3. Собачки
До Пологих Сопок из самого восточного аэропорта страны Макс доехал на рейсовом автобусе не вечером, как рассчитывал, а почти ночью. Автобус дважды ломался в пути и один раз застрял в размытой дождями колее. Едва выбрались, объединив усилия всех шести пассажиров, трое из которых были женщины. В начале июля на Дальнем Востоке засухи не бывает.
Пологие Сопки, населённый пункт, лежащий на маршруте, конечной точкой которого являлись пресловутые Собачки, был погружён в темноту, разжиженную светом редких уличных фонарей, и тишину, неразжиженную ничем. Искать гостиницу Макс не стал, подозревая, что таковой здесь не имеется – приезжие, по всей вероятности, сюда наведывались редко. Сдвинув два ряда пластиковых кресел, связанных в обойму и положив под голову кейс, он уснул крепким молодецким сном.
Утро было хмурым, но без дождя.
Макс вышел из здания автовокзала, массируя бока, которые отлежал на жёстком импровизированном диване, и одновременно разминая шею. На деревянной брусчатой лавочке с изогнутой спинкой (такую лавочку можно теперь встретить, пожалуй, только в Пологих Сопках) сидел седовласый старичок с окладистой бородой. Одет он был весьма примечательно. На нём были серые потёртые кожаные брюки, порванные на бёдрах и застроченные в местах разрывов чёрными, как антрацит, нитками. Поверх сиреневой рубашки, застёгнутой на все пуговки, накинут модельный пиджак, не самого дешёвого пошива, к тому же находящийся практически в идеальном состоянии. Светло-коричневый, в тонкую белую полоску, он сидел бы безукоризненно, будь у старика плечи шире, а руки – длиннее. На голых ступнях дедушки красовались жёлтые сандалии, а на голове – бейсболка цвета хаки.
– Доброе утро, – дружелюбно улыбнувшись, поздоровался Макс.
Дед сначала посмотрел на солнце, бледным пятном просвечивающее через марево неразрывной пелены серых облаков, потом перевёл взгляд на улыбающегося незнакомца, и загадочно ответил:
– День тоже будет неплохой.
Макс закурил. Вообще-то он редко курил натощак.
– Откуда будете? – поинтересовался старик.
– Из Москвы.
– Ну, и как там она, Москва-то? Стоит?
– А куда она денется, отец? – сказал Макс. – Стоит. На семи холмах. Как ей и положено.
– Ну и славно, – подытожил дед и добавил после недолгого молчания, – …сынок.
Макс понял, что обращение «отец», по сути не обидное, старику почему-то не понравилось.
– Вы меня простите, – сказал он, – я не представился. Меня зовут Максим. Максим Хабаров.
– Хабаров, – повторил старик. – Знатная фамилия. А я Верещак. Иван Трофимович… По делу в наши края? Или так – отдохнуть?
– По делу, Иван Трофимович. Не подскажите, как мне в Собачки попасть? Там филиал нашего университета находится…
– Университет? Ха-ха-ха! – засмеялся Верещак. – Ну, ты уморил, Максим! Ну, ты дал! Это ж надо же – Университет!
– Филиал, – поправил его Макс.
– Да хоть и филиал. Если он в избушке на курьих ножках расположился, тогда оно конечно – филиал. Филиал… Смех, да и только!
Макс терпеливо ожидал, когда закончится взрыв веселья. Он достал из пачки новую сигарету и разминал её в пальцах.
– Ты это, – отсмеявшись, сказал Верещак, пододвигая к себе матерчатую сумку, расшитую бисером, – натощак не кури, вредно. На вот, поклюй лучше.
Старик извлёк из сумки газетный свёрток, и, развернув, протянул Максу бутерброд, по размерам не уступающий знаменитому американскому Биг-Маку. Бутерброд был составлен из двух кусков белого хлеба, между которыми розово-сочной нагло выглядывали толстые пласты красной рыбы.
Макс не заставил себя упрашивать.
– Спасибо, – последние звуки слова благодарности увязли в начинке бутерброда.
