Уроки Второй мировой. Восток и Запад. Как пожать плоды Победы?. Советская Победа, всемирная история и будущее Человечества. Доклад Изборскому клубу. Андрей Фурсов (Ю. В. Тавровский, 2015)

1. Великий юбилей

В этом году мы отмечаем 70-летие великой Победы советского народа, СССР над Третьим рейхом, над национал-социалистической Германией, организовавшей поход континентальной Европы против Советского Союза, т. е. против исторической России, как бы она ни называлась. Нынешняя годовщина существенно отличается от 50-летия (1995 г.) и, тем более, от 40-летия (1985 г.). За последние полтора десятка лет на Западе (даже не скажешь: «определенные круги на Западе», поскольку позиция, о которой пойдет речь, по сути стала официальной, особенно в англосаксонских странах) развернута массированная пропаганда по извращению механизма возникновения, основных событий и результатов Второй мировой войны, которая для советского народа и особенно для его русского ядра (поскольку именно русских планировали стереть из истории нацисты) стала Великой Отечественной. На СССР пытаются возложить вину в развязывании Второй мировой, тыча «пактом Молотова – Риббентропа» (адекватное название – «советско-германский договор» от 23 августа 1939 г.) и подчеркивая якобы сходство гитлеровского и сталинского режимов как «тоталитарных»; превозносится материальная помощь союзников, прежде всего США; ставится под сомнение сам факт победы СССР. «Аргументы»: победило не государство, не режим, а народ «вопреки сталинской системе»; потери были столь велики – «трупами закидали противника», – что приходится говорить не о победе, а о поражении. Эти «аргументы» охотно подхватила «пятая колонна» в РФ, открыто пропагандируя точку зрения нашего нынешнего геополитического противника (впрочем, всегдашнего, по крайней мере с момента окончания наполеоновских войн). И хотя сегодня в плане патриотизма у нас ситуация существенно лучше, чем 10–15 лет назад – сегодня невозможно представить на ТВ подло-провокационное обсуждение вопросов типа «какой фашизм хуже – немецкий или русский», как это было сделано в одной из программ «Культурная революция», – ситуация вовсе не безоблачна: информационная, психоисторическая война против России продолжается, а потому будут продолжаться попытки принизить роль и значение Победы СССР, лишить нас этой победы. Целей здесь несколько.

Во-первых, победа в Великой Отечественной – это до сих пор то немногое, что духовно, исторически объединяет многих людей на постсоветском пространстве, причем людей не только старшего и среднего возраста, но и молодежь. Это чувство единства, общей исторической судьбы важно не только с точки зрения социальной памяти и идентичности, удары по которым сознательно и систематически наносят геополитические и цивилизационные противники России, но и с практической точки зрения – как одна из основ реинтеграции постсоветского пространства, будь то в форме Евразийского Союза или какой-то иной.

Во-вторых, возлагая вину в развязывании Второй мировой войны на СССР, России и ее народам, прежде всего русским стремятся навязать чувство вины, а следовательно – комплекс исторической неполноценности; отсюда, помимо прочего, требования «каяться». Многие западные обозреватели и аналитики недоумевают: почему русские, потерпев поражение в «холодной войне», не каются так же, как это до сих пор делают, правда все менее охотно, немцы, потерпевшие поражение во Второй мировой. Ясно, что комплекс исторической неполноценности того или иного народа – мощное оружие в борьбе против этого народа.

В-третьих, приравнивание сталинского СССР к гитлеровской Германии и возложение на СССР такой же или почти такой же вины в развязывании Второй мировой войны, как вина Третьего рейха, выталкивает Россию как правопреемницу СССР из ряда победителей со всеми вытекающими последствиями. В 1995 г., выступая перед американскими военными, президент Клинтон заявил, что США позволят России быть, но не позволят ей быть великой державой. Действительно, сегодня РФ – не сверхдержава, какой был СССР. Однако, она до сих пор является одним из пяти членов Совета Безопасности ООН, имея право «вето» – как победитель во Второй мировой. А это де-юре означает великодержавный статус, еще одним аргументом в пользу которого является тот факт, что до сих пор РФ – единственное государство, способное нанести США неприемлемый для них ущерб. В таком контексте стремление вытолкнуть Россию из разряда победителей, возложив на СССР равную с Третьим рейхом вину за развязывание Второй мировой имеет вполне очевидные цели, особенно в последние два года. Ведь в ходе сирийского кризиса выявились пусть осторожные, но тем не менее очевидные шаги РФ к возвращению де-факто великодержавного статуса: активная самостоятельная роль на Ближнем Востоке – традиционной зоне интересов СССР, – т. е. за пределами так называемого «ближнего зарубежья».

