Успех и счастье. Чему учить ребенка, чтобы он достиг всего, чего хочет. Часть I. Знаем ли мы, кого именно собираемся воспитывать? (Саймон Вайн, 2008)

Наверняка у каждого из нас было много неудачных попыток самовоспитания. Признаемся честно: если уж мы с собой не можем разобраться, то какой из нас воспитатель?!

Почему же так трудно себя исправить? Какие особенности человеческого мышления этому препятствуют? Без ответа на эти вопросы нам сложно не только понять самих себя, но и решить, какую именно личность мы хотим сформировать из нашего ребенка, какие сильные и слабые стороны характера будут определять его индивидуальность и чем ему в жизни лучше всего заниматься.

Зачем быть самим собой?

Пытаясь понять азы религии, я натолкнулся в одной популярной книге на мысль, которая шла вразрез с усвоенным мной ранее стереотипом. Оказалось, что в одной из самых цитируемых заповедей «возлюби ближнего своего, как самого себя», которая, как я думал, призывает любить ближних, на самом деле делается акцент на любви к самому себе! Логика проста: если не любишь себя, то не сможешь любить и других.

Эта позиция иллюстрировалась короткой байкой, рассказанной автором многих книг раввином И. Телушкиным. Вот она. Один раввин как-то сказал своим ученикам: «Если я появлюсь на небе и Господь спросит меня, почему я не стал Авраамом, я скажу, что не был рожден с его способностями. Если Господь спросит меня, почему я не стал Моисеем, я смогу ответить, что не был рожден с даром лидера. Единственно, на что я не смогу ответить, почему я не стал самим собой!»

Мне было лет тридцать, когда я впервые понял смысл этой заповеди, но только к сорока годам пришел к выводу, что и эта трактовка не отражает всей ее сложности. Подводный камень, на который я натолкнулся, заключался в том, что ни я, ни большинство моих знакомых не могли ответить на вопрос о том, кто такой «я». Иными словами, мы можем описать свою внешность, рассказать о своих гастрономических предпочтениях, а вот собственную реакцию на те или иные события, как правило, наперед не знаем.

На эту мысль меня натолкнул анализ ситуации, похожей на описываемую ниже. Допустим, будучи абсолютно уверены в предстоящем росте цен акций «Газпрома», вы купили 1000 акций за 12 000 долларов. Цены начали падать, и вы стали нервничать из-за того, что теряете деньги. Наконец в тот момент, когда ваши акции стоили 9000 долларов, вы не выдержали и продали их. Через какое-то время цены на акции стремительно выросли, и вам стало вдвойне досадно, ведь идея-то была правильная, а вы не только не заработали, а еще и потеряли!

Почему вы оказались в проигрыше при правильном прогнозе? Потому что не учли свою способность терпеть убытки. Была бы инвестиция меньшего размера, вы бы переждали падение цен. Но вы не знали наперед собственную реакцию на временные убытки и переоценили свою возможность терпеть, потому что до конца себя не знали.

Наше незнание себя усугубляется «восточным базаром», бурлящим вокруг нас. Вам подсказывала решение целая толпа советчиков, которые сначала говорили, что нужно было купить акции на еще бо́льшую сумму, а потом, когда цены упали, они же хором кричали, что цены упадут еще ниже! Где же вам было во всем этом разобраться? Принимая жизненно важные решения, большинство из нас учитывает мнение окружающих, что делает задачу самопознания еще более сложной.

Таким образом, байка Телушкина оказалась очень созвучной моим наблюдениям и моему выводу о том, что достижение успеха во многом определяется возможностью найти в жизни или работе ниши, соответствующие нашей собственной натуре. Те, кто не находит свой «ритм», в профессии не выживают.

С обстоятельствами, похожими на ситуацию, описанную в примере с инвестициями в акции «Газпрома», инвесторы сталкиваются по нескольку раз в день. Несмотря на то что обстоятельства постоянно тестируют их понимание себя, у них уходят годы, чтобы хоть с какой-то точностью ответить на вопрос о своих внутренних предпочтениях. Представляете, как непросто всем неинвесторам, у которых нет таких полигонов, как рынок, где инвесторы упражняются каждодневно?

Значимость понимания собственной психологии для достижения в жизни счастливого баланса признают далеко не все. Мы почему-то склонны считать, что знаем себя достаточно хорошо. А раз так, плохо контролируем этот фактор или даже игнорируем его. Понимая это, древнекитайский стратег Сунь-Цзы сказал: «Тот, кто знает противника, – силен тот, кто знает себя, – непобедим!» Не имея четкой оценки собственного ресурса, сложно достичь успеха даже в благоприятных условиях. Как говорится в поговорке, «видит око, да зуб неймет». Иначе говоря, все понимаешь, а сделать ничего не можешь. Сунь-Цзы говорил о военной стратегии, но в равной мере его слова относятся и к другим сферам деятельности.

Продемонстрировать сложность объективной оценки своих возможностей будет гораздо легче, если сравнить восприятие собственных физических способностей с потенциалом других людей, а потом понять, можем ли мы сопоставить и психологические аспекты.

Результаты физической деятельности относительно объективны. Например, спортсмен легко поднимает штангу, а наблюдателю взять этот вес не под силу, поэтому он делает вывод: необходимо тренироваться. Таким образом, при любой физической деятельности сильные и слабые стороны человека в большинстве случаев проявляются незамедлительно. Кроме того, в общих чертах понятны и план исправления собственных ошибок, и вероятность его реализации.

А как познаются собственные психологические возможности? Процесс поиска причин неудач осложняется тем, что у вас отсутствует объективная оценка своих действий. Вы считаете, что виноваты другие, а они, в свою очередь, во всем обвиняют вас. И так по всем другим вопросам, касающимся собственной психологии: узнать правду о себе не так-то просто.

Получается, что психологические качества, в отличие от физических характеристик, выявить трудно, а составить план устранения собственных слабостей и недостатков – еще сложнее.

Сознание и подсознание

Итак, как определить, что собой представляет ваш ребенок (или коллега!), т. е. какими качествами он наделен? Ответ на этот вопрос очень важен, ведь чем лучше вы знаете своего сына или дочь, тем более целенаправленно сможете обозначать цели его или ее воспитания, тем вернее будете выбирать способы влияния на ребенка и тем меньшее сопротивление вызовут у него ваши воспитательные меры.

Казалось бы, совсем несложно понять, что собой представляет твой ребенок как личность – ведь он же развивается на твоих глазах и сам говорит о своих вкусах и предпочтениях. Но сейчас, когда мне уже за сорок, я понимаю, что еще десять лет назад не знал о себе каких-то важных вещей. Откуда же о них могло быть известно моим родителям в то время, когда мне было пять или десять лет!

Я уже говорил во введении, что наша психика напоминает сундук. Этот образ обозначает некий не до конца известный каждому из нас состав внутренних качеств, частично заложенных природой, а частично сформировавшихся в течение жизни. В «сундуке» постепенно открываются все новые и новые слои в виде каких-то предпочтений или алгоритмов поведения. У тех, кто занимает активную жизненную позицию, эти открытия происходят чаще, потому что в каждой новой ситуации открывается новая сторона их характера.

Когда мы рождаемся, природа словно запаковывает в наше сознание некую посылку, которую мы потом разбираем всю жизнь.

Поскольку нам неизвестно, какую посылку заложила природа в головы наших детей, можно с большой долей уверенности утверждать, что мы фактически не знаем, кого собираемся воспитывать.

Чтобы упростить задачу познания наших детей, рассмотрим некоторые элементы мышления, в частности коллективное бессознательное, т. е. ту часть мышления, которая объединяет всех членов общества.

Анастасия, героиня одноименной книги российского автора В. Мегре, утверждала, что вокруг Земли кружится некий пояс идей, которые уже когда-то были придуманы. Этим и объясняется тот факт, что примерно одни и те же идеи одновременно приходят в головы разным людям, живущим в разных странах.

Анастасия шла немножко дальше и даже идеи индивидуального творчества относила к общечеловеческому фонду идей. Помните образ «пластинки»? Если проигрыватель человека не приспособлен для того, чтобы к нему «приходили» (в буквальном смысле слова) музыкальные идеи, то они к нему не придут и композитором он не станет. Может, эта идея Анастасии и кажется слишком фантастической, но она говорит о коллективном бессознательном на уровне человечества.

Можно не верить Мегре, но нельзя игнорировать тот факт, что детское сознание формируется под влиянием окружающей среды. Ребенок, как губка, впитывает все плохое и хорошее, бессознательно копируя поведение взрослых и инстинктивно приспосабливаясь к обстановке. (Вспомним наш образ Маугли.) Однако суждения и ценности, полученные таким путем, выявить непросто.

Чтобы понять, как влияют на подрастающее поколение культурные особенности окружающей среды, японские исследователи провели следующий эксперимент. Они предложили японским студентам и их однокурсникам-американцам, обучающимся в Киотском университете, ответить на несколько вопросов, чтобы определить их предпочтения в процессе выбора. К моменту проведения эксперимента американцы находились в этой стране менее двух месяцев. Несмотря на это, оказалось, что их список возможных категорий выбора в Японии был на 50 % длиннее списка их японских коллег.

Далее, ни один японец не отметил, что хотел бы в каждый момент своей жизни иметь возможность выбора, в то время как 30 % американцев написали, что им это важно. Этот пример демонстрирует важность окружения в формировании нашего мышления.

Как рано среда формирует у нас подобные взгляды? Эксперимент, аналогичный японскому, был проведен в Калифорнии с пятиклассниками – американцами азиатского и европейского происхождения. Результат был почти такой же, т. е. в данном вопросе этническая культура очевидно превалировала над общенациональной, хотя школьникам было всего по одиннадцать лет!

Как быстро изменения в окружающей среде становятся частью национального сознания? Однажды мы с товарищем-поляком делились курьезными случаями, которые произошли у нас за время вживания в американскую жизнь. Оказалось, что наши проблемы были очень похожи. Объяснение нашлось сразу: унификация нашего сознания связана с успехом коммунистических идеологов, которым за короткое время удалось внедрить аналогичные правила поведения на всей территории советской империи.

