Глава 24
Открытие словно окатило Лэнгдона мощной волной.
«Теперь ясно, зачем я здесь».
Стоявшему в центре Ротонды Лэнгдону неудержимо захотелось убежать… прочь от руки Питера, от сияющего золотого перстня, от подозрительных взглядов Сато и Андерсона. Вместо этого он замер на месте и вцепился в ремешок портфеля, висевшего у него на плече.
«Надо выбираться отсюда».
Он стиснул зубы, вспомнив, что произошло в Гарварде несколько лет назад. Как обычно, после бассейна, в шесть часов утра Лэнгдон вошел к себе в кабинет, вдыхая привычные запахи мела и парового отопления. Он сделал два шага к доске и вдруг остановился.
У стола его дожидался какой-то человек – элегантно одетый джентльмен с орлиным носом и благородными серыми глазами.
– Питер! – изумленно воскликнул Лэнгдон.
Белоснежная улыбка Питера Соломона сверкнула в полумраке.
– Доброе утро, Роберт. Не ожидал меня увидеть? – Он говорил тихо, но в его голосе чувствовалась сила.
Лэнгдон бросился к старому другу и тепло пожал ему руку.
– Надо же, голубая кровь Йеля в стане Багряных! – заметил он, намекая на традиционные цвета соперничающих между собой университетов. – Да еще ни свет ни заря. Какими судьбами?
– Секретная операция в тылу врага, – рассмеялся Соломон и одобрительно посмотрел на подтянутый живот Лэнгдона. – Плавание идет тебе на пользу – отлично выглядишь!
– Это я нарочно, чтобы ты почувствовал себя старым, – поддразнил его Лэнгдон. – Страшно рад тебя видеть. Как дела?
– Да вот, небольшая командировка, – ответил Питер, окидывая взглядом пустую аудиторию. – Прости, что так нагрянул, но у меня всего несколько минут. Я хотел попросить тебя… об одной услуге.
«Неожиданно. Что я могу сделать для человека, у которого есть все?» – подумал Лэнгдон.
– Проси чего хочешь, – ответил он, радуясь возможности хоть как-то помочь своему благодетелю – тем более на долю Питера Соломона выпало столько горя.
Соломон понизил голос:
– Я прошу тебя кое за чем присмотреть.
Лэнгдон закатил глаза.
– Только не за Геркулесом!
Однажды Лэнгдон согласился приютить на время огромного мастиффа Питера. Вскоре пес заскучал по своей любимой кожаной жевалке и быстро нашел ей достойную замену – рукописную иллюстрированную Библию начала XVII века. Лэнгдон решил, что выговором Геркулес не отделается.
– Ты же знаешь, я ищу равноценный экземпляр, – робко улыбнувшись, сказал Соломон.
– Брось, я даже рад, что Геркулес увлекся религией.
Соломон рассмеялся, но как-то натянуто.
– Роберт, я прошу тебя присмотреть за очень важной для меня вещью. Она перешла в мое распоряжение довольно давно, однако хранить ее у меня дома или в офисе небезопасно.
Лэнгдону стало не по себе. «Очень важная вещь» наверняка стоила целое состояние.
– А чем тебе банки не угодили?
«Состояние семьи хранится в половине банков Америки!»
– Придется подписывать кучу бумаг, разговаривать со служащими… Я бы предпочел надежного друга. К тому же ты умеешь хранить секреты. – Соломон достал из кармана небольшой сверток и вручил его профессору.
Питер заинтриговал Лэнгдона, и потому он рассчитывал увидеть нечто более примечательное. Выцветшая оберточная бумага, перевязанная бечевкой, по-видимому, скрывала небольшую квадратную шкатулку. Судя по весу и размеру свертка, внутри шкатулки лежал какой-то каменный или металлический предмет.
«И это все?»
Лэнгдон повертел сверток в руках и заметил, что бечевка с одной стороны запечатана сургучом, как древний свиток. На печати виднелся двуглавый феникс с числом 33 на груди – традиционный символ высшего масонского градуса.
– Брось, Питер! – Лэнгдон криво усмехнулся. – Ты Досточтимый Мастер масонской ложи, а не Папа Римский! Используешь печатку по назначению?
Соломон взглянул на свой перстень и рассмеялся:
– Этот сверток запечатал не я, Роберт, а мой прадед. Почти век назад.
Лэнгдон вскинул голову:
– Что?!
Соломон показал ему перстень.
