Глава 2
«Цепные Псы» искали меня, но явно не там. Я вылез из воды у следующего причала, но бандиты, кажется, решили, что я поплыл в совершенно противоположную сторону, и поэтому, когда я залез на берег у очередного потрепанного ангара, меня никто не поджидал. И это оказалось мне на руку. Я слышал их приближающиеся возгласы и как только завидел несколько двигающихся в воде пловцов, тут же понесся прочь, укрываясь в тени заброшенных складов и придерживая руку на болевой точке возле самых ребер. Похоже, Камуи мне ничего не сломал. Если бы он действительно поломал мне ребра, я бы так и помер, захлебнувшись в воде. Но, помимо тела, у меня ещё болело и лицо. Первым ударом он попал мне в щеку под глазом, что, скорее всего, немного повлияло на мою внешность, и, возможно, нос тоже пострадал, так как во рту присутствовал ощутимый привкус крови.
Я бежал из порта так, как не бегал никогда, не ощущая веса промокшей одежды. Правильно говорят, что у людей в моменты критических ситуаций открываются новые способности и второе дыхание. А на то у меня была причина: я спасал собственную жизнь, а дороже этого явно пока ничего не существовало.
Камуи, наверное, посчитал меня полнейшим глупцом, раз не послал людей охранять дороги от складских помещений. Я был только рад тому, что он мыслил не как стратег и совсем не продумывал другие возможные варианты развития событий.
Выбежав из порта, я оказался недалеко от шоссе, ведущего в город, и не прошло и пяти минут, как возле меня на обочине затормозила милая старушка на зеленом «форде» и предложила помочь добраться до больницы.
Но в больницу я так и не поехал, так же как и не стал отказываться от её услуг. Я хотел попасть домой и разработать дальнейший план на будущее: «Псы» искали меня, а если они общались с Джиллиан и Анко, то точно знали, где я живу. Я не мог подставлять свою мать, так как первое место, куда бы они наведались, оказался мой дом.
Я должен был спасти от них хотя бы свою мать, раз Джереми, Джиллиан и Анко они уже забрали.
И я мог здесь надеяться только на себя. Жизнь или смерть – третьего не дано.
К дому я подъехал как только начало темнеть. К тому времени я уже успел обсохнуть и почувствовать сильную усталость в мышцах, наблюдая, как на небе начали загораться первые блеклые звезды. Миленькая старушка миссис Каин довезла меня прямо до порога дома и всё время беспокоилась, спрашивая, не нужна ли мне какая-либо помощь, помимо того, что она уже для меня сделала, а я вежливо отказывал, отвечая типичным «всё нормально», хотя всё обстояло далеко не так. Эта женщина мне понравилась. И я бы ей всё рассказал, если бы в моей истории не присутствовали убийства, наркотики и головорезы.
Как только мы с ней распрощались, я подбежал к нашему с матерью дому, нервно доставая ключи из промокшего кармана. Свет в окнах уже не горел, и мне стало чудиться что-то неладное, так как Виола Дайм ложилась спать гораздо позже. Я убеждал себя, что за такой короткий срок «Цепные Псы» не могли добраться до моего дома и натворить дел. Но кто ж их знает?
С замиранием сердца я рванул в темноте по скрипящей лестнице к комнате матери и удивился, когда застал её мирно посапывавшей в постели. Всё было хорошо. Пока что. От моих слоновьих шагов она даже не проснулась, и у меня оставалось время, чтобы собрать в дорогу все необходимые вещи. Да, я собирался уйти. Покинуть город на некоторое время. Просто скрыться с глаз местных горожан, пока всё не уляжется. К такому выводу я пришел, отогреваясь в машине миссис Каин, и не собирался изменять своего решения. Но для того, чтобы перейти к исполнению дальнейших планов, мне нужно было закончить одно дело…
Не зажигая света в комнате, я в спешке стал скидывать все необходимые вещи в небольшой серый рюкзак. Туда летело всё: и одежда, и документы, и расческа, и швейцарский складной нож с парой парафиновых свечей. Метаясь в полумраке, я всё время напряженно поглядывал в окно с надеждой, что никого не увижу на тропинке около своего дома. Так оно и было.
Через несколько минут я переоделся в черные сухие джинсы и белую кофту с капюшоном, и только тогда, когда светлый капюшон коснулся моего лба, я приступил к самому главному – к спасению любимой матери. У меня всегда имелась заначка наличных на черный день, о которой никто не знал, и сегодня настал тот самый момент, чтобы использовать её; рука сама потянулась к массивной фигурке волка из глины, под чьими лапами и лежала необходимая сумма денег, накопленная за последние полтора года.
Уже ничего нельзя было изменить. Я поставил рюкзак возле двери Виолы Дайм и, тихонько постучавшись, вошел в её спальню, сжимая за спиной кулак с несколькими тысячами долларов.
– Мама, – осторожно позвал её я, медленными шагами подходя к кровати. – Мама, проснись. Нам нужно серьезно поговорить.
Седовласая женщина нехотя открыла глаза и спустя секунду подскочила на месте.
– Винни! – прошептала она, подозрительно оглядывая меня. – Боже, как ты меня напугал! Что случилось, мальчик мой? Всё хорошо?
– Не всё.
– Что с твоим лицом, сынок?! Кто тебя так?!
Виола Дайм попыталась встать с кровати и уже потянулась за костылем, но я жестом остановил её, вынуждая сидеть на месте. В её лице читался испуг и непонимание. Она казалась такой одинокой. Несчастной. Мне вдруг захотелось обнять её, сказать, что все хорошо и что так будет и дальше, но я не хотел ей врать и терять время, оставленное на собственный побег. На счету была каждая секунда, и я решил начать с главного, обходя стороной всю предысторию сегодняшнего вечера.
– Мама, я, кажется, убил человека.
– Винни! – простонала она, не веря собственным ушам.
Мне пришлось продолжать, несмотря на её смятение:
– Я связался с очень плохими людьми, и теперь они преследуют меня, – легким движением руки я вложил в ослабленную ладонь матери деньги. – Вот, возьми. Этого хватит, чтобы уехать в другой город и прожить там около месяца. Уезжай отсюда, как только встанет солнце, на первом же автобусе. Прошу тебя. Я говорю очень серьезно.
По лицу Виолы Дайм скользнули первые слезы, но она так и сидела, не проронив и слова, с жалостью оглядывая меня, как слепого уличного котенка.
– Они придут за мной, мам. Они знают, где я живу, и я не хочу втягивать тебя во всё это. Сначала наведаются сюда они, а потом уже, наверное, и полиция, и когда всё это начнется, я хочу знать, что ты в безопасности, далеко отсюда. Это лишь мои проблемы, и я справлюсь с ними самостоятельно. Ты меня воспитала правильно, и я найду выход из ситуации.
– Сынок, – с горечью шепнула женщина, безудержно роняя жемчужные слезы на ночнушку и белый пододеяльник. Мне стало её жалко. Я был для неё всем, и минуты прощания плохо сказывались на её эмоциональном состоянии, так же как и на моем. Я не хотел вот так просто уходить в никуда и бросать её одну, но это было необходимо. Вместе мы бы стали легкой добычей для «Псов», а мне такого поворота событий не хотелось.
