Укус сколопендры. Часть первая (Александра Стрельникова, 2016)

Подальше от Москвы

– Полагаю, милые ребятки, что вы, всё же, не мои пациенты, – улыбнулся уважаемый московский профессор, – добродушно глядя на молодую пару: очаровательную кареглазую шатенку и ее супруга.

– А почему вы в этом так уверены? – спросил рослый, хорошо сложенный мужчина, которого звали Юрий.

– А потому, молодой человек, что мне уже семьдесят лет, и у меня глаз наметан.

Ученый муж сделал небольшую паузу и уточнил:

– Вам сейчас лет двадцать семь – двадцать восемь?

– Двадцать семь, – подтвердил посетитель.

Профессор перевел взгляд на женщину, и, как бы упреждая его вопрос, она сказала:

– Мы ровесники.

– В браке сколько стоите?

– Шестой год, – ответила женщина, которую звали Таисия.

– А поженились, наверное, будучи студентами?

– Да, когда нам было по двадцать два года, – сказал Юрий.

– И, наверное, не москвичи, жили в общежитии? – гнул какую-то свою линию пожилой доктор.

– Да, жили в общежитии, – кивнул Юрий.

– И еще один вопрос. К вашей очаровательной супруге: вы прерывали когда-нибудь беременность?

– Что вы, что вы, – немного испуганно сказала посетительница, – я еще никогда не была беременной.

– Так я и думал, – усмехнулся многоопытный медик. – Ребенок мог бы помешать вам, пока вы грызли гранит науки?

– Ну, конечно, мы в это время его не планировали, – кивнул Юрий.

– Плюс неустроенный студенческий быт, материальные проблемы, молодость, когда хочется еще погулять, а не заниматься пеленками, так? – продолжил профессор.

– Да. Пожалуй, вы правы, – согласилась женщина.

Стоит здесь заметить, что данный разговор происходил в одном солидном медицинском центре столицы, призванном охранять советское материнство и детство.

Ученый муж встал с массивного кресла, подошел к окну, на котором стоял горшок с цветущей розовой геранью и потрогал зеленые листья.

– Хотя мы и говорим, что детей надо планировать, и в том есть свой, несомненный резон, – вздохнул профессор, – природа, друзья мои – не пятилетний план развития социалистической экономики. Человеческая природа спонтанна, импульсивна, непредсказуема. И, представьте себе, даже сезонна, как мы можем это наблюдать во флоре и фауне.

Молодая пара с интересом слушала медицинское светило.

– Природа творит свое дело размножения независимо от смены тех или иных формаций, или, скажем, даже вопросов морали… После окончания мединститута я работал хирургом в отделении гинекологии обычной больницы. Так вот, самое напряженное время у нас бывало два раза в году: любвеобильной весной и в разгар летне-осеннего курортного сезона. Вы понимаете, о чем я? Случайные связи, случайные, нежеланные, незапланированные дети…

Профессор опять вздохнул.

– И наоборот: как только кто-то начинает подсчитывать по календарику или очень сильно этого хотеть – ничего не получается… Дети не получаются.

Он посмотрел на притихшую пару и обратился к женщине:

– И сколько по времени вы не можете забеременеть?

– Полтора года, – тихо ответила та.

Доктор снисходительно улыбнулся.

– Чего же вы хотите, если сами несколько лет обманывали свое женское естество, давая ему команду: «только не сейчас», «не сегодня», «пока нельзя»? Тело невольно запомнило ваши «приказы» и всё еще продолжает жить по ним, даже если вы их уже не отдаете… Всё это происходит потому, что человек обитает в социуме, а социум – злейший враг природы.

Здесь ученый муж сделал небольшую паузу и заверил:

– Конечно, мы проведем необходимое обследование, раз вы к нам обратились. Но прежде… Сначала хочу дать вам один совет. Я рекомендовал его очень многим супружеским парам. И, знаете, он очень хорошо помогает. Хотя, некоторых удивляет именно своей простотой.

– И что за совет? – заинтересованно спросил молодой мужчина, пришедший на прием к медицинской знаменитости.

– Если решили зачать ребенка – уезжайте на время из Москвы.

Молодые супруги удивленно переглянулись.

– Да, да. Берите отпуск и бегите подальше от этого тяжелого, урбанистического монстра. Куда угодно: к морю, в горы, в деревню, в лес, к реке. Но главное – будьте ближе к природе. Кому-то, вообще, достаточно бывает просто сменить привычный, старый диван.

А кому-то – поваляться на сеновале, вместе провожая закаты и встречая рассветы. Кому-то провести ночь на лугу, гуляя среди пахучего разнотравья. Всего лишь: немного романтики и простоты. А остальное природа сделает сама…

– Ну, и как тебе профессор и все его сентенции? – спросила Тая у мужа, когда они вышли из медицинского центра.

– По-моему, он говорил о понятных вещах, о которых мы даже не задумываемся. Как-то он внушает доверие. Настолько, что…

Тут молодой мужчина оглянулся и, увидев, что позади нет прохожих, обнял супругу за талию и привлек ее к себе.

– Настолько внушает, что после таких разговоров мне захотелось вот прямо сейчас поехать с тобой домой, а никак не на работу.

Молодая женщина любящими глазами посмотрела на мужа, глядевшего на нее с обожанием.

– Увы… Сегодня, наконец, репетиция будет проходить в моих костюмах, – сказал Юрий. – Я должен присутствовать, чтобы учесть все замечания.

– Конечно, – кивнула Таисия.

Они поравнялись с автобусной остановкой, но ждать наземный транспорт не стали, решив отличным июньским деньком пешком прогуляться до метро.

– А куда мы поедем отдыхать нынешним летом? – спросила молодая супруга.

– А куда бы ты хотела? – вопросом на вопрос ответил Юрий.

– Пожалуй, к морю.

– На Кавказ? Сочи?

– Если учесть, что отпуск будет не раньше августа, – женщина задумалась, – на Кавказе в это время будет невозможная жара. Я не хочу в тропики.

– Тогда – Крым?

– Пожалуй. Думаю, там будет посвежее, – согласилась Тая.

– Только о билетах надо бы позаботиться заранее, – заметил Юрий.

– Ты прав, – согласилась она. – Ведь их можно приобрести за 45 суток. А давай я прямо сейчас поеду на Курский вокзал. Всё равно сегодня в отгуле.

– Хорошая идея, – кивнул супруг. – Берешь билеты до Симферополя, а там, на месте, мы уже определимся.

В метро супруги расстались. Юрий поехал на службу – в театр, где он числился художником по костюмам. А Таисия, выйдя из подземки, направилась в здание «Предварительных касс продажи железнодорожных билетов», расположенных напротив Курского вокзала.

В большом помещении со множеством окошечек было полно народу и невозможно душно. Молодая женщина заняла очередь там, где, как ей показалось, было меньше людей. И засекла время. Лишь спустя пару часов она приблизилась к заветному окошку.

– Мне, пожалуйста, на первое августа… поезд «Москва-Симферополь»… два купейных места, – обратилась Таисия к девушке-билетерше.

– А купейных мест уже нет, только плацкарт, – беспечно ответила кассирша, совмещая свои служебные обязанности с тем, что постоянно приглаживала непослушную челку, заглядывая в зеркальце.

– Даже за 45 суток? И уже нет? – удивилась потенциальная пассажирка, явно не поверив услышанному.

– Представьте себе. Видите, сколько народу…

– Ну, тогда давайте плацкарт. Желательно нижние места, – расстроенно вздохнула Таисия.

– Одно нижнее, одно верхнее – устроит? – и два невыразительных глаза с неаккуратно подведенными стрелками уставились на Таисию.

– Давайте, – кивнула молодая женщина, доведенная почти до полуобморока духотой, людской толчеей и прочим ненавязчивым советским сервисом.

– Поезд «Москва-Симферополь», вагон двадцатый, места 10-е и 11-е – сказала девушка, просовывая билеты в окошко, – проверяйте всё внимательно.

Таисия взяла проездные документы, первым делом обратив внимание на дату отправления, и уже отойдя от кассы, проверила всё остальное. Придя домой, она сразу прибрала дорожные квиточки в небольшой ящичек секретера и вздохнула с облегчением.

А затем пошла принять душ.

Дорожные сюрпризы

На перроне Курского вокзала супруги оказались минут за двадцать до отправления поезда.

Когда Юрий с Таисией поравнялись с вагоном под номером «19», который был последним в длинном составе, они вдруг остановились в недоумении.

– А где двадцатый вагон? – обратилась молодая пара в один голос к проводнице.

– Какой еще двадцатый? – сделала удивленные глаза женщина в форме, – отродясь не бывало.

– Как такое может быть? – с недоумением сказала Таисия. – У нас билеты именно на этот поезд в двадцатый вагон…

– Так вы, наверное, просто поезд перепутали, – сказала проводница, – давайте я ваши билеты посмотрю.

Она глянула на проездные документы, и теперь уже пришло время удивиться ей.

– Я, конечно, не первый год на поездах катаюсь, и всякое бывало. Даже три пассажира на одно место. Но чтобы билеты в вагон, которого в природе не существует – такое первый раз в моей практике.

И она сочувственно посмотрела на молодую пару.

– Что же нам теперь делать? – спросил Юрий. – Может, вы возьмете нас в свой вагон? Мы заплатим стоимость билетов.

– У меня ни одного места свободного нет. Вы ж должны понимать: сейчас время такое, что все на юга едут.

– Но, может быть, вы всё-таки нас возьмете? – просительно сказала Таисия.

– Даже, если б и были свободные места, всё равно не взяла, – решительно ответила проводница. – У нас очень строгий бригадир поезда. Выговор мне залепит и премии лишит.

– Кать, что там у тебя за проблемы? – крикнула напарница, стоявшая у восемнадцатого вагона.

– Да у пассажиров билеты на наш поезд в несуществующий вагон.

– Как это? – удивилась еще одна проводница.

– Может, ваша коллега нам поможет? – спросила Таисия.

– Вряд ли, – ответила женщина в форме. – У нее тоже все забито. Но подойдите к ней, спросите.

– Предъявите ваши билеты, – сказала другая проводница, когда Юрий и Таисия поравнялись с ней.

Женщина в форме произнесла дежурную фразу не так, как обычно ее произносят железнодорожные служащие при посадке пассажиров, а из праздного любопытства.

– Обалдеть! – в недоумении округлила она глаза, возвращая проездные документы Юрию.

– Да мы и сами уже прибалдели, но нам от этого не легче, – сказал мужчина. – А вы не возьмете нас в свой вагон? Мы заплатим.

– Нет, нет, даже не просите, – решительно возразила женщина.

– Что ж нам теперь делать? Это же не наша вина. Мы билеты приобрели заранее, за 45 дней, – сказал Юрий, чувствуя, что теряет самообладание.

– Ничем не могу помочь, – развела руками провожатая путников дальних дорог.

И глянув на расстроенные лица молодой пары, посоветовала:

– Может, бригадир поезда вам поможет? Он в седьмом вагоне, – уточнила она. Но, глянув на большие круглые часы, которые висели на перроне, тут же покачала головой, – до отправления поезда осталось десять минут…

– Бежим, – Юрий подхватил багаж – большую спортивную сумку, и Таисия вслед за ним стремительно помчалась по перрону.

У седьмого вагона разговаривали хорошенькая проводница и солидный мужчина лет пятидесяти в железнодорожной форме.

– Вы – бригадир поезда? – предположил Юрий, притормаживая.

– Я, – с достоинством отозвался служивый чин и при этом скользнул взглядом по молодой особе, которая оказалась рядом с запыхавшимся мужчиной.

Скользнул невольно, меж тем, по мужской своей природе, отмечая ее привлекательность, еще вздымающуюся от недавней пробежки грудь в прозрачной облегающей кофточке, и даже – золотое обручальное колечко на безымянном пальце правой руки.

– Вот, – только и смог выговорить Юрий, передавая ему билеты, всё еще выдыхая недавнюю непредвиденную пробежку.

– Да что они там – в железнодорожных кассах, совсем от летней жары, что ли, обалдели? – удивленно сказал мужчина и посмотрел на вокзальные часы.

До отправления поезда «Москва-Симферополь» оставалось три минуты.

– Прошу в вагон, – при этом бригадир поезда сделал такой галантный жест рукой и с таким выражением произнес данные слова, словно, он являлся хозяином-капитаном шикарной яхты и приглашал почетных гостей совершить в его компании незабываемую морскую прогулку. Впрочем, вполне возможно, что-то подобное он и действительно чувствовал, являясь начальником фирменного туристического маршрута, отправлявшегося в Крым.

Мужчина предложил неожиданным пассажирам расположиться в одном из свободных купе, предупредив, что через полчасика он к ним подойдет.

– Не могу поверить, что мы уже едем, – утомленно сказала Тая, прислонившись лбом к окну, за которым уплывал перрон Курского вокзала.

– Я тоже, – кивнул Юрий. – И всё благодаря тебе, Тайчонок, – улыбнулся он, – понравилась ты начальнику поезда. Я всегда говорил: выгодно иметь жену-красавицу.

– Да ладно, – женщина засмеялась. – Ты заметил, какая хорошенькая проводница в нашем вагоне?

– Заметил, – кивнул Юрий. – Наверное, самая хорошенькая и молоденькая среди всех проводниц поезда. – И это еще раз убеждает меня в том, что бригадир – нормальный мужик и ничто человеческое ему не чуждо. Среди красивых женщин он, прям, весь распавлинился. И не сидеть бы мне в купейном вагоне, если б…

Но молодая супруга его перебила.

– Ты бы сейчас сидел уже в другом, если бы оказался без меня. Не сомневаюсь, тебя приютила бы проводница из последнего, девятнадцатого вагона.

– Так у нее ж мест свободных не было, – возразил Юрий.

– А уютное местечко в купе проводника?

– Ой, а я об этом даже как-то не подумал.

Таисия замолчала, и всё еще, очевидно, под впечатлением от случившегося с ними, заметила:

– Ну, Юрик, скажи, как такое возможно? Что за жизнь в нашей совдепии? Проблемы возникают там, где их просто не должно возникнуть! С меня взяли поборы за предварительную продажу билетов. Приплюсуем сюда – наши моральные издержки. Ведь за всю нашу нервотрепку никто и никогда не ответит.

– Кстати, я по актуальной темке анекдот вспомнил, – улыбнулся Юрий. – Приходит как-то мужик в парикмахерскую постричься, а там, как всегда, очередь. Да еще знакомые клиенты прут к своим мастерам, не соблюдая никакого порядку… Возмущенный посетитель «предприятия бытового обслуживания населения» потребовал заведующего парикмахерской.

– Что у вас тут за порядки, что за система такая, что все без очереди проходят? – с возмущением обратился он к начальнику.

– Уважаемый клиент, – невозмутимо ответил глава парикмахерской, – если вам не нравится наша система, то вы явно не с того конца начинаете…

Тут в дверь купе деликатно постучали, хотя она была наполовину открыта, и в проеме появился знакомый служивый мужчина. Усевшись напротив пассажиров, он положил рабочую папочку красного цвета на столик.

– Значит, у нас такой расклад получается. Я вам сейчас официально выписываю два новых билета в этот вагон, а вы их официально покупаете.

– А другие билеты, что мы приобрели заранее, теперь можно выбросить? – чуть иронично спросила Таисия.

– Ни в коем случае. Вы когда из отпуска вернетесь, обязательно обратитесь к руководству Курского вокзала. И новые билеты сохраните обязательно. Всё это послужит подтверждением, что из-за ошибки кассирши вам пришлось оплатить поездку дважды. Да, кстати, вы ее запомнили? – поинтересовался начальник.

– Запомнила. Молоденькая такая. Всё время в зеркальце смотрелась, – улыбнулась Таисия.

– Всё ясно: небось, на свиданье торопилась, – и мужчина в форме тоже улыбнулся. – Человеческий фактор никто не отменял.

– Я покупала билеты за 45 суток, – заметила Тая с легким укором, – и просила купе, а мне ответили, что нет ни одного купейного места на этот поезд. А сейчас я вижу, что почти весь вагон свободен.

– Зачем молодой красивой женщине забивать свою голову специфическими проблемами железнодорожного ведомства? – улыбнулся начальник. – Нет худа без добра. Зато теперь вы едете в купе, как и хотели, а не мотаетесь в хвосте поезда в переполненной плацкарте.

Мужчина поднялся.

– В моем лице приношу извинения за неудобства, которые возникли у вас по вине работника железнодорожного ведомства. И надеюсь, что, начиная с этого момента, ваша поездка станет комфортной и приятной, – улыбнулся бригадир поезда. – Кстати, ресторан находится в десятом вагоне. А также – обращайтесь к милой и обходительной проводнице, которую зовут Верочка. Она вас обеспечит чаем с печеньем и вафлями.

Во время всего разговора, молчавший Юрий, едва сдерживал улыбку. Когда начальственный мужчина вышел из купе, его буквально прорвало:

– Ты погляди, как распушил павлиний хвост, отпуская комплименты при законном мужике и даже при наличии «милой и обходительной» Верочки, – сказал Юрий. – Ну, ничего, я «подъеду» сегодня с комплиментами к этой Верочке, и гляну потом на его физиономию…

– Ты не проголодался? – спросила Тая, не обращая внимания на слова супруга.

– Еще как! После такой пробежки по перрону и на нервной почве!

– Тогда давай начнем с цыпленка, запеченного в фольге, – предложила она.

Когда с цыпленком было покончено, и он был запит томатным соком, Юрий, наконец, удобно разлегся на законно оплаченном месте.

– Как хорошо, – сказал он, потягиваясь, – еще б вздремнуть сейчас, – и прикрыл глаза.

– А что нам мешает? – сказала Тая, поднимаясь и прикрывая двери, от чего в купе сразу стало тише.

Она тоже легла, вздохнув от всей этой, случившейся с ними дорожной круговерти.

Супруг притих, видно, сразу проваливаясь в дремоту. Ей же спать совсем не хотелось. К тому же, явно мешал солнечный свет, яркими бликами освещавший купе. Она чуть привстала и потянула вниз клеенчатую штору, от чего в купе установился комфортный полумрак.

Пора учебы – пора любви

Юрий и Таисия познакомились, будучи студентами одного учебного заведения. А именно – Московского технологического института легкой промышленности. Они приехали из провинции: девушка – из Ярославля, молодой человек – из Владимира. И факультет, на котором они обучались, назывался факультетом технологии швейного производства. А их непосредственной специализацией было конструирование швейных изделий. Если сказать еще проще и короче: они учились на дизайнеров. Или – художников-конструкторов одежды.

Им очень повезло с педагогом. Наставник был довольно известный в области отечественной моды человек, которого по праву можно было назвать одним емким словом – Маэстро.

