Глава 3
Скромный Дитрих
Жесткое ложе мелко завибрировало. Раз, другой, третий. Сделало паузу и снова задрожало мелкой дрожью, как перегревшийся бластер.
Мастер-сержант имперского Звездного Легиона Фред Купер открыл глаза и рывком сел на узкой койке. Он по личному опыту знал, что после побудки просыпаться надо быстро, не мешкая, сразу переходя к активным действиям, тогда остатки сна как рукой снимет. Купер вскочил с ложа, и то сразу ушло в пол, выпустив вместо себя шкаф со снаряжением.
А еще вставать быстро следовало потому, что после третьего сигнала побудки койка убиралась автоматически, вне зависимости от того, лежит на ней кто-нибудь или нет. В армии нет времени на уговоры и просьбы: не сделал то, что положено, – сам виноват. В начале службы Фред не раз имел печальную возможность убедиться, что пол в отсеке неимоверно твердый, бугристый и шершавый, особенно когда катишься по нему спросонок, ничего не соображая, сброшенный беспощадной койкой с полуметровой высоты.
Во взводном помещении среднего десантного корабля по кличке Скромный Дитрих не было тесно, но и комфорта особого не предусматривалось. Не граждан Метрополии везут на курорт, ясное дело. По одной спальной зоне, состоящей из рядов коек, на каждое отделение, блок приема пищи, в центре которого длинный стол и ряд проросших прямо из пола костяных стульев, при необходимости за несколько мгновений заменяющихся спортивным блоком с тренажерными комплексами, санузел на несколько человек, монитор для политинформаций в углу. Только необходимое, ничего лишнего. Сейчас все бойцы находились в спальных зонах – согласно боевому регламенту десантникам полагалось спать до выхода из подпространства, чтобы организм легче переносил прыжок и неизбежный десантный паралич.
И еще чтобы эти долбодятлы не шлялись по кораблю без дела и, как обезьяны, не совали руки во все дыры, до каких только сумеют дотянуться, как резонно полагал мастер-сержант. Подразделение нельзя ни на минуту оставлять без какого-либо занятия, иначе от избытка свободного времени непременно начинаются брожение умов, драки и прочие закидоны. Собранное в одном месте большое количество огран – смесь взрывоопасная, у них нет такой самодисциплины и внутренней ответственности, как у граждан. Они как большие дети. Опять же гражданин – он всегда гражданин, где бы ни родился и какие бы взгляды ни исповедовал. У граждан общие цели, общие обязанности, общая культурная эта, как ее… парадигма, вот. Они постоянно помнят, что обязаны показывать пример, что на них смотрят младшие братья. Граждане всегда найдут между собой общий язык и сообразят, чем занять себя от скуки. А вот огране, наоборот, всегда найдут повод поцапаться: религиозные предрассудки, политические разногласия, место родной колонии в имперской иерархии относительно родины сослуживца, результаты последнего увебольного матча, лучшее место за общим столом, просто чья-то рожа не понравилась… Когда у легионеров образуется излишек свободного времени, как, например, при транспортировке к месту высадки, их непременно надо занять хоть чем-нибудь. Пусть хотя бы спят, меньше произведут разрушений на борту.
Одновременно с Купером в других отсеках проснулись остальные командиры отделений. Это означало, что выход из подпространства успешно завершен полтора часа назад, а до общей побудки осталось ровно десять минут. Офицерский состав к этому времени находился на ногах уже полный час, уточняя и согласовывая между десантными кораблями, орбитальными бомбардировщиками и боевыми крейсерами детали предстоящей операции.
Для Купера все это было привычно, он принял участие уже в двух десятках боевых операций. Учитывая относительно высокую смертность среди десантников, его смело можно было назвать матерым ветераном Легиона. Хотя сам он об этом сильно много не думал, конечно. Какая разница, матерый или не матерый? Шел только третий год его службы, так что до получения почетного статуса гражданина Империи ему все равно оставалось еще пилить и пилить. Почти десять лет оставалось ему пилить. Срок немалый, но в любом случае двенадцать лет в рядах десанта имперского флота были самым коротким, а для обитателей заштатных колоний Внешнего Круга практически единственным путем к заветному статусу. Пока же в документах Купера значилось малопочтенное «огранин» – то есть подданный императора, ограниченный в правах.
«Что ни говори, – рассудил Фред, как делал всякий раз в подобной ситуации, – а работать на белковом комбинате в родной дыре гораздо хуже».
