Земли вольных
В Обинхор, маленький город, раскинувшийся неподалёку от храма Создателя, Грэгор попал в разгар дня. Лоранд привёл его в укромное местечко, подальше от любопытных глаз, и дорога до поселения заняла около получаса. На прощание криелл отдал мужчине деревянную фигурку, изображающую раскидистый ясень, на цепочке, пояснив, что капли крови будет достаточно, чтобы призвать Илдариона. Принц хотел было пошутить о том, что Высшие, похоже, неравнодушны к этой жидкости, но вовремя осёкся, решив, что может обидеть чьи-нибудь нежные чувства.
От идеи повидаться для начала с Иомиром Грэгору так же пришлось отказаться. Как ни крути, а выдёргивать друга всякий раз, когда призрачный хвост Роноста покажется на горизонте, было бы весьма себялюбиво.
Солнце стояло высоко и, несмотря на осень, припекало довольно сильно, так что плащ приходилось тащить на плече, но к той минуте, когда впереди показались крепкие, приземистые дома, мужчина и без него порядком упарился. «В Грандире скоро будут первые заморозки, – он втянул ноздрями запах сена, яблок и жареного мяса, который путеводной нитью струился от жилья, заставляя ноги идти быстрее, – они там что, празднуют извержение?»
Никакой ограды или забора в Обинхоре не было. Сразу же за крайними постройками начинались холмистые луга с низкорослой, желтоватой травой, нисходящие к берегу полноводной Ресницы, текущей от самого Лошадиного глаза с одной стороны, и храма Создателя, монолитной громадой царящего на горизонте, у подножья Пророка, с другой.
Земля тут была довольно бедной – сплошной песок да суглинок, поэтому местные жили ремеслом, кроме оружия, посуды и ковров, частенько промышляя бусами, кольцами и другими поделками из лап краба-пескуна. Небольшой зверёк вместе со своими массивными, очень прочными и красивыми, будто бы отлитыми из драгоценного металла когтями, позволяющими зарываться в твёрдую почву, выбрал крайне опасное место для жизни.
Над вулканом курился плотный белый пар, и Грэгор отвёл взгляд, ощутив липкий холодок на спине. Улицы были пустынны, и в один миг он даже понадеялся, что благоразумные жители Вольных земель покинули обречённый край заблаговременно, но настырный запах мяса, а также вполне отчётливый шум и гомон, доносившийся спереди, говорили о другом.
Довольно простые, зато многоцветные, двух-трёхэтажные дома теснились по обе стороны, окружая пёстрым коридором, отчего принц невольно подумал, что покраской жилищ в Обинхоре, видимо, восполняют нехватку зелени. Наконец, булыжная мостовая пошла в гору, и через пару минут его глазам открылась обширная площадь, на которой собрался весь город.
Людей было точно комаров на болоте, они сидели на каждом крыльце, телеге или балке, топтались на месте, распихивая друг друга локтями, чтобы лучше видеть то, что происходило в центре на деревянном помосте. И посмотреть было на что. Возвышение плотным кольцом окружали мужчины и женщины в пурпурных одеждах храма, а на самой площадке, картинно раскинув руки, стоял высокий, очень худой человек с гривой рыжеватых волос, который необычайно зычным для своего тщедушного тела голосом читал вдохновенную проповедь.
Позади помоста горели костры, над которыми висели сочные свиные туши, переворачиваемые добровольцами, всецело занятыми процессом. Там же можно было разглядеть и множество бочек с вином, лежащих друг на друге.
Грэгор присвистнул: «Для такого пира нужен хороший повод. Если верить слухам о Землях вольных, то местные даже перед лицом угрозы, подобной вулкану, едва ли станут разбазаривать последнее, – размышления оборвал хмурый, мускулистый мужик, ощутимо толкнувший его, размашистым шагом уходя с площади. Принц поморщился, разминая ушибленное плечо, и тут же рассмеялся, – соскучился по людям, да?»
