I. Уроки
Урок с элементами приемов мастерской для 6–7 класса по рассказу Владимира Набокова «Обида»
Какого цвета обида?
Оборудование урока. Для проведения урока нужны цветные фломастеры, карандаши или краски, клей, большие листы бумаги – по одному листу на рабочую группу из 5–6 человек. Кстати, лучше использовать не ватман, а куски обоев, у которых изнанка не чисто белая, а сероватая. Заранее заготавливается множество квадратиков (не обязательно правильной формы) белой бумаги, размером приблизительно полтора на полтора сантиметра. В каждой группе должен быть хотя бы один текст рассказа. Понадобятся также тетради и ручки.
Продолжительность занятия – два учебных часа.
Цель урока. На основе внимательного анализа текста рассказа, особенно цветовых эпитетов, приблизиться к философскому пониманию мира автором, понять его жизненную позицию и определить свою.
При самостоятельном чтении дома учащимся, как правило, рассказ не кажется интересным. Казалось бы, тема для подростков должна быть близка, но сложность стиля Набокова затрудняет понимание. Именно поэтому особенно ценно, если ребята в результате работы на уроке все же примут такую манеру письма и оценят ее неназидательное своеобразие.
Ход урока
Учащиеся в начале урока садятся по группам – по 5–6 человек, все принадлежности для рисования уже приготовлены, но первое задание выполняется в тетрадях по литературе или на листочках. Я предпочитаю, чтобы записи на уроках такого типа велись на отдельных листках, которые ребята могут сохранять в особой папке.
Первый этап. Вступительное слово учителя сводится к напоминанию о том, что литературное произведение начинается с названия, как театр начинается с вешалки. Даже более того – название задает нам направление мысли, сосредоточивает внимание. Вот и попробуем сосредоточиться на слове «обида».
Первое задание – подобрать ассоциации к этому слову, родственные слова, синонимы, эпитеты, в том числе, может быть, вкусовые и цветовые. Затем в группе ученики обобщают полученный материал, выделяют слова, чаще других повторяющиеся у многих, делятся своими выводами с другими группами. Записи в процессе этой работы могут дополняться каждым учеником. Затем письменно каждый старается сформулировать свое определение – что же такое обида, что мы чувствуем, когда обижены. Получается небольшая (предложения два–четыре) миниатюра.
На втором этапе работы мы обращаемся к тексту рассказа Владимира Набокова. Учитель делает небольшое вступление, поясняя, что для автора цвет всегда был особенно значим. Писатель даже был наделен особым даром, так называемым «цветовым слухом». В его представлении все буквы и звуки имеют особую окраску: «розово-фланелевое „М“, «пушисто-сизое „Ш“» – и т. д. Перед чтением рассказа вслух предлагаются два задания. Работа предстоит напряженная, но ее можно распределить между участниками внутри группы. Одно задание – по ходу чтения замечать в тексте места, где появляется слово «обида» или родственные ему слова, то есть слова с тем же корнем. Другое задание – вооружившись красками или фломастерами, каждый цветовой эпитет, появляющийся у Набокова, нужно зафиксировать, раскрашивая в соответствующий цвет бумажные квадратики. Отдельно советую отмечать слова типа «пестрый», «разноцветный». Сначала можно просто фиксировать эти слова, но потом все же придется перевести их в цветное изображение.
В сильном классе, где ребята хорошо читают вслух, пусть они по очереди читают сами, но если чтение учеников ожидается некачественное, лучше учителю взять его на себя.
Во время чтения учитель может задать несколько вопросов. Это дает некоторый выигрыш времени для рисовальщиков и, самое главное, позволяет учителю заострить внимание ребят на некоторых особо значимых словах или выражениях.
Например, после фразы В. Набокова: «Сейчас будет село Воскресенское, а еще через несколько минут – конец». Чему «конец»? Почему «конец»?
Обычно отвечают сначала тривиально – конец пути. Потом задумываются: как-то очень трагично-надрывно звучит это слово «конец». Ведь не очень-то и хотел герой рассказа отправляться в гости, предчувствуя, что ничего хорошего его не ждет. Кто-то из учеников в конце концов удачно «передергивает» ударение в слове: не «конец пути», а «конец Пути», имея в виду имя-прозвище мальчика. Это здорово: игра слов всегда уместна, если имеешь дело с таким писателем, как Набоков.
Еще возможны такие вопросы:
1. Как вы понимаете выражение «постепенно входить в поле зрения многих глаз»? (Ребята чувствуют, что это сродни проникновению разведчика на чужую территорию, и эта отчужденность, тревога героя все нарастает.)
2. Что недоговорил автор в следующей фразе: «Как весело было бы ждать и поглядывать сквозь разноцветные стекла, если бы Таня…»?
3. Как понять слова «странная вокруг неотзывчивость»?
Впрочем, вопросами лучше не злоупотреблять, чтобы не отвлекать от основного задания и не объяснить ненароком все раньше времени.
Когда рассказ прочитан до конца, учитель предлагает ребятам рассмотреть раскрашенные цветные квадратики и определить, какие цветовые эпитеты повторяются чаще. Они отвечают: черный, белый, зеленый, также часто повторяется слово «разноцветный».
Следующее задание – каждая группа приклеивает все свои цветные квадратики на большой лист бумаги, стараясь располагать их не хаотично, а выстраивая какую-то композицию. Принцип расположения они должны придумать сами. По окончании этого процесса «картины» вывешиваются на всеобщее обозрение, а кто-то из группы, выступая в роли экскурсовода, объясняет принцип создания «картины», которым руководствовались его товарищи. Этим импровизированным вернисажем и заканчивается первый час работы, ребята идут на перемену.
В моем классе в последний раз работало четыре группы по 6 человек. В одной из групп цвета оказались разложенными по спектру, причем белый добавлен к желтому, а черный – к фиолетовому. Получилась радуга, протянувшаяся по диагонали листа.
Другая группа приняла подобное решение, но составила не полосатую радугу, а отдельные одноцветные пятна, напоминающие цветы.
Третья группа попыталась расположить цвета в последовательности, присутствующей в рассказе. Это, конечно, тоже может быть принципом организации материала, но зрительно воспринималось не лучшим образом.
Четвертая группа пошла самым интересным путем. Из цветных квадратиков, как из мозаики, ребята постарались сложить человеческое лицо и пояснили, что это лицо главного героя – Пути.
Третий этап. Здесь мы даем характеристику основных душевных качеств главного героя. На этом этапе происходит в основном беседа с использованием текста, но ребята не замыкаются на учителе, а имеют возможность периодически обсуждать свое мнение внутри группы.
После перемены мы возвращаемся к слову «обида». Выясняется, что в рассказе Набокова оно звучит только дважды, причем оба раза речь идет о том, что Путя сам боится кого-нибудь обидеть своим поведением. В начале рассказа он во время путешествия сидит на козлах, чтобы не обидеть взрослых, считающих, будто ему это очень нравится, хотя на самом деле ему неловко и мучительно придумывать, о чем говорить с кучером. Ближе к концу рассказа Путя позволяет старушке-француженке увести себя далеко от играющих детей – он не хочет обидеть ее отказом. Интересно, что в обоих случаях взрослыми движут самые добрые побуждения – им кажется, будто они действуют на благо мальчику, а он не хочет их разочаровывать и обижать, предпочитая страдать сам.
Но об этих ли несостоявшихся обидах речь в рассказе? Конечно, нет. Обида, вынесенная в название рассказа, – это обида самого Пути.
Следующее задание – проследить, сколько раз главный герой был обижаем в этот день. Ребята легко вспоминают эпизоды. Вот сестра чуть не ткнула зонтиком, сделав замечание. Вот никто не заметил его меткого попадания в цель во время игры, и это тогда, когда успехи других были встречены восторженно. Вот не дали «водить», причем Яков Семенович «даже не взглянул» на Путю. Вот обозвали ломакой. А вот, наконец, самое обидное – закончили игру, совершенно забыв о нем.
Вопрос для обсуждения возникает естественно: почему же Владимир Набоков во всех этих случаях избегает слова «обида»? Предлагаю обсудить этот вопрос в группах, а потом, высказав предположения, вынести какое-то общее решение.
