Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. Глава 1. Понятие и признаки уголовного наказания (А. Ф. Мицкевич, 2005)

1.1. Основные черты уголовного наказания в естественно-правовой доктрине уголовного права

Первые попытки понять и описать закономерности, которым подчиняются право и наказание, были предприняты еще в античные времена в рамках тогда еще единой науки, праматери всех наук – философии. Все античные поэты и философы – Гомер, Пифагор, Демокрит, Платон, Аристотель – так или иначе связывали право и наказание со справедливостью, считая, что справедливость выступает в качестве объективного основания и критерия правового (Гомер), заключается в воздаянии другому равным (Пифагор). Демокрит заметил, что понимание справедливости может быть истинным и ложным, справедливо же все то, что соответствует природе вещей, а Платон и Аристотель развивали понятие справедливости, очень важным в котором оказалось выделение справедливости распределяющей и уравнивающей, а также необходимость соответствия уголовного права праву естественному (Аристотель)[1].

Юристы и политики Древнего Рима также связывали право и наказание со справедливостью. Обращает на себя внимание мысль Цельса о том, что право восходит к справедливости и по существу означает эквивалентность, то есть соразмерность, равномерность[2]. Однако высказывания Платона, Аристотеля, Цельса и других древних мыслителей о наказании, несмотря на их проницательность, не могут рассматриваться как цельное учение о наказании.

Европейское средневековье, характеризовавшееся в период раннего феодализма относительно низким уровнем жесткости уголовных наказаний, а позднее, в XVI–XVII веках, явившее миру образец карательной практики редчайшей жестокости, также не смогло дать миру серьезных философских или научных исследований о наказании. В мрачные времена средневековья Европа была занята охотой на ведьм, добыванием у них признания в том, чего они, как правило, не совершали, и преданием их огню. Основными «научными» наставлениями того времени были труды о способах добывания доказательств обвинения в ереси, чему служит ярким примером «Молот ведьм»,[3] книга, написанная монахами-инквизиторами в XV веке. Законодательные акты того времени отличаются крайней жестокостью. Германская Каролина, Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года, Воинские Артикулы Петра I, обычное право средневековой Англии, а также каноническое право предусматривали огромное количество разнообразных жесточайших наказаний, как бы соревнуясь друг с другом[4].

На рубеже XVI–XVIII веков наиболее развитые страны Европы одна за другой стали переходить к капиталистическому способу производства. В этот период совершается большое количество открытий в естественных областях знаний, создаются теории, объясняющие устройство общества, роль и значение в его жизни государства и права. Гуго Гроций в Голландии, Фрэнсис Бэкон, Томас Гобс, Джон Локк, Джон Лильберн в Англии; Шарль Монтескье, Жан-Жак Руссо, Франсуа Вольтер, Клод Гельвеций, Дени Дидро во Франции; Чезаре Беккариа в Италии, Иммануил Кант, Фридрих Гегель, Ансельм Фейербах и Иоган Фихте в Германии и другие философы и ученые-криминалисты в своих работах заложили основы классической школы уголовного права. Центральное место среди идей этой школы занимали понятия преступления и наказания, находящиеся в неразрывной взаимосвязи. Именно с работ этих мыслителей начинается эпоха действительно научного познания уголовного наказания.

В XVIII веке появляются научные работы, посвященные вопросам уголовного права и наказания, и в России. И. Т. Посошков, С. Е. Десницкий, Я. П. Козельский, а затем А. Н. Радищев, Б. Н. Чичерин, П. И. Новгородцев, В. С. Соловьев и другие российские мыслители развили основные положения теории естественного права, которые легли в основу эмпирических взглядов на природу преступления и наказания, с позиций теории естественного права[5].

Согласно их представлениям государство возникает в результате взаимного договора о добровольной передаче гражданами своему государству части своих естественных прав для защиты их собственных прав и прав всего общества от преступных посягательств путем применения к преступникам уголовного наказания. Соответственно, уголовное наказание, решая главную задачу – укрепление общественного союза, чтобы помешать нарушению общей пользы, преследует более конкретные задачи – предупреждение преступления и исправление преступника. При этом никому – ни государству, ни его гражданам – не дано распорядиться большими правами, чем им отпущено от природы. В силу этого уголовное наказание представителями естественно-правовых взглядов ставится в непосредственную зависимость от тяжести совершенного преступления, а само наказание рассматривается ими с точки зрения нарушенных естественных прав пострадавшего. Преступник, посягая на естественные необходимые права и свободы участников договора, платит тем же. Поэтому природа наказания не может быть иной, отличной от природы преступления[6].

Впоследствии естественно-правовые взгляды на уголовное наказание и основания его применения были дополнены положениями психологической теории права, родоначальниками которой были X. Штельцер и А. Фейербах, а продолжателями в России В. К. Елпатьевский, П. Д. Лодия, Г. С. Гордиенко, Л. И. Петражицкий[7]. Эти теории обогатили естественно-правовые взгляды на наказание и преступление учением о вменяемости, виновности и степени вины, занявшим в школе естественного уголовного права центральное место. В сочетании с положением об адекватной природе наказания и преступления эти положения субъективного характера обусловили необходимость разработки правил индивидуализации уголовного наказания.

Таким образом, к началу XX века российское уголовное право основывалось на том, что уголовное законодательство имеет основной целью охрану необходимых и естественных условий существования: 1) человека, 2) гражданского общества и 3) государства как института, который действует в интересах отдельных граждан и всего общества[8]. Эти три равнозначных по важности защищаемых объекта стоят в центре естественно-правовой доктрины всего уголовного права и уголовного наказания в частности[9]. В основе этой триады защищаемых уголовным правом объектов лежало представление о естественной природе государства как результата общественного договора, по которому граждане часть своих естественных, полученных от природы, а также приобретенных прав передают государству для их защиты от посягательств со стороны внутренних злодеев (преступников) и внешних агрессоров (военная оборона). Государство в этом договоре обязуется защищать граждан, общество и, конечно же, себя как общественную ценность.

Применительно к уголовному наказанию из этих представлений следовало несколько принципиальнейших условий, определяющих весь облик уголовной репрессии дореволюционной России.

Во-первых, из равенства защищаемых уголовным правом объектов вытекало то, что государственные интересы не ставились выше интересов отдельных граждан и, следовательно, самые тяжкие посягательства на личность, общество или государство оценивались примерно одинаково.

Во-вторых, конечная цель уголовного права и, соответственно, уголовного наказания заключалась в охране этих трех объектов, и, следовательно, ни для каких других целей уголовное право и уголовная репрессия не могли быть использованы государством. Это ставило власть под социальный контроль, что было принципиальнейшим моментом в естественно-правовой теории, ибо всякая власть по своему характеру стремится к самоорганизации и отчуждению от гражданина и общества, стараясь превратиться в субъект управления, преследующий свои собственные цели, а гражданина и общество рассматривающий в качестве средства реализации своих целей.

В-третьих, поскольку власть государства над гражданином ограничена волей людей, добровольно объединившихся в общность, ни государству, ни его гражданам не дано распорядиться большими правами, чем теми, что им принадлежат от природы. Но и гражданин не может потерять больше прав, чем имеет сам. Отсюда мерилом и основанием защитительных действий государства является то, что плохого сделал гражданин другому гражданину, обществу или государству. Поэтому природа наказания не может быть иной, отличной от природы преступления, а между тяжестью содеянного гражданином и защитительной реакцией государства должно быть некоторое соответствие. Следствие этого – государство объективно не свободно не только в выборе целей уголовного наказания, но и в выборе способов и размеров наказания.

В-четвертых, если природа наказания соответствует природе преступления, то само уголовное наказание есть не что иное, как совокупность ограничений и лишений законных, естественных прав осужденного, то есть в главном своем значении наказание есть кара – воздаяние злом за зло.

В-пятых, из предопределенности наказания характером и тяжестью совершенного преступления вытекает целый ряд следствий уголовно-правового характера как для описания того, за что и при каких условиях наказывается преступник, так и для того, в каких конкретно целях применяется уголовное наказание, какими чертами оно обладает, как назначается (индивидуализируется) и как оно воздействует на осужденного преступника, других граждан и на все общество[10].

В-шестых, из естественной природы уголовного наказания как поражения в естественных правах, которыми обладает гражданин, в ответ на нарушение им естественных прав защищаемого объекта вытекает адресованность уголовного наказания, прежде всего сознанию и воле лица, допустившего такое нарушение. Это, в свою очередь, обусловливает необходимость глубокого учета субъективных процессов, связанных с совершенным преступлением. Именно отсюда возникли психологические теории уголовного наказания. Именно поэтому в рамках классической школы уголовного права, вобравшей в себя все достижения естественно-правовой теории уголовного наказания, получили достаточно глубокую разработку такие понятия, как вина, вменяемость с ее различными уровнями, невменяемость, а также мотив.

В-седьмых, предопределенность наказания характером совершенного преступления и субъективными особенностями личности, его совершившей, несвобода государства в определении меры реагирования на совершенное нарушение обусловили детальную регламентацию назначения наказания, предусматривавшую не просто учет субъективных и объективных факторов, но и характер такого учета при назначении наказания.