– Моя в дорогу собирала, перестаралась. Мне столько не съесть. – Верещак тщательно упаковал сверток и убрал в сумку. – К дочке еду, во Владик. Зубы хочу новые сделать, – он с завистью посмотрел, как Макс расправляется с бутербродом. – Ты-то, вон оно как! Зубки то, небось, все свои?
– Тридцать два, – объявил Макс, проглатывая последние крошки. – Рыба – прелесть! Сами коптили?
– А то! – вскинул седую бороду Верещак. – Не в сельпо же покупать. Да и нет в сельпо такой рыбёхи.
– Это точно, – кивнул Макс, – в наших московских сельпо тоже ничего подобного не продаётся… Так как мне в Собачки добраться всё-таки? На чём?
Верещак внимательно осмотрел Макса с головы до ног.
– А вот, – сказал, кивая на его кроссовки, – на них.
– То есть, пешком, – догадался Макс.
– Ага, пёхом. Вон тропинку видишь? – Верещак указал на едва заметную, заросшую травой и подорожником тропу, бывшую когда-то грунтовой дорогой. – Она между сопок идёт, километров десять до Собачек, однако. А то и все двенадцать.
Макс с тоской посмотрел вдаль.
– Туда теперь транспорт не ходит, – продолжал Верещак. – Да и не ходил никогда. Два года назад в Собачках метеостанция базировалась, так туда раз в неделю бобик бегал, метеорологический. Ну, там, продукты, медикаменты разные привозились. А когда зелень эта объявилась, так метеорологи из Собачек съехали. Забздели.
– Какая зелень? – не понял Макс.
– Как, какая? Инопланетяне. Зелёные человечки, мать их душу. На своих тарелках.
– И что? Вы этих инопланетян видели?
– А то, – подтвердил Верещак наихудшие опасения Макса. – Один ихний у нас в Пологих Сопках жил, правда, недолго. Помер. Зелёный, как лук.
– И куда он делся?
– Я же сказал: помер.
– А труп?
– Похоронили, знамо дело.
Макс сел на скамейку, рядом с дедом. Дело из загадочного превращалось в невероятное.
«Еще инопланетян мне не хватало!» – мысленно усмехнулся спецагент.
– Так что, я тебе в Собачки идти не советую. Дурное это место. Да и нет там никого. Никакого филиала.
– А другая дорога в Собачки есть?
– По земле нет. Но вертушки, бывает, летают. Откуда-то с севера. Либо с Уссурийска, либо ещё откуда… Ну, мне пора. Вон автобус идёт… Бывай.
Автобус был маленький, корейский – тот самый, на котором Макс сегодняшней ночью прибыл в Пологие Сопки. Он лихо развернулся на привокзальной площади, и водитель открыл переднюю дверь, приглашая на борт единственного пассажира. Ступив на подножку, Верещак обернулся и сказал:
– А этого инопланетянина потом выкопали. Через месяц примерно. Утром на кладбище как-то прихожу – могила разрыта, а гроб пустой. А, может, сам откопался…
«Конечно, сам. Они, зелёные человечки, всегда сами из могил откапываются» – хотел пошутить Макс, но почему-то промолчал.
Дорога до Собачек оказалась не такой длинной, как пугал Верещак – километров семь, не больше, и идти по ней было легко. Травы на глиняно-гравийной грунтовке росло немного, а иногда попадались совершенно лысые участки. Зелёные сопки слева и справа от Макса полого круглились и казались ровно подстриженными полями для гольфа, вполне подходящими и для посадок космических кораблей пришельцев. Но летающих тарелок на сопках и над ними не наблюдалось. А наблюдался вполне земного вида вертолёт, который взмыл в небо из-за ближайшего пригорка и умчался куда-то на север. Солнце прорвало-таки пелену облаков и ярко освещало сопки и улетающий вертолёт.