Ребята говорят, что для Пути состояние обиды слишком привычно, чтобы называть его определенным словом. Говорят и о том, что он не осознает свое состояние как именно обиду. У него возникают другие чувства – это смущение, стыд, неловкость, ему скверно, противно. Он даже хочет заболеть или убежать домой, инсценировать, будто утонул в пруду. Но обиженным себя не называет, хотя понимает значение этого слова – боялся же он обидеть других! Кто-то из ребят выдвигает предположение, что, может, это так выражается подсознательное нежелание Пути, чтобы такая жестокая вещь, как обида, существовала на свете. Здесь, если учащиеся добрались до этой мысли, учителю есть смысл порассуждать с ними о вере писателя в силу слова. Действительно, Путя борется с обидой, со своим поведением (нежелание обижать других) и со своим неприятием обиды, как таковой (нежелание называть ее «по имени»).
Все случаи, когда Путю обижают, подросткам вполне понятны, но все-таки я предлагаю им еще один вопрос для обсуждения. Ребята назвали Путю ломакой. Предлагаю подобрать к этому слову синонимы, обсудить в группе и подвести итог – кого же мы называем ломакой и похож ли, с нашей точки зрения, на ломаку Путя. Мнение возникает единое. Ломака – человек, который ведет себя неестественно, хочет показаться не таким, каков он на самом деле, причем делает это нарочито и неловко, даже смешно. Обычно ломака хочет преувеличить свою значимость, привлечь к себе внимание и «строит из себя неизвестно что».
Мнения сходятся и в том, что Путя не ломака, поскольку ничего из себя специально не строит. Если он и хочет, чтобы на него обратили внимание, то только по справедливости (например, когда удачно попал в цель). Тогда стоит заодно выяснить, кто из героев рассказа больше других достоин этого прозвища. Ребята называют имена Тани и Васи.
Далее следует новое задание – доказать эту характеристику. Делается это легко. Примеры очевидны. Таня подчеркнуто милостиво принимает горсть черники, а потом отказывается разговаривать с Путей. Она, «косясь на Лелю», кричит «Падаю!», соскакивая со скамейки. Вася же вообще постоянно рисуется, стараясь привлечь к себе внимание.
Сразу возникает следующий вопрос: почему же ломакой называют именно Путю?
Ответ может найтись не сразу, но в конце концов ребята говорят, что Путя чужой для остальных, он не такой, как все. Доказательства этой мысли находим в тексте. Моментов, когда мальчик реагирует на происходящее «не как все», предостаточно. Вот он не смеется, когда Вася бросает камень в лягушку. Ученики сразу предполагают, что это происходит потому, что Путя, верный себе, и лягушку не хочет обидеть. Вот он не смеется, когда студент неправильно вставляет в фонарь картинку. Здесь Путя даже краснеет, обижаясь за другого! Даже во время игры он прячется не в той стороне, где прячутся все.
Теперь уже легко сделать вывод о том, что отличает Путю от остальных детей, изображенных в рассказе. Он слишком чувствителен, отзывчив, умеет переживать в первую очередь за других. Качества ценные, но не оцененные по достоинству.
Четвертый этап. Здесь мы возвращаемся к цветовому решению рассказа. Учитель предлагает подумать, какую роль играет веранда с цветными стеклами, для чего Набоков так долго описывает, как Путя рассматривает одно и то же место через разные стеклышки. Кстати, надо задать вопрос, не знает ли кто-нибудь, как называется явление, при котором белый свет, проходя через какую-нибудь призму, меняет окраску или раскладывается на радужный спектр. После минутной заминки из ряда родственных слов, подобранных ранее к слову «ломака», всплывает слово «преломление». Мы даже записываем его на доске, чтобы не потерять его снова. И тут начинаются маленькие открытия. Ребята приходят к интересным выводам, которые можно подытожить следующим образом.
1. Мир многоцветен, как радуга, события, происходящие в нем, объективны, как белый поток света, и в нем нет специальных красок, предназначенных для описания обиды или радости. Традиционный контраст черного и белого для Набокова в этом рассказе не свойствен.
2. Если смотреть через цветное стеклышко, окраска мира меняется. Это автор подтверждает абсолютно наглядно, когда Путя сидит на веранде и смотрит на мир через окно.
3. Каждый человек видит мир в соответствии со своим характером и настроением – словно через цветное стекло. Вот в этом свете события могут рассматриваться как радость или горе, то есть могут приобретать какую-то эмоциональную окраску.
4. Путя тоже видит мир по-своему, но этим он отличается от всех остальных детей. Он видит мир не как все, он по-особому преломляет его в своем сознании. Поэтому именно его и воспринимают как ломаку. Он неосознанно ломает общепринятые в этом микрообществе понятия и манеру поведения. Вот почему прозвище «ломака» досталось именно ему!
5. Путю не замечают именно потому, что он со своим особым видением мира здесь как инопланетянин, он почти невидимка – вне сферы улавливаемых глазами остальных цветовых волн. Его «невидят», ненавидят, не хотят или не могут разглядеть.
Здесь я для удобства расположила основные мысли, разделив их по пунктам. Ребята, выполняя итоговое письменное задание, создают миниатюру в вольной форме, без всяких цифр, разделяющих ход мысли. Когда работа закончена, учитель предлагает в группе прочитать получившиеся миниатюры. А затем наиболее, на их взгляд, удачную прочитать вслух. На этом урок может и закончиться.
Если остается время, я спрашиваю, хотелось ли ребятам смотреть на мир все время только через одно какое-нибудь цветное стеклышко – допустим, через темные или через розовые очки? Смеются и не соглашаются. Тогда предлагаю подумать над вопросом: как нам увидеть мир во всем его многоцветии? Ведь только что мы доказывали, что каждый человек преломляет картину окружающего мира по-своему, через свое настроение, через систему своих взглядов, то есть через одно «свое» стеклышко. Как же представить более объективную картину мира, более многоцветную, не искаженную своей индивидуальной точкой зрения на окружающее?
Тут меня в последний раз ребята особенно порадовали, потому что сообразили сделать вывод такого плана: надо уметь слушать и понимать другого человека. Надо не отвергать чужой взгляд на вещи как заведомо враждебный и неправильный, а постараться прояснить его для себя. Тогда мир будет не одноцветным и не объективно и безлико черно-белым, а заиграет пестротой красок. Недаром же в рассказе навязчиво часто повторяется слово «разноцветный». Именно к такому проникновению в чужой мир не готовы дети в рассказе «Обида». Они просто отвергают Путю. А мы в своей жизни умеем понять другого человека? Или хотя бы пытаемся это сделать? Легко ли бывает понять наших близких и знакомых? Если разговор этот остается незавершенным, можно предложить закончить эти размышления дома, записать их.
Возможно также и следующее домашнее задание. Рассказать на основе текста рассказа о любой игре (палочка-стукалочка или состязание в меткости) не от лица Пути, как это сделано у Набокова, а от лица любого другого ее участника.
Как мне кажется, если такой разговор состоится, цель урока достигнута. Раскрывая секрет писательского мастерства на некоторых приемах Набокова, мы извлекаем нравственные уроки для себя. Сможем ли мы поступать в соответствии с такими замечательными нашими выводами – это уже совсем другой вопрос.
Заключительные уроки по «Слову о полку Игореве»
Эти уроки по «Слову о полку Игореве» я предлагаю провести в форме работы в группах. Занятие у меня рассчитано для сильного класса, привыкшего работать в быстром темпе и знакомого с подобными приемами на два учебных часа, и может быть заключительным по данной теме. Если класс привык работать медленно, но тщательно, то легко перестроить работу на большее количество часов. Например, в течение двух уроков более подробно устно проработать переводы «Слова» и задать на дом сочинение-миниатюру о Ярославне, а на последующих двух уроках сосредоточиться на иллюстративном материале, взяв не только произведения В. Носкова.
Основа работы в первой части учебного занятия – изучение переводов «Плача Ярославны». Вторая часть занятия посвящена иллюстрациям к «Слову». Данный вариант урока основан на использовании лишь иллюстраций Владимира Носкова. При наличии раздаточного материала интересно проводить сравнение с произведениями других художников (хотя бы взять из учебника гравюры Фаворского, если о них еще не было разговора). С черно-белой графикой мне было удобнее работать только из-за недостатка цветной множительной техники.
