23 декабря
Утро началось с окружившей меня вони. Перегаром несло так, что я начал задыхаться. Вскочил, открыл окно нараспашку. И плевать, что за окном минус. Понюхал свои вещи, от чего меня чуть не стошнило. Неужели они так сильно пропахли? Схватил чистые из шкафа, эти тоже, и бегом в ванную. Грязные в стирку. Включил душ и под него. Стою, блаженствую…
Аромат персикового шампуня был настолько сильным, что я даже начал чихать. Одевшись, вышел в зал и чуть не задохнулся от перегара, стоявшего столбом. Рванул к балконной двери. Открыл. Вдохнул свежего воздуха. Спавшие чуть ли не в обнимку Умраж с Пашкой недовольно завозились. Ничего, голубчики, померзнете. У меня противогаза нет, а дышать хочется. Сжалился. Закрыл балконную дверь и ушел в кухню.
Фу! Да что же сегодня такое! То вонь в моей комнате, то перегарище в зале, теперь невыносимый «аромат» от мусорного ведра! Зло хватаю его и иду на лестничную площадку. Мусора-то пшик, даже не поймешь от чего может быть такой запах. Выкидываю мешок. Все равно прет так, что глаза слезятся. Распсиховавшись, выкидываю и ведро в мусоропровод. Лечу в кухню, чтобы помыть руки. Вымыл. Сижу… понимаю, что это как-то ненормально, ощущать настолько сильно запахи. Сделал себе кофе… Такой приятный запах, я даже носом повел, с наслаждением вдыхая аромат и блаженствуя…
Глянув еще раз на спящую парочку начинающих алканавтов, решил не мучить ни себя, ни их, и собрался в магазин. Надо подарок брату поискать, раз прежний ушел в пользование Умражем. Но запах… Пишу записку: «Проветрить всё! Скоро буду. Сергей».
Магазин встретил меня толчеей. Люди видимо решили именно сегодня начать покупать елочные игрушки. Пока нашел спортивный костюм, тоже хорошего качества, но другой модели, устал как собака. Проходя мимо одной из витрин парфюмерного магазина, решил прикупить для парней новогодний подарок. Обнюхался так, что голова разболелась, но ароматы все же выбрал. Умражу более насыщенный, богатый, а Пашке – с тонким, едва уловимым оттенком. Купив две бутылки минералки, вернулся домой.
– А ты где был? – вышел из ванной свежий как огурец Умраж, причем, гад, в одном узком полотенце на бедрах. Я повел носом, уловив за все тем же ароматом персика его собственный, который будоражил кровь. Да что со мной сегодня такое?!
– А мы только проснулись, – оповестил меня с помятым после сна лицом Пашка.
– Пьянь, – высказался я. – И как только в вас все пять литров влезли?
– Почему это пять? – выпятив грудь, выдал Пашка и тут же схватился за голову.
– Дебилы, – вынес я вердикт и, раздевшись, прошел в кухню.
– Ты был в магазине? А почему меня не разбудил? Я бы помог, – нарисовался в дверном проеме Умраж. Таааак… не смотреть… не нюхать… бред какой-то… Меня крутит так, что сейчас просто наброшусь на этого парня и отымею…
– Вы спали, – прохрипел я, откашлявшись. – Иди оденься, а то замерзнешь.
Хочу его потрогать! Повернуться? Нет! Нельзя! Черт, ну почему он такой соблазнительный?! Вот на Пашку у меня же не стоит…
– Тааак. Паша… А ты одеться не хочешь? У вас что, мода такая, в одних полотенцах на бедрах бродить? – И, когда Умраж ушел, добавил, – Паша, я голодный… очень…
– Понял, – улыбнулся друг, правильно поняв, рванул в комнату одеваться. Я вздохнул с облегчением. Только внизу тесно… Проскальзываю в ванную, как партизан в тыл врага. Включаю воду для шумового сопровождения и занимаюсь собой. И всего-то несколько секунд понадобилось…
– Нет. Это ненормально. И так у меня сухпаёк столько времени был, а теперь рядом такой лакомый кусочек бродит, а низя… В клуб проветриться сходить, что ли? – Выхожу из ванной. А меня, оказывается, уже ждут в кухне.
– А сами чайник поставить не могли? – бурчу я. – Не в гостях.
– А где? – улыбается Пашка. – Не ворчи. Лучше накорми несчастных больных людей. И нелюдей.
Умраж довольно улыбается шутке Пашки.