Деревянное щитовое здание бывшей метеостанции возникло внезапно, вынырнув из-за поворота дороги. О том, что здесь когда-то жили метеорологи, и пытались предсказывать погоду, говорила высокая ажурная вышка с раздутым полосатым сачком на шпиле и вышки поменьше, с лесенками, доходящими до кабинок с метеоприборами. Издали здание казалось пустым и заброшенным.
Макс поднялся на крыльцо и с минуту постоял у двери, прислушиваясь. Он разобрал лёгкие шорохи, вздохи и учащённое дыхание. Эти звуки Макс идентифицировал как некое интимное действо, поэтому не стал открывать дверь, не предупредив о своём визите, а постучал в неё. Звуки затихли, но никто не сказал: «войдите, пожалуйста». Тогда Макс толкнул дверь и вошёл без приглашения.
На широкой лежанке, стоящей у дальней стены, сидели двое – мужчина и женщина. Женщина приводила в порядок комбинезон. Мужчина оказался совершенно не похожим на Вошкулата, во всяком случае, он был моложе Алексея Владимировича лет на тридцать и бороды не носил. Оба глядели на Макса удивлённо, они явно не ожидали появления кого бы то ни было. Губы у обоих были красными, особенно у женщины.
– Как говориться, картина Репина «Не ждали», – сказал Макс, не поздоровавшись. – А где господин Вошкулат?
– А вы кто такой? – женщина пришла в себя раньше приятеля. Женщины, надо отдать им должное, всегда в таких случаях раньше мужчин берут себя в руки.
Она была молода, лет двадцати, возможно, чуть старше, и довольно смазлива. Припухлость губ, отчасти врождённая, отчасти приобретённая в течение последних минут пятнадцати, добавляла её облику определённую пикантность, а блеск в глазах делал её почти красавицей. Всё дело портил свободный комбинезон, который скрадывал нежные изгибы тела, и делал его обладательницу похожей на танкистку; шлемофона не хватало.
Макс решил не шифроваться, полагая, что в данной местности его удостоверение не вызовет никакой негативной реакции, напротив, поможет быстрее решить проблему.
– Капитан Хабаров Максим Игоревич, – представился он. – Бюро специальных расследований.
Чёрная книжица с золотым гербом впечатление произвела. Молодой человек поднялся с лежанки и обрел дар речи.
– Мы только что прибыли на точку, – оправдываясь, произнёс он. – Ещё даже вещи распаковать не успели, – и кивнул на гору картонных коробок у двери.
– Повторяю вопрос, – сказал Макс строго. – Где господин Вошкулат?
– Когда мы прибыли, Алексея Владимировича не было здесь, – подала голос девушка. – Думаю, он где-то в зоне. Возможно, в центральном схроне, он там чаще всего бывает, но может быть где угодно.
Макс присел за стол, забросив ногу на ногу, и сунул в рот сигарету. Девушка услужливо придвинула ему половинку раковины морского гребешка, служащую пепельницей, и расположилась напротив. Её приятель сел во главе стола на правах старшего, и изобразил на лице готовность отвечать на вопросы человека, работающего на правительство.
– Что такое центральный схрон? Где он находится? Когда Вошкулат туда ушёл? Зачем? Когда вернётся? И кто вы такие? – Макс решил не тянуть резину и получить максимальное количество ответов на свои вопросы в самое короткое время.
Выяснилось, что вся территория, отведённая Степному университету Российской Академией Наук для уфологических исследований (около ста квадратных километров), именуемая зоной аномальных явлений, разбита на квадраты. В каждом квадрате оборудованы некие схроны, в которых можно, в случае надобности, переночевать или просто отдохнуть. Кроме функции временного пристанища, схроны играют роль полевых лабораторий, где имеется необходимый набор самодельных уфологических приборов и инструментов. Часть приборов работает в режиме самописцев, фиксируя все изменения в напряжённости электрических, биоэнергетических и каких-то ещё неведомых Максу полей.