Ход первой части занятия
Ребята садятся по группам, задания рассчитаны на шесть групп, в каждой из которых 4–5 учеников. Для удобства работы в каждой группе выбирается капитан. Ребята предупреждены, что на этом уроке надо будет и говорить, и писать, поэтому наготове должны быть ручки и листы бумаги. Все остальное учитель выдает во время урока по мере необходимости.
Первое задание – на повторение. Капитаны групп вытягивают билетики с вопросами, на которые может отвечать любой член группы. Большой подготовки не требуется, по сути это почти блиц-опрос по уже изученному материалу.
Вопросы:
1. Историческая основа «Слова о полку Игореве».
2. История рукописи.
3. Автор «Слова» и Боян.
4. Смысл «золотого слова Святослава» как главная идея произведения.
5. Участие природы в событиях, описанных в «Слове».
6. Образ князя-воина (Игорь и Всеволод).
После ответа на каждый вопрос ребята что-то могут добавить, но в целом первое задание не должно занимать много времени – не более 2–3 минут на один ответ, 15 минут на все вопросы вместе. При более медленном темпе, исключающем работу с иллюстрациями, можно уделить этому заданию и полчаса.
Короткая связка – учитель спрашивает, кто такая Ярославна, ребята уточняют, почему ее называют именно так, вспоминают, что ее плач основан на соответствующих фольклорных произведениях.
Второе задание. Теперь каждая группа получает для сравнительного анализа по два поэтических перевода этого фрагмента. Здесь я стараюсь разнообразить материал. Например, возможна такая раскладка:
1-я группа работает над анализом переводов Н. Заболоцкого и В. Жуковского,
2-я группа – А. Майкова и В. Стеллецкого,
3-я группа – А. Майкова и Л. Тимофеева,
4-я группа – Н. Заболоцкого и К. Бальмонта,
5-я группа сравнивает переводы В. Жуковского и К. Бальмонта, 6-я группа – переводы В. Стеллецкого и Л. Тимофеева. Вместе с текстами группы получают листочки с напечатанным алгоритмом сравнения. На доске, на плакате или на экране появляется текст плача Ярославны в оригинале. Если учитель считает, что для детей это сложно, можно использовать близкий к оригиналу подстрочник (например, вариант перевода Д. С. Лихачева).
Алгоритм работы с «Плачем Ярославны»:
1. Лексические и смысловые особенности обоих переводов, близость их к оригиналу и отличие от него.
2. Обоснование выбора понравившегося перевода.
3. Выразительное чтение более понравившегося перевода.
4. Образ Ярославны – какой она представляется при чтении этого текста: ее поза, жесты, отражающие внутренние переживания.
5. Выбрать фразу или строчку, лучше всего передающую настроение и характер героини.
В этой части урока ученики обычно высказывают много метких замечаний о полученных ими текстах.
Отмечается буквализм переводчика В. Стеллецкого, который не стремился сделать рифмованный перевод, а следовал за автором, лишь стараясь сохранить ритмический рисунок. Его перевод лаконичен, ничего лишнего, и Ярославна представляется очень сдержанной. Это не открыто выражающая свои эмоции плакальщица, а сильная женщина, произносящая свой монолог скорее в мыслях, чем вслух, скорбно и горестно, скрывая слезы. Ребята представляют себе ее стоящей неподвижно, тихо шепчущей слова, и только сжатые руки выдают глубину переживания.
Ярославна у К. Бальмонта очень деятельна. Она представляется в развевающихся одеждах, с широкими резкими движениями крупной птицы. Ярославна буквально мечется «на стене градской в Путивле». Ритм перевода активный, быстрый, напоминающий походный марш. Она действительно готова полететь к своему князю – и горе тем, кто попробует ей препятствовать. Ее обращение к ветру и солнцу – требовательное: «Ты зачем?.. Для чего же?..» Это претензия. Это вызов, справедливое возмущение: мол, что же это делается на земле Русской, если даже родные силы природы не могут помочь ее князю Игорю?! Нельзя же так, в конце концов!
В. Жуковский представляет нам Ярославну слабой и расстроенной. Ее плач – действительно плач, а обращение к ветру, Днепру, солнцу диктуется отчаянием любящей женщины: «Прилелей же ко мне ты ладу мою, чтоб не слала к нему по утрам, по зарям слез я на море». В описании используются традиционные жесты – поднятые к солнцу и ветру руки, слезы на лице. Многим, кстати, не нравится у Жуковского повторяющееся слово «припеваючи». В современном восприятии оно закреплено в контексте «жить припеваючи», то есть безбедно, легко, весело, что совершенно не соответствует настроению Ярославны. Возникает и вопрос, почему героиня у автора «одинокой чечеткою кличет», но тут же говорит о себе, что «полетит кукушкою» – не слишком ли много птиц в этом отрывке?
В переводе Л. Тимофеева много повторов: «раным-рано», «не слала к нему – не слала к нему», «ты для всех тепло, ты для всех красно», «в безводной степи, в степи сухой». Это как бы замедляет ее речь, она в горе медленно подбирает слова, цепляясь за повторы. Ее переживаниям верится безоговорочно, хотя в целом этот перевод редко нравится ребятам – слишком много устаревших форм, инверсий, затрудняющих чтение и понимание. Внешне Ярославна Тимофеева похожа на Ярославну Жуковского, но в плаче ее больше безнадежности.
Ярославна у А. Майкова представляется совсем молоденькой. Наверное, это вызвано тем, что кукушка заменена более легкой и маленькой ласточкой, которая к тому же не плачет, а щебечет, и в обращении к ветру используется слово «кораблики» – есть в этом что-то «игрушечное». Она как будто по-детски обижена на окружающий мир, заставляющий ее страдать: «А то веешь, веешь – развеваешь на ковыль-траву мое веселье…» Интересно, что у А. Майкова перед плачем Ярославны использована не безличная форма «голос слышится», «слышен голос», как в переводах других авторов, а сказано совершенно определенно: «Игорь слышит Ярославнин голос». Это немного меняет ситуацию, делая ее семейно-интимной. Ярославна дана в восприятии Игоря, это он видит ее по-детски незащищенной. Вместе с тем обобщающее значение плача несколько снижается – этот монолог звучит для любимого человека, а не для всей земли Русской.
Перевод Н. Заболоцкого самый поэтически-песенный, даже печатается в книге как песня, состоящая из четырех куплетов с полноценным припевом, а не с одной-двумя связующими строчками. Возможно, именно поэтому эмоциональность личного переживания героини кажется ребятам несколько сниженной по сравнению с другими вариантами. Отточенность формы побеждает горе. И недаром эта песня звучит не только в сознании князя Игоря, как у Майкова, и не только над Дунаем, как у большинства переводчиков. Размах у Заболоцкого глобальнее: «Над широким берегом Дуная, над великой Галицкой землей плачет, из Путивля долетая, голос Ярославны молодой». Это действительно обращение ко всем, всеобщая песнь о всеобщей проблеме, достойная параллель «золотому слову Святослава» в женском исполнении.
Задание третье. Устная работа завершается написанием миниатюры «Ярославна», в которой ребята, используя прием словесного рисования, описывают героиню, стараясь передать только что сказанное вслух. При этом им приходится сделать выбор – какой образ Ярославны им ближе. Работа индивидуальная, в отличие от предшествующего обсуждения, в ходе которого право слова имели все желающие.
После написания работ ребята могут прочитать их в группах друг другу и выбрать самую лучшую, которая прозвучит уже для всего класса.
Снова подчеркиваю, что, если времени не хватает, эта работа может быть дана в качестве домашнего задания.
Ход второй части занятия
Эта часть может проводиться на следующий день и тоже быть рассчитанной на два учебных часа. Она посвящена работе с иллюстрациями В. Носкова.
Задание первое. Для перехода можно предложить каждой группе изображение Ярославны, чтобы они решили, насколько Ярославна Носкова совпадает с их собственным восприятием этой героини и какой перевод плача Ярославны больше соответствует этому образу. Обычно учащиеся склонны видеть здесь иллюстрацию к переводу Николая Заболоцкого. Если сочинение-миниатюра о Ярославне было задано на дом, то уместно начать урок с проверки домашнего задания и чтения вслух нескольких работ. Неплохо, если ребята, распределившись по группам, просмотрят сочинения своих товарищей и решат, какие из них стоит почитать вслух.
Задание второе. Каждая группа получает по одной репродукции (для удобства работы лучше выдать по 4–5 экземпляров) и алгоритм работы.
