«Я могу по пальцам пересчитать дни, когда маялся от безделья…»
Четыре с половиной года учебы в Хэрроу пролетели незаметно. Юный Уинстон по-прежнему не демонстрировал особых успехов, но, по крайней мере, он познал свои сильные и слабые стороны. Теперь будущий политик не пытался сражаться там, где его заведомо ждало поражение, но никогда не упускал случая блеснуть там, где его ждал почти гарантированный успех. Вся школа с удивлением и досадой взирала, как директор школы вручает Черчиллю, одному из худших учеников, приз за прочтенные без запинки тысячу двести строк из «Песен Древнего Рима» Маколея. Но никто, включая того самого директора, не подозревал, что латинские переводы за Уинстона делает мальчик из шестого класса. Черчилль заключил с ним союз: шестиклассник делал за него переводы, изрядно экономившие время выполнения домашних заданий, а Уинстон взамен писал для него литературные эссе, поражавшие глубиной мысли и отточенностью слога. Хитрецов так и не разоблачили.
Между будущей военной карьерой и молодым Уинстоном, однако, маячило еще одно серьезное препятствие – экзамены в военную академию Сандхерст. Нужно было сдавать пять предметов: обязательные математику, английский и латынь и необязательные французский и химию. Из них более или менее твердо Черчилль знал только английский и химию, но первая же попытка показала – для того чтобы набрать достаточное количество баллов, этого недостаточно.
«В жизни мне случалось с налета штурмовать чуждые мне предметы, но я считаю своим моральным и умственным триумфом то, что математику я одолел за шесть месяцев» (У. Черчилль)
К неразрешимой, казалось бы, проблеме Уинстон подошел точно так же, как впоследствии к решению многих политических коллизий: определил цель и смело бросился ее покорять. Целью стала математика, изучением которой он прежде пренебрегал. С третьего раза сдав экзамен на вожделенные две тысячи баллов из двух тысяч пятисот возможных, Черчилль навсегда распрощался с «этими тварями» (его собственное выражение!) Синусом, Косинусом, Тангенсом и Котангенсом. Всю дальнейшую жизнь он полагал, что знание математики, конечно, необходимо в ряде профессий, но совершенно излишне для того, кто не стал инженером или астрономом.
С поступлением в Сандхерст началась новая страница его биографии. Совсем по-другому, чем в школьные годы, Уинстон теперь воспринимал учебу: ведь им преподавали военную науку, которую юному лорду не терпелось применить на практике. Верховая езда, тактика, фортификация, картография, необходимость подчиняться суровой военной дисциплине и даже рытье окопов – буквально все Черчиллю было в радость. Беспокоился он лишь о том, что не успеет повоевать. В начале XX века человечество пребывало в неведении о предстоящих ему глобальных потрясениях, и Уинстон пребывал в неведении вместе с ним, уверенный: время масштабных войн между представителями цивилизованных народов кануло в Лету.
Все, на что оставалось рассчитывать новоиспеченным офицерам Британской армии, – это сражения с варварскими народами: зулусами, дервишами, индийцами. Владения Британской империи на четырех континентах нуждались в постоянной защите, и молодой Уинстон, пылкий и яростный сторонник имперской власти, не просто готов был отстаивать интересы Британии огнем и мечом, если того потребует долг, – он буквально рвался на подвиги.
Конец ознакомительного фрагмента.