– Печатка принадлежала ему, потом моему деду, затем отцу и, наконец, мне.
Лэнгдон поднес сверток к глазам.
– Твой прадед запечатал шкатулку сто лет назад, и с тех пор никто ее не открывал?!
– Верно.
– Но… почему?
Соломон улыбнулся:
– Еще не время.
– Для чего?!
– Роберт, понимаю, это звучит странно, однако чем меньше ты знаешь, тем лучше. Просто спрячь шкатулку подальше и никому о ней не рассказывай.
Лэнгдон всмотрелся в его лицо – уж не шутит ли? Соломон частенько устраивал забавные розыгрыши… Вдруг и на этот раз он решил подшутить над другом?
– Питер, надеюсь, ты не нарочно разыгрываешь эту сценку, чтобы я решил, будто мне доверили страшную масонскую тайну, и из любопытства вступил в ваши ряды?
– Масоны не стремятся пополнять ряды братства, ты же знаешь, Роберт. Тем более ты уже говорил, что не хочешь вступать.
И то правда. Лэнгдон питал глубокое уважение к масонской философии и символизму, но все же решил не проходить обряд посвящения. Клятва помешала бы ему рассказывать о братстве студентам – по той же причине Сократ когда-то отказался официально участвовать в Элевсинских мистериях.
Рассмотрев загадочную шкатулку и масонскую печать, Лэнгдон не удержался и задал очевидный вопрос:
– Почему ты не доверишь этот предмет кому-нибудь из братьев?
– Скажем, я считаю, что вне братства он будет в большей безопасности. И не думай, что это какой-нибудь пустяк, раз поместился в крохотную шкатулку. По словам отца, эта вещь обладает огромной силой. Нечто вроде талисмана.
«Я не ослышался?»
Талисман – предмет, обладающий магической силой. Традиционно считается, что они приносят удачу, оберегают от злых духов или служат для проведения ритуалов.
– Питер, ты в курсе, что талисманы вышли из моды еще в Средние века?
Соломон терпеливо положил руку на плечо Лэнгдона.
– Конечно, Роберт, все это звучит дико. Мы давно с тобой знакомы, и скептицизм – одна из сильнейших черт твоего характера. Но именно скептицизм и делает тебя уязвимым. Я не могу просить тебя поверить… лишь довериться. Пожалуйста, доверься мне: это очень сильный талисман. Говорят, он наделяет своего хозяина даром создавать порядок из хаоса.
Лэнгдон удивленно воззрился на друга. «Ordo ab chao», «Порядок из хаоса», – древнейший масонский девиз. Однако сама мысль о том, что талисман наделяет человека каким-либо даром, была абсурдна, не говоря уж о даре упорядочивать хаос.
– Эта вещь опасна в руках непосвященных. К несчастью, у меня есть основания полагать, что за ней будут охотиться очень влиятельные люди. – Лэнгдон никогда не видел, чтобы у Питера был такой серьезный взгляд. – Пожалуйста, спрячь ее и храни у себя. Ладно?
В тот вечер Лэнгдон вертел сверток в руках, сидя за кухонным столом, и пытался представить, что может быть внутри. В конце концов он попросту списал все на эксцентричность Питера, убрал шкатулку в библиотечный сейф и благополучно о ней не вспоминал.
До сегодняшнего утра.
Утром ему позвонил незнакомец с южным акцентом.
– А, профессор, чуть не забыл! – опомнился секретарь, предоставив Лэнгдону все необходимые для поездки сведения. – Мистер Соломон просил вас еще об одной услуге.
– Да? – Мысленно Лэнгдон уже готовился к предстоящему выступлению.
– Он оставил записку. – Секретарь прочел ее вслух, с трудом разбирая почерк Питера: – «Пожалуйста, попроси Роберта… привезти… маленький запечатанный сверток, который я дал ему много лет назад». – Он умолк. – Ну как, поняли, о чем речь?
Лэнгдон с удивлением вспомнил шкатулку, которая все это время пролежала в его сейфе.
– Вообще-то да.
– И вы можете это привезти?
– Конечно, так ему и передайте.
– Чудесно! – с облегчением сказал секретарь. – Удачного вам выступления и счастливого пути.
Перед выходом из дома Лэнгдон вынул из сейфа завернутую в бумагу шкатулку и убрал ее в портфель.
Теперь он стоял в Ротонде Капитолия и был уверен только в одном: Питер Соломон пришел бы в ужас, если б узнал, как Лэнгдон его подвел.