В-восьмых, всесторонний и глубокий учет субъективных обстоятельств содеянного с естественно-правовых позиций становился важным не только на стадии назначения наказания (его индивидуализации), но и на стадии исполнения уголовного наказания. Если наказание есть ответное ущемление прав гражданина, совершившего преступление, то наказание приобретает мотивирующее действие, а значит, необходимо учитывать и делать все, чтобы оно работало именно как контрмотив совершению преступления, хотя, конечно же, за ним сохраняется и функция лишения фактической возможности совершения преступлений. Не случайно, после того как к середине XIX века в российской уголовно-правовой науке были разработаны основные положения о преступлении и наказании, во второй половине XIX века и в начале XX века основные исследования были посвящены разработке пенитенциарных вопросов[11].

1.2. Особенности уголовного наказания в уголовном праве советской России

Перечисленные в предыдущем параграфе особенности классического уголовного права практически по всем пунктам относятся и к современному уголовному праву России. Но проблема заключается в том, что советское уголовное право было в значительной мере построено на отрицании многих исходных положений, которые лежали в основе перечисленных особенностей классической уголовно-правовой школы. Соответственно, его основные черты, особенно в первую половину периода существования советской власти, так же как и практическая реализация уголовной репрессии, во многом отличались от уголовного права, построенного на естественно-правовых идеях.

Значительное же совпадение названных черт российского уголовного права и наказания с основными чертами современного уголовного права представляет собой результат долгой и трудной дороги от диктатуры пролетариата и тоталитарного государства к демократическому обществу, в основе которого лежит не только уважение основных прав человека, но и уважительное отношение ко всему обществу и к его государству. Дорога эта далеко не пройдена, а цель – демократическое государство – по своей природе представляет собой цель-направление, но не цель-результат и, соответственно, никогда не может быть реализована в полном объеме. В этом смысле те достижения, которые сделаны на поприще использования уголовного наказания в России для использования его на цивилизованных началах, по сравнению с уголовным правом и практикой применения уголовной репрессии при советской власти, огромны. При этом невозможно представить себе эти прогрессивные изменения без участия российской уголовно-правовой науки, однако представляется, далеко не все сделано, чтобы адекватно природе общества и гражданина использовать такое обоюдоострое средство, как уголовное наказание.

После октябрьской революции 1917 года новая власть заявила о себе как о власти рабочих и крестьян в форме диктатуры пролетариата. Старая машина буржуазного государства была объявлена обреченной на слом вместе с ее буржуазным правом, юстицией и полицией. Главными задачами социалистического государства, а следовательно, и уголовно-наказательной власти на разных этапах развития советской власти были: 1) подавление репрессивными мерами сопротивления всех противников новой власти и в первую очередь уничтожение классовых врагов на первых этапах строительства нового общества; 2) укрепление советской власти путем регулирования новых общественных отношений в области экономики, распределения общественного продукта, идеологии и других сферах жизни общества, в том числе и силой уголовной репрессии – во все последующие периоды социализма в России; 3) искоренение пережитков прошлого в сознании отдельных граждан и охрана нормативного порядка – в более поздние периоды.

Марксистско-ленинское учение о государстве и праве утверждало, что такое государство возникло по воле господствующего класса, является средством обеспечения этого господства и служит цели подавления всего, что препятствует или не соответствует этому господству. Следовательно, это государство не в равной мере защищает три основных объекта, выделяемых естественно-правовой теорией уголовного наказания. Такое государство в данное конкретное время действует не в интересах всего общества, не в интересах отдельных граждан, защищая тех и других от преступных посягательств, а в интересах отдельного класса. Всему же обществу обещается, что этот класс и его государство создадут прекрасную новую жизнь, в которой не будет неравенства, преступности и нищеты.

Поэтому такое государство более свободно перед своими гражданами в обязанностях обеспечить их благополучие и защиту в текущий период времени. Поскольку оно действует во имя далекой и прекрасной цели, оно может обеспечивать интересы и безопасность своих граждан, но только в той мере и тогда, когда оно это сочтет нужным. Строительство «нового» общества и государства, начатое на первых порах на идеологической (утопической) основе, в дальнейшем все более заключается в стремлении к повышению управляемости обществом. В этом смысле большевистская идеология и практика вели к тоталитарному государству скорее не субъективно, а объективно[12].

Большая свобода государства перед своими гражданами и обществом означала, что постепенно появилась возможность рассматривать свои, собственно государственные цели в качестве определяющих, а граждан и общество использовать в качестве средства для реализации этих целей. На этой основе функция защиты государственных интересов средствами уголовной репрессии оказалась чрезвычайно гипертрофированной.

Но более серьезные изменения, связанные с новой природой государства, произошли в природе уголовной репрессии. Буквально с первых лет существования советской власти начинает быстро развиваться такой вид наказания, как помещение в концентрационные или исправительно-трудовые лагеря[13]. С середины 30-х до середины 50-х годов основным видом уголовной репрессии является лишение свободы в различных его видах и спецпереселение, а главной системой исполнения этих видов репрессии – ГУЛАГ. Система исполнения наказаний в ГУЛАГе была направлена не на исправление и строилась не на основе принципа справедливости. Главными ее задачами были изоляция и уничтожение реальных и потенциальных противников правящего режима и советского государства, а также выполнение задач чисто экономического характера[14].

Использование уголовного наказания в качестве инструмента социального строительства, то есть регулирования позитивных общественных отношений означало перевод его в разряд обычного средства достижения значимых для данного государства целей. С одной стороны, государство утратило ограничители в использовании уголовной репрессии, ибо все то хорошо, что обеспечивает достижение поставленной цели, а значит, можно, защищая свои интересы и решая экономические задачи (например, освоения северных территорий), уничтожать миллионы людей. Значит, можно применять уголовное наказание к хозяйственникам, которые недостаточно радеют за вверенное им социалистическое предприятие, значит, можно устанавливать или повышать уголовную ответственность в зависимости от требований текущего момента.

С другой стороны, наказание в первые годы советской власти в значительной мере утрачивает субъективную связь с наказываемой личностью, ибо если человек средство, то кто же будет спрашивать у этого средства, как c ним нужно поступить, чтобы оно обеспечило выбранные государством цели. Поэтому вопросы виновности, вменяемости, мотивации преступного поведения и до настоящего времени являются не во всем достаточно разработанными в теории российского уголовного права и слабо учитываемыми в судебной и уголовно-исполнительной практике.

Использование уголовной репрессии в качестве средства для решения конъюнктурных, оперативных задач управления обществом и строительства нового, социалистического государства, привело к тому, что уголовное наказание во времена советской власти во многом утратило связь с основными ценностями, стоящими в центре общечеловеческой морали, да и сама мораль была приспособлена под нужды классовой борьбы за господство пролетариата и подавления объявленных враждебными ему классов.

«В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма», – писал по этому поводу В. И. Ленин[15]. Отсюда следовало, что коммунистическая мораль насквозь утилитарна, целесообразна, а целесообразность эта понималась с точки зрения прагматических интересов господствующего класса, но не отдельного гражданина или всего общества.

В то же время, согласно аксиологической теории права, в основе морали и права лежат некоторые абсолютные, то есть главные и неизменные для личности ценности. Это фундаментальные понятия, которые определяют всю жизнь общества и которые по своей природе существуют во всех общественно-экономических формациях и цивилизациях, наполняясь тем или иным конкретным содержанием в зависимости от условий существования общества, но оставаясь в сущности своей, в главном качестве неизменными. Эти ценности лежат в основе любой серьезной религии, морали или системы права, имя этим ценностям – Свобода, Справедливость, Равенство, Гуманизм[16]. Это вечные для общества и личности ценности, а уголовное наказание с этих позиций является «всего лишь» средством подтверждения их существования и одновременно реализации их в социальной действительности в той мере, которую могут позволить конкретные условия существования общества на соответствующем этапе его исторического развития.

Отрыв социалистического права от этих ценностей в деле применения уголовного наказания повлек самые негативные последствия для простых и «непростых» граждан – все оказались под прессом массовых репрессий, а несколько позднее – под угрозой уголовного наказания, которое большинством подвергшихся его воздействию воспринималось как несправедливое, негуманное, а нередко и просто непонятное. Об этом достаточно много написано в трудах по исследованию восприятия осужденными отбываемого ими наказания[17].

Следствием отношения государства к уголовной репрессии, как только ему всецело принадлежащему средству решения задач, которые оно, государство, сочтет важными и необходимыми в данный момент времени, явилось то, что российская наука уголовного права недостаточно внимания уделяла исследованию механизмов действия уголовного наказания. В области уголовного и уголовно-исполнительного права после принятия в начале 60-70-х годов уголовного и исправительно-трудового кодексов и объявления о переходе от диктатуры пролетариата к общенародному государству главное внимание было сосредоточено на исследовании наказаний, связанных с лишением или ограничением свободы. Множество уголовно-правовых исследований подтверждали тот факт, что бесчеловечные условия содержания и длительные сроки лишения свободы не обеспечивают декларированных в законе целей наказания и имеют своим результатом изменения в личности осужденных, а также в обществе, часто противоположные желаемому.

