Глава 8
В буднях великих строек
Женечка Лаврова росла смышлёной девочкой. Учёба давалась ей легко, и, окончив школу, она так же легко могла бы поступить в институт. Выбор пал на факультет иностранных языков. Но при подаче документов пришлось заполнить анкету, где одним из вопросов был такой: «Чем занимались ваши родители до 1917 года?» Естественно, её происхождение сыграло свою роковую роль, и в институт её не приняли. А вот в ремесленное училище взяли без проблем, страна нуждалась в рабочих кадрах. И потомственная дворянка начала осваивать премудрости профессии строителя, а точнее, штукатура-маляра. Подруга Тамара, с которой они вместе учились, уговорила её по окончании учёбы поехать возводить Магнитку. Получить комсомольские путёвки на стройку века не составило труда, и вскоре Евгения оказалась на Южном Урале.
Романтика трудовых будней, о которой девушки знали из газетных передовиц, на деле оказалась борьбой за выживание. Поскольку основные силы строителей были брошены на металлургический завод, который постепенно рос и расширялся, то пресловутый жилищный вопрос в Магнитке решался не так уж быстро. Вокруг завода лепились наскоро поставленные бараки, сменившие первые землянки и палатки. В одном из них, холодном, перенаселённом, с убогой печкой-буржуйкой и нужником на улице, пришлось поселиться и юным москвичкам. При виде этого жилища, дыхнувшего им в лицо смесью пота, затхлости и кислых щей, энтузиазма у подруг несколько поубавилось. Но они всё равно верили, что сумеют преобразить эту убогую жизнь своими собственными руками. Город строился практически с нуля и задумывался как центр нового, социалистического образа жизни. Работать приходилось на износ, да ещё на стройплощадках, продуваемых колючими степными ветрами. Но громкое слово «соцсоревнование» каким-то невероятным образом поднимало людей на трудовые подвиги. Конечно, не все приехавшие сюда добровольцы выдерживали непростые условия жизни, находились и такие, кто просто сбегал. Подруги поклялись себе, что не спасуют перед трудностями, чего бы им это ни стоило, и старались изо всех сил.
Женька отложила тетрадь. Какой ужас! Её прабабка, дворянка, бог знает, в каком поколении, воспитанная на хорошей литературе и классической музыке, безупречно владеющая французским языком и обладающая явным литературным даром, работала на стройке маляром-штукатуром! Да ещё в таких жутких условиях! Как же она всё это вынесла? Женька представила себя разжигающей буржуйку в холодном бараке, как когда-то это делала юная Женечка Лаврова. Вот она берёт непослушными, дрожащими от холода пальцами отсыревшие спички, вот несколько раз чиркает, пытаясь выбить огонь, но всё безрезультатно. Наконец появляется слабенькое пламя. Девушка подносит спичку к скомканной старой газете, вспыхивает огненный столб и тут же перебрасывается на шаль, в которую она укутана. Жуть! И как бабушка тогда не обгорела? Быстро скинула шаль и полила её водой из ковшика, но при этом промочила валенки, и пришлось их сушить возле печи. А без валенок в бараке холодно!
Каждую историю, описанную прабабушкой, Женька словно примеряет на себя. Вот она идёт к реке за водой. Холодный порывистый ветер буквально пронизывает насквозь, задирает полы старенького пальто, сбивает с ног. Но без воды никак нельзя, и надо шагать дальше. Сегодня её очередь.
Мысленно представляя себе эти картины, Женька поёживается, словно от холода. А каково же это – пережить всё наяву? Она идёт на кухню и ставит чайник, как будто хочет согреться за свою прабабушку, которой так не хватало тепла в той далёкой степи. Но оставить чтение она не может, история её не отпускает, и, пристроив тетрадь рядом с чашкой, Женька вновь погружается в чтение, одновременно прихлёбывая горячий чай.
Постепенно подруги привыкли к трудностям и уже их не замечали. Осознание того, что когда-нибудь в построенные ими дома заселятся люди, словно подогревало их изнутри. Однажды в бригаде появилась новая работница. Её звали Алия. Она была родом из глухой башкирской деревни, грамоты не знала, плохо говорила по-русски и потому обычно молчала. А ещё она почему-то всего боялась, вздрагивала при каждом ударе топора или молотка плотников. Позднее Евгения узнала, что Алия приехала сюда со спецпереселенцами и живёт в лагере за колючей проволокой, в убогой землянке, где холодно и сыро. За короткий промежуток времени от её большой семьи почти никого не осталось, лишь она да младший брат. Вши, клопы, крысы – всё это стало частью их жизни в лагере. Там постоянно вспыхивали эпидемии, и было множество смертей. Евгения поняла, что она ещё легко отделалась при своих дворянских корнях. Подумаешь, в институт не приняли! Вот Алия, например, дворянских корней не имела, всего лишь была дочерью зажиточного крестьянина, кулака, как называли его власти. А он просто хотел, чтобы в доме был достаток, чтобы его большая семья не голодала, и потому много работал. Вот и вся его вина. За это и угодил в разряд врагов народа и сгинул в южно-уральской степи. Тамара с Евгенией сразу взялись опекать девушку, порой угощали её чем-нибудь вкусным или дарили что-то из своих тёплых вещей. Алия смущалась, краснела и не знала, что сказать. Вскоре у неё появились тёплые варежки, связанные Марией Александровной из овечьей шерсти. А зачем Евгении несколько пар варежек? Она с удовольствием поделилась с подругой. Тамарин полосатый шарфик и такая же шапочка с помпоном очень удачно подошли к смуглому лицу Алии, сменив унылый, весь изъеденный молью платок. Девушка не знала, как ей благодарить своих новых подруг, и смотрела на них преданными глазами.