Аргументы ненавистников России, стремящихся «унасекомить» нашу Победу, в принципе,

побиваются легко. Достаточно вспомнить, что договор о ненападении с Германией СССР заключил последним среди европейских держав (т. е. им можно, а СССР – нельзя). Достаточно вспомнить о том, что второй фронт союзники открыли только тогда, когда стало ясно: СССР без их помощи разгромит Третий рейх и выйдет к Атлантике. Достаточно сопоставить цифры производства военной техники в СССР и «материальной помощи» союзников. Наконец, достаточно посмотреть реальные цифры соотношения военных потерь СССР и Германии, чтобы раз и навсегда заткнуть рот кликушествующим о том, что мы победили якобы лишь потому, что «закидали немцев трупами».

Впрочем, вряд ли имеет смысл, особенно в год 70-летия Победы ограничиваться частностями. Имеет смысл взглянуть на Великую Отечественную в целом, в контексте широкой исторической панорамы и в то же время зафиксировать некоторые моменты, принципиально важные с точки зрения как истории, нашей памяти, так и сегодняшнего дня, нынешнего этапа мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

В настоящем докладе рассматриваются следующие темы:

• особенности Великой Отечественной / Второй мировой войны с точки зрения русской и мировой истории;

• механизм организации/развязывания Второй мировой и обстоятельства начала Великой Отечественной войны;

• причины Победы, её цена и результаты;

• роль Великой Отечественной в русской и мировой истории;

• уроки Великой Отечественной с точки зрения сегодняшнего дня, когда всё более становится очевидным, что из-за политики США (североатлантических верхушек, хозяев Запада) мир оказался в шаге от новой мировой войны.

2. Мировые войны: сходства и отличия

Люди конца XX – начала XXI века с некоторым высокомерием полагают, что мировых войн было всего лишь две, и обе они ограничиваются XX веком. На самом деле мировые войны за гегемонию – имманентная черта капиталистической системы, ее политэкономии. Как правило, именно такого масштаба конфликты фиксируют окончательное наступление очередного цикла накопления капитала. Так, пик голландской гегемонии (1625–1672) и голландского цикла накопления капитала тесно связан с первой по счету мировой войной – Тридцатилетней (1618–1648); пик британской гегемонии (1815–1873) и расцвет британского цикла накопления капитала стал результатом двухраундовой англо-французской мировой войны (Семилетняя война 1756–1763 гг.; революционные и наполеоновские войны 1792–1815 гг.); наконец, пик гегемонии США в капиталистической системе и американского цикла накопления стал результатом двух мировых войн XX века.

На Западе довольно широко распространена следующая схема мировых войн. Согласно ей, в мировых войнах за гегемонию в капиталистической системе сталкиваются морские и континентальные державы: Голландия – империя Габсбургов, Великобритания – Франция, США – Германия. Побеждают каждый раз морские державы, в том числе и потому, что на их стороне оказывается прежний гегемон – морская держава: на стороне Великобритании – Голландия, на стороне США – Великобритания.

Трудно сказать, чего больше в этой схеме: наивности или сознательной лжи. Дело в том, что решающий военный вклад в победу голландской коалиции над Габсбургами внесла континентальная Франция; ну, а начиная с Семилетней войны решающую военную роль в победах морских держав над континентальными играла Россия/СССР. Именно Россия нанесла поражение «непобедимому» Фридриху II Великому. Именно Россия сокрушила Наполеона. Именно Россия оттянула на себя немецкие войска в августе 1914 г. и тем спасла Париж и западный фронт, ав1915 г. с одного удара – по принципу каратэ – вырубила Австро-Венгрию из войны, а де-факто – из истории. Наконец, именно СССР подвигами своего героического народа, силой своей Красной армии разнес вермахт и нацистскую Германию.