– Я люблю тебя, мам, – произнес я и сам чуть не расплакался, обнимая её. – Я попробую тебя найти, как только всё закончится. Не переживай за меня понапрасну. У меня ещё есть несколько минут, чтобы побыть с тобой, а потом я уйду. Спрячусь на время. Пойми, я просто не хочу рисковать тобой ради собственной безопасности. Ты – самый дорогой мне человек, – я отстранился от рыдающей матери. – Если что, то ты меня не видела с утра среды. Меня здесь вообще не было. Хорошо?
Она грустно кивнула.
На этом разговор закончился, но я знал, что стоит мне выйти за порог комнаты, как она взорвется истерическим плачем. Однако от нашего с ней прощания мне было в разы тяжелее, чем ей. Ведь в этот вечер я будто вылетал из уютного гнезда в новый мир, словно птенец, готовый к взрослой жизни.
Я остановился на пороге комнаты, бросая последний взгляд на её исхудавшее, печальное лицо:
– Прошу, уезжай отсюда как можно скорее.
Почти бегом я вышел на улицу, закидывая на плечи увесистый рюкзак. Над проезжей частью уже успели разгореться фонари, и я встал под одним из них на тротуаре, различая среди ночной какофонии его негромкое жужжание, и не знал, в какую сторону сделать шаг. Вроде бы да, мне нужно было бежать из города, пока бандиты не пришли по мою душу, но я слишком устал для этого. Сон был просто необходим, а руки так и продолжали трястись от нервов и перенапряжения. В этот день я впервые закурил за последние два года, наплевав на давнее обещание матери никогда не возвращаться к этому.
Лениво, с дымящейся сигаретой в руках я проходил вдоль спящих домов и мимо проезжающих автомобилей, буквально валясь с ног от усталости, и потому с горем пополам решился на отчаянный поступок – позвонил Барри Сноу с телефонного аппарата на одной из автобусных остановок, попросив о ночевке (мне повезло с хорошей памятью на цифры). Знаю, я мог бы позвонить ему и с мобильного телефона, но не стал по двум причинам. Первая заключалась в том, что телефону сильно досталось из-за пребывания в морской воде, и он больше не включался, ну а вторая, не столь значительная, – я просто не знал, на что ещё способны эти «Цепные Псы». Вдруг они могут отслеживать звонки с моего телефона? Вдруг у них есть и такие возможности? Мне не хотелось подставлять под это ещё и Барри, который, в принципе, мне никем не приходился. Даже другом его назвать было сложно, разве что знакомым по работе.
Сноу отнесся ко мне благосклонно, без криков и ругани от звонков в такой поздний час, и встретил меня на перекрестке возле своего дома в старой части города, где над новыми постройками преобладали трехэтажные каменные строения прошлого века, украшенные небольшими статуями и колонами. Мне повезло, что он жил не так далеко от меня, как я подозревал с самого начала, и поэтому дойти до Барри пешком не составило особого труда. Я всё ему рассказал. Просто не смог умолчать о сегодняшнем вечере. Не укрыл ни одной кровавой подробности под страхом и риском быть непонятым почти незнакомым человеком. В эти минуты мне нужен был кто-то, кому можно было высказаться. И таким собеседником стал Барри, который после моей истории мог развернуться и оставить меня на улице, опасаясь за свою шкуру, или же мог сотворить нечто покруче – позвонить полицейским и сдать меня.
Но он этого не сделал.
Вместо того чтобы гнать меня взашей, он задумчиво выслушал мою историю и с совершенно спокойным видом предложил помощь, даже не поведя бровью. Он меня сильно удивил. Обычно я всегда жду подвоха со стороны малознакомых людей и в итоге оказываюсь прав в их отношении, но здесь же всё оказалось по-другому, словно я попал в параллельную реальность, где людям были знакомы такие чувства, как жалость и сострадание.
Я был очень благодарен Сноу за ночлег, но на этом его желание помочь не ограничивалось.
Барри привел меня в свою небольшую квартирку на третьем этаже старого дома и сразу выдал немного денег в долг, как он сказал, «на жизнь», вручил свой старый мобильный телефон с сим-картой и утром собирался вывезти меня за пределы города на своей машине. Я не знал, что он умеет водить, но меня этот факт чертовски обрадовал – от помощи не отказываются. Всё происходило словно по чьему-то сценарию, и я ко всему относился с осторожностью, не понимая, радоваться ли такому усиленному вниманию или же нет.
Быть может, для него во всём этом присутствовала некая выгода? Если и так, то я не имел понятия, какая именно.
На все мои подозрения Барри сказал, что такие наивные глупцы, как я, всегда попадают в подобные переделки и чтобы потом исправить свое положение, им приходится очень и очень несладко, если они действуют в одиночку. Он говорил от чистого сердца, не пытаясь меня оскорбить или унизить, но от его замечания я был ущемлен, чувствуя себя чересчур глупо.
Всё перевернулось с ног на голову, и всему виной был тот ужасный вторник.
Утром, сытно позавтракав лапшой быстрого приготовления, мы выдвинулись в путь. У Барри была темно-синяя «хонда» с помятым от недавней аварии капотом, но это не помешало автомобилю завестись и лихо промчаться по узким улочкам нашего города, не попавшись на глаза «Цепным Псам» и полицейским. Я опасался, что за нами будет погоня или что-то в этом роде. Но ничего не произошло. «Псов» как ветром сдуло. И это я тоже отнес к своему специфическому везению. Наверное, я просто накручивал себе что-то в голове, и в этом заключались все мои проблемы. С одной стороны, мне очень повезло с Барри и его рвением помочь, а с другой – я не знал, как там моя мать и что сейчас происходит с Джиллиан. Я же не мог так просто оставить свою Джилл в лапах безумца Камуи. Ведь после вчерашней передряги он мог начать винить во всём её. Кто его знает, что может прийти такому человеку в голову? Вдруг он ночью пришел к ней и пристрелил как дворовую собаку? Я не хотел думать об этом. И всё-таки старался хоть как-то разобраться в дальнейших планах нашего с ней спасения. Так или иначе я должен был вернуться за ней. Хотя бы через несколько дней. И плевать, что она мне изменяла с каким-то азиатом, я всё-таки её любил и не мог оставить в беде.
Когда мы с Барри выехали за черту города в северном направлении, подальше от моря и всего прочего мира, я тихо произнес, глядя на высокий сосновый лес, вырисовывавшийся на повороте:
– Высади меня около тех деревьев. Дальше я сам. Не знаю, как благодарить тебя за помощь.
– В лесу? С ума сошел? Куда ты пойдешь? – с этими словами Сноу с силой надавил на педаль газа, и стрелка спидометра резко взлетела до 160 километров в час.
Поворот исчез в зеркале заднего вида.
– А у тебя есть какие-то предложения? – смутившись, спросил я, прищуриваясь от утреннего солнечного света, пробивавшегося за вечнозелеными деревьями.
– Да, – улыбнулся парень, не отрывая задорных глаз от оживленной магистрали. – Мы сейчас туда и направляемся.