Один из простых примеров – отношение к учебникам. Наши американские одноклассники постоянно что-то подчеркивали или беззастенчиво делали пометки в своих учебниках, в то время как ни мой товарищ, ни я не могли заставить себя «портить» учебники. Мы оба в разное время независимо друг от друга обратили внимание на эту странную особенность и нашли одинаковое объяснение: трудно разрисовывать книги, имея советское воспитание. В СССР и, по-видимому, в других странах советского блока книги были дефицитом, поэтому учебники в конце года мы сдавали в библиотеку, чтобы по ним учились следующие поколения школьников. Учителя на протяжении десяти лет не уставали нам напоминать, что в учебниках писать нельзя. Этот запрет стал неискоренимым.

Таким образом, советский дефицит породил новую традицию, которой подсознательно следовали жители многих стран. Причем она внедрилась в сознание масс за считаные годы! Вот так быстро в «сундуках» людей может появиться новый слой, который потом будет передаваться из поколения в поколение. Он возникает на бессознательном уровне и становится частью коллективного бессознательного мышления[1].

Часто говорят: «У него врожденный твердый характер» или «Характером она пошла в мать». По смыслу это практически одно и то же, но, рассматривая оба словосочетания буквально, можно сказать, что в первом случае имеются в виду врожденные черты характера человека, т. е. то, что мы называем в этой книге подсознанием, а во втором речь идет о более широком понятии, поскольку люди могут быть похожи вследствие как врожденных, так и приобретенных качеств.

Именно генетическая составляющая наших характеров и подразумевается в образе «зерна», т. е. того, что в нас заложено и может прорасти при определенных обстоятельствах. Вопрос о значимости врожденных качеств (генетики) достаточно интересен.

Психолог М. Селигман описывает ряд экспериментов, подтверждающих, что значительный процент наших качеств заложен при рождении[2]. Ученый как бы подводит научную базу под поговорку «Кому (генетикой) суждено быть повешенными – не утонет».

В подтверждение роли генов в характере человека М. Селигман привел данные о преступности среди мальчиков, живущих в родных и приемных семьях. Такой анализ был проведен в 1953 году в Дании.

Оказалось, что, если ни биологический отец, ни отчим не совершали криминальных преступлений, шансы мальчика, живущего в приемной семье, стать преступником составляли 10,5 %. Если же биологический отец, в отличие от отчима, не был преступником, то при воспитании в приемной семье мальчик мог стать преступником в 11,5 % случаев. Однако если биологический отец был преступником, а отчим – нет, то мальчик, воспитывавшийся в приемной семье, становился на путь преступления в 22 % случаев. Если же и биологический отец, и отчим были преступниками, шансы ребенка стать преступником достигали 36,2 %. На примере этого анализа можно сделать вывод, что предрасположенность к преступности передается генетически.

Подтверждение столь значимой составляющей унаследованных черт характера найдено в процессе изучения близнецов, особенно тех из них, которые по каким-либо причинам на долгое время были разлучены. Оказывается, у таких людей обнаруживается очень много общего во взглядах и вкусах, даже если их жизнь складывается так, что они начинают принадлежать к разным социальным классам и даже культурам. Исследователь делает вывод, что генетика определяет до 50 % черт характера, т. е. того, что в этой книге мы называем подсознанием.

Но как же практически приблизиться к пониманию того, кто есть ты сам или твой ребенок? Попробую предложить свой метод, который апробирован мной пока только в бизнесе. Итак, предположим, что человеческая психика разделена на два больших раздела: подсознание и сознание[3]. Подсознание в понимании автора (это не научное определение) – наше психическое ядро, оно заложено генетически и потому неизменно. Сознание – это все, что привнесено в нашу жизнь, например образование, воспитание, привычки и т. д. Сознание маскирует подсознание и потому понять, что есть что, очень непросто.

Есть несколько уникальных моментов, позволяющих говорить об очевидности заложенных в наше подсознание тенденций. Например, когда грудных детей начинают прикармливать из бутылки, они в большинстве случаев перестают сосать материнскую грудь, потому что последнее требует гораздо больших усилий. Значит, с первого дня своей жизни человек делает все возможное, чтобы достичь своей цели более простым путем. Грудного ребенка нелогично заподозрить в сознательных манипуляциях, поэтому можно предположить, что стремление к более простым и приятным решениям заложено в человеческое подсознание.

Разделение нашего «я» на сознание и подсознание поможет ответить на вопрос: можно ли перевоспитать человека? Если вы апеллируете к его сознанию, то, видимо, ответ будет положительным, поскольку со временем человек усвоит то, что вы хотите ему внушить. Если же вы пытаетесь привнести нечто, что противоречит его подсознанию, то ваши шансы на перевоспитание невелики. Подсознание и есть хребет характера, заложенный генетически. Его нельзя кардинально изменить – можно только подкорректировать.

Но как отделить сознание от подсознания?! Начните с малого: наблюдайте за реакцией своего ребенка на одно и то же явление в разных ситуациях. В этом случае ответы на многие вопросы придут сами. Самое лучшее – это говорить с ребенком, сосредоточиваясь на том, чтобы понять, когда он / она высказывает свои мысли, а когда пересказывает услышанное.

Еще один прием основан на том, что в качестве диагностического инструмента выступают используемые человеком речевые обороты и конкретные слова. С их помощью люди выражают свое внутреннее состояние.

Например, инвестор, рассматривающий свою работу как азартную игру, часто говорит, что на рынке он «выиграл» или «проиграл». Тот, кто считает инвестиционную деятельность именно работой, использует термины «заработал» или «потерял», а тот, кто внутренне ведет войну с рынком, применяет термины «разнес», «выбил» и т. д.

Еще один пример: если ваш супруг несколько раз проговаривался, что «помогает» вам растить ребенка (а не «растит»), то, скорее всего, он объективно чувствует вторичность своей роли.

Возможно, кому-то этот прием покажется наивным, но найдутся люди, которые посчитают его полезным. Можете даже испробовать предлагаемый метод на себе: прислушайтесь к тому, как вы говорите, какие выражения используете в той или иной ситуации, и может быть, вы откроете в себе качества, на которые раньше не обращали внимания.

Препятствия, стоящие на пути и самопознания, и познания ребенка

Итак, мы определили, что личность человека складывается из врожденных и приобретенных черт характера. Вопрос в том, насколько мы можем полагаться на открытия в нашем «сундуке». Для ответа будет полезно понять роль, которую в нашем мышлении играет способность к воображению.

В советские времена пользовался популярностью такой почти забытый сегодня развлекательный жанр, как «фокусы с их последующим разоблачением». (Как раз во время такого представления Воланд в «Мастере и Маргарите» одел по последнему слову моды московских дам-пролетарш. Точнее, не столько одел, сколько «обул»!)

На подобных вечерах одним из интереснейших был трюк с картами. Однажды автору довелось побывать на таком представлении. Фокусник (не Воланд!) достал увеличенную копию двухсторонней игральной карты. Она была достаточно большой для того, чтобы зрители могли ее разглядеть из любой точки зала.

Трюк состоял в том, что нужно было правильно назвать карту, которую показывал фокусник. Вот он начал быстро вращать карту вокруг своей оси, потом показал первую ее сторону залу и попросил назвать карту. Зрители хором воскликнули: «Тройка!» Потом фокусник повернул карту обратной стороной, и зал прокричал: «Четверка!» Тут он перевернул карту еще раз, и, ко всеобщему удивлению, на месте тройки оказался туз! Перевернул опять – и перед зрителями появилась шестерка!

Настал момент разоблачения. Ничего не говоря, фокусник показал зрителям ту сторону карты, где раньше был туз, который на наших глазах превратился в тройку. Теперь она опять таинственным образом обернулась тузом! Немного выждав для пущего эффекта, фокусник переместил руку, которой сверху держал карту, немного вбок, и оказалось, что перед нами – двойка, но не совсем обычная. На «правильной» карте знаки масти расположены симметрично – один вверху, а другой – внизу. Здесь же двойка состояла из одного знака в центре, а другого – вверху карты. Если фокусник держал карту снизу, все думали, что под его ладонью скрывается еще один симметричный знак, и решали, что перед ними тройка. Когда же он держал карту сверху, прикрывая один знак ладонью, все видели знак посредине «пустой» карты и думали, что это туз.

Чтобы усилить эффект, фокусник повернул обратной стороной другую карту, и перед нами опять оказалась четверка. Через минуту он перехватил руку, и карта на наших глазах превратилась в шестерку. Тут уж публика сообразила, что на самом деле на карте была изображена несимметричная пятерка. Когда фокусник держал карту за пустое место посредине сбоку, все предполагали, что его ладонь загораживает знак масти, и решали, что перед ними шестерка. Когда же фокусник заслонял средний знак масти сбоку, мы предполагали, что под ней пусто, и думали, что видим четверку.

Фокусник объяснил идею фокуса. Она оказалась очень простой. Мозг на основании нашего жизненного опыта «додумывает» за нас. Если бы в аудитории сидели дети или люди, которые никогда не видели карт, то, когда фокусник показывал бы им двойку, они так и говорили бы, что это двойка, а не додумывали, что карта выглядит как тройка.

Чем больше всевозможных типов опыта есть у человека, тем теоретически проще его провести, нужно только знать стандартные варианты разрешения ситуаций, с которыми он сталкивался. Такой человек будет «додумывать» реальность и «подстраивать» ее под ситуацию, с которой знаком.

Подобными интерпретациями заполняются не только «пустоты» памяти, но и восприятие будущего. Время, прошедшее между теми или иными событиями и сегодняшним днем, не только лишает прежние ощущения боли, но и мешает предположить, какие эмоции мы будем испытывать в будущем.

Американский психолог Д. Дилберт рассказывает о двух экспериментах. В первом люди, опрошенные в тот момент, когда они голодны, предполагают, что завтра, будучи голодными, захотят есть те же блюда, что и сегодня. Но на следующий день, после того как их накормили, большинство опрошенных отказались от этих блюд.

Во втором случае здоровых людей спрашивали, что они предпочтут в случае заболевания раком: смерть или тяжелейшее и мучительное лечение. Большинство опрошенных здоровых люди предполагали, что предпочли бы смерть. Но из опыта врачи знают, что те, кто уже заболел, выбирают мучительное и не гарантирующее успех лечение.

Иными словами, наше воображение фокусируется на наиболее яркой реакции, связанной с каким-то событием. При этом частично (если речь идет об опытных людях) или полностью (если люди – менее опытные) наши «внутренние прогнозы» не принимают во внимание все возможные чувства, которые могут существовать параллельно с наиболее очевидными. Например, многие больные люди не хотят покидать своих родственников и готовы терпеть немыслимые мучения, чтобы как можно дольше не расставаться со своими близкими. Так было и с моей мамой, которая боролась за каждую минуту на этом свете, чтобы не оставлять обожаемых ею людей.