Женька опять откладывает в сторону тетрадь, берёт лист ватмана, карандаш и набрасывает картинки строящегося города. Вот река Урал и деревянный мост, который соединяет её берега. По мосту шагают девушки в комбинезонах, обляпанных брызгами краски и извести, в повязанных вокруг голов косынках. Из-под них выбиваются развеваемые ветром локоны. Девчата шагают с левого берега реки, где живут в одном из низких бараков, притулившихся на заднем плане возле дымящих домен. Одухотворённые лица, широкий шаг, уверенность во взглядах. Одному из девичьих лиц Женька старается придать черты Евгении Петровны. Та широко улыбается и держит под руки своих подруг. Получилось что-то наподобие плаката времён великих свершений социализма. Женька отошла, посмотрела со стороны и вздохнула. Показать бы этот рисунок Илье. Интересно, что бы он сказал? Она отложила работу в сторону и потянулась за чистым листом.
На втором её рисунке девушки стоят на лесах с мастерками в руках. Они штукатурят стены жилого дома. Вот это будет Алия, смуглая черноволосая красавица со слегка раскосыми глазами. Профиль получился вполне удачным. Она наклонилась к бадье с раствором и смотрит на Тамару, прабабушкинину подругу. Та уверенно держит в руке мастерок, бросая с него на стену вязкий раствор. Кажется, сейчас она начнёт его прихлопывать и разглаживать, выравнивая поверхность стены. А Евгения Петровна стоит спиной, она увлечённо работает шпателем. На заднем плане Женька попробовала изобразить соцгород, подробно описанный прабабушкой. Одинаковые трёхэтажные домики, уходящие вдаль, – проект известного немецкого архитектора, специально приглашённого в Россию. Простота и удобство. Скоро сюда въедут новосёлы, откроются в городе первые бани, столовые, детские сады. А однажды по его улицам пройдёт и первый трамвай, украшенный портретами Сталина.
Женька посмотрела на часы. Уже давно за полночь, а она так увлеклась прошлым, что и про сон забыла. Она быстро застелила постель и, укладываясь, проговорила с улыбкой:
– На новом месте приснись жених невесте!
Вообще-то, ей ещё вчера надо было вспомнить про это заклинание, но лучше поздно, чем никогда.
Жених и в самом деле приснился. Бывший. Почему-то они вместе едут на велосипеде. Вдруг Игорь оказывается вовсе не Игорь, а Илья. Он старательно крутит педали, а Женька сидит впереди него на раме – так её в детстве папа катал. Волосы развевает ветерок, подол платья вздымается парусом, а губы Ильи нежно касаются Женькиной макушки. Неожиданно на дорожке появляется щенок. Он забавно переставляет свои короткие лапки, пытаясь убежать от велосипеда, а Илья, желая отогнать его в сторону, нажимает на звонок, который тренькает так громко, что Женька просыпается.
Оказывается, кто-то звонит в дверь.
– Ну, ты и спишь, Туманова! Уже полдень! – заворчала впорхнувшая в квартиру Светка и посмотрела на помятое лицо подруги. – Понятно! Всю ночь читала, да?
Женька сонно кивнула.
Следом за подругой вошли её пятилетние отпрыски Сеня и Веня.
– Можно я парней у тебя оставлю на пару часиков? У них в группе карантин. Извини, что без предупреждения, но я звонила, а ты трубку не брала. Мне надо очень срочно в одно место смотаться.
– А Стас чего? – сонно пробурчала хозяйка.
– А Стас сегодня работает! Первый день!
– Поздравляю! Это достижение! – усмехнулась Женька.
Закрыв за подругой дверь, она усадила мальчишек за стол, выдала им по листу ватмана и коробочку цветных карандашей, а сама отправилась на кухню варить кофе.
Когда она вернулась, то увидела, что мальчишки старательно раскрашивают её вчерашнюю работу. Девушки на лесах уже одеты в зелёные комбинезоны, разрисованные под камуфляж, а новые домики весело смотрят на неё под пририсованным в небе солнышком и сияют разноцветными стенами: жёлтыми, синими, оранжевыми.