– Куда?
– В «Убежище».
– «Убежище»? – как попугай, переспросил я, с непониманием оглянувшись на собеседника.
Мне было очень непривычно видеть Сноу без рабочей кепки, и второй день я всё никак не мог привыкнуть к его короткостриженому «ёжику» на голове: неотесанный, чуть придурковатый вид друга всё утро заставлял меня улыбаться. Вот я улыбнулся и в этот раз, не отдавая себе в этом отчета, после чего получил несильный удар по макушке.
– Я так называю свой загородный дом, о котором мало кто знает, – пояснил Барри, как только его рука снова легла на руль. – Это последнее место, где тебя будут искать.
– У тебя ещё и второй дом есть? – удивился я.
Парень покачал головой, сдерживая ухмылку.
– Понимаешь, иногда я очень сильно хочу покурить чего-нибудь покрепче, отдохнуть от реальности, – начал он. – А когда я курю, я очень хочу, чтобы меня никто не трогал и не видел за этим занятием. И поэтому я приобрел небольшой домик в глуши подальше ото всех.
– Парень, ты меня поражаешь всё больше и больше! – возмущенно воскликнул я, покривив лицом. – Откуда у тебя столько денег? Отдельная от родни квартира, машина, загородный дом? Ты банк ограбил, что ли? Или нашел клад? Мы же с тобой практически ровесники!
– Мои родители не столь бедны, как кажется, – подмигнул он мне и обогнал впередиидущий грузовик по встречной полосе. – И раз в год я могу себе позволить по большому подарку на день рождения, снимая приличную сумму с семейного счета.
– И зачем ты тогда работаешь в кинотеатре за гроши?
– Мне просто скучно, – еле заметно пожал плечами Сноу. – Я не задерживаюсь ни на одном рабочем месте больше трех месяцев. Я так развлекаюсь. Родители требуют, чтобы я узнал, как добываются деньги. Вот я и узнаю. А также познаю все тонкости холостяцкой жизни вдали от родного дома.
– Не думал, что ты из богатой семьи, – виновато признался я, почесав затылок.
– Я и не хочу, чтобы кто-то так думал.
Наступила неловкая пауза, заполняемая только шумом дороги и гулом работающего двигателя, и тогда я решил перевести тему:
– Так ты хочешь спрятать меня?
– Да.
– Почему ты помогаешь мне? Ведь мы знакомы всего пару недель.
– Дайм, я просто люблю помогать людям, – дружелюбно улыбнулся он. – Хотя я с виду совсем не такой, правда?
– Точно, – кивнул я. – Когда тебя в первый раз поставили со мной в одну смену, я мысленно сравнивал тебя с эгоистичным снобом-наркоманом, который сутками может шляться по клубам и стриптиз-барам.
Барри засмеялся:
– А я тогда подумал, что ты грязный необразованный хиппи, с которым просто не о чем говорить.
– Интересно, – я уставился в боковое окно, разглядывая быстро ускользающие лесные пейзажи. – Ты превзошел все мои ожидания, Барри. Я теперь у тебя в неоплатном долгу.
– В «Убежище» есть все удобства: электричество, кровать, телевизор, холодильник, – устало вздохнул парень, вновь переводя тему. – Только вот туалет на улице за домом, но это мелочи. Я буду приезжать к тебе два раза в неделю с провиантом и свежими новостями про твою банду, которой ты сильно насолил. Попробую что-нибудь найти на этих «Цепных Псов». У меня есть некоторые полезные связи…
– Сноу, я знаю, что ты сделал для меня уже очень многое. Но могу я ещё кое о чем попросить? – внутри у меня разгорелась невероятная надежда от промелькнувших в голове мыслей. Дело было в матери и Джилл.
– Ну же? – издал веселый смешок Барри, резко сворачивая с шоссе на тесную асфальтовую дорогу, углубляющуюся в лес. – Что на этот раз? От работы отмазать? Или что-то поинтереснее?
От писка тормозов я вжался в мягкое кресло и про себя обрадовался, что пристегнул ремень безопасности – мой друг водил как лихач из «Форсажа». За нашей машиной тотчас послышались раздражённые гудки проезжающих мимо автомобилей, и когда их голоса полностью заглохли за лесным массивом, я произнес:
– Ты можешь проведать мою мать и одну девушку? Для меня это очень важно.
– Дай адреса, – разочарованно фыркнул он. – Как вернусь в город, прокачусь по ним. Много времени это не займет. А потом позвоню тебе. Ты меня расстроил. Я думал, что у тебя фантазия работает гораздо лучше.
– Есть бумага и ручка? – спросил я, не обращая внимания на ворчание собеседника.
– Посмотри под сиденьем, там должен быть блокнот.
Я написал адреса и передал криво выдранный листок Сноу.
– Спасибо тебе огромное, – в очередной раз за день вырвались из меня слова благодарности. – Если бы не ты, меня бы, возможно, не было сейчас в живых.
– Прекрати, – отмахнулся тот. – Это всё глупости.
– Сколько ещё ехать?
– Около тридцати минут, если не будем сбрасывать скорость.
Я украдкой посмотрел на спидометр и, испугавшись, опять увидел там трехзначную цифру.
– Тогда погнали, – нехотя согласился я.
– Сейчас включим музыку, и я покажу тебе, на что способна моя железная малышка! – рука Барри в один момент дотянулась до магнитолы, и из колонок машины с громкостью взрыва гранаты загромыхал тяжелый рок с грамотно выстроенными барабанами и басами в эквалайзере.
Сноу что-то крикнул мне сквозь оглушающе громкую музыку с растянутой до ушей улыбкой, но я его так и не расслышал. Однако это ничего не изменило. Через пару секунд парень вдавил педаль газа ещё сильнее, и я впервые в жизни почувствовал себя космонавтом, всеми силами боровшимся с тошнотой и лапшой быстрого приготовления, которая так и норовила выбраться из моего пищевода.
Уши заложило от громкой музыки, а от прыжков «хонды» по неровностям трассы меня и вовсе чуть не выворачивало наизнанку. Но мне всё это нравилось. Потому что на мгновение я сумел позабыть обо всём, что тревожило мою душу, и сейчас просто отдыхал, слившись в единое целое с красивым соло на электрогитаре под бой ритмичных барабанов.
Кажется, я даже был счастлив, если не считать тошноты.