В своей книге «Четыре соглашения» М. Руис рассказывает о верованиях жрецов толтеков – индейцев, чья загадочная цивилизация предшествовала тысячелетней цивилизации майя. Руис пишет, что все окружающее нас – это свет и порождаемые им образы, и этот мир иллюзий, как дымка, не дает нам понять самих себя.

Примерно так же описывает наше восприятие действительности и каббала (дословно «учение о свете»). Удивительно, столько учений, возникших в разное время и в разных частях света, пришли к выводу об иллюзорности нашего восприятия мира.

А раз это так, мы можем проще относиться к нашим переживаниям, идеям и друг к другу. Руис заканчивает свои рассуждения словами о том, что первый человек, который понял, что все мы отражаемся друг в друге, одновременно осознал, что в каждом из нас отражается окружающий мир. Он понял, что все мы – зеркала, отражающие мир, а наше воображение – это дым, искажающий мир[4].

И древние толтеки, и современные психологи указывают на одну и ту же черту человеческого мышления: мы непроизвольно, но постоянно сами себя обманываем, сами создаем миражи о нашем прошлом, настоящем и будущем. Поэтому можно согласиться с тем, что наша способность к воображению затрудняет разгребание «сундука».

Преграды, аналогичные воображению, на пути к нашему самопознанию воздвигает память.

Что мы в ней храним?

В XIX веке Дж. Белзони откопал пирамиду Хафра в Гизе. Несколько тысячелетий она пребывала в забвении. И вот исследователь, а точнее, охотник за антиквариатом разрыл тонны песка в почти случайно выбранном месте и увидел вход в огромный, вызывающий восхищение храм. Глядя на него, Белзони мог легко представить себе, как туда на протяжении столетий шли и шли вереницы людей. Храм, о величии которого в те времена говорили во всем цивилизованном мире, был заброшен так давно, что никто не мог толком объяснить, кем были нарисованные на стенах божества и как им поклонялись люди. Две тысячи лет храм простоял, укрытый песками, практически сохранив свою первозданность, но за это время над ним много раз менялись идеи, вероисповедания, власти, человеческие ценности.

Вы считаете, что эта историческая справка относится только к государствам и обществам? Оказывается, и человек, так же как и человечество, забывает и вычеркивает из своей памяти очень многое – гораздо больше, чем мы можем предположить. Помните слова Есенина: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?»

Но это не единственная проблема, связанная с памятью, которая под влиянием воображения способна «самоискажаться» и подстраиваться под настроение человека.

Поскольку многое из того, что мы думаем о себе, базируется на информации, хранящейся в нашей памяти, имеет смысл рассмотреть эту важную часть нашего «я» более детально.

Разные виды забывчивости

Итак, начнем с простого: с забывчивости. Видный отечественный психолог, профессор Ю. Гиппенрейтер отмечает, что дети часто плохо запоминают новую информацию и новые порядки. Родители могут думать, что они непослушные или даже умственно отсталые, а дети просто не удерживают полный объем требуемых от них вещей в своих головах. Гиппенрейтер рекомендует схематично изображать последовательность своих шагов – это будет памятка для поведения.

То же самое, что и с детьми, происходит с подчиненными, которым достается большой объем новой работы. В такой ситуации что-то да вылетает из головы. Только в случае с подчиненными мы более точно осознаем их умственные возможности. Когда же речь идет о детях, мы подсознательно исходим из того, что они так же хорошо запоминают новые для них вещи, как мы, взрослые, и то, что кажется нам простым, так же просто для них.

Но забывчивость бывает разная. Иногда действительно забываешь то, что нужно, но чаще – то, что показалось неважным. Вас когда-нибудь спрашивали: «Ты что, забыл?» Помните, какое удивление звучало в голосе вашего собеседника? Ему казалось, что вы упустили из виду нечто существенное, а вы просто не придали этому значения.

Причиной такого рода забывчивости служит конфликт между двумя сторонами памяти: конкретностью и универсальностью. Первая привязывает наши воспоминания к конкретному случаю. Например, произошло нечто, вызвавшее у вас определенные эмоции, и поэтому многие последующие события вы будете рассматривать, помня о своей первоначальной реакции.

Кроме того, из-за унификации выводов мы игнорируем малоинтересные, хотя, возможно, и важные детали. Сюда подходит выражение «Ночью все кошки серы». Помните фильмы о детективах, которые часами прокручивают видео с показания свидетелей, а потом неожиданно приходят к новой версии? Каков ход их размышлений? «Свидетельница сказала то-то и то-то. Раньше мы понимали это определенным образом, но она также говорила то-то и то-то, а вместе эти две фразы могут подтвердить нашу новую версию». Так следователь преодолевает унификацию памяти.

В случае конкретизации память удерживает только то, что соответствует одному важному событию и игнорирует альтернативы. А в случае унификации все базируется на некой большой тенденции и игнорируются индивидуальные характеристики.

Таким образом, мы не только самопроизвольно забываем что-то важное, но и не фиксируем моменты, которые наша память, опять-таки самопроизвольно, считает неважными. Так что «пробелы» бывают разные![5]

Заполнение «пробелов»

С забывчивостью еще можно было как-то бороться, если бы не способность памяти самопроизвольно восполнять пробелы. Один мой знакомый заключал очень сложную сделку на финансовом рынке. В этот момент цены на нем менялись несколько раз, и участники операции неоднократно пересчитывали стоимость продукта. Когда они наконец договорились, клиент предложил на выбор несколько юридических лиц, от имени которых он может совершить сделку. Мой знакомый проверил, на кого из них оформлены документы, и сделка состоялась. На следующий день разгорелся скандал: хотя знакомому казалось, что он согласовал сделку с правильным юридическим лицом, в документах, подготовленных клиентом, фигурировало другое, неправильное.

Знакомый был очень возмущен тем, что клиент говорит неправду, хотя он несколько раз повторил ему правильное название юридического лица. Поскольку сделки на финансовых рынках осуществляются на телефонных линиях, позволяющих записывать разговоры, мой знакомый отправился прослушивать запись своей беседы с клиентом. Каково же было его удивление, когда он услышал свой собственный голос, произносящий неправильное название юридического лица! Но он-то был уверен, что сделал все правильно! С тех пор мой знакомый перестал верить в точность своей памяти и вообще боится что-либо утверждать, не перепроверив себя.

Такие истории вполне дают нам право прощать других за неточности в изложении. Часто люди искренне заблуждаются. А к детям это относится абсолютно напрямую, так как им сложно отличить фантазии от реальности, а также понять суть вашего вопроса. Поэтому, в зависимости от его постановки, они вполне искренне могут дать вам абсолютно разные ответы.

Искажение прошлого

В 1957 году профессор Л. Фестингер предложил теорию когнитивного (познавательного) диссонанса. Суть этого явления в том, что между нашими убеждениями / предположениями и реальностью возникает внутренний конфликт, и, пытаясь его избежать, подсознание «подстраивает» факты. Например, инвестор, который своевременно не принял решение и потерял деньги, попытается объяснить свои неудачи тем, что с опозданием получил финансовые рекомендации, хотя раньше никогда ими не пользовался.

Другой пример. Лидер религиозной секты убедил своих последователей, что ему стало известно о близости конца света, но, согласно полученному им сообщению из космоса, инопланетяне готовы спасти лишь тех из них, кто в этот день придет в определенное место. Группа людей во главе с лидером отправляется именно туда, а инопланетяне все никак не появляются. Затем проходит и тот момент, когда должен был состояться конец света. В конце концов лидер доводит до своих последователей новую информацию: он получил еще одно послание из космоса, который вознаградил их веру тем, что отменил конец света. Наступает всеобщее ликование.

В описанной ситуации последователям было неловко признать, что они поверили в абсурдную идею, и поэтому им оказалось гораздо легче принять за чистую монету новое нелепое объяснение. Более того, их вера могла даже укрепиться.

Нетрудно увидеть, что проявления когнитивного диссонанса наиболее вероятны в неблагоприятные моменты, когда подсознание «корректирует» реальность и мы приходим к выводу, что «все неправы», вместо признания того, что наш прогноз не оправдался. Подсознание часто списывает возникающие проблемы на «мелкие» недостатки вашего поведения, вместо того чтобы указать на необходимость менять его в целом. Все это приводит к тому, что люди закрывают глаза на факты, которые их не устраивают, и повторяют свои ошибки.

Например, однажды в дублинском баре один детина вдруг заорал: «Бармен, пива всем!» Когда все выпили, он опять закричал: «Бармен, всем пива, и в этот раз не забудь налить себе!» Настало время расплачиваться, и оказалось, что у детины нет денег!

Как водится в таких случаях, его вышвырнули за дверь.

Через несколько месяцев детина пришел снова и с порога радостно заорал: «Бармен, пива всем!» – «Ага, может быть, и себе налить?» – с усмешкой спросил бармен. «Нет, я бы предпочел, чтобы в этот раз ты не пил: уж слишком агрессивен, когда напьешься!» В данном случае очевидно, что посетитель приписал произошедшее с ним в прошлый раз плохому настроению подвыпившего бармена, а не тому, что он не заплатил по счету.

В дополнение к когнитивному диссонансу мы также страдаем отклонением из-за «крепости задним умом»[6].

Оно проявляется в том, что, вспоминая прошлое, люди приписывают себе большие успехи в предсказании будущего, чем это было в реальности. Ввиду такой предрасположенности многие финансовые аналитики относят на свой счет гораздо больше успешных прогнозов, чем их было на самом деле.

Так, в одном из экспериментов исследователи сравнили первоначальные прогнозы о поведении рынка, которые давали студенты бизнес-школ, с их воспоминаниями о своих предсказаниях через некоторое время. В начале семестра, когда рынок шел вниз, студенты ожидали, что падение цен продолжится. К концу семестра рынок развернулся, и цены пошли вверх. Когда тех же самых студентов попросили вспомнить, какую тенденцию они ожидали в начале семестра, молодые люди сказали, что ожидали повышения цен. Этот пример демонстрирует, до какой степени нереалистичны наши воспоминания! То же самое, возможно, происходит и с врачами, которые считают диагнозы, поставленные ранее, более точными, чем это было на самом деле. Этот вид отклонения – еще один повод сомневаться в надежности собственной памяти.

