Удар судьбы. Глава 5. Август 1439 г. Причерноморье. Гости-сурожане (Андрей Посняков, 2008)

…Вот теперь идти-то?

Услыхав где-то рядом стук лошадиных копыт, Лешка нырнул в кусты, спрятался. Переждал, покуда спешившиеся всадники лениво переругивались с привратником караван-сарая, и, снова выйдя на дорогу, пошел, куда глядели глаза – лишь бы подальше. Идти было темно, трудно, пару раз юноша едва не свалился в какие-то ямы, плюнул и, отойдя от дороги, завалился под первый попавшийся куст – спать. Куда дальше направиться – все равно ночью не разберешь, лучше уж подождать до утра, отдохнуть хоть чуточку, восстановить силы.

Неожиданно для себя Лешка уснул так крепко, что когда проснулся, уже вовсю жарило солнце. Ярко-синее небо, безоблачное и высокое, нависало над степью, а где-то далеко на юге, у самого горизонта, маячили в смутно-голубоватой дымке горы. Приземистые строения постоялого двора белели километрах в двух. Странно, но никакого людского движения видно не было – скорее всего, караван толстяка Хаимчи-бея уже покинул место ночлега.

Лешка задумался – интересно, почему никто не ловит сбежавшего пленника? Ленятся? Или просто нет времени? Скорее – второе. Парню вдруг жутко захотелось есть, а пить – еще больше, однако выбраться на дорогу он все же побаивался – мало ли что – поэтому, для начала осмотрелся и, заметив позади, в нескольких шагах, высокое раскидистое дерево, недолго думая, забрался на него, силясь получше рассмотреть окружающую местность. Ничего особенно нового юноша не увидел – все та же бескрайняя степь, пыльная желтовато-серая дорога, далекие горы. Впрочем, нет – за дорогой, поросшие небольшими кустами, угадывался обширный овраг – балка, – по дну которого вполне мог бы течь ручей.

Лешка еще раз осмотрелся – вроде бы никого нет – и, спрыгнув с дерева, со всех ног бросился к балке. Шуршала под ногами желтая, выжженная солнцем трава, взметнулась к небу серая дорожная пыль, затрещали кусты, с недовольным шумом выпорхнули какие-то птицы.

Парню повезло – ручей в овраге и в самом деле был! Узенький, коричневатый, но, кажется, чистый – Лешка бросился к нему, не раздумывая, упал на грудь, погрузив губы в прохладную воду, и принялся жадно пить. Боже, как хорошо-то! Напившись, юноша с большим удовольствием обмыл лицо, шею, плечи… Эх, искупаться бы, да жаль, глубины не хватает – даже не по колено – по щиколотку. Дно чистое, каменистое – ого! Тут и рыба имеется – юркие серебряные мальки! Раз есть мальки, значит – и что-то покрупнее имеется. Хорошо бы поймать – сложить из плоских камней запруду, заодно и искупаться можно будет… Искупаться – это, конечно, хорошо, спору нет. А вот насчет рыбы – что же с ней потом делать, как приготовить – спичек-то нет, костер не разведешь, да и не из чего – разве что из кустов? Н-да-а, задачка… Лешка в задумчивости уселся на камень. Убежать-то оказалось проще всего – а вот что теперь делать, как быть? Для начала хорошо бы определиться – где он. Однозначно, где-то на юге – уж больно солнце печет, да и степи кругом. Ну и горы вдали. Кавказ? Крым? Тогда и море должно где-то совсем рядом быть. Рядом… Это «рядом» может составлять километров двадцать, а то и все пятьдесят! Пойди, добреди, попробуй. Знать бы еще, в какую сторону идти. Да, еще ведь и время на дворе – тысяча четыреста тридцать девятый год! Господи, как же такое быть-то может? А может – и не может? Кто это, вообще, сказал? Какой-то подозрительный пацан – и что, ему теперь безоговорочно верить? Ну уж нет, надо еще подумать, разобраться. Итак, что имеем? Банду людокрадов – ну, это очевидно – плюс пленников, людей, надо признать, до крайности странных… как, впрочем, и бандиты. Кто они и откуда – вопрос пока оставим открытым. В общем, это то, что есть. Теперь то, чего нет. А много чего нет – ни асфальтированных шоссе, ни железной дороги, ни самолетов в небе, ни крупных городов, ни селений, ни… ни даже разбитых бутылок, пластиковых пакетов, пэтов – а уж этого-то добра повсюду должно быть в избытке, что-что, а мусорить мы умеем. И – нету! Странно. Но, с другой стороны, если за время пути не попадались на глаза ни дороги, ни населенные пункты – это еще не значит, что их нет. Ведь бандиты не дураки, чтобы вести похищенных по людным местам. Наоборот, выбрали побезлюднее, поглуше. А пешком, да на конях – потому что в этой глуши никаких проезжих дорог нет. Да, ловко все рассчитали – никакая милиция не поймает. Что ж, будем пока считать, что никакого чуда не произошло и он, Лешка, Алексей Сергеевич Смирнов, находится сейчас гм… где-нибудь на юге России. Или на Украине, в Молдавии… Да, где-то здесь. Тогда главное сейчас – выйти в людное место. К какой-нибудь деревне, железнодорожной станции или хотя бы к шоссе. Голоснуть – довезут докуда-нибудь, подбросят…

