Тамара
Итак, мы познакомились на вечере бальных танцев во ДК имени Кирова. Нынешним сознанием понимаю, что я сразу понравился Тамаре как мужчина.
Впрочем, ничего странного в том нет; я был тогда высок, строен и почти красив, имел буйную шевелюру, с непередаваемым изяществом носил изящный галстук-бабочку и хорошо танцевал танго.
Я еще не стал безразличен сам себе, потому мною интересовались окружающие люди.
И как-то само получилось – она вела разговор по-женски искусно, и мне казалось, будто инициатива исходит от меня – что я пригласил ее в гости. Не в этот вечер, а в субботу, когда соседи уезжают на дачу.
Я жил на квартире, потому что по некоторым причинам общежитие в Ленинградском университете давали не всем. И, желая испробовать все виды искусств, в то время занимался живописью; стены моей девятиметровой комнатки-трамвайчика были увешаны рисунками, акварелями и масляными этюдами.
(Отвлекаясь, скажу, что моя нынешняя жена Светлана, чьему чутью я очень верю, до сих пор утверждает, что максимального успеха я мог бы добиться именно на поприще живописца… Но ничего уже не вернуть. Из пальцев давно ушло чувство линии, которое позволяет избежать страха перед чистым листом картона.
Хотя за годы, отданные изобразительному искусству, я успел попробовать себя в разных видах графики (карандаш, перо, соус, сангина, пастель), в техниках художественного отпечатка (монотипия, ксилография. линогравюра) и живописи (акварель, темпера, масло), не говоря уж о нескольких техниках смешанных.)
Благовидным предлогом визита значился именно осмотр моих картин.
С тем мы расстались на одной из узловых станций метро – я слегка проводил ее после танцев – назначив встречу на определенный день в определенном месте.
Если быть точно, у выхода из станции метро «Площадь Восстания», что находится около Московского вокзала. А еще точнее, в ее наземном вестибюле, устроенном в бывшей Знаменской церкви – той самой, где всю жизнь молился великий русский физиолог Павлов, и которую лично Сталин запрещал трогать до самой смерти академика.
Лет Тамаре было…
Я сразу увидел, что она старше меня. Но тогда не разбирался в женских возрастах, и мне двадцатичетырехлетнему казалось, что ей лет тридцать. Как понимаю теперь, на самом деле она была чуть моложе моего нынешнего возраста. То есть находилась в том счастливом женском периоде, когда хочется всегда и можется в любом состоянии.
По мере приближения к назначенному дню я толчками вспоминал горячую руку Тамары на своем плече во время вальса. И думал, краснея от постыдности самих мыслей: а что, если…
И тут же гнал надежды прочь.
Сам себя я в общем никогда не любил и считал некрасивым. Мне не представлялось возможным, чтобы женщина сама захотела заниматься со мною сексом.
Ведь в подсознании жила ханжеская истина: это нужно лишь мужчине, а женщина просто уступает домогательствам.
Вот какой глупостью забивались тогда мозги в приличных семьях!
В день встречи я уже сомневался в серьезности разговоров, а приближаясь к назначенному выходу метро, был почти уверен, что она даже не придет…
Однако я ошибся.
Она пришла.