Удар молнии. Глава 1 (Даниэла Стил, 1995)

Danielle Steel

LIGHTNING

Copyright © 2000 by Danielle Steel

© Рапопорт И., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

В зале для совещаний стоял гул от множества голосов. Адвокат Александра Паркер, с наслаждением вытянув длинные ноги под массивным столом из красного дерева, черкнула несколько строк на желтых листах своей записной книжки и выразительно посмотрела на сидевшего напротив коллегу – Мэтью Биллингса. Мэтью старше Алекс лет на двенадцать – ему еще не исполнилось шестидесяти, один из самых уважаемых партнеров фирмы. Этот человек вполне мог сам со всем справиться, но периодически приглашал Алекс на дачу свидетельских показаний: ему нравилось, насколько нестандартно она мыслит, он восхищался ее стилем и способностью молниеносно находить слабые места в защите противника. Стоило Алекс заметить брешь, как ее логика становилась безжалостной. Казалось, она чисто инстинктивно знала, где именно оппонент оступится.

Алекс улыбнулась Мэтью, и тот с удовольствием ответил на улыбку: только что у них появилась зацепка. Оппонент произнес фразу, которая противоречила сказанному ранее. Алекс передала Мэтью записку, и тот, озабоченно нахмурившись, кивнул.

Дело, на рассмотрении которого они присутствовали, было запутанным, процесс по нему длился несколько лет, причем слушание добиралось до Верховного суда Нью-Йорка уже два раза. Речь шла о нарушении правил хранения высокотоксичных химикатов в одной из крупнейших корпораций страны. Коллективный иск на сумму в несколько миллионов долларов подали против корпорации более двухсот семей из Поукипси. Дело передали на рассмотрение «Бартлетт и Паскин» пару лет назад – как раз после того, как Алекс стала одним из партнеров в этой фирме.

Александра Паркер предпочитала не столь масштабные дела: на процессе с двумя сотнями истцов она чувствовала себя не в своей тарелке. Тем не менее она и еще три десятка адвокатов под руководством Мэтью участвовали в разбирательстве. Как и все они, Александра Паркер была судебным юристом и могла похвастаться довольно интересной коллекцией самых запутанных случаев. Хотя чаще всего руководство фирмы выбирало Алекс, если предстояло распутать дела, требующие кропотливой работы. Когда нужен был человек, превосходно разбирающийся в законодательстве и готовый не один день корпеть над делом.

Настоящим асом Алекс была в случаях нарушения трудового законодательства и в делах, связанных с клеветой. Она уже выиграла много дел, среди которых, впрочем, были и процессы, навязанные начальством. Настоящий профессионал своего дела, Алекс всегда усердно выполняла свою работу. Которую к тому же очень любила.

Когда адвокат, представлявший компанию по производству химикатов, вместе со свитой помощников удалился из зала, Мэтью подошел к Алекс и заговорил о деле.

– Ну что скажешь? – спросил он. Мэтью всегда внимательно прислушивался к ее мнению, ведь Алекс была не только замечательным специалистом, но и очень проницательным человеком. К тому же он искренне считал ее одной из самых привлекательных женщин, с которыми когда-либо был знаком, и ему было приятно даже просто находиться рядом с ней.

– По-моему, Мэтт, это именно то, что нам нужно. Он явно соврал, когда сказал, что никто не знал о возможных побочных эффектах. Первый раз за весь процесс это прозвучало четко и недвусмысленно. А у нас есть правительственное заключение полугодовой давности.

– Точно, – просиял Мэтью. – Глупенький – сам себя загнал в ловушку!

– Именно. Думаю, дальше ты здесь справишься и без меня. Он на крючке, – Алекс убрала блокнот в дипломат и взглянула на часы. Половина двенадцатого. Перерыв на ланч будет через полчаса. Но если уйти сейчас, она успеет сделать гораздо больше дел в офисе.

– Спасибо, что пришла. Хорошо, когда ты в деле: твой невинный вид сбивает их с толку. Пока оппонент пялится на твои ноги, его легко застать врасплох. Раз – и готово!

Алекс уже привыкла к постоянным подтруниваниям со стороны Мэтью.

– Благодарю за комплимент, – вежливо улыбнулась она. Она знала, Мэтью не преувеличивает. Внешность у Алекс эффектная, а сейчас она и впрямь выглядит просто ослепительно: ярко-рыжие волосы собраны в тугой пучок, на лице – минимум макияжа. Строгий черный костюм резко контрастирует с ярко-зелеными глазами. – Ты же понимаешь, я для того и закончила юридический, чтобы ловить на живца!

– Черт возьми, если у тебя это так хорошо получается, почему бы и нет! – издевательски хихикнул Мэтт. Тем временем один из адвокатов ответчика вернулся в зал, и они с Алекс сразу перешли на полушепот.

– Я могу идти? – осторожно поинтересовалась Алекс. В конце концов, Мэтт один из главных сотрудников фирмы – у кого еще отпрашиваться, как не у него? – Встречаюсь с новым клиентом в час дня, а еще у меня штук двадцать дел, с которыми нужно ознакомиться.

– Знаешь, что мне в тебе не нравится? – притворно-недовольным тоном протянул Мэтью. – Усердия тебе не хватает, вот что. Ты такая лентяйка! Ладно, кроме шуток – иди трудись. Тут твоя помощь уже не нужна. – Он подмигнул ей и после паузы искренне добавил: – Спасибо, Алекс.

Перед тем как уйти, Алекс деловым тоном произнесла:

– Я попрошу напечатать мои записи и отправить тебе в офис.

Мэтт точно знал: когда он вернется в свой кабинет, ее четкие и обстоятельные заметки уже будут лежать на его столе. Алекс Паркер – настоящий профессионал своего дела. И настоящая красавица. Хотя сама Алекс, похоже, вообще не придает значения тому, насколько привлекательно выглядит, и не стремится подчеркнуть свою красоту. Именно за это все ее так и уважают.

Помахав Мэтту рукой, Алекс Паркер тихо вышла из зала. Перерыв закончился, и один из вернувшихся адвокатов окинул ее взглядом, полным восхищения. Проигнорировав его, она быстро пересекла холл и, пройдя через несколько коридоров, оказалась в своем кабинете.

Для более чем двухсот своих сотрудников компания «Бартлетт и Паскин» арендовала целых восемь этажей в одном из новеньких небоскребов. Просторный офис Алекс располагался на двадцать девятом. Он был выполнен в светло-серых оттенках и обставлен кожаной мебелью в тон. Довершали обстановку несколько картин и фотографий на стенах. На подоконнике красовался большой цветок в горшке, а из окна открывался великолепный вид на Парк-авеню.

В «Бартлетт и Паскин» ей нравилось намного больше, чем в более крупной адвокатской конторе на Уолл-стрит, в которой она работала какое-то время после окончания юридического колледжа. На своей первой работе Алекс занималась антитрестовскими исками и терпеть их не могла – подобные дела казались ей слишком скучными. Ради справедливости стоит, однако, заметить, что именно на этой работе она научилась придавать большое значение деталям и тщательно изучать факты.