Теперь, когда вам захочется кому-то сказать: «Разве я вас об этом не предупреждал?!» или «А что я вам говорил?», вспомните об этой особенности памяти. Очень вероятно, что вы обсуждали эту тему, но то, что вы предсказали конкретный исход, скорее всего, иллюзия.

Следствием этого отклонения служит также предположение о том, что многие события можно было предсказать. Простой пример – поведение людей, часто встречающихся в среде инвесторов, которые, рассматривая исторический график цен, указывают вам, как они бы заработали много денег, купив внизу и продав наверху.

Обратите внимание: когнитивный диссонанс и отклонение из-за «крепости задним умом» близки по смыслу: оба искажают память о прошлом, но один «переписывает» минувшие события, а другой «корректирует» существовавшие в прошлом ожидания будущих событий.

Так что, если ваша жена утверждает, что вы забыли купить сметану, хотя она вам этого не говорила, то это пример когнитивного диссонанса. А если ваш муж гордится своим предсказанием, что ребенок будет блондином, хотя вы точно помните, что он ожидал брюнета, то вы обнаружили в нем такую черту, как склонность к «крепости задним умом».

Эмоции и память

Как эмоции взаимодействуют с памятью? Воспоминания можно сравнить с сухофруктами. Со временем память о событиях «усыхает», поскольку теряется их острая эмоциональная окраска. Мы просто помним, что в то или иное время ситуация была очень напряженной. После того как эмоции уходят, у нас в голове остаются лишь выводы. Но в отсутствие эмоций, объясняющих прошлое, эти выводы – словно сухофрукты, лишь отчасти напоминающие плоды, из которых они получились.

Выводы типа «он меня предал» или «она меня обманула» лишь некое подобие полноценных воспоминаний (полноводной реки, полновесного воспроизведения событий и эмоций). Когда складываешь запомнившиеся факты, разбросанные, подобно валунам, по руслу высохшей реки, они часто не подкрепляют вывод, поскольку иссяк эмоциональный поток, который к этому выводу привел. Например, вы сильно поругались с близким человеком и долгие годы с ним не разговаривали. И вот однажды, когда вы объясняли своему другу причину того давнего раздора, он вдруг сказал, что, по его мнению, это была всего лишь мелочная ссора. Поразмыслив, вы согласились с такой оценкой, потому что, если действительно рассматривать только факты, то никаких серьезных причин для серьезного конфликта не было. Вы это поняли, потому что эмоции, сопровождавшие этот инцидент, со временем улетучились.

Мы говорили о нескольких типах забывчивости. Эмоциональный фон тоже способен «редактировать» память. Говорят, что счастливые люди помнят хорошие события, забывая плохие. А в памяти несчастных людей, наоборот, остаются преимущественно грустные ситуации. Адреналин – гормон, выделяемый нашим организмом в напряженных ситуациях и в моменты стресса, способствует запоминанию. Он как бы рисует схему на электронном плато нашей памяти. Если вы вспомните свое детство, то удивитесь, что ваша память сохранила большинство случаев, связанных с острыми ситуациями, болевыми ощущениями или неожиданностями.

Интересно, если бы мы могли «редактировать» свою память, то какие воспоминания оставили бы себе – плохие или хорошие?

С одной стороны, без первых мы забудем о достижениях, полученных в результате борьбы с неприятностями, не сможем напоминать себе о том, что нам повезло, что все плохое уже позади, а наша жизнь стала лучше, чем раньше.

С другой стороны, было бы здорово выкинуть из головы прошлые ссоры, какие-то страшные эмоциональные моменты. Иногда кажется, что мы готовы забыть о самых счастливых днях своей жизни, только бы не помнить о трагических.

Может быть, вопрос о наших предпочтениях был философским, чисто умозрительным, но вполне вероятно, что в основе «редактирования» памяти лежит наше подсознательное желание что-то приукрасить, а что-то просто вычеркнуть из своей жизни.

Наконец, третья преграда на пути нашего самопознания – это эмоции.

Фильтрующие свойства эмоций

Эмоции играют огромную роль не только в том, что касается памяти, но и в избирательности нашего восприятия. Например, когда вы смотрите на фотографию национального героя, вам кажется, что у него благородные черты лица, а сам он – добрый и сердечный человек. А если вам дадут фотографию террориста, то, скорее всего, он покажется вам хитрым и жестоким типом, которому нельзя доверять. Таким образом, эмоции заставляют нас игнорировать отсутствие схожести (например, конкретного человека – с образом героя), если мы кого-то любим. В той же мере они не пропускают в наше сознание присутствие схожести (например, террориста – с героем), если кто-то нам неприятен.

Эмоции помогают фильтровать не только настоящее и будущее. Мы уже говорили, что память отсеивает определенные моменты, базируясь на эмоциях человека. Приятные события чаще вспоминаются при хорошем настроении, а печальные – при плохом.

Если мы согласимся с тем, что эмоции – такой сильный фильтр, и решим в дальнейшем их контролировать, то перед нами встанет ряд вопросов. В какой степени наше настроение должно быть хорошим или плохим, чтобы стать причиной искаженного восприятия? Насколько точно мы можем понять и объяснить собственные эмоции?

Конечно же, способность путать свои чувства вряд ли поможет в поиске рациональности! Психолог Д. Дилберт рассказывает еще об одном любопытном эксперименте, демонстрирующем нашу неспособность определить источник своих устремлений.

Две группы мужчин должны были перейти по веревочному мосту над стометровой пропастью. К добровольцам из обеих групп подходила симпатичная девушка с просьбой заполнить анкету, а потом давала номер своего телефона на случай, если после эксперимента его участник захочет узнать суть опроса. Нужно заметить, что к представителям одной группы девушка подходила до того, как они вышли на мост, а к представителям другой – когда мужчины по нему передвигались.

Оказалось, что бо́льшая часть позвонивших была среди последних. Психологи сделали вывод: те, кто находился посредине болтающегося над пропастью хлипкого мостика, испытывали напряжение, связанное с чувством страха. Но, общаясь с девушкой, они, по-видимому, приписывали свое состояние обостренности эмоций сексуальному интересу, а не страху. Значит, далеко не всегда мы можем правильно объяснить природу собственных чувств и эмоций.

Поведение эмоций во времени

Попыткам «оптимизировать свои мозги» не помогает и то, что наше мироощущение часто меняется. Психолог Р. Стротц объяснил это тем, что для людей гораздо важнее краткосрочное, но немедленное удовлетворение своих желаний, чем долгосрочное. Например, люди переедают, потому что, несмотря на свое стремление похудеть, любят вкусно поесть, т. е. они склонны игнорировать долгосрочные интересы во имя сиюминутных удовольствий. Обобщая, можно сказать, что на нас гораздо больше воздействуют немедленные потребности и уже существующие факторы, чем те, которые возникнут в будущем.

Р. Стротц назвал свое наблюдение функцией дисконтирования предпочтений, но проще назвать его графиком изменения остроты ощущений во времени. Разворачивая анализ этого графика, психологи Г. Шефрин и Р. Талер отметили интересный аспект: в момент возникновения у человека новой идеи этот график, как правило, более крутой, чем после ее первичного рассмотрения. Это наблюдение совпало с одним из знаменитых советов Вотрэна, одного из героев Бальзака. «Не следуйте своим первым порывам: они, как правило, самые благородные», – рекомендовал он.

Идею исследователей можно визуально наблюдать на рис. 1.1.

Из него следует, что максимальное отклонение от рационального процесса принятия решений часто наблюдается на этапе возникновения идеи. Именно в этот момент ошибки наиболее вероятны, поскольку у вас нет времени, чтобы проконтролировать собственные эмоции, и, как следствие, возможна избыточная реакция. Из этого наблюдения следует рекомендация: не принимайте быстрых решений в критической ситуации (рис. 1.2).

Можно предположить, что график остроты ощущений не является симметричным для исходных ситуаций в зависимости от того, положительные они или отрицательные. Мать, ребенок которой тяжело болеет, как и инвестор, только что понесший большие потери, склонна рассматривать положительные перспективы как отдаленные. Зато в благоприятное время они готовы рассчитывать на продолжение полосы удач. Таким образом, вы скорее примете слишком консервативное решение, когда исходная ситуация или настроение плохие, и слишком оптимистичное решение, когда исходная ситуация или настроение хорошие.

Представляется, что форма графика неодинакова для одного и того же человека в разные моменты его жизни. Вспомните свою реакцию на события в юношеские годы и в более зрелом возрасте. Помните, как в пятнадцать лет вам казалось, что от решения той или иной проблемы зависит вся оставшаяся жизнь? Через несколько лет значимость подобных проблем уменьшалась, т. е. по мере приобретения вами опыта менялась форма графика. Аналогично проходит и процесс приспособления к новым ситуациям.

Не скрывается ли в этом наблюдении одно из возможных объяснений «войны поколений»? Просто родители и дети не только отличаются остротой восприятия одной и той же информации, но и реагируют на нее в разные сроки и с неодинаковой интенсивностью.

Из рис. 1.3 видно, что по мере приобретения опыта, во-первых, увеличивается временно́й горизонт, на протяжении которого мы готовы рассматривать проблему, а во-вторых, функция становится более пологой, т. е. наша реакция – менее эмоциональной. Первое наблюдение можно проиллюстрировать популярными словами Скарлетт О’Хара, героини романа «Унесенные ветром»: «Я подумаю об этом завтра». Эта присказка призывает не рассматривать текущую возможность как последнюю, а новую проблему – как критическую для жизни. Так не будем же относиться к неизбежным ошибкам как к трагическим и бесповоротным фактам!

Эти слова также напоминают о возможности коррекции собственных сиюминутных предпочтений, которые возникают, например, как следствие предрасположенности к действиям на основе недавней и яркой информации. Введение самоограничений широко пропагандируется, но эту рекомендацию совсем непросто выполнить, так как наша «внутренняя полиция» тоже любит отдохнуть. Может быть, визуально представив себе график, вы сможете воздержаться от излишнего оптимизма или пессимизма.

Эти графики можно использовать, когда речь идет не только об эмоциях, но и о нашем отношении к собственному здоровью. Лет до тридцати мы обращаемся с нашим телом как с бесконечным ресурсом и лишь потом начинаем понимать, что все полученные в молодости травмы – теперь уже навсегда. Поэтому, если ваши сыновья занимаются контактными видами спорта типа футбола или карате и готовы сломать себе все кости, чтобы получить заветный кубок или пояс, напоминайте им о разных вариациях на тему графика остроты ощущений! (Cм. рис. 1.4.)