Ага, подбросят, как же! Лешка нагнулся к ручью и скривился – нечесаный, заросший, в грязных изодранных джинсах, босой. Какой водила возьмет такого? И с другой стороны, может, среди местных жителей, у бандюков свои люди имеются. То-то за беглецом никто не гнался – выйдет к деревне, тут его и схватят. Нет, похитрее надо действовать. Для начала – изменить, насколько возможно, внешность, чтоб как можно меньше походить на того в умат подозрительного типа, что отражался сейчас в ручье. Во-первых, постираться…

Лешка выбрался из оврага и внимательно осмотрелся. Никого – ни автомобилей, ни пешеходов, ни всадников. Убедившись в этом, юноша спустился к ручью, разделся и на сколько мог тщательно постирал джинсы, после чего еще раз вымылся сам. Разложив джинсы на камнях – сушиться, Лешка, за неимением расчески, пригладил волосы руками и, заглянув в ручей, улыбнулся – другое дело! Еще бы обувь… Да и джинсы рваненькие, особенно внизу. Ага! Дождавшись, когда джинсы высохнут, Лешка без особых усилий оторвал обе штанины – получились шорты. Теперь отыскать бы пляж…

Наверху, у края оврага, вдруг послышался какой-то шум. Лешка, едва успев натянуть шорты, бросился в росшие на склоне оврага кусты и затаился… так, на всякий случай. И, как оказалось, не зря! Сверху послышались быстро приближающиеся голоса и лошадиное ржание. Посыпались мелкие камешки, и к ручью спустились трое: двое парней примерно Лешкиного возраста и высокий худощавый мужчина с русой бородкой. Одеты все трое были примерно одинаково, чудно – в синие, заправленные в небольшие сапожки штаны, и белые вышитые рубахи, подпоясанные разноцветными поясами. Парни тащили с собой плетеные фляги, которые и принялись наполнять холодной ручьевой водой. Мужчина же лишь ополоснул лицо и теперь стоял, насвистывая, с самым довольным видом.

Лешка напрягся. А может, показаться? На бандюков вроде непохожи. Судя по одежке – хохлы или молдаване. Оба-на! У бородатого за поясом нож! Впрочем, даже не нож – кинжалище в украшенных блестящими камешками ножнах. А, это казаки, наверное.

Пока Лешка решался, парни набрали во фляги воду и с шутками потащили их наверх. Говорили, кстати, по-русски! Ну, точно – казаки.

– Здравствуйте, – натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, Лешка выбрался из кустов.

– Здорово, коль не шутишь! – бородач, казалось, ничуть не удивился, лишь прищурил глаза, но это, верно, от солнца.

– Я из молодежного лагеря, – представился Лешка. – Вот, заплутал немного. Не подскажете, в какой стороне море или хотя бы шоссе?

– Море? – незнакомец вдруг улыбнулся. – А мы как раз туда и едем. – Пошли, довезем.