Войдя в офис, Алекс подошла к столу и, присаживаясь, бросила взгляд на корреспонденцию. Два письма – от клиентов, а остальные четыре – от коллег-адвокатов. У Алекс уже были готовы данные по трем процессам, еще шесть исков в разработке. Плюс ко всему, только что ей поручили два новых запутанных дела. Впрочем, Алекс давно привыкла к подобному объему работы, ей нравились быстрый темп, напряжение и ажиотаж, царившие в «Бартлетт и Паскин». Собственно, на протяжении длительного времени именно работа и мешала Алекс завести детей – она просто не была уверена, что в ее и без того насыщенной жизни найдется место для ребенка и что она сможет любить его так же сильно, как свою работу. А уж быть адвокатом Алекс обожала и с нетерпением ждала каждой новой возможности выступить в суде. В основном она выступала в качестве защитника. Алекс любила сложные процессы – она считала своей главной целью освободить своих подзащитных от бесполезного хождения по судебным инстанциям.

Помимо работы, место в жизни Алекс нашлось лишь для Сэма – ее лучшего на свете мужа. Который, впрочем, трудился на своем поприще с такой же самоотдачей – с той только разницей, что поприщем этим была не юриспруденция, а венчурные инвестиции. Он работал в одной из самых известных компаний – устроился туда, еще когда фирма только набирала обороты, а перспективы открывались прекрасные. Сэм любил и умел рисковать. За вычетом пары неудач, почти все его сделки были прибыльными. Что касалось финансовой стороны, Алекс и Сэм в целом зарабатывали неплохо. Главное же достоинство Сэма Паркера – железная репутация. Он прекрасно разбирался в инвестициях и не боялся идти на риск. И почти все его сделки были прибыльными. Доходы Сэма были настолько крупными, что в какой-то момент его стали называть единственным специалистом, способным помочь сколотить состояние на венчурных инвестициях. Двадцать лет в венчурном бизнесе не проходят даром, и теперь Сэм обладал обширным опытом, поэтому редко проигрывал и не боялся вкладывать деньги в, казалось бы, рискованные предприятия. Последние лет пятнадцать его операции в основном касались компьютерного бизнеса – он вложил огромные деньги в японские предприятия, успешно сотрудничал с немцами, а вклады его клиентов находились в лучших американских банках. Финансовые воротилы с Уолл-стрит признавали – Сэм Паркер знает, что делает.

И Алекс тоже знала, что делает, когда согласилась выйти за него замуж. Они познакомились вскоре после того, как Алекс окончила колледж. Это произошло на рождественской вечеринке на ее первом месте работы. Сэм явился на празднество в компании трех друзей. Высокий и красивый, в темно-синем костюме, с черными, чуть тронутыми ранней сединой волосами и раскрасневшимся от мороза лицом, Сэм выглядел неотразимо – от одного его мимолетного взгляда у Алекс захватило дух. Ей было двадцать пять, ему – тридцать два.

Уже в тот вечер они обратили друг на друга внимание, но этим все и закончилось. И только через полгода, когда фирма Сэма консультировала компанию Алекс по сделке, которую они совместно заключали в Калифорнии, Алекс и Сэм снова встретились. Там Алекс в него и влюбилась – Сэм показался ей весьма находчивым, умным и уверенным в себе. Казалось, он ничего и никого не боялся. Его смех был заразителен. Он с невероятной легкостью принимал судьбоносные решения – шел на риск, при этом просчитав все варианты. Алекс поняла, что Сэм – человек цельный, очень умный и, что встречается особенно редко, бесстрашный.

Сэм тоже пришел в восторг от привлекательной юристки. Его покорило умение Алекс всесторонне анализировать ситуацию, оценивать все параметры и искать информацию обо всех рискованных моментах и благоприятных обстоятельствах. Вместе они разработали внушительный пакет предложений для клиентов. Сделка состоялась, деятельность компании начала приносить стабильный доход, и через пять лет новые владельцы выложили за нее астрономическую сумму. Когда Алекс и Сэм познакомились, Сэма уже считали юным гением Уолл-стрит. Алекс тоже успела хорошо зарекомендовать себя.

Карьерная стезя Сэма предполагала определенный образ жизни, ему были по душе роскошь и аура власти, окружающие его клиентов. Он стремился жить по правилам высшего общества и наслаждался общением с его представителями. Так, на свое первое свидание с Алекс он одолжил у одного из богатых приятелей частный самолет, и они отправились в Лос-Анджелес на чемпионат по бейсболу. Сэм снял два отдельных номера в фешенебельном отеле «Bel-Air»[1], а ужинали они с Алекс в «Chasen’s» и «L’Orangerie»[2].

– Ты за всеми своими женщинами так ухаживаешь? – поинтересовалась Алекс, удивленная подобными знаками внимания. Теперь она уже испытывала к Сэму нечто большее, чем просто восхищение. Вообще ее личная жизнь складывалась не слишком удачно. В последнее время она не могла найти ни минуты на отношения. Последний раз она встречалась с молодым человеком во время учебы в Университете Йеля – это был ее однокурсник, и все было довольно серьезно, но перед последним курсом они разбежались. Теперь он уже давно был женат. Потом, во время учебы в юридическом колледже, Алекс время от времени ходила на свидания, но все это для нее ничего не значило. Ее гораздо больше интересовала карьера – Алекс хотела добиться успеха и стать лучшим адвокатом в своей компании. И тут в ее жизни появился Сэм, такой эффектный, такой решительный и сильный. Он просто не вписывался в окружающую ее действительность. Алекс с легкостью могла представить себя женой кого-нибудь из сотрудников, окончивших, скажем, юридический колледж при Университете Йеля, или тот же Гарвард, как и она, – спокойных и разумных мужчин, сотрудников адвокатских контор на Уолл-стрит. Сэм Паркер же скорее напоминал ковбоя с Дикого Запада. Но он был очарователен, обходителен, и Алекс просто таяла рядом с ним. Да и какая другая женщина устояла бы перед Сэмом – остроумным, эффектным, обладающим прекрасным чувством юмора?

Перед отъездом из Лос-Анджелеса Сэм отвез Алекс в Малибу, и они долго гуляли по пляжу, беседуя о родных, о жизни, о будущем. Сэм столько всего пережил: как бы невзначай он упомянул, что его мать умерла, когда ему было четырнадцать, и отец тут же отослал его в пансион, потому что не знал, что с ним делать. При этом Алекс заметила, как он непроизвольно напрягся. Сэм рассказал, как нелегко было жить и учиться в этом пансионе, найти общий язык со сверстниками, как сильно он скучал по родителям. За время его учебы Паркер-старший совсем спился, промотал все состояние и умер в тот год, когда Сэм заканчивал школу. Сэм не сказал, от чего. Так как после отца не осталось ни цента, учебу в колледже он оплачивал на те небольшие деньги, которые достались в наследство от бабушки и дедушки. Он с отличием окончил Гарвард. Сэм не говорил, что в колледже ему было одиноко, а, напротив, с радостью вспомнил веселую студенческую пору, но Алекс понимала, что тяжело к семнадцати годам потерять всех своих родных. Но, похоже, он справился с этим испытанием.

Окончив университет, Сэм поступил в Гарвардский бизнес-колледж. Тогда-то он и нашел свое призвание – венчурные сделки. Буквально в день вручения дипломов он получил работу и в течение восьми последующих лет разбогател сам и помог разбогатеть нескольким клиентам.

– Разве в твоей жизни нет ничего, кроме венчурных сделок и Уолл-стрит? – заглянула Алекс в его глаза. Они брели по пляжу, любуясь закатом.

Она хотела узнать о нем как можно больше. Эти выходные стали самыми прекрасными в ее жизни – а ведь между ними с Сэмом еще даже ничего не произошло. Алекс засыпала Сэма вопросами, ведь она знала, что скоро их пути разойдутся, каждый вернется к своим обычным делам.