В этом плане мы можем сказать, что наша Великая Отечественная как часть мировой войны середины XX в. вписывается в долгосрочную геополитическую логику, по которой континентальная Россия, не будучи претендентом на роль гегемона капиталистической системы, выступала на стороне морских англосаксонских держав, не только решая свои проблемы в борьбе с европейскими Континенталами: Францией, Германией, стремившимися объединить Европу (тщетно – как заметил Ф.И. Тютчев, поскольку после образования империи Петра I, возрождение империи Карла Великого в Европе стало невозможно), – но и способствуя англосаксонским победам. На этом, однако, сходство мировой войны, традиционно именуемой «Второй», и предыдущих мировых войн заканчивается, и начинаются различия: принципиальные и весьма серьезные.

Прежде всего, впервые в истории развернулась борьба между капиталистическим и социалистическим (т. е. антикапиталистическим) государствами. В этом принципиальное социально-экономическое отличие последней мировой войны от предыдущих: здесь, помимо геополитической и мироэкономической борьбы, имела место схватка различных социальных систем, различных идеологий, различных социальных проектов.

Кроме того, в прежних мировых войнах ни один противник России: ни Фридрих II, ни Наполеон, ни Вильгельм II, – не ставил задачу физического и метафизического стирания русских из истории. Но именно такую задачу ставили нацисты, Гитлер. Речь шла о физическом уничтожении нескольких десятков миллионов русских и вытеснении оставшихся за Урал – с последующим превращением их в рабов, в скот, лишенный исторической памяти и этнокультурной идентичности. В главном, германско-русском пласте, «сегменте» мировой войны огромную, целевую роль играл расово-этнический момент, чего никогда не было ранее в мировых войнах. Ставка для русского народа в последней мировой войне была максимально высока – мы сражались за право остаться в истории в виде народа, культурно-исторического типа, цивилизации. И победили. В этом плане Великую Отечественную ни в коем случае нельзя равнять с «германской войной» 1914–1917 гг.

В последнее время, особенно в связи со столетием начала Первой мировой войны, делаются попытки – главным образом теми, кого у нас принято называть либералами, – противопоставить Первую мировую Второй, принизив значение последней. Эти попытки развиваются в русле противопоставления Российской империи как некоего позитива Советскому Союзу. Можно лишь приветствовать обращение к героям Первой мировой, однако из этого не следует равновеликость двух войн для русской истории.

Во-первых, как уже было сказано, в 1914 г. немцы не ставили, в отличие от Гитлера, задачу стирания русских из истории: физического уничтожения одной части русских и культурно-психологического оскотинивания – другой. Ставки в Великой Отечественной были неизмеримо и несравнимо выше, чем в 1914 г. – быть или не быть России и русским вообще, и уже поэтому ни о каком уравнивании двух войн быть не может, при всем уважении к памяти павших в Первой мировой. Я уже не говорю о том, что геройствовал и погибал русский солдат на полях Первой мировой не столько за интересы своей страны, сколько за кошельки англо-американских и французских банкиров, у которых самодержавие Николая II было почти по уши в долгах.

Во-вторых, «первая германская» для России окончилась поражением и распадом государства. Из Великой Отечественной СССР вышел не просто победителем, но одной из двух сверхдержав – на фундаменте Победы СССР просуществовал почти полвека, и РФ существует только потому, что до сих пор не удалось разрушить этот фундамент.

В-третьих, две мировые войны XX века – четкие иллюстрации того, что в одном случае (Российская империя) мы имели больное общество, в другом (СССР) – здоровое. Как только в 1915–1916 гг. был выбит старый офицерский корпус, рухнула армия, а вместе с ней – и самодержавие, государство. Заменить офицеров как персонификаторов модального типа личности (а его нужно-то 7–8% населения) оказалось некем. В 1941 г. был выбит довоенный офицерский корпус, рухнула армия, потеряв миллионы пленными. Но уже через несколько месяцев другой, вновь созданный офицерский корпус, другая армия нанесли поражение вермахту под Москвой, за чем последовали Сталинград, Курск и красное знамя над рейхстагом. Произошло это потому, что в 1930-е годы был создан тот самый модальный тип личности, советский человек, который и вышел победителем в войне, расписавшись на рейхстаге.

