8. Штейны
Профессор Анатолий Львович Штейн заведовал лабораторией в одном из НИИ Москвы. В свои шестьдесят два года он был ещё полон сил, и своей необычайной работоспособностью удивлял руководство, которое закрывало глаза на его пенсионный возраст. Сотрудники лаборатории после работы расходились по домам, а он допоздна оставался в компании пискливых мышей. Наблюдая за поведением грызунов, он что-то записывал. Прищуриваясь, всматривался в содержимое плоских стеклянных банок. Осторожно подносил их к яркому свету точечной галогеновой лампочки, которая повисла на длинном шнуре и сияла над его рабочим столом, напоминая хрустального паука на нитке паутины. Взбалтывая кровянистую субстанцию, профессор пожимал плечами, чему-то удивлялся, а потом радостно кивал головой, абсолютно соглашаясь с возникшей мыслью. В мутноватой жидкости развивалось драгоценное детище – мышечная ткань, выращенная из стволовых клеток донора.
Два ряда многоярусных клеток с мышами занимали половину лаборатории, создавая подобие длинного коридора, в конце которого находился секретный отсек – небольшое тёмное помещение, типа чулана.
На металлической двери чулана висел большой замок, стороживший сотни пронумерованных вакуумных пакетов со срезами мозга великих людей прошедшего столетия. Пакеты хранились в навесных аптечных стеллажах с выдвижными ящиками, разделёнными на ячейки. На одной из ячеек было написано: «В.И.Л.666».
Любимая работа спасала Анатолия Львовича от тоски по жене, которая тридцать лет тому назад отправилась в лучший мир, оставив его с двухлетним сыном Веней. В душе вдовца поселилась тайная мечта о воскрешении незабвенной Эвелины. Анатолий Львович был оптимистом, жил ради Мечты и сына, отмахиваясь от мыслей, грозящих наполнить душу претензиями к судьбе.
Веня слыл вундеркиндом, учился блестяще, увлечённо. Самостоятельно постигая премудрости компьютера, добрался до немалых высот, с которых на золотой медали удачно приземлился в МГУ. Учёба давалась ему легко, а капитанство в КВН, знание нескольких языков и игра на самодельном саксофоне из бамбука, купленном по случаю на блошином рынке, пополняли ряды воздыхающих поклонниц. Готовясь к аспирантуре, молодой человек искал прилично оплачиваемую работу. Зашёл на сайт московского горкома КПРФ. А там объявление: коммунистам требуется компьютерщик. Послал резюме. Пригласили. Поехал на собеседование – без розовых надежд – будь, что будет.
В кабинете начальника отдела кадров, к его немалому удивлению, восседал сам генсек, Завьялов Юрий Геннадьевич, перелистывал бумаги. На вошедшего – ноль внимания. Зевнул в ладонь, сжал зевок в кулаке, так и сидел, не выпуская, будто удерживал в этом кулаке часть своей духовной сущности. Рекомендательное письмо разворачивал нехотя. За пять минут раз десять на часы посмотрел. Наконец выдавил:
– В течение двух дней с вами свяжется секретарь.
Молодой человек протянул ему два номера телефона: свой и отца, на всякий случай. Тут Зюга (так Завьялова в кулуарах называют) возьми да спроси:
– А чем отец-то занимается?
Ну, Веня и рассказал ему в двух словах. Генсек в момент оживился, с кресла привстал резко, чуть не боднул монитор. Заинтересовался, глаза горят, детали выспрашивает. Полчаса продержал. Вдруг, как хлопнет кулаком по столу и говорит:
– Поздравляю, Вениамин Анатольевич! Вы приняты на работу. Завтра, в 8.00. будьте добры явиться в кабинет моего помощника Александра Устиновича Тарнадина. Там находится центральный компьютер партии, – руку пожал, обнял, по плечу похлопал, чуть ли не расцеловал. А Веня от неожиданности забыл закрыть рот, откуда, повертевшись на языке, вылетел деликатный вопрос:
– Простите, Юрий Геннадьевич, а на какую зарплату рассчитывать?
Тот хмыкнул и говорит:
– Окажетесь ценным работником для партии, – в обиде не оставлю. Слово коммуниста!