Принятие Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов Российской Федерации во второй половине 90-х годов XX века приблизило уголовное и уголовно-исполнительное право России к его естественному состоянию, которое им было утрачено в начале XX века. Однако говорить о том, что полностью поменялись концептуальные, исходные положения в уголовно-правовой доктрине российского государства, что уголовная политика и само уголовное право, как и применяемое уголовное наказание, более не используются в качестве средства решения задач по урегулированию позитивных отношений в обществе, пока еще рано.

Поэтому исследование уголовного наказания, его признаков, целей и механизмов действия с естественно-правовых позиций с учетом реальных современных российских условий – задача, решение которой может способствовать дальнейшему «очеловечиванию» уголовного наказания, ограничению усмотрения государства в сфере использования уголовной репрессии и облагораживанию всего общества.

1.3. Признаки уголовного наказания и их классификация

В советской уголовно-правовой доктрине цели, признаки и социальные функции уголовного наказания исследовались в работах многих криминалистов[18]. Одно из наиболее удачных и полных определений уголовного наказания в отечественной науке уголовного права было дано известнейшим ученым М. Д. Шаргородским. Он писал: «Наказание в советском уголовном праве – это мера государственного принуждения, применяемая только судебными органами к лицам, совершившим преступления. Наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством и заключается в лишении преступника каких-либо принадлежащих ему благ. Наказание имеет своей целью предупреждение совершения новых преступлений со стороны лиц, их совершивших, и других неустойчивых членов общества»[19].

Фактически повторяют перечень признаков уголовного наказания, данный М. Д. Шаргородским, учебники по уголовному праву, изданные после принятия Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года. Так, авторы курса лекций по Российскому уголовному праву называют такие признаки уголовного наказания, как «наказание – мера государственного принуждения», «наказание – это принуждение», «наказание – это лишение или ограничение прав и свобод осужденного», «наказание – это ограниченное следствие преступления», «наказанию подвергается только лицо, признанное судом виновным в совершении преступления», «наказание назначается по приговору суда», «наказание влечет за собой судимость лица»[20].

В части 1 статьи 43 УК РФ 1996 года говорится, что «наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных настоящим кодексом лишении и ограничении прав и свобод этого лица».

Воспользуемся этими определениями уголовного наказания, данными известным советским ученым, авторскими коллективами современных авторитетных учебников и российским законодателем с разрывом во времени почти в сорок лет и, тем не менее, очень близкими по своему содержанию.

Приведенные определения уголовного наказания содержат перечень наиболее важных и существенных признаков, которые определяют основные черты наказания как социально-правового явления. Такими признаками являются:

1) наказание – это мера государственного принуждения;

2) наказание применяется (назначается) только по приговору суда;

3) наказание применяется только к виновному лицу;

4) наказание применяется только за совершение преступления;

5) наказание заключается в лишении и ограничении прав и свобод лица;

6) лишения и ограничения, входящие в наказание, должны быть предусмотрены уголовным законом;

7) наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством;

8) наказание преследует социально-полезные цели.

Среди перечисленных признаков уголовного наказания нет упоминания о таком правовом значении применения уголовного наказания, как судимость, которая неразрывно связана с фактом применения наказания и в силу этого может претендовать на роль одного из признаков уголовного наказания. В российской науке уголовного права существует неоднозначное понимание правовой природы судимости как особого правового положения лица, осужденного к уголовному наказанию. Так, одни авторы вообще не упоминают судимость при определении признаков уголовного наказания и, следовательно, не относят судимость к уголовному наказанию[21]. Другие ученые считают, что «наказание влечет за собой судимость лица»[22].

Нам представляется, что выделение судимости в качестве специального признака уголовного наказания не имеет достаточных оснований и вот почему. Основными причинами упоминания судимости при определении признаков уголовного наказания является то, что, во-первых, судимость заключается в определенных ограничениях прав и свобод осужденного лица, то есть по своему характеру похожа на содержание уголовного наказания, во-вторых, судимость есть правовое состояние, которое в обязательном порядке сопутствует применению уголовного наказания.

Однако по своему содержанию судимость только похожа на признак «наказание заключается в лишении и ограничении прав и свобод лица». Существует ряд моментов, по которым содержание судимости отличается от содержания уголовного наказания. Прежде всего, характер и объем правоограничений при судимости не находится в зависимости от совершенного преступления и личности преступника (может быть, за исключением только сроков судимости, которые в части 3 статьи 86 УК РФ определяются в зависимости от категории преступлений).

Далее, состояние судимости существует при условном осуждении (статья 73 УК РФ) в силу пункта «а» части 3 статьи 86 УК РФ, при отсрочке отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей в силу части 4 статьи 82 УК РФ в период предоставленной судом отсрочки отбывания наказания, однако правовую природу этих институтов нельзя приравнять собственно к уголовному наказанию.

Третьим моментом, доказывающим невозможность приравнивания содержания судимости к содержанию уголовного наказания, является тот факт, что срок судимости в отдельных случаях фактически может быть продлен судом, что совершенно невозможно в отношении уголовного наказания, назначенного приговором суда. Такая возможность вытекает из текста пункта «а» части 3 статьи 86 УК РФ, в которой говорится, что в отношении условно осужденных лиц судимость погашается по истечении испытательного срока, а испытательный срок в соответствии с частью 2 статьи 74 УК РФ может быть продлен судом на срок до одного года.

Четвертый момент, определяющий невозможность включения судимости в содержание уголовного наказания, вытекает из того, что судимость выходит за рамки сроков исполнения уголовных наказаний, но при этом содержание ограничений, составляющих содержание судимости, одинаково и в период исполнения наказания, и после отбытия наказания. Следовательно, признание судимости признаком уголовного наказания означает, что уголовное наказание некоторой своей частью продолжает исполняться не только в течение установленного судом срока, но и на протяжении всего срока судимости. Однако этого не может быть в силу установленных статьями 47, 49, 50, 51, 53, 54, 55, 56 УК РФ предельных сроков для различных видов уголовных наказаний, а также специальных правил назначения наказания при рецидиве преступлений, по совокупности преступлений и по совокупности приговоров, предусмотренных статьями 68–70 УК РФ. Невозможность исполнения уголовного наказания после его окончания вытекает также из определенности размера наказания, установленного приговором суда, поскольку УК РФ не предусматривает неопределенных наказаний.

Другой возможной причиной отождествления наказания и судимости является неразрывная связь между судимостью и уголовным наказанием. Однако и это соображение не может быть основанием причисления судимости к признакам уголовного наказания. Во-первых, связь двух явлений совсем не означает, что одно из них выступает признаком другого. Во вторых, как мы уже говорили ранее, судимость может существовать и тогда, когда наказание или еще не реализуется (условное осуждение и отсрочка исполнения наказания), или уже исполнено.

Приведенные соображения относительно возможности включения судимости в признаки уголовного наказания позволяют сделать вывод, что судимость не является качественной характеристикой уголовного наказания. Она есть самостоятельное явление, имеющее тесную связь с уголовной ответственностью и наказанием, однако правовая природа ее значительно отличается от природы уголовного наказания.

Перечисленные восемь признаков уголовного наказания можно разделить на две группы: содержательные, то есть относящиеся к описанию структуры, внутренних и внешних связей наказания и его свойств, и формальные, характеризующие уголовное наказание с точки зрения его закрепления в праве и актах применения права. В свою очередь, содержательные признаки можно разделить на внутренние, характеризующие устройство уголовного наказания, и признаки, которые характеризуют внешние связи уголовного наказания.

К содержательным внутренним признакам уголовного наказания необходимо отнести признаки:

1) наказание – это мера государственного принуждения;

2) наказание заключается в лишении и ограничении прав и свобод лица;

3) наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством.

К содержательным признакам, характеризующим внешние связи уголовного наказания:

1) наказание применяется только к виновному лицу;

2) наказание применяется только за совершение преступления;

3) наказание имеет социально-полезные цели: восстановление социальной справедливости, исправление преступника и предупреждение совершения новых преступлений со стороны лиц, их совершивших, и других неустойчивых членов общества[23].

К формальным признакам можно отнести следующие:

1) лишения и ограничения, входящие в наказание, должны быть предусмотрены уголовным законом;

2) наказание применяется (назначается) только по приговору суда.

Необходимо заметить, что с точки зрения обязательности отмеченных признаков наказания ни формальные, ни содержательные признаки не могут быть поставлены в привилегированное положение. Все они одинаково важны, а отсутствие какого-либо отмеченного признака означает, что явление, которое мы называем уголовным наказанием, превратилось в нечто иное, отличное от уголовного наказания.

В уголовно-правовой литературе ставился вопрос о «составе уголовного наказания» как совокупности признаков, характеризующих уголовное наказание[24]. Очевидно, что подобный взгляд на совокупность признаков уголовного наказания предложен по аналогии с понятием состава преступления. Насколько правомерна такая постановка вопроса применительно к характеристике уголовного наказания и какова практическая польза от «состава уголовного наказания»?

При всей необычности такого подхода к проблеме признаков уголовного наказания, в принципе, она не противоречит правильному пониманию его природы. Уголовное наказание и преступление принадлежат к парным явлениям социальной действительности и, соответственно, могут быть охарактеризованы с применением одинаковых способов описания.