Почему-то перед боевой операцией ему в голову всегда лезли мысли насчет того, что он мог бы прожить гораздо более спокойную жизнь. Нет, это совсем не было трусостью, просто мимолетное сожаление – службу в Звездном Легионе трудно было назвать медом. Однако каждый раз простейшая логика успокаивала Фреда и возвращала ему присутствие духа. Нет уж, спасибо. Муравьиное копошение на комбинате, в грязи и смраде промышленных биоморфов, среди тупых алкоголиков-колонистов, точно не для него. Он был создан для другого и всегда это осознавал. Конечно, смрада, грязи и рутины в армии тоже хоть отбавляй, а главное, в любой момент может без приглашения явиться бледная тощая дама с косой на плече. Однако пожизненное копошение на белковом комбинате не предполагает выслуги до полноценного гражданства. А вот будучи гражданином, да еще сложив в одну кучу сержантское жалованье за двенадцать лет, вполне можно подумать о собственном домике на планетке, расположенной во Внутреннем Круге, всего в паре прыжков от Метрополии. А то и… хотя это вряд ли, конечно, но мало ли, как сложатся обстоятельства… в общем, поговаривают, что вторичное социальное жилье в небоскребе-термитнике где-нибудь в умеренном поясе Метрополии III вполне может оказаться по карману даже простому ветерану имперского десанта. А проживая в столице, Купер со своим безупречным послужным списком запросто мог бы устроиться в местную полицию, например, а там более чем неплохо платят. Сенату на фиг не нужны беспорядки и криминогенная обстановка в самом сердце Империи…
Впрочем, даже эти головокружительные перспективы не были главным для Купера. Главным было то, что копошение на белковом комбинате не предполагает подвига. Да, разумеется, всякая работа на благо общества важна и почетна, каждый творит свой подвиг на своем рабочем месте, бла-бла-бла, многоуважаемые огране. Однако Героями Империи становятся отнюдь не грязные необразованные биомеханики с Зодчим забытых колоний Внешнего Круга. Героями становятся легионеры, в одиночку прорывающиеся на командные пункты сепаратистов и берущие в плен мятежных полковников либо уничтожающие целый зверовзвод противника. Героями становятся ученые, создающие новые виды боевых биоморфов. Героями становятся бесстрашные разведчики, с риском для жизни добывающие стратегические вражеские секреты. Все крутится вокруг войны и военной промышленности, потомственного гражданина с раннего детства приучают к мысли о том, что его священный долг – стать имперским офицером или по-другому укрепить мощь державы. У Империи слишком много врагов, и мирный труд ее подданных охраняют вовсе не биомеханики, а солдаты.
Нет, предназначение мастер-сержанта Фреда Купера было вовсе не в том, чтобы копаться в белковом дерьме. Его предназначением был подвиг. И даже черт с ним, с подвигом – понятно, что подобное происходит далеко не каждый день, что это удел единиц и по большому счету мечтать о таком счастье просто смешно. Но кто-то ведь должен обеспечивать огневую поддержку для этих самых отважных единиц. Кто-то должен прикрывать героя, возвращающегося на свои позиции с вражеским генералом под мышкой. Кто-то, черт побери, должен в массовом порядке высаживаться на планетах противника, угрожающего будущему Империи, чтобы доступно разъяснить наглецу, насколько он не прав. И вот этого острого ощущения сопричастности великим делам и свершениям имперского масштаба Куперу катастрофически не хватало на родной Зантии. Хотя и жилось там не сказать чтобы особо плохо, и платили на фабрике почти так же, как в Легионе, и перспективы карьерного роста имелись, вполне можно было без проблем жениться, нарожать кучу детишек, дослужиться через полтора десятка лет до биотехника и жить в свое удовольствие безо всяких дополнительных избирательных и административных прав…
Хватит ныть, легионер, решительно сказал себе сержант, распахивая шкаф со снаряжением. Если ты собираешься стать гражданином, так и рассуждай как гражданин, а не как тупой лавочник. Ни один из граждан не променяет высокую честь отдать жизнь за Империю на сытое и скучное существование в уютной норке на краю Галактики. Ни один, понял?
В шкафу находился мобильный сержантский арсенал, в который входили стандартная десантная биоброня, биоморфный экзоскелет класса Богомол в специальном ранце, плазменный метатель-бластер, ручной боевой электроид, зубомет, десантный вибронож с мономолекулярным лезвием, а также средства связи и скрытного наблюдения. При умелом обращении со всем этим добром его с лихвой хватило бы для штурма не слишком укрепленного города средних размеров в Обитаемых Секторах. С полным уничтожением такового. Дополнительное снаряжение вроде противоплазменных ловушек десантники обычно складывали в несколько активируемых мыслекомандами контейнеров, которые входили в единый боевой каркас униформы и располагались в пустотах на поясе и над коленями. Компактно и удобно, братья огране, поскольку граждане ученые день и ночь думают о том, как бы это половчее облегчить нам службу. В разложенном виде экзоскелет-богомол состоял из боевого каркаса серо-стального цвета, пластинчатых псевдохитиновых лат и активного шлема с нейродатчиками для передачи системе управления мозговых импульсов комбатанта.
Разумеется, десантироваться в громоздком боевом экзоскелете не придет в голову даже ограм, его активируют уже после высадки. А вот в биоброню Купер согласно Уставу облачился сразу, прежде чем приступить к проверке штатного вооружения. Эта процедура была нехитрой: сбросив казарменные трусы и футболку, он просто развернул и накинул на плечи, словно плащ, огромный кусок живой материи, с наружной стороны напоминавшей фактурой крокодилью шкуру, а с внутренней – нежнейший сафьян. Ощутив прикосновение кожи человека-симбионта, биоброня инстинктивно начала стягиваться вокруг его фигуры и за четверть минуты плотно облепила сержанта с головы до ног. Когда формирование защитного скафандра закончилось, броня тут же передала на зрительные рецепторы Купера изображение снаружи, ему даже не пришлось открывать глаза. В таком виде десантник был полностью отрезан от внешней среды – скафандр служил его глазами, ушами и легкими, неутомимо поставляя в кровь кислород, тщательно отфильтрованный атмосферными жабрами. Биоброня надежно защищала своего носителя от большинства известных науке боевых газов и многих видов бактериологического оружия, выдерживала удар стальным ножом и температуру до шестисот градусов по Кельвину. В ней можно было даже выйти в открытый космос, где она поддерживала жизнедеятельность своего хозяина около сорока минут. Большинство сепаратистских правительств дорого дали бы, чтобы обзавестись защитными морфами такого уровня. Однако далеко не у всех мятежных колоний хватило бы на это средств и технологий.
