14. Адью, мавзолей!
Через две с половиной недели ежедневных инъекций тело Ленина стало подавать первые признаки жизни. Вместо исчезающего формалина развивались внутренние органы, заполняя собой брюшную и грудную полости. Сформировавшийся желудок начал сокращаться, с треском выталкивая собравшиеся газы, что в свою очередь повлияло на внутреннее ухо, чутко реагирующее на дробный звук слабым подёргиванием головы. Окрепшие мышцы спины, наливаясь кровью, приподнимали верхнюю часть туловища.
Всё было готово для встречи с оживающим Ильичём. Из Рязани прибыл Кузьма Вертухаев, срочно вызванный Тарнадиным. Был назначен день и час проведения операции по освобождению воскресшего вождя из восьмидесяти трёхлетнего заключения. Чтобы обеспечить Владимиру Ильичу нормальный быт, Александр Устинович оборудовал подвал загородного дома в «Разливе» всем необходимым.
Когда подельник Тарнадина Кузьма Вертухаев (или попросту Торпеда) вырвался из гранитных застенок с подпрыгивающим на каталке полуобморочным Лениным, было уже далеко за полночь. До ожидавшего их чёрного джипа оставалось ещё метров сто.
Во мраке морозной ночи его раскрытый багажник напоминал разинутую пасть огромного чёрного медведя. Пасть захлопнулась, проглотив бесценный груз. Железный медведь икнул и понёсся, сверкая пятками колёс, оставляя за собой осиротевший склеп, Красную Площадь, сонную Москву с унылыми москвичами, которым, в принципе, до лампочки, как существование мавзолея, так и сам вождь пролетариата, мёртвый или живой.