– А что, в жизни есть что-то еще, кроме Уолл-стрит? – улыбнулся Сэм, обняв ее. – Не слышал! Расскажи мне, Алекс.

Он остановился и внимательно посмотрел на нее. К этому моменту он уже влюбился в Алекс, но боялся это показать. Длинные рыжие волосы его спутницы развевал ветер; бездонные зеленые глаза встретились с его глазами, и в груди его затрепетало – никогда раньше Сэм не испытывал ничего подобного, и это его пугало.

– А как же друзья? Девушки? – спросила Алекс. Она знала, что Сэм не женат. Но, судя по его неотразимой внешности и образу жизни, недостатка в женщинах он явно не испытывал.

– О, на это совсем нет времени, – притворно серьезным голосом произнес Сэм, еще крепче обняв Алекс. Они продолжили прогулку. – Я слишком занят.

– А, то есть на игру в важную шишку время у тебя есть? – многозначительно улыбнулась Алекс. И тут же испугалась: а вдруг у Сэма непомерное самомнение? Но успокоилась: со стороны так не казалось, хотя поводов гордиться собой у него предостаточно.

– Какую еще важную шишку? Никакая я не шишка, я просто стараюсь хорошо проводить время, – голос Сэма прозвучал так, как будто его не задело замечание Алекс.

– Тебя знают буквально все, – со знанием дела ответила она, – даже здесь, в Лос-Анджелесе. И в Нью-Йорке, и в Токио. И наверняка много где еще, так ведь? Париж? Лондон? Рим? Получается, ты личность масштабная.

– Да брось. Просто я много работаю, вот и все. Как и ты, – улыбнулся Сэм, пожав плечами. Однако оба знали, что на самом деле у него гораздо больше достижений.

– Только вот у моих клиентов нет личных самолетов, и в Калифорнию они на выходные не ездят, Сэм. Самые успешные приезжают ко мне на такси. Остальные пользуются подземкой, – хмыкнула Алекс, и Сэм рассмеялся:

– Ладно, значит, моим повезло больше. И мне самому, наверное, тоже. Хотя не может же вечно везти. Возьми хоть моего отца.

– Ты боишься, что и с тобой случится то же самое? Боишься все потерять?

– Наверное. Но он был такой дурак. Человек замечательный, но полный дурак. Я думаю, что все это из-за маминой смерти – папа просто сдался, потерял свою хватку, вел себя, как будто это его болезнь подкосила. Он так любил маму, что не выдержал. Ее смерть стала началом его конца.

Сэм уже давно сказал себе, что никогда не допустит ничего подобного – никого не полюбит настолько, чтобы его жизнь так зависела от любимого человека.

– Сколько же ты пережил, – с сочувствием сказала Алекс. – Ведь ты был совсем ребенком.

– Когда у тебя никого не остается, быстро взрослеешь, – ответил Сэм с грустной улыбкой, – или же не взрослеешь вообще. Друзья говорят, что я до сих пор ребенок. Мне это в общем-то нравится. Благодаря этому я умею не быть слишком серьезным. Никогда нельзя относиться к жизни слишком серьезно. Иначе перестаешь получать от нее удовольствие.

С этим Алекс не могла согласиться, потому что относилась серьезно и к работе, и к жизни. Ее родители уже тоже умерли, но все было более прозаично, чем в случае Сэма. Алекс это даже подстегнуло – она собрала волю в кулак и отнеслась ко всему более ответственно. Ей пришлось резко повзрослеть, серьезно задуматься о будущем, больше работать. Она словно чувствовала, что должна оправдать ожидания родителей, даже несмотря на то, что их уже нет рядом. Ее отец был адвокатом и очень обрадовался, когда она поступила в юридический колледж, теперь Алекс хотела стать первоклассным юристом – ради папы, пусть он этого и не увидит.

Оба они – и Алекс, и Сэм – были единственными детьми; перед обоими открывались большие перспективы в карьере, оба имели множество друзей, которые в какой-то степени заменили им родных. Алекс, правда, часто общалась с друзьями своих родителей и приятелями по колледжу, которые уже все обзавелись семьями. Друзьями же Сэма были главным образом холостяки – его коллеги по работе, клиенты или женщины, с которыми он когда-то встречался.

На том пляже в Малибу Сэм впервые поцеловал Алекс, а на обратном пути в Нью-Йорк большую часть времени проспал у нее на плече. Глядя на Сэма, такого молодого, что он казался ей совсем мальчишкой, Алекс поймала себя на мысли, что он очень ей нравится. Даже слишком сильно. Интересно, он хотя бы позвонит? Их отношения только начинаются, или они уже закончились? К тому же Сэм признался, что у него сейчас есть подружка – начинающая бродвейская актриса.

– Как же так получилось, что в Лос-Анджелес ты полетел не с ней, а со мной? – слегка смутившись, но, тем не менее, прямо спросила Алекс. Она никогда не боялась задавать откровенные вопросы.

– Она занята, – так же честно ответил Сэм, – к тому же я подумал, что с тобой мне будет интереснее.

Несколько мгновений стояла тишина. Потом он улыбнулся настолько искренне и тепло, что сердце Алекс забилось сильнее.

– Честно говоря, – продолжал он, – я ее даже и не приглашал. В выходные у нее репетиции, а бейсбол она терпеть не может. Мне очень хотелось поехать именно с тобой.

– Почему? – спросила Алекс. Она и не подозревала, насколько прекрасна в тот момент.

– Ты самая умная девушка, которую я когда-либо встречал. С тобой есть о чем поговорить. Ты яркая, интересная и, сказать прямо, очень красивая, – снова улыбнулся Сэм.

Проводив Алекс до дверей ее дома, Сэм поцеловал ее на прощание. Быстрым, ни к чему не обязывающим поцелуем. Через мгновение такси уже скрылось из виду, и, поднимаясь в свою квартиру, Алекс почувствовала, что в душе зреет досада. Это было странное чувство. Она прекрасно провела время, но то, как Сэм торопился к своей актриске, ее расстроило. Алекс понимала, что проведенные вместе выходные для него – всего лишь еще один приятный уик-энд. В жизни Сэма Паркера вряд ли найдется место для Алекс Эндрюс.

Однако на следующий день на работе ее ждал небольшой букет красных роз. А ближе к вечеру Сэм позвонил и пригласил на ужин, чем развеял все сомнения. Их роман был настолько страстным, что Алекс с трудом удавалось сосредоточиться на своей работе.

Сэм сделал ей предложение в День святого Валентина, почти четыре месяца спустя после того памятного уик-энда в Малибу. Алекс было двадцать шесть, Сэму – тридцать три. Они поженились в июне – венчание прошло в маленькой церкви в Саутгемптоне, приглашение получили только самые близкие друзья, которые создали столь необходимую для этого торжественного дня атмосферу тепла и праздника. Медовый месяц молодожены провели в Европе. Сэм выбирал самые прекрасные гостиницы, о которых Алекс раньше могла лишь мечтать. Вначале был Париж, затем – Монако. На выходные Алекс и Сэм отправились в Сен-Тропе. Там у Сэма жил клиент, который встречался с местной кинозвездой – он пригласил их на вечеринку на собственной яхте, – они совершили круиз в Италию и обратно.