Изабелл Мэри Санчес, недолго думая, спряталась в подвале многоэтажного дома. Как ей казалось, это было единственное безопасное место, где её не могли обнаружить те, кто вел на неё охоту. И в какой-то степени она оказалась права: в подвале бы никто не посмел её побеспокоить и спросить, чем она занимается, в отличие от других мест, где её просто не оставляли в покое. Она не любила глупые вопросы и больше всего ценила тишину. Тишина означала одиночество, а значит, и отсутствие личностей, которые могут посчитать своим долгом вмешаться в её личные дела. Изабелл по своей природе не любила людей и большие шумные компании. И всё потому, что она не понимала их, а они её. В ней это было заложено ещё с детства, и поэтому девушка вела затворнический стиль жизни, не имея ни друзей, ни подруг, то есть никого из близких людей, с кем бы могла поговорить и решить свои проблемы. Иззи считала это правильным, так как никто не должен был знать, что знала она. Для неё эти знания были допустимы, для других – смертельны, как граната без чеки в руках глупой обезьяны. И именно из-за них она должна была держаться подальше от простого народа, дабы защитить их от самой себя. Грустно, и всё же она считала это равноценным обменом за ту тайну, которую ей приходилось беречь изо дня в день; подписавшись на это, уже никто не имел путей отступления. Она всегда знала об этом и напоминала себе всякий раз, когда дело между ней и каким-нибудь непосвящённым человеком доходило до дружбы или же романтических отношений. Как бы ей ни хотелось рассказать – девушка не могла. Изабелл была одним из немногих Смотрителей, хранителем неразглашаемой информации, и стоило хотя бы крупице тех знаний слететь с её губ, как человека, узнавшего истину, ждала бы немедленная гибель. Это были жестокие, но необходимые меры. И такова была судьба Иззи Санчес, выбравшей трудный жизненный путь.
Всё утро девушка бродила по залитому утренним солнцем городу в поисках нового укрытия, пока наконец не стала спотыкаться от усталости на ровном месте. Выбор её пал на каменный дом со статуями в самом старом районе города, где жили либо богачи, либо коренные жители городка, передававшие свои квартиры из поколения в поколение. Но на самом деле Изабелл было плевать, кто там жил, её сейчас волновало лишь закрытое безлюдное пространство, потолок и четыре стены, а подвал мощного трёхэтажного дома соответствовал всем перечисленным требованиям. Девушка надеялась успеть подготовиться к тому моменту, когда придут они. Собственная безопасность для неё означала очень многое, ведь если она что-то упустит из виду, то ошибка может стоить ей головы.
Проникнув в небольшое темное помещение, пропахшее сыростью, она тут же принялась за дело: расставила свечи по определенной схеме, нарисовала мелом и солью знаки на полу, а сама села в центр нарисованного треугольника с несколькими свечами, фонарем, спичками и огромным тесаком для самообороны, если они вдруг прорвутся через остальную защиту. Она не знала, сработает поставленный «барьер» или нет, но очень хотела верить, что до рукопашной дело не дойдет. И здесь за неё говорил не страх перед могуществом безликих и жестоких существ, а банальная неизвестность. Драться девушка умела – жизнь её научила справляться с трудностями в одиночку, а вот как вести себя с теми, кто бессмертен, она не совсем понимала. Вдруг в ближнем бою остро заточенный тесак ей не поможет? И что тогда? Она будет отбиваться от них голыми руками? Изабелл не нравилось думать об этом, и поэтому после всех приготовлений она дрожащей рукой проверила на себе самодельный амулет, копию которого отдала одному пареньку по фамилии Дайм. От одного воспоминания о темноволосом юноше она нахмурилась. Для неё оставалось неясным, откуда вылез этот человек, но между ними было нечто общее – это смертельная опасность. Существа так же охотились и за ним, но Иззи не совсем понимала, по какой причине. Чем перед существами мог провиниться непосвящённый? Зачем он нужен им?
Когда парень подсел к ней у магазина, она сразу почувствовала нависшую над ним угрозу. Они следили за ним. Ей даже можно было не разговаривать с Леоном Даймом, чтобы заглянуть в его прошлое и увидеть встречу с одной из тварей под личиной человеческой женщины. Изабелл Санчес любила залезать в воспоминания людей, когда её об этом не просили. Она была способна на многое и до сих пор не смогла постичь границ своих способностей. Но опять же, этого никто не знал.
Девушка сидела в позе лотоса в свете горящих свечей и небольшого фонаря, что лежал включенным у её ног. Мыслями она пребывала далеко за пределами мрачного подвала и уже успела задремать, как они вновь потревожили её своим присутствием. Иззи открыла глаза тогда, когда явственно начала ощущать чью-то живую энергетику среди журчащих труб и каменных стен. Но эта энергетика совершенно отличалась от человеческой, к какой привыкла девушка. Она была тяжелой, мрачной, зловещей и совершенно холодной, как у мертвого тела. Изабелл начала бить дрожь при осознании, что в темном подвале она больше не одна, и всё же девушка была к этому готова и потому не стала убегать от преследователей, как в прошлые разы. Теперь она подготовилась к встрече с неприятелем, и остальное лишь зависело от обстоятельств и от того, как они себя поведут на этот раз.
Тьма по углам помещения начала заметно сгущаться, растворяя в себе все малоосвещенные участки подвального помещения. Этого следовало ожидать. За последние два дня Иззи привыкла к подобному мистифицированному представлению и теперь лишь, затаив дыхание, наблюдала, как живая темнота без чей-либо помощи передвигалась и пожирала окружающее пространство. Сначала, как происходило в прошлые встречи, моргая, словно от скачков напряжения, стал тухнуть фонарик на батарейках, как единственный искусственный источник света (девушка не понимала почему, но электричество в присутствии неведомых тварей пропадало первым). Затем тьма, похожая на черную дымку, постепенно поглотила самые дальние свечи за первым кругом из соли – самым слабым из трех энергетических барьеров.
На лице девушки заиграла самодовольная ухмылка: созданная ими темнота не могла пройти за пределы первого круга. И действительно, как только черная дымка подползла к толстой дорожке соли и начертанным мелом рунам, то сразу замерла, но не прекратила зловеще виться вокруг своей оси и объяла собой круг со всех сторон, как обычно быстротекущий ручей огибает камень. За темнотой исчезла лестница наверх, желтоватые облезлые стены, потолок, многочисленные железные трубы, то есть всё, что находилось по ту сторону рисованной солью охранной полосы.
Для большего спокойствия Изабелл дотронулась до рукояти тесака своими замерзшими пальцами. Вокруг неё произвольно начал подрагивать свет свечей. Девушка чувствовала, как в ней растет напряжение и как теряет терпение тот, кто ходил по кругу на границе «барьера». Существо молчало и передвигалось бесшумно, но Иззи было не обмануть. Присутствие инородной жизни в пределах стен подвала она ощущала очень чутко. Оно кружило вокруг как разъярённый тигр, и если бы не рисованный круг с рунами внутри, подумала девушка, её бы уже давно сцапали и, возможно, убили.
Изабелл внимательно следила за существом, проделывавшим чуть ли не десятый круг, как вдруг где-то вдалеке, за непроницаемой чернотой, послышался громкий и нехороший звук. Кто-то беспринципно бил по трубам, и каждый удар, сопровождаемый жутким грохотом и визгом гнущегося металла, заставлял девушку подпрыгивать на месте. Существ в подвале было уже двое, а это значит, что здесь могли быть и другие. Но не эта мысль заставляла сердце Иззи биться быстрее. Её сильно беспокоило, что никто из других смертных не мог слышать оглушительного грохота из подвала. Темнота создавала вакуум. Изабелл с ней уже сталкивалась и знала наверняка – они её наводят, чтобы не привлекать внимания непосвященных.
– Выходите! – крикнула девушка в черноту, ощущая ползущий по коже холодок. – На меня не подействуют ваши дешевые фокусы!