Отойдя в сторону, чтобы не привлекать внимания, Грэгор прислонился к нагретой за день стене и прислушался к тому, что говорил проповедник, которого про себя он сразу же нарёк космачом.
– Они дали нам знак! Знак, что Создатель гневается. Никто не посмеет отрицать, что гора проснулась, ибо люди нарушили ход вещей. Волю его детей – Творцов, которые призвали дракона, чтобы покарать недостойных! – он простёр похожие на сухие ветви руки к толпе, в которой раздался одобрительный гомон, – сегодня, пейте и ешьте! А завтра, мы понесём самое ценное к храму, чтобы доказать свою верность Творцам и тогда, беда минует нас!
«Что за околесицу он городит? – сумбурные излияния проповедника вызвали у принца раздражение вперемешку с дурнотой, – неужели они этому верят? – сильный толчок сотряс землю. На мужчину посыпалась солома с крыши, и, очистив от неё голову с лицом, он увидел, как тут и там жители Обинхора помогают друг-другу подняться на ноги, воздух зазвенел от детского плача и женских криков, – Ракш его дери, конечно да».
– Не бойтесь! – возликовал космач, – Ибо я не вру вам.
Ответом ему послужил стройный хор голосов. Грэгор в недоумении наблюдал, как ближайшие к нему горожане уверенно кивали головами, тихо переговариваясь между собой.
«Всё гораздо хуже, чем казалось. В жизни такого единодушия не видел. И это при том, что я был на совете старейшин криеллов, – он бросил взгляд в ту, сторону, где курилась верхушка Пророка, – интересно, сколько в запасе времени?»
Космач говорил ещё какое-то время, за которое принц успел заметить одну странность: на площади всё же были те, кто испытывал растерянность – служители храма, по крайней мере, некоторые из них. Он постарался запомнить полноватого мужчину средних лет с мягкими чертами и молодую женщину, обладавшую тревожным взглядом и глубокой складкой, залёгшей на лбу.
Когда загадочный проповедник всё же закончил речь и величественно спустился по импровизированным ступеням, местные потянулись на запах мяса с картошкой, запечённой в углях, чтобы, получив свою порцию, разойтись группками по укромным уголкам. Толпа начала редеть.
Грэгор облегчённо вздохнул и, отлепившись от стены, стал пробираться к помосту.
***
Оба запримеченных им служителя храма успели куда-то исчезнуть, и сколько мужчина ни вглядывался в обветренные лица горожан, отыскать этих двоих так и не сумел. Космача облепила толпа обожателей, которые наперебой твердили про детишек, семьи и то, сколько именно добра нужно завтра нести, а он, горделиво выпятив подбородок, убеждал их, что все «верные Творцам» будут спасены.
Единственное, что Грэгор мог сделать прямо сейчас – это найти того, кто согласится рассказать чужестранцу о происходящем. Он внимательно переводил взгляд с одной взволнованной кучки людей на другую, пока не остановил его на дородном, носатом дядьке в косынке, который, щурясь и уворачиваясь от дыма, отрезал куски от свиной туши. «Насколько я знаю, местные не очень-то жалуют случайных чужаков, а уж сейчас и подавно. Но стоит рискнуть, всё же бедняга стоит один, хотя ему наверняка не терпится почесать язык, – принц решительно обогнул помост и приблизился к вертелу, источающему такой аромат, что его живот тут же требовательно заурчал».
– День добрый, милый человек. Не угостишь ли меня этим дивным поросёнком?
– Ххха, – носатый издал сочный горловой звук, от которого по его заплывшей груди побежала рябь, – добрый, говоришь? Ты либо головой слаб, либо глазами слеп.
– Ни то, ни другое, – Грэгор усмехнулся в тон собеседнику, – я проездом в Свилидар. А что у вас приключилось?
– Проездом, говоришь? – он смерил мужчину подозрительным взглядом и протянул кусок мяса с ножа, – Тебе и дела до нас тогда нет.