Посетив Сан-Ремо, Тоскану, Венецию, Флоренцию и Рим, они съездили в Афины к еще одному клиенту Сэма, а потом отправились в Лондон, где ужинали в «Annabel’s» и других его любимых ресторанах и ночных клубах. В витринах «Garrard’s» Алекс разглядывала антиквариат и дорогие украшения. Затем Сэм отвел ее в Челси, где они купили кучу нарядов. «Понятия не имею, куда все это надеть, не на работу же!» – пожурила Алекс мужа. Иными словами, медовый месяц удался на славу. По возвращении в Нью-Йорк они поселились в квартире Сэма. Впрочем, Алекс и до свадьбы жила у него, но своя квартира у нее оставалась.

Ради Сэма Алекс научилась готовить. Муж покупал ей одежду лучших дизайнеров, а на тридцатилетие подарил изысканное в своей простоте бриллиантовое ожерелье. Сэм мог выполнить любой каприз Алекс, но у нее не было каких-то особых потребностей. Ей нравилась ее жизнь с Сэмом, она считала его не только прекрасным мужем, но и другом. Кроме того, Алекс нравилось его страстное отношение к работе. Как-то раз Сэм спросил, не оставит ли она на время свою работу, если у них будут дети, но Алекс посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Хорошо, понял, работай на здоровье, только давай все-таки заведем ребенка, – с улыбкой намекнул Сэм. К тому моменту они были женаты уже шесть лет. Сэму исполнилось тридцать девять, и он все чаще говорил, что хочет ребенка. Разумеется, их жизнь изменилась бы с появлением наследника, но даже такая перспектива ему нравилась гораздо больше, чем брак без детей. И все же Алекс сказала, что пока не готова:

– Мне трудно представить, как жить с существом, которое полностью от меня зависит. Я же все время провожу на работе, мы с ребенком почти не будем видеться. И я не смогу его как следует воспитать – мне просто будет стыдно.

– Может, тебе тогда стоит немного снизить темп? – предложил Сэм, зная, впрочем, что эта затея обречена на провал. Знала это и Алекс:

– Честно? Нет. Не представляю, как можно быть юристом с частичной занятостью.

Алекс не нужно было далеко идти за примером: некоторые из ее коллег пытались, но это было слишком тяжелым испытанием. В итоге они либо работали не покладая рук, а детей воспитывали няни, либо совсем отказывались от работы. Ни та ни другая ситуация ее не устраивала.

– Ты хочешь сказать, что у нас вообще не будет ребенка? – расстроился Сэм. Алекс в первый раз серьезно задумалась над этим. И не смогла ответить ни «да», ни «нет». В конце концов они пришли к компромиссу: не сейчас.

Вопрос о детях снова встал, когда Алекс исполнилось тридцать пять. К этому моменту все их знакомые уже обзавелись детьми. За девять лет семейной жизни Паркеры привыкли к определенному ритму событий. Алекс уже стала одним из партнеров в «Бартлетт и Паскин», а Сэм – звездой Уолл-стрит. Каникулы они проводили во Франции, а на выходные летали в Калифорнию. Кроме того, иногда Сэм ездил в командировки в Токио и страны Персидского залива. Карьера Алекс тоже развивалась так, как она планировала. И они по-прежнему не могли найти время для ребенка.

– Ты знаешь, я иногда чувствую себя такой виноватой, как будто во мне что-то не так. Не могу объяснить, но ребенок – это не для меня. По крайней мере сейчас, – призналась Алекс как-то раз, и они с мужем отложили разговор о наследнике еще на три года.

Когда Алекс было уже тридцать восемь, а Сэму – сорок пять, у нее появились первые признаки климакса. Алекс поняла, что больше тянуть время нельзя. Кроме того, одна из ее коллег недавно родила, и Алекс пришла в восторг от ее крохи. К тому же она видела, что знакомая прекрасно справляется и с воспитанием младенца, и с работой. Алекс серьезно задумалась о том, чтобы стать матерью.

Но теперь пошел на попятную Сэм, выяснилось, что он не может представить себя отцом и что менять что-либо после двенадцати лет супружества уже поздно. Сэма вполне устраивало нынешнее положение вещей и возможность жить только для собственного удовольствия. Алекс тоже очень легко отбросила мысль о ребенке, как только Сэм поделился с ней своими соображениями. Обоим стало ясно, что они просто не созданы быть родителями. Вскоре после этого разговора на Алекс свалилось очень сложное дело, и мысли о детях испарились полностью.

Однако через четыре месяца, когда они вернулись из Индии – Алекс никогда раньше там не бывала, и Сэм сделал жене подарок, – ей показалось, что она подхватила какую-то страшную болезнь. Алекс жутко перепугалась и отправилась к врачу, потому что никогда в жизни еще не чувствовала себя настолько плохо. Но реальный диагноз испугал ее намного больше – беременность. С мрачным лицом она сообщила эту новость мужу. После того последнего разговора они решили навсегда расстаться с мыслями о потомстве. И теперь ошарашенно глядели друг на друга.

– Ты уверена? – спросил Сэм дрожащим голосом.

– Абсолютно, – пискнула Алекс.

Это была ее первая беременность. И теперь она поняла то, чего раньше никогда до конца не осознавала, – ей совершенно не хотелось иметь детей.

– Это точно не холера, малярия или что-нибудь в этом роде? – с надеждой спросил Сэм. Даже почти смертельная болезнь была бы для них обоих предпочтительнее, чем беременность.

– Врач сказал, что я на шестой неделе. – Задержка началась еще в поездке, но Алекс решила, что все это из-за жары, или так действует прививка от малярии, или просто сказались тяготы путешествия. Никогда еще Алекс не выглядела настолько несчастной: – Я слишком стара для этого, Сэм. Я не хочу. Более того – я просто не смогу.

Ее слова удивили Сэма. Но он почувствовал и некоторое облегчение, потому что тоже не хотел ребенка.

– Что будешь делать? – осторожно спросил он.

– А что-то можно сделать? Не думаю. Сделать, ну, в общем, ты понял, что, – это так гадко и мерзко. И не то чтобы мы не могли себе позволить ребенка. Просто мне кажется, у меня не хватит на него ни времени, ни – нет, не сил, а как бы сказать поточнее, – тщательно подбирала слова Алекс. – Знаешь, я просто не уверена, что нам нужен ребенок. После нашего последнего разговора о детях я поняла, что дело именно во мне. И я думала, вопрос решен. Мы так счастливы вдвоем, а теперь бац! И я беременна.

Сэм уныло усмехнулся:

– Ирония судьбы, да? Мы уже отказались от идеи завести ребенка, и тут ты вдруг узнаешь, что беременна. Все-таки жизнь – штука совершенно непредсказуемая. – Он обожал повторять эту фразу, и на этот раз она звучала, как никогда, уместно. – Так что мы решим?

– Я не знаю, – разрыдалась Алекс. Она не хотела делать аборт, но и оставлять ребенка желанием не горела. Промучившись две недели, терзаясь угрызениями совести, Сэм и Алекс все-таки решили сохранить ребенка. Алекс сочла, что с точки зрения морали они не имеют права выбирать, и Сэм согласился с нею. Паркеры попытались посмотреть на проблему философски, но никакого энтузиазма у них не возникло: Алекс впадала в депрессию при одной мысли о ребенке, а Сэм, казалось, нарочно старался о нем не думать вообще. Если они и говорили о ее интересном положении, то так, словно о неизлечимой болезни. Рождение ребенка не было для них поводом для радости, лишь чем-то, чему они уже не могли помешать. Алекс и Сэм c ужасом думали о том, через что им придется пройти.