Так, в российском уголовном праве и уголовно-правовой науке преступление имеет два описания: через понятие и признаки преступления (статья 14 УК РФ) и через состав преступления, термин, который употребляется в статье 8, части 1 статьи 29 УК РФ, но понятие которого раскрывается только в научных исследованиях и учебниках по уголовному праву.

Одновременное существование двух описаний преступления в российском уголовном праве имеет свои причины. Если внимательно проанализировать признаки и понятие преступления, то становится совершенно очевидно, что в этом определении преступления основной упор делается на характеристике его содержания, выделении его качественного своеобразия среди других социальных явлений. По признакам преступления можно составить представление о сущности и роли преступлений в социальной жизни, их связи с другими социальными явлениями. Эти признаки свойственны для каждого преступления, то есть они имеют высокую степень обобщения и отражают родовые свойства всех преступлений. Однако по этим признакам выделить конкретный акт преступного поведения из всей массы реально совершаемых человеческих поступков достаточно сложно, а отличить одно преступление от другого просто невозможно.

Состав преступления как совокупность формально определенных уголовным законом признаков конкретного преступления, в отличие от понятия и признаков преступления предназначен, прежде всего, для решения чисто утилитарной задачи – дать предельно формализованное описание каждого преступления. На основании состава преступления правоприменителю намного проще точно установить в массе совершаемых людьми поступков (в том числе и общественно опасных поступков!), было ли совершено преступление или какое-либо иное правонарушение или имело место непреступное деяние, а также установить, какое конкретное преступление было совершено.

Каждое из этих двух описаний преступления – понятие преступления и состав преступления – имеет свои сильные и слабые стороны. Понятие преступления дает содержательную, качественную характеристику преступления, состав преступления дает как можно более формализованное описание преступления. Если из понятия преступления узнается его природа, его смысл, то на основании состава преступления познается, прежде всего, форма преступления. Как форма и содержание любого явления не могут существовать друг без друга, находясь в диалектическом единстве, взаимодействии и в определенном противоречии, так и состав преступления не может существовать без понятия преступления, ибо использование только состава преступления для описания преступления как социального явления приведет к чисто формальному и, следовательно, неполному представлению о качественном своеобразии и сущности преступления.

Отсюда следует, что правоприменитель всегда должен пользоваться не только формально определенными признаками преступления, то есть составом преступления, но обязательно проверять квалифицируемый акт поведения человека еще и с точки зрения наличия в нем признаков преступления. Это подтверждается существованием и содержанием таких норм уголовного права, как малозначительность деяния (часть 2 статьи 14 УК РФ), необходимая оборона, причинение вреда при задержании преступника, крайняя необходимость, причинение вреда под физическим или психическим принуждением, при обоснованном риске и при исполнении приказа (статьи 37–42 УК РФ). Все эти нормы объединяет то общее, что они содержат признаки, которые свидетельствуют об отсутствии общественной опасности совершенного деяния, хотя имеются формальные признаки какого-либо состава преступления.

В конструкции такого формально определенного признака состава преступления, как вина, также используется содержательный признак преступления – его общественная опасность. Так, в соответствии с частями 2 и 3 статьи 25 УК РФ для наличия прямого умысла в действиях виновного лица требуется установление осознания лицом общественной опасности своих действий (бездействия), что свидетельствует о необходимости обязательного обращения при квалификации умышленных преступлений к такому признаку преступления, как общественная опасность. Широко используется этот признак преступления, при назначении наказания, а также при освобождении от уголовной ответственности и наказания.

Требуется ли такое раздельное содержательно-сущностное и формально-определенное описание для характеристики уголовного наказания? Нам представляется, что практической необходимости в этом нет и вот почему. Преступление есть разновидность человеческого поведения, которое требует уголовно-правовой реакции со стороны государства лишь после его совершения. Для правоприменительных органов преступление всегда является фактом прошедшей действительности, которое наряду с огромной массой других фактов прошедшего существует для правоприменителя в настоящем времени в виде бесконечного количества изменений окружающей действительности, наступивших в результате совершенного преступного акта поведения.

Правоприменитель должен из этого огромного количества информации о прошедшем событии (преступлении) извлечь только те сведения, которые необходимы и достаточны для ответа на вопрос, было ли действительно совершено преступление, и если «да», то какое именно преступление. Именно потому, что преступление как реальное событие прошлого существует в окружающей действительности в виде чрезвычайно большого количества разнообразных признаков (последствий), правоприменителю требуется очень точное, прежде всего, формально-определенное описание каждого конкретного преступления. Это конкретное, формально-определенное описание является своеобразным трафаретом для того, кто должен в силу своего профессионального и служебного положения ответить на вопрос, а было ли в данном случае совершено преступление и какое это преступление? При этом, установив по формально определенному описанию наличие всех формальных признаков конкретного преступления в квалифицируемом поступке (акте поведения) лица, правоприменитель должен проверить также квалифицируемый акт поведения на наличие в нем также и главного содержательного признака преступления – его общественной опасности.

Для уголовного наказания такая ситуация не характерна. Наказание реализуется в настоящей действительности через поведение людей, определяемое установленными государством правовыми нормами, и это поведение непосредственно контролируется государством во время его реализации. Здесь нет необходимости опознания и «извлечения» из всего многообразия неконтролируемых государством актов человеческого поведения именно тех актов, которые требуют реакции в виде уголовного наказания (преступлений). Поэтому для уяснения содержания норм, определяющих каждый вид уголовного наказания и их применения на практике достаточно простого подробного описания видов наказания и правил их исполнения без деления такого описания на содержательное и формальное. Конечно, содержание любого вида наказания и правила его исполнения должны быть высоко формализованными, а общие признаки уголовного наказания должны быть сформулированы ясно и исчерпывающе. Однако не требуется жестко определенной и формализованной общей для всех видов наказания конструкции «состава наказания», аналогичной составу преступления.

Сказанное совсем не означает, что вообще нет необходимости выделять и анализировать признаки уголовного наказания. Конечно, для практического назначения и исполнения уголовного наказания достаточно подробного описания содержания и порядка исполнения каждого его вида. Но для научного анализа выделение признаков уголовного наказания, их различные группировки, а также сопоставление друг с другом и с другими социальными явлениями обязательно. В этом смысле рассмотрение признаков уголовного наказания в рамках «состава уголовного наказания», в принципе, возможно, нужно лишь стремиться к тому, чтобы такой анализ признаков наказания не был самоцелью, а способствовал продолжению процесса всестороннего и глубокого уяснения природы, содержания, назначения и влияния уголовного наказания как социально-правового явления на преступников, неустойчивых лиц и на все общество.

1.4. Мера государственного принуждения как признак уголовного наказания

Мера государственного принуждения как признак уголовного наказания заключается в том, что по своему характеру уголовное наказание является разновидностью принуждения. Отнесение уголовного наказания к принуждению означает, что наказание применяется к лицу помимо его воли и желания. Оно навязывается человеку извне и не оставляет человеку выбора – независимо от того, согласен осужденный с назначенным ему наказанием или нет, оно будет к нему применено.

Иной взгляд на принуждение как признак уголовного наказания высказал В. К. Дуюнов. Он пишет: «Уголовное наказание, безусловно, как правило, связано с принуждением, но отнюдь не всегда и не обязательно. Наказание возможно и без принуждения. В современных условиях нам не кажется столь уж невероятным, когда человек, совершивший преступление… является добровольно с повинной и предает себя правосудию, имея в виду найти успокоение нравственным страданиям, искупить вину претерпеванием неблагоприятных последствий причиненного им зла. Наказание обеспечивается, когда это необходимо, возможностью государственного принуждения, но само, по своей сути, принуждением не является»[25].

Нам представляется, что В. К. Дуюнов не учел здесь следующее. Уголовное наказание адресовано сознанию, воле и чувствам, прежде всего осужденного лица, однако для его применения вовсе не требуется согласия лица, приговоренного к наказанию. Тот факт, что в некоторых случаях осужденный добровольно отдал себя в руки правосудия и с радостью принял назначенное ему наказание, не отменяет принудительного характера уголовного наказания. Все атрибуты наказания, связанные с его принудительностью, будут продолжать существовать (охрана и все режимные требования при лишении свободы, контроль поведения осужденного при исправительных работах и т. д.). В противном случае содержание уголовного наказания окажется в зависимости от того, добровольно или не добровольно принимает наказание осужденный, а это не предусмотрено действующими УК и УИК РФ.

В. Г. Швыдкий предлагает считать принуждение, насилие, которые реализуются через различные виды наказания, сущностным моментом всех видов уголовного наказания [26]. С этим трудно согласиться, так как само по себе принуждение, хотя и является неотъемлемой характеристикой уголовного наказания, вряд ли может считаться его сущностью. Во-первых, главный смысл (или сущность) уголовного наказания заключается все же не в подавлении воли виновного лица, не в насилии, давлении, нажиме[27], а также не в приневоливании, заставлении или вынуждении[28], на которые ссылается В. Г. Швыдкий, а в воздаянии виновному того, что он «заслужил» своими собственными осознанными действиями, в порицании его самого и его вредного поступка.