И её уговоры сработали.
Напротив Изабелл перед кругом соли тьма немного рассеялась и через мгновение-другое выпустила из себя высокого и широкоплечего мужчину в черном одеянии с внешностью, которую не так-то часто заметишь на улицах городов: белая как снег кожа, острые, явно не европейские черты лица. Длинные темные волосы обрамляли его озлобленный лик с обеих сторон и свисали спутанными прядями чуть ли не до самой груди, как у дикаря, а глаза его, черные как смоль, сразу вселили в девушку неописуемый ужас. Ноздри существа раздувались от еле сдерживаемого гнева, и стоило им с Иззи встретиться глазами, как руки мужчины сжались в кулаки.
– Я тебя не боюсь! – бросила девушка неприятелю и покрепче обхватила рукоять тесака.
Её слова прозвучали фальшиво. Конечно же, она боялась. Ещё как боялась, до дрожи в коленях. Ведь она увидела перед собой ночной кошмар, являвшийся к ней с самого детства. Она тонула в безумных глазах существа, не знающих здравого смысла. Она буквально растворялась в том хаосе, что они порождали. Глаза манили, пленили, не оставляли в покое. И сколько бы они ни пугали девушку, она всё равно любила их. Ту темноту, знания и тайны, что они скрывали. В них она видела настоящую себя, свою сущность и всё потаенное, что скрывалось в глубине её души.
Порождение тьмы, не отрывая взгляда от девушки, резко махнуло рукой в сторону и, вероятно, угодило по железной трубе, так как подвальное помещение вновь огласил неприятный звон. Оно дрожало как в припадке. Иззи видела, как тяжело вздымается и опускается грудь призрачного гостя. Существо пребывало в бешенстве и, кажется, было способно даже на убийство.
– Это ты во всём виновата! – в ответ прорычал мужчина, ещё раз треснув по той же самой трубе. – Открой круг! Немедленно!
– Я тебя не впущу, – прошипела девушка. – Я сделала всё, как ты просил, но твоя задумка вышла боком. Не стоило вообще за это браться!
Существо ещё раз с силой треснуло по трубе и оскалило свои ровные зубы:
– Как только я доберусь до тебя, игра будет закончена! Нельзя убежать от своей судьбы!
– Всё только начинается, – сквозь парализующий страх Изабелл выдавила из себя ухмылку. – Я буду биться до конца.
Её стали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, Иззи тянуло к мистической твари как магнитом, а с другой – она знала, что стоит ей покинуть самодельное укрытие, как существо сломает ей шею. Но всё равно она хотела к нему. Жаждала его своим нутром и где-то глубоко внутри отдавала себе отчет, что её желания безрассудны и не поддаются логике. Изабелл не понимала, чего хочет: сражаться до последнего вздоха за свою жизнь или же по собственной воле сдаться сверхъестественной твари без боя? Позволить существу прикоснуться к себе, или же вонзить тесак в его плоть?
Тут мужчина тяжело выдохнул и сделал шаг в круг, переступив через соль. Свечи, что стояли возле второго охранного «барьера», вспыхнули как новогодние петарды и тут же погасли, погружая и без того темный подвал во мрак, а существо, всё ещё пребывая в гневном забвении, злорадно улыбнулось, подобно пиранье, показывающей свои смертоносные челюсти. «Барьер» его не остановил. И более того – не причинил никакого вреда.
Изабелл испуганно вскочила с пола и выставила тесак перед собой. Мужчина снова заговорил, не скрывая собственного злорадства:
– Это была хорошая попытка, но меня она не остановит, – его демонические глаза вспыхнули огнем, и он сделал ещё один шаг вперед, приближаясь ко второй полосе из соли и рисованных рун. – Твои фокусы на меня тоже не действуют. Ты заведомо обречена на поражение.
Иззи не могла отвести глаз от существа. Оно будто гипнотизировало её, и чем ближе подходил к ней мужчина, тем тяжелее ей приходилось соображать. Он стоял от девушки в каких-то пяти-шести метрах, но в её голове все мысли смешались в кашу, а в висках запульсировала тугая боль.
– Ты обязана проследовать с нами, – опять заговорило порождение тьмы низким и грубоватым голосом. – Мы больше не будем за тобой бегать. Я даю тебе последний шанс, либо ты идешь добровольно, либо мы забираем тебя силой. Другого не дано.
Изабелл быстро огляделась и увидела, как из темноты перед первым кругом появилось ещё трое таких же бледных и устрашающих существ. Она не успела понять, стояли там мужчины или женщины и какие эмоции выражали их фарфоровые лица, как тут её что-то сильно ударило по голове, и девушка пошатнулась в сторону, покидая третий барьер в виде треугольника.
– Слабаки! – через боль услышала Иззи разгневанный женский голос, после чего опять что-то ударило её, но на этот раз уже по согнутой спине.
Теряя ориентацию в пространстве, еле держась на ногах, девушка махнула тесаком в сторону звука, и он было воткнулся во что-то твердое, но противник ещё раз ударил Изабелл по плечам, и та беспомощно повалилась на пол. При столкновении с каменным полом тесак вылетел из её ослабевших ладоней, и девушке ничего не оставалось, кроме как отмахиваться от противника голыми руками и закрывать лицо от следующих ударов. Но этого делать не пришлось. Иззи и очухаться не успела, даже разглядеть перед собой хоть что-то, как некто схватил её за воротник и потащил по полу, безжалостно ударив головой о металлическую трубу. Удары следовали один за другим. Девушка пыталась сопротивляться, но противник был словно неосязаем, соткан из дыма. Она размахивала руками и ногами, но никого не чувствовала рядом с собой, и поэтому никакой пользы самозащита не приносила. В глазах у Изабелл всё потемнело, стоило противнику в четвертый раз ударить её головой о трубу, и больше она не пыталась вырваться из сильного захвата.
Она проиграла.
Как только Изабелл перестала дергаться, светловолосая женщина в средневековом платье оставила её обмякшее тело в покое. Она важно отряхнула руки, словно от грязи, и с полным презрением осмотрела обездвиженную девушку.
– Слабаки, – вновь повторила женщина, оглядываясь на своих собратьев, стоявших с огромными от удивления глазами. – Какие, к черту, уговоры? Эти глупые игры?! – она враждебно переглянулась с темноглазым мужчиной, и его лицо вмиг погрубело в свете подрагивающих свечей. – Будь моя воля, я бы эту девку умертвила сразу, без суда и следствия. Но, к сожалению, не мне здесь что-либо решать.
Мужчина выждал несколько долгих секунд в напряженном молчании, до конца унимая свой гнев, а потом сделал несколько широких шагов и присел на колени возле поникшей Изабелл.
– Зря ты с ней так, – еле слышно пробормотал он, осторожно проводя рукой по спутанным волосам девушки. – Она этого не заслужила, – теперь в голосе существе читалась не злоба, льющая через край, а откровенное и нескрываемое беспокойство.
От недовольства незнакомка скрестила руки на груди.
– А тебя бы я к ней и на милю не подпускала, тварь, – с прежней агрессией прорычала женщина. – После совершенных тобою грехов тебе не отмолиться от наказания! Ты предал нас всех! Жаль, что я не могу отправить тебя туда, откуда не возвращаются!