Кстати, а что, если подумать не только о настоящем, но и о будущем, а также о прошлом? Не согласитесь ли вы, что график эмоционального отклика на будущие события и их насыщенности может походить по форме на график нашего восприятия своих воспоминаний, точнее, быть его зеркальным отражением?

Выводы

Кто мы? Этого мы точно не знаем. Знаем ли мы то, что мы думаем, что знаем? Этого мы тоже не знаем. А было ли в реальности то, о чем мы помним? Похоже, что и этого мы с уверенностью сказать не можем.

Мы хоть что-то в этой жизни знаем? Знаем, но не настолько много, как думаем, и не в таких деталях, как себе представляем. Поэтому и не скучно: вечно узнаем о себе что-то новенькое.

Идея о важности самопознания стара как мир. Профессор Д. Хэйдт в книге «Гипотеза счастья» предлагает простую метафору: подсознание – это слон, а сознание – погонщик. Он может сделать многое, но не в его силах заставить слона делать нечто такое, чего тот активно не желает. По словам Хэйдта, эта метафора происходит от высказывания Будды, которое подразумевает деление нашего «я» на то, что мы называем сознанием и подсознанием[7].

Сложность как самоанализа, так и анализа характеров наших детей в значительной мере объясняется искажениями, которые привносятся в наше мышление воображением, памятью и эмоциями. И это далеко не полный перечень факторов, мешающих нам открыть истинных самих себя. «Слоны» скрываются в неких запутанных и постоянно меняющихся джунглях чувств и воспоминаний, поэтому как самопознание, так и познание наших детей остается сложной задачей.

Возвращаясь к теме воспитания, следует заметить, что у детей больше, чем у взрослых, развито воображение. Кроме того, чем они младше, тем меньше похожих ситуаций они встретили на своем жизненном пути и тем сложнее судить об их характерах по их реакциям. Поэтому познать суть ребенка сложнее, чем взрослого. А раз мы не знаем своих детей, всякие эксперименты с их судьбами опасны. Восприятие себя или их как «хороших» или «плохих» не до конца обоснованно. Так же необоснован пессимизм в отношении себя или ребенка. Вы всегда можете отрыть в их и своих «сундуках» новый слой, опровергающий ваши старые представления. Поэтому будьте терпимее к себе и другим, подвергайте сомнению свою уверенность в том, что вы хорошо понимаете себя или своего ребенка.

Как же работает подсознание? По каким принципам живет тот самый слон, о котором говорил Будда? Всех психологических механизмов, конечно, не охватишь, но нужно иметь о них хотя бы общие представления. Подсознание – очень увлекательная тема и для родителя, и для руководителя, т. е. для любого воспитателя. Увлекательной ее делает исследовательский азарт. Он приходит с осмыслением того, что чем больше мы знаем о подсознании воспитуемого, тем лучше понимаем, на какие механизмы работы его/ее сознания стоит обращать внимание. Иными словами, у вас появляется некая стандартная «карта местности», которую вы меняете по мере возникновения новых наблюдений. Может быть, с ее помощью вам удастся узнать, чего ожидать от своего ребенка, или даже понять, как ориентироваться по этой карте местности.

Эвристики и отклонения

Мнения людей о том, что же представляет собой человеческий мозг, всегда были разными и менялись с течением лет. Некоторые философы XVIII века считали, что это орган, который выделяет мысли, словно печень – желчь. Другие представляли себе мозг как совокупность пружинок и рычажков, соединенных друг с другом ниточками внутри черепа, а мысли – в виде шариков ртути или муравьев, бегающих по столу. На современном этапе можно рассматривать человеческий мозг и как биокомпьютер. Его основной частью, т. е. операционной системой, служит подсознание.

Как и компьютерные операционные системы, подсознание состоит из многих «программ». Их заложила в наши головы природа. У всех они очень похожи. «Программы» нужны для многого – например для самосохранения, размножения и т. д. Мы будем говорить о тех, что служат для обработки информации.

Одним из типов этого вида программ являются «эвристики». Эвристика – это подсознательный прием для упрощения процесса анализа сложных ситуаций и вероятностей, или «упрощенное правило». «Подсознательный» означает, что не так просто заметить, какое воздействие оказывает этот прием на конкретного человека или на других людей. Некоторые спросят, чем отличаются термины «эвристика» и «алгоритм». Алгоритм – это четкое правило. В отличие от него эвристика не предполагает точной процедуры. Ее основное назначение – упрощать информацию, облегчая нам решение всяческих проблем. Она как бы маршрутизирует умственный процесс, чтобы он пошел по пути наименьшего сопротивления. Эвристики во многом определяют ограничения и предрасположенности нашего «я».

Отклонение – это предрасположенность нашего сознания к определенным устойчивым процессам, приводящим к решениям, отличающимся от «рациональных». Многие отклонения – это следствие эвристик. Одним из вариантов взаимоотношений между ними служит подсознательное принятие решения на основе лишь части информации, т. е. эвристики, способствующей упрощению этого процесса. Вследствие использования индивидуальных принципов отбора информации, которые не обязательно являются рациональными, и возникают отклонения[8]. Как мы увидим ниже, некоторые эвристики служат причиной отклонений, но последние могут существовать и независимо от первых. Документированных отклонений очень много. Один автор насчитал их 54. Представляете, как нерациональны наши мыслительные процессы?!

Авторы концепций эвристик и отклонений А. Тверски и Д. Канеман[9] выделили три типа эвристики: подобия, наличия и якоря.

Эта эвристика ответственна за склонность людей на основании ограниченного опыта судить о более сложных событиях. Так, Вольтер характеризует одного из своих героев (доктора Панглосса) как «лучшего философа провинции, а значит, и всего мира».

Расскажем историю, произошедшую по вине этой эвристики с одним уважаемым новым русским. Остановился он как-то раз на светофоре в своем «шестисотом», смотрит, на обочине лежит бродяга, а перед ним в воздухе весит рюмка.

Новый русский припарковался, подошел к бродяге и спрашивает: «Как это у тебя получается, чтобы рюмка в воздухе зависала?»

Тот отвечает, мол, есть у меня волшебная лампа. В ней живет джинн, который выполняет желания. Например… и командует джинну: «Пятьдесят грамм!»

В воздухе появляется новая наполненная рюмка, и бродяга ее выпивает. Потом командует: «Сто грамм для моего гостя!» И опять появляется рюмка…

Новый русский мгновенно оценил возможности чудесной лампы и стал упрашивать бродягу ее продать. Тот долго не соглашался, но новый русский предложил ему просто баснословные деньги и наконец уговорил.

После обмена новый владелец примчался к себе на дачу, на Рублевку, заперся в доме и скомандовал: «Джинн, пятьдесят грамм!» В воздухе появилась наполненная рюмка. Наш герой обрадовался, что лампа и у него работает, выпил и дал вторую команду «Джинн, новый мерседес к подъезду!» Прошла минута, другая, и лампа начала дымиться. Наконец появился джинн и извиняющимся тоном сказал: «Новый хозяин, я еще молодой, неопытный, я только и умею что “по пятьдесят” и “по сто”!»

Что же произошло? Новый русский сделал вывод об огромных способностях джинна на основе очень ограниченного тестирования его навыков.

Чтобы лучше понять эвристику подобия, стоит немного углубиться в тему и использовать для этого базовую статистику, в частности вспомнить понятия генеральной совокупности и выборки. Например, в мешке находится 1000 шаров разного цвета. Вы можете выбрать из них любое количество. При этом 1000 шаров – это генеральная совокупность, а некоторая их часть – это выборка.

Вам известно, что, только рассмотрев все шары, узнаете точное число шаров каждого цвета. Но если вы выберете случайным образом 100 шаров (сделаете выборку из 100 шаров), то можно предположить, что соотношение шаров разного цвета будет примерно таким же, как в случае с 1000 шарами. Поскольку проверить 100 шаров проще, чем 1000, вы, скорее всего, так и сделаете, поскольку подспудно убеждены в том, что результаты выборки из 100 шаров примерно соответствуют ожидаемым результатам анализа всей генеральной совокупности, состоящей из 1000 шаров. Или, возвращаясь к нашему анекдоту, на основании того, что джинн может сделать два чуда, вы придете к выводу, что он способен и на все остальные чудеса.

В жизни процесс воздействия эвристики подобия на наши решения не намного сложнее, чем в примере с шарами: анализ всех возможных альтернатив (генеральной совокупности) мы подменяем альтернативами (выборками), которые успевает проанализировать наш мозг.

Эвристика подобия проявляется и в других формах. Она настолько многообразна, что ее производные, можно сказать, во многом контролируют наши ежедневные поступки. Причем влиянию эвристики подобия в равной степени подвержены практически все: как непрофессионалы, так и подготовленные специалисты. Даже им знание статистики не помогает избежать ошибок, которые совершают простые смертные. Возможно, это происходит потому, что профессионалы не предполагают, что их психология частично базируется на эвристике подобия, а потому и не используют полезные знания для борьбы с врожденными механизмами.

Почему же мы неправы, предполагая, что выборка точно отражает генеральную совокупность? Рассмотрим пример: вы считаете, что вероятность наступления некоего события равна 70 %. Протестировав свою догадку на десяти примерах, вы приходите к выводу, что заблуждались. Однако с точки зрения статистики ваш опыт не опровергает предположения. Чтобы доказать его неправильность, возможно, придется провести около 1000 экспериментов. Если в результате окажется, что ожидаемое событие произойдет только в 25 случаях, изначальную оценку наступления события можно считать неправильной.

Таким образом, люди интуитивно предполагают наличие того, что в статистике называют законом больших чисел. Он заключается в том, что, например, ожидаемая вероятность события выдерживается при большом количестве наблюдений (т. е. при очень большом количестве подбросов монеты окажется, что в 50 % процентов случаев выпадает решка, как и ожидается изначально). Это действительно свойственно закону больших чисел, но не относится к ограниченным выборкам (как мы объяснили выше, десять неудавшихся попыток не означают, что идея неправильная). Заблуждение заключается в том, что люди подсознательно верят, будто небольшие выборки дают правильное представление о генеральной совокупности в целом.