В режиме закрытого скафандра биоброня способна была работать более суток, однако ее ресурсы все же следовало экономить на случай непредвиденных обстоятельств при высадке. Поэтому, протестировав своего защитного биоморфа на герметичность в аварийной ситуации, мастер-сержант поднял забрало импровизированного шлема и судорожно глотнул воздуха, переведя броню в более щадящий режим. Недостатка в кислороде он не испытывал, но инстинктивный спазм легких, ненадолго лишенных привычных функций, побороть был не в состоянии.
Приступив к проверке оружия, первым делом Купер активизировал зубомет. Многие ветераны Легиона брезгливо ворчали, что этому типу боевых морфов-метателей давно пора на пенсию, что он уже не отвечает потребностям современного имперского десанта. Нет, разумеется, данный механоид не причинял таких страшных разрушений, как его собрат плазменный метатель, и значительно уступал в убойной силе даже электроиду, однако мастер-сержант Купер на собственном опыте неоднократно убедился, что бывают ситуации, когда ни сокрушительная мощь экзоскелета, ни жидкий огонь, ни электрический разряд не в состоянии эффективно решить возникшую перед десантником проблему. Скажем, при всех своих несомненных достоинствах бластер не обладает останавливающим действием – плазменный выстрел не имеет значительной кинетической энергии, если, конечно, не взрывается при попадании: крошечный невесомый шарик газа, нагретого до десятков тысяч градусов, пронзает тело противника насквозь, не заставив его даже пошатнуться, а заодно прижигает по пути поврежденные ткани, избавляя его от кровотечения, так что если попадание не пришлось в жизненно важный орган, в адреналиновой горячке боя противник может даже не почувствовать, что в него попали. У электроида останавливающее действие что надо, зато многие виды боевых экзоскелетов, а также хитиновые твари вроде мирмекоидов или боевых инсектоидов хорошо экранированы от электрического разряда. Короче, случаются ситуации, когда с гарантией вывести противника из строя может только старая добрая пуля с дульной энергией, равной полутонному удару гранитной плитой. Точнее, не пуля, а зуб, хотя в случае с зубометом это почти одно и то же – его многослойные зубы по весу и твердости практически не отличаются от металлических пуль соответствующего калибра, а уж выплевывает он их с частотой и ускорением, сделавшими бы честь древней автоматической винтовке.
Зубомет по кличке Кусака сонно моргнул, когда сержант бесцеремонно разбудил его и пальцами раскрыл рот, другой рукой сдавив нижнюю челюсть у основания, чтобы биологическому автомату не пришло в голову цапнуть хозяина. Обе вытянутые челюсти морфа, похожие на крокодильи, были густо усеяны острыми зубами, растущими в несколько рядов и уходящими в глубь глотки. На местах, где раньше произрастали боеприпасы, израсходованные Купером на стрельбище позавчера, новые уже почти выросли до нужного размера, хотя лучше бы их, конечно, пока не использовать. Для гарантии. За вычетом этих сомнительных зубов у сержанта имелось еще порядка двух с половиной сотен гарантированных выстрелов – хотя, конечно, непрерывно зубомет не проработает столько времени, чтобы выстрелить их все, и сдохнет от напряжения где-то на середине второй сотни. Впрочем, это вспомогательное оружие последней надежды, и особых подвигов от него никто не требует. В биоброне таскать на себе такую большую и тяжелую бандуру всегда было обременительно, однако экзоскелет позволял делать это без труда, принимая на себя большую часть веса оружия и вспомогательного оборудования.
Фред сделал Кусаке инъекцию энергетика, проверил реакцию зрачков, посадил зубомета на ранец с экзоскелетом и извлек из шкафа электроида.
Так же, как зубомет и плазменный метатель, ручной электроид Иглохвост был способен выстрелить, только когда человек сжимал его хрящевую рукоять в районе горла, замыкая биоконтакты. Такое ограничение было заложено в их конструкцию генными инженерами, чтобы исключить случайное срабатывание. Большой скат, дышащий атмосферным воздухом, удобно распластывался по предплечью экзоскелета и мог несколько раз подряд генерировать разряд в тысячи вольт, направленной молнией выстреливая его на несколько десятков метров. Без электроида снаряжение уж точно было неполным. Обычно сержант именно так и шел в атаку: в правой клешне биокаркаса сжимая рукоять метателя, в левой – Иглохвоста, а крепко вцепившегося когтями в плечо Кусаку забросив за спину.