– Ты ничего не можешь, – ответил тот на оскорбление холодным и сдержанным тоном, бережно поднимая на руки побитую Иззи. – В иерархии я стою выше тебя.
В ответ светловолосая бестия лишь дерзко рассмеялась, и эхо её голоса облетело подвал так же быстро, как и оборвалось:
– Кажется, что уже нет! Хоть ты до сих пор и относишься к старшим, но отношение к тебе у всех резко изменилось. Теперь ты отброс!
– Я бы посоветовал держать язык за зубами, деточка, – бросил мужчина, начиная вновь закипать от раздражения. Его густые брови сошлись острым углом, а глаза превратились в маленькие обозленные щелки. – Всё, что произошло за последние несколько дней, тебя вообще не касается.
– Это коснулось всех нас! – возразила женщина, сорвавшись на крик. – Ты со своей подружкой испортил всё, что только можно! Равновесие и баланс уже стали пустыми словами! И всё благодаря вам!
Человек из темноты крепко прижал к себе Изабелл, словно чего-то испугался, отчего девушка издалека стала напоминать куклу.
– Мне это нравится не больше, чем тебе, – проговорил он сквозь зубы разгневанной собеседнице, которая его оправдания и слушать не желала. – Я до сих пор зол. Очень зол. Но позволь, мы сами со всем разберемся.
– Недолго вам ещё гулять на свободе! – ощетинилась она и метнула разъяренный взгляд на троицу, что всё это время так и стояла на месте, лишь изредка перешептываясь. – А вы что застыли, идиоты? – женщина двинулась в сторону бездельничавших собратьев с безучастными лицами, и под её ногами захрустела соль. – Вы думаете, что у нас нет работы? Ошибаетесь! – она взмахнула руками, показывая беспорядок вокруг. – Быстро всё убрали здесь и вернулись к выполнению своих обязанностей! У нас не бывает свободного времени!
К тому времени, когда бледнокожие существа сдвинулись со своих мест, дымчатый смог успел почти полностью осесть на пол, и бестия с белокурыми локонами, наблюдая за горящими свечами и лужицами расплавленного воска, нехотя произнесла:
– Отнеси девчонку и отправляйся за ещё одним смертным, – обратилась она к черноглазому мужчине, не поворачиваясь к нему лицом. Голос её тут же погрустнел, а от былой прыти и агрессии не осталось и намека. – Надеюсь, с ним ты хотя бы справишься в одиночку. Нам велено доставить и его для суда.
– И в чем вина этого смертного? – не понял тот.
– Твой недавний знакомый хочет поговорить с непосвящённым перед вынесением приговора, так как он уже оступился и наказание для него неизбежно. В общем, не ты один провинился за последние несколько суток, – женщина устало вздохнула и потерла лоб, никак не обращая внимания на суету низших по иерархии созданий. – Не понимаю, почему всем так нравится нарушать правила и забывать древние порядки, установленные Всевышним.
Существо без интереса кивнуло, всё ещё прижимая к себе бесчувственное тело Иззи, а потом растворилось в воздухе, подобно миражу в жаркой пустыне.
Загородный дом под названием «Убежище» не очень меня впечатлил. Я представлял себе что-то похожее на виллу или особняк, как в кино или рекламе у богатеньких детей, а в итоге получил деревянное невзрачное здание, похожее на приплюснутую башню, что находилось в самом конце немноголюдной деревеньки. Я нисколько не огорчился при виде подобного строения, ведь главной ценностью для меня всегда оставалась крыша над головой, теплая постель и еда, и не всё оказалось так плохо, как я рассчитывал, – внутри «Убежища» был сделан неплохой ремонт, и там практически не пахло ни плесенью, ни влажностью. Я приятно удивился, когда внутри меня встретила не обшарпанная комната с единственным столом и пустой бутылкой водки, а самая настоящая гостиная с книжными шкафами, напольными коврами, шторами, диваном и большим стареньким телевизором. Здесь было очень уютно, как в городской квартире, конечно, не считая бардака, что оставил после себя Барри в свой последний «отрыв».
В здании я насчитал всего два этажа, и Сноу сказал, что я могу располагаться где угодно, хоть наверху в его спальне, хоть в самой гостиной на диване, аргументируя это тем, что с первого этажа добежать до туалета можно гораздо быстрее. Весь дом оказался увешан плакатами знаменитых рок-групп и фотографиями Барри с неизвестной мне девушкой, кажется, его возлюбленной. И всё-таки, как бы меня ни распирало от любопытства, я не стал его расспрашивать по этому поводу.
Верхние комнаты были не хуже, чем гостиная: шкафы, диваны, столы, тумбочки, фотографии и старенький компьютер без интернета. Кругом и всюду – уют. Кухня же показалась мне маленькой, меньше, чем у меня дома, но с хорошим холодильником и электрической плитой.
Мне понравилось здесь, и я ещё раз поблагодарил Барри за помощь, после чего он отдал мне ключи, оставил в гостиной комплект нового спального белья, вытащил из багажника «хонды» два огромных пакета с едой (видимо, он заранее знал, что повезет меня сюда) и уехал, оставив меня один на один с природой и его небольшим домом.
Сначала я не знал, чем себя занять. Ходил из комнаты в комнату, проверяя, везде ли зажигаются лампочки, а потом разложил свои вещи в гостиной и, устроившись на диване, смотрел телевизор. Меня подмывало позвонить матери на мобильный телефон, но я сдерживал себя. Это могло быть опасно как для меня, так и для неё. Ведь присутствовала крупица вероятности, что «Псы» могли схватить её, а мой звонок только выдаст мое местоположение и сделает ещё хуже. В общем, я просто медленно сходил с ума от неизвестности, надумывая себе страшные развития событий, когда, нарушая тишину комнаты, громко завопил восьмибитный звонок телефона, заставивший меня буквально подскочить на диване от неожиданности.
Я ответил, но услышанное меня не обрадовало. С момента отъезда Барри прошло чуть больше часа, и я не очень понимал, что так могло испортить настроение моего друга.
– Ты дал мне правильный адрес? – с укором спросил голос из трубки, пробиваясь через шум городской улицы.
– Какой именно? – меня откровенно напугал его погрубевший голос.
– Своего дома, – с нажимом произнес Сноу.
– Конечно. Я прожил на «Зеленом Бульваре» всю свою жизнь и точно не мог ошибиться.
– А номер дома? – всё с той же неясной мне неприязнью поинтересовался Барри.
– Двадцать три.
Послышался напряженный вздох.
– В общем, – замялся мужской голос, выдержав паузу. – У тебя больше нет дома.
– Как?!
Я не успел переварить сказанное, как он продолжил:
– Здесь одно пепелище, две пожарные машины и очень много зевак.
Мое сердце ушло в пятки от страха за мать и от пришедшего ощущения, что больше ничего не будет как раньше. Я тупо не мог заставить себя в это поверить и принять.
– Когда это произошло?! – в панике затараторил я. – Моя мама жива?! Где она? Она была в доме или успела уехать?!