Четыре недели спустя Алекс вернулась с работы раньше обычного. Ее рвало, а от боли в животе она не могла держаться на ногах. Швейцар помог ей выбраться из такси. Он принес ее кейс. «Миссис Паркер, вам плохо?» – с беспокойством спросил он. Алекс заверила, что чувствует себя превосходно, хотя была белее мела. Превозмогая боль, она дошла от лифта до дверей своей квартиры. Через полчаса у Алекс открылось сильнейшее кровотечение. По счастью, когда она почти уже потеряла сознание, ее обнаружила домработница, которая пришла убрать квартиру. Она привезла Алекс в больницу и позвонила Сэму. К его приезду Алекс уже была на операционном столе. Все усилия врачей оказались напрасными – ребенка спасти не удалось.

И Алекс, и Сэму казалось, что после этого должно стать легче, ведь проблема исчезла сама собой. Но как только Алекс очнулась от наркоза и расплакалась, оба поняли, что пережить все это будет трудно. Паркеры были удручены горем. Теперь их мучила совесть. На Алекс вдруг нахлынули все чувства по отношению к их неродившемуся ребенку, которые она так старательно подавляла – любовь, страх, стыд, сожаление и горечь утраты. Это был худший момент в ее жизни, но теперь она узнала о себе что-то, о чем раньше и не подозревала. Теперь Алекс хотела лишь одного – ребенка. Чтобы заполнить жуткую душевную пустоту. И Сэм тоже хотел ребенка. Они оба очень сильно сожалели. Через неделю Алекс вернулась на работу, но чувствовала, что так и не отошла от потрясения.

На несколько дней уехав из Нью-Йорка, чтобы как следует все обсудить, Паркеры сошлись во мнении, что стоит снова попробовать завести ребенка. Была ли это лишь реакция на произошедшее или нет, они не знали, но оба чувствовали, что в их жизни что-то изменилось. Теперь оба мечтали стали родителями.

Сэму и Алекс показалось разумным подождать несколько месяцев, чтобы проверить, сохранится ли желание иметь ребенка. Но не смогли: через два месяца после выкидыша Алекс с плохо скрываемой радостью сообщила Сэму, что снова беременна.

В отличие от прошлого раза, эта новость вознесла обоих на седьмое небо от счастья. Впрочем, на вещи Паркеры смотрели трезво: риск выкидыша или того, что младенец родится недоношенным, остается. Алекс тридцать восемь лет, и до этого она ни разу не рожала. Однако здоровье у нее отменное, и врач заверил, что все будет хорошо.

– Мы просто сумасшедшие, вот что я тебе скажу, – задумчиво произнесла Алекс однажды вечером, лежа в постели и поедая печенье «Орео». Вся кровать была в крошках, но Сэм знал, что только это печенье ее желудок еще переносит. – Окончательно свихнулись! Еще четыре месяца назад от одной мысли, что у нас будет ребенок, нам хотелось вешаться, а сейчас мы с тобой уже выбираем имя для малышки. А я выискиваю в журналах дурацкие советы – какие игрушки подвесить над кроваткой. Наверное, я с ума сошла, да?

– Может быть, – улыбнулся ей нежно Сэм. – В любом случае мне все сложнее делить с тобой супружеское ложе – не думал я, что придется терпеть все эти крошки от печенья. Как думаешь, так теперь будет всю беременность – или это всего месяца на три?

Алекс расхохоталась, а Сэм крепко обнял ее. В последнее время они занимались любовью чаще, чем за всю совместную жизнь. Сэм и Алекс считали будущего ребенка частью своей жизни, как будто он уже родился. На УЗИ выяснилось, что у них будет девочка, и они сразу же выбрали для нее имя – Аннабель, в честь их любимого ночного клуба в Лондоне. Алекс всегда любила это имя, для нее и Сэма оно было связано с самыми теплыми воспоминаниями. Новая беременность совершенно не походила на предыдущую: Алекс и Сэм словно усвоили важный урок – как будто кто-то наказал их за равнодушие и враждебность. Теперь они не сомневались ни в чем, а, напротив, с надеждой ждали появления первенца.

Сразу же после Нового года коллеги устроили в честь Алекс вечеринку с подарками. На той же неделе она нехотя ушла в декрет – всего за два дня до предполагаемой даты родов. Она хотела работать до последнего, но смысла корпеть над делами, работу по которым она все равно не успела бы завершить к сроку, не было, и поэтому она отправилась домой – ожидать свое маленькое чудо, как они с Сэмом называли будущего ребенка. Алекс боялась, что сидение дома ей быстро наскучит, однако, погрузившись в хлопоты по обустройству детской, она с удивлением обнаружила, что шитье распашонок и раскладывание пеленок в чистые стопки на пеленальном столе – занятие крайне увлекательное. Железная Алекс, одно появление которой в суде наводило на оппонентов благоговейный ужас, моментально стала другим человеком. Она даже стала опасаться, как бы материнство не помешало ее работе в будущем, – вдруг она утратит строгость или способность сосредотачиваться? Впрочем, теперь Алекс могла думать лишь о ребенке. Она представляла, как будет укачивать, пеленать и кормить дочь. Какой она будет? Будут ли волосы Аннабель огненно-рыжими, как у нее, или черными, как у Сэма, а цвет глаз – голубой или зеленый? Она ждала появления дочери на свет, как после многих лет разлуки ждут встречи со старым добрым другом.

Алекс договорилась, что будет рожать в родильном отделении главной нью-йоркской больницы. Она хотела, чтобы все произошло естественным путем, собираясь смаковать каждое мгновение. Ей исполнилось тридцать девять, и она понимала, что вряд ли решится на второго ребенка, поэтому не собиралась принимать эти роды как должное. Даже Сэм, который терпеть не мог больницы, вместе с женой стал посещать занятия по методу Ламаза[3] и собирался присутствовать при родах.

Алекс и Сэм ужинали в «Elaine’s», когда у нее отошли воды – это произошло спустя три дня после назначенного срока. Сэм тут же отвез жену в больницу, но ее не приняли, потому что сами роды еще не начались. Они действовали по инструкциям врачей. Алекс вздремнула, потом стала ходить по квартире, Сэм тер ей спину, и казалось, что роды будут легкими и приятными. Они легли в постель и рассуждали – как странно, что они созрели для ребенка лишь спустя тринадцать лет после свадьбы. Сэм посмотрел на часы и попытался вычислить, когда же наконец появится ребенок. Вскоре оба уснули. Алекс проснулась от схваток, отправилась в ванную и, как советовали врачи, приняла теплый душ, чтобы понять, остановятся схватки или усилятся. Она стояла под душем около получаса, засекая интервалы между схватками, и тут сокращения матки внезапно стали слишком сильными. Алекс с трудом выбралась из ванной и еле добралась до постели, чтобы разбудить крепко спавшего Сэма. Она стала трясти его за плечо, заливаясь слезами от ужаса. Наконец Сэм проснулся. Он вскочил с кровати, как ошпаренный:

– Началось? – Он принялся бегать по комнате в поисках брюк – его сердце громыхало в такт. Хотя Сэм помнил, что оставил брюки на спинке стула, он не сразу смог найти их в темноте. Алекс корчилась от боли, вцепившись изо всех сил в его руку.

– Мы не успеем. Ребенок вот-вот родится, – в ужасе повторяла она, сразу забыв обо всем, что изучала на курсах.

– Здесь? Он родится здесь? – в ужасе спросил Сэм, не веря в происходящее.