Во-вторых, принуждение со стороны государства может быть не только в форме уголовного наказания, но и в других правовых формах – например, административные или дисциплинарные взыскания, гражданско-правовая ответственность. Более того, государственное принуждение возможно в виде мер безопасности или социальной защиты, предусмотренных специальными правовыми нормами, и даже вне правовых рамок в виде, например, оперативного внеправового принуждения – репрессий. Уже в силу такого разнообразия самых различных мер, входящих в понятие государственного принуждения, оно не может быть сущностным признаком уголовного наказания, ибо по такой сущности невозможно будет отличить уголовное наказание от других, даже внеправовых явлений.

Поэтому правильнее будет говорить о том, что уголовное наказание – это всегда принуждение, но при этом основной смысл наказания заключается не в его принудительности, а в чем-то ином, о чем мы будем говорить немного позднее.

Несмотря на то, что уголовное наказание есть принуждение, можно утверждать, что если выполнены все условия и правила применения уголовного наказания, оно в основной массе случаев не вызывает полного, принципиального отторжения ни в сознании наказываемого лица, ни в сознании общества. В определенном смысле сам факт существования на протяжении многих столетий такого специфического средства принуждения, как уголовное наказание, может выступать в качестве свидетельства двуединой и внутренне противоречивой (индивидуальной и общественной) природы человека, а само уголовное наказание может рассматриваться как особое средство разрешения конфликта между личностью и обществом.

В человеке от рождения заложено противоречие, которое составляет одну из его главных отличительных особенностей от живых существ окружающего мира. Это противоречие заключается в том, что, с одной стороны, человек является индивидуальным существом, жизнь которого ограничена во времени и пространстве. Это существо имеет высокую степень «автономности», свои ощущения, чувства, потребности, привычки и т. д., которыми он либо наделен от рождения, либо приобрел в процессе своей социализации. Философы утверждают, что человек появляется там и тогда, когда он начинает выделять себя из окружающего мира, осознавая свое «я» как нечто обособленное от всего иного. Это «я» в таком понимании очень эгоистично, оно фактически противопоставляет себя всему, что его окружает, и относится ко всему миру с одной только мерой – в какой степени все, что находится вокруг него, способно удовлетворять его потребности.

С другой стороны, человек – существо социальное, он представляет частичку огромного сложного целого, имя которому – общество, социум. Он плоть от плоти, кровь от крови этого целого, вне его он не может существовать, поскольку связан с обществом тысячами нитей-отношений и сам представляет сложный ансамбль этих отношений, имя которому – личность. Общество есть дополненная или расширенная личность, а личность – сжатое или сосредоточенное общество[29].

Противоречие между социальным и индивидуальным в человеке – одно из главных противоречий, которое в разные времена разрешалось различными способами. Одним из таких способов является наказание вообще и уголовное наказание в частности. В тех случаях, когда противоречие между личностью и социумом проявляется в преступных формах поведения личности, то есть приобретает объективно выраженный, опасный для других лиц, общества и государства характер, оно разрешается с помощью применения к преступнику уголовного наказания. В принудительности применения уголовного наказания находит свое выражение необходимость подчинения индивидуальной природы личности правилам, которые обеспечивают функционирование и сохранность интересов отдельных граждан, всего социума и государства как важнейшего института общества.

В этом смысле принудительность уголовного наказания демонстрирует тот факт, что главные, жизнеобеспечивающие интересы граждан, общества и государства, когда речь идет о наиболее важных условиях их существования, стоят выше интересов отдельной личности, нарушивших условия существования указанных трех составляющих человеческого сообщества. Любое преступление обладает общественной опасностью, то есть представляет собой существенную угрозу нормальному существованию гражданина, общества или государства. Для нейтрализации этой угрозы общество или через потерпевшего (в древние времена), или через свои институты (в настоящее время исключительно через специальные органы государства – суды, прокуратуру и полицию) защищает себя, гражданина, государство от преступлений, не останавливаясь в наиболее опасных случаях перед физическим уничтожением преступника.

Любой преступник, обвиняемый, например, в убийстве, в свою защиту может говорить о том, что убийство совершил не он, что он невиновен в этом преступлении, что наказание, назначенное ему за это преступление, не соответствует тяжести преступления и что он сам хороший человек и поэтому ему нужно назначить более мягкое наказание. Но ни один даже самый закоренелый преступник не будет строить свою защиту на том, что, например, убийство не должно наказываться вообще. То есть любой психически нормальный человек, в принципе, признает необходимость уголовно-правовой защиты определенных благ, а значит, возможность и необходимость принудительного применения уголовного наказания для обеспечения этих благ.

Таким образом, принудительность является одним из признаков, делающих уголовное наказание средством разрешения конфликта между личностью и его социальным окружением[30], обстоятельством, которое позволяет помочь урегулировать один из основных конфликтов как внутри личности, так и между личностью и социумом – конфликт индивидуального и социального.

Итак, наказание есть принуждение, но не просто принуждение, а мера государственного принуждения. Известно, что в древних обществах наказание обидчика нередко возлагалось на самого потерпевшего. С развитием и усложнением общественных отношений эта функция постепенно переходит в руки государственной и религиозной власти, в рамках которых начинают формироваться специальные органы, занимающиеся применением наказания (прообразы современных судов). Позднее применение наказаний, а также определение деяний, за которые они применялись, переходит в полное ведение государства.

Анализируемый признак уголовного наказания свидетельствует не только о том, что уголовное наказание является государственным принуждением. Это определение содержит также указание на то, что наказание – это мера государственного принуждения. Философия определяет меру как некоторое количество определенного качества. Мера есть установление некоторых границ внутри явления, своеобразный предел этого явления, его конкретизация или выделение части внутри явления[31]. В словаре С. И. Ожегова мера определяется как «предел, в котором осуществляется, определяется что-нибудь»[32]. В этом смысле мера всегда обеспечивает определенность в рамках одного качества.

Применительно к проблеме соотношения принуждения и наказания определение наказания как меры принуждения означает, что наказание по отношению к принуждению, с одной стороны, выступает его разновидностью, а с другой – ограничивает принуждение, вводит его в определенные рамки, конкретизирует, создавая основания для защиты личности от произвола государства.

Категория «мера» применительно к государственному принуждению выполняет также функцию обособления уголовного наказания от других видов государственного принуждения. К государственному принуждению правовыми средствами относятся уголовная, административная и гражданско-правовая ответственность, уголовно-процессуальное и гражданско-процессуальное и другое принуждение. Разграничить эти разновидности правового принуждения по содержанию помогает понятие меры. Согласно приведенному ранее определению меры все государственное принуждение представляет собой явление определенного качества – оно есть подавление воли, ограничение свободы (в широком значении этого слова) личности через приведение ее поведения к требуемому варианту вопреки ее воле. Определенная степень, то есть количество такого подавления и есть мера принуждения – уголовное наказание, административные меры ответственности и т. д.

Таким образом, государственное принуждение как признак уголовного наказания заключается в принудительном, то есть без учета представлений и желаний осуждаемого лица, применении к нему от лица государства установленного законом и определенного судом соответствующего объема лишений и ограничений его прав и свобод.

1.5. Лишение и ограничение прав и свобод виновного лица как признак уголовного наказания

Второй содержательный внутренний признак уголовного наказания состоит в том, что наказание заключается в лишении и ограничении прав и свобод виновного лица. Этот признак непосредственно относится к характеристике «внутреннего устройства» уголовного наказания и поэтому может быть рассмотрен в категориях содержания и сущности.

Содержание в философии определяется как совокупность элементов, признаков, образующих внутреннее строение предмета, явления[33]. Внутренне строение любого явления включает в себя не только совокупность образующих его элементов, но также и связи между этими элементами. Основываясь на определении категории «содержание», сформулированном философией, можно утверждать, что содержанием уголовного наказания являются предусмотренные в уголовном и уголовно-исполнительном кодексах Российской Федерации ограничения или лишения прав и свобод осужденного лица[34]. Права и свободы человека и гражданина закреплены в статьях 20–56 главы второй Конституции РФ. Очевидно, что содержанием уголовного наказания в силу его исключительной репрессивности, являются ограничения и лишения конституцией прав и свобод. Однако не исключено, что в содержание некоторых видов уголовных наказаний могут входить и ограничения других свобод и прав осужденного лица.

Сочетание этих ограничений и лишений представляет «внутреннюю архитектуру» уголовного наказания, его внутреннее устройство. При этом в подобное сочетание входит не только перечень благ и прав, в которых ограничивается (или которых лишается) лицо, но и способ, а также глубина, степень такого ограничения или лишения. Чтобы убедиться в этом, достаточно рассмотреть и сопоставить перечень и размер тех ограничений, которые входят в различные виды уголовного наказания.