– Благодарю, – принц взял угощение и равнодушно пожал плечами, делая вид, что направляется к столам, которые были расставлены рядом с бочками. Там в изобилии валялись почерневшие клубни, хлеб и зелень, но, сделав два шага, обернулся, – откуда хоть столько добра?
– Это храмовники расщедрились. Один вурн4 запасам пропадать, – носатый вдруг осёкся и, сложив руки на груди крестом, отвесил поклон в сторону вулкана.
– Пропадать?
– Да, не видишь, Пророк злится? – он покосился на чужака, и тело его мелко затряслось от смеха, – ну хитрец!
– Почему же вы не бежите? – Грэгор вернулся на прежнее место и, откусив от своего ломтя, сделал вид, что еда ему интересна так же, как и беседа.
– Кто хотел, удрал, – мужик тяжело вздохнул и наклонился за большой деревянной кружкой, ожидавшей своего часа, – только вот далеко ли… Прогневили мы Творцов. Теперь хоть беги, хоть лети стрелой – от судьбы не уйдёшь.
– Почему Творцов? – удивление, отразившееся на лице принца, было вполне искренним.
– Долго рассказывать, – носатый протянул кружку с вином собеседнику и, подождав, пока тот, сделав глоток, вернёт её обратно, продолжил, – но ты уж поверь, что знаков они дали предостаточно.
– Хорошо, только речь идёт о тысячах жизней, – Грэгор жестом обвёл площадь, – неужели ты веришь, что никого из них нельзя спасти?
– Я верю в то, что вижу! – глаза мужика сердито сверкнули, – Не пора ли тебе куда шёл?
В стороне от костра было уже прохладно. Пяток местных деловито разбирал помост. На крыльце одного из домов, окружавших площадь, сидела женщина с гитарой. «Остаётся либо занять место проповедника, либо искать ночлег», – принц бросил заплечный мешок на мостовую и, надев плащ, закинул его обратно.
***
Обе таверны Обинхора располагались здесь же, рядом с центральной площадью, и в обеих не было ни посетителей, ни обслуги, ни даже хозяев. Для приличия Грэгор несколько раз крикнул последних, но ответом ему стала только глухая тишина пустого пространства.
Решив не тратить понапрасну время, он вышел на ту же улицу, которой пришёл, чтобы вернуться к месту, в которое забросил его Лоранд.
Небольшая роща деревьев, зажатая между полями, встретила его печальным шумом листвы. Отыскав знакомую прогалину с двумя валунами по центру, мужчина освободился от поклажи и, облегчённо вдохнув пахучий осенний воздух, положил руки на затылок. Его мысли гудели от глупости происходящего, увиденное сегодня гораздо больше походило на сумбурный сон, один из тех, где обрывки воспоминаний мешаются с нелепыми образами и полузабытыми легендами, чем на правду.
«Хорошо бы поговорить с Трором или Иомиром. Но видимо придётся ограничиться вестником», – он тряхнул головой и отправился собирать хворост для костра.
За вечер толчки, сотрясающие землю, повторялись ещё несколько раз, напоминая, как близко ходит беда. Быстро густели сумерки, и вскоре, рощу накрыла непроглядная темнота, расшитая алмазной крошкой звёзд.
Устроившись подле жаркого, трескучего пламени, Грэгор старался придумать хоть какой-нибудь план действий на завтра, когда лёгкая поступь живого существа за спиной отозвалась резью в позвоночнике.
Тело пришло в боевую готовность, а рука сомкнулась на рукояти меча прежде, чем он услышал знакомый голос.
– Это я.
– Каяна? – принц обернулся, постепенно расслабляясь.
– Да, – Высшая неторопливо приблизилась к огню и молча остановилась.
– Что ты делаешь здесь? – спросил он, наблюдая причудливый танец бликов на коже и волосах криеллки.
– Пришла навестить друга.
