Глава 2. В России
После выхода в отставку стало ясно, что на пенсию не прожить. Жена постоянно болела, и за ней требовался уход. Сказывалось вредное производство на химкомбинате, куда она попала по комсомольской путёвке. Надеялась получить максимальную пенсию и раньше уйти на заслуженный отдых.
Решили переехать на дачу, а квартиру в городе сдавать. Дочь к тому времени уже плотно обосновалась в Америке, и Василий, покинув государственную службу, не боялся, как раньше, получать от неё редкие весточки.
Валерия продолжала писать, что на днях получит гражданство и приедет в гости с мужем и двумя сыновьями. Но длилось это получение уже давно. Как ей удавалось незаконно находиться там – было непонятно.
За пару лет до отставки Василий худо-бедно освоил компьютер, за что был очень благодарен одному из своих подчиненных. И теперь они с женой могли общаться с дочкой по скайпу.
Валерия выходила в эфир не часто. Обычно поздно вечером или рано утром. И хотя дата и время сеанса оговаривались заранее, компьютер в спальне не выключался. Ночью мерцающий монитор освещал убогую обстановку: разложенный диван без ножек и спинки, платяной шкаф, маленький журнальный столик у дверей, через которые можно было попасть прямо на кухню. Печь в холода топилась через день. Запах горелой древесины казался Василию лечебным. Он вдыхал его полной грудью. Ощущал в его терпкости спокойствие, гармонию души и тела. Пробежав по новостным сайтам, Василий снова открывал окно скайпа, где в таблице контактов светилась всего одна строчка – имя дочери.
Майские праздники в деревне ощущались звоном лопат на участках и стуком молотков, приводящих в порядок дома после зимы. Только недавно полностью сошел снег, насытив землю влагой. А с неба непрестанно лил дождь, не давая работать. Надо было успеть за лето утеплить дом, чтобы спокойно остаться зимовать. Купленные стройматериалы лежали в сарае. Но к нему из-за образовавшихся луж было не подступиться. Работать под дождем Василию не хотелось. Ему казалось, что боль в ноге – от простуды, и лишний раз мерзнуть не желал.
Валентина ему не помощница. Мучается своей беспомощностью, но, опираясь на палку, изо всех сил сопротивляется неизвестной болезни. В последнее время ноги стали беспокоить меньше, зато появился глухой внутренний кашель, от которого никак не избавиться. Тот вырывался неожиданно и, чтобы его остановить, надо было присесть, обняв грудь руками. Хорошо бы в больничку. Да как-то все… обойдется. Выходила во двор, стояла около лавочки, глубоко вздыхала весеннюю свежесть. Надеялась, что деревенский воздух затянет нанесенные городом раны.
Утром предстоял очередной сеанс связи, о котором договорились с дочкой на прошлой неделе. Прислушивались: не зазвучит ли знакомое пиликанье из компьютера.
Василий в очередной раз с сожалением посмотрел в окно – вечный дождь. Оглядел комнату: может, что подремонтировать? Да вроде всё, что можно было, уже… Достал со шкафа коробку с шахматами. На столе – сборник дебютов. Расставив фигуры, углубился в хитрые комбинации. Изредка оборачивался, чтобы посмотреть на супругу.
Та за кухонным столом протирала посуду белым вафельным полотенцем и что-то нашептывала себе под руку, словно колдовала, выводя круги на глянцевой поверхности тарелок. Рядом с ней лежал серый медвежонок. Жена постоянно носила эту куклу, надеваемую на руку, с собой. Перекладывала с места на место, чтобы та всегда была на виду.
Трель компьютера, как всегда, неожиданна. Жена сидела ближе и, привстав, нависла над клавиатурой, занеся руку. Но опять забыла, какую клавишу нажимать. В нетерпеливом смущении не рискнула – дождалась помощи мужа.
На экране появился знакомый угол комнаты, завешенный ковром с изображением летящих ангелочков и приколотой иконкой Николая угодника, которую дочь получила уезжая. Валерия, как обычно, в красивом платье сидела на кровати. Рядом на столике в большой тарелке – бананы и персики, ваза с красными розами.
Василий с женой изучили этот натюрморт до мельчайших деталей. Розы всегда были свежи, а от фруктов, казалось, исходит душистый аромат, словно они только сорваны в саду. Чудилось, что дочь их попала в райский уголок планеты, наполненный светом и теплом. Где щебечут птицы, стрекочут кузнечики, и всё располагает к доброте.
Жена подсаживалась вплотную к экрану. Она все чаще забывалась во время разговора, и высохшие суковатые дрожащие пальцы тянулись к дочери – коснуться родного чада, пригладить волосы. Но недовольное сопение мужа, напоминающее закипание чайника, возвращало ее к реальности, заставляя отдергивать руку, словно ошпарившись кипятком.
Валерия рассказывала: у них очень жарко, много зелени на участке. На работе в больнице всё в порядке. Её любят и уважают. Выписывают премии. Иногда подрабатывает в мексиканском магазине, приносит оттуда свежие фрукты и овощи, которыми все наелись так, что уже не хочется. Плесневеют, приходится выбрасывать. Вместе с мужем и детьми на выходных отдыхают в парке Чикаго. Катаются на каруселях, купаются в бассейне, водные аттракционы… Обо всем и ни о чем. Как обычно.