Маститый преподаватель среди своих учеников выделял именно этих двоих. Однажды, когда уже три года учебы у студентов-однокурсников были позади, он как-то сказал им на занятии:

– Ребятки! Вот если бы Юрочкину способность по оригинальным конструкторским решениям, определяющим общий стиль, образ, и твое, Таечка, умение чувствовать материал, выбирать его цвет, разрабатывать декор, придумывать аксессуары, соединить вместе – то получилась бы такая «гремучая творческая смесь», скажу я вам, – и Маэстро мечтательно прикрыл глаза. – Ребятки, вам так здорово было бы работать в тандеме… Советую, подумать над этим.

Юрий внимал словам педагога с замиранием сердца. Он уже давно, и как ему казалось, безнадежно был влюблен в однокурсницу. Но после таких слов учителя немного осмелел.

Они вместе стали ходить на показ мод по приглашениям, которые им иногда предлагал Маэстро.

Отслеживал Юрий и специализированные выставки, например, тканей и фурнитуры, которые случались не так уж часто, но были особенно ценны для них в профессиональном плане. И подобное приглашение нельзя было счесть таким уж «личным». А, вроде бы, как даже – деловым. Еще иногда студент предлагал однокурснице посетить художественные выставки на Крымском Валу. Также доставал билеты в Большой театр или на Таганку, что по тем временам сделать было не просто. Но преподносил это так, что билеты у него оказались, вроде, по чистой случайности. Юрий очень боялся показаться навязчивым.

И Тая была ему признательна, никогда не отказываясь от подобных мероприятий.

Молодых ребят не только на их курсе, но и на всём факультете можно было по пальцам пересчитать. Такой уж факультет. И Юрий нравился многим девушкам, и не только однокурсницам. Но… Все девчонки знали, в какую сторону смотрит Юрий. И Таисия не могла не оценить такую постоянную, и в то же время, такую сдержанную и учтивую привязанность.

Однажды, когда они получали стипендию, Тая предложила ему:

– А поехали сегодня в «Шоколадницу» у метро «Октябрьская»?

И юноша просиял. Как же: она сама предложила вместе провести время!

Знаменито упомянутое кафе было тем, что там подавали настоящий горячий шоколад, блинчики с изюмом и орехами, политые шоколадным соусом, натуральные взбитые сливки, разнообразную выпечку, пирожные, оригинальные муссы и многое другое. Всё – весьма вкусное. И что немаловажно: цены там были, вполне доступные, даже для студентов. Единственное неудобство – надо в очереди постоять, прежде, чем попадешь в заветную кафешку.

Случилась та, совместная их прогулка, в самом начале весны, в преддверии женского дня 8-го марта. По дороге Юрий купил девушке букет белых нарциссов, а при входе в кафе – еще маленький букетик бледно-голубых подснежников.

Пока они топтались в очереди, чтобы попасть в кафе, молодой человек подумал, что, может быть, сегодня решится сказать Таисии о своих чувствах. Может быть… Какой-то день такой – особенный, весенний, располагающий, что ли.

И когда они сидели за столиком кафе, Юрий признался Тае, что она ему давно и очень нравится. Настолько нравится, что он мечтает предложить ей руку и сердце… Но – она такая красавица, на которую оборачиваются все мужчины. А он – всего лишь студент. И что он может предложить ей сегодня?

– Наверное, любовь? Что не так уж и мало, – улыбнулась девушка, придав своими словами молодому человеку уверенности и поддержав его в волнительной ситуации.

– Поверь, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы моя Королева была счастлива со мною…

– А я с радостью поддержу во всём моего Короля, – тихо сказала Таисия, – чтобы идти с ним по жизни рука об руку…

В тот весенний день они впервые поцеловались. Было это на четвертом курсе. А уже летом Таисия и Юрий стали официально мужем и женой. И в студенческое общежитие больше не вернулись.

Молодожены сняли комнату в коммуналке с двумя соседями в районе Садового кольца, которая обходилась им 50 советских рублей в месяц. Тогда еще – советских… Это уже было время, названное в новейшей истории страны «перестройкой».

Счастливые молодожены

– Ну, мои дорогие, позвольте, я вас поздравлю, – сказал Маэстро, обнимая пятикурсников, когда встретился с ними на первом занятии в сентябре. – Юрочка, прикрой двери на замочек, чтобы нас никто не побеспокоил. От всего сердца поздравляю, – повторил педагог, вынимая из кожаного портфеля бутылку шампанского в красивой упаковке и выкладывая на стол коробку шоколадных конфет «Ассорти».

– А стаканы мы временно умыкнули из столовой, – улыбнулась Таисия, доставая из дамской сумочки посудные принадлежности.

– Счастья вам, дорогие мои, и любви! И, конечно же – творчества, творчества!

Когда шампанское было немного отпито, Маэстро поинтересовался:

– Ну, молодожены, есть какие-то задумки по поводу дипломных работ? С какими нарядами выпускаться будете?

– Я вам когда-то показывала эскиз: свадебное платье из тонкой белой шерсти, – сказала пятикурсница.

– Припоминаю. Не сомневаюсь, что это будет смотреться… Да еще в твоем изящном исполнении. Ты вполне можешь сотворить шедевр, Таечка.

Творческий руководитель перевел взгляд на Юрия и, упреждая его вопрос, пятикурсник откровенно признался:

– А я еще не определился, хотел с вами посоветоваться.

– Это даже хорошо, что не определился. У меня как раз к тебе интересное предложение есть, – сказал педагог. – Режиссер одного театра – мой давний друг, обратился с просьбой. Он собирается ставить новый спектакль – свою вариацию на тему короля Артура. И театру нужны будут новые костюмы. Заказ очень выгодный для моего ателье. Но, ведь, у меня, как всегда, завал, ребятки …

Юрий с Таисией понимающе переглянулись.

(То, что Маэстро назвал столь обыденным словом «ателье», таким простым не являлось. Хотя бы потому, что в те времена было «люксовским», известным на всю Москву заведением, которое смело можно было назвать Домом моды. Да, это было самое известное столичное ателье, клиентами которого в восьмидесятые годы были «прекрасные половины» отечественных и иностранных дипломатов, высокопоставленных чиновников, а также известные актрисы. Ну, а публике попроще, вообще, приходилось отстаивать по трое суток с ночевкой, отмечаясь в списках, чтобы однажды проникнуть в высокий мир моды, соприкасающийся с искусством…)

– Значит, исторический костюм? – Юрий задумался. – А что? Очень интересно. И такой простор для фантазии.

– Это не только простор для фантазии, с которой ты справишься, в чем я даже не сомневаюсь, – заметил Маэстро, – но еще и возможность неплохо заработать на дипломной работе. Что, полагаю, весьма немало-важно для молодого мужчины, заполучившего в жены такую красавицу, – и посмотрел на Таисию.

– Наверное, это будет костюм королевы или короля? – решил уточнить Юрий.

– Да, – кивнул преподаватель, – только не «или», а «и»…

– Сразу два костюма? – озабоченно переспросил молодой человек.

– Очень даже желательно. Чтобы члены экзаменационной комиссии вздохнули, а выдохнуть так и не смогли, глядя на такую красоту «в квадрате», – ответил Маэстро. – У меня, ребятки, есть и конкуренты, и явные недоброжелатели в институте, что, в общем-то, для творческого человека неизбежно… А я хочу, чтобы вы стартовали в трудовую жизнь с Красными дипломами.

– Юр, я думаю, мы постараемся? – обратилась к супругу Тая, – тем более, что теперь мы вместе.

– Вот-вот, – закивал преподаватель, – на это я и рассчитываю, потому что «вместе мы вдвое сильней». Так, кажется, поется в какой-то песенке?

Маэстро разлил по стаканам оставшееся шампанское.

– Я полагаю, дорогие мои ученики, вы уже поняли, что мода делается в столицах мира, а не на периферии. А применительно к нашей стране, так только – в Москве… Вы должны всеми силами зацепиться за этот город, если чего-то хотите достичь в нашей профессии. Обещаю: чем смогу, помогу. А пока, – педагог вздохнул, – будем жить реалиями сегодняшнего дня. Поэтому прямо с завтрашнего – начинаем трудиться над Красными дипломами…

Секреты творчества

– Какая невообразимая красота, – изрек, наконец, Маэстро, долго рассматривавший платье: ажурные кружева, вышивку и прочие детали.

От волнения выпускница затаила дыхание.

– То, что ты сделала – не просто дипломная работа, Таечка. У тебя получилось настоящее произведение искусства, – и чувствительный Маэстро смахнул слезу. – Ты превзошла все мои ожидания. Вот тот орнамент, вообще, что-то запредельное…

– Так это ж знаменитая вышивка – «белым по белому». Помните мой отчет по практике? Что ж, я зря, что ли, ездила в Ивановскую область, где училась у местных мастериц такой изысканности! Только жалко, мало тех рукодельниц осталось, и некому им сегодня передавать свое искусство.

– Да, – педагог понимающе вздохнул, – какая всё же, роскошь – «белым по белому». А ты, вижу, их уроки отлично усвоила.

Потом творческий руководитель поинтересовался:

– А какие аксессуары будут к свадебному платью?

– Изящная шляпка, над ней мне еще предстоит пофантазировать… Ажурные перчатки, которые свяжу крючком, – отчиталась Таисия.

– Замечательно, – кивнул Маэстро. – А, знаешь, о чем я сейчас подумал? Ты выполнила не только поставленную задачу, но сделала гораздо больше. Вот, если, к примеру, даже не брать в расчет свадебную атрибутику. Сама по себе строгая белая шерсть, классический приталенный силуэт… Этот глубокий вырез спереди и сзади, изящно прикрытый кружевом твоей ручной работы… Облегающий рукав «три четверти», декорированные вставки на длинном подоле, наконец, эта роскошная выпуклая вышивка «белым по белому»… От такого платья не отказалась бы актриса, выступающая с сольным концертом. За счастье сочла бы показаться в таком наряде какая-нибудь великосветская дама, желая блеснуть на высоком приеме…

– Правда? – приятно удивилась студентка-дипломница. – Я о таком даже не подумала. Мне просто хотелось, чтобы получилось красиво.

– Всё правильно, моя умничка. Повторюсь: ты, выполняляя поставленную перед собой задачу, не подозревала, что, по наитию, выполнила еще и сверх-задачу, сделав данный наряд многофункциональным. Так случается, но далеко не у всех. Только у тех, кто талантлив. А ты талантлива. Сама даже не представляешь еще, как талантлива…

Творческий руководитель немного помолчал и спросил:

– А ты задумывалась над тем, как будет называться твой авторский бренд?

– Конечно. И даже придумала, – улыбнулась пятикурсница.

Порывшись в дамской сумочке, она достала оттуда неширокую ленточку из шелковистой вискозы. На ее коричневом фоне желтыми шелковыми нитками были выстрочены небольшие квадратики. И на каждом таком квадратике желтым же цветом красиво вырисовывалось слово «ТАИС» – своеобразный и уже готовый лейбл.

– А что: мне нравится и название, и оформление твоего фирменного знака, – заключил педагог.

Он немного помолчал.

– Мы живем во времена жуткого ширпотреба, когда на всякую китайскую подделку готовы «присобачить» какой-то раскрученный бренд. Это – одна история. И, к счастью, мы к ней не имеем никакого отношения, потому что призваны создавать штучные, эксклюзивные изделия. Но и тут есть свои подводные камешки.

Таисия с интересом слушала своего маститого наставника.

– Иногда думаю, как хорошо, что я, допустим, не композитор, – усмехнулся Маэстро. – У меня есть друг, кстати – очень даже неплохой сочинитель музыки. Так он мне не раз рассказывал, что очень часто слышит в эфире отголоски мелодий своих песен в чужих авторских работах… Причем, интерпретация для него не имеет никакого значения, он четко улавливает плагиат.

Студентка улыбнулась.

– Так вот: к чему я веду подобные параллели. Бывая на разных модных показах, я иногда замечал, как некоторые дизайнеры воруют мои идеи.

– Вас это задевает? – спросила Тая.

– Слово «задевает» здесь не совсем подходит. Тут другое. Возможно, ты удивишься, но мне это льстит. Да, да, именно так. Потому что, плохое – никогда не украдут. Плохое – никому не нужно. А на хорошее обязательно позарятся. Что и требовалось доказать.

– И вы никогда никому из них даже не намекнули, что они просто… копируют вас?

– А зачем? Я даже знаю, что они сказали бы мне в ответ.

– И что же?

– Ну, что-то типа – «идеи носятся в воздухе». Да мне не жалко. Меня всегда обескураживает другое. Если уж взял чужое, то привнеси в него хотя бы что-то свое. А если «своего» нет, то доведи до ума хотя бы то, что украл… Но и для этого нужны талант и золотые ручки, вроде, твоих. Ну, или таких умельцев, которые творят в моем ателье. Вот поэтому мой бренд – признанный бренд, а их… Всего лишь жалкая пародия.

Маэстро вздохнул.

– А теперь, что касается твоей конкретной работы… Запоминай на будущее. Вот ты у нас – пока что не раскрученный бренд. Но это только пока, я уверен, – педагог улыбнулся. – И вот, положим, твое роскошное изделие попадет в «Свадебный салон» или в некий «Художественный салон». Оно будет стоить недешево, очень даже недешево, исходя из того, что эксклюзив. И теперь, положим, твое платье увидит покупатель, которому даже не нужен свадебный наряд, но он просто хорошо знает цену подобным вещам.

– Спекулянт? – решила уточнить Таисия.

– Можно сказать и так. Хотя – не совсем. Это, не хапуги в обычном понимании, которые торгуют дефицитной французской косметикой возле дамских туалетов… Как правило, такие люди из художественной среды, с хорошим вкусом, хорошим образованием, способные отличить красоту, талант и знающие им истинную цену. У них есть свои каналы сбыта, свои постоянные, и, отнюдь, не бедные клиенты. Зачастую, это те, кто сам не дотянул до таланта, но не прочь заработать на таланте других.

– Такие своеобразные ценители искусства? – усмехнулась студентка.

– Скорее, оценщики, чем ценители. Их товаром может стать картина, статуэтка, ювелирное изделие, платье, которое оценит дама не только со вкусом, но и кошельком.

– Ну, положим, попадет мое платье к такому человеку…

– Если он будет дураком, то продаст его в два-три раза дороже, чем приобрел. Но он ведь – не дурак. Поэтому такой знаток и эстет аккуратненько удалит твой бренд, который сегодня никому не известен, и прикрепит туда какой-нибудь «забугорный» фирменный знак… И продаст его уже раз в десять дороже, как минимум… Понимаешь?

– Но, ведь, если изделие будет кому-то продано, его дальнейшую судьбу отследить практически невозможно? И тем более, оно может быть даже перепродано несколько раз, – предположила Таисия.

– Всё так, как ты говоришь, девочка. Всё так. Но я хочу обучить тебя одному маленькому секретику.

Педагог взял ножницы, лежавшие на столе, и отрезал от шелковистой ленточки один небольшой квадратик, на котором желтой нитью было выстрочено – «ТАИС».

– Где на изделии ты хотела бы прикрепить свой товарный знак? – поинтересовался он у дипломницы.

– Допустим, на боковом шве, где-то чуть ниже уровня бедра, – сказала Таисия и осторожно вывернула платье наизнанку.

– Правильно, чтобы всем было видно и понятно, – сказал педагог.

Затем он снова взял ножницы и отрезал второй шелковый квадратик.

– А теперь смотри и запоминай… Ты должна обязательно еще раз продублировать свой фирменный знак, незаметно спрятав его внутри какого-нибудь шва. Это можно сделать, допустим, в пройме, там, где вшиваешь рукав. И о таком секретеке будет знать только создатель эксклюзивной вещи. Ну, теперь, правда, еще и твой творческий руководитель. Но не волнуйся, Таечка, я никому тайну не выдам, – пошутил Маэстро.

– Спасибо за науку, – пятикурсница улыбнулась.

– И начинай так делать с самой первой своей вещи. И потом – всегда. Потому что ты – создатель штучных, эксклюзивных изделий.

– По-моему, вы меня совсем захвалили…

– Нет, не совсем. Я еще ничего не говорил об изнанке платья, – и педагог погладил шов. – Как всё аккуратно заделано, какая образцовая строчка…

– А мы с Юрой недавно «Оверлок» приобрели, на нем и шила, – радостно сообщила Таисия.

– «Оверлок» – хорошо, но способные ручки никакая швейная машинка не заменит, – заметил учитель.

– Хотя, что там наш «Оверлок», – вздохнула студентка, – мне Юра каждый день рассказывает, какое техническое оборудование в вашем ателье, какое удовольствие на нем работать… Вот бы попробовать, – добавила она мечтательно.

– Попробуешь еще. Тебе никак не отвертеться, – заверил Маэстро, – заканчивай со свадебными аксессуарами к дипломному платью и начинай помогать Юрке. А то он зашивается: два исторических костюма сразу – это не шутка.

– Да я хоть завтра уже могу подключиться к его работе. Перчатки, вообще, свяжу за два-три вечера. А шляпку за неделю сделаю. Легко! И что там ее делать – одно сплошное удовольствие! Поэтому могу даже временно отложить работу над аксессуарами и помочь с шитьем костюмов.

– Знаешь, в чем отличие ремесленника от творца? – вдруг сказал Маэстро. – Первый относится к своей работе, как к обременительной обязанности. А второй – как к удовольствию. И ты сейчас так хорошо сказала об этом.

Таисия промолчала, но слова наставника ей были очень приятны.

– А потом, после защиты диплома, что с платьем делать будешь? Уже придумала?

– Мне как-то жалко с ним расставаться… И Юра говорит, что ни в коем случае не надо его продавать. Хотя, думаю, деньги нам не помешали бы.

– И правильно говорит твой Юрка, – заметил Маэстро. – Деньги, вообще, дело наживное. Тем более, для молодых энергичных людей. А платье я бы советовал оставить, как образец. Оно послужит началом твоей будущей дизайнерской коллекции. Не сомневаюсь, что у тебя она будет обязательно. Когда к тебе станут приходить клиенты, то пусть они видят эталон не только на фотографии в каталоге, а за стеклом витрины твоей мастерской… Кто-то захочет такое же платье, но уже красного, голубого, черного, сиреневого цвета… Другая ткань, другая фактура. Но образец пусть останется: ты создала классическое платье на все времена. И оно всегда будет смотреться современно.

– Вы меня убедили окончательно, – сказала «без пяти минут» дипломированный дизайнер. – Я никогда не расстанусь с этим платьем…

В добрый путь!

В аудитории, где проходила защита дипломов, было полно народу. Здесь собрались выпускники, их родители, преподаватели, студенты других факультетов, несколько фотографов и даже – тележурналисты одного из московских каналов.

За тремя столами, составленными вместе, восседала экзаменационная комиссия из нескольких маститых педагогов, утопающая в букетах разноцветных тюльпанов и сирени.

Маэстро был весь, как натянутая струна, торжественный и восторженный еще с самого утра, словно, в ожидании того, что знает только он один. Возможно, так оно и было…

Выпускники выходили на сцену-подиум в стенах альма-матер под бурные аплодисменты собравшихся. В «моделях» иной раз угадывались сами молодые авторы. А также свои же однокурсники или студенты других факультетов соответствующей «модельной» внешности, приглашенные специально для ответственного показа, что считалось большой честью.