– Поговорила с Илдарионом? – Грэгор поднялся, уступая место гостье.
– Ты дал хороший совет, отец не враг мне, – она кивнула и, мягко улыбнувшись, присела на край одеяла.
– Хоть одна добрая весть за день, – мужчина сломал об колено и положил в костёр толстую ветку, – здесь происходит Ракш знает что.
– Расскажи, – Каяна отрешенно следила за действиями человека.
– Хорошо, – принц запнулся, словно его озарила идея, и лукаво глянул на Высшую, – Надеюсь, всем сердцем, что моя просьба не будет чересчур наглой, но, если бы ты могла привести сюда Трора, я просветил бы вас обоих.
Она подумала над сказанным и, подняв глаза собеседника, тихо рассмеялась.
– Ты умеешь просить. Жди.
Не веря в свою удачу, Грэгор наблюдал, как она плавно встаёт и, сделав пару шагов к ближайшей берёзе, исчезает, словно бы растворяется в ночной темноте.
Им завладело предвкушение встречи с побратимом, радость отодвинула на второй план всё то, что тревожило и лишало покоя, заставляя лёгкую, кипучую взвесь бежать по венам. В нетерпении, он бесконтрольно мерил шагами захваченное светом пламени у мрака пространство, то и дело бросая взгляды туда, где покинула рощу криеллка.
Спустя целую вечность, мужчина услышал долгожданные шаги, а затем увидел, как на прогалину выходит, озираясь и сам Трор.
– Где он? Покажи мне этого засранца! – рёв товарища громовыми раскатами полетел над округой, срывая дремотное оцепенение ночи.
– О великий! Ты оторвал свою тушу от постели ради меня! – Грэгор широко раскрыл объятья и бросился навстречу побратиму.
С минуту они, весело посмеиваясь, норовили задушить друг друга, а потом затеяли ритуальную потасовку. Каяна отошла в сторону, внимательно наблюдая за чудным спектаклем, который разворачивался перед ней. Когда растрёпанные мужчины, тяжело дыша, но улыбаясь, поднялись на ноги, Высшая подала голос.
– Вы затеяли поединок, но энергия радости вокруг была такой плотной…
– Это потому, что я с радостью готов намять ему бока, – Трор принялся отряхивать одежду от сора, – между прочим, явление криеллки в мои покои чуть не лишило разума одну девицу.
– Ничего, – Грэгор злорадно ухмыльнулся, – пойдёт молва, что ты не пальцем делан.
– Я тут прихватил гостинец, – побратим достал из-за пазухи тёмную пузатую бутыль, – повтори-ка, чем я делан?
– Жезлом! Из чистого, говорят, золота! – принц благоговейно сложил руки на груди.
– Ладно, – он, посмеиваясь, откупорил вино, – Творцы свидетели, как я соскучился, но ты ведь меня не зря посреди ночи на другой край Великой половины выдернул?
– О, да! Творцы как раз тут по самые уши замешаны, – мужчина присел на корточки у огня.
– Это каким боком? – друг непонимающе поднял густую бровь.
– Пророк со дня на день накроет всё вокруг лавой и пеплом, а местные наотрез не желают уходить, – Грэгор подробно описал то, что видел и слышал, стараясь не упустить какой-нибудь важной детали.
– А в центре всей этой чепухи – космач, – Трор передал бутыль побратиму и в задумчивости почесал брось, – откуда он взялся?
– Хорошо бы выяснить, но жители Обинхора не отличаются гостеприимством, – голос мужчины стал насмешливым, – и всё же, дать погибнуть целому городу, да ещё так нелепо!..
– Они ведь потащатся завтра к храму, – побратим скривился, – дела.
Над прогалиной повисла тишина, которую нарушила Каяна.
– Я могла бы изобразить Творца, – она запнулась, точно удивилась сама себе, – явлюсь толпе паломников, скажу им, что мужество Обинхора было наилучшим подношением, а теперь им всем следует бежать, если хотят выжить.