Краем глаза Василий замечал, как улыбается жена. Лицо её светлело, словно с монитора перетекали потоки счастья. Теребила серого мишку, не решаясь показать дочери, напомнить о расставании. После этих сеансов она преображалась. Начинала суетиться на кухне, забыв о костыле. Затворяла тесто на пироги или другую сдобу, будто перед скорыми гостями.
Забывшись, она вновь потянулась дрожащей рукой к голове дочери. Василий не стал ей препятствовать. От компьютера не убудет, а ей радость. В последнее время он стал относиться к жене снисходительно, точно чувствовал предстоящее расставание.
Но едва жена дотронулась до экрана, закашлялась. Съежилась на табуретке, прижимая игрушку к груди, глуша вырывающиеся хрипы. Опасливо поглядывая на мужа.
– Кто это у вас так кашляет? – забеспокоилась дочь.
– Мать немного простудилась, – Василий обнял жену за плечи, прижимая к себе. – У нас дожди. Прохладно.
Неожиданно дочка стала говорить по-английски, обращаясь к кому-то. Затем экран заполнила темно-красная ладошка. Появившаяся внезапно черная наклоненная голова произнесла:
– Привьет!
Это был старший сын дочери – Виктор. Уже совсем взрослый. Ему недавно исполнилось четырнадцать. Вечно куда-то спешил. Дед с бабкой никак не могли привыкнуть к его внешности. Каждый раз шарахались от экрана, мельком углядев скуластое лицо, угольки глаз и смоляную мочалку волос. Он всегда улыбался, растягивая толстые губы, обнажая ослепительно белые зубы.
Как ни старался Василий, но почувствовать что-то родное и близкое, объединяющее этого веселого негритёнка с дочкой – нет, не удавалось. И от того становилось стыдно. Словно не был он хозяин своей душе. Не мог поверить, что это и есть его внук, продолжатель рода. С женой об этом не говорил – понимал, что она ощущает то же самое.
Валерия с укором что-то внушала Виктору на английском. Тот отвечал, бурно жестикулируя. Затем снова возник на экране:
– Киак диля? И, не дождавшись ответа, выпал из поля зрения.
Валерия за руку притянула к себе второго сына. Младший, семилетний Даниил – полная противоположностью своему брату – белокожий ангелочек. Длинные вьющиеся волосы. Распахнутые голубые глаза. Молча, смотрел в экран – разглядывал незнакомых ему людей, которых мать называла своими родителями.
– Данила привет! – ласково обратился к нему Василий. – Я твой деда! Скажи де-да!
– Папа, его зовут Даниил, – перебила дочка.
– Даниил ему не подходит, – в очередной раз заспорил Василий, – посмотри на него! Будущий русский богатырь! А ты – Даниил…
– Даниил – это тоже русское имя! – настаивала дочь.
– Может оно и так, только Данила лучше! – подвел итог Василий.
Внук молчал. Казалось, его нисколько не занимал спор взрослых. Смущенно потирал ладошки, перебирал пальцами, точно катал ими невидимые кусочки пластилина. Даже не пытался произнести какое-либо слово. Изредка указывал на что-то пальцем, как глухонемой. Трогал мать за руку, ожидая ответа. Крутил головой.
Это наводило на мысли о болезни ребёнка. Но дочь заверяла, что он очень хорошо говорит, просто сейчас стесняется. Василий с женой смирились с таким объяснением и больше вопросов не задавали.
Немного поболтав, дочка сказала, что ей надо заниматься срочными делами по дому, и она будет рядом. Василий достал с полки книгу. «Маленький принц» Экзюпери. Стал читать вслух.
Внук слушал, изредка улыбаясь. Когда он хмурился, Василий откладывал текст и начинал, как мог, разъяснять прочитанное. Внук снова светился улыбкой. Василий знал, что Данила его понимает. В душе разливалось тепло. И казалось, что перед ним не плоский экран монитора, а сидит на стульчике сам внук. Протяни руку – и можно взлохматить белые волосики. А тот уцепится своими пальчиками за большую ладонь деда…
– Ну что ты мне парня расстраиваешь! – возмущалась подошедшая Валерия. – Не можешь что-нибудь повеселей почитать?
– Это умная сказка, дочь! Помнишь, я тебе её читал в детстве?
– Ничего я не помню, папа… Здесь всё по-другому. Жизнь другая, и сказки совсем не те…
В течение года после увольнения Василий должен был пройти медкомиссию. Не сомневался, что получит инвалидность и, соответственно, денежную компенсацию. Как-то можно будет просуществовать. Правая нога все сильнее тянула, немела по утрам. А мотаться в город было тяжело.
В медчасти ГУВД только разводили руками, намекая на давнишнюю командировку Василия в Чернобыль на тушение реактора атомной станции. Какой-либо определенный диагноз не ставили, футболили от доктора к доктору. Об инвалидности и речи не шло. Считали, что всё дело в позвоночнике. Предлагали записаться на платное обследование, где один снимок поясничного отдела по стоимости был соизмерим с пенсией. Таких денег у Василия не было.
Поликлиника оплачивать не отказывалась, но только с разрешения главврача. Но тот стал неуловим – совещания, командировки. Заявление так и оставалось неподписанным.
В конце концов, чтобы отвязаться, участковый терапевт дал направление в онкологический центр на Березовую аллею. В погожий денек Василий сдал там анализы. Ответ получил скоро…