Когда на учебном подиуме появилась очаровательная невеста в свадебном платье до пола: совершенно роскошном и, в тоже время, каком-то строгом и целомудренном в своей роскошности, аудитория на миг замерла. А на глазах Маэстро выступили слезы восторга, которые он даже не скрывал.

Таисия (а это была она) не спеша прохаживалась перед публикой, давая возможность оценить свой наряд в разных ракурсах. Затем, остановившись, модель кокетливо поправила шляпку и вдохнула аромат ландышей, зажатых белоснежной ажурной перчаткой. И лишь выждав еще некую паузу, эффектно запустила в аудиторию «букет невесты» – пахучие нежные цветы, красиво завернутые в овальные темно-зеленые листья…

Причем, прежде, чем сделать этот, «последний штрих» новобрачной в ее красивом выходе, она взглядом встретилась с Маэстро. И тот незаметно сделал знак глазами своей ученице, словно, всё время, подобно музыканту, отсчитывал некий такт – пред завершающим аккордом… И перед овацией присутствующих.

(А ведь насчет букета новобрачной – это была идея именно педагога. Почему-то о цветах Таисия совершенно забыла.

– Я не знаю, как защищают свои дипломы математики, хотя у меня нет оснований не уважать точные науки, – усмехаясь, говорил Учитель ученице, – но, полагаю, с защитой нашего диплома, отличия, всё же, найдутся. Запомни, Таечка, демонстрация моды – всегда праздник, феерия, шоу)…

И Таисия вспомнила те слова вот именно сейчас, принимая аплодисменты.

Она посмотрела на собравшихся и встретилась взглядом с Юрием. Он сидел с краю в третьем ряду от подиума и, наверное, громче всех хлопал, не жалея ладошек и глядя на супругу влюбленными глазами. А потом сделал ей едва заметный кивок в сторону выхода из аудитории.

И Тае был понятен тот знак: надо торопиться переодеться, пока перед их появлением в исторических костюмах – короля Артура и королевы Гвиневры – будут задействованы еще два дипломника, демонстрирующих свои работы.

И не только переодеться, а где-то даже – еще перевоплотиться в их образы, чуточку подгримироваться и обязательно успеть повторить стихотворение. Это прекрасное стихотворение, которое она будет декламировать… Именно Тая предложила идею: при демонстрации великолепных исторических костюмов разыграть еще мини-сценку. Из коротенького театрального действа становилось понятно, что такими, как прежде, отношения высокопоставленных супругов – Артура и Гвиневры уже не будут никогда, потому что отныне в жизни королевы появился рыцарь Ланселот…

Тая перечитала столько разных стихотворений о любви. Столько… Но остановилась именно на этом. Его написала Анна Ахматова.

И творческий руководитель, и любимый мужчина возражать не стали, поддержав идею, так хорошо дополняющую костюмированные образы.

…Они стремительно вышли на сцену: Король и Королева, молодые, красивые, в эффектных нарядах, держась за руки. Потом Таисия демонстративно освободила свою руку (так было задумано) и, сдерживая волнение, стала читать стихотворение, развернувшись лицом к своему «историческому персонажу»:

После этих слов, Юрий – он же король Артур, молча преклонил колено перед Прекрасной Дамой и поцеловал ей руку.

Затем дипломники развернулись лицом ко всем присутствующим. Юрий поклонился, Таисия сделала изящный реверанс. Аудитория взорвалась аплодисментами. А счастливый Маэстро взглядом победителя посмотрел на членов экзаменационной комиссии.

И в то же самое мгновение давний приятель Маэстро – режиссер, приглашенный на просмотр, и для театра которого, собственно, создавались красивые исторические наряды, соскочил со своего места в первом ряду и кинулся к подиуму. – Забираю, забираю… И великолепные костюмы, и этих талантливых молодых людей в мой театр, – громогласно оповестил собравшихся лысоватый мужчина лет сорока пяти, выскочивший на сцену в потертых джинсах и свитере ручной вязки бежевого цвета.

Он обнял короля Артура, а у королевы Гвиневры облобызал ручку.

– Вы посмотрите, какой шустрый! – Маэстро поднялся со своего места в почетном президиуме и, весь сияющий, поднялся на подиум. – А моего согласия ты спросил? Чего это ты вдруг решил распоряжаться моими лучшими учениками?

Юрий и Таисия, с блестящими глазами и порозовевшие от волнения, просто светились от счастья и торжественности момента.

– Ну, положим, Юрочку я тебе уступаю, так и быть. А вот Таечку… Ишь, чего захотел. А Таечку я тебе ни за что не отдам, – сказал творческий руководитель, – потому что сам мечтаю заполучить такую рукодельницу-искусницу в свое модное заведение.

После сказанного педагог сделал знак рукой человеку в аудитории, и оттуда быстрым шагом к сцене направился студент с корзиной цветов, которую он поставил у ног Королевы.

– Ой, что вы, спасибо, – смутившись, сказала ученица Учителю.

– Привыкайте, друзья, к цветам. Привыкайте, – обратился он к своим воспитанникам, – где таланты, там и поклонники…

А потом выпускники, теперь уже – окончательно выпускники, всем курсом с преподавателями направились в кафе, которое арендовали заранее по такому случаю.

И знакомый педагогу режиссер тоже был с ними. Они сидели рядом: Юрий, Таисия, Маэстро и его театральный друг, который бросал откровенные взгляды на очаровательную шатенку с большими карими глазами.

– А вам не говорили, что с вашей внешностью вы могли бы стать актрисой? – решился он, наконец, на комплиментарный вопрос.

– Говорили, – лаконично ответила молодая женщина, едва улыбнувшись. – И снова замолчала, очевидно, полагая, что исчерпывающе ответила на прозвучавший вопрос.

Но театральный работник, очевидно, решил не сдаваться, опять комплиментарно заметив:

– Вы так смело срежиссировали показ костюмов. Как профессионал, хочу заметить, что вы на редкость удачно, в тему, подобрали то прекрасное стихотворение. А потом с таким проникновенным чувством продекламировали его…

– Стихотворение прекрасно и удивительно, – согласно кивнула Таисия. – Но в этом заслуга поэтессы, а не моя, – и опять замолчала.

– Да, друзья мои, – заметил Маэстро, – всего несколько строчек… А какая удивительная глубина, сколько подтекста! Вот что значит истинный талант!

Маэстро немного помолчал, затем взял бокал.

– Сегодня у меня замечательный, радостный день – я выпускаю в профессиональную жизнь двух моих любимейших учеников! И он вдвойне радостный еще от того, что я не расстаюсь с вами, дорогие мои Таисия и Юрий! Я счастлив, что вы остаетесь в столице!

– А уж мы как счастливы, что нам так повезло с талантливым маститым педагогом и просто очень хорошим человеком, правда, Таечка? – Юрий поднялся с кресла.

– Юра сказал то, что и я хотела сказать, – Тая тоже поднялась, – от себя добавлю только, что я перед вами просто преклоняюсь, Маэстро!

И молодая пара соприкоснулась бокалами со стеклянной емкостью педагога, который весь расцвел от комплиментов, отпущенных любимыми учениками в его адрес.

На московской волне

– Ну, и жук этот режиссер! Ну, и нахал! – так пялиться на мою жену в присутствии мужа! – сказал уже поздним вечером Юрий, когда они с Таисией, отдыхая, вспоминали события волнительного дня.

– Тебе теперь с ним работать, – тихо заметила молодая женщина. – А пялился он на меня не больше, чем другие пялятся. Пора бы тебе уже привыкнуть. Подумаешь…

– К этому невозможно привыкнуть, Тайчонок…И, вообще, – он поцеловал супругу в распущенные волосы, – как-то не нравится мне королева Гвиневра, даже – ее имя. Не говоря уже о всей истории с рыцарем Ланселотом по отношению к королю, – сказал он игриво.

– Да кто их там сегодня разберет, что в той давней истории быль, а что – небыль, – тихо заметила Тая. И, немного помолчав, добавила, – надо запомнить сегодняшний день. Это – наш день…

– Мне кажется, для того, чтобы мы запомнили его лучше, чего-то еще не хватает. Ты не находишь? – и Юрий привлек супругу к себе.

Она улыбнулась, прикрывая глаза.

– Обожаю, когда ты так улыбаешься и закрываешь глаза… Знаешь, я столько раз замечал, как мне завидуют мужики, когда ты рядом со мною: просто на улице, в метро, в магазине. Они сначала смотрят на тебя, а потом переводят взгляд на меня – и такая жуткая зависть в их глазах! А меня такая гордость всего распирает. И я думаю в такие мгновения: смотри, смотри, ты только смотришь, а я – обладаю этим сокровищем»!

– А почему ты раньше никогда не говорил мне об этом? – кокетливо встрепенулась удивленная Таисия.

– Чтобы слишком не загордилась, – ответил Юрий, целуя ее в шею.

– Так вот почему ты был весь такой сияющий, когда мы разговаривали с режиссером, и ты, как бы ненароком, положил мне руку на плечо? – засмеялась Тая.

– А ты как думала! Не мог же я отказать себе в удовольствии продемонстрировать ему, кто у нас в доме хозяин… Тем более, что он на тебя всё время пялился.

Таисия рассмеялась.

– Ой, не хочу больше слышать ни о каких режиссерах!

– И Ланселотах тоже, хорошо? – сказал молодой муж, заглядывая в глаза любимой жене. Обещаешь? – и взгляд его вдруг посерьезнел.

– Да ты что, Юрик? – моментально среагировала она на эту серьезность.

– Даже в мыслях? – переспросил он.

– Даже…

Молодая женщина вздохнула.

– Неужели я дала основания не доверять твоей Таис? Заметь – только твоей…

– Нет. Конечно же, нет. Просто я так сильно тебя люблю. И так боюсь тебя потерять.

…Всё, как нельзя удачней, складывалось на данном этапе жизни молодой пары. Они получили Красные дипломы, и их Маэстро, конечно, помог им, как и обещал, с трудоустройством.

Таисия пришла работать в ателье, которым он руководил. А Юрий – с первых дней сентября должен был начать трудовую деятельность в театре «У ворот» в должности художника по костюмам. И хотя, режиссер в день защиты их дипломов говорил, что «забирает» в свой театр сразу двух выпускников, он не мог так поступить, даже если бы очень хотел. Потому что есть такая скучная вещь, как «штатная единица». И она у него была одна для художника по костюмам. Более того, предшественник-коллега еще числился на этой должности до конца лета. Но вопрос с трудоустройством Юрия был решен уже окончательно и бесповоротно.

А главное: молодые супруги продолжали выполнять театральный заказ, разрабатывая дизайн и занимаясь пошивом исторических костюмов для будущего спектакля. Ведь готовы были только наряды Короля и Королевы, которые стали дипломными образцами Юрия. И хотя формально это было так, но половина работы в них, конечно же, была выполнена Таисией. И вот сейчас у них тоже получался такой же дружный тандем. Да и потом: так интересно создавать наряды Прекрасных Дам, Рыцарей, их слуг и служанок, добрых и злых волшебников. Такой простор для дизайнерского воображения…

Молодые супруги стали неплохо зарабатывать. И решили сменить комнату в коммуналке с соседями на отдельное жилье. Теперь они снимали однокомнатную квартиру в районе станции метро «Сокол» за сто рублей в месяц.

А летом театр «У ворот» с новой постановкой должен был отправиться во французский Лион для участия в международном театральном фестивале.

Конечно, Юрий и Таисия мечтали поехать вместе. Первый раз за кордон, да еще во Францию! Но – режиссер был непреклонен. Что будет, если каждый участник труппы прихватит по ближайшему родственнику? Ведь число выезжающих строго лимитировано. Конечно, Таисия всё это прекрасно понимала.

И ей было ужасно грустно. Но что поделаешь…

Зато, когда однажды в съемной московской квартире раздастся междугородный телефонный звонок, и Тая услышит родной голос, то подпрыгнет от радости.

– Тайчонок! – кричал в трубку Юрий, – наш театр занял первое место по костюмам! Ты меня слышишь?

– Слышу, хорошо слышу!

– В фестивале участвовало более сорока театральных коллективов со всего света, но в данной номинации стал победителем именно я! Как мне сейчас тебя не хватает, как я тебя хочу обнять и расцеловать. Ведь это – наша общая с тобой победа!

– Я так счастлива, – сказала Тая.

– Так я ж еще и премию получил за первое место! – продолжал кричать он в трубку.

– Правда? – опешила Таисия.

– Чего тебе привезти, родная?

– Не знаю, – растерялась она. – Наверное, духи «Шанель»… Если это не очень дорого.

– А еще? Чего бы ты еще хотела? – возбужденно ухало в трубке, – мы теперь с тобой богатенькие, Тайчонок!

– Может быть, французское белье? – неуверенно предложила молодая женщина.

– Конечно, конечно, как же я сам не догадался, – сказал Юрий. – Обнимаю крепко-крепко. Жди домой своего рыцаря «со щитом»!

А опешившая Таисия после разговора присела в кресло и какое-то время пребывала в ступоре от обрушившихся новостей. И в самом деле, было от чего опешить.

… Вполне возможно, какого-либо европейца, участвовавшего в фестивале, та сумма, которая перепадала театральному художнику по костюмам, не очень-то и впечатлила бы. Но для советского человека (а было еще время СССР, уже, правда, клонившегося к своему закату), это была очень приличная сумма. Или, точнее, ее эквивалент в рублях. Можно тут лишь заметить, что денег с премии вполне хватало, допустим, на то, чтобы купить двухкомнатную кооперативную квартиру в Москве. Возможно, отчасти еще потому, что цены на квадратные жилищные метры тогда были – ни чета нынешним. Так что замечание Юрия о том, что они теперь «богатенькие» не было беспочвенным.

… Юрий и Таисия сидели в кабинете-мастерской у Маэстро в его ателье и пили шампанское, обсуждая последние новости с театрального фестиваля во Франции.

– Какая удача, дети мои! – Маэстро сиял. – Я же не зря говорил, что вам надо работать в творческом тандеме…

Наставник лишь на мгновение призадумался.

– А теперь, Юрочка, на победной волне тебе надо быстренько вступать в Союз художников, и ты, знаешь, почему… Не всю же жизнь вам по съемным квартирам скитаться.

– Знаю, знаю, – кивнул Юрий.

Этот разговор был давний. И он имел прямое отношение к тому, что оба они – и Таисия, и Юрий были приезжими, не имевшими московской прописки. Поэтому заработать государственную квартиру для них было нереально. А вот – кооператив купить не возбранялось. Но и тут не всё так просто: надо было стать членом какого-либо творческого союза.

А у членов творческих союзов в те времена имелись льготы, в том числе, связанные с приобретением жилплощади.

Очень скоро Юра стал членом Союза художников СССР, а через год молодые супруги стали еще и членами совсем нового, только что созданного творческого объединения – Союза дизайнеров СССР, разумеется, вместе со своим прославленным Маэстро. Куда же без него…

И тут Учитель постарался – ходатайствовал, писал письма в нужные инстанции, чтобы максимально ускорить данный процесс.

Происходило это еще в те времена, когда счастливцы, «стоявшие» в жилищной очереди по двадцать-двадцать пять лет, получали-таки бесплатные квартиры от государства. Поэтому найти свободную двухкомнатную квартиру в каком-либо жилищном кооперативе, которые в Москве строилась тогда в большом количестве, было не так уж и сложно. Но просто всё это могло растянуться на неопределенное время из-за каких-то бюрократических проволочек. Вот тут и помогал Маэстро своей маститостью и знаменитостью.

И довольно скоро молодые супруги въехали в двухкомнатную квартиру на юге Москвы. Так они стали москвичами. И со съемным жильем было покончено.

Теперь у них была своя крыша над головой, хорошая зарплата и творческая работа, о которой они так мечтали, приехав учиться в Москву из провинции. Но главной в их жизни, конечно же, оставалась любовь. Любовь, помноженная на молодость, радость жизни и полосу удач… И однажды, поутру, проснувшись, они вдруг осознали, что чего-то, всё же, им не хватает. И тогда синхронно подумали о ребенке. До такой мысли, ведь, тоже надо было дозреть или дорасти. Значит, доросли. А потом, спустя еще какое-то время, испугались, что почему-то у них это не получается.

Поэтому однажды они и очутились на приеме у одного уважаемого московского профессора в солидном всесоюзном центре. А тот профессор очень их удивил, предложив супружеской паре для начала… просто отдохнуть где-нибудь подальше от Москвы.

Так они и оказались в поезде «Москва-Симферополь», везущим их в курортный Крым.

Солнечный рай

– И куда дальше путь держать будем – в Ялту или Алушту? – спросил Юрий, когда он с Таей оказался на многолюдной троллейбусной остановке в городе Симферополе. – Может, монетку бросим?

– Не надо монетку, – сказала молодая женщина, обмахиваясь от жары изящной соломенной шляпкой, – куда скорее транспорт подойдет, туда и поедем.

Первым прибыл троллейбус до Алушты, который туристы, приехавшие на отдых в Крым, брали штурмом.

Юрий, протиснувшийся с трудом, занял два места. Потом в давке, ведомая инерцией разгоряченных тел, втиснулась и Таисия. Так молодые супруги оказались в уникальном междугородном троллейбусе, связывающим Симферополь с курортами южного берега Крыма. Уникальном – по протяженности маршрута. И самым экологически чистым видом транспорта. За те полтора часа, которые их вез троллейбус до Алушты, успели вдоволь налюбоваться местными природными красотами.

На конкретном «пятачке» города Алушты троллейбус «выплюнул» очередную партию отечественных туристов, самотеком приехавших на отдых. И тут их сразу обступил местный люд, предлагавший жилье всем нуждающимся.

(Здесь никак нельзя не заметить, что турецкого «всё включено» в то время для граждан нашей страны еще не существовало. Даже отдых в братской Болгарии оставался для многих вожделенной мечтой.

Однако, съездить летом в Крым или на Кавказ тогда мог практически любой наш соотечественник. Это можно было сделать по профсоюзным путевкам, которые бесплатно получали наши граждане в санатории, пансионаты, и базы отдыха многочисленных ведомств и предприятий, куда отправлялись зачастую всей семьей.

Понятно, что путевок на всех желающих в большой стране не хватало. Но не беда. Поэтому многие ехали отдыхать «самотеком». Море не разбирало, кто купается в нем по путевке, а кто, как «дикарь». Удовольствие же и оздоровительный эффект были налицо у тех, и других.

«Дикарями» аборигены окрестили отдыхающих, приехавших на юг самотеком. Как правило, они останавливались в частном секторе и не сильно заморачивались по поводу бытовых удобств, которые находились во дворе. Потому что это было таким несущественным на фоне главного, за чем они сюда ехали: моря, тепла, целебного воздуха и вкусных фруктов, которые вызрели под солнцем юга.)