Довезем! Он сказал – довезем! Значит, у них есть машина, значит…

Обрадованный до глубины души, Лешка вслед за бородачом выбрался из оврага… М-да-а… Машины-то не было. Были лошади.

– Так ты русский, мил человек? – обернулся бородач.

– Русский. Меня Алексей зовут.

– А из каких мест будешь?

– Мценский.

– Ага, литовец, значит.

Господи, да что же это, Мценск – Литва, что ли?

– Я Федор, – усмехнулся незнакомец. – А то – Мишка с Терентием. – Он кивнул на парней. – Вот с Терентием на одной лошади и поедешь, только держись крепче.

– Спасибо.

– Тебе, Алексий, зачем к морю-то?

– Да… там… Там лагерь у нас, палаточный.

Федор ничего больше не сказал, лишь махнул рукой – поехали.

Лешка взгромоздился на лошадь со второй попытки, уселся, крепко обхватив руками Терентия. Тот натянул поводья и легонько стегнул лошадь плетью. Сначала ехали шагом, но потом перешли на рысь. И Лешкино сердце вдруг замерло от восторга – впечатление было такое, словно бы он летел на мотоцикле, на заднем сиденье, со скоростью километров сто пятьдесят – и здорово, и страшно, и от тебя ничего не зависит. И неудобно на лошади-то. Ну, да лучше уж плохо ехать, чем хорошо идти. И Федор этот, и парни, можно сказать, производили вполне приличное впечатление. Говорили по-русски – правда, мало – не отказались подвезти, не набрасывались, не хватали, не заламывали руки. Значит, не бандиты – точно.

Они выросли точно из-под земли – разноцветные шатры и палатки, вернее, крытые плотной тканью повозки. Вокруг расстилалась степь, рядом с повозками и шатрами паслись стреноженные кони, остро пахло навозом, какой-то похлебкой и только что выпеченным хлебом. Лешка почувствовал, как во рту загустела слюна.

Они спешились около высокого шатра. Суетившиеся вокруг повозок люди – в смешных сапогах и рубахах – не обратили на Лешку почти никакого внимания, лишь поклонились спешившемуся Федору.

– Накормите, – бросив поводья подбежавшему мальчишке, Федор кивнул на Лешку. – Поедет с нами в первой телеге. До моря.

– Э… Федор, – несмело позвал юноша. – А где же все-таки море?

– До моря день пути, – прищурился тот. – А ты думал – ближе?

– Да-а, – Лешка улыбнулся. – Далеко ж я зашел. А скажите…

– Не спрашивай пока ничего, – покачал головой Федор. – Лучше кушай – скоро в дорогу.

Один из сидевших рядом с небольшим костерком мужичков жестом подозвал Лешку и, когда парень подошел, протянул ему миску какого-то варева, похожего на жидкую овсяную кашу с мясом и пахучим маслом. Впрочем, варево оказалось вкусным. Лешка съел аж две миски – настолько оголодал, – после чего заулыбавшийся мужичок откуда-то притащил большую деревянную кружку:

– Пей, друже!

Друже! Ну, точно – казаки!

Поблагодарив, Лешка принялся с наслаждением пить. Чуть не захлебнулся – уж больно вкусное оказалось питье, чем-то походило на вино, но слабенькое. А может, это и было вино, просто сильно разбавленное холодной водою?

Пока Лешка ел, казаки споро свернули свои шатры и уселись на лошадей или в телеги. Ничего себе казаки! Какой-то цыганский табор. А может, это и вправду – цыгане. Да нет, не похожи вроде бы. Юноша покрутил головой – в основном все тут были белобрысыми, светлобородыми, чернявых попадалось мало.

– Пора, – сзади неслышно подошел Федор. – Вон телега, – он махнул рукой. – Поедешь с Саидой. Там и переоденешься.

– Спасибо, но…

Лешка хотел бы сказать, что он вовсе не нуждается ни в каком переодевании – и так хорошо, даже более чем, по этакой-то жаре. Ну, шорты, конечно, рваные. Так и что с того? Наоборот, еще и лучше – прохладнее. Да и модно.