Из приведенных примеров видно, что в жизни отдельного человека не происходит достаточного количества событий, чтобы он мог настаивать, что его выводы являются достаточно обоснованными. Иными словами, тот факт, что статистически данное событие не должно произойти, не означает, что оно не произойдет. И к сожалению, происходит[10]. Ветераны американских бирж говорят: «Кладбище забито инвесторами, последними словами которых были: “Раньше я такого не видел”».

Эвристика подобия дает один из возможных ответов на печальный философский вопрос, который волнует многих: как получается, что хорошие люди умирают тяжелой смертью, а плохие не несут видимого наказания? Если принять за основу веру индуизма, что души возвращаются на землю много раз, то для ответа на этот вопрос нужно проанализировать нескольких судеб одной души, а не только единственную известную нам жизнь того или иного человека.

Наш анализ подводит к уже упомянутому ранее практическому наблюдению: «Мы не знаем». Иными словами, очевидное вам правильное или неправильное решение может далеко отстоять от действительно лучшего решения в данной ситуации. А раз так, следует быть снисходительными к «ошибкам» других, да и от своих решений не ожидать какой-то сверхъестественной правильности.

Можно ли контролировать эвристику подобия? Наверное, да, если вы будете знать о нескольких отклонениях – формах проявления эвристики подобия в нашей жизни. Напомним, термин «отклонение» означает «отклонение от рационального».

Ряд исследований выявил, что появление дополнительной информации, которая может никак не относиться к делу, сбивает людей с толку в такой степени, что они забывают о наиболее вероятных сценариях. Предположим, в данной местности живет больше фермеров, чем библиотекарей. Несмотря на такую статистику, незнакомого услужливого и застенчивого человека скорее примут за библиотекаря, чем за фермера. В данном случае внешность человека никак не влияет на статистику, но опрошенные забывают о ней под воздействием малозначимых факторов типа манеры обращения. У вас в семье не бывает, что у одного из супругов возникают претензии к другому из-за ассоциации с проблемой, к которой первый не имеет никакого отношения? Женатые мужчины, наверное, слышали нечто подобное: «Моя мама сегодня видела тебя с Петром. Ты же знаешь, что он все время обманывает свою жену. Может, мне теперь и от тебя ожидать чего-то подобного?»

А что, если вы узнаете, что Вагнер был знаменем фашизма? Изменит ли ваше отношение к его творчеству эта не относящаяся к музыке информация?

Невнимание к размеру выборки можно проиллюстрировать на следующем примере. На ваш взгляд, в каком из госпиталей – большом или маленьком – выше вероятность того, что 60 % новорожденных будут мальчики? Многие из отвечающих на этот вопрос предполагают, что в большом. Это очень забавное проявление закона маленьких чисел, когда мы рассчитываем, что выборка отражает генеральную совокупность.

Теперь вспомним, что, только анализируя генеральную совокупность или близкую к ней по размеру выборку, т. е. очень большое число наблюдений, мы можем ожидать равные пропорции новорожденных мальчиков и девочек. Получается, что большее отклонение от их равного количества вероятнее ожидать в маленьком госпитале, где выборки менее представительные.

Другое интересное отклонение: если вы подкинули монету пять раз и во всех случаях выпала решка, то вы будете склонны ожидать, что в следующий раз монета упадет орлом вверх, так как вероятность выпадения орла и решки одинакова, и поскольку последняя уже выпадала несколько раз, «настало время» орла. Это и есть отклонение, называемое неправильным восприятием вероятности результатов подбрасывания монеты, переходящим в надежду на ее «справедливость».

Это отклонение приводит к «ошибке игроков», замеченной в игорных домах. Ожидается, что вывод, сделанный на основании тысяч наблюдений (подбросов монеты), распространяется и на пять подбросов. Игроки в рулетку тоже подвержены этому отклонению: после того как несколько раз выпадает красный цвет, они ставят на черный, неправильно предполагая, что вероятности должны уравняться на выборке незначительного размера.

Поговорим еще об одном отклонении и в связи с этим довольно напомнить вам известный опрос общественного мнения. Мужчину спрашивают: «Какова вероятность того, что, выйдя из магазина, вы увидите динозавра?» – «Никакой», – отвечает он уверенным басом. «А почему?» – уточняет опрашивающий. «Да они же все вымерли!» – лыбится грамотный мужик.

Тот же вопрос задают блондинке. «50 на 50», – говорит она с милой улыбкой. «А почему?» – спрашивают ее. «То ли встречу, то ли нет!» – говорит женщина, проявляя некоторую нечувствительность к реальной вероятности события, на самом деле являющегося еще одним отклонением, к которому ведет эвристика подобия. Кстати, из-за этого отклонения болельщики начинают верить в «везение» баскетболиста, сделавшего три успешных броска подряд. Аналогично, читая отчеты о результатах работы паевых фондов, вы предполагаете, что если инвестиционный менеджер в течение двух лет показывал неплохие результаты, то он хороший специалист, хотя, возможно, в предыдущие десять лет он терял деньги.

Игнорирование центростремительной тенденции, или закона о возврате к среднему, напрямую относится к воспитанию. Исследователи продемонстрировали это на примере из летной практики. Инструкторы учебной части пришли к выводу, что нельзя хвалить курсантов за удачные полеты, так как после этого их результаты ухудшались. Этот вывод не учитывал существования центростремительной тенденции, в соответствии с которой за отличными результатами часто следуют посредственные. Поэтому, скорее всего, способ мотивации в данном случае не играл определяющей роли.

Как видно из приведенных примеров, эвристика подобия проявляется практически во всех наших каждодневных решениях. Следование ей приводит к тому, что люди не обращают внимания на значительное количество существующей информации и неправильно оценивают вероятность событий. Кстати, если подумать, знаменитое русское «авось» как раз лучше всего и объясняется этой эвристикой! Ведь оно основано на отсутствии анализа всех последствий предпринимаемого действия.

В контексте обсуждения эвристики подобия имеет смысл напомнить одну из целей этой книги: по-новому взглянуть на привычные понятия, словно бы осветить часть какой-то известной картины фонариком, под лучами которого отдельные детали будут выглядеть совсем по-другому или проявятся элементы, ранее незаметные глазу. Таким образом, в какой-то мере мы, возможно, снижаем влияние эвристики подобия на наше мышление, на установившуюся картинку окружающего нас мира.

Самое главное, о чем говорит эта эвристика: о необходимости соблюдать осторожность в оценке собственной точки зрения, об умении уважать мнение других и быть терпимыми к их поступкам. Если вам кажется, что вы точно знаете ответ, но на его обдумывание вы потратили мало времени, скорее всего, ваше решение будет маршрутизировано по пути одного из отклонений этой эвристики, т. е. в нем, возможно, будут упущены существенные факторы (так и получается «авось»). Когда вас что-то раздражает, скорее всего, вы не учли всех сложностей сложившейся ситуации и поэтому вам показалось, что цель более достижима, чем это было на самом деле.

Эта эвристика более очевидная, чем первая. Эвристика наличия проявляется в том, что люди оценивают вероятность наступления некоего события на основе сохранившейся в памяти яркой и/или недавней информации типа рекламы, истории о чьей-то болезни и т. д.

Напомним о грустном эксперименте, обсуждавшемся в первой главе, когда мы говорили о роли воображения. Когда здоровых людей спрашивают, что предпочтительнее: смерть или тяжелейшее и мучительное лечение в случае заболевания раком, они отвечают, что выбрали бы смерть. Но люди, уже страдающие этим заболеванием, предпочитают лечение. Почему же здоровые люди так неправильно на него реагируют? Одна из причин в том, что перед экспериментом им описывают тяжелейшие последствия лечения и мучения, которые они причиняют больным. Тяжкое впечатление от этих описаний заслоняет все остальные факторы.

Первоначальная реакция на острую ситуацию, когда все другое отступает на задний план, становится неважным, как раз и является проявлением эвристики наличия – наличия острого впечатления, затуманивающего мышление.

Появление этой эвристики может быть спровоцировано не только недавним ярким впечатлением, но и ситуациями, развитие которых заняло долгое время. Мой отец был сиротой. Он помнил физическое чувство голода и при всем его могучем интеллекте, неустрашимости и воле говорил, что всегда испытывал страх из-за того, что его дети не смогут себя прокормить. Ранний опыт голодного детства «отформатировал» личную эвристику наличия моего отца и тем самым во многом определил его подход к нашему воспитанию.

Рассмотрим взаимодействие эвристики наличия и остроты ощущений (см. график изменения остроты ощущений Стротца, обсуждавшийся в предыдущей главе) на следующем примере.

Мои знакомые, дом которых был оснащен камерой видеонаблюдения, однажды заметили, что в отсутствие хозяев няня несколько раз оставляла их двухмесячного ребенка без присмотра на столе для пеленания. Поскольку ей неоднократно говорили, что такое поведение может привести к падению и травме ребенка, мама малыша забила тревогу и решила немедленно поменять няню. Знакомый стал напоминать жене о других факторах, важных при выборе няни, таких как совместимости их характеров и т. д. Но жена была неумолима и говорила, что ради безопасности своего ребенка согласна на все. На следующий день она все же согласилась с доводами мужа, что у нее не сложились отношения с прежней няней, которая была просто идеальной в уходе за ребенком, но стала навязывать хозяйке свои правила общежития (оказалось, что это тоже один из важных для нее факторов). Когда жена немного остыла и объективно сравнила обеих нянь, ее подход к выбору новой помощницы стал более разносторонним, как и предсказывал график Стротца. Иными словами, на следующий день после события эвристика наличия оказалась уже менее сильнодействующей.

Разве с вами не случалось так, что у вас складывалось мнение о человеке на основании какой-то удивившей вас сплетни, а когда оказывалось, что он ни в чем не виноват, вы все равно продолжали относиться к нему с недоверием?

Прямо как в истории про ложечки. Однажды к неким людям пришли их друзья. После ужина хозяева не смогли найти свои серебряные ложки. В смятении они позвонили своим ушедшим гостям, но те смущенно ответили, что ничего не брали, и на следующий день поинтересовались, не нашлась ли пропажа.

Их вчерашние хозяева холодно ответили: «Ложки нашлись».

«Но почему же вы так неприветливо с нами разговариваете? Не мы же их взяли!»

«Ложечки нашлись, но осадок-то… остался!»