– Комнатку не желаете неподалёку от моря? – обратился к Юрию и Таисии загорелый мужчина лет шестидесяти пяти в выцветшей от южного солнца кепочке, светлых брюках, закрученных до колена, и футболке, бывшей когда-то, очевидно, синего цвета.

– Очень даже желаем, – живо отозвался Юрий, – а неподалёку – это как?

– Всего десять минут пешочком до пляжа.

И молодые супруги отправились с мужичком, который назвался Кондратом Петровичем.

Спустя время неширокими улочками и переулками он привел их к большому одноэтажному дому, размещавшемуся в длинном дворе. Большим, а точнее, неуклюжим, дом казался от многочисленных пристроек, которые подпирали его со всех сторон. Да и в самом дворе находилась пара беседок, обвитых виноградной лозой, и еще – отдельное небольшое строение, которое по внешнему виду могло бы сойти за летнюю кухню. К ней и подвел Кондрат Петрович молодых супругов.

– Вот, – не без гордости сказал он, демонстрируя комнату, – только этой весной построили. Совсем новенькая и чистенькая.

Комнатка была действительно чисто выбеленная. Деревянный пол блестел от коричневой краски. В помещении, вытянутом по форме пинала, стояла стародавняя металлическая кровать, высокую спинку которой украшали натертые до блеска шары. Постель была покрыта чистым, но выцветшим от солнца юга гобеленовым покрывалом. Еще тут находились, тоже стародавние: небольшой столик, два стула и тумбочка. А на стене висело мутноватое зеркало, очевидно, помутневшее тоже за давностью времен.

Хозяин щелкнул выключателем. И под старательно выбеленным потолком зажглась лампочка, болтавшаяся на длинном шнуре, разумеется, без абажура.

– Коврик можем на стенку у кровати для уютности повесить, просто не успели еще, – сказал Кондрат Петрович, не замечая особого восторга на лицах молодых мужчины и женщины.

– У нас не только море рядом, но и до рынка пешком можно дойти, – поспешил заверить хозяин, не желая терять потенциальных квартирантов.

Супруг глянул на Таисию, которую уже разморила жара.

– Мы же попали в самый разгар туристического сезона, Юрик, – так что следует это иметь в виду, – тихо сказала Таисия.

– Ладно, остаемся, – обратился к хозяину молодой мужчина и заметил с усмешкой, – коврик нам не надо, а вот кровать немного узковата…

– Другой у меня нету, – искренне встрепенулся Кондрат Петрович. – А чего узковата? Самая что ни на есть натуральная полуторка. Вы ж не толстые. И потом, дело молодое, – он выразительно подмигнул Юрию.

И тут же довольный, что удалось договориться с новыми постояльцами, пожилой мужчина, высунувшись в двери пристройки, крикнул:

– Ксюша, Ксюша!

Из беседки вышла очень грузная пожилая женщина и, вытирая руки о фартук, направилась к ним.

– Это супружница моя – Ксюша Марковна, – засуетился Кондрат Петрович, – вы с ней сейчас рассчитаетесь, и она вам тут же постель чистую принесет.

И сразу стало понятно, кто в доме хозяин.

Вошедшая женщина попыталась изобразить на суровом лице улыбку, которую можно было сравнить с крошечным лучиком солнца, проглянувшим сквозь хмурое небо.

– Будете пользоваться холодильником, который стоит у меня в беседке, а не тем, что в доме для всех постояльцев, – сказала она и, очевидно, молодые супруги должны были расценить данные слова, как знак особого доверия.

– Кухня во дворе под навесом. У нас там находятся три газовых плиты. Но газ не такой, как у вас в Москве, – сказала Ксения Марковна назидательно, – а в баллонах, привозной, поэтому его надо расходовать экономно.

– Не беспокойтесь, – заверил ее Юрий, – мы сюда отдыхать приехали, а не для того, чтобы моя жена у плиты стояла.

– Вот и ладненько, – обрадовалась хозяйка и добавила потише в завершение короткого знакомства: туалет у нас общий в конце двора…

Таисия вышла во двор. Время было обеденное. Очевидно, поэтому по нему сновали молодые мамочки и энергичные пенсионерки: кто с эмалированной мисочкой подогретого супа или кашки, кто с детскими горшками, направляясь в тот самый конец двора…

Молодая женщина подошла к «мойдодыровскому» рукомойнику, который явно служил приложением к их пристройке, и освежила водой лицо.

Как оказалось, до моря пешим ходом супруги добирались, конечно, не десять минут, а все двадцать пять. И до рынка надо было ехать несколько остановок на автобусе. Но всё это казалось такой мелочью жизни, когда рядом было желанное море, голубое небо и так много, много солнца…

На пути к морю находилась вполне приличная кафешка, в которой можно было нормально позавтракать. Там посетителей всегда поджидала вкусная свежая выпечка, соки, чай, кефир, блинчики с творогом, оладьи со сметаной, манная или рисовая молочная кашка… А обедали они зачастую в столовой, которая находилась на пляже. Правда, чтобы попасть в нее, нужно было простоять не меньше часа в очереди. Но и это было не сильно обременительно, так как происходило тут же: не сходя с места приема морских, солнечных и воздушных процедур…

Ужинали иногда в ресторане «Волна», правда, тоже выстояв немалую очередь из-за неимоверного наплыва отдыхающих. Или могли где-нибудь на набережной поесть шашлычка. Второй вариант супругов устраивал больше, так как всё происходило под открытым небом на природе, а не в духоте ресторана, который ассортиментом и приготовлением блюд не сильно отличался от общепитовской столовой.

Но Юрий с Таисией на общепите, вообще, не сильно зацикливались, дополняя его меню роскошными дарами южного лета: сочными персиками, грушами, сливами, виноградом и сладкими дынями, купленными на рынке.

Очень часто утро в большом дворе начиналось с разборок: у кого-то из общего холодильника исчезли дефицитные сыр, вкусная краковская колбаса, или испарилось сразу полпачки сливочного масла, кто-то не мог досчитаться яиц…

Претензии выплескивались в адрес хозяйки Ксении Марковны, которая с каменным лицом переворачивала всё содержимое холодильника и находила пропавшие яйца, масло и колбасу. Или – не находила, что тоже бывало. Особенно, дефицитную колбаску, которую кто-то мог «случайно» прихватить на пляж. Оно и понятно. Однако, не пойманный – не вор…

Окаменевшее лицо хозяйки всегда выражало одно и то же: как же хотелось послать куда подальше всех этих отдыхающих, которые понаехали тут и хозяйничают в ее дворе, доме, холодильнике, неэкономно расходуют топливо из газовых баллонов, спят на ее простынях и подушках, сорят и грязнят. А в конце каждого курортного сезона из-за них надо еще обязательно вызывать ассенизатора… И тут же мысленно себя одергивала: надо потерпеть, потому что сезон этот – хотя и короткий, но зато потом весь год их кормит… И его надо использовать с максимальной выгодой, получая свои узаконенные нетрудовые доходы, раз уж так им повезло, что живут они у моря. У самого синего моря… К которому жаждущие отдыхающие все так и прутся. А она даже не вспомнит, в каком году последний раз в это самое море окуналась…

Вот такое постоянное раздвоение чувств: чтобы получить выгоду, надо потерпеть, очевидно, и рождало на лице хозяйки окаменелость, которая, можно предположить, не исчезала даже во времена не курортного сезона. Терпение давалось ей явно с трудом…

Кондрат Петрович был полной противоположностью супруге: мягкий, отзывчивый на все просьбы отдыхающих и вечно занятый какой-то домашней работой. Глядя на этого спокойного с виду мужичка, который выглядел лет на восемь моложе своей вечно сердитой супружницы, можно было предположить, что нелегкую жизнь прожил он со своей Ксюшенькой, которая и в молодости, вряд ли, отличалась мягким нравом и задушевностью. Прожил, и как выяснилось, даже нажил двоих деток – сына и дочку.

К счастью, Таисия с Юрием были далеки от разборок и проблем большого двора. Они уходили утром и возвращались сюда вечером – ночевать. И, к тому же, не пользовались тем холодильником, который стоял в большом доме.

Такая мерзость!

Было часов одиннадцать вечера, когда Таисия закончила делать примочки из кефира на плечи Юрию, который полуобнаженный покорно сидел на стуле.

– Надо подождать, пока впитается, – сказала она.

– Загораю уже не первый день и, надо же – даже не заметил, как обгорел.

– Сегодня сильный, обжигающий ветер дул с моря, – вздохнула супруга, начав протирать себе плечи и руки ваткой, обильно смоченной в лосьоне под названием «Огуречный», распространявший в пространстве свежий, натуральный запах зеленого овоща. – Я под навесом больше тебя находилась, но тоже слегка подрумянилась.

Спустя время супруги легли спать. Но не тут-то было.

– Ой! – воскликнул Юрий, садясь на кровати, – я совершенно не могу лежать на спине, так жжет! И только сейчас понял, что кровать тесновата. Ну, Кондратий… Дело молодое… Попадись мне сейчас под руку.

– Тогда нам, очевидно, сегодня придется спать «валетом», – сказала Таисия, нежно дотрагиваясь до плеча супруга.

– Ай! – опять воскликнул мужчина, – какие у тебя руки горячие!

– Руки у меня нормальные, это ты весь горячий, – возразила Тая. – Давай я тебя еще сейчас спиртовым лосьоном протру.

Юрий послушно повиновался, и вскоре они легли спать головами в разные стороны.

– Так полегче? – спросила Тая.

– Вроде бы… Извини, Тайчонок, я тебя сегодня совсем замучил своими капризами.

– Ни для кого не секрет, что мужчины плохо переносят любую физическую боль, – философски заметила молодая женщина.

– Обещаю – больше не буду… Ай!

– Ну, что там опять?

– Ты педикюрными ноготками задела мне плечо.

– Это невыносимо, – сказала Тая, усаживаясь на кровати и поджимая ноги в коленях. – Как же мы спать сегодня будем?

Супруг тоже уселся на кровати. Тело его вдруг начало сотрясаться от беззвучного смеха.

– Ты чего, Юраня? Определенно, перегрелся на солнце…

– Я вспомнил вдруг эпизод из одного фильма, – всё так же давясь смехом, сказал мужчина. – Из кинокомедии «Не может быть!»

– Я видела это кино.

– Там есть эпизод, когда герой в исполнении актера Олега Даля, приходит на любовное свидание к одной дамочке…

– Отлично помню, – Тая улыбнулась.

– Помнишь, он ей говорит: «Я не могу работать в такой нервной обстановке!»

Таисия плюхнулась на спину и закатилась смехом.

– Так я даже спать не могу в такой обстановке…

– Юрик, прекрати немедленно, и давай-таки спать, наконец, – попросила супруга.

Вскоре, после неоднократно повторенных еще в тишине ночи Юриных «ай» и «ой», наконец, всё затихло.

Но Таисии почему-то не спалось. Тьма в комнате была кромешная. Про такую говорят – «хоть выколи глаза». Молодая женщина вдруг испытала некий, почти мистический дискомфорт, от того, будто чьи-то невидимые глаза наблюдают за нею. И ей нестерпимо захотелось зажечь свет. Но выключатель был со стороны Юрия. И она, понимая, что супруг, хоть и затих, но всё равно еще не спит, решила его побеспокоить.

– Милый, ты бы не мог на минутку включить свет?

– Ой, зачем? – тут же недовольно отозвался муж.

– Не могу отделаться от странного ощущения, что кроме нас тут еще кто-то находится и наблюдает за нами.

– Тайчонок! Я думал, что только я один сегодня перегрелся…

– Пожалуйста…

Юрий неохотно привстал с подушки и протянул руку к выключателю, сморщившись от боли. Приведенные в движение мышцы спины натянули обожженную южным солнцем кожу.

– Я же говорила тебе! А ты мне не поверил! – с этими словами Тая, которая лежала у стены, быстро перекинула ноги через туловище Юрия и с визгом соскочила с кровати.

Лицо ее выражало неимоверную брезгливость.

– Ой, какая мерзость!

– Верещишь так, как будто тебе крыса в постель забралась! – мужчина сел и внимательно посмотрел на насекомое, которое пристроилось на стенке с той стороны, где только что лежала жена.

По старательно выбеленной стене новой постройки проходила небольшая трещина, которая размещалась прямо над кроватью. Именно на трещине сидела многоножка, и можно было предположить, что именно из нее она и выползла.

– Подумаешь, сороконожка, – сказал Юрий, успокаивая супругу и рассматривая насекомое. Про себя, однако, отмечая, что эта членистоногая тварь – какая-то более крупная, с крепким и блестящим, словно, лакированным, панцирем.

– Ты, что ли, в детстве никогда сороконожек не видела? – мужчина приобнял жену за талию.

– Я под стенку больше ни за что не лягу, – сказала всё еще напуганная Таисия.

Юрий взял газету, лежавшую на столе, сложил ее вчетверо, затем свернул еще трубочкой и прихлопнул насекомое.

И на стенке осталось грязноватое пятно.

– Ой, меня сейчас стошнит, если я сразу же не замою эту гадость, – сказала супруга.

Тая взяла небольшую тряпичную салфетку, вышла из помещения и у «мойдодыровского» рукомойника смочила ее, а затем затерла пятно. Потом выбросила салфетку в мусорное ведро и тщательно вымыла руки с мылом.

– Давай уже спать, милая, – сказал Юрий, укладываясь «валетом» под стенку. – Ну, и ночка…

С утра они решили, что на пляж сегодня не пойдут, а отправятся куда-нибудь на экскурсию: благо, их в таком количестве предлагают на каждом углу.

Когда вечером, уставшие и довольные супруги возвратились после познавательной прогулки по окрестностям Алушты, ночное происшествие с насекомым было напрочь забыто.

Поскольку спина у Юрия еще побаливала, в эту ночь тоже легли спать «валетом». Тая уже засыпала, но вдруг разомкнула веки от тревожного чувства. Она ощутила то же самое, что и вчерашней ночью: чьи-то глаза пристально наблюдают за нею…

Молодая женщина лежала с краю кровати. Она встала, щелкнула выключателем и тут же невольно вскрикнула: на трещине в стене, параллельно Таисиной подушке, опять сидела мерзкая многоножка. В ее застывшей позе Таисия уловила молчаливую агрессию.

– Юр, опять… Я боюсь…

Супруг, разлепивший глаза, сощурился от света электрической лампочки.

– Сейчас я ее прихлопну, – мужчина подскочил с кровати, схватил свернутую трубочкой газету, лежавшую на подоконнике.

– Только не надо размазывать такую гадость по всей стенке! – взмолилась Таисия.

Юрий аккуратно подцепил газетой насекомое, скинул на пол и раздавил его пляжным шлепанцем.

– Может, не будем выключать свет? – предложила испуганная Тая, – мне кажется, эта мерзость вылазит только в кромешной тьме.

– Как хочешь, милая, – ответил супруг и добавил, – а ты заметила, что сегодняшняя тварь чуточку поменьше и изящней вчерашней?

Таисия брезгливо поморщилась.

– Такое чувство, что вчера я прихлопнул мужскую особь, а сегодня…

– А если это была женская особа, и она приползла, чтобы отомстить нам? – глаза Таисии вновь стали испуганными.

– Тайчонок, не нагнетай. Я завтра куплю пластилин и залеплю трещину. И еще попрошу коврик у Кондратия, который он нам обещал.

– Кто ж тебе разрешит пачкать стену пластилином у чужих людей? – возразила Таисия. – Да и коврик не нужен, тем более. А вдруг еще кто-то приползет? На голой стенке хотя бы сразу можно увидеть, а на ковре ничего не заметишь.

– Как скажешь, – вздохнул Юрий, – у нас уже вторая ночка веселенькая получается…

Свет слепил глаза, мешал заснуть, и спустя какое-то время его пришлось выключить.

В следующий раз, ложась спать, супруги уже помнили о незваных гостях, наносящих визиты под покровом ночи.

– Ложись за широкой мужниной спиной. Если что – первым приму удар на себя, – пошутил Юрий. И попросил, – Тайчонок, давай свет вырубим. Надеюсь, что всё – просто случайность.

– Хотелось бы надеяться, – вздохнула Таисия.

Прошло совсем немного времени в кромешной темноте и тишине, когда женщина сказала, что хочет включить свет.

– Неужели ты опять что-то почувствовала? Наверное, ты просто боишься, вот тебе и мерещится, – сказал Юрий, ласково обнимая супругу.

– Я просто всей кожей ощущаю эти гипнотические глаза, которые в меня впиваются, – ответила Таисия, соскальзывая с кровати и щелкая выключателем.

– Ё моё! – воскликнул Юрий. – Я смотрю, тут веселенькая компашка подобралась!

На стене параллельно изголовью кровати сидели сразу три многоножки. Но они были размером примерно вдвое меньше предыдущих.

– Я этого не вынесу, – прошептала Таисия.

– Так мы тут семейство, очевидно, растревожили, – предположил мужчина. – Наверное, я папашку с мамашкой сначала прихлопнул, а теперь их детки повылазили. А может, вовсе и не детки, а бойцы невидимого нам подземного фронта, которые пришли сражаться с нами, – попытался пошутить Юрий, вставая с кровати и беря в руки всё то же «оружие» – скрученную трубочкой газету, которая лежала на подоконнике.

– Погоди, – остановила его супруга. – Я хочу удостовериться в своем предположении. Но для этого нам нужно выключить свет и на время снова лечь «валетом».

– Тайчонок, ну, что еще за ночные эксперименты? – удивился супруг. – Я две ночи ждал, чтобы Дама, наконец, легла рядом со своим Валетом…

Но Таисия его не слушала. Она взяла одну подушку, и, переложив ее в ноги Юрия, быстро щелкнула выключателем, со страхом юркнув под простынь.

– И долго нам так лежать? – недовольно буркнул мужчина.

– Да тише ты! – прошептала супруга.

И вскоре Юрию показалось, что он слышит, как множество твердых, обутых в панцирную «пластмассу» ножек заскользило по стене.

А женщина, своим, очевидно, более обостренным восприятием, смогла уловить не только перемещение насекомых. Она даже услышала, как чуть осыпался мел под этим многоножьем, внушавшем ей ужас…

Потом все затихло. И тогда Таисия снова включила свет.

– Невероятно, – изумился Юрий, когда увидел, как трое насекомых, дружно и быстро переместившихся по стене, застыли в молчаливой позиции аккурат напротив подушки супруги.

– Тебе не кажется, что из нас двоих я представляю для них почему-то больший интерес? – в состоянии тихой оторопи заметила Тая. – И мужская особь, и женская – «мамашка», как ты ее назвал, зависали точно так же почему-то именно над моей головой… Теперь вот еще и эта троица.

И она быстро соскочила с кровати.

– Может быть, на уровне осязания их притягивает приятный запах твоего лосьона или крема? – неуверенно предположил мужчина.