Каждое уголовное наказание имеет свой, присущий только ему перечень ограничений. Более того, для некоторых наказаний внутреннее строение, то есть набор правоограничений настолько разнообразен, что это позволяет делить их на различные категории, как это имеет место для наказания в виде лишения свободы. Лишение свободы может быть на определенный срок и пожизненным. Лишение свободы на определенный срок законодатель подразделил на несколько видов, которые отличаются между собой характером и объемом ограничений и лишений весьма различных прав осужденных. Лишение свободы в колониях-поселениях, в исправительных колониях общего, строгого или особого режима, в тюрьме, в воспитательных колониях общего или усиленного режима, а также различные сроки лишения свободы, специальные требования режима отбывания соответствующего вида лишения свободы, сформулированные в Уголовно-исполнительном кодексе РФ, Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений и в иных нормативных правовых актах, – все это представляет собой детально расписанные как по характеру (качеству), так и по количеству ограничения и лишения прав лица, приговоренного к отбыванию наказания в виде лишения свободы. К сказанному можно добавить, что существует еще реальная практика и условия исполнения и отбывания лишения свободы, которые могут реально усиливать ограничения и лишения или, наоборот, смягчать их.

Содержание уголовного наказания характеризуется не только определенным набором ограничений прав, благ осужденного, но и определенным характером связей, взаимозависимостей между этими ограничениями. Так, существуют комплексы правоограничений, которые не могут сочетаться в силу прямого указания закона, например, осужденному нельзя назначить два основных наказания, а также нельзя назначить комплексы правоограничений, относящиеся только к дополнительным наказаниям ни по отдельности, ни вместе друг с другом.

В качестве примера можно также привести лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, когда его применение в качестве основного наказания, ограничено сроком от одного года до пяти лет, а при сочетании с другими наказаниями только сроком от шести месяцев до трех лет. В тех случаях, когда это наказание сочетается с обязательными работами и исправительными работами, правоограничения, предусмотренные этим наказанием, действуют одновременно с правоограничениями, входящими в содержание назначенных основных наказаний. Когда же лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сочетается с ограничением свободы, арестом, содержанием в дисциплинарной части или лишением свободы, все предусмотренные этим наказанием ограничения в соответствии с частью 4 статьи 47 УК РФ действуют в течение всего времени отбывания указанных основных наказаний, но при этом срок этого вида наказания исчисляется с момента отбытия назначенного основного наказания.

Перечень разнообразных соотношений различных правоограничений можно было бы продолжать, особенно для лишения свободы, однако уже из приведенных примеров можно видеть, что в полном соответствии с философским определением категории «содержание» внутреннее строение уголовного наказания определяется не только теми ограничениями, которые в него входят, но и соотношением этих ограничений[35].

С категорией «содержание уголовного наказания» тесно связаны такие понятия, как вид и мера наказания. Вид наказания может быть определен на основании философского понятия «вид». Так, в формальной логике вид есть «понятие, которое образуется посредством выделения общих признаков в индивидуальных понятиях и имеет общие признаки с другим видовым понятием; из понятия вида может быть образовано более широкое понятие – понятие рода»[36]. Для характеристики содержания наказания это означает, что определенному виду уголовного наказания соответствует некоторая определенная совокупность ограничений прав и свобод осужденного из всех тех ограничений и лишений, которые входят в содержание уголовного наказания. Все виды наказания исчерпывающе включают в себя все те ограничения и лишения, которые составляют содержание наказания по уголовному праву какой-либо страны. В этом смысле понятие «уголовное наказание» в какой-либо национальной правовой системе является родовым по отношению к виду уголовного наказания. Когда мы говорим, что содержание наказания заключается в ограничении или лишении прав виновного лица, речь идет о наказании как родовой категории, то есть об уголовном наказании в целом. Когда же мы говорим об отдельных видах уголовных наказаний, то их содержанием будет являться, соответственно, совокупность определенных, свойственных только этому виду наказания, ограничений или лишений прав и свобод наказываемого лица.

Вместе с тем, с точки зрения описания признаков наказания, общему понятию уголовного наказания, а также любому отдельному виду наказания или индивидуально назначенному конкретному наказанию обязательно присущи все признаки, свойственные общему понятию наказания.

Совокупностью ограничений или лишений прав и свобод штраф отличается, например, от лишения свободы, а лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью от исправительных работ. Совокупность лишений и ограничений конкретного вида уголовного наказания, в конечном счете, определяет карательный и воспитательный потенциал наказания, специальные правила назначения наказания, порядок исполнения наказания и порядок освобождения от наказания.

Мера наказания может быть определена на основании философского понятия «мера», которая понимается как конкретное количество определенного качества. Мера дает возможность установить определенные границы внутри явления, она является своеобразным пределом этого явления, его конкретизацией или средством выделения части внутри явления[37]. В этом смысле мера всегда обеспечивает определенность в рамках одного качества. С этих позиций мера наказания позволяет во всем объеме уголовного наказания выделить и конкретизировать необходимую часть, дозу наказания. Мера как определенное количество (срок, размер) в сочетании с конкретным качеством (оно выражается в виде наказания) выражается в конкретных значениях индивидуально назначенного наказания. Вне меры уголовное наказание существовать не может, оно теряет свою определенность и превращается в принуждение без границ, произвол и беспредел. Можно утверждать, что в основе процесса индивидуализации наказания лежит понятие «меры», вне которого индивидуально-определенное наказание просто не может существовать.

Содержание очень тесно связано с сущностью, настолько тесно, что в науке уголовного права часто обе эти категории применительно к уголовному наказанию не разделяются и определяются одинаково[38].

Сущность есть главная, наиболее важная черта, основное внутреннее свойство предмета, взятого в одном определенном отношении. Это есть внутреннее содержание предмета, выражающееся в единстве многообразных и противоречивых форм его бытия[39]. «Категория сущности служит для выделения в системе таких ее свойств и отношений, которые обусловливают другие ее свойства и отношения»[40]. Таким образом, сущность и содержание действительно очень близкие понятия. И то, и другое является характеристикой внутреннего «устройства» предмета, явления. Однако содержание имеет и значительное отличие от сущности: если содержание включает в себя все, что входит в предмет, в его структуру как некоторое единство элементов, их взаимосвязи между собой, а также все его качества, то сущность есть главное качество предмета. Содержание есть все, что входит во внутреннее «устройство» предмета, сущность же есть обобщенная характеристика содержания, его всеобщее главное качество.

Свойства и внутренние отношения между элементами и признаками предмета (явления), определяющие основное качество предмета, то есть его сущность, определяют ее всегда в конкретном рассматриваемом отношении данного предмета с другими явлениями. Не может быть сущности вообще, безотносительно к какому-либо предмету, как не может быть сущности предмета вне его связи (отношения) с другими вещами. Отсюда следует, что сущностей у любого предмета (явления) может быть столько, сколько отношений имеет этот предмет с явлениями окружающей его действительности. Поэтому, чтобы говорить о сущности уголовного наказания, необходимо определить то отношение, в котором будет рассматриваться уголовное наказание для определения его сущности. В данном случае наказание интересует нас с позиций его связи с сознанием, волей и чувствами преступника, его взаимодействия с преступником, причем в самом главном и важном, с точки зрения общества, взаимодействия – с целью обеспечить восстановление социальной справедливости, исправление виновного, а также предупреждение преступлений. В этом смысле сущностью уголовного наказания является кара.

Кара в русском языке часто отождествляется с наказанием[41]. Убедительный анализ содержания кары дал в своей работе В. К. Дуюнов. По его мнению, кара представляет собой широкое общесоциологическое (вернее, общесоциальное. – А. М.) понятие. «Кара – это соответствующая негативная реакция государства, общества, общественного объединения или определенных лиц (например, родителей), а верующие скажут – бога, на неправильное поведение субъекта, нарушение им той или иной социальной нормы – нормы морали, религии, корпоративной, правовой»[42].

Ссылаясь на Этимологический словарь под редакцией М. Фасмера[43], В. К. Дуюнов отмечает, что существительное «кара» произошло от глагола «корить» – укорять, упрекать, порицать, позорить кого-то за что-либо, и в своем первоначальном значении как существительное означало «осуждение», «порицание», «упрек», то есть негативную оценку какого-то проступка и лица, его совершившего[44].

Применительно к уголовному наказанию кара представляет его основной внутренний социально-психологический смысл, то есть его сущность. Кара – это справедливое осуждение, порицание виновного, объективное в своей основе соразмерное воздаяние за совершенный им проступок. Кара в уголовном праве – это не месть, не возмездие или требование ужесточения санкций, а цивилизованная мера справедливости, проявляющаяся в применении к лицу, виновному в совершении преступления, предусмотренных уголовным законом неблагоприятных для него последствий за то, что это лицо совершило, и в меру того, что оно совершило в целях обеспечения торжества справедливости, исправления виновного и предупреждения новых преступлений[45]. В таком понимании кара очень близка к такому признаку уголовного наказания, как способность уголовного наказания выражать отрицательную оценку преступника и его деяния государством, о котором речь пойдет в следующем разделе работы.

По мнению многих авторов, кара заключается в лишении или ограничении определенных прав и свобод осужденного, что означает принудительное причинение ему страданий, ущемлений, стеснений морального, физического и имущественного характера[46]. Следует ли согласиться с этим мнением или нужно поддержать позицию В. К. Дуюнова, который считает, что «страдание, боль – не есть сущность, «неотъемлемое свойство», или, тем более, цель применения кары. Кара в принципе возможна и без страданий» [47].