Следствием эвристики наличия служат несколько предсказуемых отклонений. Отклонение из-за построения мнения на основе доступных фактов проявляется, например, в такой ситуации: человек, чей знакомый перенес инфаркт, переоценивает среднюю вероятность этого события применительно к себе. К этой же категории относится влияние рекламы: недавно показанный сюжет может подтолкнуть к ненужной покупке.

Это отклонение также объясняет нашу склонность к использованию стереотипов. Проверим их действие на тех из вас, кто помнит принцип Станиславского (если в первом акте на стене весит ружье, то в третьем оно обязательно должно выстрелить). Вопрос: если вы смотрите индийский фильм, а в первой сцене на стене весит метелка, что произойдет в третьей сцене? Правильно (!): она запоет и запляшет. Если я угадал вашу реакцию, значит, стереотип восприятия индийского фильма сработал.

Отклонение из-за воображаемых вероятностей часто происходит в новых ситуациях. Так, оценивая возможности провала экспедиции, люди склонны предполагать все потенциальные риски без учета вероятности их происхождения. Почему? Да просто вспоминают рассказы знакомых о нападениях диких животных, истории о том, как в бурных реках переворачивались лодки, драматические сцены из фильмов. Таким образом, риски представляются завышенными. Аналогичный пример из области страхования: люди часто платят высокую цену, чтобы застраховаться от маловероятных рисков.

Отклонение из-за иллюзорных корреляций. Корреляция – это взаимосвязь событий. На финансовых рынках проявления удивительных корреляций – давно известный факт. Например, кто-то заметил, что длина женских юбок соответствует бизнес-циклу: мода на короткие юбки появляется в момент роста рынка, так как, наверное, материальное благополучие улучшает настроение представительниц женского пола.

В 2003–2004 годы одна из таких ложных корреляций проявилась и на российском финансовом рынке. В течение этого периода корреляция между рынком российских акций и процентными ставками в США превысила 80 %. Можно было найти «научные» объяснения этого явления, но на самом деле ответ крылся в другом. Объявления, сделанные прокуратурой о ходе процесса против компании «ЮКОС», привели к падению рынка российских акций. Время оглашения этой информации совпало с возникновением ожиданий повышения ставок в США, которые вели к падению американского рынка облигаций. Таким образом, взаимосвязь двух рынков оказалась иллюзорной.

Интересно, что ложные корреляции часто лежат в основе суеверий. Например, вы шли по дороге и перед вами пробежала черная кошка. В тот же вечер разбилась ваша любимая чашка. Вы тут же припомнили «народную примету», и теперь всегда при виде черной кошки будете ждать прохожего, который пересечет ее злосчастный маршрут перед вами, иначе разобьется еще одна чашка! Так на месте единовременной случайной корреляции возникает предрассудок, существующий долгое время.

Люди должны знать о существовании эвристики наличия и о том, что яркие события, как магниты, искажают прямолинейность наших суждений. Моя мама умерла от рака. И теперь, чем бы я в своей жизни ни болел, все новые типы неприятных ощущений буду рассматривать как потенциальный рак. И знание того, что я подвержен эвристике наличия, вряд ли спасет меня от этого «маршрута» мыслей.

Обратимся еще раз к истории о фокуснике, рассказанной в предыдущей главе. Возможно, вы согласитесь, что наличие опыта в карточной игре мешает нам воспринимать рисунки на картах такими, как они есть. А вообще, жизненный опыт дает нам базу для сравнения, на основании которой мы оцениваем последующие события и под которую подстраиваем будущее понимание мира. Опыт, как якорь, приковывает нас к привычной сетке координат.

Вы когда-нибудь обращали внимание, что автодилеры (да и продавцы на рынках) сразу устанавливают завышенные цены? Они используют этот прием, чтобы эмоционально «привязать» вас к более высокой начальной точке сравнения. А бывали у вас случаи, когда в магазине вы видели какой-то сверхдорогой товар, который, совершенно очевидно, вряд ли кто-нибудь купит? Оказывается, продавцы используют такой прием, чтобы обычные покупатели тратились на более дорогие вещи, чем планировали: видя сверхдорогой товар, они подсознательно оправдывают свою покупку.

Эти приемы, используемые в торговле, базируются на эвристике якоря. Она проявляется в том, что люди исходят из неких первоначальных оценок и подходов, которые становятся базой для оценки новых ситуаций.

Обращали ли вы внимание на «синдром человека с молотком», остроумно окрещенный так Маслоу, чью пирамиду предпочтений мы позже рассмотрим в этой книге? Этот синдром заключается в том, что человек, взявший в руки молоток, ходит по дому и ищет, что бы еще прибить.

«Синдром человека с молотком» проявляется и у родителей. Классический пример – перенесение рабочих методов на семью. Однажды родители заметили, что их маленький сын начал использовать криминальный жаргон. Они пошли к директору детского сада, чтобы выяснить, откуда ребенок набрался таких выражений. «Не знаю, – сказала она задумчиво. – Сергей Сергеевич, воспитатель группы, вроде интеллигентный человек, хотя раньше и работал в колонии. А впрочем, пойдите и посмотрите сами», – предложила директриса. Родители вышли во дворик и увидели, как группа детей ходит по кругу с закинутыми за голову руками. Когда один из мальчиков ссутулился, воспитатель прикрикнул: «Петров, спину прямо, а то компота лишу!» – «На пушку берешь, начальник», – сурово ответил мальчишка.

Есть и другие проявления эвристики якоря. Например, одни родители считают, что раз у них есть деньги, то ребенка нужно баловать, а другие заставляют своих детей заниматься тем, чего они сами в детстве не делали (например, музыкой), хотя, может быть, их ребенку это совершенно не подходит.

Исследователи отмечают удивительную живучесть отклонений, возникающих по вине эвристики якоря. Даже наличие опровергающих фактов часто не ослабляет ее влияния.

Эвристика якоря великолепно известна россиянам по фразе из песни Высоцкого «Уж если я чего решил, то выпью обязательно». Она говорит о том, что человека ничто не может отвлечь от первоначальной идеи. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что люди склонны игнорировать информацию, не подтверждающую их точку зрения.

Следствием этого вида эвристики служат несколько отклонений, которые мы обсудим ниже. Вы, наверное, будете очень рады, если ваш ребенок долгое время учился на тройки (якорь), и вдруг ему поставили четверку? Но не омрачит ли вашу радость новость, что соседский ребенок получил на том же экзамене пятерку (другой якорь)? Если вы признаете возможность возникновения такой реакции, значит, речь идет об отклонении из-за недостаточной приспособляемости. Оно выражается в том, что люди в недостаточной степени корректируют базу сравнения, чтобы правильно оценить текущую ситуацию. В одном эксперименте перед двумя группами людей установили рулетку и запустили ее. Перед одной группой выпала цифра 10, перед другой – 65. После этого испытуемым был задан вопрос: «Какой процент африканских стран состоит в ООН?» Средний ответ в первой группе был 25 %, т. е. значительно ближе к цифре 10, а во второй – 45 % (ближе к цифре 65).

Вы обращали внимание, что семейные пары, гуляющие с ребенком, часто спорят о том, тепло ему или холодно? Наверное, это связано с тем, что одному из родителей прохладнее, чем другому, и в зависимости от своей начальной точки зрения они трактуют ощущения, которые испытывает ребенок.

Мне кажется, что следующее отклонение очень интересно с практической точки зрения. Отклонение из-за неправильной оценки конъюнктивных и дизъюнктивных вероятностей тоже было продемонстрировано экспериментально. Конъюнктивные вероятности – это когда для совершения некоего события необходимо, чтобы произошло несколько других событий. Например, я часто задаю себе вопрос: «Почему я не попадаю в аварию, в то время как на дорогах масса неумелых водителей?» И объясняю это так: скорее всего, для создания аварийной ситуации необходимо, чтобы критическую ошибку одновременно со мной совершил и водитель другой машины. Именно потому, что конъюнктивные вероятности реализуются очень редко, такие «чайники», как я, и не убивают друг друга на дорогах.

Итак, если для осуществления желаемого исхода должно произойти несколько событий, то в статистике говорится о вероятности данных исходов как о конъюнктивных вероятностях. Если события, которые ведут к данному исходу, не связаны между собой, то в статистике идет речь о дизъюнктивных вероятностях.

Люди имеют склонность переоценивать события с конъюнктивными вероятностями. Классическим примером служит планирование (отпусков, карьеры, инвестиций и т. д.), в процессе которого люди, как правило, закладывают некие допуски при этом они ожидают, что несколько событий произойдет одновременно. Например, муж и жена смогут одновременно взять отпуск, если к этому моменту дети будут здоровы, удастся поднакопить деньжат и т. д. В таких случаях, даже если возможность возникновения каждого из этих событий высока, то вероятность того, что они произойдут одновременно, гораздо ниже, чем кажется.

Переоценка вероятности одновременного совершения ряда событий ведет к излишнему оптимизму, который особенно часто проявляется в случаях оценки рисков. С другой стороны, оценка, связанная с независимыми (дизъюнктивными) вероятностями, ведет к недооценке ситуации и излишнему пессимизму.

Эвристика якоря, пожалуй, самая легко отслеживаемая в жизни. Люди склонны объяснять одной теорией, точнее, с привычной точки зрения, очень широкий круг явлений. Например, в науке это выглядит таким образом: каждый раз, когда происходит маловероятное событие, необъяснимое определенной теорией, ее сторонники утверждают, что она не отрицает вероятности подобного исключения. В случае его повторения они говорят, что два таких исключения тоже не опровергают теорию. Казалось бы, постоянные сбои делают такую теорию сомнительной, но опровергающие факты редко кого смущают, и ее сторонники продолжают пользоваться ею как аксиомой[11].

Такое поведение характерно для людей во всех жизненных ситуациях. Каждый из нас объясняет происходящее исходя из своей идеологии, которая зачастую не меняется даже перед лицом опровержений. И конечно, мы пытаемся перенести подобный опыт на своих детей.