Друзья, ухватившись за идею, переглянулись.
– Может сработать, – Грэгор начал рассуждать, бросая после каждой фразы палочку в костёр, – вырасти перед горожанами, как будто из ниоткуда, для тебя не проблема, говорить властно тоже. Есть лишь одно «но». Совершить показное чудо без песни под силу только Илдариону.
– Думаешь, кто-нибудь здесь видел живого криелла? – Трор махнул рукой, – на волне общего помешательства Каяна сойдёт за дитя Создателя как миленькая.
– Допустим, – принц пожал плечами, – других идей, один Ракш, пока нет. Потом, если всё пройдёт гладко, я найду храмовников, чтобы выяснить, откуда растут ноги у нового культа, и как он связан с угрозами Роноста.
– Если связан. Ради Создателя, будь осторожен, нутром чую, мы не знаем и половины того, что происходит в этом пустынном краю.
– Буду, – мужчина закашлялся, сделав слишком большой глоток, – расскажи лучше, как дела дома. Вестник – это, конечно, хорошо…
Разговор перекинулся на обсуждение новостей Грандира, и когда побратим, отчаянно зевая, попросил Высшую доставить его домой, перевалило за полночь. Грэгор проводил их взглядом и, завернувшись в плащ, улёгся к тёплым углям спиной. Завтра ему предстоял довольно странный день.
***
Промозглое, тревожное утро разбудило принца, едва народившись в облачном небе. Превозмогая себя, он избавился от уютного «кокона» и, немного размявшись, занялся костром, чтобы согреть воды. В душе мужчины было так же ветрено, как и вокруг. Словно бы порывы осеннего холода без труда проникали туда, взметая обрывки мыслей и эмоций, а затихая, дарили зыбкий покой.
Каяна появилась, как обычно неслышно, когда над котлом стал клубиться терпкий, от листьев и ягод, пар. Грэгор приветствовал гостью кивком и, молча разделив с ней завтрак из вяленого мяса, ароматного хлеба с травами и свежих овощей, провизии, которую выдала кормящая Илдариона, начал собирать вещи.
– Как мне тебя призвать в нужную минуту? – спросил он девушку, сидевшую, поджав ноги, на покатом боку валуна.
– Вот, – она подняла руку и стянула с тонкой шеи цепочку, на которой висела точно такая же фигурка раскидистого ясеня, как та, которую давеча выдал принцу Лоранд, – ты должен…
– Знаю, как этим пользоваться, – мужчина повертел гладкую подвеску в пальцах, – но что, если рядом с площадью нет ни единого дерева или куста?
– Есть. Там должна быть осина, которую местные украшают зелёными лентами на праздник весны.
– Чтож, тогда я дам тебе знак, – принц махнул рукой и направился к просвету, в котором виднелась трава и кусок пасмурного неба.
Местные условились о том, что соберутся на главной площади в полдень. Принц оказался возле крайнего дома Обинхора примерно за час до этого времени. По дороге, он уже не мог избегать взглядов на дымную груду Пророка. Вулкан словно бы вырос за ночь, подтянулся, навис над округой своим грозным, неумолимым телом. И, когда мужчину обступили приземистые дома города, он испытал облегчение.
После вчерашнего, по улицам шатались осоловевшие люди. Они мутными глазами смотрели по сторонам, вполголоса болтали со знакомыми, спали под вывесками лавок и мастерских. В то, что совсем скоро они отправятся подносить дары кому бы то ни было, Грэгору верилось с трудом. «Но Ракш подери! Какая отличная мысль – напоить всех накануне такого события, чтобы никто не одумался, – он переступил через лежащую на мостовой оглоблю и, подняв глаза, увидел смутно знакомое бородатое лицо, наблюдавшее за ним из окна ближайшего дома. Секунда, и оно исчезло в темноте комнаты, – да уж, местечко забавное».