Представляется, что не совсем точны оба высказывания. Во-первых, если кара есть сущность, то есть главное качество, смысл уголовного наказания, то она не может заключаться в лишении или ограничении прав и свобод осужденного, то есть в содержании уголовного наказания. Наоборот, лишения и ограничения прав и свобод осужденного выражают кару, порицание осужденного и в этом заключается их социальный смысл. Во-вторых, некорректно говорить о каких-либо целях, стоящих перед карой, цели могут ставиться перед явлением, которое обладает определенными качествами, но не перед самими качествами, пусть даже такое качество и является главным, как, например, кара. Поэтому можно говорить только о целях уголовного наказания, но не о целях кары. В-третьих, физические страдания, унижение человеческого достоинства не могут быть целью уголовного наказания и уж тем более целью кары в силу прямого запрета, содержащегося в части 2 статьи 7 УК РФ.

В-четвертых, В. К. Дуюнов вообще исключает страдания осужденного из действия уголовного наказания. Видимо, это неправильно, поскольку объективно ограничения и лишения как материального или физического, так и морально-психологического характера, составляющие содержание уголовного наказания, способны причинить осужденному, если не страдания, то, по крайней мере, ощутимые неудобства. Тот же факт, что лишения, причиняемые уголовным наказанием, воспринимаются различными людьми по-разному, а некоторыми даже может быть с удовольствием, ничего не меняет в характере воздействия наказания на осужденных. Право есть применение одинакового масштаба к разным людям – это аксиома правового регулирования, и если для кого-то по каким-то причинам лишение свободы доставляет радость, это еще не означает, что это наказание не вызывает неприятных переживаний и даже страданий у многих осужденных, ибо огромное их большинство воспринимают наказание как нечто, причиняющее им серьезные страдания и переживания.

Более того, можно утверждать, что именно через страдания и переживания осужденного, которые вызываются ограничениями и лишениями при исполнении уголовного наказания, реализуются цели наказания. В причинно-следственной цепи «преступление – уголовное наказание в виде лишений и ограничений осужденного – страдания и переживания осужденного – социально-полезный результат в виде предупреждения преступлений, исправления преступника и восстановление социальной справедливости» страдания и переживания как внутренние состояния осужденного в совокупности с иными психическими процессами в сознании и воле осужденного и всего общества выступают в качестве одного из средств, обеспечивающих цели уголовного наказания. При этом такого средства, которое действует очень сильно, и именно поэтому, как мы постараемся показать далее, это средство должно строго дозироваться и ни в коем случае не становиться целью уголовного наказания или целью деятельности правоприменительных органов.

Вместе с тем, страдания осужденного не могут входить в содержание уголовного наказания, ибо они носят исключительно субъективный характер и поэтому очень трудно поддаются описанию, формализации и измерению. Содержание уголовного наказания – это конкретные ограничения прав и свобод осужденного, а страдания и переживания осужденного являются результатом применения уголовного наказания, при этом результатом, прогнозируемым и необходимым с точки зрения обеспечения целей уголовного наказания. В этом смысле следует согласиться с мнением авторов учебника по Общей части уголовного права о том, что «наказание заключается в предусмотренном УК лишении или ограничении определенных прав и свобод осужденного, что означает принудительное причинение ему страданий, ущемление, стеснений морального, физического и имущественного характера» (выделено нами. – А. М.)[48].

Конечно, уголовное наказание и заключенная в нем кара способны вызвать у осужденного не только страдания и переживания. Нужно согласиться с В. К. Дуюновым, что «спектр чувств, эмоций, переживаний у осужденных может быть гораздо богаче, чем только страдания, это и раскаяние, сожаление о случившемся, и стыд, и страх, и злость, и жалость, и т. п., и задача суда состоит как раз в том, чтобы посредством кары вызвать у осужденного по возможности различные положительные эмоции (раскаяние, сожаление, сострадание, стыд, и т. п.), а не только рассчитывать на страдания осужденного»[49].

Относительно понимания сущности уголовного наказания в российской науке уголовного права существует разногласие и другого плана. Так, одна группа ученых (И. С. Ной, Б. С. Никифоров и др.) считает, что уголовное наказание включает в себя и кару, и воспитание, которые присутствуют в наказании в неразрывном единстве. В качестве доказательств сторонники этого взгляда на наказание приводят тот факт, что исполнение лишения свободы всегда (или почти всегда) связано с воспитательным воздействием на осужденных.

Сторонники второго взгляда на сущность уголовного наказания (А. Л. Ременсон, Н. А. Стручков, А. Е. Наташев и др.) считают, что сущность наказания исчерпывается карой. Главное свойство уголовного наказания, по их мнению, – ограничение каких-либо прав, свобод виновного лица. Эти ограничения могут иметь различные последствия, например, одним из негативных последствий применения наказания являются физические и моральные страдания лица, к которому применяется наказание. Эти последствия объективно вытекают из применения к осужденному лицу тех ограничений и лишений, которые составляют содержание наказания. Однако эти последствия не являются тем результатом, к которому стремится государство и общество, применяя наказание. Об этом специально говорилось в статье 20 УК РСФСР, на это прямо указывает часть 2 статьи 7 УК РФ 1996 года.

Такие последствия наказания могут осознаваться законодателем и правоприменителями, однако ни законодатель, ни правоприменители не стремятся причинить осужденному страдания, скорее, такие последствия воспринимаются ими как неизбежное зло, как средство, с помощью которого можно предупредить совершение новых преступлений, подтвердить действенность правовых норм и стабилизировать общественную жизнь. Законодатель, органы государства, применяющие уголовное наказание, и все общество вынуждены принимать последствия наказания в виде страданий осужденных, мириться с ними, поскольку иным путем невозможно достичь поставленных перед уголовным наказанием целей.

С другой стороны, наказание может иметь не только негативные с точки зрения общества и государства последствия, но и позитивные – например, исправление осужденного лица. Подобные последствия уголовного наказания желательны для законодателя, и он объявляет их целями наказания, то есть тем результатом, ради которого и применяется уголовное наказание. Но стремление государства достичь цели исправления осужденного с помощью применения уголовного наказания и усиления воспитательного воздействия наказания путем применения к осужденному воспитательных мер совсем не означает, что меры воспитательного воздействия должны быть включены в содержание наказания. По мнению названных авторов, нельзя также путать средство (уголовное наказание) и те результаты, которые могут объективно наступить при использовании этого средства.

Если принять точку зрения сторонников первого взгляда на наказание, нужно будет признать, что в местах лишения свободы наказывают воспитательными мерами, а также общим и профессиональным обучением. Законодатель в статье 9 УИК РФ определил основные средства исправления осужденных путем простого перечисления: установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим), воспитательная работа, общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональная подготовка и общественное воздействие.

Таким образом, наказание (режим) в статье 9 УИК РФ в полном соответствии с положениями педагогической науки[50] названо в качестве средства воспитания (исправления) наряду с другими воспитательными средствами, и поэтому оно не может включать в себя воспитательные меры. Наказание применяется к осужденному одновременно и вместе с воспитательными мерами, оно само по себе воспитывает осужденного и одновременно способно создавать для применения воспитательных мер более или менее благоприятные условия.

Подведем итоги анализа признака уголовного наказания «лишение и ограничение прав и свобод виновного лица». Настоящий признак характеризует содержание уголовного наказания, под которым следует понимать предусмотренные в Уголовном и Уголовно-исполнительном кодексах Российской Федерации ограничения или лишения прав и свобод осужденного лица. Эти ограничения и лишения в своем единстве и взаимосвязи образуют основное качество уголовного наказания, то есть его сущность, которая заключается в каре. При этом кара должна пониматься как социально

государственный укор преступнику, его осуждение, порицание, выраженное в соразмерном воздаянии за совершенное им преступление.

Осуждение, порицание как сущность уголовного наказания, тесно связано с оценкой совершенного преступления и самого преступника, поэтому логично далее рассмотреть следующий признак уголовного наказания, относящийся к его внутренней характеристике, признак «наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством».

1.6. Отрицательная государственная оценка преступника и его общественно опасного деяния

Третьим содержательным внутренним признаком уголовного наказания является способность уголовного наказания выражать отрицательную оценку преступника и его деяния государством[51]. Этот признак содержит, по крайней мере, два момента: 1) наказание есть отрицательная оценка; 2) эта оценка дается от имени государства. Начнем анализ этого признака со второго момента.

С формальной стороны источник отрицательной оценки преступника и совершенного им преступления не вызывает сомнений: органы законодательной власти государства приняли уголовный закон, устанавливающий наказание за общественно опасное деяние, суд как правоприменительный орган государства вынес обвинительный приговор, назначив меру наказания, а уголовно

исполнительные органы государства осуществили эту оценку в реальной действительности. Получается, что и на уровне законодательном, и на уровне правоприменительном источником негативной оценки преступления и преступника является государство. Это никогда не подвергалось сомнению в советской уголовно-правовой литературе. Однако понятие «оценка» несет в себе значительный субъективный заряд, и поэтому ограничиться констатацией государственности оценки, содержащейся в уголовном наказании, означает поддержку полной произвольности и субъективизма этой оценки.