Алгоритм работы с иллюстрациями В. Носкова:
1. Найти в тексте «Слова о полку Игореве» эпизод, соответствующий иллюстрации.
2. Зачитать отрывок вслух с выражением.
3. Рассказать, как художник передает художественные образы, присутствующие в тексте, языком изобразительного искусства.
4. Объяснить символическое значение отдельных деталей изображения.
Иллюстрации я использую следующие (см. с. 24–32) .
После подготовки каждая группа, используя алгоритм работы, представляет своеобразный отчет – рассказ по иллюстрации. Рассказ выглядит примерно следующим образом. (Для удобства я сейчас располагаю сюжеты в том порядке, как идут эпизоды в «Слове о полку Игореве», хотя совершенно не обязательно придерживаться на уроке этого порядка – лучше ориентироваться на готовность групп к рассказу. Отвечать может несколько человек: кто-то читает отрывок текста, кто-то отвечает на третий и четвертый вопросы, остальные дополняют ответ.)
Работа с иллюстрацией, на переднем плане которой художник изображает фигуру мужчины с гуслями, как ни странно, часто вызывает затруднения. Ребята при невнимательном прочтении текста пытаются доказать, что на рисунке мы видим вещего Бояна, хотя образ его дан только для сравнения, и автор-рассказчик сразу заявляет, что Бояну уподобляться не хочет. На иллюстрации изображен автор «Слова…» – человек в одежде дружинника, в плаще, но без шлема, в отличие от воинов, которых можно увидеть на заднем плане. Рисунок лаконичен, но дает представление о сюжете «Слова о полку Игореве» в целом – от сбора дружины в поход до его последствий, поскольку за плечом сказителя есть и солнце, на которое надвигается черная тень затмения, и фигура Ярославны, обращающейся к этому солнцу с просьбой помочь князю и его товарищам. На рисунке можно заметить изображения двух птиц – они, словно звуки песни, срываются со струн и летят, чтобы поведать всем историю Игоря.
Не просто дается и работа с иллюстрацией, в центре которой изображено дерево с глазами и открытым, явно что-то говорящим или кричащим ртом. Сучья напоминают руки. На заднем плана рисунка скачут конники – русичи и половцы, развеваются знамена, собираются тучи, скрывающие солнце и испускающие молнии. На переднем плане беспокойно мечутся птицы и задирают морды к небу две лисицы. Найти эпизод, соответствующий изображению, помогают именно они. Конечно, это выход дружин Игоря и Всеволода в поход, когда все предвещает беду: «Воют волки по крутым оврагам, ощетинясь, словно бурю кличут, на красны щиты лисицы брешут…» Что касается «говорящего дерева», то точно такого образа в «Слове о полку Игореве» нет, хотя он вполне органичен для передачи замысла и не противоречит образной структуре источника. Во-первых, впоследствии, когда дружины терпят поражение, «с тоскою приклонилось дерево к земле», то есть деревья в «Слове» живо участвуют во всем происходящем, и вполне понятно, что художник мог изобразить дуб, предостерегающий Игоря при выходе в поход. Еще одна интерпретация – это образ черного Дива, который кличет «с вершины древа». Возможно, художник сливает Дива и Древо в один образ. Но эта трактовка представляется мне менее вероятной, так как Див – сила зла, подающая весть врагам, а деревья явно должны сочувствовать князю Игорю, да и на иллюстрации похоже, будто дуб выступает впереди русской дружины, обращая в бегство «поганых». Это как бы предвидение первого боя, закончившегося победой русских.
Следующая иллюстрация изображает начало решающего боя. Динамичные изображения конников, развевающиеся плащи, даже сама земля не спокойна, а напоминает волны бурного моря. Уточнить, какой именно эпизод нужно прочитать, позволяет верхняя левая часть рисунка. Там над строем воинов с копьями и щитами мы видим четыре лица среди туч и дождя стрел. «Идут тучи черные от моря, тьмой затмить хотят четыре солнца… Синие в них молнии трепещут… Грому быть, великому быть грому! Лить дождю калеными стрелами!» Заодно можно уточнить, какие «четыре солнца» имеются в виду (в походе принимают участие четыре князя с дружинами). Кроме дождя стрел на рисунке можно рассмотреть и тучу черных птиц, всегда символически предсказывающих беду и смерть на поле битвы.
Довольно загадочной на первый взгляд кажется и рисунок, на переднем плане которого скорбящая женщина с ребенком. За ее спиной угадываются еще три фигуры плакальщиц, а вверх рвутся три белых лебедя. Еще одна деталь – опрокинутый кувшин, вода из которого течет, подобно реке, под ногами женщины и ребенка. После некоторого раздумья ребята или сдаются (и тогда приходится им подсказывать), или все же догадываются, что это «обернулась девою Обида и ступила на землю Трояню, распустила крылья лебедины и, крылами плещуща у Дона, в синем море плеща, громким гласом о годах счастливых поминала: «От усобиц княжьих – гибель Руси!» В тексте «Слова» персонифицируются Обида, Желя (Жалость), Скорбь, и художник делает то же самое изобразительными средствами – фигуры плакальщиц за спиной у женщины, изображенной на переднем плане. Опрокинутый сосуд – древний символ скорби и слез, которых так много, что изливающаяся вода превращается в реку.
На иллюстрации к «золотому слову Святослава» самое интересное – поговорить об изображениях второго плана. Центр иллюстрации – фигуры князей, которых собрал Святослав, – менее значим, хотя именно эти фигуры позволяют безошибочно выделить эпизод, о котором идет речь. По краям иллюстрации несколько изображений, сливающихся в целое повествование о том, что происходит на Руси в период «крамолы». Здесь и выходящие в поход дружинники, и черные вороны над куполами церквей, и солнце, которое скрывается за тучами стрел, и грозовые молнии, грозящие мирному пахарю, и горящие деревни, и воздевшие в плаче к небу руки женщины, и человек, ухватившийся за веревку колоколов – «набатный стон плывет-гудит над Русью». Фигуры князей внешне статичны и спокойны. Все напряжение речи Святослава передается именно через изображения второго плана.
Наконец, последняя иллюстрация – возвращение Игоря и встреча его на Русской земле. Здесь тоже немаловажную роль играет человек, бьющий в колокола. Иногда ребята, не рассмотрев рисунок внимательно, начинают говорить о набате, предвещающем беду, и соотносят это изображение с началом «Слова о полку Игореве». Приходится обратить их внимание на то, что над колокольней поднимается солнце, озаряющее лучами всю картину. Это явный знак радости. Князю, изображенному на переднем плане, с поклоном подносят хлеб-соль, женщины приветственно машут платками. Это финал: «В небе светится солнце красное, а Игорь-князь на Русской земле!.. Страны – рады, грады – веселы!»
После выполнения этого задания обычно времени уже остается мало. В лучшем случае я успеваю предложить ребятам самим выделить в тексте «Слова о полку Игореве» три эпизода, по их мнению самые достойные иллюстрирования, и обсудить этот выбор. Если звонок уже звенит, то урок заканчивается, а итоговое задание я даю на дом. Это сочинение-описание. Способом словесного рисования нужно создать свою собственную иллюстрацию к «Слову о полку Игореве». Конечно, многие работы будут создаваться по мотивам рисунков В. Носкова. Но, как правило, в сочинениях ребята создают цветные, а не черно-белые иллюстрации, а это уже доля собственной фантазии и творчества.
Трели соловья (урок по лирике Афанасия Фета)
Этот урок построен как работа в группах с элементами мастерской. Проводить его лучше как вступительный к теме, в качестве первичного знакомства с биографией и особенностями творчества поэта в 10-м классе. Занятие рассчитано на стандартную «пару» – то есть на два урока.
В начале занятия ребята делятся на пять или шесть групп, учитель объявляет тему урока. На партах лежат рабочие тетради или листы для записей. Оформление доски, в сущности, не обязательно, потому что на уроке используется много раздаточного материала. Впрочем, портрет поэта, его полное имя и даты жизни не помешают.