– И что бы вам хотелось отведать, господа? – склонился я в поклоне перед ними.
– Блинчики со сметаной! Правда, Умраж? – решил взять количеством Пашка. Знает же, что не люблю блины делать, но все равно просит постоянно. Любит он их, зараза.
– Оладьи и джем, – достаю все необходимое, чтобы замесить тесто.
– Вот видишь, и это друг называется. Жалко ему блинов для друга. А у вас там блины пекут?
– Блины? Не знаю. Не пробовал.
– Что, серьезно, что ли? – опешил я. – Никогда их не ел?
– Да. А они настолько вкусные? – заинтересовался Умраж.
– Сейчас напеку, – сдался я.
– Ура! Победа! Ты не представляешь, как сложно Серого раскрутить на их готовку. И как назло, получаются они у него – пальчики оближешь. Не знаю, может магичит над ними чего.
– Сергей, ты владеешь магией? – и ведь спрашивает с таким серьезным выражением лица, что и засмеяться не могу.
– Нет.
– Жаль.
– Пашка, а почему ты сегодня не на работе, ведь среда только? – первый блин пошел не комом. Хорошо.
– Отгул взял. Вот, решил друга споить, а не получилось, как видишь. Здорово, что Умраж компанию составил. Вот и приходи после этого к тебе с пивом.
– Я столько не пью, Паш, сколько ты вечно притаскиваешь.
– Да ну тебя. Скучный ты, Серый. Тебе надо в клуб сходить, развеяться.
– Зачем ему в клуб? – влез Умраж.
– А у него воздержание, как я понимаю, затянулось, – ехидно выдал Пашка.
– И с чего такие выводы? – развернулся я, иронично смотря на друга, хотя было огромное желание припечатать его по лбу деревянной лопаткой, что держу в руках.
– Когда у тебя, Серый, последний раз секс был?
– Не твоего ума дело, – раздраженно рявкнул я, отворачиваясь к плите, чтобы не видеть изучающего взгляда Умража.
– Ты прикинь, Умраж, год. Представляешь, целый год воздержания… Ему в монахи можно идти.
– А почему?
Я замер. Вот сейчас все и решится. Умраж встанет и уйдет. Хоть он и сумасшедший, но мне нравится…
– От него парень ушел год назад, и все… Наш Серега ударился в работу, забыв, что он здоровый мужик с потребностями и вообще просто молодой. И я его вытянуть не могу. Всё же, чтобы пойти с ним за компанию в гей-клуб мужества у меня пока не хватает.
– Парень? Сергей, так тебе нравятся мужчины?
– Да. И только они. – Все. Сказал. Жду реакцию.
– Блин, горит! – завопил Пашка. – Уй, мой блинчик! Серый, смотри лучше за ними.
– Я достану джем, – поднялся из-за стола Умраж, ныряя в нутро холодильника.
И это вся реакция? А где вопли? Или хотя бы удивление?
– Умраж, а ты тоже гей? – выдал вслух то, что у меня крутилось в голове, Пашка.
– Мне тоже нравятся мужчины, – оскалился довольно он. Ой, держите меня кто-нибудь, потому что ноги подкашиваются от счастья. У меня есть шанс… Есть шанс! Разворачиваюсь к плите пряча улыбку от ушей.
– Из вас получится отличная пара, – спокойно выдает Пашка. – Раз так…
– Паша, – предупреждающе рычу я. – Еще слово на эту тему, и блинов ты больше у меня никогда не получишь.
– Всё, я нем как рыба, – выставляет впереди руки, как будто защищаясь, Пашка. Умраж хмыкает. Я отчего-то краснею как девица на выданье и продолжаю печь блинчики. После четвертого блина из-за скопившегося дымка начинаю усиленно чихать. На шестом раздраженно бросаю в раковину лопатку и взрываюсь.
– Да что же сегодня такое?! От запахов деваться некуда! Это уже бесит.
– Серый, может, ты простыл? У меня такое бывает, когда только заболеваю. Чихаешь постоянно, стоит только начать.
– Началось утром? – насторожился Умраж. Неужели опять сейчас начнет какую-нибудь ахинею нести?!
– Да, утром. Может, у меня аллергия на какую-нибудь хрень появилась? Из-за этого и нюх обострился?
– Мне кажется, у тебя появились первые признаки изменений, – с серьезным видом произносит Умраж. Я только глаза к потолку закатил. Начинается…
– Что за изменения? С чего вдруг? – тут же ухватился за интересное Пашка.
