Гражданская война
Во время Гражданской войны Фаина оказалась в Крыму.
Здесь она познакомилась с Максимилианом Волошиным, который ввел ее в круг поэтов, актеров, писателей. Раневская сразу прониклась царившим здесь духом свободы, столь ей близким. Но время было страшное – голодное и абсолютно беспросветное. Фаина Георгиевна изо всех сил старалась выжить. Ей помогал и Волошин, и новая подруга, которая сама себя называла «провинциальной актрисой», – Павла Леонтьевна Вульф.
Эта женщина стала не только подругой Раневской, но и ее учителем – и в актерском мастерстве, и в жизни в целом. Сарказм Павлы Леонтьевны, ее пренебрежение к быту – все это впитала юная Фаина. Впоследствии Раневская говорила: «Павла Леонтьевна спасла меня от улицы».
Познакомились они вот как: Раневская после спектакля с участием Вульф пришла к ней домой и с порога заявила, что готова на все, лишь бы работать и жить рядом с Павлой Леонтьевной. Та удивилась, но предложила молодой актрисе подготовить отрывок из пьесы – любой из тех, что лежат на столе.
Раневская подготовила три отрывка, причем каждый в трех вариантах. Вульф сразу поняла, что перед ней талантливая актриса, и согласилась позаниматься с ней. Также она познакомила Раневскую со своими друзьями и помогла получить место в театре в Ростове-на-Дону.
Но спокойная жизнь продолжалась недолго: до Ростова докатилась Гражданская война. Пришлось бежать снова в Крым, где тоже, однако, было неспокойно. Вскоре туда пришла советская власть, а вместе с ней – тиф, обнищание и голод…
Во многом именно из-за этих страшных месяцев, проведенных в голодном Крыму, Раневская впоследствии и отказывалась писать автобиографию. Она слишком много ужасного видела там и описывать эти события не хотела. А если о чем-то умалчивать, то зачем вообще писать?
Она была свидетелем расстрелов, голода… Она считала, что в это время люди вплотную приблизились к аду на земле, к пропасти. Как ни странно, при всем своем профессионализме Раневская никогда не подходила близко к краю сцены, словно опасаясь упасть с нее. Если этого требовал режиссер, то она готова была спорить, уговаривать, убеждать, но только не подходить к самому краю.
Общение с Павлой Вульф оказалось полезным для Раневской еще и потому, что она раз и навсегда усвоила истину: чтобы «жить» на сцене, мало таланта. Надо уметь чувствовать, причем переживать множество самых разных чувств, надо многое повидать, много читать, обладать недюжинной эрудицией, составить представление о как можно большем числе тем и вопросов. Когда впоследствии Сергей Эйзенштейн предлагал Раневской роль тетки Ивана Грозного, он, беседуя с ней, был поражен, как хорошо разбиралась она в той эпохе, как много знала! Быть «знающей» научила ее Павла Леонтьевна.
Фаина Георгиевна училась всему этому в голодные крымские годы. Иногда их выручал Волошин: этот огромный человек приходил с огромным рюкзаком, доставал из него свежую хамсу и пузырек с касторовым маслом. На этом масле и жарили хамсу. Запах стоял до того отвратительный, что Раневская, которую от него тошнило, убегала из дома подальше, несмотря на голод. Расстроенный Волошин отправлялся на поиски еды для нее.
Конец ознакомительного фрагмента.