Ход урока
Первое задание вполне традиционное для урока-мастерской. Это игра в ассоциации с заданным словом, которое должно служить индуктором к последующим этапам работы. Я предлагаю каждому записать на листе бумаги слово «СОЛОВЕЙ» и подобрать к нему ассоциативные ряды по звучанию и значению. Если класс привык к подобным видам работы, то особых затруднений не возникает. Ребята подбирают различные слова. Например, может получиться следующий набор: соло, вейся, ловить, олово, ночь, роза, песня, слово, сова. По контрасту может всплыть и такое: осёл, слон на ухо и т. д. Снова по традиции мастерских, ученики могут поделиться подобранными словами, подарить их друг другу, списать, таким образом увеличивая количество вариаций в собственных записях.
После этого я предлагаю подчеркнуть одно из слов на выбор. Это слово становится названием минитекста, который предстоит написать каждому.
Тексты получаются самые разнообразные, порой непредсказуемые. Например, такие:
Осёл
Осёл – это рабочая скотинка, привыкшая переносить тяжести. Хозяин погоняет его палкой или кнутом, чтобы шел быстрее. Но осёл упрям и может упереться и уже не двигаться с места, как бы на него ни кричали. Наверное, он просто гордый и ему неприятно, что все считают его ослом.
Олово
Олово – серебристо-серый металл, с которым мы встречаемся редко, только на уроках химии в школе. В детстве я читала сказку Андерсена про стойкого оловянного солдатика. Мне очень понравился ее главный герой, такой мужественный и умеющий любить. Я стала просить маму, чтобы она купила мне оловянного солдатика, но она удивилась и сказала, что в солдатиков играют мальчики, а не девочки. Потом бабушка все же принесла мне набор солдатиков. Но они были не из олова, а из какой-то пластмассы. И их было много, а настоящего Оловянного Солдатика среди них не было. Мне было очень грустно.
Роза
Роза – красивый цветок, но у него острые шипы, которые могут поранить. Роза часто обозначает собой гордую красавицу. «Соловей и роза» – это название какой-то старинной сказки или легенды. Соловей по ночам пел для розы песни, но она не хотела его слушать и отвергала его любовь. А вообще-то роза сейчас – самый распространенный в магазинах цветок, так что ничего особенного.
Ребята в группах выбирают самостоятельно, какой текст (один или, в крайнем случае, два) они прочитают всему классу. Читать больше не удается из-за нехватки времени, хотя по условиям мастерской каждый ее участник имеет право на «обнародование» своего сочинения. Такой прием, как оформление работ на одном большом листе – создание своеобразного вернисажа – в данном случае, как мне кажется, только отвлекает от дальнейшей работы. Поэтому я предпочитаю просто прокомментировать вслух прочитанные тексты, стараясь одновременно связать их с темой урока. Это не так просто, зато увлекательно. Моим ребятам обычно нравится, как я «выкручиваюсь» из этого положения, а при приобретении опыта подобных занятий некоторые из учеников сами пытаются как-то оправдать свои опусы, связывая их с теми небольшими знаниями о писателе, которые у них имеются.
Прокомментирую три приведенных выше текста. Казалось бы, при чем тут осёл? Тем не менее, стоит вспомнить, с каким упрямством Фет добивался возвращения ему дворянства и фамилии Шеншин – и все становится на свои места.
С розой справиться в данном случае проще всего. Тема любви – ведущая тема в творчестве Фета, а многие его стихотворения дают описания ночи в саду, где вполне могут оказаться рядом соловей и роза.
Текст с названием «Олово» сложнее увязать с жизнью и творчеством Фета. Но и здесь можно поговорить об индивидуальности, которую ничем нельзя подменить, или о чувстве разочарования, которое часто приносит жизнь, если какая-либо мечта, сбываясь, теряет свою красочность и обманывает ожидания.
Так или иначе, но некоторый настрой удается создать, и можно приступать ко второму заданию.
Выдаю на столы текст – знаменитое стихотворение Афанасия Фета «Шепот, робкое дыханье», одновременно ребята получают листочек с заданием к этому стихотворению.
.....
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Задание
Выписать:
1. Слова, передающие звуки,
2. Слова, передающие цветовую гамму,
3. Эпитеты (прилагательные),
4. Глаголы,
5. Существительные, обозначающие действие,
6. Ключевые слова.
Не все пункты этого задания просты для выполнения. Со звуками ребята справляются легко. Составляется ряд: шепот, дыханье, трели.
Цветовую гамму в конце концов тоже определяют. Это задание сложнее, поскольку нужно искать метафоры и скрытое ассоциативное восприятие цвета в некоторых словах. Получается следующее: серебро, свет, тени, дымные тучи, пурпур розы, отблеск янтаря, заря.
Эпитеты: робкое, сонного, волшебных, милого, дымных. Обычно выписывают и слово «ночной», но потом мы решаем, что это прилагательное в полной мере эпитетом назвать нельзя. В нем содержится только указание на время суток, а образной нагрузки мало. Скорее уж в ранг эпитетов можно возвести некоторые существительные: «без конца» (бесконечные во времени тени) или тот же «пурпур розы» (пурпур – не просто цвет, а намек на царственность, к тому же раскатистое «р» здесь тоже не случайно).
Отсутствие глаголов удивляет, но следующий пункт задания как раз и призван подтолкнуть к объяснению этой странности. Действие у Фета передано существительными: шепот, дыхание, колыхание, изменения, лобзания. Даже тех, кто хочет вставить в этот ряд слово «слезы» я не останавливаю, хотя это уже некоторая вольность.
В комментариях, которые получаются по ходу выполнения этого задания, мы успеваем поговорить о многом: и о том, как посмеивались некоторые современники над «безглагольностью» Фета, как пытались переставлять строки его стихотворения, убеждая, что никакой разницы нет. Тут же мы доказываем, что стихотворение построено абсолютно точно – последовательность развертывания событий, течения свидания не нарушена и ничего переставлять нельзя. Говорим о том, что время, заключенное в этой миниатюре – целая ночь. Соловей поет поздним вечером, после захода солнца. Ночь, по всей видимости, лунная – иначе ручей бы не серебрился. Затем «свет ночной, ночные тени» – время длится, и влюбленные наблюдают за изменениями «милого лица». В последней строфе – уже утренняя заря, «и лобзания, и слезы» прощания. Цветовая гамма меняется от холодных серебристых тонов и игры светотени до пурпурно-янтарных красок зари.
Третье задание. На листках раздаю текст стихотворения «Жду я, тревогой объят».
.....
Жду я, тревогой объят,
Жду тут на самом пути:
Этой тропой через сад
Ты обещалась прийти.
Плачась, комар пропоет,
Свалится плавно листок…
Слух, раскрываясь, растет,
Как полуночный цветок.
Словно струну оборвал
Жук, налетевши на ель;
Хрипло подругу позвал
Тут же у ног коростель.
Тихо под сенью лесной
Спят молодые кусты…
Ах, как пахнуло весной!..
Это наверное ты!
Предлагаю каждой группе выбрать чтеца, который выразительно прочитает это стихотворение. Одновременно все остальные выполняют задание – выписывают из текста самую яркую метафору, сравнение или еще какой-либо троп. Обычно ученики оказываются единодушны и выписывают строчки «Слух, раскрываясь, растет, как полуночный цветок». Предлагаю в группе небольшой конкурс на лучший комментарий-объяснение этого образа. Ребята выполняют задание сначала письменно, затем читают получившиеся комментарии внутри группы, а потом наиболее удачные выносят на суд класса. Результаты, конечно, различные, но общий смысл улавливается верно. Если подытожить все, то может получиться примерно следующее:
Тревога ожидания лирического героя держит его в крайнем напряжении. Эта же тревога передается окружающему миру. Потому и комар «плачется», и лист валится, и жук струну рвет. Прислушиваясь к ночным звукам, лирический герой тоже ощущает себя как бы частью этого мира ночной природы, затаившейся в ожидании. Слух раскрывается, ему внятно то, что не улавливается в обычное время. О подобном состоянии говорил
А. С. Пушкин, когда его пророк слышит «и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье». У Фета это проникновение в тайны жизни идет еще глубже. Слух «растет, как полуночный цветок», то есть лирический герой не только слышит окружающие звуки со стороны, но сам сливается с ними. Слух – существительное абстрактное, передающее действие, даже скорее состояние. И это состояние раскрывающегося и растущего цветка, который прилагает усилия, чтобы вырасти, увеличиться еще более, стать более прекрасным и тем самым занять свое настоящее место в мире этой ночи. Кроме того, в конце стихотворения появление возлюбленной сравнивается с тем, «как пахнуло весной». И становится понятным, что цветок (слух) раскрывался именно навстречу этому дуновению.