– Осязания? – жена покачала головой. – Ну, если, говорить о нем, то, полагаю, замытое мною пятно на стене, они тоже весьма осязают. И мне кажется, что именно оно и настраивает их на недружелюбный и бойцовский лад.

– Ну, Тайчонок…

– Я сейчас боюсь их даже гораздо больше, чем три дня тому. Можешь смеяться сколько угодно, но все они кажутся мне существами разумными, а применительно к нашей ситуации – еще и мстительными…

– Как же мне надоели эти твари! – в сердцах сказал Юрий.

Он подцепил внутрь газеты насекомых, как ему казалось, всех.

– Ой, – ужаснулась Таисия, – отступая назад. – Они еще и прыгать умеют или даже летать…

Мужчина вытряхнул на пол многоножек в количестве двух штук.

– Только, пожалуйста, Юрик, разбирайся с ними во дворе, а не здесь.

– А куда ж третья тварь ускакала? – удивился супруг, входя снова в комнату.

– Скачет резвее кузнечика! Я думала, они только ползать умеют! Значит, когда я спала бы, они на меня все попрыгали! Ужас!

– Тайчонок, трусишка мой маленький, не нагнетай, – Юрий обнял жену. – Давай уже спать.

– А еще одна…

– Да уползла она от света яркого. Может, уже во дворе гуляет. У нас же двери открыты.

– Пусть открыты всю ночь будут, тем более, так душно. И свет не будем выключать, – сказала женщина.

Повздыхав, поворочавшись с боку на бок, супруги уснули. Уже почти рассвело, когда Таисия выключила электрическую лампочку и прикрыла двери. И снова забылась сном.

… Ей виделось, что находится она на какой-то необыкновенно красивой зеленой равнине, окруженной исполинскими деревьями, за которыми угадывались горы. На ней была надета коротенькая туника – из тончайшего шелка цвета солнца.

Волосы, ниспадающие по плечам, поддерживал кожаный обруч, выполненный в виде косички, с закрепленными на нем камнями янтаря, отдающего в оранжевую желтизну по тону красивого одеяния. На запястьях обеих рук, как и на щиколотках, были защелкнуты изящные золотые браслеты… Таисия танцевала босиком и ноги ее утопали в мягкой, шелковистой траве. От вихра движений складки на коротенькой тунике красиво развевались, облегая молодое тело. Почему-то она исполняла ритуальный любовный танец…

В какой-то момент женщина почувствовала, что за ней наблюдают чьи-то глаза. Она остановилась, вдруг ощутив опасность. И за густыми ветвями дерева-исполина увидела какое-то мерзкое существо, внешним видом напоминавшее гигантскую многоножку…

Отвратительная сущность, извиваясь огромным туловищем, пыталась копировать движения Таисиного танца, что было похоже на банальное кривлянье или передразнивание. При этом чудище пожирало ее ненавидящими бельмами.

Таисия в ужасе кинулась бежать, преследуемая монстром, который извиваясь яркой оранжевой лентой в зеленой траве, вот-вот должен был ее настигнуть. Она бежала из последних сил, всё больше задыхаясь. В какой-то миг женщина ощутила, как омерзительные челюсти впились ей в плечо. И закричала. А закричав, проснулась.

– Тайчонок, ты что? – она увидела склоненное над собой лицо Юрия.

И вздох облегчения вырвался из груди женщины.

– Ты даже стонала во сне…

– Мне приснился кошмар, Юрик. Хотя начало сна было таким красочным…

– И что же тебе снилось?

– Я была одета в очень необычный наряд и танцевала на каком-то дивном зеленом лугу, представь себе, любовный танец.

– Как интересно! А почему ты решила, что он был именно любовным?

– Там, во сне, я помнила даже, как он называется… Да, у того танца было название. Он был каким-то обрядовым, ритуальным, что ли…

– Тебе и сновиденья являются какие-то особенные… Впрочем, чему удивляться? Ты же – Таис, моя восхитительная Таис, – мужчина нежно привлек супругу к себе.

– А потом откуда-то взялось чудовище, похожее на огромную многоножку, которое стало меня преследовать…

– Что это у тебя? – спросил удивленно мужчина, обнаружив небольшую припухлость и покраснение на плече супруги.

– Ой, – Таисия соскочила с кровати и подошла к мутноватому зеркалу.

– Ой! Мне даже руку поднять почему-то больно, – испуганно сказала женщина. – Ой, Юрик, а что если меня укусила… эта мерзость?

– Может быть, просто комар тебя укусил, – сказал Юрий, желая успокоить супругу, и добавил, – сейчас Кондратия найду и скажу, чтоб нам другую комнату предоставил или… пусть трещину замазывает.

– Я вспомнила, – сказала вдруг Тая и глаза ее расширились от ужаса, вспомнила…

– Как танец назывался, который ты во сне исполняла?

– Когда утром выключала свет, уже рассвело. Я уснула. Но потом открыла глаза, и мне показалось, что из трещины торчит хвост многоножки. Но всё было как-то нечетко, сквозь сон. А вот сейчас вспомнила…

– Вильнула хвостом нам на прощанье и вернулась в свое подземелье? – попытался пошутить Юрий, но у него это плохо получилось. – Похоже, их тут целый выводок… Короче, Тайчонок, я сейчас же иду к Кондратию.

Через несколько минут супруг вернулся с хозяином, которому поведал о возникшей проблеме.

– Так вы б сразу мне сказали. Я за пять минут вам трещину заделаю, – сказал Кондрат Петрович. – Даже не сомневаюсь, что сколопендры вас побеспокоили.

– А что за зверь еще такой? Первый раз о нем слышу, – удивился Юрий. – По виду – похож на обычную сороконожку, только крупнее.

– Это наша местная, крымская живность. Мы к ней давно привычные, ну, как к мухам или комарам, – спокойно сказал мужичок, – хотя сколопендра считается ядовитой.

– Ядовитой? – встревоженно переспросил Юрий, глянув в перепуганные глаза жены.

– Ну, да. Укус ее ядовитый, но не смертельный, – тут же поспешил успокоить супругов хозяин.

– Тайчонок, собирайся, сейчас же в поликлинику пойдем, – сказал молодой мужчина озабоченно.

– Да не беспокойтесь вы так, всё обойдется, – заверил отдыхающих абориген, деловито разглядывая трещину на стене.

… Небольшая местная поликлиника не была рассчитана на такое количество посетителей. Тут собрались в основном незадачливые туристы: обгоревшие, что называется, «до мяса» на южном солнце; с переломами; не удачно нырнувшие; с отравлениями; расстройством кишечника и прочими болезнями, которые неожиданно могут случиться или обостриться на отдыхе. Особенно, много было детей с озабоченными родителями.

Молодые супруги удрученно переглянулись, увидев разношерстную толпу.

– Мы не прорвемся, – Таисия покачала головой. – А я как-то неважно себя чувствую.

Юрий взял осторожно супругу за левую руку: в открытом сарафане было заметно, как увеличился отек на плече, а краснота от него распространилась почти до локтя.

– Я придумал! – обрадовался Юрий. – Нам надо срочно на пляж, там же медпункт есть! А очереди – никакой.

И они направились на пляж – на этот раз не купаться и не загорать.

– У меня не вызывает ни малейшего сомнения, что вы познакомились с крымской сколопендрой, – сказал фельдшер, смуглый мужчина с выгоревшими усами лет пятидесяти, глянув на плечо и руку Таисии.

– И что нам теперь делать? – встревоженно поинтересовался Юрий.

– Сейчас я примочку спиртовую сделаю, – сказал мужчина, придвигая к себе пузырек, который находился на небольшом складном столике. И затем он распечатал специальную упаковку со стерильными медицинскими салфетками.

Но прежде, чем произвести обещанную процедуру, медбрат наклонился к объемной санитарной сумке, стоявшей рядом на полу в палатке, и достал оттуда лупу. Посмотрев на плечо женщины через увеличитель, он изрек многозначительно:

– Обычно это насекомое или кусает, или просто проползает по телу человека, выделяя обжигающую слизь. Но вам не повезло вдвойне, – сказал он сочувственно Таисии, – я вижу и следы укуса, и ожог от слизи.

– Значит, меня всё-таки укусила эта мерзость? – Тая поморщилась от отвращения и боли в руке.

– Лучше бы она меня укусила, – расстроенно произнес Юрий.

– У вас кожа грубее, труднее было бы ее прокусить, – усмехнувшись в густые белесые усы, негромко заметил медицинский работник.

Он наложил на плечо женщины квадратик марли, пропитанной спиртом, и хорошо закрепил его лентой лейкопластыря.

– А давайте еще температуру измерим, – любезно предложил фельдшер.

И между делом, очевидно, решил для молодых супругов еще продолжить коротенькую лекцию о фауне Крыма:

– Вообще-то, сколопендру очень агрессивной назвать нельзя. Это просто вид такой у нее свирепый… Она свой яд расходует экономно и редко нападает, чаще используя обжигающую слизь.

– Значит, просто я – такая невезучая, – вздохнула Таисия.

– Всё очень индивидуально, – заметил медбрат. – У кого-то опухоль от укуса проходит за пару часов, а у кого-то держится несколько дней, может даже повыситься температура. Кстати, давайте градусник посмотрим…

Таисия протянула мужчине термометр.

– У вас сейчас 37,8. Просто такова чувствительность вашего организма.

– И что ж нам теперь делать? – спросил Юрий.

– Отдыхайте. Загорать пока не рекомендую. Купите в аптеке аспирин. Можно еще спиртовой настойкой перечной мяты или календулы протирать отек. Можно прикладывать капустный лист… И пейте больше жидкости: минералки, компота, чаю, чтобы выводить токсины. Тогда и температура спадет.

– А если не спадет или повысится? – озаботился Юрий.

– При сильном повышении надо обращаться за специальной помощью, вызывайте «Скорую».

И тут же успокоил перепуганных туристов:

– Да не волнуйтесь вы так. Я уверен, через пару дней всё пройдет.

Поблагодарив фельдшера, супруги покинули медпункт.

– Какая сегодня невыносимая жара, – сказала Тая. – Может, искупаешься, раз уж мы оказались на пляже? А я в тени пока посижу.

– Да ты что, Тайчонок? Какое купанье? Пойдем быстрей в аптеку.

Когда супруги возвратились в свое временное жилище, на стене красовалась затертая глиной трещина: Кондратий постарался.

Таисия выпила таблетку аспирина и легла на кровать.

– Ты отдыхай, – сказал хлопотливо Юрий, – а я сейчас на рынок смотаюсь. Куплю арбуз, дыню, персики. Это у нас будет вместо рекомендованного компота.

– Минералку не забудь еще, – попросила Таисия.

– Само собой.

И Юрий умчался.

Спустя минут десять в пристройку заглянул Кондрат Петрович.

– Я мужа вашего сейчас встретил. Он говорит, даже температура у вас поднялась. Надо же! Вот я и принес вкусное лекарство от жара, – сказал хозяин, ставя на стол чашку, содержимое которой Таисия на расстоянии не могла разглядеть.

– А что это? – полюбопытствовала молодая женщина.

– Варенье из роз. С чаем очень хорошо температуру сгоняет.

– Ой, спасибо большое.

– Выздоравливайте. А то обидно болеть, вы сюда отдыхать приехали.

Скоро объявился Юрий с полными пакетами даров южного лета.

– Значит, Кондратий в отсутствие мужа к тебе наведывался, решив подсластить пилюлю? – усмехнулся он. – Лишь бы после этого его Ксюшенька не устроила ему нагоняй, а тебе – сцену ревности.

– Думаю, он, всё же, согласовал свои действия со строгим командиром большого двора, – улыбнулась Тая.

– Совсем забыл, – сказал Юрий, извлекая из авоськи с дыней какую-то потрепанную книжицу. – Вот купил совершенно случайно у одного дедка на базаре.

– Что это?

– Да брошюрка о местной флоре и фауне. Я глянул в оглавление – там и про сколопендру написано.

– Ой, умоляю, не произноси при мне это слово.

– Да, ладно, Тайчонок, врага надо знать в лицо, чтобы быть во всеоружии.

Юрий разрезал большой арбуз. Он оказался спелым и сладким. Когда трапеза была закончена, супруг прилег рядом с Таисией отдохнуть, прихватив книжицу.

– Хочешь полистать?

– Не сейчас.

– Ну, тогда я буду читать, а ты слушай. И начнем с главного, что нас волнует.

– «Очень много сколопендр обитает в Крыму, на Средиземноморье и в Закавказье. Насекомое очень неприятно и агрессивно по своему внешнему виду…»

– Я уже поняла, – удрученно заметила Таисия.

Юрий ласково приобнял жену и продолжил чтение:

– «Это странное, таинственное существо, похожее на червя, но с усиками и множеством ног днем прячется под землей, а вечером и ночью выползает на поверхность.

Самое неприятное в том, что для человека сколопендра небезопасна. Людей она не боится, часто заползая в жилища и в палатки туристов. Зачастую эти насекомые размножаются путем…партеногенеза», – Юрий запнулся, читая незнакомое слово.

– Это как? – Таисия с недоумением посмотрела на супруга.

Юрий пожал плечами и продолжил:

– «… путем партеногенеза, то есть, когда в оплодотворении яиц участвует сама самка. Спустя несколько недель из отложенных яиц выходят крохотные червячки, которые очень быстро растут. Несколько дней мать охраняет их, но потом она уползает, и каждая новоявленная сколопендра начинает самостоятельную жизнь»…

– А мы думали, что порушили жизнь целого семейства, – заметила Тая. – Значит, «папашки» и не было? А были две мамки-няньки и их подрощенные детки?

– Да кто ж разберет этих тварей, – почесал за ухом мужчина и продолжил далее:

– «Охотится сколопендра обычно на земляных червей, жуков, пауков, мух и ос. Жертву сколопендра хватает передними ножками и вонзает в нее ядовитые ногочелюсти. Затем начинает пережевывать, отправляя куски пищи в широкую глотку. Ест сколопендра довольно медленно и долго…»

– Ой, меня сейчас стошнит! Юрик, прекрати! – завопила молодая женщина.

– Что ж ты так кричишь? – он покрепче обнял супругу. – Ладно. Я дальше молча читать буду.

Из брошюры Юрий узнал еще, что яд данных насекомых содержит лецитин, гистамин, какие-то еще термолизины и гиалуронидазу даже… Но уже не стал пугать такими терминами супругу. А просто проинформировал, что в мире, оказывается, насчитывается около 600 видов сколопендр. И еще успокоил, заверив, что самые опасные их представители – тропические, к счастью, находятся не в Крыму, а далеко отсюда: в Австралии, Южной Америке и Вьетнаме.

Действительно, как и предрекал фельдшер, через пару дней Таисия почувствовала себя лучше. Об укусе напоминало лишь поблекшее красноватое пятно, остававшееся на плече и руке, которое женщина смазывала спиртовой настойкой перечной мяты.

Мята приятно охлаждала кожу и избавляла от зуда.

А дня через три приболел и Юрий. У него очень сильно заболело горло. Но он не простудился. То была банальная аллергия, вызванная бархатистой кожурой персика. С ним такое и раньше случалось. Но только в этот раз аллергическая реакция протекала острее.

– Мы – местные, к волохатому персику привычные, а вот отдыхающие – особенно, малышня, болеют от него, – сочувственно говорил Кондрат Петрович, наблюдая, как утром Юрий полощет раствором соды горло у «мойдодыровского» рукомойника из-за бархатистой кожуры персика, которая может доставить такие «удовольствия».

К неприятным ощущениям в горле добавились все сопутствующие «прелести» аллергии: насморк, чихание, отек носоглотки, слабость и вялость. А еще – сонливость от принимаемых лекарственных препаратов.

– У меня такое чувство, что я болен сильнейшей ангиной, только температуры нет, – жаловался Юрий Таисии, сидя под тентом на пляже. Даже в море заходить не хочется, б-р-р, – и он зябко передернул плечами.

– Ну и не надо, – погладила его по руке супруга. – Просто дыши морским воздухом и ешь фрукты, – сказала Тая, доставая из полиэтиленового пакетика шикарную гроздь янтарного винограда.

Мужчина съел несколько ягод и тут же закашлялся, потому что у него запершило в горле.

– Мне уже любые фрукты горло раздражают, – в сердцах сказал мужчина.

– Можно, пока ты не выздоровеешь окончательно, сделать упор на морские прогулки на теплоходе, а также автобусные экскурсии по близлежащим окрестностям.

– Да, пожалуй, ты права, – кивнул супруг, – мне что-то совсем расхотелось принимать сейчас прохладительные морские ванны…

Так они и сделали, узнав от подобных экскурсий много познавательного и интересного.

Как-то однажды перед сном, когда оставалась неделя до конца их крымского отдыха, Юрий заметил:

– Тайчонок, я уже не могу смотреть на твои страдания: тебе сколопендры эти везде теперь мерещатся… А я, хоть и оклемался чуток, но знаю, что окончательно поправлюсь только в Москве.

– Ты хочешь раньше уехать?

– Хотя бы денька на три, давай? – предложил Юрий.

– Согласна, – обрадовалась Тая, – я так боюсь тех насекомых, и они мне, действительно, повсюду мерещатся… И потом, – женщина ласково погладила супруга по плечу, – я вспоминала слова московского профессора. Возможно, всё так и есть, как он говорил. Но… Ты сейчас не совсем здоров, принимаешь лекарства. Меня укусила эта мерзость. И хотя я чувствую себя хорошо, но, кто знает, возможно, в моем организме еще остаются какие-то токсичные вещества? Согласись, не самое удачное стечение обстоятельств для того, чтобы… Я бы не хотела сейчас забеременеть.

Юрий согласно кивнул, вспомнив, что вычитал в брошюре про яд насекомого, который содержит какие-то непонятные «термолизины», «гиалуронидазу» и прочую гадость, а вслух произнес:

– Так, значит, решено? Едем?

Через три дня они сидели в плацкартном вагоне поезда «Симферополь-Москва». Билеты Юрий купил легко и быстро: с переплатой у спекулянтов. (Тогда проездные документы на поезд не были еще именными, как сегодня).

– Не совсем удачная поездка у нас получилась? – спросила Таисия у супруга, когда привокзальный перрон поплыл перед их глазами.

– Да, ладно, Тайчонок, холодной московской зимой будем еще не раз вспоминать, как грелись под солнышком юга, – ответил супруг, ласково коснувшись ее руки.

Они тогда не подозревали, что вскоре им предстоит еще одна поездка в Крым. Буквально через полтора месяца.

Ах, Коктебель…

Эта поездка оказалась совершенно случайной. Она никак не планировалась. Просто в театре у Юрия оказалось вдруг свободное «окно» длиной в неделю. «А если к этому еще прибавить выходные», – подумал вдруг мужчина…

Короче, так спонтанно вышло, что в первой декаде октября супруги полетели в Крым. Опять в Крым. На этот раз они нацелились в Коктебель: официально признанное и излюбленное место отдыха людей, имеющих отношение к искусству.