3. Война: поджигатели, заговорщики, начало

Обычно, говоря о Победе, обращаются либо к поворотным битвам: Московской, Сталинградской, – либо к финальным месяцам войны, хронологически близким к Дню Победы. Я же хочу обратиться к ближайшей предыстории и самому началу войны, поскольку, полагаю, что именно тогда действия советского руководства и прежде всего И.В. Сталина в 1939–1941 гг. и Красной армии летом 1941 г., несмотря на поражения и отступление, заложили фундамент

Победы. В то же время, именно предыстория Второй мировой и Великой Отечественной, а также первые месяцы войны чаще всего становятся объектом фальсификации советофобов и русофобов. В связи с этим затрону три взаимосвязанных вопроса:

– Когда действительно началась Вторая мировая война?

– Какую роль в ее начале сыграл советско-германский договор от 23 августа 1939 г.?

– Готовился ли Сталин к нападению на Гитлера в начале июля 1941 г. (предатель-перебежчик В. Резун, книги которого под псевдонимом «Суворов» считает, что Гитлер упредил удар Сталина буквально двумя неделями, т. е. на самом деле агрессию планировал Сталин, а Гитлер, выходит, лишь защищался)?

Начнем со второго вопроса. Хорошо известно и задокументировано, что всю первую половину 1939 г. правительство СССР стремилось договориться с Великобританией и Францией о создании системы безопасности в Европе. Вяло ведущиеся (со стороны западных плутократий) переговоры убедили советское руководство, что в случае немецкого нападения на Польшу Великобритания и Франция исключают какие-либо активные действия, а СССР стремятся оставить, по сути, один на один с агрессором – на такую удочку СССР клюнуть не мог. 21 августа 1939 г. британцы практически сорвали переговоры в Москве (информация адмирала Дракса), будучи уверены, что СССР оказался в изоляции и дело остаётся за малым – спровоцировать конфликт между ним и Германией. Однако всего лишь через сутки взорвалась информационная бомба: СССР и Германия подписали пакт о ненападении, тем самым сорвав британско-французские планы войны. 1 сентября Германия напала на Польшу. Этот день традиционно считается началом Второй мировой. Строго говоря, это было началом европейской войны; евразийской она стала в июне 1941 г., а мировой – только в декабре. Но действительно ли европейская/мировая война началась 1 сентября 1939 г., а не раньше? Прежде, чем отвечать на этот вопрос, – несколько слов о том, что и кто привели к германо-польскому конфликту.

Британцы активно повели Гитлера к власти с 1929 г., чтобы бросить его на СССР. В 1933 г. у ставшего рейхсканцлером Германии лидера нацистской партии не было ни золотовалютных резервов, ни хорошо вооруженной армии, ни общей границы с Советским Союзом. Всё это в течение нескольких лет ему «поднесли на блюдечке». Аншлюс Австрии принес золотовалютные резервы. Отданная по частям Чехословакия решала сразу три проблемы: увеличение золотовалютных резервов (включая часть золота Российской империи, вывезенного «белочехами» из России), мощный военно-промышленный комплекс (каждый третий танк, воевавший на восточном фронте, был сделан на заводах «Шкода», переименованных в «Герман Геринг верке»; при этом одними только танками чехословацкий вклад в военную мощь Третьего рейха далеко не ограничивался) и граница с Советским Союзом. Однако в конце 1930-х годов Гитлер против СССР воевать не собирался – он хотел нарастить свою мощь. А потому сделал следующее: Чехию превратили в «протекторат Богемия и Моравия», а Словакию объявили независимым государством, причем эту независимость Гитлер гарантировал лично.