– Не знаю… Я… это… о Господи, Сэм… это ужасно… я не смогу… – шептала Алекс.

– Сможешь, не волнуйся. Врачи дадут тебе лекарства. Не переживай, иди лучше надень что-нибудь, не ехать же в больницу в таком виде.

В конце концов ему пришлось помочь ей одеться. Сэм никогда не видел свою жену в таком состоянии. Было четыре утра. Швейцар вызвал такси. По прибытии в больницу Алекс с трудом смогла пересечь приемный покой, где ее уже ждал врач. Роды проходили без осложнений, и доктор явно был доволен этим, чего нельзя было сказать об Алекс – Сэм никогда бы не подумал, что она способна кричать не своим голосом, требуя наркоза, и впадать в истерическое состояние после каждой схватки. Однако постепенно она успокоилась, и через два часа после прибытия в больницу уже начались потуги. Сэм нежно обнимал жену за плечи, и все, кто находился в комнате, пытались поддержать ее. Казалось, это будет продолжаться вечно, но уже через полчаса рыжеволосая Аннабель появилась на свет и немедленно издала оглушительный крик, а потом вдруг замолчала и посмотрела на Сэма, как будто сама от себя такого не ожидала. По щекам обоих Паркеров потекли слезы радости. Новорожденная смотрела на отца так, словно искала его долгое время и наконец нашла. Затем Аннабель передали матери, и Алекс, переполняемая чувствами, о которых ей раньше и не приходилось мечтать, бережно взяла дочь на руки. Она почувствовала себя полноценной женщиной – как в рассказах других людей, которые она часто слышала, но до того дня не верила. Алекс поразилась, насколько скучной была бы ее жизнь, не познай она таинство родов. Уже через час она так освоилась с Аннабель, словно всю жизнь только и делала, что нянчила новорожденных. Сэм беспрестанно щелкал фотоаппаратом, утирая слезы радости, – они с Алекс просто не могли поверить своему счастью. Все это было настоящим чудом, которое они чуть было не упустили. Словно само провидение оказалось к ним благосклонно, закрыв глаза на те глупости, которые Алекс с Сэмом натворили.

Ночь, которая стала для Аннабель первой, Сэм провел в больнице. Ни он, ни Алекс так и не смогли уснуть, а лишь восхищенно разглядывали Аннабель, по очереди держали ее на руках и возились с пеленками. Сэм смотрел, как его жена нянчится с дочерью, и про себя думал, что за всю жизнь не видел зрелища прекраснее. Рассматривая Аннабель, супруги не сговариваясь решили, что теперь хотят второго ребенка. Трудно поверить, что они чуть было сами себя не лишили такого счастья. Сэм не понимал, как Алекс, только что прошедшая через мучительные роды, может хотеть их повторения, но она была тверда в своем намерении – когда их губы встретились в поцелуе над спящей Аннабель, Алекс сказала:

– Я хочу еще ребенка.

– Да брось, – ответил удивленный, но довольный Сэм, поймав себя на том, что тоже хочет еще одного ребенка. Конечно, Сэм предпочел бы теперь завести сына, но даже если родится еще одна девочка, все равно он будет рад.

Их дочка оказалась настоящим чудом. Сэм не выпускал из рук ее крохотные ножки, а Алекс все время целовала ее маленькие ручки. В первый же день после своего появления на свет юная Аннабель очаровала родителей целиком и полностью. И это очарование не закончилось с возвращением из роддома домой, так что Аннабель купалась в постоянном восхищении со стороны родителей. Сэм старался приходить домой пораньше. Когда Аннабель исполнилось три месяца, Алекс скрепя сердце вернулась к работе. Она хотела и дальше нянчиться с дочерью, но не смогла – ее рабочее расписание было слишком напряженным. Тем не менее она забегала домой во время перерыва на ланч и дала себе слово в те дни, когда нет процессов, покидать офис ровно в пять и работать из дома, после того как Аннабель уснет. По пятницам же она уходила в час – и ничто не могло этому помешать. Возвращаться домой рано по пятницам вскоре вошло у нее в привычку. Забота Сэма и Алекс об Аннабель, их любовь не прошли бесследно – Аннабель искренне обожала родителей. Она была смыслом их жизни, а для нее смыслом существования были папа и мама. Паркеры наняли няню по имени Кармен, однако тот, кто первый приходил с работы, немедленно брал бразды правления в свои руки. Аннабель с нетерпением ждала этого момента – она взвизгивала от восторга, как только видела над колыбелью знакомое лицо.

Кармен нравилось работать у Паркеров. Она считала их прекрасными людьми и очень любила Аннабель. Она гордилась тем, что работает у столь известной пары, и рассказывала всем, как много и плодотворно они трудятся. Имя Сэма постоянно упоминалось в финансовой хронике, а Алекс несколько раз показывали в телевизионных репортажах о тех или иных громких делах. Кармен обожала их смотреть.

Ни Алекс, ни Сэм ни минуты не сомневались, что их дочь – не только самая красивая, но и самая умная маленькая девочка. Первые шаги она сделала в десять с половиной месяцев, вскоре после этого заговорила, а фразами начала разговаривать гораздо раньше, чем большинство детей.

– Она будет юристом, – пошутила Алекс. Девочка действительно была как две капли воды похожа на мать.

Единственное, что печалило Алекс и Сэма, что, к их удивлению, все попытки сделать сестричку или братика для Аннабель успехом не увенчались. Они начали работать над этим, когда Аннабель исполнилось полгода, и в течение целого года планомерно пытались зачать второго ребенка. Алекс исполнилось сорок лет, и она обратилась к специалисту, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Врачи проверили и ее, и Сэма и пришли к выводу, что оба супруга здоровы. Они объяснили, что женщине в сорок один год, чтобы зачать ребенка, может потребоваться больше времени. Чтобы «наладить» овуляцию, доктор посадил Алекс на «Серофен», разновидность прогестерона[4], и в течение последующих полутора лет она не переставала пить лекарство, из-за которого чувствовала себя в большем состоянии стресса, чем даже на работе. Алекс и Сэм занимались любовью по расписанию, у них даже был специальный набор, с помощью которого они распознавали пик выделения желтоватого гормона, то есть время, когда вероятность зачатия наиболее высока. Алекс смешивала свою мочу с различными реактивами, и если они окрашивались в голубой цвет, она тут же звонила Сэму на работу, и он сломя голову мчался домой. Про себя они шутливо называли такие дни «голубыми»; не было, однако, никакого сомнения в том, что это создавало дополнительный стресс в их и без того сложной жизни – Сэму хватало хлопот с клиентами, а Алекс – с оппонентами.

Было сложно, но Паркеры действительно очень хотели второго ребенка. Порой им казалось смешным, что они, еще несколько лет назад не желавшие даже и думать о ребенке, теперь готовы на все, чтобы зачать второго. Они даже обсуждали возможность уколов «Пергонала», который действовал сильнее, чем «Серофен», но, впрочем, обладал побочными эффектами. Кроме того, на крайний случай была возможность зачатия из пробирки. В конце концов, всегда оставались еще более сложные способы завести ребенка. Но Алекс надеялась, что в сорок два года она сможет зачать и без экстренных мер.

Аннабель научила их многому – ее появление прежде всего показало, какой прекрасной может быть жизнь, когда у тебя есть не только любимый человек, но и ребенок. Все годы до ее появления им не хватало именно этого. Да, карьера обоих сложилась замечательно; но теперь Алекс понимала, что другие важные стороны жизни остались для них неизведанными.