Площадь напоминала поле брани. Остовы свиных тушь печально висели над потухшими кострами. Отходы пышной трапезы, размётанные по столам, доедали бодро жужжащие мухи и деловито снующие крысы. Доски от помоста, частично разобранного, частично брошенного как есть, валялись прямо под ногами. А с правого края от него, действительно стояла осина, которую принц не заметил вчера.
Найдя укромное место в тени от крыльца таверны, он сел у стены и стал ждать, наблюдая в полудрёме за спором двух, некогда нарядных, женщин о словах песни, которую обе запомнили по-разному. Время тянулось бесконечно медленно. Ветер усилился, пробирая до костей. Горожане, казалось, тянулись к площади по наитию, не так стремясь проявить верность Творцам, как желая находиться ближе к месту вчерашней гульбы.
Наконец, с востока раздался громкий рокот горна, который заставил вздрогнуть Грэгора и протестующе замычать половину будущих паломников.
На кромке холма, где улица ныряла вниз, убегая от площади в сторону Пророка, появился космач. Его фигура, облачённая в небесно-голубую полотняную камизу5, и лицо, обрамлённое гривой рыжеватых волос, были полны смиренного ликования. Позади своего лидера, ровным клином вышагивали служители храма в серых хламидах из дорогого, невесомого бархата. Они, как один, смотрели на камни мостовой, словно боялись оступиться, однако, вместо насмешки рождали в душе трепет перед силой. Среди них Грэгор заприметил и того, полноватого, которого пытался найти вечером, упитанные губы его теперь дрожали, нашёптывая немую скороговорку.
Пройдя две трети площади, космач остановился и, подняв массивный, изогнутый рог, дунул в него ещё раз, словно бы наслаждаясь муками отгулявших горожан. Небольшая стая ворон тут же снялась с места, то ли проклиная своим гвалтом шумливого нахала, то ли издеваясь над обречёнными.
– Жители Обинхора! Настал тот час, когда все мы оставим след в летописях Великой половины! К несчастью, одна из наших сестёр малодушно бежала сегодня ночью. Мы не забудем этого поступка, – он коротко приподнял уголок рта в ухмылке, – и чтобы развеять постыдные сомнения, которые могли родиться в слабых умах, я вознесу молитву Творцам, чтобы они исцелили ваши страждущие тела!
Принц, затаив дыхание, наблюдал, как проповедник, воздев тощие руки к небесам, произнёс череду длинных, малопонятных фраз и, резко опустив их, поднял колючие глаза на толпу.
Взгляд принца выжидающе скользнул по мятым фигурам и, почти сразу, остановился. Люди больше не мучились похмельем. Их движения стали осмысленными, спины распрямились, а голоса окрепли. Над площадью раздался одобрительный гул.
– Я вижу, что Творцы, как и прежде, не оставили без внимания наши просьбы! – космач сухо улыбнулся, – Мы дождёмся тех, кто опоздал, и двинемся в путь.
Несколько служителей храма, повинуясь его жестам, покинули собратьев и двинулись по улицам, лучами расходящимся от площади к окраинам.
Грэгор ощутил, как его сердце забилось чаще, пытаясь вынырнуть из волны дурного предчувствия. «Во что мы впутались? Если космач – маг, то просто не может обладать такой силой! Она слишком велика для человека! – решив, что более подходящей минуты уже не будет, мужчина схватил кулон Высшей и резко стянул его, едва не разорвав цепочку, – пора звать Каяну».
Нашарив кинжал, он вдавил его остриём в ладонь и, почувствовав, как по ней побежала струйка тёплой крови, отправил обратно в ножны. Капли неспешно тянулись к амулету, выстукивая рваный ритм. «Хватит, пожалуй, – принц надел кулон обратно и, оглядевшись по сторонам, вытер ладонь о штаны».
Некоторое время ничего не происходило. Площадь гудела, словно растревоженный улей, подбадривая саму себя. Космач отправил почти всех служителей храма, которые, по какой-то причине подчинялись ему, обыскивать дома горожан, чтобы собрать ценные вещи, и теперь стоял в окружении четырёх людей в хламидах.