– Моя сущность демона влияет на того, кто находится рядом. Если в нем есть хоть малая капля нечеловеческой крови, то он перестанет быть человеком. Видимо, организм сам выбирает более сильную сущность, пытаясь защититься от противника сильнее его, то есть меня. Люди самые хрупкие существа, поэтому рядом со мной никто человеком не остается.
– Если есть та самая капля иного создания, – уточнил Пашка.
– Да.
– Класс! И в кого Серега может превратиться?
– Не знаю. Много созданий жили на Земле, и некоторые до сих пор тут остаются.
– Что, правда?! – обрадовался Пашка. – И кто живет в нашем мире?
– Домовые, лешие, немного вампиров и оборотней. Возможно, несколько десятков русалок. Это приблизительно. Все же я не очень любил историю других миров.
– Нюх… нюх… – задумался Пашка. – Получается, либо вампир, либо оборотень. А я тоже изменюсь?
Я молча пек блины, не вступая в разговор. Хрен его знает, с такими разговорами каждый день и сам скоро поверишь, что Умраж действительно демон.
– Если и изменишься, то дня через два-три.
Я в уме подсчитал: сегодня четвертый день нашего совместного проживания с Умражем. Неужели я действительно меняюсь? И в кого?! Аааа!!! Я чокнулся, о чем думаю?! Бред!
– Хватит всякую хрень нести. Лучше будем есть.
Обожаю, как пахнет чай, а сегодня его аромат особенно приятен. Зажмуриваюсь, втягиваю запах носом и ошарашенно замираю после фразы Пашки.
– Оборотень. Смотри, и нюхает по-собачьи, – открываю глаза, смотрю на парней, разглядывающих меня как экспонат в музее.
– Значит так, – терпение мое кончилось. – Умраж, я меняюсь?
– Да, – хоть бы, скотина, немного поколебался перед ответом. Я даже содрогнулся внутренне от уверенности в его голосе.
– Ладно. И по твоим меркам, я должен уже завтра полностью измениться?
– Нет. Но внешние признаки появятся. А вот послезавтра ты уже полностью изменишься, окончательно.
– Хорошо, – цежу я, видя счастливую рожу Пашки, в отличие от напряженной и хмурой Умража. – Давайте так. Если завтра ничего необычного у меня не вылезет, мы забываем этот разговор раз и навсегда. Идет?
– Мне все равно, – пожав плечами, ответил Умраж.
– Я согласен. При тебе мы больше о другом мире говорить не будем.
– Я и на это согласен, – вздохнул я, понимая, что это уже большая уступка от исключительно любопытного Пашки. – Ешь свои блины.
– Мням! Вкуснотища!
– И правда, очень вкусно, – мне так приятно, что Умражу понравилось. Опять?! Я снова веду себя как идиот, хочу, чтобы он меня похвалил.
– Паш, а ты вообще сегодня домой собираешься?
– Зачем?
– В смысле? – не понял я.
– Уйду вечером, перед сном. У меня отгул, ты забыл?
– Нет. Это я помню. Оставайся, если хочешь, но учти: пить больше не дам. Я и так с утра чуть не задохнулся в комнате.
– Мы фильм какой-нибудь посмотрим. О, точно! Умраж, а я же тоже кем-нибудь стану, да? Ах, да… ты пока не знаешь. Через три дня проверим, – подмигнул он Умражу.
– Ааа… – простонал я, взял пустую кружку, поставил в раковину и, выходя из кухни, добавил. – Посуду моешь ты, Пашка.
– Если завтра чего-то из кружек не досчитаешься, помни: я тебя предупреждал. Мыть я не умею, лучше получается бить.
– Паша… – угрожающе оскалился я.
– Понял, понял. Все будет в лучшем виде. Не извольте беспокоиться, барин, – он еще и ерничает. Дал подзатыльник и ушел в спальню к своему компу.
Интернет такая гадость, что засасывает враз и надолго. Отлепился от него, когда начала болеть шея. Глянул на часы и офигел. Это я сколько просидел? Только был час дня, а сейчас уже восемь вечера? И что все это время делали парни?