(Кстати, интересно попробовать объяснить, почему лирический герой пытается уловить появление возлюбленной на слух, а улавливает его вовсе через другие органы чувств. )
«Пахнуло» – здесь включаются обоняние или осязание, но никак на слух! И в этой нелогичности тоже волшебство непредсказуемости, неожиданности чуда.
Пока представители разных групп читают свои комментарии, все имеют право дополнять свои записи, используя услышанное. В заключение я предлагаю четвертое задание – написать миниатюру о лирическом герое Фета и его переживаниях, пользуясь текстами уже рассмотренных нами стихотворений. Приводить получившиеся тексты я здесь не буду, потому что так или иначе они содержат в разных вариациях повторение того, о чем уже было сказано выше.
На этом заканчивается первая половина занятия, звенит звонок, и просматривать получившиеся миниатюры ребята будут уже в начале следующего урока. В принципе, поскольку все уже в основном сказано, для экономии времени можно и не зачитывать эти сочинения вслух. Или прочитать одно-два просто ради того, чтобы дать необходимый настрой для работы после перерыва.
Пятое задание. Теперь мы приступим к изучению материалов, связанных с жизнью Афанасия Фета. Здесь ребята и получают на столы львиную долю раздаточного материала.
Во-первых, это краткая биография поэта. Можно использовать материал, опубликованный в «Рабочих тетрадях» по литературе для 10-го класса, созданных под редакцией Л. С. Фураевой. Можно воспользоваться любой статьей, сделав выборку самостоятельно. Главное, чтобы в этом материале содержались узловые моменты жизни
А. Фета, которые объясняют его характер.
Здесь важными я считаю следующие моменты:
1. История незаконнорожденного ребенка, в отрочестве узнавшего, что не имеет права носить имя отца, помещика Афанасия Неофитовича Шеншина, и теряет вместе с этим именем все дворянские привилегии. Последующие попытки выслужить дворянство и многократные неудачи, связанные с новыми государственными указами, отодвигающими все дальше заветную цель.
2. Проза периода военной службы и литературные знакомства. Сборники 1847 и 1856 годов. Взаимоотношения с журналом «Современник». Противопоставление демократической поэзии Некрасова и «чистой лирики» Фета.
3. Любовь к Марии Лазич и трагическая гибель девушки.
4. 1857–1860 годы – женитьба на Марии Петровне Боткиной, отставка, погружение в хозяйственную деятельность.
5. Два лица Фета – тонкий лирик и передовой, но жесткий помещик. Успехи и на том и на другом поприще. Разграничение жизни «действительной», построенной на деловом расчете, и мира поэзии, в котором царят «вечные чувства». Отказ от политической злободневности в обеих областях своей деятельности.
6. Поздняя лирика Фета, литературная деятельность в 80-е годы, «Вечерние огни».
7. История смерти – хандра, тоска, попытка самоубийства, разрыв сердца.
Во-вторых, ребята получают материалы из воспоминаний современников о Фете, отрывки из писем самого поэта, несколько стихотворных текстов. Этот набор, довольно пестрый, дает представление о жизни и характере поэта
более непосредственно, чем готовая статья. Кстати, первоначально я пыталась совсем не использовать эту сводную информацию, но тогда ребята испытывали слишком большие затруднения, пытаясь разобраться в материале, не имея никакой «путеводной нити». Нужно только, чтобы статья о биографии поэта не была слишком подробной и не гасила интерес к остальным материалам.
МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ ФЕТА
1.
.....
Целый мир от красоты,
От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать ее начало.
Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, – человечно.
2. «Мир во всех своих частях равно прекрасен. Красота разлита по всему мирозданию и, как все дары природы, влияет даже на тех, которые ее не сознают…
…Спрашивается, какую же пользу, кроме общей со всеми другими организмами, извлекает человек из области красоты? Целый мир искусств свидетельствует о том, что человек, помимо всякой вещественной пользы, ищет в красоте на свою потребу чего-то другого». (А. А. Фет)
«Я художник, и вся жизнь моя проходит в том, чтобы искать красоту». (Л. Н. Толстой)
3. ИСКУССТВО ДЛЯ ИСКУССТВА, или ЧИСТОЕ ИСКУССТВО – название ряда эстетических концепций, утверждающих самоценность художественного творчества, независимость искусства от политики и общественных требований.
В России идеи и лозунг «Искусство для искусства» в середине XIX века были полемически противопоставлены НАТУРАЛЬНОЙ ШКОЛЕ в выступлениях А. В. Дружинина, В. П. Боткина, П. В. Анненкова и других представителей ЭСТЕТИЧЕСКОЙ КРИТИКИ.
НАТУРАЛЬНАЯ ШКОЛА – условное название начального этапа критического реализма в русской литературе 40-х годов XIX века. Вслед за Гоголем писатели Н. Ш. сатирически описывали чиновничество, критиковали темные стороны городской цивилизации и жизни деревни, сочувственно изображали «маленького человека», то есть были близки к острейшим социальным проблемам времени. С 60-х годов XIX века это название сменилось понятием КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ. Идеологи этого направления в русской критике – Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов – представители РЕАЛЬНОЙ КРИТИКИ, своим предшественником считали В. Г. Белинского.
(Выдержки из Литературного энциклопедического словаря, Москва, 1987)
4.
.....
Блажен незлобивый поэт,
В ком мало желчи, много чувства:
Ему так искренен привет
Друзей спокойного искусства;
Ему сочувствие в толпе,
Как ропот волн ласкает ухо,
Он чужд сомнениям в себе —
Сей пытке творческого духа;
Любя беспечность и покой,
Гнушаясь дерзкою сатирой,
Он прочно властвует толпой
С своей миролюбивой лирой.
Дивясь великому уму,
Его не гонят, не злословят,
И современники ему
При жизни памятник готовят…
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья…
5. Петр Ильич Чайковский:
«Считаю его поэтом безусловно гениальным, хотя есть в этой гениальности какая-то неполнота, неравновесие, причиняющее то странное явление, что Фет писал иногда совершенно слабые, непостижимо плохие вещи… Можно сказать, что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в НАШУ ОБЛАСТЬ. Поэтому Фет часто напоминает мне Бетховена, но никогда Пушкина или Гете, Байрона или Мюссе».
Петр Ильич Чайковский:
«Подобно Бетховену, ему дана власть затрагивать такие струны нашей души, которые недоступны художникам, хотя бы и сильным, но ограниченным пределами СЛОВА. Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом. От этого также его часто не понимают… Недаром же Фет, несмотря на свою несомненную для меня гениальность, вовсе не популярен».
6. Николай Тихонравов (председатель Общества любителей российской словесности):
«Смена настроений связана у вас с переливами света, с волною звуков, со всеми изменениями окружающей и одухотворяемой вами природы».
7. Н. Грот (председатель Психологического общества):
«…Вы правдиво и тонко передавали мельчайшие оттенки человеческих чувств… и, без сомнения, со временем, когда приемы психологического исследования расширятся, ваши произведения должны дать психологу обильный и интересный материал для освещения многих темных и сложных фактов в области чувствований и волнений челове ка».
8. Н. А. Некрасов:
«Смело можем сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий душу свою ее ощущениям, ни в одном русском авторе после Пушкина не подчерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет».
9. А. А. Фет («Воспоминания», о середине 30-х гг.):
«В тихие минуты полной беззаботности я как будто чувствовал подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность; но в конце концов оказывалось, что стремились наружу одни спирали стеблей, на которых цветов не было. Я чертил на своей аспидной доске какие-то стихи и снова стирал, находя их бессодержательными».
10. А. А. Фет (Из письма И. П. Борисову, конец 40-х гг.):
«Могу сравнить свою жизнь (во время службы в Херсонской губернии) среди чудищ разного рода только с грязной лужей, в которой тону нравственно и физически. Через час по столовой ложке лезут разные гоголевские Вии на глаза, да еще нужно улыбаться…
Никогда еще не был я убит морально до такой степени. Я насилую мой идеализм жизнью пошлой и добрался до безразличия добра и зла».
«Как Сизиф, тащу камень счастия на гору, хотя он уже бесконечные разы вырывался из рук моих. Но ехать домой, бросивши службу, я и думать забыл, это будет конечным для меня истреблением».