– Я не знаю, друг, – ответил Сноу. – Пожарные разгребают завалы, точнее, то, что осталось. Пока вроде никого не нашли. Я очень сожалею, правда. Видимо, ты здорово зацепил этих ребят, так как тут несколько очевидцев утверждают, что видели, как группа из пяти человек забросала твой дом какими-то подожжёнными предметами. Больше мне ничего не известно, – парень на секунду замолчал. – Наверное, ты правильно сделал, что позвонил мне ночью.
С горечью и раздражением я приложил свободную руку ко лбу.
– Ладно, с этим разобрались, – выдохнул я, ощущая, как усиленно бьется сердце в груди. – А по второму адресу ты ездил?
– Нет, но сейчас узнаю по поводу жертв у пожарных и поеду туда.
– Хорошо, спасибо, Барри.
– Будь на связи, – обеспокоенно попросил меня друг. – Мне это всё совсем не нравится.
– А мне-то как, – шепнул я и нажал кнопку «сброса».
В душе заскреблись кошки. Отвлечься от дурных мыслей мне не помогал даже телевизор и идущие по нему телешоу. Стало холодно и очень одиноко, обычно так бывает тяжело маленькому ребенку, на которого родители не обращают внимания. Я чувствовал себя точно так же. И всё время вертел телефон в руках в ожидании очередного телефонного звонка.
Всё зашло слишком далеко. Если бы я не заговорил тогда с Джереми Фоксом, то, возможно, он бы был ещё жив, а мой родной дом ещё бы простоял несколько десятков лет. Я винил во всём себя. Потому что именно мои действия привели к этому кошмару. Всё могло сложиться по-другому, но я избрал самый дурацкий и неправильный путь своей жизни.
Через сорок минут утомительного и напряженного ожидания телефон вновь зазвонил.
– Ну что, – произнес Барри уже более доброжелательным тоном. – А с этим домом всё нормально. А на его крыльце сидит белокурая девушка с милой японочкой. Это тебе о чем-нибудь говорит?
– Достаточно, чтобы хоть немного успокоиться, – среагировал я. – С ними всё хорошо?
– Ну, – собеседник задумался. – Сейчас они обе рассмеялись над чем-то. Вроде у них всё замечательно. Никаких парней в серых футболках вокруг них я не вижу.
– Девочки тебя не заметили?
– Нет. Я остановил машину в паре домов от них.
– Это хорошо.
– И какая из этих дамочек связана с твоими «Псами»? – с интересом спросил Барри.
– Обе.
– Я так понимаю, что японочка – это родственница главаря банды, а её подруга – твоя девушка?
– Бывшая, – вставил я.
– И это из-за неё ты так страдаешь?
– Да.
– У тебя очень хороший вкус, парень, – попытался подбодрить меня друг. – Если бы я был свободен и не знал, что она как-то связана с тобой и бандитской группировкой, то попытался бы её подцепить.
– Плохая шутка, Барри, – поморщившись, я упал спиной на разложенный диван и положил вторую руку под голову.
– Да я понимаю, – расстроился Сноу. – А по поводу твоего сгоревшего дома – под завалами никого не нашли. Ни выживших, ни трупов. Думаю, для тебя это немаловажно.
– Да, – я с облегчением выдохнул, разглядывая дощатый потолок.
Собеседник протяжно зевнул.
– Ладно, держись там, – пробурчал Барри, заводя мотор автомобиля. – Будут какие-то вопросы или проблемы – звони, не стесняйся. Я сейчас поеду домой и сделаю пару звонков. Мне кажется, что пора прикрывать лавочку твоих наркодилеров.
– Давно пора.
На этом разговор был закончен.
Не могу сказать, что от полученных новостей мне полегчало, но тот факт, что Джиллиан жива, а мама не сгорела под обломками собственного дома, меня очень порадовал. Значит, Виола Дайм последовала моему совету и сделала всё как надо. Я лежал на диване, разглядывая беззвучного диктора дневных новостей, и молчаливо гордился своей матерью. На моем лице заиграла легкая улыбка. Она была жива, а это кое-что да значило. Я ещё не проиграл и не собирался проигрывать. Да, мне больше некуда было возвращаться, но карты всё ещё находились у меня в руках. Игра только началась, хоть Камуи и начал свою партию сразу с козырей.
Полежав ещё несколько минут в тишине, я просто уснул, проваливаясь в мир иллюзий. И снилась мне схватка между Джереми и Лореном, не дававшая покоя со вчерашнего вечера. Я смотрел на их бой и понимал, что тогда всё-таки можно было всё изменить, будь я чуточку быстрее и сильнее…
Сон оборвался тогда, когда на кухне за стеной что-то сильно громыхнуло, напугав меня до полусмерти. Как говорится: «Ты не узнаешь ничего о страхе, пока у изголовья кровати не упадет акустическая гитара», но этот звук был похлеще падающей гитары и показался мне спросонья скрежетом дьявольских когтей по тонкому стеклу.
Я вскочил с дивана как пришибленный и одним прыжком оказался на пороге кухни, переваливаясь с ноги на ногу всё ещё в полусонном состоянии. На первый взгляд небольшая комната выглядела мирно, если бы рухнувший со стены шкафчик с посудой не портил общую картину. Я подошел к нему, открыл: практически все тарелки и кружки оказались расколоты на несколько частей от удара. Это меня немного расстроило, так как я не смог найти упавшему шкафчику какое-либо объяснение. Во всяком случае виноват был не я, а Барри, когда узнает, будет требовать возмещения именно с моей персоны.
Я раздраженно фыркнул и вышел обратно в гостиную, прогоняя остатки сна. Голова почему-то, как и битые тарелки, хотела разломиться на части. В ушах звенело. Я устало присел на диван и вдруг понял, что телевизор перестал работать, хотя я его не выключал. Подошел к нему, потыкал по кнопкам – он не включался. С грустной мыслью о том, что с меня будут требовать ещё и телевизор, я подошел к выключателю света и нажал на него. Но свет не включился, как это было утром. Оказалось, что в доме просто вырубилось электричество, и это заставило меня злобно выругаться во весь голос.
Спустя минуту я нашел в своей разложенной постели телефон, что подарил мне Барри, и позвонил ему. Ответил мне сонный мужской голос:
– Да, Леон, ты чего-то хотел?
– У меня тут с электричеством проблемы. Это нормально?
– Какие проблемы? – еле шевеля языком, пробормотал Сноу.
– Ну, света нет. Здесь такое бывает? – я немного разозлился на друга, потому что тот не смог ответить на такой простой вопрос. Меня не очень радовала перспектива оставаться в доме без света, где беспричинно с грохотом падают кухонные шкафы.
– Свет? – опять проскрипел Барри. – Погоди… Электричество вырубили?
– Да! – воскликнул я с нескрываемой злостью.
– Слушай. Когда я там отдыхал, ничего такого не случалось, – пояснил он, постепенно приходя в себя. – Возможно, это во всем округе выключили свет из-за проблем на электростанции. Не знаю, – парень шумно выдохнул. – Если к вечеру не включат, я подъеду.
– А тебе не надоело мотаться туда-сюда в выходной?