Образы

Мы уже много говорили о ключевой роли, которую играют образы в нашем мышлении. Но как они связаны с эвристиками? На самом деле образы часто лежат в их основе. Рассмотрим с этой точки зрения эвристику наличия. Некоторые образы настолько яркие, что, поселившись в сознании, способны мотивировать наши поступки на протяжении целой жизни. Российский психолог М. Мелия говорит об образах, приходящих из сказок. Все мы знаем о таком персонаже, как Емеля, который, сидя на печи, дожидался щуки, выполняющей все его желания. Многие говорят, что этот образ олицетворяет для россиян формулу успеха. Мол, все должно случиться «по щучьему велению, по моему хотению». Именно этим и объясняется пассивность «русского характера»[12]. Но может быть, и в такой позиции есть доля правды? Марина Мелия приводит примеры, когда топ-менеджеры рассказывали ей о своих любимых сказочных героях, а потом оказывалось, что многие их поступки объяснялись желанием подражать этим героям. Вам кажется это странным? Но в книгах по психологии инвесторов часто описывается похожий феномен. Инвесторы часто теряют деньги, поскольку им «стыдно» зарабатывать: подсознательно они боятся «обделить проигравших» и поэтому стремятся «поделиться» с несчастными. Такая позиция продиктована религиозно-этическими нормами.

Прочитав книгу М. Мелия, я задумался о том, кто же мой подсознательный герой, и, к своему удивлению, обнаружил, что он пришел из старого американского фильма «Викинги». Согласно их поверьям, мужчина попадал в рай только в том случае, если он умер с мечом в руках. В фильме была сцена, когда англичане собирались казнить плененного предводителя викингов, бросив в яму с дикими зверями. При этом они отняли у него меч, чтобы его муки были еще более ужасными от осознания, что в рай он не попадет. Но викинг обратился к одному из союзников англичан с мольбой дать ему меч и позволить умереть как воину. Когда его просьбу выполнили, он был счастлив и смело прыгнул в яму.

Каким-то образом во время моих жизненных перипетий образ этого викинга действительно возникал в моем сознании и помогал «не выпускать из рук меч», но он же иногда толкал на неоправданные жизненные риски. Иными словами, сказочный герой влиял на мои реальные поступки. Конечно, один и тот же образ по-разному воздействует на наше сознание в зависимости от того, сколько нам лет. Например, когда мы юны, героиня типа Зои Космодемьянской олицетворяет для нас мужество и самопожертвование. Мы тоже хотим получить возможность стать героем и прославиться, что в этом возрасте очень важно. Повзрослев, мы уже будем думать о ней как о мученице и размышлять не о подвиге самой девушки, а о преступлениях коммунизма, так как Зоя и ее брат погибли, пытаясь ценой своих жизней освободить из сталинских лагерей невинно осужденного отца. Удивительно: один яркий образ – а сколько разных прочтений в зависимости от возраста тех, кто к нему обращается!

Забавно, но, перечитывая роман Дюма «Три мушкетера», утомляешься от сцен бесконечных попоек и драк, которые так забавляли в детстве.

Иными словами, подбирая образ для своего ребенка, помните, что вам он может казаться ценным, но не иметь нужного смысла для ребенка, и наоборот! Чтобы не ошибиться, расспросите своих детей о том, кто им нравится в нужной вам категории.

Можно провести параллель: авторы мультипликационного фильма, прежде чем создать тот или иной персонаж, часто встречаются с детьми, чтобы понять, как он должен выглядеть, чтобы соответствовать их ожиданиям. Так и образ героя, который вы подберете для ребенка, должен означать для него то, что направит его в нужном направлении.

Образы помогут не только сориентировать детей, но и справиться с тяжелой действительностью их родителям. Матери-одиночки часто рассказывают своим детям героические истории об отцах, которых те не знали. Они рассуждают так: пусть лучше гордятся, чем знают неприглядную правду. В США теоретики афроцентризма пошли еще дальше. Они объявили, что все чернокожие дети произошли от царей, что обелиск, стоящий в центре Вашингтона и являющийся символом США, – произведение их черных предков из Египта что именно там в доисторические времена изобрели вертолет.

Кому-то это «некоторое» искажение покажется неправильным, но оно не направлено против других, не призывает к расизму, но в то же время, возможно, помогло какому-нибудь чернокожему подростку на время забыть о нищете и наркотиках. Если так, то почему бы нет, ведь другие сказки тоже не запрещены?

Образ может создавать неправильные ожидания. «Не сотвори себе кумира» – одна из библейских заповедей, которая не теряет своего значения и в повседневной жизни. Одна знакомая рассказала интересный случай. В госпиталь, где она работала, пришел новый врач. Всем он показался очень талантливым и человечным, и на него хотели равняться. Но однажды его практикантка неправильно поставила диагноз. Ошибка была несущественной, но врач предпочел подтвердить диагноз, так как иначе получилось бы, что он не контролирует своих подчиненных. В душе этой женщины так и не смог возродиться образ «благородного» начальника, «кумира», хотя именно ее ошибку он и прикрыл, отступив от истины.

В свое время я постоянно слышал этот окрик («Не сотвори себе кумира») от своего отца, поскольку, как и все в возрасте пятнадцати-двадцати лет, увлекался всем подряд. Особенно моего отца злили упоминания об идеях, которых я набирался на занятиях йогой, в основном из-за ссылок на основателя кружка как на авторитет. Он и сейчас кажется мне достойным специалистом по йоге, но в то время работал бухгалтером, т. е. профессионально был далек от того, что нам преподавал. До сих пор с улыбкой вспоминаю, как отец мне говорил, что не хочет слышать об этом «йоге-бухгалтере». Не думаю, что отцу в полной мере удалось оградить меня от его влияния, но во взрослой жизни я все-таки был уже менее склонен к «обожествлению» чужих идей и поступков. Смогу ли я научить своего сына защищаться от подобного влияния?

Можно найти много образов, которые стимулируют не только эвристику наличия, но и эвристики подобия и якоря, однако это приятное упражнение мы оставим читателю.

Предпосылки теории возможностей

Мы уже много говорили об эвристиках и отклонениях, которые анализировали Д. Канеман и А. Тверски. Продолжая свою работу, они обратили особое внимание на еще несколько аномалий, противоречащих рациональности. Мы должны иметь о них представление, если хотим знать, чего нам ожидать от «объектов любви», которых мы воспитываем. Рассмотрим аномалии в этом параграфе, хотя сама теория анализируется в одной из следующих глав.

Первая из аномалий – эффект постановки вопроса. Она заключается в том, что результаты обычно считаются позитивными или негативными после сравнения с некоторой изначальной позицией, принимаемой за точку отсчета. Ее изменение влечет за собой переоценку, приводящую к тому, что достигнутый результат может быть переклассифицирован из положительного в отрицательный, и наоборот. Представим себе: ваш ребенок ушел гулять и «исчез». Вы очень волнуетесь, обзваниваете всех знакомых, но никто его не видел. Вы вне себя! «Пусть только вернется, уж я его проучу на всю жизнь, как меня не слушать», – думаете вы. Проходит еще час, и вы уже мыслите по-другому: «Дай бог, чтобы ничего не случилось». Иными словами, ваша точка отсчета изменилась: вместо оскорбленного самоуважения вы чувствуете необходимость в безопасности ребенка. Когда мальчуган наконец возвращается, вы вроде и не знаете, что делать. С одной стороны, нужно наказать, а с другой – «Слава богу, что пришел»! Такие вот трюки играет с нами изменение первичной точки зрения на проблему.

Важность правильной постановки вопроса демонстрирует следующий анекдот. Молодой монах обратился к настоятелю с вопросом, может ли он курить во время молитвы. «Конечно, нет», – ответил настоятель. Услышав об этом, монах из соседней кельи пообещал уладить вопрос. Он пришел к настоятелю и спросил: «Святой отец, могу ли я молиться во время курения?»

Этот пример демонстрируют, что изменение формулировки вопроса влияет на ответ. В более сложных ситуациях, когда одно явление вытекает из другого и выбор приходится делать последовательно, эффект постановки вопроса оказывается сопряженным с эффектом умственной бухгалтерии. Предположим, вы решили сходить в кино. Билет стоит 10 долларов. Перед входом в кинотеатр вы внезапно обнаружили, что выронили купюру. У вас есть с собой другие деньги, и вы можете купить билет. Вы это сделаете? На этот вопрос 88 % опрошенных ответили положительно.

Изменим условия: на этот раз вы потратили 10 долларов, купили билет и перед входом в кинотеатр обнаружили, что потеряли его. Купите ли вы новый билет? На этот вопрос утвердительно ответили только 46 % участников эксперимента.

В данной ситуации эффект умственной бухгалтерии заключается в том, что в первом случае вы не выполнили свое намерение купить билет, чтобы пойти в кино, а во втором приобрели его. Иными словами, в первом эпизоде вы потеряли 10 долларов, а во втором – билет. В результате во втором случае вы должны были потратить на билет 20 долларов, и вам показалось, что это слишком дорого.

Эффект умственной бухгалтерии проявляется у наших бабушек. Они ведь готовы отдать внукам последнюю копейку, а себе не могут найти 300 рублей на новый халат.

Выводы

Эвристики, отклонения, эффекты – все это свойства человеческого мышления, которые дают нам возможность быстро принимать, может быть, не совсем правильные, но достаточно комфортные решения. Их использование приводит к тому, что Талер называет «квазирациональностью».

Именно в этой «квазирациональности», или, иначе говоря, в «навороченной нашей психикой виртуальной реальности», каждый из нас и живет!

В любом случае от этих недостатков нам не уйти, поскольку это программы, с помощью которых работает наш мозг и которые изменяются под влиянием наших наблюдений, размышлений и жизненного опыта.

В этой главе описано много механизмов возникновения ошибочных мнений. Если предложенный автором материал убедил вас в том, что, как и многие другие люди, вы объективно не во всем бываете правы, что вам нужно обращать внимание на первопричины вашего поведения и ваших решений, то, может быть, вы придете к выводу, что нужно прощать ошибки другим, поскольку от них никто не застрахован, в том числе вы сами.

Кстати, может быть, стоит проще относиться и к собственным ошибкам, раз уж мы на них запрограммированы? Возможно, кое-каких оплошностей вам даже удастся избежать, потому что теперь у вас есть некая карта источников ошибок!

Что касается воспитания, то, возможно, теперь вы сможете быстрее выявлять мотивы поведения ваших чад и домочадцев, потому что вам уже известны некоторые особенности механизма работы их мозгов!

Кроме того, вы, вероятно, еще раз продумаете идею использования образов в воспитании. Они, несомненно, служат значительной частью процесса создания жизненных ориентиров, которые иногда как лекарство, а иногда и как медленно действующий яд, влияют на наши поступки, на долгие годы определяя наши решения и взгляды. Если вы сможете насадить такие ориентиры в сознание своих детей, значит, будете в какой-то степени контролировать их действия, не предпринимая значительных усилий.