11. И. С. Тургенев (из письма Фету):
«Переписываться с вами для меня потребность, и на меня находит грусть, если я долго не вижу ваш связно-красивый, поэтически-безалаберный и кидающийся с пятого этажа почерк… Вы человек, которого, не говоря о другом, по уму я ценю выше всех моих знакомых, и который в личном общении дает мне тот другой хлеб, которым, кроме ЕДИНОГО, будет сыт человек».
12. Яков Полонский:
«Что ты за существо – не понимаю… откуда у тебя берутся такие елейно-чистые, такие возвышенно-идеальные стихотворения… Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому не ведомый, а нам, грешным, невидимый, человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный! Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит! Ты презираешь жизнь, а он, коленопреклоненный, зарыдать готов перед одним из ее воплощений…»
13. А. А. Фет:
«Жизненные тяготы и заставляли нас в течение пятидесяти лет по временам отворачиваться от них и пробивать будничный лед, чтобы хотя на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии».
14. Николай Страхов (отзыв на первый выпуск «Вечерних огней», начало 80-х гг.):
«Не всякому времени дается чувство поэзии. Фет точно чужой среди нас и очень хорошо чувствует, что служит покинутому толпой божеству».
15. А. А. Фет:
«Красота разлита по всему мирозданию и, как все дары природы, влияет даже на тех, которые ее не сознают, как воздух питает и того, кто, быть может, и не подозревает о его существовании. Но пока глаз художника не видит ее ясных, хотя и тонко звучащих форм, там где мы ее не видим или только смутно ощущаем, – он еще не поэт… Ты видишь ли, или чуешь в мире то, что видели и чуяли в нем Фидий, Шекспир, Бетховен? Нет. Ступай!»
16. А. А. Фет (из письма жене, М. П. Боткиной, 1873):
«Теперь, когда все, слава Богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет… Умоляю тебя никогда его мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить, как называются все страдания, все горести моей жизни? Я отвечу тогда: имя Фет».
17. Предсмертная записка А. А. Фета:
«Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному. 21-го ноября 1892 года. Фет (Шеншин)».
18. Список основных переводов, выполненных А. А. Фетом:
1. В. Шекспир «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра».
2. Гете «Фауст» (обе части).
3. Многочисленные стихотворения Гете, Гейне, Шиллера.
4. А также переводы из Саади, Анакреона, Гафиза, Шиллера, Байрона, Шенье, Беранже, Мицкевича и др.
В то же самое время его перу принадлежат статьи:
«Из деревни», «О вольнонаемном труде», «По вопросу о найме рабочих», «О конном заводе», «О земледельческом деле», написанные с точки зрения интересов нового, жаждущего выйти на рыночный простор помещика-буржуа пореформенного типа.
19. Александр Васильевич Дружинин – Л. Н. Толстому (1859)
«Фет стоит на опасной дороге – скаредность его одолела. Он уверяет всех, что умирает с голоду и должен писать для денег… не слушает никаких увещаний, сбывает по темным редакциям самые бракованные из своих стихотворений, требует «неслыханную цену» (выражение Некрасова) за свои произведения».
20. А. А. Фет (из письма бывшему однополчанину, начало 80-х гг.):
«Я был бедняком, офицером, полковым адъютантом, а теперь, слава Богу, Орловский, Курский и Воронежский помещик, коннозаводчик и живу в прекрасном имении с великолепной усадьбой и парком. Все это приобрел усиленным трудом, а не мошенничеством».
(Фет последовательно приобрел три имения, завел мельницу, конный завод. Он в течение 11 лет занимал также весьма почетную должность мирового судьи.)
21.
.....
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда. Во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь,
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Т. А. Кузминская (Берс) – сестра жены Л. Н. Толстого, была прототипом Наташи Ростовой. Она замечательно пела, в том числе романс на стихи Пушкина «Я помню чудное мгновенье». Встречами А. Фета с нею навеяно это стихотворение.
Татьяна Андреевна Кузминская (Берс):
«Я никогда не слышала от Фета, чтобы он интересовался чужим внутренним миром, не видала, чтобы его задели чужие интересы. Я никогда не замечала в нем проявления участия к другому и желания узнать, что думает и чувствует чужая душа».
Суть работы с материалами заключается в том, чтобы как можно быстрее просмотреть все тексты, выписать из них то, что кажется наиболее существенным и интересным не столько для знания точных обстоятельств жизни Фета-Шеншина, сколько для лучшего представления о личности этого человека, о его интересах, взглядах и стремлениях. Большую часть второго урока занимает именно эта работа с выданной информацией.
По окончании этой работы я даю ребятам шестое задание – каждый должен прочитать из всех своих выписок то, что кажется самым главным или самым ярким, поразительным.
Во время обмена такими репликами и цитатами ребята могут подкорректировать свои записи, обратив внимание на то, что при предшествующей работе, возможно, осталось незамеченным.
После этого разговора я даю итоговое, седьмое задание – написать сочинение-миниатюру на условную тему «Мое представление о Фете». Название ребята должны придумать сами. Здесь можно ввести игровой элемент. Например, предложить выписать из тех стихов и отрывков из писем Фета, которые лежат на столах, одно существительное и одно прилагательное, отражающие его творчество или характер. Затем сделать названием своего сочинения получившееся словосочетание.
Очень часто случается так, что на выполнение этого задания времени уже не остается. Это не страшно. Лучше не торопиться и более внимательно проработать выданные материалы, а написание сочинения сделать домашним заданием. Конечно, все это противоречит законам мастерской, но я в данном случае и не стремлюсь соблюдать все «правила игры», а отдельные элементы этой методики позволяют сделать урок более живым и интересным для учащихся.
Мир раннего Блока
Этот урок можно проводить и используя работу в группах, и без специальной перестановки мебели в классе. Тогда ребята работают в парах. Большой разницы в данном случае я не вижу.
Главная задача урока – погружение в атмосферу знаменитого цикла стихов о Прекрасной Даме. Задача осложняется тем, что современные школьники с трудом воспринимают эту тему. Высокий мистический романтизм блоковских строк при первичном прочтении остается для большинства чуждым. Даже музыкальность, напевность стихов кажется монотонной тем, кто привык к ритмам современной музыки. Я уже не говорю о символах, повторяющихся в цикле постоянно. Короче говоря, моя цель – погрузить читателя (слушателя) в эти стихи, как в насыщенный раствор, и заставить хоть что-то впитать. Иногда это удается.
Урок проводится сразу после ознакомления с биографией Александра Блока, хотя несколько раз, в порядке эксперимента, я ставила его первым при изучении всей темы. Ход урока очень прост: все построено на выписывании опорных слов и создании на их основе своего текста – сочинения-миниатюры, передающего впечатления от услышанного.
Оформление доски минимальное: портрет поэта в молодости и цитата из его письма, адресованного Любови Дмитриевне Менделеевой (1903 год). Даже портрет Л. Д. Менделеевой я не использую, потому что Прекрасная Дама и реальная женщина – не одно и то же.
Ход урока
«Поэт… как бы он глубоко ни погрузился в отвлеченность, остается в самой глубине поэтом, – значит, любовником и безумцем. Когда дело дойдет до самого важного, он откроет сердце, а не ум, и возьмет в руки меч, а не перо, и будет рваться к окну, разбросав все свитки стихов и дум, положит жизнь на любовь, а не на идею. Корень творчества лежит в Той, которая вдохновляет, и Она вдохновляет уже на все, даже на теорию, но, если Она потребует и захочет, теории отпадут, а останется один этот живой и гибкий корень».
После прочтения этих слов и короткого комментария, который могут дать сами ребята (достаточно вспомнить, кто такая Л. Д. Менделеева и почему письмо адресовано ей), я ставлю основную задачу и говорю о том, чем мы будем заниматься на уроке.
Еще несколько минут – на пояснение названия цикла. Какие ассоциации возникают в связи с ним? Какая эпоха вспоминается? О средневековье догадываются обычно сразу, и образ поэта-рыцаря становится чуть яснее.
Первый этап. Я сразу предупреждаю, что при выполнении первого задания надо быть внимательными. Стихотворения из цикла, посвященного Прекрасной Даме, я читаю как бы единым потоком – без пауз и объяснений. При чтении стараюсь подчеркнуть музыкальность, не боясь даже некоторой монотонности.