Аннабель к этому моменту исполнилось три с половиной года, и всякий раз, когда Сэм или Алекс смотрели на дочь, их сердце трепетало – ярко-рыжие кудри, огромные зеленые глаза и сеточка крошечных веснушек, которые Алекс называла «блестяшки».

На рабочем столе Алекс стояла большая фотография Аннабель, сделанная на пляже в Куоге[5] прошлым летом. На ней улыбающаяся дочурка держала в руке лопатку и лепила кулич. Алекс взглянула на снимок и улыбнулась, а потом перевела взгляд на часы. Процесс, на котором ей пришлось присутствовать, занял почти все утро, и до встречи с новым клиентом оставался всего час, за который Алекс должна успеть просмотреть важные бумаги.

Алекс подняла голову – в кабинет вошел Брок Стивенс, один из молодых сотрудников фирмы. Брок работал с Алекс и еще одним адвокатом – выполнял мелкую бумажную работу, был на побегушках и готовил документы для процессов. Он устроился в «Бартлетт и Паскин» всего два года назад, но сразу покорил Алекс своим добросовестным и профессиональным подходом к работе.

– Привет, Алекс, есть минутка? Прости, что отвлекаю тебя после всего этого утреннего дурдома! – сочувственно произнес Брок, подмигнув ей.

– Конечно. Что случилось? – улыбнувшись, ответила Алекс. Несмотря на то что Броку было тридцать два, ей он казался ребенком. Светлые, выгоревшие на солнце волосы делали его похожим на озорного мальчишку. Брок хоть и из небогатой семьи, но с отличием закончил государственный юридический колледж в Иллинойсе и работал с редкостной самоотдачей. Алекс сама была такой же по характеру, поэтому обожала своего помощника.

Брок пересек комнату и сел в кресло напротив, обратив к ней сосредоточенный взгляд. Рукава его рубашки были закатаны, а узел на галстуке ослаблен, и оттого он казался еще моложе. Он поинтересовался:

– Ну как все прошло?

– На уровне. Думаю, у Мэтта все получится. Его главный оппонент оговорился, и теперь Мэтт, похоже, получил свою желанную зацепку. Теперь он разгромит линию защиты, но все это будет продолжаться целую вечность. Я с ума сойду с этим процессом! – обхватив голову руками, ответила Алекс.

– Не ты одна. Но зато мы точно войдем во все учебники по юриспруденции – столько новых прецедентов! Мне нравится, – улыбнулся Брок. Иногда он казался Алекс слишком молодым и наивным, но все же надо признать, что это не умаляло его профессиональных качеств.

– А что там у тебя? Что-то новое по делу Шульца? – вернулась Алекс к теме разговора.

– Да, – со счастливой улыбкой ответил Брок. – Похоже, мы на верном пути. В последние два года истец скрывал налоги, и вряд ли присяжные будут к нему так уж благосклонны.

– Прекрасно. Прямо-таки замечательно, – с радостью в голосе произнесла Алекс. – Как ты это обнаружил?

Фирме пришлось направить отдельное ходатайство о предоставлении финансовых отчетов, которые после долгих проволочек наконец пришли сегодня утром.

– Довольно легко понять его махинации с налогами. Я тебе потом покажу. Думаю, теперь можно попытаться уладить все полюбовно – если, конечно, мы сможем достать Шульца.

– В чем я очень сомневаюсь, – задумчиво произнесла Алекс.

Джек Шульц – владелец небольшой компании. Двое его бывших сотрудников подали иски с обвинением в вымогательстве. Как известно, это один из проверенных способов вытянуть кругленькую сумму из предпринимателя, не желающего мараться. Однако теперь появился прецедент, и очеред ной бывший сотрудник добился возбуждения еще одного дела против Шульца, хотя в свое время сам воровал у фирмы деньги. Теперь же этот человек пытался прижучить бывшего шефа за дискриминацию. На этот раз Шульц сдаваться не собирался – он намеревался бороться до последнего и выиграть процесс.

– Но мы все равно получили, что хотели. После показаний того парня из Нью-Джерси насчет откатов истец сядет в лужу! – подытожил Брок.

– Надеюсь, – снова улыбнулась Алекс и вспомнила, что процесс назначен на следующую среду.

– Знаешь, у меня такое чувство, что адвокат истца попытается уладить все полюбовно уже на этой неделе, поскольку у нас теперь есть их финансовые отчеты. Что ты ему скажешь?

– Пусть катится к черту. Наш бедный Джек заслуживает победы. И он прав – нельзя поддаваться на шантаж. Если бы у других бизнесменов хватало сил дать всем мошенникам отпор! – с досадой произнесла Алекс.

– Дешевле – заплатить; ты же знаешь, что большинство из них просто не хочет связываться, – махнул рукой Брок.

Оба это прекрасно знали, однако в последнее время предприниматели все чаще обращались в суд, чтобы бороться и одержать законную победу, вместо того чтобы откупаться от оппонентов, тем самым поощряя новые обвинения. В прошлом году Алекс уже выиграла несколько похожих процессов, и теперь считалась специалистом в подобных делах.

– Ты готова к процессу? – спросил Брок, впрочем, сознавая, что вопрос глупый. Алекс всегда готовилась на редкость тщательно, прекрасно разбиралась в законодательстве, приходила подготовленной и блестяще выступала в суде. Брок старался всеми возможными способами облегчить ей работу и подстраховать, чтобы ничего во время процесса не застало ее врасплох. Броку нравилось с работать с Алекс. Строгая, но справедливая, она требовала от своих подчиненных той отдачи, с которой относилась к работе сама. Брок не жалел о времени, которое тратил на подготовку дел для Алекс, для него это была хорошая школа.

Брок мечтал, что в один прекрасный день и он станет партнером – так же, как Алекс, и знал, что этот момент все ближе. Кроме того, он был уверен, что после нескольких лет плодотворной совместной работы он будет первым, кого она порекомендует. Правда, однажды Алекс с сожалением заметила, что, как только Брок станет одним из партнеров, а это произойдет, по ее мнению, очень скоро, ей некому будет поручать черновую работу. А от другого партнера фирмы Брок узнал, что Алекс уже замолвила за него словечко перед Мэтью Биллингсом, хотя сама она об этом ему ни слова не говорила.

– А кто этот новый клиент, с которым у тебя назначена встреча? – спросил Брок.

Он всегда интересовался, чем занимается Алекс. Кроме того, сама она ему была тоже очень интересна.

– Пока не знаю. На самом деле его порекомендовала другая фирма. По-моему, он собирается подать в суд на адвоката из другой юридической компании, – пожала Алекс плечами. Она всегда с подозрением относилась к таким случаям, до тех пор пока не убеждалась, что все справедливо. У каждого процесса свои оборотные стороны. Ей не раз приходилось заниматься случаями, когда люди нападали на тех, кто этого совершенно не заслуживал. Эти убогие и озлобленные личности, как правило, считали, что их жизнь станет лучше, если они выиграют дело. Алекс никогда не бралась за подобные случаи, пока не убеждалась, что иск подан не безосновательно.

– Что ж, постарайся закончить все по делу Шульца, и давай пробежимся по нему завтра утром. Завтра пятница, я ухожу в час, но, думаю, у нас хватит времени, чтобы подвести итоги по этому делу, а в выходные я еще раз все проверю. Хочу внимательно перечитать все показания и убедиться, что ничего не упустила. – Сдвинув брови, Алекс сделала пометку в своем календаре: половина девятого утра, Брок. Больше никаких рабочих дел на завтра она не планировала, по традиции за пятницу Алекс всегда старалась успеть переделать дела по дому.