Федор его не слушал, ушел, громко распоряжаясь отъездом – видать, он был тут за главного. Пожав плечами, юноша отдал кружку подбежавшему мужичку – жаль, не познакомились, не поговорили – и быстро вскочил в отъезжающую телегу – крытый фургон, груженный какими-то тюками и бочками, запряженный рогатыми медлительными волами.

Волами правила темноволосая девушка лет двадцати-двадцати пяти, тоненькая, смуглая, с приятным лицом и темными несколько раскосыми глазами.

– Вы – Саида? – Лешка растянул губы в улыбке.

– Саида, – девушка тоже улыбнулась и кивнула куда-то назад. – Там, на тюках, порты и рубаха. Одень.

Лешка пожал плечами:

– Да мне и так хорошо. Впрочем, если настаиваете…

Одежонка оказалась такой же чудной, как и у всех прочих – широкие сверху и сужающиеся книзу штаны и просторная рубаха из грубой, похожей на стираную джинсовку ткани. А в общем, ничего, довольно удобно.

Переодевшись, Лешка уселся впереди, рядом с девушкой. Уж что-что, а с девчонками-то он болтать умел, к тому же, кажется, Саида была здесь единственной, кто одевался обычно – короткие светло-зеленые брюки и расшитый блестящими чешуйками топик, между прочим, недешевый, Лешка как-то видал подобный на одной девчонке в дискотеке. Юноша скосил глаза, присмотрелся. Вообще, неплохо прикинута эта Саида – золотые серьги, кольца, цепочка, на ногах – какие-то кожаные плетеные башмачки, судя по всему – очень дорогие, – Лешка даже знал, как они называются – эксклюзивные! Интересно, кто она Федору? Жена? Любовница?

– А почему вы на машинах не ездите? Выпендриваетесь? Или – просто так путешествуете, на лошадях? Вообще-то, да – прикольно.

– Прикольно, – повернув голову, Саида заулыбалась и несколько раз повторила: – Прикольно. Прикольно. Прикольно!

– А мы куда едем?

– Увидишь, – Саида говорила безо всякого акцента.

– Вы – русская?

– Мы? Хм… Я – татарка.

Лешка сконфузился:

– Нет, вы не подумайте, я не с той мыслью спросил, что, мол, русские – самые-самые, татары тоже хорошие, вот у меня друг татарин, Рашид, фельдшер… А вы какую музыку слушаете? Наверное, попсу? А я вот рок люблю. Ну, там, «Ария», «Король и Шут», «Наив». Вам «Ария» нравится?

– Музыку я люблю, – засмеялась Саида. – А говоришь ты смешно: все «вы» да «вы». Я ведь тут одна.

– Ну, неудобно сразу на «ты». Я думаю, сперва получше познакомиться надо. Вы где живете?

– На Москве. Вместе с Федором.

– А Федор кто? Ну, вообще-то, я вижу, что человек не бедный.

– Конечно, не бедный. Купец!

Лешка усмехнулся:

– Да я так и понял. А вы… ой, ты… ему жена? Тьфу-ты, опять ерунду сморозил… Какая, в принципе, разница?

– Нет, не жена, – Саида ничуть не обиделась. – Можно сказать, служанка.

– Ага, – понятливо кивнул Лешка. – Значит, Федор – новый русский. А вы… то есть ты – его менеджер, так?

– Не очень понятно ты говоришь, – заметила девушка. – Сам-то откуда?

– Из-под Мценска.

– Ого! – Саида вскинула глаза. – Говорят, Сигизмунд Кейстутович, князь ваш, лют зело?

Не выдержав, Лешка покрутил пальцем у виска:

– Во! Надоели уже со своим князем! Ты еще литовцем меня обзови.

– Не нравится?

– Кому же понравится?

– Тогда проситесь под руку Василия Васильевича, московского князя!

– Кого?!

– А, – Саида кивнула. – Так ты, наверное, Шемяке больше веришь?

– Слушай, – взмолился Лешка. – Может, хватит, а? Давай лучше о музыке поговорим, а? Тебе кто больше нравится, Кипелов или Беркут? Ну, в смысле, не как мужчина… Что смотришь? Не знаешь, кто такой? Эх ты, темнота! А еще в Москве живешь. От «Фабрики» что ли фанатеешь? Ужас!