Никакой путевки у них не было, но зато у Юрия был заветный адресок в пансионат на том благодатном побережье. Адресок дал ему один актер театра «У ворот». Известная и примелькавшаяся широкой публике персона по кинофильмам, где он снимался, отдыхала там каждый год. Достаточно было всего лишь записочки от маститого актера, чтобы к его знакомым из Москвы отнеслись вполне благосклонно.

Разумеется, в оплате сервиса проживания была еще одна, неофициальная графа – в виде благодарности, что выражалось в приемлемом, вполне разумном денежном эквиваленте.

Так Таисия и Юрий оказались в Коктебеле отнюдь не «дикими» туристами, которым, к тому же, предлагалась весьма насыщенная культурная программа.

– Дом-музей Волошина… Посетим обязательно, – комментировал Юрий, просматривая список рекомендованных мероприятий.

– Конечно, это святое, – кивнула Тая.

– Ага, и такой пунктик – тоже никак нельзя пропустить, – мужчина усмехнулся. – Как же без него: завод марочных вин и коньяков «Коктебель». Продегустируем?

– Обязательно, – кивнула супруга и решила уточнить, – а чем развлекают туристов сегодня?

– Экскурсией в Карадагский заповедник.

– А когда же купаться и загорать? – улыбнулась Тая. – И потом, тут, куда ни глянь: со всех сторон этот природный заповедник! Мне кажется, по нему интересней бродить вдвоем, а не в шумной группе с экскурсоводом. Как считаешь?

– Безусловно, – согласился Юрий. – Значит, после завтрака – сразу на пляж?

– Конечно, – кивнула супруга.

Пока идешь по набережной, какой только вкуснятины тебе не предложат местные жители! Даже на рынок можно не ходить! Тут тебе и вяленая рыбка под пиво. И вареные креветки, хотя и мелкие, но такие вкусные! Их и продают, как семечки, отмеряя стаканом. А уж продавцов семян подсолнечника не сосчитать. Очень ходовой товар. Наряду с подсоленным жареным арахисом, который, ценится, естественно, дороже.

Тая с Юрием остановились возле пожилой женщины, торговавшей аппетитными пирожками, аккуратно разложенными на белом льняном полотенце.

– Ну, молодежь, налетай: с картошечкой, творогом и алычой, – жизнерадостно сообщила она, приглашая продегустировать свой товар.

Таисия случайно вдруг заметила большой, круглый, с поджаристой верхней корочкой хлеб, который выглядывал из сумки женщины.

– Ой, а где вы такой хлеб покупали? – поинтересовалась она. – Это деревенский, что ли? Я такого в магазинах не встречала.

– Хлебушек? – обрадовано отозвалась словоохотливая доморощенная продавщица. – Деревенский, конечно, деревенский. Из той же печи, что и пирожки. На родниковой воде тесто замешано. Я просто доставать его пока не стала. Хотела с пирогами сначала распродаться. А вы купить хотите? – зазывно глянула она в глаза Таисии. – И добавила, – хлеб большой, могу напополам его разрезать.

– Не надо резать, мы целый возьмем, – успокоила ее покупательница.

– И еще нам два пирожка с алычой, – добавил Юрий.

Таисия взяла в руки хлеб, вдохнула его аромат и мечтательно прикрыла глаза.

– На здоровье, красавица! – сказала женщина, принимая из рук Юрия деньги.

Тая завернула роскошный, свежий каравай в полотенце и положила его в большую пляжную сумку из плетеной соломки.

Супруги сделали всего пару шагов, едва успев продегустировать вкусные пирожки с алычой, как сзади раздался хрипловатый мужской голос:

– Молодежь, а не хотите экскурсию совершить вдоль морского побережья на моторной лодочке?

«Молодежь» обернулась.

Слова принадлежали худосочному мужичонке с телом, отливающим иссиня-черным загаром. Такому худосочному, что казалось, эластичные плавки вот-вот упадут с его плоского живота. Возраст у него был какой-то неопределенный: от сорока до шестидесяти.

И еще, не дождавшись даже ответа, мужчина уточнил:

– Меня Митяем зовут. Могу не только прокатить с ветерком и высадить в красивом месте, а даже экскурсию провести туристическими тропами. Конечно, за небольшую денежную прибавку, – уточнил он.

– Как тебе такое предложение? – Юрий вопросительно посмотрел на жену.

Она неопределенно повела плечом.

– Годится, – ответил супруг за двоих. – Только водить тропами нас не надо, мы уж как-нибудь сами разберемся. Лучше прокати с ветерком и высади в каком-то интересном месте.

– Как скажите, – жизнерадостно отозвался Митяй и резво добавил, озираясь по сторонам, – так идемте уже к причалу, – словно опасаясь, как бы его клиентов не перехватил кто-то из местных конкурентов, занимающихся, как и он сам, частным туристическим извозом.

Минут через пять все стояли у «морского такси» Митяя. Это была практически новая, чистенькая моторная лодка, на дне которой аккуратно было сложено несколько спасательных кругов – взрослых и детских.

– Ой, мы же воды хотели купить, – спохватилась Тая.

– Я мигом, – отозвался Юрий.

– И мне бутылочку прихвати, – крикнул ему вдогонку Митяй и галантно предложил молодой женщине, – располагайтесь…

Он открыл большой зонт из плотной цветастой ткани, закрепленный на днище лодки и протянул ей самый приличный на вид спасательный круг.

– Для соблюдения безопасности, – деловито прокомментировал провожатый.

Юрий принес четыре полулитровых стеклянных бутылки «Крымской минеральной» и сливочное мороженое в вафельном стаканчике для троих. И морская прогулка началась.

– А вы хотите туда, где, значит, рельеф культурней и туристов больше? Или наоборот: людей поменьше и природа дичей? – озаботился пристрастиями своих пассажиров морской таксист.

– Нам бы на необитаемый остров, – улыбнулся Юрий и добавил, напрягая память, – туда, где «на неведомых дорожках следы невиданных зверей»…

– Ишь, чего захотел, – усмехнулся провожатый. – Да тут туристы эти так всё истоптали, что звери сами в страхе разбежались!

И видя немой вопрос в глазах пассажиров, спешно успокоил:

– Да понят ваш заказ, понят. Есть тут несколько местечек спокойных. Особенно, одна бухточка. Туда, значит, и маршрут наш держать будем. Останетесь, ну, очень довольны, – заверил он отдыхающих.

Митяй высадил Таисию и Юрия в той бухте, что пообещал.

– А когда вас забрать? – поинтересовался местный провожатый.

– В четыре часа, – сказала Таисия, оглядывая красивое место, где они оказались.

Юрий расплатился с морским таксистом.

– Ты только не забудь про нас! – крикнул он вслед отчалившей моторке.

– Я, надеюсь, ты ему заплатил половину суммы? – поинтересовалась супруга.

– Не-а, я сразу всё заплатил, – беспечно ответил мужчина.

– Ну, и напрасно.

– Да куда он денется? Думаешь, кинет на этом острове? Так нас тут же другие подберут…

Юрий бросил рюкзак, быстро снял джинсы.

Таисия наклонилась над рюкзаком, доставая оттуда гобеленовое покрывало, ласты, маску с трубкой для подводного плаванья. И сама скинула открытый сарафан из красного шелка, оставаясь в раздельном купальнике, в который она облачилась заранее.

– Ух, жарко, – с этими словами Юрий разбежался и нырнул в прибрежные тихие волны.

Таисия зашла в воду по щиколотку и наклонилась. Море было абсолютно спокойным и прозрачным. Вокруг ее ног сновали храбрые мелкие креветки и мальки каких-то рыбок. Прибило к берегу крупную медузу бледно-фиолетового окраса, по форме чем-то напоминающую чайную розу. Вдоволь налюбовавшись местной подводной фауной, женщина, наконец, поплыла.

Потом они лежали на берегу и загорали.

– Припекает, – сказала Таисия, переворачиваясь со спины на живот и поправляя соломенную шляпку.

– Да, – согласился Юрий, усаживаясь, – с погодкой нам подфартило. Уже октябрь. Всё же, это Крым, а не Кавказ.

– Как здорово, – сказала молодая женщина, тоже присаживаясь. – Может, двинем сейчас в сторону «нехоженых дорожек со следами невиданных зверей»?

– Самое время, – Юрий резво подскочил, собирая нехитрые пляжные пожитки.

И они неспешно начали подъем по не сильно крутому каменистому склону, сплошь поросшему лишайником.

– Ой, – Таисия испуганно остановились, когда у нее под ногами что-то молниеносно промелькнуло яркой лентой. – А вдруг это змея? Я боюсь.

– Так сразу и змея, – успокоил ее Юрий, – а, может, просто уж?

И, видимо, чтобы совсем утешить супругу, показал ей зажатый в руке хвост ящерицы.

– Оставила мне на память, как плохому охотнику, – пошутил он.

– Боюсь всех пресмыкающихся, – брезгливо поморщилась Таисия. И они двинулись дальше.

На пути им попалось еще несколько ящериц и одна крупная черепаха.

Супруги закончили подъем по пологой скале и изумились виду, открывшемуся их взору. Гористая глыба в этом месте совершенно неожиданно как бы разламывалась пополам, пряча внутри данного раздвоения небольшое зеленое плато, усаженное виноградником.

– Невероятно, – сказала Таисия, – в здешнем краю не пропадет ни один клочок земли, даже затерянный в таком пустынном месте.

И они двинулись к виноградному оазису, который так неожиданно возник перед ними. По пути им попадались деревья дикой фисташки, с оголенными, причудливо переплетенными корнями.

– Как же они держатся на этом камне? – изумился Юрий, дотрагиваясь до крепышей-корней, очевидно, глубоко уходящих в горные расщелины. – И какая в них должна быть жажда жизни!

Ближе к винограднику им попались еще алычовое и миндальное деревья.

– Какая тишина, какой воздух, – сказала Таисия, останавливаясь в тени дикой сливы и оглядываясь по сторонам. – Такое чувство, что вокругни души.

– Делаем привал? – Юрий тоже остановился и бросил рюкзак на землю.

Таисия кивнула и достала из рюкзака покрывало и бутылку с водой. Они выпили минералку, которую по степени нагрева можно было сравнить с теплым чаем.

Женщина поморщилась.

– Ну-ка, погоди, – с этими словами Юрий подскочил и отправился к ближайшей виноградной лозе, которая находилась от них всего в шагах десяти.

Он быстро вернулся, прихватив несколько гроздей винограда: иссиня-черного и салатово-желтого – сорт, который называют «дамскими пальчиками».

– Какая сладкая прелесть! – восхитилась Тая, распробовав пару сочных ягод.

– Что-то я быстро проголодался от нашей прогулки.

– Так у нас же хлеб есть: настоящий деревенский!

Таисия достала из пляжной сумки бережно завернутую в полотенце съедобную покупку.

Каждый надломил поджаристую корочку, под которой оказалась свежая мякоть не из белой, как в съеденных пирожках, а из сероватой муки.

– Какой вкусный! – восхитилась Тая. – Ничего подобного в жизни не ела.

– Да, – согласился Юрий, одновременно с хлебом уминая иссиня-черные ягоды. – У нас, прям, пища богов: хлеб и виноград…

Когда голод был утолен, мужчина разлегся на покрывале, подложив под голову рюкзак, и мечтательно посмотрел на свою спутницу.

– А хорошо, что нам Митяй этот подвернулся, и мы здесь оказались… Я чувствую себя, прям, Робинзоном. А тебя, по случаю, назначаю Пятницей, – сказал он игриво, привлекая к себе супругу.

– А если я не захочу быть Пятницей? – кокетливо ответила Таисия, освобождаясь из его объятий.

– У тебя нет выбора, – мужчина тихонько рассмеялся.

– Полагаешь, кроме нас здесь никого нет?

– Надеюсь.

– А я бы сейчас хотела прогуляться в виноградник, – и, быстро поднявшись, женщина потянула супруга за руку.

– Я тоже не против.

И они с интересом углубились в ряды виноградных лоз. Тая и Юрий заметили, что часть урожая уже собрана, хотя ягод было еще полно, очевидно, более поздних сортов. Вскоре туристы наткнулись на «сторожку», сложенную в виде обычного шалаша.

Заглянув туда, обнаружили нехитрые пожитки: импровизированный столик в виде перевернутого деревянного ящика, накрытого старой газетой, и ложе, собранное из кучи сухих виноградных листьев, прикрытых вытертой от времени овечьей шкурой.

– Я был прав – ни души, – сказал Юрий, оглядываясь по сторонам.

– Как солнце припекает, – сказала Тая и попросила, – давай назад вернемся под тень алычи, пока жара не схлынет.

Юрий взял из рук жены ее соломенную шляпку, которая с верхом была наполнена разноцветными гроздьями и они направились к облюбованному ими дереву.

Разморенные южной жарой, развалившись в тени дикой сливы, они с удовольствием уплетали сладкие и сочные виноградины. А насытившись ими сполна, решили вздремнуть.

Тая проснулась первой. Она вытащила из кармана рюкзака часы мужа и не поверила глазам. Они показывали половину четвертого.

«Невероятно. Сколько же мы проспали?» – подумала женщина и тут же стала тормошить супруга.

Юрий неохотно заворочался, разлепляя глаза.

– Неужели пора? – не поверил он, но резво поднялся.

И они быстро направились к гористому обрыву, с которого им еще предстояло спуститься к морю.

Было ровно четыре часа, когда они, немного запыхавшись, добрались до того места, откуда начинался спуск. С края возвышения отлично просматривалась бухта. Митяя пока не было видно.

Супруги быстро начали движение вниз по уже знакомой им тропке, тем более, что спуск всегда легче подъема.

– Мы еще успеем окунуться, – сказал Юрий, сбрасывая джинсы и разгоняясь с берега в море.

Но Таисия не спешила скидывать открытый сарафан из красного шелка, длинным подолом которого играл налетевший ветерок. Прикрыв от солнца ладонью глаза, она всматривалась в морскую синь.

– Ты высматриваешь лодку Митяя, прям, как Ассоль корабль под алыми парусами, – пошутил Юрий, выходя на берег.

– То Ассоль я у тебя, то – Пятница…

Но супруг не дал договорить фразу, он подошел к ней, обнял за талию и горячо прошептал на ухо:

– Ты Таис, восхитительная Таис…

– Не подмазывайся, – женщина увернулась от объятий. – Знаешь, что буду сейчас пилить тебя за то, что отдал провожатому не аванс, а все деньги сразу. Видать, он на радостях и загулял.

– Да куда он денется, – произнес мужчина, однако, уже не очень уверенно.

– А в пансионате скоро ужин. Небось, бифштекс или свиную отбивную подадут сегодня к вечернему столу, – сказала Тая мечтательно и, в то же время, с некоторой издевкой.

– Я бы и от кусочка жареной камбалы сейчас не отказался, – сказал супруг, – не будь такой жестокой, Тайчонок…

И видя, как жена начала снимать красивый сарафан, обрадовался:

– Правильно – айда купаться. Море такое теплое.

Наплававшись вдоволь, они сидели на берегу, опять ели вкусный деревенский хлеб с виноградом.

– Ни малейшего намека на нашего брехливого провожатого, – вздохнула женщина. – Вообще, никто не причаливает, никакой катерок даже не проплыл поблизости. Ну, и чего делать будем, Робинзон?

Юрий молчал, в задумчивости любуясь крымским пейзажем.

– На юге темнеет так быстро, – озабоченно сказала Тая, – тем более, уже не лето…

– Ну, и фиг с Митяем. Может, даже к лучшему, что он не приехал за нами? – вдруг сказал мужчина. – А я бы очень даже хотел на этом островке провести ночь, – добавил он, мечтательно глядя на жену.

– Ой, я боюсь, – испуганно замахала руками женщина.

– Кого? – засмеялся Юрий. – Нам никто даже не встретился за всё время.

– Я боюсь змей, ужей, ночных птиц… Вдруг опять эти мерзкие сколопендры объявятся, всякие там ползающие пауки и жуки…

Юрий привлек к себе супругу и что-то пылко прошептал ей на ушко.

– Я очень хорошо помню, что сказал нам московский профессор, – усмехнулась Тая и добавила серьезно, – а между прочим, уже смеркается.

Супруги бросили прощальный взгляд на морскую гладь и направились к знакомой тропинке.

– Опять вверх карабкаться, – недовольно вздохнула туристка.

Осуществив подъем, они, наконец, остановились, чтобы отдышаться, и посмотрели вниз на бухту со своего возвышения.

– Уж полночь близится, а Германа всё нет, – сыронизировала женщина, в открывшемся ей обозрении не отмечая ничего похожего на моторную лодку их провожатого.

– Угу, – кивнул Юрий и предложил, – может быть, заночуем в шалаше?

– Там душно и как-то неуютно, – поморщилась Тая. – Оставим его, как запасной вариант на случай дождя. Но я надеюсь, что его, всё же, не будет.

Туристы решили остановиться на ночлег у алычового дерева. Расстелили покрывало, пожевали хлеб, заедая его виноградом. Потом, взявшись за руки, какое-то время сидели молча, прислонившись к шершавому стволу многолетней дикой сливы и просто наблюдали природу.

Уже стемнело. Иногда до них долетали порывы соленого морского ветерка, который колыхал нагретый южным солнцем воздух. И в такие мгновения Таисии казалось, что плечи ее укутывает ласковое воздушное покрывало. От виноградника шел аромат спелых ягод. Настолько спелых и накаленных жарой за день, что чудилось, будто всё окружающее воздушное пространство благоухает запахом свежевяленного изюма.

Таисия легла на спину, Юрий – рядом с нею, подложив ей под плечи руку.

– Какое темное небо, и какие невозможно крупные здесь звезды, – зачарованно сказала женщина.

– Это южное небо, милая, – сказал мужчина, склоняясь над Таисией и целуя ей лицо, шею и плечи.

– Ой, что-то сильно колет в спину, – она ласково отстранила супруга.

– Наверное, камушек попался, – предположил Юрий и добавил, – принцесса ты моя на горошине…

Тая вытащила из под покрывала острую косточку алычи.

– Ничего себе горошинка!

Она села и поинтересовалась:

– А сколько сейчас времени?

Юрий поднес часы к самому носу.

– Ты не поверишь – еще только семь…

– У меня появилась идея. Тем более, что до сна еще далеко, – сказала она интригующе.

– Что за идея?

Таисия обняла супруга, и мужчина замер от страстного и продолжительного поцелуя, которым она его наградила.

– Обожаю твои фантазии! – сказал Юрий, крепко обнимая жену за талию. – Что на этот раз?

– Хочу виноградную ночь, – тихо и загадочно сказала она.

– Ты хочешь, чтобы мы перешли спать в виноградник? – не понял мужчина.