Но основным оружием легионера, разумеется, всегда оставался бластер, ручной плазменный метатель. У Купера это был четырехлетний серпентоид по кличке Малыш Гарри. Толстая хищная змея почти семидесяти сантиметров в длину имела плазменные железы достаточной мощности, чтобы со скоростью ста пятидесяти плевков в минуту извергать огненную очередь десятого калибра. Кроме того, как и в случае с ручным электроидом, генетики постарались немного скорректировать ее природную форму, чтобы бластер удобнее лежал в руке. Одним словом, ручной плазменный метатель был самым современным, мощным и компактным оружием пехоты. И еще он прекрасно помещался в выдвижном контейнере экзоскелета.
Скромный Дитрих чуть заметно дернулся – это означало, что он перестал красться после прыжка, врубил маршевые двигатели и вышел на ходовой режим. Тут же погасло дежурное освещение и зажглось основное. Это был знак к общей побудке. Разбуженные десантники начали резво вскакивать с коек – а потом те, кто не отреагировал на третий сигнал, покатились по полу, когда их койки автоматически сложились. Коллеги неудачников к тому времени уже выдвинули шкафы и деловито проверяли снаряжение.
– Давно пора размяться! – воинственно заявил капрал Лим Чун Хо, облачаясь в шершавую биоброню. – А то что это за служба: уже четыре недели без хорошего кровопролития. Так и совсем прокиснуть недолго!
– Кровопролития тебе, – пробурчал мастер-сержант, расхаживая вдоль ряда шкафчиков – для контроля, чтобы подопечные огры не расслаблялись. – Хочешь, назначу сегодня после боя в наряд по утилизации поврежденных биоморфов? Кровищи будет сколько пожелаешь. Можешь даже с собой набрать во фляжку.
– Эй, Купер! – бодро крикнула из соседнего блока мастер-сержант Сима Липман, боевая жилистая тетка, которой до гражданской выслуги осталось всего полгода с хвостиком, заместитель командира третьего взвода. – Чего разворчался? Сам же твердишь перед каждой высадкой, что твое отделение обязано порвать врага в клочья раньше остальных!
– Порвать в клочья – это одно, – рассудительно заметил Фред. – Это фигурально. Порвать в клочья – это необязательно всех уничтожить и сложить пирамиду из черепов. Порвать – это одержать решительную победу с подавляющим превосходством. А вот кровопролития при этом как раз желательно избежать. Мы все-таки имперские легионеры, будущие граждане, а не обкурившиеся мясники какие-нибудь из Обитаемых Секторов. Ты что, подруга, политинформации не посещаешь?
– Посмотрите-ка на этого гуманиста! – заржала Липман. – Купер, давай замажем на следующее жалованье, что мои орлы сегодня уделают твоих задохликов!
– Ты мне уже задолжала одно, – фыркнул Купер.
– Э! То был просто несчастный случай. Реванш?
– Двойное сержантское жалованье мне нравится больше, чем тупые реванши. Мне еще домик покупать.
– Посмотрите-ка все! Сержант Купер боится старой больной женщины! – Сима противно закудахтала, и даже из блока Купера было видно, как она машет локтями, словно цыплячьими крылышками.
– Смотри яйцо не снеси, легионер, – хмыкнул Фред.
Доблестный капрал Лим, как обычно, облачился в биоброню первым и дожидался остальных со снисходительным скучающим видом. Заметив, что рядовой Лара Розен нагишом копается в своем шкафчике, он не отказал себе в удовольствии подкрасться к ней и отвесить звонкого леща по тугому заду.
– Кретин! – взвизгнула девушка, подпрыгнув от неожиданности. – Больно же!..
Лара набросилась на него с кулаками, но жесткий панцирь нахала гасил ее свирепые хуки и разящие апперкоты. Он даже не стал защищаться, а просто стоял, опустив забрало и уперев руки в бока, и гнусно лыбился, ожидая, когда рядовой Розен выдохнется.
– Так, инсектоиды, завязали с разборками! – гаркнул заместитель командира взвода. – Делом занимаемся, а не ерундой! Будете тормозить, балбесы, опоздаете на вечеринку.
– Вечеринка на Арагоне? – криво усмехнулась Лара, неохотно возвращаясь к своему шкафчику и дуя на ободранные о панцирь Чун Хо костяшки пальцев. – Могу себе представить. Нас бы еще в детский интернат забросили со спецоперацией. Нашли тоже противничка… Вот приблизительно как капрал Лим.
Чун Хо небрежно продемонстрировал ей неприличный жест, она ответила ему тем же.
– С такими рассуждениями ты, красавица, гражданина не выслужишь, – сокрушенно покачал головой Купер. – Боец Звездного Легиона не должен недооценивать даже самого слабого противника, иначе рано или поздно обнаружит себя мертвым. Ясно?
Фред употребил слово «красавица» просто в качестве констатации факта, отнюдь не как комплимент. Лара была высокой, подтянутой, загорелой, с мощными, почти звериными бедрами, аккуратной грудью, плоским животом, выделяющимися бицепсами и кошачьей пластикой. Настоящий боец, чего уж там. Не хрупкая гражданка. В Звездном Легионе, впрочем, других баб не держат, хотя далеко не все из них такие же сексапильные.