– Что вы натворили? – в ужасе закричала Женька и схватила свой рисунок.
– Тётя Женя, мы просто хотели сделать тебе сюрприз, – поспешил оправдаться Сенька.
– Так ведь намного красивее! – добавил Венька.
– А разрешения спросить можно было? – сердито спросила она.
Парни захлюпали носами, и Женьке стало неловко за свою строгость.
– А давайте сделаем макет города! – предложила она – Представьте, что мы с вами строители! И перед нами голая степь. Вот такая! – и она положила на стол крышку от большой картонной коробки.
– А что такое степь? – поинтересовался Венька. – Это как коробка, что ли?
– Нет, не коробка. Это такое место на нашей планете, где нет леса, только трава и мелкие кустарники, там обычно гуляет ветер и светит солнце. А зимой всё занесено снегом и дуют злобные ветра, перемещая снег с одного места на другое.
– Значит, вот эта коробка – степь понарошку? – уточнил Сенька.
– Да, степь понарошку, – подтвердила Женька. – А мы с вами – строители, мы приехали сюда, чтобы построить город.
– И город будет понарошку?
– Конечно! Сейчас я принесу клей и бумагу, и мы будем возводить бумажные дома. Вот такие же красивые, как и те, что вы разрисовали.
И работа закипела. К возвращению Светланы в «нарошечной» степи уже стояли разноцветные домики, они были приклеены к картону ровными рядами, образуя улицы города. На бульваре в центре коробки выросли деревца, а по нарисованным рельсам бежал красно-жёлтый трамвайчик. Вдоль улиц стояли столбы-спички, а к ним были привязаны чёрные нитки-провода.
– Ничего себе! – воскликнула Светка, увидав, с каким старанием трудятся воображаемые строители.
– Мам, смотри! Это детский сад! А это школа! А тут у нас будет бассейн! – наперебой кричали мальчишки, тыкая в макет своими пальчиками.
– Ну, ты даёшь, подруга! В тебе умер великий педагог! – восхищённо проговорила Светка. – С таким увлечением они обычно только в компьютерные игры режутся.
– Им надо развивать мелкую моторику, – пояснила Женька. – Это очень важно для учёбы, у вас ведь школа не за горами.
– Замуж тебе надо выходить! И своих рожать, пока не поздно! – заключила подруга. – Судя по твоим предкам, да ещё с такой мамашей, это будут очень талантливые детки.
Женька в ответ лишь улыбнулась.
Вскоре гости уехали, забрав с собой «нарошечный» город, а Женька поспешила открыть заветную тетрадь. И чем больше она читала, тем большим уважением проникалась к своей прабабушке, которая никогда не пасовала перед трудностями, а преодолевала их и шла вперёд.
Через какое-то время она уже была назначена бригадиром. Постоянная тяга к знаниям, живой пытливый ум и желание постичь премудрости строительного производства, с которым она столкнулась волею судьбы, подвигли девушку поступить в строительный институт. Её дворянское происхождение тут никого не интересовало. Ведь теперь она была представителем пролетариата. Проучившись несколько лет без отрыва от производства, Евгения Петровна получила диплом инженера-строителя.
К началу 40-х годов она уже работала в проектном бюро строительного треста. К тому времени подруга Тамара вышла замуж за доменщика и переехала жить к нему, а Евгения получила отдельную комнату в одном из построенных ею же домов. Но её личная жизнь никак не складывалась. Парни, пытавшиеся ухаживать за нею, были малообразованны и неинтересны. Даже те, кто учились вместе с ней в институте. Ежегодно она навещала матушку, проводя в столице каждый свой отпуск. Та уговаривала дочь вернуться домой, и Евгения уже было собралась это сделать, тем более что и работа подходящая ей в Москве нашлась, но тут началась война. И опять жизнь закружилась-завертелась, неся новые беды. Стали прибывать эвакуированные из других городов заводы: оборудование, документация, люди. Прибывших расселяли в недостроенные дома, которые были ещё без внутренней отделки, подселяли в квартиры, уплотняя местное население, да и старые бараки опять сгодились под жильё. Завод стал работать на оборону. А вскоре в город начали приходить эшелоны с ранеными. На базе клубов, школ и других общественных зданий развернулись госпитали. Многим жителям города пришлось сменить профессию, ведь военное время требовало большого количества рабочих рук. Так Евгения Петровна начала трудиться на производстве снарядов.
Женька закрыла тетрадь. Она только успела порадоваться за прабабку, жизнь которой стала налаживаться, как вдруг подступила новая беда. Надо всё это переварить. Сейчас лучше переключиться на что-то другое, и она решила заглянуть в компьютер. Там было несколько писем от Ильи. «Женечка, почему ты мне не отвечаешь?» – спрашивал он в каждом из них. «Изучаю историю семьи», – коротко ответила она.