– Нет. Ты не понимаешь. Это дело принципа, – голос собеседника стал гораздо бодрее, чем несколько секунд назад. – Я недавно заплатил за свет. А если его нет, то здесь нужно разобраться.
– Понятно, – я подошел к окну и только сейчас осознал, что дневного солнца и след простыл. Небо заволокло тяжелыми дождевыми тучами, которые, казалось, чуть ли не касались верхушек высоких сосен за недалёким зданием, похожим на сельский магазин.
Мне не понравилась такая перемена погоды. Вокруг всё стало таким же серым и мрачным, как моё настроение. Я до сих пор был чуточку не в себе из-за неприятного пробуждения.
– В общем, – продолжил говорить Сноу, – позвони мне часа через три. Если не включат, я приеду.
– А может, я проводку посмотрю? Попробую исправить.
– Нет. Никуда не лезь, – грубо отрезал парень. – Это тоже дело принципа. Я сам всё исправлю, если надо.
– Хорошо.
Барри положил трубку.
Я вернулся на свой облюбованный диван и лег на спину, начиная с фальшивым интересом изучать потолок. В голове метались какие-то мысли, но мне было не до них. Что-то меня сильно взволновало, насторожило, беспокоило… Даже тишина в доме создавалась совершенно неестественная из-за отсутствия фона: холодильник не жужжал, телевизор не работал, часы не тикали, а на улице по дороге не ездили машины. Было просто пусто. Пустой звук отдавался звоном в ушах. Я понял, почему у меня так разболелась голова после сна – из-за оглушающей, будто вакуумной тишины, какой я ещё никогда не встречал. Я кожей чувствовал, что вокруг происходило что-то неизвестное мне, но думал, что мне просто так кажется, и попытался опять уснуть.
Не получилось.
Ситуация начала выходить из-под контроля, когда я понял, что вдруг стало тяжело дышать. На меня будто бы что-то давило. На плечи, на тело. Словно я был одет в тяжелый космический скафандр, стесняющий любое движение. Я лежал с закрытыми глазами и думал, точнее, внушал себе, что мне просто всё снится. Но это оказалось не так. Я не спал. И когда открыл глаза, понял, что комната стала освещаться совсем по-другому. За десять или пятнадцать минут потемнело так, будто день успел смениться ночью. Или поздними сумерками. Наступала темнота, но темнота необычная – в ней было и нечто большее, чем просто отсутствие света. Эта темнота словно ощущалась физически, и именно она всей своей массой давила на меня.
Сердце застучало как сумасшедшее, начиная с силой колотить о ребра. Я беспомощно глазел на эту темноту и не понимал, что происходит, пока в голове бегущей строкой не прогремели слова Иззи Санчес: «У нас с тобой есть около суток до их возвращения, а дальше я боюсь предполагать, что будет». Она оказалась права. Они вернулись. Ощущения вторничного утра появились вновь. После этого воспоминания меня пронял нечеловеческий ужас, какой даже не возникал от вида пистолета Камуи.
Жизнь потеряла такое значение, как «реальность»: мой разум отвергал происходящее, а интуиция вопила «Беги!».
Я обеспокоенно сел на месте и в панике стал искать телефон, с надеждой хоть каким-то светом рассеять сползающую со стен тьму. Телефон нашел – но толку никакого. Он не работал, точно так же, как телевизор и энергосберегающие лампочки на потолке. Мобильник просто не включался, а тьма же начала активно двигаться, крутиться как по спирали в разных углах комнаты, словно маленькие смерчи. Это было невыносимо. Страшно. Словно я спал, но наяву. Меня буквально парализовало этим страхом, а темнота постепенно подползала ко мне всё ближе и ближе как живая, подобная сотням змей, что неторопливо подбираются к своей жертве. С каждой секундой в комнате становилось всё холоднее, как в кладбищенском склепе. И я вдруг почувствовал в воздухе еле ощутимый запах сырой земли.
На пике животного ужаса я закричал во всю глотку о помощи, ощущая явственное прикосновение холода, ползущего по коже. Но крика своего не услышал. Лишь мертвецкая тишина отдавалась звоном в голове, а вместе с тем пришло страшное осознание: я в комнате находился уже не один. Что-то двигалось в ней. Что-то большое. Холодное, злобное и, возможно, голодное.
Через силу я спрыгнул с дивана и побежал прочь от затхлого запаха и холода в сторону, где, по идее, должна была находиться лестница на второй этаж. И всё-таки я не ошибся с выбором направления, так как, коснувшись дрожащими ногами ступеней, я непроизвольно оглянулся назад и увидел в дверном проеме кухни нечто. Темный силуэт под два метра в высоту. Неосязаемый, но с четкими контурами человеческого тела. Вокруг него клубами дыма струилась темнота, и только завидев страшную сверхъестественную тварь, я рванул на второй этаж. Это ощущение страха было не передать. Оно накатывало волнами по нарастающей и заставляло шевелиться волосы на затылке.
Я задыхался от тяжести на плечах, но бежал и в конечном счете забился в дальнем углу комнаты Барри. Странно, но когда я оказался на втором этаже, звуки окружающего мира вернулись. Хотя, может, и не мира, а просто нескольких комнат, но мне и этого хватило, чтобы возродить в душе надежду на то, что я смогу вырваться из лап этого кошмара.
Сидя на полу, я вдруг вспомнил про «подарок» Иззи и начал нервно рыться по карманам. Однако это оказалось напрасно. Поскольку самодельный амулет остался в других штанах, которые, скорее всего, сгорели в пожаре, как и все мои остальные вещи.
Я застонал от беспомощности, как вдруг услышал скрип половиц под ногами чудища, идущего за мной по пятам. Это был конец. Конец всему. Чем ближе оно ко мне становилось, тем больше сгущалась темнота вокруг. Я заплакал как мальчишка от собственной никчемности – существо уже заранее знало, где я. Оно открыло дверь, вошло в комнату. И тут я увидел его глаза. Стоило мне встретиться с нечеловеческим взглядом неведомого существа, как живая темнота и холод показались мне сущими пустяками по сравнению с этим. Глаза черные как ночь, в которых не было видно ни разума, ни реальности. Они были неживые, как стекло. Злобные и жестокие. Я тонул в их пустоте и понимал, что они никогда не видели солнечного света и даже не имели представления, что такое любовь, безумные, блестящие, как алмазы, неестественные и круглые. Они смотрели мне прямо в душу. Смотрели насквозь, выворачивали наизнанку. Завораживали. Гипнотизировали.
Пронзительный крик застрял в горле.
Еле сдерживая слезы, подобно трусу, я согнулся в три погибели на полу у ног страшного существа. У меня не было сил сопротивляться ему, его тяжелой энергетике, власти. Я проиграл. И всё закончилось, когда темнота вокруг него полностью поглотила меня, беззвучно заворачивая в толстый непробиваемый кокон, парализующий любое движение. Я просто пропал в пустоте неизведанных реалий, из виду пропало и чудище, и дом Барри, и всё остальное, включая житейские проблемы с переживаниями, ничего не оставив после себя. Я будто умер. Растворился.
И, кажется, с этого начался мой рассказ.