Но Лим был невысокого мнения о всех женщинах поголовно. У них в колонии царил жесточайший патриархат: без разрешения отца или старшего мужчины-родственника девушка не могла не то что замуж выйти, но даже появиться на людях с парнем. Не в силах держать свое драгоценное мнение при себе, он снова ядовито ухмыльнулся и заявил:
– Если рядовой Розен когда и станет гражданином, то только путем свершения подвига деторождения. – И недвусмысленно подвигал тазом.
– Если такое и случится, то ты окажешься последним кандидатом на осеменение! – ехидно отпарировала Лара.
– Э, капрал! – уже на полном серьезе сказал Купер. – Не знаю, как она, а ты у меня сейчас за половую дискриминацию в два счета загремишь в карцер.
– Шуток не понимаете, чертовы огры! – оскорбился Лим, демонстративно отворачиваясь.
– Ты тоже завязывай, рядовой. Веселиться перед высадкой – дурная примета, – закрыл тему заместитель командира взвода и снова зашагал вдоль блока, наблюдая, как его подопечные готовятся к десанту. – Ральсен, метатель проверь, дубина! Он же у тебя еще не проснулся толком, видишь, зевает. Энергетик сделай ему… Миронов, куда нож девал? Сердароглу, живее копаемся! Розен, почему до сих пор не в броне?! Хватит крутить сиськами! Хороши, спорить не буду, но если не успеешь к построению, пойдешь в бой прямо в таком виде!..
Через три минуты десантники закончили снаряжаться, убрали шкафы в пол, превратив спальную зону в импровизированный плац, и выстроились согласно боевому расписанию. Лара Розен все-таки успела натянуть броню к построению, лишив парней из подразделения пикантного зрелища. В уставные пять минут взвод с грехом пополам уложился. Мастер-сержанту осталось лишь проконтролировать наличие состава и состояние амуниции, чтобы лишний раз убедиться, что ни один из огров не потерялся по дороге, не поранился о зубомет и не забыл в шкафчике собственную голову.
– Ну что, бойцы? – бодро рявкнул Купер, покончив с формальностями. – Готовы надрать задницу оборзевшим пиратам?
– Так точно! – разом громыхнул взвод.
– Порвем противника в клочья раньше задохликов сержанта Липман?
– Так точно!
– Тогда вперед! Или тут кто-то собрался жить вечно?.. – Мастер-сержант ритуально подождал, не решит ли какой-нибудь кекс заявить, что я, дескать, планирую вот. В воцарившейся тишине стали слышны доносящиеся из соседних блоков аналогичные наставления сержантов своим подразделениям. – Вечна только воинская слава, братья огры и сестрицы огрицы, вот что я вам скажу!!! Нале… – Мастер-сержант сделал театральную паузу и рявкнул во всю глотку: – …ву!!!
Взвод развернулся словно один человек и, на ходу перестраиваясь в колонны по двое, легкой рысью устремился по коридорам на корму космократора. То же самое происходило сейчас и в других взводных блоках, и если бы можно было наблюдать корабль в разрезе, движение бойцов по коридорам напоминало бы мерное и ритмичное течение крови по венам, где роль сердца выполнял огромный десантный накопитель – место общего сбора.
Накопитель представлял собой расположенное в хвостовой части Скромного Дитриха помещение размером с увебольное поле и высотой в полтора десятка метров, часть которого занимал плац, а часть – стартовые площадки десантных капсул. Вдоль бугристой стены, испещренной огромными наростами инсинктивно сокращающихся мускульных пусковых установок, в теле космократора была выращена вознесенная над полом галерея для офицерского состава. На ней уже стояли, заложив руки за спину, ротные командиры, а также штабные начальники и полковник Сигурвиссон – непосредственный командующий высадкой. Ровно через десять минут после общей побудки весь рядовой и унтер-офицерский личный состав зверополка, предназначенный для десантирования, был повзводно и поротно выстроен лицом к галерее.