Выхожу в зал и замираю. Это что за нафиг?! На диване сидит и смотрит телевизор Умраж, на коленях у него лежит голова спящего Пашки, и он еще показывает знаком, мол, тихо, не разбуди?! В душе поднялась волной ревность. Мозгами понимаю, что Пашка натурал, но желание прибить сильнее. И к тому же, про скольких я натуралов читал, впоследствии переквалифицировавшихся в БИ. Так что нефиг спать на моем Умраже. Я и так знаю, что, сволочь, слишком красивый, у самого слюнки текут. Сам не понял, как такое получилось, но мое горло издало угрожающее рычание. Пашка сразу же проснулся. Парни уставились на меня с удивлением.
Я в панике бегу в ванную. Умываюсь холодной водой, чтобы прийти в себя. Неужели это правда, и я становлюсь кем-то иным? Тогда Умраж действительно демон?!
Осмыслить до конца не получается. Потому что появившийся в дверях Пашка моментально припечатывается к стене.
– Он мой, – рычу я, не в состоянии справиться со своими эмоциями.
– Твой. Я не претендую.
– Мой, – оскаливаюсь, справляюсь со своим раздражением, немного успокаиваюсь и, отпустив Пашку, прошу, – Давай ты завтра придешь. Что-то мне нехорошо сегодня.
– Мне точно пора. И Серый, отнесись ко всему спокойнее. А Умраж классный.
– Рррр!
– Понял, понял… Ухожу, – со смешком попятился к двери Пашка.
– Умраж, до завтра! – выкрикнул он и закрыл дверь перед моим лицом. Я прислонился лбом к двери, пытаясь взять себя в руки, и еще с полминуты слышал топот сбегающего вниз Пашки и его хохот, эхом разносившийся по подъезду.
– У тебя хороший друг.
– Я знаю.
– Ты меняешься.
– Чувствую, – врать больше себе не имеет смысла. Такие перепады настроения мне не свойственны, и рычать я раньше вместо слов не пробовал.
– Паша симпатичный, – выдает Умраж. Он это специально?! Я ведь только успокоился, а теперь снова ярость начинает накрывать…
– А я? – почти рычу я. – Не нравлюсь?
– Ты ревнуешь? – потрясенно выдыхает он.
А я дышу, как загнанная лошадь. Мне кажется, сейчас грудь разорвется от желания впитать без остатка весь запах, исходящий от Умража. Мне хочется завыть от страха и непонимая происходящего.
– Ревную… Ты мой. Я выбрал, – все, тормоза отказали. Желание завалить его прямо здесь и сейчас буквально выворачивает. Сам злюсь на себя и, рыкнув, забегаю в спальню. Хладнокровно передвигаю шкаф к двери, создавая препятствие для себя, чтобы не выскочить и не наброситься на Умража. Эта дикость, что прет из меня – это не я… Это бесит и пугает одновременно. Сел за комп, решил успокоиться какими-нибудь играми. Пострелял, понял, что вроде стало полегче, но выходить не решился. Промаявшийся всё это время и так ни разу не побеспокоенный Умражем, я все же уснул.
Умраж
Чем дольше я общаюсь с Пашкой, тем больше понимаю, что мне нравится Сергей. Он так мило смущается и отводит глаза, что так и хочется его поддразнить. Пашка, конечно, неплохой человечек, но в Сергее есть что-то притягательное для меня. Пока пили пиво, которое мне совершено не понравилось, и которое я пил лишь из-за желания не обидеть друга Сергея, пришлось рассказывать о своем мире. Что едим, на чем спим, как у нас устроены семьи. Честно… Пашка меня утомил… Жутко. Так хорошо и тихо было рядом с Сергеем без посторонних. Я уже жду не дождусь, когда останемся наедине. И еще очень хочется спать.
Блинчики, приготовленные Сергеем, мне очень понравились, я сам не против есть их почаще, как и Пашка. Я опасался не напрасно, что начнутся изменения. Сергей меняется. Я пока не могу определить, кем именно он станет, но точно не русалкой, домовым или лешим. Все бы ничего, но его вспышка агрессии из-за перестройки организма выплеснулась на Пашку, а после и на меня. Может, это и не правильно по меркам людей, но я был очень рад, когда увидел, как сверкнули недобро глаза Сергея, когда он увидел Пашкину голову на моих коленях. А потом и вообще сорвался, сам признаваясь, что ревнует. Пашка ретировался вовремя. А Сергей спрятался в своей комнате. Я понимая, что ему лучше остыть, лезть не стал. Пусть успокоится. К тому же он в таком состоянии может натворить кучу всякой ерунды, о которой потом будет жалеть. Поэтому включил потише телевизор, благо уже научился, и лег на диван с идиотской радостной улыбкой на лице.