– Как раз для этого я всю неделю и просматривал показания – сделал кое-какие замечания, завтра все тебе покажу. Там есть что-то, что тебе точно пригодится; кроме того, я и видеозаписи внимательно изучил, – заметил Брок. Момент дачи некоторых показаний фиксировался на видео. Алекс иногда прибегала к помощи видеосъемки – это всегда раздражало оппонентов.

– Спасибо, Брок, – улыбнулась Алекс. Честное слово, Брок – настоящий подарок с небес. При ее занятости без хорошего помощника она бы просто погрязла в бумагах. Впрочем, второй ассистент Алекс тоже превосходный специалист. Он проводил с Броком столько же времени, сколько и с ней. Они были хорошей командой и прекрасно об этом знали.

– В общем, встретимся завтра в полдевятого. Спасибо, что так тщательно все подготовил, – поблагодарила Алекс Брока, хотя ситуация была обычной – он работал по тому же принципу, что и Алекс. Живой ум и скрупулезность – его главные черты. Да и в целом Брок – очень приятный человек. А главное – холостяк. Именно поэтому он мог работать вечерами, в праздники, выходные. Брок стремился сделать успешную карьеру и прикладывал максимум усилий. Временами он напоминал Алекс ее саму и ее мужа в прежние времена. Конечно, они и сейчас много работали, но уже не так, как раньше, – теперь ни Сэм, ни Алекс уже не засиживались до полуночи. Теперь у них были семья, Аннабель, другие желания в жизни, помимо карьеры. Брок же еще был слишком молод для того, чтобы обзавестись семьей. Алекс знала, что ему нравилась одна из помощниц адвоката, очаровательная выпускница Стэнфорда, но он слишком ценил свою карьеру, чтобы рисковать, заводя роман с коллегой. Это было против правил и могло поставить под угрозу его повышение.

Через несколько минут Алекс уже принимала у себя в офисе нового клиента. Информацию, которую он ей сообщил, она восприняла без особого энтузиазма. Судя по всему, довольно скользкое дело, Алекс даже допустила мысль, что истец не до конца откровенен. Да и вообще она предпочитала выступать на стороне защиты, а не обвинения. Она сообщила, что подумает и обсудит все со своими партнерами, но призналась, что ее загруженность на данный момент и количество дел, которые ей предстоит подготовить, не позволят ей уделить новому иску должное внимание. Алекс держалась дипломатично, но очень твердо и обещала позвонить клиенту через несколько дней, как только поговорит с партнерами. Впрочем, желания встречаться с ним еще раз у нее не было. Просто Алекс решила потянуть время и подумать, хотя очень сомневалась, что возьмется за это дело.

Ровно в пять Алекс, взглянув на часы, включила селектор и предупредила Лиз Хэзкомб, свою секретаршу, что уходит. Она старалась каждый день уходить в пять, если к тому времени успевала освободиться. Подписав несколько писем, оставленных секретаршей, и сделав пару заметок, Алекс оставила Лиз еще пару поручений. Через минуту Элизабет вошла к ней в кабинет за документами и ласково улыбнулась. У Лиз было четверо детей, а ее муж скончался. Всего несколько лет ей оставалось до пенсии. Лиз импонировало то, что Алекс поскорее хочет попасть домой, к обожаемой дочурке. Это говорило Лиз о том, что Алекс – не только замечательный юрист, но и прекрасный человек и заботливая мать. Сама Лиз была уже бабушкой шести внуков, поэтому она всегда с удовольствием слушала рассказы Алекс об Аннабель и разглядывала ее фотографии.

– Большой привет мисс Аннабель. Как ей в детском саду? – подмигнула Лиз.

– Она в восторге, – с улыбкой ответила Алекс, убирая последние бумаги в свой кейс. – Не забудьте послать Мэтью Биллингсу мои записи с утреннего процесса. А к завтрашнему дню приготовьте, пожалуйста, все бумаги по делу Шульца. В половине девятого ко мне придет Брок.

Алекс надо было обдумать так много всего. Процесс по делу Шульца начинался в следующую среду, то есть целую неделю или даже больше Алекс не сможет появиться в офисе. А значит, все остальные дела должны быть в безупречном состоянии. Да уж, в понедельник и вторник ей придется туго.

– Что ж, до завтра, – улыбнулась она Лиз. Ее секретарша знала, что всегда сможет позвонить Алекс домой или послать ей бумаги курьером. Алекс обожала Аннабель, но всегда оставалась на связи с коллегами и сотрудниками. Даже в зал суда она неизменно брала с собой пейджер.

– Доброго вечера, Алекс, – улыбнулась ей вслед Лиз.

Уже через пять минут Алекс бежала по Парк-авеню. Пять часов, поймать такси в час пик практически нереально, однако Алекс повезло. Сев в такси, Алекс с удивлением заметила, какая сегодня прекрасная погода. Превосходный октябрьский денек, яркое и теплое солнце, и лишь легкий ветерок напоминает о том, что на дворе осень. Если бы Алекс не спешила домой, к дочери, она бы пошла пешком – погода того стоила. Но она уже расположилась на сиденье, и перед ее глазами всплыло озорное, покрытое веснушками личико Аннабель.

Алекс подумала, что очень хочет снова забеременеть. Они с Сэмом старались изо всех сил вот уже три года, но приблизить счастливое событие никак не удавалось. В то же время она не готова попробовать какой-нибудь революционный метод зачатия ребенка. Да и непонятно, как она сможет найти в своем распорядке дня место для ЭКО[6] или инъекций «Пергонала». И оттого еще более прекрасной ей казалась возможность забеременеть естественным способом. Уровень прогестерона у Алекс был достаточным, уровень фоллитропина – в норме. Алекс решила, что, придя домой, первым делом сделает «голубой тест», просто чтобы убедиться, что не упустила момент. По ее подсчетам, овуляция произойдет в эти выходные. Слава богу, хотя бы не во время процесса, подумала Алекс, пока такси протискивалось по переполненной автомобилями улице.

На углу Мэдисон и 74-й улицы они встали, и Алекс поняла, что быстрее будет пройти последние три квартала пешком. Легкий ветерок приятно обдувал лицо – как же хорошо выйти на воздух после целого дня в офисе. Алекс шла, подпрыгивая на каблуках и весело размахивая кейсом, предвкушая, как войдет в квартиру и встретится с Аннабель. Может быть, и Сэм уже дома. Она улыбнулась, подумав о нем. Несмотря на 17 лет супружеской жизни, Алекс была все еще безумно влюблена в своего мужа. У нее было все: великолепная карьера, очаровательная дочь, муж – любовь всей жизни. Она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Впрочем, Алекс никогда не считала свое счастье чем-то само собой разумеющимся и каждый день благодарила за него судьбу. Так что, если она не сможет забеременеть снова, жизнь на этом не кончится. Может быть, они захотят усыновить ребенка. Или у них будет только Аннабель. Ничего ужасного в том, чтобы быть единственным ребенком в семье, нет – в своих семьях они с Сэмом тоже были единственными детьми. Кроме того, говорят, такие дети, по статистике, умнее детей из многодетных семей.

Что бы ни произошло, Алекс знала, ее жизнь складывается так, как надо. Одна мысль об этом заставила ее широко улыбнуться. Поздоровавшись со швейцаром, Алекс быстрым шагом вошла в вестибюль.