– Нет. Спать мы будем под алычой. Просто… я хочу, чтобы сегодня у нас было виноградное ложе…

И видя некое замешательство в глазах супруга, игриво добавила, освобождаясь из его объятий:

– Только нам надо будет еще немного потрудиться: сейчас мы займемся сбором урожая…

– А ты уверена, что именно этим нам следует сейчас заняться? – немного разочарованно спросил мужчина.

– Уверена. Я так хочу, – добавила она, – пусть это будет мой каприз.

– Тогда слушаю и повинюсь, – ответствовал Юрий, поднимаясь с гобеленового покрывала.

И взявшись за руки, супруги двинулись к виноградным лозам. Их глаза уже привыкли к темноте, и она им не казалась такой кромешной, как вначале. Они дошли до шалаша, и каждый взял по корзинке. «Плетенки» вперемешку с деревянными ящиками находились возле сторожки.

– Наберем сначала листьев, – сказала Таисия. – И зеленых, и сухих, опавших – Только в разные корзины.

Тара быстро наполнилась и была легкой. Супруги высыпали содержимое под алычой в две раздельные кучки.

– Я думаю, еще пара таких же плетенок – и листьев будет достаточно, – сказала женщина.

Сначала они разбросали сухие листья, потом сверху аккуратно прикрыли их еще зелеными.

Юрий с удовольствием плюхнулся на импровизированную постель. Тая присела рядом. Мужчина тут же привлек ее к себе.

– Никогда еще не спал на виноградной перине! Как же ты здорово придумала!

И он страстно стал осыпать поцелуями ее лицо, плечи и грудь, намереваясь снять с жены сарафан.

– Эй, так нечестно, – воспротивилась она, – нам еще надо сейчас идти собирать виноград.

– Тайчонок, это пытка! Я не вынесу. Давай больше туда не пойдем! – попросил Юрий.

– Я же хочу подарить тебе виноградную ночь, – сказала женщина негромко, но многозначительно.

И мужчина сразу затих.

– Скажи, ну, откуда к тебе приходят подобные фантазии?

– Я так чувствую. И сегодня хочу, чтобы было именно так.

– Тогда идем скорей собирать виноград, – сказал Юрий, смиряя свое нетерпение.

Две корзины ароматных, нагретых за день солнцем ягод, были собраны. Сначала они перенесли одну, наполненную до краев южными дарами плетенку, потом другую.

Несколько крупных гроздей Таисия переложила в импровизированную вазу, которой отлично служила ее соломенная шляпка. Остальные ягоды разбросали по виноградной перине.

– Я ждал этого весь день, а сейчас так взволнован, – растерянно сказал Юрий, – так взволнован, словно, в нашу первую ночь…

– Значит, ты проникся торжественностью момента, – тихо сказала женщина, – именно этого мне и хотелось…

Какое-то время они стояли в обнимку в наряде Адама и Евы под деревом алычи. Южное темное небо простиралось над ними, а звезды были такими крупными и яркими, что красота их казалась почти невозможной, тем не менее, оставаясь реальной.

Женщина нежно обвила рукой супруга за шею и прошептала лишь одно слово: «Люблю».

Он подхватил ее на руки и осторожно уложил на столь необычную постель. Ягоды под тяжестью двух тел начали забавно лопаться, ласково омывая кожу виноградным соком.

– Мне бы никогда такое даже в голову не пришло, – восторженно шептал мужчина, – придумщица моя…

– Я же Таис…

– Кто бы сомневался… Как же я тебя обожаю!

Два красивых молодых тела, переплетаясь и купаясь в живительном виноградном нектаре, исполняли вечную в подлунном мире мелодию любви. И большие яркие звезды вместе с Селеной молчаливо взирали на такую картину. А, может быть, даже завидовали, со своей высоты и давности существованья точно зная, что ничего нет прекраснее вот этой самой любви?

Ах, виноградное ложе… Каким же оно оказалось пьянящим в ту ночь! Сладкий ягодный нектар наполнил тела любящих живительной силой, словно, вместе с ними тоже вознося гимн вечной Природе, ее красоте и гармонии.

Когда утром Таисия открыла глаза, Юрий уже не спал. Он любовался женой, ожидая ее пробуждения.

– Виноградная моя! – были первые слова, обращенные к ней.

И Юрий обрушил на нее шквал таких же страстных поцелуев, которыми награждал ночью.

Уступая натиску супруга, женщина поймала себя вдруг на мысли, что вот эта, уже расцвеченная утром любовь, которую ей сейчас дарят, схожа с некой избыточной сладостью, сладостью чрез меры, что ли.

После ночи, когда она была вся так изсласкана и изнежена, такая необычайная гармония воцарилась в ней, что хотелось просто тихо лежать и прислушиваться к себе.

Что-то произошло с ней ночью. Но что? Она не могла понять. Но что-то случилось – это точно. Потому что ТАК она никогда еще себя не ощущала. Она чувствовала себя, как некий сосуд, наполненный до краев, что ли. Сосуд… Таисия вдруг вспомнила короткий предутренний сон. Она на морском берегу, вокруг ее ног снуют мальки рыб и креветки… И тут волной намывает амфору. Да, именно – амфору. Она так явственно всё помнит. Тая берет емкость в руки, освобождая от накрутившихся на нее водорослей вперемешку с ракушками. Амфора красива, изящна, разукрашена греческим орнаментом и очень крепко закупорена пробкой. Женщина пытается ее открыть, но безуспешно. Именно в этот момент она просыпается.

И сразу же оказывается в пылких объятиях супруга…

– Хочу сейчас окунуться в море, – сказала Тая, когда остатки минералки Юрий лил ей на руки, и она освежала водою лицо.

– Я тоже, – Юрий вздохнул, – но тогда мы смоем с себя виноградную ночь…

В его глазах промелькнуло сожаление.

– У нас впереди еще другие ночи, – успокоила Тая мужа, погладив его по липкому от ягодного сока плечу.

Было девять утра, когда они решили спускаться к бухте.

– Погоди, – Тая подняла вверх голову на крону дерева, под которым они стояли. – Нам так хорошо было под этой дикой сливой… И она – молчаливый свидетель нашего пиршества любви…

– Пиршества… Как здорово ты сказала, – супруг пылко обнял Таисию.

– Давай ее отблагодарим, – предложила женщина.

В глазах Юрия возник вопрос.

– Можно ее корни укутать нашей виноградной периной…

– А я подумал, что наше ложе из ягод теперь станет лакомством для птиц и прочей живности.

– Ну, живность свое не упустит, – усмехнулась Тая, и они стали сгребать виноградное сено вперемешку со сладкими ягодами под оголенные корни дикой сливы.

А Юрий еще немного даже утрамбовал витаминную подушку вокруг дерева.

– Может, приедем сюда будущим летом, чтобы попробовать на вкус эту алычу?

– Может быть, – задумчиво кивнула Таисия.

… Они наплавались вдоволь и сидели на берегу, доедая каравай деревенского хлеба, заедая его сладкими ягодами.

– Я бы сейчас съел сразу десяток отбивных, – сказал Юрий.

– Не наша ли лодочка? – встрепенулась вдруг Тая, заприметив еще издали ныряющую в небольшие волны моторку. – Неужели вчерашнего провожатого совесть замучила?

– А я на него не в обиде. И ты знаешь почему, – Юрий обнял жену.

– Воркуете, голубки? – были первые слова Митяя, когда моторка подкатила к берегу. – Виноват, виноват, – затараторил он тут же скороговоркой.

И можно было даже не спрашивать, почему он вчера не приехал за туристами: амбре, исходившее от мужичка, было таким сильным, что перебивало свежий морской бриз.

– Тут такое дело вышло, понимаете… Приятель поймал камбалу весом в десять кило с икрой. Пока икру жарили, понимаете… Пока пивка попили… Я и не заметил, как жара сморила. Проснулся – а уже ночь на дворе.

– Я так думаю, что не только пивка попили с приятелем, – добродушно усмехнулся Юрий.

– Понравилось местечко? – поинтересовался Митяй, пропуская мимо ушей наблюдение туриста.

– Очень понравилось, – ответил тот, счастливыми глазами глянув на молчаливую, томную и, как казалось, всё еще пребывающую в состоянии случившейся неги, Таисию.

– Ой, угощайтесь, ребятки! Небось, проголодались, – спохватился провожатый, кивая на промасленный бумажный пакет. – Там пончики, специально для вас купил на пристани.

Юрий вытащил несколько жареных колечек из муки, обильно посыпанных сахарной пудрой, и предложил жене. Но она отказалась.

Таисия была как-то сосредоточена в себе, не вникая в болтовню Митяя с мужем, к тому же, заглушаемую шумом моторной лодки и рассекаемых волн. Для стороннего взгляда она, возможно, выглядела меланхоличной и заторможенной. И можно было бы, пожалуй, ее состояние списать на жаркий южный климат, если бы не знать, какие незабываемые мгновенья провела она на острове, который оказался для этих двоих не только необитаемым… Но Юрий смотрел на нее пристрастным взглядом, поэтому чувствовал каждое ее движение, даже заторможенное, понимая его причину. И испытывал распирающую его мужскую гордость: это он так утомил ее ласками, насытил блаженством и наслаждением, на которые она так пылко и благодарно откликалась ночью…

Тая прикрыла глаза от слепящего солнца и вспомнила сон, в котором она нашла удивительной красоты амфору, которую пыталась открыть…

Пройдет четко определенное время, и однажды под утро Таисии приснится тот же самый сон: она на морском берегу, и к ее ногам волной прибило амфору с греческим орнаментом…Она берет ее в руки, и в это время пробка сама вылетает, расплескивая янтарными брызгами виноградный нектар…

И в тот же самый миг женщина проснется от короткой, но очень резкой боли внизу живота, испугавшись и вдруг обнаружив, что у нее начали отходить околоплодные воды. Хотя до родов оставалась еще неделя.

– Так бывает, – успокоит ее в приемном отделении роддома акушерка. – Запросился ребеночек на этот свет, царапнул, хоть и малюсеньким, но острым ноготком, околоплодный пузырь и проткнул его…

А профессор-то оказался прав! И не раз супруги с благодарностью вспоминали его, казалось бы, немудреный совет – просто уехать подальше из Москвы.

И к многочисленным ласковым прозвищам, которыми награждал свою любимую жену Юрий, с тех пор прибавилось еще одно: виноградная моя… Уже спустя какое-то время после возвращения из Крыма, Юрий искреннее убеждал Таю, что в запахе ее волос и тела он по-прежнему улавливает аромат того сладкого нектара, от которого теряет голову. Потому что аромат тот сразу будит воспоминания о незабывамой ночи блаженства, которую они провели под деревом дикой сливы рядом с виноградником…

Глаза, как две спелые оливы

Говоря о Таисии, никак нельзя пройти мимо ее удивительных снов: загадочно-непонятных, порой повторяющихся и вещих…

Этот сон Тая видела всего один раз. Но он был таким ярким, запоминающимся. А еще: каким-то абсолютно вне времени и пространства, что ли. Ведь в сновидении порою всё так причудливо переплетается… Она вдруг оказалась среди невообразимо красивой южной природы: ее окружали высокие горы, поросшие густой зеленью. И еще – чувствовалось дыхание моря, хотя его самого Таисия не видела, но близкое присутствие его ощущала благодаря свежему ветру. Можно ли ощутить во сне запах моря? Наверное, можно, если сон, как явь…

А еще в том видении было очень много виноградников. Все было усыпано этими плодоносящими растениями, корни которых уходили неглубоко в каменистую, но такую благодатную почву. Такую благодатную, что казалось: воткни сегодня в нее сухую палку, и уже завтра из нее вырастет кипарис или миндальное дерево.

Было прекрасное время сбора винограда. Вьющаяся лоза прогибалась под тяжестью созревших плодов, отливавших то янтарем солнца, то коричневато-фиолетовым цветом спелой оливы. Тая остановилась у лозы, гроздья крупных ягод которой привлекли ее своим ярко-розовым окрасом. Те же виноградины, что были не прикрыты листьями, а полностью открыты солнцу, отливали оранжевым цветом. Она сорвала три таких ярко-рыжих ягоды, стерла с них фруктовый воск и отправила в рот, ощущая их почти невозможную спелую сладость. Сладость, которая могла вызреть только под солнцем юга, и нигде больше. Где самого того солнца с избытком.

Внимание женщины привлекли детские голоса, которые доносились издали. Она остановилась и прислушалась. А затем пошла по протоптанной тропинке в направлении звуков.

Взору ее открывался большой двор, в конце которого угадывался дом, поросший плющом. Посреди двора стояла невысокая беседка, обвитая лозой: с ее стен и крыши свисали спелые виноградные гроздья. Рядом с беседкой стоял огромный деревянный чан, наполненный спелыми ягодами муската…

В огромной круглой кадке прыгала абсолютно голая детвора, резвясь и заодно своими ножками выдавливая виноградный сок для будущего вина.

Их было человек восемь. Самый старший из них выглядел лет на десять. Остальные – были младше по возрасту.

За детворой в полудреме наблюдал дремучий дедок: явный долгожитель юга с абсолютно белыми волосами и усами, но смуглой кожей лица, порэпанной за годы жизни глубокими морщинами от нещадно палящего солнца.

Таисия затаилась: было что-то невозможно притягательное и завораживающее в этой картине. И вечное, как сама жизнь на земле.

– Чвик, чвик, – раздавался хлюпающий и радостный звук, извлекаемый детскими ножками, купающимися в виноградном месиве.

Жара уже схлынула, потому что солнце, совершив свой дневной круг, зашло за горизонт. Но то был юг. И воздух такой теплый… Такой теплый, что казалось, если бы его можно было собрать в сосуд, то в сосуде оказалось парное молоко…

На юге быстро темнеет. Вот уже к деткам стали подходить женщины, очевидно, их мамы. Они брали своих чад, бережно промокая холщевой тканью живительный виноградный сок, в котором они только что искупались. Сок жизни.

Только один мальчик оставался еще в огромной деревянной кадке. Таисия его сразу заприметила.

Он был младше всех: на вид не более двух лет. Его тоненькие ножки проваливались в сочную жижу по самые коленки, он падал, поднимался, и снова падал. Такой забавный. Когда ему надоело падать и подниматься, малыш просто сел в виноградное месиво и стал давить ягоды маленькими ручонками, не забывая при этом отправлять сочное лакомство себе в ротик.

И еще Таисия была уверена: малыш ее заприметил, хотя она стояла, затаившись в кустах зелени.

И тут она забеспокоилась: почему же никто не забирает самого маленького? Она уже хотела ринуться к нему…

Но тут заметила женщину, направлявшуюся к деревянному чану. Таисия видела ее только со спины. На ней было облегающее стройную фигуру одеяние из очень тонкого хлопка. По спине – свободно разбросанные темные волосы.

«Надо же, – удивилась Тая, – у нас одинаковые платья. И, вообще, такое чувство, что я ее откуда-то знаю»…

Знакомая незнакомка подошла к мальчику. Он радостно протянул к ней ручонки. Женщина завернула его в тонкую пеленку, и малыш уткнулся ей подбородком в плечо. При этом он успел улыбнуться Таисии и посмотреть на нее выразительными глазами, цвет которых можно было бы сравнить со цветом спелых олив…

А проснулась Тая с радостным ощущеньем: именно в ее плечо уткнулся своим личиком тот мальчуган. Невероятно, но даже после пробуждения она так явственно чувствовала его прикосновение…

Пройдет несколько лет. Сон тот забудется. А однажды, когда сынишке Максиму будет два годика, и он будет играть на ковре, малыш неожиданно вдруг резко развернется и глянет на маму точно так, как тот мальчуган – двумя спелыми оливами. И улыбнется точно так же. Женщина вздрогнет. И сразу вспомнит тот сон, понимая, что был он вещим. А еще задумается о загадочной игре подсознания, которое почему-то решит познакомить ее с собственным ребенком, до появления которого на этом свете оставалось еще несколько лет…

Тот сон привидится ей гораздо раньше наяву случившейся виноградной ночи. И будет ярким. Но память почему-то заблокирует его на время, заполонив всё всплеском того любовного пиршества ночи: под южным небом, под кроной алычи, на перине из виноградных листьев и сладких ягод, нектар которых омывал тела влюбленных. И, хотя два эти события, без сомненья, являли неразрывную связь, странным было то, что следствие намного упреждало причину, нарушая тем самым логику причинно-следственных связей. Но кто может похвастаться тем, что знает тайны закулисья человеческого подсознания?

Приснится же такое!

Сон о детях, омываемых соком виноградных ягод в огромной деревянной кадке, где Таисия нашла и своего ребенка, она видела единственный раз. А вот был у нее такой, который повторялся не однажды на протяжении ее жизни.

Впервые он привиделся Тае, когда ей было лет семнадцать. Проснувшись поутру, она подумала: просто перезанималась, готовясь к экзамену по истории. Ей снилась древняя Эллада. Красивый город, будто бы Афины… Она, в каком то необычном, интересном одеянии, дивными фалдами струящимися по ее фигуре… И рядом с нею мужчина – полководец. Она стоит рядом с ним на каком-то возвышении, и их приветствуют легионеры, которые радостно и зычно выкрикивают имя своего военачальника. И имя его – Александр…

И хотя то сновиденье было не ярким, словно, подернутая пылью веков и выцветшая от времени фреска, запомнилось невероятное и главное: это она стояла рядом с Александром Македонским… Да, тем самым. Великим и прославленным.

– Приснится же такое! – засмеялась поутру юная особа, потягиваясь в постели, – не надо учебники на ночь читать!

Потом тот сон стал повторяться. Не так уж и часто. Но порою, засыпая, Таисия, ловила себя на мысли: а вдруг? Вдруг она снова отправится туда – в загадочное и манящее путешествие? Причем, теперь сновиденье стало ярким, подробным в деталях, словно, со старинной фрески старательно стерли вековую пыль.

И совсем не похоже то было на обычный сон. Так явно и осознанно всё это ощущалось: она была современницей тех людей, дышала с ними одним воздухом, над нею было распростерто небо Эллады. И нежную кожу ее тела, прикрытую хитоном, обжигало палящее солнце той страны…

Хитоном… Да, именно – хитоном. Проснувшись, она помнила свое одеяние в деталях. Оно было выполнено из тонкой и прозрачной гофрированной ткани цвета яркой бирюзы. Ее талию обхватывал пояс, распределявший всю ширину одежды мягкими складками вокруг фигуры. Хитон был с большим отворотом, расшитым узорами тонкой шелковой нити и украшенный белым и розовым жемчугом. А поверх такой красоты была накинута еще отливающая золотом ткань, закрепленная на плече и поясе одинаковыми металлическими застежками с вкраплением благородных камушков бирюзы.

Мягко падающая материя обнимала фигуру, подчеркивая красоту тела при малейшем ее движении или дуновении ветерка. Золотой обруч, икрустированный бирюзой, поддерживал густые, темные волосы, предварительно заботливо уложенные в прическу «греческого стиля». Длинные завитки-локоны струились по ее плечам… Таисия так явственно помнит: ее тело источало аромат розового масла вперемешку с ванилью…

И помнит того человека, который стоял рядом с нею. Его чеканный профиль с резко очерченным подбородком. Гриву густых светлых волос, отдающих в рыжину, так чем-то напоминающую ей гриву льва… Она держит в памяти в мельчайших деталях даже свежий шрам на его руке.