– Я скоморохов люблю.

– «Скоморохи»? Что-то не припомню такую группу. Из новых, наверное, или, наоборот, из старых. Саида, а мы сейчас куда едем?

– Куда надо. Ты уже спрашивал.

– К морю, значит?

– Ну да, к морю.

– Слушай, а ты бы не могла с Федором перетереть насчет меня? Ну, типа деньжат занять на билет? Ну, хоть до Воронежа, а уж там доберусь. Сама же говоришь, он богат, это твой Федор.

– Да уж, не беден, – Саида внезапно нахмурилась. – Федор – не мой, у него есть жена.

Ах, вот оно, значит, как!

– Что ж, бывает.

Лешка замолк, ничего не говорила и Саида, так они и ехали – молча. По обеим сторонам дороги тянулась все та же степь, изредка перемежаемая небольшими рощицами, которых постепенно становилось все больше – видать, и впрямь, подъезжали к морю или к какой-нибудь большой реке.

Значит, Федор из Москвы. Экстравагантный новорусский чудак, а Саида – его подружка, но есть и жена. Интересно… Интересно, чем они все тут заняты?

– Слышь, Саида. Федор, говоришь, торгует?

Девушка молча кивнула.

– А чем торгует? – не отставал Лешка.

– Да всем, – Саида засмеялась. – Сукном, шелком, перцем – он же сурожанин, а они на Москве многими правами пользуются, еще старым князем жалованными.

Во! Умереть – не встать! Опять князь какой-то. Может, они так Лужкова меж собой называют?

– А ты сама в Москве родилась?

– Нет, – Саида зло сплюнула на пыльную дорогу. – Не люблю Москву, ненавижу! Правители ее – сребролюбивые, жадные; сами меж собой сладить не могут – порядка нет – а все глазами хищными поглядывают на чужие земли, похотят под свои руце забрати, окаянное племя, хищники!

– Вот и мне Москва не нравится, правильно ты говоришь – больно уж хищная. Сама-то давно в Москве?

– Третье лето. – Девушка закашлялась – да и было с чего, серая дорожная пыль, поднимаясь из-под воловьих копыт, назойливо лезла в нос и глаза, забивалась в рот, противно скрипя на зубах. И это еще здесь, в первой телеге, что уж говорить о тех, кто ехал сзади.

Несколько раз подъезжал Федор, накинувший поверх рубахи какой-то невероятно гламурный пиджак – длинный, блестящий с пуговицами из драгоценных камней – интересно, на сколько такой пиджачок потянет? Тыщ на десять баксов, уж никак не менее. Круто.

Федор с Лешкой не заговаривал, лишь о чем-то спросил Саиду. Причем – не по-русски, а на каком-то непонятном языке, наверное на татарском. Ну, ясно, на татарском, на каком же еще-то?

Вот, снова подъехал, заговорил. Саида отвечала, а Лешка вслушивался в непонятные слова, для себя отметив что-то не совсем обычное в этой недолгой беседе: вроде бы как Федор что-то приказывал, а Саида оправдывалась.

– Шайтан, – когда купец отъехал, выругалась девушка и, тут же повернувшись к Лешке, поинтересовалась его родителями.

– Да умерли они давно уже, – негромко отозвался тот. – Говорил же – детдомовский я, сирота.

– Якши! – улыбнулась вдруг Саида. И Лешке почему-то очень не понравилась ее улыбка, уж больно хищной она была.

– Ты из-под Мценска, сирота… А чем занимался?

Ого! Девчонку явно потянуло на беседу. Ну и славно, все лучше, чем молча сидеть, кто знает, сколько там еще ехать?

– В университете учился, – усмехнулся Лешка. – Социальные науки изучал. А летом трактористом подрабатывал

Саида скривилась:

– Ты литовскими словами не говори, Алексий, все одно я их не понимаю. Говори по-русски.

– А я по-каковски?! По-английски, что ли?

– Так чем ты занимался?

– Сельским хозяйством! – не выдержав, Лешка повысил голос, заколебала уже эта Саида своей тупостью. – Это, надеюсь, понятно? Озимые, яровые, посевная…

– Озимые? Посевная? Понятно, – несколько разочарованно, как показалось юноше, произнесла собеседница. – Так ты крестьянин.