– Итак, бойцы, – начал краткую политинформацию полковник, когда ротные доложили о полной готовности своих подразделений, – если кто еще не в курсе, мы находимся в гравитационной зоне звезды Арагона. Ее четвертая планета является столицей Арагонской республики, активно поощряющей пиратство в данном районе Внешнего Круга. Недавно местные пираты атаковали и уничтожили крупный транспортник Империи. Ультиматум с требованием выдать участников и организаторов этой варварской акции самым наглым образом проигнорирован. С точки зрения Сената и Первого Гражданина было бы вполне логично учинить местным жесточайшую карательную акцию и превратить Арагону в медленно остывающие угли. Вот мы с вами, например, именно так и порешили бы. – По рядам десантников проскользнул смешок, но сержанты свирепыми гримасами тут же восстановили порядок. – Однако у нас, бойцы, руки и ноги, а у Метрополии – мозги, – продолжал полковник, со сдержанным удовольствием воспринявший реакцию аудитории. Он вообще слыл в офицерской среде изрядным острословом, и ему нравилась такая репутация. – Так что они решают, как лучше поступить, а мы исполняем. Текущая боевая задача выглядит следующим образом: Адмиралтейство желает получить на планете некую важную информацию. Какого именно рода – неизвестно. Головастикам из Метрополии позарез нужна для этого спокойная обстановка, по-другому они работать не умеют. Возможно, им понадобится еще и мамочка с кашкой, но это уже не наша забота. Нам же необходимо молниеносно и с минимальными разрушениями оккупировать Арагону. Повторяю для особо одаренных: с минимальными разрушениями и молниеносно, чтобы пираты не сумели уничтожить жизненно важную для нашей державы информацию и материалы. От нас требуется установить на Арагоне безоговорочную власть Империи, без какого-либо намека на партизанское сопротивление, и организовать головастикам безопасные условия для работы. Живую силу противника щадить не обязательно, а вот что касается административных зданий, особенно штабов, лабораторий, бункеров и складов, а также информационных накопителей, нейропроцессоров и оборудования нейросетей, то их уничтожать категорически запрещается. Для особо одаренных повторяю: категорически. Силы в операции задействованы довольно крупные, но не ввиду опасности серьезного сопротивления, как вы понимаете, а во избежание любых непредвиденных ситуаций с носителями информации. По решению адмирал-командора в оккупации Арагоны принимает участие Вторая эскадра Четвертого флота, то есть три десятка десантных кораблей, пять ядерных орбитальных линкоров и три звездных крейсера. Другими словами, десант надежно прикрыт от атак как из космоса, так и с поверхности. Орбитальная бомбардировка проведена успешно. Поэтому вам надо будет просто спуститься на поверхность, заломить арагонцам руки за спину и держать так до тех пор, пока головастики не обшарят им карманы. Задача для подготовительной группы детского сада. Все понятно?
– Так точно, гражданин полковник! – дружно грянули десантники. Протяжный рев сотен глоток, словно на стадионе во время матча, заметался между бугристых стен.
– Тогда в бой, легионеры!
Сержанты быстро разбили единый строй на взводы и повели к отсекам, в которых томилась в строгих боксах штатная боевая биотехника. Спустившиеся с галереи младшие офицеры присоединились к своим подразделениям.
В зверином отсеке, за который отвечало подразделение мастер-сержанта Купера, висела густая вонь провинциального зоопарка. Дежурные сняли электрическую блокировку с вольеров, и группы рядовых-погонщиков во главе с капралами-укротителями принялись выводить армейских биоморфов из стойл. Помещение наполнилось протестующим ревом огромных комбатантов и оглушительным звоном железа – на особо свирепых и сильных боевых тварей накладывали стальные цепи и другие отягощения, чтобы они не затеяли кровопролитное сражение раньше, чем высадятся на поверхность Арагоны и обрушатся на противника.
– У нас все в порядке, Купер? – поинтересовался командир взвода Рахмонов, который стоял рядом с Фредом, безучастно наблюдая, как Фатима Сердароглу и Густав Лакатош под руководством капрала Лима выводят в коридор огромного двуногого ящера Вежливого Чарли, возвышающегося над ними почти на три головы. Вежливый Чарли отличался весьма дурным характером и свирепостью даже среди своих собратьев-рептилоидов, в прошлом году он уже изуродовал одного укротителя, пренебрегшего техникой безопасности. Однако сейчас он покорно шагал следом за погонщиками, которые тянули его за прикрепленные к строгому ошейнику цепи: опытный укротитель-сенситив Лим Чун Хо цепко держал безмозглого великана под жестким ментальным контролем, внушая ему эмоцию покорности.
– Так точно, гражданин старший лейтенант, – откликнулся мастер-сержант, провожая Вежливого Чарли взглядом. – Личный состав перенес прыжок отлично. Пока ни один огр не покалечился.
Лейтенант неодобрительно покосился на помощника, но ничего не сказал. Офицерам и унтер-офицерам строго запрещалось флотским уставом называть своих подопечных, граждан с ограниченными правами, ограми: в пределах Империи это было оскорбление на грани приличия. Однако Купер сам был огранином, поэтому ему такие вещи обычно сходили с рук. И самое главное, рядовые не только не обижались, услышав от мастер-сержанта это вроде бы нелестное прозвище, а явно воспринимали его как знак их общей с Купером принадлежности к некоему тайному братству. Впрочем, если бы такую неуставную вольность услышал полковник Сигурвиссон, заместителю командира взвода все равно неминуемо пришлось бы пару суток драить загаженные вольеры в звероотсеке. Огране – не скот, а такие же люди, как и остальные, и у каждого из них есть реальный шанс выслужить гражданство. Необходимо проявлять к потенциальным гражданам минимальное уважение, хотя бы публично, не то воинская дисциплина рухнет ниже плинтуса.
