Ослиное гетто[31]
Опасаясь, что инопланетяне обнаружат их местоположение во времени, друзья решили долго не задерживаться в верхнем городе.
– Надо следы путать, – рассудил Шурка. – Как зайцы петляют[32], так и мы должны. А не то нас опять вычислят.
Услышав, что гости решили отправиться в нижний город к верблюдам, старец взялся их проводить.
– А не то вы заблудитесь, – заверил он.
И действительно, не прошли друзья и двух кварталов, как упёрлись в высоченную стену – ни ворот, ни дверей.
– За этой стеной, наверное, нижний город? – предположил Лера.
– Нет, – покачал головой Иоанн. – Нижний город намного ниже, а это гетто.
– Гетто? – не поверили мальчишки. – Для кого?
– Для ослов, разумеется, – усмехнулся старец и указал в сторону нижнего города, – а ещё для верблюдов.
Ничего не понимаю, – помотал головой Лера. – Зачем одних ослов и верблюдов держать отдельно от других?
– А что тут понимать, – воздел очи к небесам Иоанн, – это гетто для курящих ослов и для курящих верблюдов.
Мальчишки проследили за направлением его взгляда и увидели, что над гетто поднимаются клубы дыма.
– Но ведь это нарушение прав личности! – заметил Шурка.
– Полное нарушение, – охотно согласился старец. – Курение не только опасно, но ещё и очень заразно.
– Знаем-знаем, – отмахнулся Шурка, – одна капля никотина убивает лошадь…
– А полкапли – целого осла, – добавил с усмешкой Лера.
– Ничего вы не знаете, – выпятил нижнюю губу Иоанн.
– Как не знаем? – обиделся Шурка. – Одна пачка сигарет даёт дозу радиации в семь раз больше предельно допустимой. Сажа в лёгких оседает. А ещё в сигаретах содержится тридцать натуральных ядов.
– Всё верно, – похлопал себя ушами по голове осёл. – Но несчастья не из-за этого происходят, а из-за того, что Бог перестаёт помогать тем, кто сам себя убивает.
– Как это?
– А так. Если частичка Бога курит и умерщвляет себя, то Бог вычёркивает её из списка тех, кого он поддерживает и кому помогает. Курящий осёл сам не хочет благоденствовать. Тогда зачем ему благо?
– А ведь точно! – посмотрел Шурка на Леру. – Вон у меня батя – пока курил, у нас всё время денег не хватало. А как бросил, так сразу перестал болеть и зарабатывать стал много.
– Но самое страшное не это, – грустно покивал головой старец. – Когда количество глупых частичек достигает критического[33], с тем народом, где это произошло, начинаются всякие неприятности. Народ начинает чахнуть. И если не снизить число частичек-самоубийц, народ может полностью исчезнуть. Поэтому мы и оградили курящих ослов от некурящих. В противном случае зараза распространится на всё наше племя, и оно пропадёт ни за понюшку табака.
Шурка, впечатлённый изречениями старца Иоанна, присел на корточки и нарисовал пальцем на песке квадрат. Внутри квадрата он начертал большущий крест.
– Зачем это? – не понял Лера.
Ни слова не говоря, Шурка щёлкнул пальцами, как какой-нибудь заправский фокусник, и перед ним был уже не рисунок, а бархатная попона с вышитым золочёным крестом.
– Не превратится обратно в песок? – пощупал попону Лера.
– Никогда в жизни, – заверил Шурка.
Поднял попону, встряхнул и накинул ослу на спину.
– Это вам для торжественных проповедей.
– Благослови вас Господь, – благодарно вздохнул Иоанн. – Пусть путь ваш будет долгим и счастливым.
Шурка неожиданно обнял старца за шею, что-то шепнул ему на ухо, и у того от изумления глаза полезли на лоб.
– Не может быть, – сказал он шёпотом.
– А вы попробуйте, – подбодрил его Шурка.
Лера ничего не мог понять, но тут Иоанн задрал голову и запел священный псалом. Вместо ослиного рёва из его глотки вырвалось нежнейшее сопрано[34].
– Ёлки-палки! – опешил Лера. – Ты ему голос преобразовал.
Из-за стены гетто раздались крики.
– Кто это так красиво поёт?! – спрашивали курящие ослы.
– А нельзя ли повторить?! – интересовались курящие верблюды.
Иоанн не заставил себя ждать и запел молитву о вреде курения. Не успел он пропеть и половины, как из-за стены донеслись дикий рёв, дружный топот копыт, фырканье и смачные звуки плевков. Кроме того, слышны были восторженные крики и обещания не курить больше никогда в жизни.
– Хотим быть здоровыми и красивыми!! – кричали хором ослы с верблюдами. – Мы перестанем себя убивать, только пойте нам такие прекрасные молитвы каждый день!
Под песнь Иоанна и восторженные крики курительного гетто мальчишки обошли стену и спустились в нижний город.