Вошкулат два раза в месяц совершал плановый обход схронов, для считывания информации с самописцев и для переналадки оборудования. Иногда он уходил в зону, когда того требовали обстоятельства – если в атмосфере возникали световые сполохи, похожие на северное сияние, или над сопками начиналась пляска огненных шаров. Такие явления были предвестниками событий, ради которых и существовал филиал Степного университета в Собачках: либо открытие временного коридора, либо ноль-пространственного тоннеля, либо следовало ожидать появления гостей из космоса.
– Стоп, – сказал Макс и крепко зажмурился. Потом снова открыл глаза и увидел, что молодые люди (Антон и Лиза, аспиранты Степного университета) по-прежнему сидят перед ним и выглядят абсолютно серьёзными. – Связаться с ним можно?
– Связь в пределах зоны не работает, – ответил Антон. – Но мы можем подать сигнал, и если Алексей Владимирович его увидит, он ответит.
Антон открыл металлический оружейный ящик и извлёк ракетницу. Он вышел на крыльцо в сопровождении Макса и выпустил в воздух зелёную ракету. Подождали несколько минут, ответа из тайги не последовало. Парень выстрелил ещё раз, а через некоторое время выпустил третью ракету. Безрезультатно. Небо оставалось бледно-голубым и чистым – ни огоньков летающих тарелок, ни ответных ракет.
– Может быть, спит? – предположил Антон. – Или просто не видит?
– Может быть, – согласился Макс, хотя его интуиция и опыт в унисон бубнили о том, что встретиться с Вошкулатом ему не суждено. По крайней мере – здесь, в Собачках. – А когда он ушёл, определить можно?
– Если оставил видеосообщение… – Антон повернулся к двери.
Они вернулись в комнату. Лиза уже включила компьютер.
На мониторе возникло знакомое Максу по фотографии лицо Алексея Владимировича Вошкулата. Сверху справа мерцала дата – пятое июля сего года. И точное время – восемь сорок.
– Привет Антон, здравствуй Лизавета, – вещал Вошкулат. – Сегодня ночью я наблюдал над центральной сопкой пляску плазменных шаров… Учитывая расстояние, я определил максимальный диаметр шаров в полтора метра. Очень активные. И цвет необычный – сиреневый. Схожу туда, пожалуй… Вы должны сегодня к вечеру прибыть. Располагайтесь. Готовьте оборудование к возможному контакту. Если не возникнет проблем, буду на точке завтра утром. Всё, ребята, до встречи.
– Точка, это то место, где мы находимся? – на всякий случай уточнил Макс и, получив утвердительный ответ, посчитал: – Запись от пятого, вернуться Вошкулат обещал шестого утром, сегодня седьмое, утро. Задержка на сутки – дело обычное?
Макс взглянул на молодых аспирантов и увидел на их лицах тревогу. Интуиция и опыт снова дружно вякнули. «Цыц» – мысленно прикрикнул на них специальный агент.
– Вы, господа уфологи, должны были прибыть на точку пятого вечером, а прибыли только сегодня утром. Почему? – жёстко спросил он.
– В нашем университете ЧП, – сказал Антон. – Убили профессора Москаленко. Милиция всё вверх дном перевернула. Лаборатории почти все закрыты. Планы научных работ сбиты. График исследований и опытов – кошкам под хвост. Никому нельзя было отлучаться из города, пока преступника не найдут.
– Вас отпустили, стало быть, нашли?
– Нашли… – Ответ Антона прозвучал как-то грустно.
– И кто?
– Доцент Шутов.
Один из посетителей Серёгиного пивбара как в воду глядел.
– Ну что? – спросил Макс. – Будем организовывать поиски?
Аспирант Антон закивал головой. Аспирантка Лиза, припухлость губ которой стала потихоньку спадать, сказала:
– Думаю, что к центральному схрону пойдём мы с Максимом Игоревичем. Не спорь, Антон, у меня больше опыта в контактах с внеземным разумом. Я бывала в Пермской и Арзамасской аномальных зонах. И здесь я уже второй сезон.
– Я не хуже тебя владею методиками контактов. Кроме того, там, куда ушёл Алексей Владимирович, может быть опасно, – возражал Антон.
– И всё-таки пойду я. Неведомое для мужчин не менее опасно, чем для женщин.