– Сама ты крестьянка, – разозлился Лешка. – Говорят тебе – тракторист.

– Что ж, крестьянин так крестьянин, – задумчиво протянула девушка. – Такие тоже нужны. Плохо только – уж больно ты тощий.

– Это почему ж плохо?

Саида не успела ответить – впереди показалось море! Синее, блестящее от солнца, бескрайнее!

– О нет, это не море, – девушка безжалостно оборвала Лешкину радость. – Лиман.

– Ну, все равно… Вода!

– Да, – согласилась Саида. – Вода – это славно.

На самом берегу лимана виднелись белые домики, окруженные садами, какое-то приземистое здание с длинным забором и высокая башня, похожая на пожарную каланчу. Напротив домиков, меж перевернутыми кверху килем лодками сушились рыбачьи сети.

Лешка закрутил головой, стараясь углядеть хоть кого-нибудь, однако деревня выглядела безлюдной, может быть, потому что – август, страда?

– Все работают, – пояснила Саида. – Сейчас завернем на постоялый двор.

– Слушай, – внезапно осенило Лешку. – А телефон там имеется? Ну, почта?

– Все есть, – заверила девушка и, спрыгнув с телеги, потянула парня за руку. – Идем!

– Куда? На почту?

– Ну да! Скорей же, мы здесь не можем долго стоять – надо нагнать большой караван.

– Что ж…

Вслед за девчонкой Лешка побежал к призывно распахнувшимся в высоком глухом заборе воротам. За ними, на конях, скакали Федор и двое его парней – Мишка с Терентием. Ворот они достигли одновременно. Вышедший со двора дед – седобородый, в татарской одежке, – прижав руку к сердцу, поклонился гостям и вежливо пригласил внутрь.

– Уважаемый, – попросил Лешка. – Можно от вас позвонить?

Старик лишь поклонился, и за него ответила Саида – мол, можно, идем, покажу.

Юноша пожал плечами: ну, идем так идем.

Саида провела его через дом во внутренний дворик, окруженный резной галереей и, кивнув на небольшой пруд, предложила выкупаться.

– Но я не хочу купаться, – удивленно запротестовал Лешка. – Мне бы на почту…

Он и сам не знал – зачем ему вдруг так понадобилась почта. Скорее, просто хотел убедиться, что все нормально, что… короче, что существует телефон, междугородняя связь и прочее. На фоне всего случившегося очень уж хотелось в этом убедиться. Так, на всякий случай.

– Нет, – жестко произнесла девушка. – Ты никуда не пойдешь таким грязным.

– Да ладно! – отмахнувшись, Лешка повернул к дому.

– Постой… – Саида схватила его за руку. – Да постой же!

– Чего еще? Говорю же – срочно позвонить надо. Да минутное дело! И потом, если хочешь, искупаемся…

– Я хочу сейчас… – взяв его за руки, прошептала Саида. – Пойдем, окунемся. Со мной.

– С… с тобой?! – Лешка не знал, что и думать. Они, конечно, проболтали всю дорогу, но еще не стали настолько близки, чтобы… Хотя. Может быть, у этой девчонки и мыслей таких не было… какие сейчас вот пришли в голову Лешке. Подумаешь, искупаются вдвоем, и что с того? Может, одной ей просто скучно?

– Ну?

– А ты точно будешь?

Улыбнувшись, Саида подбежала к пруду, обернулась… и, быстро сбросив одежду, кинулась в воду.

– Ну, иди же!

Однако! Как бы чего не вышло! Но… Покачав головой, Лешка, уже ни о чем таком не думая, стаскивал через голову рубаху. Плавки, впрочем, оставил, нырнул…

Не так-то тут было и глубоко, пожалуй, по грудь, впрочем, юноша не обращал на это внимания – Саида выбралась на мраморный край пруда и разлеглась там, бесстыдно голая, выставив на обозрение потрясающую фигурку. Позвала:

– Иди сюда!

– А как же Федор?