Первое задание классу – по мере чтения выписать слова, которые обрисовывают какие-то реалии мира, окружающего лирического героя, то, что можно условно считать деталями пейзажа. В основном это, естественно, существительные.
Список стихотворений, которые звучат в классе, может варьироваться, но я обычно читаю следующие:
«Отдых напрасен. Дорога крута…»,
«Ветер принес издалёка…»,
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…»,
«Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»,
«Сумерки, сумерки вешние…»,
«Мы живем в старинной келье…»,
«Я и молод, и свеж, и влюблен…»,
«Я вышел в ночь – узнать, понять…»,
«Вхожу я в темные храмы…»,
«Ты прошла голубыми путями…»,
«Я их хранил в приделе Иоанна…».
Последнее стихотворение относится уже к циклу «Распутья», но тематически оно примыкает к предыдущему циклу – об этом я тоже коротко говорю ребятам.
При работе в группах ученики получают возможность пообщаться, посмотреть друг у друга записи, что-то добавить. При обычной расстановке парт достаточно заглянуть в тетрадь к соседу или соседке.
В результате получается довольно стандартный набор существительных: весна, лазурь неба, струны, ветер, горизонт в огне, сны, сумерки, волны, ночь, песня, лодка, река, келья, храм, волны, лампада, дорога, ворота, луна, терем, горизонт…
Второе задание – на основе этих слов создать, используя прием словесного рисования, некую картинку, пейзажную зарисовку, отражающую мир, в котором живет лирический герой цикла стихов о Прекрасной Даме.
Полученные зарисовки старшеклассники читают друг другу, а небольшое их количество может прозвучать вслух. В группах традиционно ученики сами выбирают лучшие работы, при обычной рассадке в классе приходится ориентироваться только на желание самих ребят что-то прочитать вслух.
Второй этап отличается от первого только тем, что при моем чтении стихов Блока ребята должны выписать на этот раз слова, обозначающие действия, мысли и чувства лирического героя. Итак, теперь внимание в основном уделяется глаголам.
Стихотворения я читаю намеренно те же самые, иногда только меняя порядок прочтения.
Ряд выписанных слов получается примерно следующим: хранил, не разделил, пребывал в служенье, свершаю обряд, узнать, понять, слушать, и молод, и свеж, и влюблен, надежды нездешние, плачет душа, плакали струны мои, страшно мне, тоскуя и любя, предчувствую, жду…
Затем ребята, продолжая свою письменную работу, вписывают в уже созданный ими пейзаж фигуру лирического героя, стараясь представить и его внешний облик, и его внутренний мир.
И снова несколько минут уходит на прочтение получившихся текстов, на дополнения и вставки, на обмен мнениями. Обычно время урока здесь истекает. Если некоторый резерв все же остается, по контрасту читаю стихотворение из цикла «Город», например, «Поднимались из тьмы погребов» или «Шли на приступ. Прямо в грудь».
Предложение вставить в созданную ранее картину что-то из этих строк вызывает справедливое возмущение – увязать одно с другим невозможно. Таким образом я подвожу ребят к мысли, что пребывание в мире, где царит Прекрасная Дама, не могло быть вечным. Жизнь вторгается в душу поэта, и в ней начинают звучать иные мотивы, о которых речь пойдет на следующих уроках. Можно здесь читать и первую часть стихотворения «Незнакомка», если времени на изучение творчества А. Блока совсем мало и отвлекаться на непрограмные произведения некогда. Эффект тот же.
Привожу здесь несколько миниатюр, получившихся на уроке у моих учеников. Конечно, они похожи одна на другую, но все-таки есть и нечто индивидуальное. Во всяком случае, ребята таким образом прикасаются к миру ранних стихов Блока, и он не кажется им недосягаемо чужим. Конечно, я не тешу себя иллюзиями, что все такого Блока непременно полюбят, но понятнее он все же становится.
1. Таинственный мир Блока. Вечер. Заря замерла. Дорога уходит в горизонт. Слышен колокольный звон. Волны реки разбиваются о скалистый берег в том же ритме. Уже сумерки, темно, но свет лампады в келье отгоняет темноту. Молодой инок сидит при свете лампады, думая о Прекрасной Даме. Гудит ветер, в этом гуле ему слышится далекий шорох и близкий ропот. И во всех звуках, которые слышит он, – голос Прекрасной Дамы. Во всем, что он видит вокруг, – образ Прекрасной Дамы.
Он один, и от одиночества плачет душа, но есть надежда на встречу в сердце его… (Юрий Д.)
2. Вечерние сумерки. Волны набегают на песчаный берег. Вдали высокий храм, свет красных лампад в окнах. На горизонте едва заметна лодка, ныряющая в волнах. Колокольный звон нарушает тревогой тишину ночи.
Герой представляется мне в длинных темных одеждах. Это монах. Он в тревоге, в тоске, но глубоко в его сердце осталась надежда, что тьма не вечна и лучезарность близко. Образ Ее, образ Прекрасной Дамы, постоянно с ним – наяву и во сне. Но мы видим, что герой один. В тишине ночи не слышны ни вздохи, ни речи – только плачет душа, и горестно, и страшно. Страшно, что Ее образ изменится, появившись перед ним, и он Ее не узнает. (Аля А.)
В этих работах удачно вставлены в авторский текст микроцитаты из стихов Блока – умение полезное при написании сочинений и большего масштаба. В первой миниатюре используется такой прием, как синтаксический параллелизм, вполне уместный в данном случае, так как помогает организовать текст ритмически, а это важно для понимания мира Александра Блока.
3. Одинокую лодку прибило к берегу. Течение реки медленно и величественно. Колокольный звон развеял тишину. Недалеко стоит храм, видится ясно пламя лампады в окне. Это твой дом, твое убежище. Герой приплыл сюда на лодке. Он отрешен от всего, он наблюдатель, внутренне одинокий и бесконечно влюбленный. В душе его происходит борьба: чувство бессилия что-то изменить и ожидание чуда. Но внешне – только святое спокойствие, молитвенно сложенные руки… (Володя У.)
Здесь, наверное, самое ценное – понимание того, что при всей монотонно-молитвенной музыкальной мелодии цикла стихов о Прекрасной Даме лирический герой пребывает в состоянии большого душевного напряжения. Его спокойствие лишь внешнее – и его легко нарушить. Интересно, что возникают слова «дом» и «убежище», взятые вовсе не из прочитанных мною блоковских стихов. Но ведь действительно Блок-символист этого периода как бы скрывается от реальной жизни в своем мистическом мире, не видя ее событий, но ощущая общую дисгармоничность, которая и вносит тревогу в его стихи.
4. Прекрасный пейзаж – река, окаймленная деревьями, дорога. Сумерки начинаются, но небо над головой еще лазурное. В стороне видна церковь, теплится лампада. В облаках угадывается образ Прекрасной Дамы, такой же прекрасный и чуть печальный, как весь пейзаж. Возле церкви – сам Блок в одежде смиренного инока. В душе его и тоска, и любовь. Его переполняют вопросы, он ведет диалог с Прекрасной Дамой, и Она дает ему ответы, которые очень трудно понять разумом. Его внутренний мир созвучен Ей, он и понимает Ее слова – и нет, скорее чувствует. (Дима Ч.)
В этой работе ученик случайно проговаривается о важной особенности стихов Блока – внутренней близости автора и лирического героя (не случайно это: «Возле церкви – сам Блок»!). Последние строчки сочинения говорят о том, что Дима в основном правильно понял тайну взаимоотношения поэтов-символистов с божественной Истиной, основой мира, которая всегда остается для них несказанной и непостижимой.
5. Унылое межсезонье. Большие деревья на берегу реки. На другой стороне – небольшая затхлая деревушка. Человек, забытый всеми бывшими друзьями, ждет своего часа. Он затаился и посвятил себя абсолютно никому не ясному занятию. Но будет время – он завершит свое земное, только ему предназначенное дело. И тогда ожидание Прекрасной Дамы завершится Ее приходом, но это будет не здесь… (Иван Ч.)
6. Мир Блока наполнен ясной, светлой любовью на фоне темного – сумерек мира. Он видит огни: зарю, отблески, красные лампады в темной церкви. В душе его – тревожное ожидание. Он стоит на берегу реки, катятся волны. Вода символизирует изменчивость всего сущего, и герой боится, что Прекрасная Дама изменит свой образ. (Илья В.)
Конец ознакомительного фрагмента.