Секунды мелькали одна за другой, и вот, от ствола беспокойной осины отделилась стройная фигура в белоснежном платье.
Грэгор подобрался, готовясь помочь Высшей, хотя и сам не очень-то представлял как. У горожан не было ни единого повода усомниться в том, что перед ними живой Творец. От Каяны исходил почти зримый свет. Величественная осанка, неторопливые, мягкие движения и небесная красота девушки заставили мужчину испытать с горделивое удовлетворение, словно бы часть всего этого принадлежала ему.
Подождав, пока новость о её появлении разлетится над площадью приглушёнными вздохами и указующими перстами, криеллка заговорила, без труда перекрывая гул.
– Да прибудет небо над вашими головами, мои бедные потомки, – глаза девушки смотрели на людей с выражением, которому Грэгор не решился подобрать определения, так, наверное, взирает пастух на подопечное стадо коров. Обильное, но переставшее давать молоко, – Ваши голоса взывали столь громко, что моё сердце наполнилось жалостью и вынудило меня вмешаться. Дары, которые вы собрали, приятная мелочь для Творцов, но сотни жизней куда ценнее. Бегите! Бегите, покуда смертоносная туча удушающего пепла не укутала город! Покуда потоки огненной лавы не сожгли дотла всё, что вам дорого!
Местные пребывали в растерянности, точно не знали, как себя вести. Одни опустились на колени, другие начали улыбаться, прижимая к груди детей. Высшая неторопливо подняла руки, будто бы хотела обнять всю площадь.
– Позвольте и мне преподнести вам свой дар. Я спою песню, которая осветит нелёгкий путь, развеет страх и даст облегчение.
Космач, находившийся, до тех пор в замешательстве, после этих слов Каяны пришёл в себя. Его скула дёрнулась от сильнейшей досады, но успокоившись, он ограничился тем, что наградил гостью тяжёлым взглядом.
– Стой! Не смей открывать рот, лгунья! Ты не Творец.
– Повтори, – она медленно повернулась к проповеднику. Теперь глаза Высшей были тёмными, как небо в шторм, а свет, который струился от неё, источал угрозу, – кто же я?
Губы мужчины сложились в ломаную линию, и он проговорил по слогам слово, которое упало камнем в желудок принца.
– Кри-елл.
«Нужно что-то делать, – усилием воли Грэгор подавил гнетущее чувство тревоги. Он встал и начал продираться вглубь толпы, поспешно распихивая завороженных действом горожан».
– Ты готов отвечать за то, что сказал? – Задумавшись лишь на миг, Каяна продолжила игру, надеясь, что странным лидером Обинхора руководит упрямство, а не знание.
– О! Я готов, – собеседник вдруг успокоился и даже начал паясничать, отвесив земной поклон гостье, – а ты?
Дымка света, парившая вокруг девушки, моментально исчезла, словно была мыльным пузырём, созданным озорным ребёнком. Принц едва удержался от желания выругаться вслух: то, что космач устранил магию криеллов, было понятно лишь ему. Остальные же, после должного напутствия, спишут всё на страх самозванки.
– Он погубит нас! – Грэгор сильнее натянул капюшон и крикнул, стараясь отвлечь внимание собравшихся, – Навлечёт гнев Создателя!
– Мы ждём чуда, – проповедник с удовольствием хохотнул, – докажи, что ты Творец. Только без песен, – он покачал пальцем из стороны в сторону и понизил голос так, чтобы его могли услышать лишь те, кто стоял рядом, – ты ведь пока ничего толком без них не можешь, да?
Каяна побледнела. Драгоценные секунды утекали у неё между пальцев, а вместе с ними исчезало и влияние, которое Высшей удалось заполучить.