– Лиза! Я, как старший…
– А кто тебя назначал старшим?
– Стоп! – Макс решительно прервал их спор. – Старший здесь я. Как представитель органов власти и как более опытный и зрелый человек. Со мной пойдёт Лиза. – Краем глаза Макс заметил, что девушка показала Антону язык. – И объясняется это очень просто, – он строго посмотрел на обоих. – Я ТАК РЕШИЛ.
Было видно, что Антону явно есть что возразить, но он промолчал.
– Оружие на точке имеется? – Макс спросил для проформы, в оружейном ящике он заметил вертикалку.
– Дробовик шестнадцатого калибра, – угрюмо сказал Антон.
– Тогда ракетницу отдай Лизе. Всё! Времени терять не будем. До центрального схрона далеко?
– Пять с половиной километров, – доложила Лизавета.
– Вперёд! – скомандовал Макс, и, обернувшись к Антону, добавил: – Если к утру не вернёмся, иди в Пологие Сопки и поднимай тревогу.
Схрон оказался самой обыкновенной землянкой с узкой лежанкой и столом, заваленным приборами, о назначении которых Макс даже не пытался догадаться. В землянке никого не оказалось, и определить – был ли кто-то в ней некоторое время назад, тоже было невозможно: ни окурков, ни остатков пищи. Макс тщательно осмотрел землянку и место вокруг неё, предоставив Лизе заниматься приборами.
Метрах в пятидесяти от землянки Макс обнаружил большую поляну, в центре которой чётко прорисовывалось круглое бурое пятно пожухлой, местами сгоревшей, травы. Макс поползал по пятну на четвереньках, но ничего существенного не нашёл, а точнее, не нашёл вообще ничего. Взяв образцы почвы и травы из круга и вне его, он вернулся к Лизе.
– Странно, – задумчиво говорила девушка, мило оттопырив нижнюю губку. – Очень странно…
– Что-то нашла?
– Кое-что. То есть, ничего. То есть совершенно ничего, никаких записей. Словно самописцы отключились, или их отключил кто-то.
– Время отключения определить можно? – спросил Макс.
– С точностью до секунды, – кивнула Лиза.
– И…
– Ровно двенадцать часов дня, пятое июля. Это странно…
– Да? Странно, говоришь… Пошли, покажу ещё одну странность, – Макс взял девушку за руку, рука была тёплой и мягкой.
Он отвел Лизу к поляне с бурой плешью.
– Да, это они. – аспирантка-уфолог посмотрела на Макса снизу вверх.
– Кто?
– Инопланетяне.
– Класс! – констатировал Макс. – День только начался, а впечатлений – выше крыши. – И мрачно подумал: – «Нужно звонить в Москву. Карачун будет просто в восторге».
Макс не ошибся: Карачун был в полном восторге, ведь в Москве сейчас раннее воскресное утро – семь тридцать одна.
– Какого хрена надо?!
Хорошее начало разговора.
– Шеф, – радостно закричал в трубку Макс, – как приятно снова слышать речь реального человека! Вы себе не представляете, каково общаться с придурками.
– Ты кого имеешь в виду?
– Ну, этих… уфологов.
– Почему это – не представляю? – возразил Карачун. – Короче: что там у тебя?
– Клиента умыкнули инопланетяне.
– Можно без сленга.
– А я и говорю без сленга.
– Подробно.
Макс подробно изложил ситуацию исчезновения школьного товарища шефа и попросил дальнейших указаний.
Карачун долго сопел в трубку, потом выпалил:
– Свяжись с местным отделением БСР. Пусть организуют прочёсывание зоны. Дождись результатов и возвращайся. Всё!
«Ага, – подумал Макс. – По-видимому, я лишил Карачуна его законного выходного»
– А что делать аспирантам?
– А тебе не один хер?
– Резонно.
Прочёсывание местности ничего не дало. Ни Вошкулата, ни его трупа в зоне аномальных явлений обнаружено не было. Алексей Владимирович исчез бесследно.