробиджана, а назвал его Зебр так потому, что посчитал, что он оттуда; Тыква, кстати, был земляком Капитона; тот земляков никогда особо не жаловал, тем не менее ни его, ни другого нового товарища без особой причины не шпынял, однако если Зебр только хитро улыбался, блестел очками и что-то бубнил под нос, то Капитон в эпоху Клуба иногда отвязывался на доброго и безобидного Тыкву на всю катушку.

Итак, «святые отцы» в августе приступили к работе в приёмной комиссии.

2 августа. Должны были сегодня в 8⁰⁷ выехать с Витебского вокзала и работать на прополке. Вместо этого мы… спали до 11³⁰ и не поехали даже в приёмную комиссию. Вторую часть дня, до 3, я спал тоже. Потом занимались не поймёшь чем… мы с Зебром купили продуктов и бэтл мадеры – его и выпили втроём.

Капитона в это время захватила новая идея: он решил собирать фотографии и плакаты «Битлз» и с этой целью совершенно официально повесил два объявления: у Балтийского вокзала и на Садовой. Вечерами он теперь дежурил у телефона на вахте. Результатом явилось приобретение нескольких фотографий и плакатов «Битлз», которые Капитон впоследствии в связи с отсутствием средств на плёнку и на жизнь продал, в том числе тем же битломальчикам. Более важным стало то, что Капитон познакомился с меломаном по имени Валерий, у которого был магнитофон японской марки «Акай» и коллекция фирменных пластинок. Запись одной пластинки у Валерия стоила 3 рубля; Капитон вскоре записал всех «Битлз» и начал записывать другие группы. Без преувеличения можно сказать, что коллекционирование музыки с тех пор стало смыслом его жизни.

В приёмной комиссии Капитон с Зебром, однако, работали: принимали документы у заочников, «шили дела» и даже ставили оценки за письменные работы. Поставил 11 двоек, штук 40 пятёрок, четвёрок и троек – мало, – писал Капитон 3 августа. 19 августа. Ставил печати на листы для сочинений (1200 раз поставил печать!), сгибал их и вкладывал, клеил фотокарточки и др. Однако даже в приёмную комиссию Капитон неизменно являлся с большой тетрадью в коричневом дерматиновом переплёте – Магнус дал ему тексты «Битлз», и Капитон, когда выдавалась свободная минута, переписывал их в хронологическом порядке, по альбомам.

Глава 6. «Понятие единой субстанции»: как Капитон стал Капитоном

Теперь уже неизвестно, кто подогнал Капитону пьесу Эжена Ионеско «Лысая певица». Скорее всего, Магуист, который позже дал ему и сборник произведений Даниила Хармса. Однако летом 1985 года Капитон с творчеством Хармса был ещё вовсе незнаком, и это следует особо подчеркнуть. Пьесу же Ионеско он перепечатал во многих экземплярах, и она произвела на него сильнейшее впечатление, как в своё время и лекция-концерт по авангардной музыке. Наслушавшись музыкального авангарда, Капитон попробовал его играть – и это у него сразу получилось (не будем углубляться в теорию музыки, чтобы выяснить, в какой мере). Сейчас повторилась в точности та же история! «А почему бы и мне не написать рассказ в таком духе?» – подумал он и немедленно приступил к делу: выпил пива, включил радио и сел за пишущую машинку. Так 12 августа 1985 года в тихой, нагретой солнцем комнате общежития ЛГУ на улице Шевченко был создан рассказ «Понятие единой субстанции», в котором описывается, как пожилой врач-венеролог Капитон Варсонофьевич Дерменгольм куда-то ехал, но туда не приехал, а приобщился в итоге к некой единой субстанции. Впоследствии о К. В. Дерменгольме был написан целый цикл произведений.

Нужно сказать, что главные герои в нашем повествовании с самого начала фигурируют под своими клубными именами, которые они получили много позже, лишь осенью 1985 года. (Соответствующие изменения внесены и в дневниковые цитаты). Nomina sunt odiosa, но это сделано и с целью достижения единства повествования – дабы излагаемая до сих пор предыстория Клуба КВД органично перешла в его историю.

А в то время они пользовались только именами, полученными при рождении – введение Зебром в практику т. н. «святых имён» было провозвестником учреждения имён клубных, многие из которых позже стали от их носителей неотделимы. И Капитон не сам взял себе имя своего главного литературного героя – так прозвали его позже благодарные читатели, и он с этим сжился до того, что в будущем даже полушутя-полусерьёзно поговаривал о смене паспорта.

Само это имя, равно как и имена других героев рассказа, он придумал ещё весной, когда ездил в Любытино и помогал матери сажать картошку на огороде. «Капитон Варсонофьевич Дерменгольм, врач-венеролог!..» – внезапно громко выкрикнул он, втыкая лопату в землю. «Да-да, конечно», – отвечала мать, привычная к причудам фантазии её сына. «Муригор Варфоломеевич Триммельман! Лугарий Лепитолитович Кугельман! Шискуазий Душанбилович Псёр!» – продолжал рожать имена одно за другим, энергично вскапывая грядку, Капитон.

Первыми читателями рассказа стали, конечно, отец Мефодий и сестра Евпраксинья. Евпраксинье рассказ очень понравился; правда, она спросила у автора: «А почему имена у них такие страшные?..»8 Что касается отца Мефодия, то он едва не кончился, пока читал. Ему очень понравилось. Затем рассказ прочитали битломальчики, потом – другие обитатели общаги, поэтому когда в конце августа вернулся из Петрозаводска Магуист (с гитарой в чехле), то он, обеспокоившись тем, что прозевал некое крупное событие, о котором уже многие знают и говорят, и отстал таким образом от жизни, также выпил пива – «чтобы быть в той же кондиции, в какой ты его писал» – и тоже схватился за рассказ. «Папа, – сказал Магуист, начав чтение и ознакомившись с именами действующих лиц, – а почему они все евреи?..» Капитону ответить на это было нечего, так как данная постановка вопроса не приходила ему в голову… Естественно, отныне Магуист стал самым восторженным поклонником литературного творчества Капитона.