Британцы поняли, что фюрер пытается соскочить с крючка и решили приструнить его при помощи поляков. Последние, будучи то ли по наивности, то ли по гонору уверены в абсолютной британской поддержке, потребовали от Гитлера передачи им Словакии в качестве протектората. Гитлер отказал и предъявил контрпретензии на «данцигский коридор». Ситуация зашла в тупик, однако воинственная позиция поляков убедила фюрера в том, что британцы будут давить на него с помощью Польши. Отсюда встала задача решения польского вопроса, но для этого нужно было договориться о ненападении с СССР. Я согласен с теми историками, которые считают, что фюрер был уверен: британцы не будут воевать из-за Польши, а если и объявят войну, то, так сказать, понарошку; но он ошибся. Впрочем, война на западном фронте действительно шла почти понарошку – до захвата Франции, хотя даже до рубежа 1942–1943 гг. британцы воевали вяло.

Таким образом, вовсе не преуменьшая историческую вину Гитлера, мы не должны забывать всей той игры, которая привела к захвату им Польши и тех, кто эту игру затеял, «перейдя рубикон» в Мюнхене 28 сентября 1938 г. Сразу скажу: именно эту дату, по моему мнению, следует считать началом Второй мировой войны и одновременно созданием антисоветского военно-политического блока четырех европейских держав, который Сталин сломал договором 23 августа 1939 г., сделав первый шаг к победе мая 1945 г.

Здесь мы подходим к первому вопросу. Мюнхенский сговор (договором этот документ назвать трудно) не просто отдавал Германии часть Чехословакии и приглашал в перспективе проглотить все остальное. Это было нечто более серьезное. Во-первых, на самом деле это был акт совместной агрессии четырех европейских держав: Великобритании, Германии, Италии и Франции, – направленный на расчленение пусть искусственного, но суверенного государства, члена Лиги Наций. Данный акт должен был стать началом новой войны в Европе, эдаким вторым изданием Восточной (Крымской) войны, плавно перетекающим во Вторую мировую. Сам Гитлер подчеркивал, что война на Востоке, т. е. с прицелом на СССР, должна начаться внезапной операцией против Чехословакии. Началом своего «Дранг нах Остен» («Натиска на Восток») он считал захват Чехословакии.

Во-вторых, тем самым в Европе посредством «мюнхенского сговора» формировался агрессивный антисоветский блок, эдакое «протоНАТО», теневым хозяином которого была Великобритания, «клубы», «ложи», «группы» ее правящего класса, а главной ударной силой, военным кулаком – Третий рейх.

В-третьих, Мюнхен-38 объективно был средством решения определённой частью британского истеблишмента важных для неё внутриполитических проблем Германии. В частности – срыва заговора генералов, стремившихся свергнуть Гитлера: тот был слишком нужен банкирам и промышленникам Запада для сокрушения СССР и уничтожения национальных государств Европы. Тот режим власти Гитлера с его внутренней и внешней политикой, который оформился между 29 сентября 1938 г. и 1 сентября 1939 г. есть результат скоординированных действий западноевропейских верхушек или, как сказал бы Ленин, «международного переплетения клик финансового капитала», а также их наемных клерков в виде формальных глав правительств.

Не будучи посвященными в планы британско-французской верхушки, немецкие генералы считали, что агрессия против Чехословакии обернется для Третьего рейха катастрофой. Генералы исходили из чисто военной оценки: чехословацкая армия насчитывала 34 дивизии, более миллиона человек под ружьем, а наступать немцам пришлось бы в хорошо укрепленной, к тому же – гористо-лесистой местности, т. е. чисто военное поражение вермахту было гарантировано. В связи с этим генералы составили заговор: в середине сентября 1938 г. Гитлер, по приезде из Берхтесгадена в Берлин, должен был быть арестован и, в случае сопротивления, убит. Но о своих планах генералы сообщили британцам – и те сделали все, чтобы сорвать заговор. Прежде всего, 14 сентября с визитом в Берхтесгаден отправился Чемберлен – это удерживало Гитлера от поездки в опасный для него Берлин. Ну, а сам «мюнхенский сговор» вообще ставил крест на целесообразности заговора. «Сохраняя мир, мы спасли Гитлера», – писал Н. Хендерсон. С какой целью? Разумеется, они спасали Гитлера для войны против СССР.

Конец ознакомительного фрагмента.