– Он мне не муж…

Лешка осторожно уселся рядом, почувствовав, как горячая рука девушки погладила его по спине, нырнула в плавки…

– Ой, Саида…

– Какие у тебя странные шальвары… Снимай их… Нет, я сама…

Лешка и сам не понимал, как очутился в объятиях знойной смуглоликой красавицы, лишь чувствовал тепло гибкого молодого тела, шелковистость кожи и горячий вкус поцелуя…

– Ты славный муж, Алексий, – тяжело дыша, прошептала Саида. – Славный и красивый. Хочу, чтоб тебе повезло… Идем.

Лешка потянулся к одежде.

– О, нет, – засмеялась девушка. – Не надо одеваться, не надо.

– Так что, так, что ли, пойдем?

– Так… Я покажу тебе еще кое-что… не здесь… Сюда сейчас придут другие… идем.

Пожав плечами, Лешка вошел в дом, очутившись в небольшой комнатке с узким топчаном, застеленным шелковым одеялом. Сквозь узкое оконце проникал дневной свет и было хорошо слышно, как во дворе пели птицы.

– Ложись, – повелительно произнесла девушка.

Лешка послушно улегся.

– Перевернись на живот. Вот так…

Ласковые прикосновения невесомых рук оказались настолько приятными, что юноша невольно ощутил себя наверху блаженства. Такой массаж ему еще никто никогда не делал, вообще не делал… А вот Саида – однако, похоже, она знала толк не только в сексе. Запахло чем-то чудесным, сладким и пряным, Лешка почувствовал, как в его кожу втирают вкуснопахнущий крем… или, нет – масло. Как в восточной сказке – благовонное масло. Да – «в сказку попал», или, как в прикольном фильме «Борат» – «на трон сел, на трон сел»…

– Перевернись…

Ласковые руки девушки прошлись по груди и бедрам, да так, что юноша сладострастно застонал и, больше не в силах сдерживаться, притянул к себе прекрасную массажистку… Та не сопротивлялась…

– Ты – просто сказка! – отдышавшись, заметил Лешка. – Знаешь, я никогда не думал, что…

– Тсс! – Саида приложила палец к распаленным губам молодого любовника. – Кто-то идет…

Лешка встрепенулся:

– Влипли!

– О, не волнуйся…

– Саида! – прогрохотал за стеной чей-то голос.

– Я здесь, повелитель, – поспешно натягивая штаны, отозвалась девушка.

– Ну, как там…

Дальше они говорили по-татарски, и Лешка ничего не понимал, лишь подспудно чувствовал, что лучше б было сейчас убраться отсюда подальше.

– Вставай, – когда беседа окончилась, обернулась к нему Саида. – Нет, одеваться не надо… Еще кое-что тебе покажу…

– Как хочешь… А этот твой Фе…

– Да не вспоминай ты его! Подойди-ка лучше к окну… Повернись… Ага!

Лешку покоробило: показалось вдруг, что Саида смотрит сейчас на него так, как совсем недавно смотрел на свой живой товар толстый людокрад Хаимчи-бей.

– Хорош! – погладив юношу по плечу, неожиданно улыбнулась прелестница. – Красавец! Ну. – Она торопливо оглянулась. – Пора, идем…

Взяв юношу за руку, она повела его по длинной галерее. Лешке, конечно, не очень-то нравилось расхаживать черт-те знает где в чем мать родила, но… Некогда было и противиться! Едва обернулся спросить, как Саида втолкнула его в узкую дверь, ведущую в небольшой зал… полный народу!

Здесь был и «новорусский» торговец Федор, и Терентий с Мишкой, и еще какие-то люди в чалмах и пестрых тюрбанах, крайне не понравившиеся юноше.

– А, Алексий! – увидев его, осклабился Федор. – Вовремя.

Лешка дернулся было назад – но ощутил кожей холодные острия копий.

– Я полагаю, уважаемый Фариз, этот красивый молодой невольник заставит тебя забыть мой проигрыш!

Терентий и Мишка вдруг крепко ухватили Лешку за руки, а какой-то худощавый мужик в белом тюрбане и с огненно-рыжей бородой, подойдя ближе, раскрыл парню рот и долго ощупывал зубы.

– Да, – наконец произнес он. – Я его беру…