Характерные шумы готовящегося к высадке зверобатальона внезапно перекрыло оглушительное басовое стрекотание, от которого болезненно завибрировали барабанные перепонки. Послышался глухой удар, словно кто-то с размаху влепил бамбуковым шестом по тренировочной макиваре, и неожиданно из шестого загона вырвался на простор один из тактических инсектоидов, Сердитый Алеша, уродливый горбатый богомол трехметрового роста, покрытый антрацитово поблескивавшим псевдохитиновым панцирем. Он вихрем выметнулся на середину отсека, хищно ворочая похожей на причудливый рыцарский шлем головой, и от него в разные стороны, словно стайка мелких рыбешек от щуки, брызнули легионеры. Ухватившись за свисающие с узловатых суставов богомола цепи, по шершавому полу следом за ним волочились Лара Розен и рядовой Миодраг Хелич, безуспешно пытаясь хоть немного сдержать разбушевавшуюся громадину. Парень яростно тыкал в спину гигантскому инсектоиду стрекалом, которое каждый раз исправно давало электрический разряд, но Сердитый Алеша словно не чувствовал боли, неистово прорываясь в сторону коридора. Если эта неуправляемая махина сумеет самостоятельно выбраться из отсека, она наделает дел на корабле. Взбудораженные суматохой коллеги Алеши, еще не выведенные из загонов, забеспокоились, завозились, принялись взревывать, стрекотать и бормотать, стукаясь массивными боками о стенки своих стойл.
– Ну, в чем дело, легионеры?! – досадливо рявкнул Купер, опасаясь, что перехвалил своих огров. – Со скотиной справиться не можете, бестолочи?
Он уже шагнул в сторону бестолочей, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно следует обращаться со стрекалом, чтобы заставить гигантского богомола повиноваться, однако Хеличу и Розен, которые намотали цепи на предплечья, как раз удалось затормозить беснующегося инсектоида у самого выхода из отсека, упершись ногами в стену по обе стороны от входной мембраны. К ним тут же бросились сразу двое укротителей, Якуб Штепанек и Хосефа Родригес; поднырнув под передние конечности Сердитого Алеши, которыми тот яростно взмахнул над их головами, словно зазубренными косами, оба сенситива разом коснулись его панциря. Уродливые кожистые наросты на их затылках равномерно запульсировали, и богомол застыл в неудобной позе, воздев лапы к потолку, словно причудливое обсидиановое изваяние злобного божества Космоса. Кряхтя, Розен и Хелич поднялись с пола и принялись опутывать своего подопечного размотавшимися во время бегства цепями.
– Поскорее, бойцы! – придушенно прохрипела Родригес. Вены на ее затылке натянулись, став похожими на нейрокабели Скромного Дитриха. – Думаете, легко его удерживать в таком положении? Шевелите задницами, чертовы огры!
Из стойла Алеши выбрался капрал Тыну Хари со здоровенным кровоподтеком на лбу. Потирая ушиб, заковылял к окаменевшему возле входа в отсек чудовищу, которое уже понемногу начало снова подавать признаки жизни.
– Неплохо он тебя приложил, – бесстрастно прокомментировал мастер-сержант. – Не соблюдаем технику безопасности при обращении с боевым инсектоидом прямого рукопашного контакта, боец? Вот это совершенно зря. Капрал Хари, два дежурства по звероотсеку вне очереди и поражение в правах на две недели.
– Я же его каждый раз так вывожу, – пробурчал укротитель, все еще не пришедший в себя после удара. – Кто ж знал, что он дернется? Никогда еще такого не было!..
– Не слышу, – холодно отчеканил Купер. – Повторите, огранин капрал.
– Есть два дежурства вне очереди и поражение в правах на две недели, огранин мастер-сержант, сэр, – обреченно проговорил сенситив.
– Вольно. Что касается всего остального, то укротитель Лоу тоже полагал, что с Алешей можно обращаться как с домашним фелиноидом. Комиссован по состоянию здоровья, кстати, в подразделение уже не вернется. Я устал вам твердить, балбесы, что учиться надо на чужих ошибках, а не на своих. – Он шагнул к Хари, бесцеремонно взял его за подбородок, заглянул в глаза. – Как ощущения, солдат? Не тошнит, в глазах не двоится? Может быть, тебе в санчасть вместо высадки?
– Справлюсь, сэр.
Фред еще раз пытливо вгляделся, не видно ли во взгляде капрала мути, и не стал настаивать: если человек чувствует, что готов участвовать в десанте, никто не станет удерживать его на корабле силой. Не маленький уже, сам должен соображать.
– Штепанек, – окликнул Купер, – помоги им отконвоировать эту образину до капсулы.
Плотно стреножив усмиренного боевого биоморфа цепями и ментальными блоками, легионеры повели его в накопитель – загружать в десантную капсулу. Формой и цветом эти индивидуальные средства для оперативной доставки комбатантов на поверхность планеты напоминали тараканьи яйца, что весьма обогатило в свое время армейский фольклор. Вот только длиной каждое такое яйцо было в несколько метров – эдакие живые быстроходные спасательные шлюпки с противоперегрузочным коконом внутри, занимающим практически все свободное пространство, и мощными плазменными органами в качестве двигателя.