Кажется, воздух сотрясается от выкриков легионеров своему военачальнику: Александр, Александр! Воины ликуют. Они опять победили. В какой-то момент они начинают приветствовать и женщину- красавицу, что стоит рядом с великим полководцем.

И тогда слышны громогласные возгласы: Таис, Таис!

Она так явно видит эту картину: усталые лица мужчин, их тяжелые щиты и стоптанные сандалии, утопающие в пыли… И возгласы вперемешку то «Александр», то «Таис»…

В какой-то момент полководец поворачивает к ней лицо. Его глаза сияют гордостью Победителя, его львиную гриву полощет ветер, а ноздри трепещут от переполняющих эмоций. Он нежно обнимает за талию стоящую рядом с ним женщину. И в его глазах загорается восторг от обладания такой красотой.

Его воинов, что пережили с ним утомительные походы и бои, тоже ждет временный отдых и свои красавицы. Они это заслужили.

Тая помнит те свои ощущения. Ее переполняет невозможная радость: она принадлежит великому человеку своего времени. Она его любит. И он ее тоже.

Но сон – есть сон. Вот именно в момент ее счастливого ликования что-то происходит. Во сне прошлое, так причудливо совмещенное с настоящим, словно, дойдя до некой черты, начинает, как бы раздваиваться. Всякий раз в такое мгновение, она начинает испытывать беспокойство, переходящее в панику. Женщина вдруг начинает понимать: хотя она здесь почему-то оказалась, хотя ей всё так близко, понятно, знакомо – и Победитель, и великолепные дворцы, и дивная природа Эллады, она как будто затерялась во времени… Как будто забрела сюда случайно. Да, всё это было, было. Всё так достоверно, и из ее жизни. Но только не теперешней. Иной. Как она тут оказалась? Как поскорей выбраться отсюда? Потому что там, где-то там, есть совсем другая жизнь, в которой ее ждут и любят и в которой она нужна…

В какой-то момент пересечения эмоций (а, может, просто совмещения времен, даруемых Морфеем?), Таисия просыпается, и вздох облегчения вырывается из ее груди: она так боялась остаться в той реальности! А через пару минут уже вздох сожаления: как же было интересно там, в той далекой яви, зачем-то дарованной ей… И чего она всякий раз так пугается иллюзии? Ведь это – только сон. Но как не похож он на остальные! Та фата-моргана, где она помнит не только ароматы, источаемые ее телом, но даже пыль на сандалиях уставших воинов прославленного полководца…

Когда девушке будет лет двадцать, в руки ей попадет замечательная книга писателя Ивана Ефремова «Таис Афинская», рассказывающая о судьбе известной афинской гетеры Таис. Книга ее потрясла, но загадку не помогла разгадать. Дело в том, что первый сон, в котором она увидит себя в неком образе красавицы Таис, приснится ей еще за три года до того, как она узнает о ней из того захватывающего повествования.

А такой научный феномен сегодняшнего дня – как регрессивный гипноз – ей не был тогда известен. Он даже не был еще изобретен, хотя идея его уже витала в воздухе… Поэтому повторение данного сна так и оставалось для Таисии загадкой.

Что это было: причудливая игра разума или объективная реальность? Или – некое путешествие по волнам памяти, намекающее на непознанные и загадочные тайны человеческого бытия?

Отъезд Маэстро

– А чего ты без Юрки? – удивился Маэстро, когда Таисия появилась на пристани Москвы-реки у парка культуры имени Горького, где они договорились встретиться.

– Ему мама позвонила поздно вечером, что у отца сердце прихватило. Вот он и помчался среди ночи в свой Владимир. А ему так хотелось сегодня увидеть вас…

В это время «Ракета» причалила к берегу. Выскочивший из нее юнга быстро кинул трап, и собравшиеся на пристани москвичи и гости столицы стали пассажирами речного трамвайчика, на котором так приятно прогуляться летом.

Маэстро с Таисией спустились в бар по крутой лестнице, застеленной ковриком.

Друг-наставник, посоветовавшись со спутницей, заказал бутылку шампанского и сливочный пломбир, посыпанный жареным арахисом. И попросил официанта принести всё это за столик на палубе, куда они направились.

– Помню, как я и Юра удивились, когда узнали, что вы окончательно и бесповоротно вдруг решили уехать в Англию, – тихо сказала Таисия.

– Ну, не так уж бесповоротно, – ответил Маэстро, делая пару глотков шампанского и затягиваясь сигарой. – После падения железного занавеса, к счастью, можно свободно курсировать туда и обратно. К тому же, здесь у меня остаются мои взрослые дети, внуки, многочисленные друзья и ты с Юрочкой.

– Вы обещали сегодня приоткрыть завесу таинственности, – сказала Тая и, немного смущаясь, предположила, – наверное, тут не обошлось без «шерше ля фам»?

– Ты угадала, – вздохнул наставник и замолчал.

В затянувшейся паузе молодая женщина сделала несколько глотков приятного напитка.

– Так вышло: всё, что я делал в своей жизни, было не «благодаря», а «вопреки», – начал исповедь пожилой мужчина. – Это сегодня профессия модельера, дизайнера становится модной и престижной в нашей стране. А тогда, когда я начинал, к мужику, занятому на подобном поприще, отношение было не очень уважительное, а порою – даже презрительное. Подумаешь: портной… Пусть талантливый и с амбициями, но всё равно – портной…

Собеседник затих, очевидно, что-то припоминая.

– Вот и отец девушки, в которую я был когда-то влюблен, считал точно так же: несерьезную для мужчины профессию я выбрал.

– И он помешал вашему счастью? – робко предположила Таисия.

– Нет, – покачал головою мэтр. – Он и сам потом пострадал в результате любовной истории, случившейся с его дочерью…

Мужчина «пополоскал» дымом сигары рот, выпустил колечки и продолжил.

– Я познакомился с Машенькой на катке в парке «Сокольники». И сразу влюбился по уши. Сразу. Понимаешь? Ну, точно так же, наверное, как в тебя Юрка, с самого первого взгляда, – усмехнулся он.

– Речь не о нас, – улыбнулась Тая, – не уходите от темы…

– А я не ухожу, – сказал Маэстро, – просто я говорю о любви. О настоящей любви, которую невозможно скрыть. Потому что она брызжет из глаз…

Мужчина вздохнул, подлил шампанское в бокалы и продолжил.

– Машенька была студенткой московского института иностранных языков. Мы быстро подружились. И отныне, с ее появлением в моей жизни, я не просто стал придумывать какие-то эскизы изделий. Я делал свои наброски, имея в виду такой очаровательный образ. Понимаешь, как меня вдохновляла моя Муза?

Таисия кивнула.

– Она была красавицей?

– Еще какой! Причем, типаж у нее был именно русской красавицы. Такой, что хоть кокошник на голову надень, хоть корону – и на первую обложку журнала! Огромные голубые глаза, полумесяцем брови, к которым так и просится эпитет – соболиные, русые волосы и чуть курносый, очаровательный носик. Высокая, стройная девушка, на которую заглядывались прохожие…

– Одним, словом, модель – хоть куда, – подытожила Таисия, пока Маэстро галантным жестом подливал в ее бокал шампанское.

– И представь, эта красавица в меня тоже влюбилась!

– Что же тут удивительного? Не сомневаюсь, что в молодости вы были орлом, еще каким! – усмехнулась Таисия.

– Девушкам я нравился, но перед Машей робел. Она была для меня на таком пьедестале, в таком ореоле…

Собеседник на время замолк, и молодая женщина тактично молчала, понимая его волнение.

– На четвертом курсе у Маши была преддипломная практика. Ее вместе с подругой-однокурсницей пригласили обслуживать делегацию из Англии. Вот с этого всё и началось… Среди той группы был некий политик или общественный деятель, который оказался очарован московской студенткой. А разве ею можно было не очароваться? Как я его понимал…

Маэстро вздохнул.

– Тот человек был старше вашей девушки?

– Да, на пятнадцать лет… Но дело вовсе не в возрасте. Он был какой-то там потомственный лорд, имел родовой замок под Лондоном, красиво ухаживал… К тому же, еще не был женат. И часто стал прилетать в Москву.

– И Маша увлеклась им?

– Не сразу. Она противилась тому чувству. Но это было, очевидно, как вода, которая камень точит… И я вдруг понял, что над нашей любовью нависла угроза. Впрочем, независимо даже от появления почтенного господина из туманного Альбиона, что я мог предложить ей? Я – иногородний студент, имеющий койку в комнате студенческого общежития, неясные перспективы и амбиции портного, хотя и с высшим образованием? Маша была из интеллигентной московской семьи. Ее отец – какой-то заслуженный чин в Академии наук, мама – врач.

Собеседник опять вздохнул.

– Я вдруг осознал, что не имею права лишать ее другой жизни, которой она достойна. Совсем иного какого-то бытия, что мне и представить было просто невозможно. Невозможно, как жизнь на другой планете…

Глаза Таисии увлажнились.

– У меня близилась защита диплома. У нее – тоже. Я заранее договорился с Машей, чтобы именно она продемонстрировала мою модель на учебном подиуме. Девушка с радостью согласилась. Моей дипломной работой стало свадебное платье…

– Как и у меня, – невольно вырвалось у Таисии.

– Да, кивнул Маэстро. – Только я выполнил его совсем в другом стиле, который совершенно отличался от твоего творения. Это был некий вариант наряда Золушки на балу… Я выбрал подобную романтическую тему именно потому, что в реалиях той жизни она давала возможность пофантазировать, раскрыться моим возможностям.

Мужчина усмехнулся.

– Кто-то из членов экзаменационной комиссии даже сделал мне тогда замечание: мол, сколько метров ткани неэкономно угрохал. Дескать, ни к чему нашим комсомолкам и передовым труженицам все эти буржуазные оборки и прочие выкрутасы… К тому же, такое изделие на серийный поток не поставишь, сделал упрек мой тогдашний оппонент…

Собеседница понимающе улыбнулась.

– Я доказывал экзаменатору обратное: день свадьбы должен стать особо памятным в жизни женщины, когда она имеет полное право почувствовать себя счастливой Принцессой. И серийный поток для таких изделий вовсе не обязателен. Именно подобные вещи должны противостоять обезличенной, серой штамповке. Так, еще с дипломной работы, начиналось мое «вопреки», мое плаванье против течения. Против привычной серости и обыденности…

– Вы же то платье делали для своей Маши, воображая, как должна выглядеть именно ваша невеста? – уверенно предположила Таисия.

– Конечно. И я не мог никак схалтурить, имея такой чудесный образец перед глазами. Я и мечтал, чтобы однажды она вышла за меня замуж именно в том платье… Страстно мечтал, понимая, однако, что обстоятельства жизни никак не способствуют моим желаниям. Тем более, что сразу после защиты Машиного диплома опять появился тот английский лорд. А я по направлению от своего вуза, как молодой специалист, должен был уехать из столицы.

– Как неумолима жизнь, – вздохнула Тая.

– Перед моим отъездом у нас было несколько встреч. Мы просто гуляли с Машей по Москве. Наши отношения оставались целомудренными. Кроме поцелуев, между нами ничего не было… Теперь я с тоской и отчаяньем понимал, что девушка, жалея меня, не может решиться принять предложение того человека.

Маэстро сделал пару глотков шампанского.

– Однажды она с отцом уехала на несколько дней в Подмосковье на дачу. А я заглянул в гости к ее маме, солгав, будто не знал, что Маши не окажется дома. Ее мама очень тепло ко мне относилась. Я не решился сказать тогда, что пришел попрощаться, а просто попросил передать Маше сверток. Мне не хотелось лишних расспросов, поэтому я и не стал говорить, что уже завтра уезжаю из Москвы. Даже Маша еще не знала, что у меня был куплен билет…

– А в свертке вы передали то свадебное платье? – встрепенулась Таисия.

– Да. И еще письмо, в котором желал ей счастья и просил принять мой свадебный подарок.

– Как благородно, и как… печально, – на глаза Таисии невольно навернулись слезы.

– Ну, вот, растрогал красавицу, – Маэстро с виноватым видом погладил руку молодой женщины и добавил, – так я и разрубил тот невыносимый узел…

– Признайтесь, наверное, жила у вас в душе надежда: а вдруг Маша бросит своего лорда и примчится за вами следом?

– Конечно, – вздохнул мужчина, – но не примчалась же. А это означало, что поступил я правильно, хотя было невыносимо больно. Потому что отказаться от любимой – невыносимо больно…

– А что потом?

– Потом… Жизнь продолжалась. Я дал себе слово: горы сверну, но стану знаменитым, и она обо мне еще услышит. И тогда однажды обязательно ко мне вернется…

– И вы стали таким, – заметила Таисия.

– Но к тому времени я был уже дважды женат и дважды разведен, имел детей от первого брака, облысел и уже не думал о том, что она ко мне вернется…

– Как жаль, жизнь развела вас в разные стороны, – вздохнула Тая.

– Да… И вот теперь представь: полгода назад я был приглашен в Париж в качестве почетного гостя на один фестиваль моды. В перерыве между показами, когда я перекусывал в кафе, к моему столику вдруг подошла экстравагантная дама в шляпке. Отбросив небольшую вуальку, она произнесла:

– Вот мы и встретились…

– Это была Маша?

– Да.

– Невероятно! – встрепенулась Тая. – И что вы почувствовали в то мгновение?

– Волнение. А ты как думала? Это было так неожиданно… Особенно, когда она призналась, что специально на несколько дней прилетела из Лондона, увидев в английской газете в перечне приглашенных гостей и мою фамилию. Как оказалось, Маша давно следила за моими успехами. Сначала ей вырезки из советских газет высылала в Лондон мама. Когда ее не стало, это стала делать ее младшая сестра.

– Так что она была в курсе ваших успехов?

– Я был приятно удивлен. Потом мы долго бродили по Парижу. А утомившись, сели перекусить в уличном кафе. Она мне рассказала, что отец перед ее отъездом в Англию выкрикнул в сердцах: лучше бы ты вышла замуж за того портного!

– Почему?

– В связи с отъездом дочери за границу у него начались разные неприятности по партийной линии и в профессии, неизбежные в условиях страны, живущей за «железным занавесом».

– А вы не спросили про свадебное платье, или подобный вопрос был неуместным спустя столько лет?

– Она сама вспомнила об этом, сказав, что выходила замуж в моем платье, и что оно до сих пор бережно хранится в ее гардеробе.

– Как трогательно и как грустно, – вздохнула Таисия.

– Да, нас в тот день захлестнула грусть воспоминаний. И Маша призналась, что никогда обо мне не забывала и всегда сожалела, что мы расстались, хотя рядом были любящий супруг и двое сыновей… Представь, она поняла, что любила из нас двоих именно меня, только когда оказалась замужем…

– Какой же дорогой ценой досталось ей такое открытие! И как здорово, что она смогла вам в этом признаться.

– Маша сказала, что очень рада нашей встрече. Но, в то же время, ей так грустно. Так грустно, словно, она находится сейчас… на руинах любви.

– Она так и сказала: на руинах любви? – сокрушилась Таисия.

– Тогда я изрек: если любовь была, то она никуда и не исчезла. На что Маша процитировала мне слова из стихотворения Вознесенского:

А я ей тут же процитировал другие строки из того же самого стихотворения:

И тут Маша, вздохнув, заметила, что, очевидно, «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». А я возмутился: плевать хотел на постулаты, потому что вся моя жизнь всегда была «вопреки» и против течения.

И что я не только не боюсь, но очень даже хочу «войти в ту же самую реку дважды»…

– Вы ее разубедили?

– Попытался. В самом деле: я свободный человек.

У меня взрослые дети. Лорда, как выяснилось, уже несколько лет нет на этом свете. Ее дети тоже давно выросли и живут отдельно от Маши. Что нам теперь мешает быть вместе?

– И она поддалась вашему напору?

– Поддалась, – мужчина улыбнулся и тут же погрустнел. – Мне бы такой напор тогда, в молодости…

Маэстро вздохнул.

– Это в юности, когда вся жизнь впереди, мы годы разбазариваем. А сейчас дорожим каждым днем, проведенным вместе. Вот почему я уезжаю.

– Как жаль, что приходя на работу в ателье, я уже не буду там вас встречать, – взгрустнула Таисия.

– Мне тоже жаль, дорогая моя ученица. Но я уже всё доказал в этой жизни, чего хотел: и себе, и друзьям, и коллегам-конкурентам.

– И мировому сообществу моды, – добавила Тая.

– Вот именно. Могу я, наконец, позволить себе побездельничать? – усмехнулся Маэстро. – Когда-то я работал на свое имя, а теперь мое имя работает на меня. Хочу просто жить, быть рядом с Машей, отдыхать, путешествовать. Ну, может быть, если соскучусь вдруг без дела, займусь там преподавательской работой…

– Теперь вы будете жить в средневековом замке? – мечтательно предположила молодая женщина.

– В лондонском предместье живут Машины сыновья со своими семьями. Она бывает там наездами. А нас вполне устраивает уютная лондонская квартирка.

– А вы не пытались даму своего сердца переманить в Москву?

– Нет, она там уже пустила корни. Приезжать, конечно, сюда будем. Обязательно.

– Как думаете, когда кошмар нашей сегодняшней жизни закончится?

Маэстро бессильно развел руки в стороны.

– Любите, держитесь друга друга, не взирая ни на какие катаклизмы и обстоятельства, потому что это главное, – немного назидательно сказал пожилой мужчина. – Сегодня прекрасное слово «любовь» стало таким затасканным. Но чувство, истинное чувство, что оно обозначает, жизнь дарит далеко не каждому. Лишь избранным. И вы одарены им сполна…

Пожилой мужчина задумался, а потом вдруг сказал:

– Жаль, что Юрки сейчас с нами нет. Я бы хотел напоследок ему мозги немного вправить…

– В каком смысле? – удивилась Таисия.

– Да чтобы не было у него головокружения от успехов, так сказать.

– А вы замечали за ним нечто подобное?

– Подобное нередко случается с такими талантливыми мальчиками, приехавшими завоевывать столицу из провинции… Вот хотел ему напомнить, на всякий случай. Ты передай от меня: главное в нашем деле – работать, не покладая рук, а не шумиха и презентации, которые сопровождают нашу профессию. Возможно, мне просто однажды показалось, что ему это нравится чуточку больше, чем следовало бы. Возможно, просто показалось…

– Обязательно передам, – пообещала Тая.

Прогулка на катере закончилась, и пассажиры оказались на пристани. Таисия и Маэстро еще немного побродили по набережной Москвы-реки, пока не распрощались окончательно. И наставнику, и его ученице легла на душу грусть расставания…