– Я так и думал! – космач отвернулся от криеллки и обратился к толпе, – Только Высшие плетут заклинания песнями. Я просил о чуде, но, к стыду своему, она не в силах его сотворить! Кто-то хочет сорвать наши планы.
Повисла долгая пауза. Нарастая, точно снежный ком, среди общего гула начали выделяться крики «чудо!»
И едва Грэгор успел подумать о том, что стоит слишком далеко, его запястье обхватили цепкие пальцы носатого мужика, с которым он так мило беседовал, пытался разведать обстановку.
– Он не местный! Вчера у меня выпытывал всякое!
Принц быстрым движением выдернул руку, но, глянув на хмурые и растерянные лица горожан, понял, что пользы от этого будет мало. Жители Обинхора, надеясь, по всей видимости, отыграться за свою доверчивость, охотно подхватили идею обвинить во всём кого-то.
– Так чего стоишь? Крути его! – другой мужчина с разорванным ухом отпихнул соседа, чтобы схватить чужака за плечо.
Бежать было некуда, для драки не хватало места, и очень скоро Грэгора смяла толпа. Последнее, что он успел увидеть – край платья Каяны, метнувшийся в сторону осины.
***
Его отволокли недалеко. По иронии судьбы, ближайшее к таверне здание из красного камня ещё совсем недавно принадлежало «Вольной страже», которая следила за порядком в Обинхоре. Сопровождая свои действия совершенно излишними рывками, два крепких парня, которым было поручено доставить мужчину до места назначения, протащили его через пустую переднюю и комнату побольше, единственную обстановку которой составлял длинный стол и десятка два стульев, к лестнице, ведущей в подвал.
Там пленника толкнули вниз, благо принц успел сгруппироваться, и, захлопнув тяжёлую, скрипучую дверь, оставили его одного.
Когда шаги провожатых отзвучали глухим перестуком, и опустилась звенящая тишина, Грэгор некоторое время просто лежал, пытаясь привыкнуть к саднящим ушибам и рези в рёбрах. В импровизированной тюрьме было темно. Пахло сырой землёй, опилками и крысиным помётом.
«Он без лишних усилий снял чары Каяны, будто бы их наводила не Высшая, а подгулявший школяр, – первые мысли наводнили голову мужчины, пробившись через затор боли, – избавил от похмелья целый город! Не удивительно, что храмовники…да что там, все местные верят его словам!» Принц, поморщившись, осторожно ощупал грудь и, удостоверившись, что рёбра целы, уже спокойнее провёл пальцами по разбитой губе.
«Кто же он, мать его, такой? – стараясь не думать о том, чего касаются руки, Грэгор нашарил ступеньку и сел, – ничего, у тебя свои секреты, а у меня свои».
Связка амулетов путалась в пальцах. К огромной радости, никому из горожан не пришло в голову, что чужак может обладать едва ли не более ценным имуществом, чем все их дары Творцам, собранные вместе.
Поскольку разобрать который из кулонов принадлежит Каяне, а который Илдариону, в сложившихся обстоятельствах было невозможно, мужчина стянул оба. Тщательно обтерев подолом рубашки указательный палец, он достал кинжал и уже второй раз за день пустил его в ход, чтобы раздобыть собственной крови.
Секунды застревали как мошки в янтаре, отдавались звоном в ушах, медленно перетекая в минуты. Принц опустил голову на руки, стараясь убедить себя в том, что криеллы не обязаны каждый раз поспешно бежать на его зов, словно цепные псы. Однако чем дальше, тем яснее становилось, что никто не придёт.
Темнота глушила мысли. Сколько прошло часов, Грэгор не знал. Испытав палитру эмоций – от злости, до сардонического веселья, рождённого тем фактом, что сын Теолина посещает темницы чаще любого вора, он, в конце концов, покорился дрёме, иногда пробуждаясь, чтобы услышать писклявый крысиный хор.
По его подсчётам процессия жителей Обинхора давно покинула город, и вызволять чужака из подвала было некому.