Убедившись, что полтора десятка единиц боевой биотехники благополучно размещены в капсулах, легионеры по команде мастер-сержанта тоже начали занимать индивидуальные спускаемые аппараты. Ни один из десантников еще не стартовал, когда черноту неба за иллюминаторами уже начали одна за другой пронизывать ярко-синие иглы реактивных трасс. Это высаживалась на поверхность планеты основная ударная сила Скромного Дитриха – боевые монстры-биоморфы. Им не нужно было вступительных речей, они не нуждались в снаряжении, их не приходилось дополнительно мотивировать. Люди требовались им только для указания цели, а дальше эффективно работали заложенные генетиками программы и древние инстинкты убийц. Основную грязную работу в современном вооруженном конфликте выполняли когти, клешни, щупальца и жвала биологической техники. Человеческий десант необходим был лишь для поддержки и управления этими живыми механизмами войны, как древняя мотопехота, некогда сопровождавшая танки. Вот только боевая ценность любого крупного биоморфа была несравнимо выше, чем у танка. Искусственно созданные армейские твари имели более мощную броню из псевдохитина и панцирных панелей, выдерживающую до нескольких прямых плазменных попаданий подряд. Их мышцы были крепче стали, а огневая мощь поражала воображение, превращая местность вокруг цели в подобие вулканического жерла. Их проходимость была абсолютной, они вскарабкивались на отвесные стены, летали, перепрыгивали через препятствия и уничтожали все, что попадалось на пути. Боевые биоморфы всегда прибывали на планету первыми, принимая на себя основной вражеский огонь, пока из раскрывшихся небес не падали капсулы с их командирами.
Мастер-сержант Купер наблюдал, как готовится к десантированию его взвод. Заметив, что рядовой Розен потерла правой рукой предплечье левой, словно замерзла в своей биоброне, тут же подошел к ней, требовательно взял за плечо:
– Что, климат-контроль барахлит?
– А? Нет, все в порядке, огранин мастер-сержант, – четко отрапортовала она. И снова непроизвольно поежилась – чуть заметно в плотной броне, однако от глаза командира это не ускользнуло.
– Который по счету боевой вылет, легионер? – спросил он напрямик, отпустив ее руку и постаравшись хоть немного смягчить тон, чтобы совсем не зашугать бойца перед высадкой.
– Четвертый, огранин мастер-сержант! – бойко ответила Лара.
– Предстартовый мандраж? – поинтересовался Купер, подмечая напряженные движения подчиненной, понемногу продвигающейся в очереди к мускульным пусковым установкам.
– Так точно, сэр! – по-уставному ответила она, бойко и без тени смущения. Застенчивость из легионеров выбивали первым делом, еще в подготовительном центре. И добавила уже совсем не по-военному, словно девчонка с соседнего двора: – Есть немножко. Не привыкну никак…
– Чепуха какая, – сказал он. – Бояться абсолютно нечего. Все десантники на самом деле бессмертны.
– Правда? – криво улыбнулась Розен.
– Конечно. Редко кто из легионеров успевает заметить момент наступления смерти, все происходит мгновенно. А потом уже без разницы. – Фред хмыкнул. – Когда есть десантник, нет смерти, а когда наступает смерть, уже нет десантника, так что они никогда не встречаются. Разве это не бессмертие? Если при посадке что-нибудь окажется не так, все произойдет настолько быстро, что ты даже не успеешь ничего осознать. Имеет ли смысл бояться?
Мастер-сержант дружелюбно хлопнул Лару по плечу и проследил, чтобы она без проблем заняла свою штатную капсулу. Все-таки в душе он симпатизировал рядовому Розен. Не потому, конечно, что она была привлекательной женщиной, а потому, что у нее имелись задатки настоящего бойца невзирая на некоторые слабости характера, с которыми она мужественно боролась. Из нее выйдет образцовый гражданин Империи.
И да, еще и потому, конечно, что она была привлекательной женщиной. Чего уж лукавить, сиськи действительно хороши. Едва ли он стал бы так же плотно и дружелюбно опекать Симу Липман или усатую стерву капрала Родригес.
Убедившись, что все подчиненные готовы к старту, Фред занял место в своей капсуле. Эти управляемые примитивные мини-катера представляли собой довольно сложную цель для зенитных средств противоорбитальной обороны – маленькую и маневренную. Посадочная капсула была одноразовой, эвакуация десантника обратно на корабль в ее задачи не входила. Победа или смерть – вот одно из основных правил Звездного Легиона. Если задание выполнено, за тобой прилетит челнок. А если нет и десант уничтожен… Что ж, тогда за тобой никто не прилетит. Даже если ты каким-то чудом остался в живых. Хотя на практике легионеры не бросали своих никогда – по официальной версии Адмиралтейства, разумеется. А те, кто в редчайших случаях бросал, были очень жестоко наказаны, невзирая ни на какие чины и звания.
Мастер-сержант Купер устроился в противоперегрузочном коконе капсулы и движением бровей активизировал систему управления. Капсула выпустила тонкие нейрощупы, которые проникли через специальные разъемы биоброни в позвоночный столб пилота. Перед глазами непроизвольно поморщившегося от короткой боли Фреда тут же появилось изображение шлюзовых ворот, передаваемое неподвижными глазами капсулы напрямую в зрительные центры хозяина. Десантник и посадочный модуль на время стали единым целым, имеющим совокупную нервную систему и органы чувств. Куперу, как обычно, потребовалось секунд десять, чтобы привыкнуть к этому необычному состоянию. Высаживайся хоть тысячу раз, все равно нужно не меньше десяти секунд, пока наконец полностью ощутишь себя массивной спускаемой капсулой и твое сознание окончательно смирится с этим.
Легионер сосредоточился. Теперь все подразделение ждало только его. Еще раз мысленно протестировав все системы и получив подтверждение от лейтенанта Рахмонова, он дал команду на старт и первым покинул борт десантного корабля.