Да, наказание назначается от имени государства, и государство дает оценку содеянному и преступнику. Но государство не свободно в такой оценке. Согласно естественному праву, в области применения уголовной репрессии государство только реализует полномочия, которыми его наделили граждане, передав часть своих естественных прав на защиту от посягательств на основные условия их существования. Поэтому государственная оценка преступления и преступника должна соответствовать как объективным закономерностям функционирования общества, так и представлениям граждан этого государства о должном и справедливом. И не случайно УК РФ провозгласил справедливость принципом уголовного права, а в перечень целей уголовного наказания на первое место поставил восстановление социальной справедливости. Государство, уголовные наказания которого не соответствуют объективным закономерностям развития и функционирования общества, не совпадают с представлениями его граждан о справедливости, не может считаться устойчивым, оно рано или поздно может оказаться в состоянии глубокого противоречия со своими гражданами и потерпеть крах.

История показывает, что очень часто нарастающие противоречия в обществе государство до определенного момента пытается решить за счет ужесточения уголовной репрессии, усиливая таким способом негативную оценку тех форм поведения, которые оно считает вредными для существующего порядка. Затем перед государством, как правило, возникает необходимость выбора одного из двух путей – либо объявить о начале реформирования жизни общества, изменяя в том числе и уголовно-карательную политику в направлении ее большего соответствия требованиям и представлениям всего населения и его наиболее влиятельных групп, либо продолжать упорствовать в своем субъективизме. В последнем случае антагонизм оценок государства и населения обычно заканчивается революционным взрывом и установлением новой государственной власти со значительными изменениями в уголовно-карательной функции[52].

Поэтому правильно написали авторы учебника по уголовному праву: «Наказание выражает от имени государства и общества (выделено нами. – А. М.) отрицательную правовую, социальную и моральную оценку преступного деяния и преступника»[53].

Что же представляет собой отрицательная оценка преступника и его деяния, выраженная в уголовном наказании? Во-первых, возможность оценки появляется там и тогда, где и когда утвердились какие-либо ценности – сложившаяся и непосредственно переживаемая людьми форма их отношения к общезначимым образцам культуры. В рамках этого отношения оценка есть непрерывное сопоставление избранной ценности как некоторого идеала с явлениями, возникающими и существующими в реальной действительности[54]. Во-вторых, оценка понимается как установление степени, уровня, качества чего-нибудь[55].

Из этих определений можно вывести несколько обязательных моментов, присущих оценке. Прежде всего, оценка в обязательном порядке предполагает существование ценностей – то есть образцов общественно значимых результатов деятельности человека или образцов поведения людей. Эти образцы возникают в результате предметно-исторической деятельности людей как освобожденные от частных признаков рафинированные, идеальные образования, которые способны играть роль эталона в социальной жизни. Вторым обязательным моментом, который необходим для оценки, является наличие предмета оценки, то есть того, что должно оцениваться. Третьим обязательным моментом оценки выступает то, что оценка есть определенное отношение, в рамках которого происходит сопоставление каких-либо явлений, предметов, процессов с ценностями как некоторыми идеальными образцами, выступающих в качестве эталона для сравнения. И, наконец, четвертый обязательный признак оценки заключается в том, что в процессе сопоставления явлений или процессов окружающей социальной действительности с определенными идеалами устанавливается степень соответствия или наоборот, несоответствия сопоставляемого предмета с идеалом.

О ценностях мы будем говорить более подробно в разделе настоящей работы, посвященном сущности и природе справедливости. Здесь же отметим, что понятие ценностей определяется в науке далеко не однозначно. Споры идут не только о содержании ценностей, но и о самой их природе, взаимодействии друг с другом, выполняемых в обществе функциях и т. д. Не отвлекаясь на рассмотрение этих вопросов, попробуем ответить на вопрос: если уголовное наказание есть оценка преступного деяния и личности преступника, то с чем сравнивается в процессе этой оценки и преступление, и личность его «автора»?

В принципе, за образец, эталон сравнения может быть выбрано любое явление из окружающей нас действительности и, видимо, именно этим обусловлено разнообразие в определении ценностей исследователями разных наук[56]. Однако в методологическом плане можно утверждать, что в своем предметно-конкретном существовании никакое явление не может служить эталоном для сравнения – в таком виде оно имеет слишком много частных индивидуальных признаков. Образец, эталон тем и отличается от живого, реально существующего индивидуального явления, что он является некоторым идеальным образом, «очищенным» от второстепенных деталей и признаков. С этой точки зрения любая ценность имеет двойственную природу – по происхождению она связана с опредмеченным бытием культурных явлений, в онтологическом же плане ценность есть идеальное образование, определенный образ, идеал, которому нужно следовать в реальной жизни.

Преступление, а следовательно, и сам преступник посягают на права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественную безопасность, окружающую среду, конституционный строй Российской Федерации, на мир и безопасность человечества (часть 1 статьи 2 УК РФ). Это и есть те ценности, которые охраняются уголовным правом России. В структуре Особенной части УК РФ, а затем уже в составах преступлений эти ценности конкретизируются до уровня объекта конкретного состава

преступления. В объектах составов преступлений выражаются те ценности, те идеальные образования, с которыми производится сопоставление (сравнение) совершенных преступлений и лиц, их совершивших.

Вторым условием оценки является наличие предмета оценки, то есть того явления, процесса, факта действительности, который собственно и подлежит оценке. Давая описание всех преступных форм поведения, уголовное право тем самым выделяет их из общей массы всех возможных типов и форм человеческих поступков и создает первое необходимое основание для оценки – сам предмет оценки, то есть преступления, которые в своей совокупности представляют собой достаточно типичное, воспроизводящееся, живущее в обществе явление.

Однако предметом оценки могут выступать не только все преступления, предусмотренные уголовным правом, как социальное явление, но и отдельные конкретные преступления, совершаемые в социальной действительности – и то, и другое может быть сопоставлено с неким идеалом, а степень совпадения с идеалом может быть измерена и выражена определенным способом. При этом и само описание всех видов преступного поведения, содержащееся в уголовном праве, и все преступления, совершаемые в обществе, равно как и каждое отдельно взятое реально совершенное преступление – есть явления, принадлежащие к культуре данного общества.

В. В. Кулыгин считает, что к числу культурных ситуаций относится не только правомерное, но и противоправное, в том числе уголовно-противоправное поведение. Например, хищение в этом плане является не менее типичной «культурной ситуацией» чем купля-продажа или опекунство. В известном смысле негативное, деструктивное поведение гораздо в большей степени, чем социально нейтральное подчеркивает значимость права как культурной ценности[57]. Поэтому по способу описания преступных форм поведения, по характеру предусмотренных уголовным правом преступлений, по количеству и составу всех совершаемых в обществе преступлений за определенный период времени, как и по отдельным совершенным преступлениям, можно судить об особенностях культуры данного общества в не меньшей мере, чем по образцам литературы, искусства, музыки или особенностям быта населения.

Преступление как опредмеченное поведение конкретного лица причиняет вред, оно разрушает, а чаще существенно изменяет конкретное правоотношение и этим дезорганизует условия, необходимые для существования общества и отдельных его членов. Этим определяется необходимость создания условий, которые бы

сдерживали, а лучше сокращали количество преступлений. Одним из таких условий нам представляется существование негативной оценки преступления и преступника со стороны государства и общества.

Если оценка есть сопоставление реального объекта с некоторым идеалом (ценностью), то такое сопоставление невозможно вне рамок отношения, внутри которого и производится сравнение. Таким образом, наличие такого отношения является обязательным условием, дающим возможность осуществления оценки. Вместе с тем, сравнение каких-либо явлений может быть выполнено при соблюдении одного обязательного требования – отношение сравнения должно иметь некоторое общее основание, или, иначе говоря, сравниваемые объекты (явления) должны обязательно иметь общие признаки[58].

Что общего может быть между отношением, которое охраняется уголовным правом, то есть объектом преступления, и самим преступлением как определенным деянием? Ответ очевиден – это те общественно опасные, вредные изменения, которые совершенное преступление оставляет в объекте посягательства. Нормальное законопослушное, позитивное поведение соответствует охраняемым уголовным правом общественным отношениям, оно не разрушает, не изменяет их, оно способно только развить и укрепить такие отношения. Поэтому такая связь между поведением индивида и охраняемым отношением (ценностью) будет связью положительной, она может быть измерена (оценена) соответствующими средствами, например, поощрением, наградой и т. д.

Преступное поведение оставляет в объекте посягательства негативные изменения, поэтому его связь с соответствующей ценностью

⁵⁸Суворов Л. Н. Материалистическая диалектика. М., 1980. С. 43–44.

будет отрицательной, которая, вместе с тем, также может быть измерена. Однако средством измерения здесь уже будет не поощрение, а наказание. В процессе сопоставления сравниваемых явлений достаточно легко устанавливаются соответствия или различия, однако для того, чтобы эти различия или, наоборот, сходства выразить, требуется измеритель – некоторое средство, имеющее внутреннюю градацию. Люди постоянно пользуются такими измерителями в своей деятельности, например, деньги, которые позволяют измерить самые разные отношения, от сопоставления различных товаров до соотношения экономики отдельных стран, Единая тарифная сетка, служащая средством определения квалификации работников, система баллов, установленная вузом для определения степени подготовленности абитуриентов к обучению в вузе и многие другие.

Уголовное наказание в рамках отношения отрицательной связи преступления с определенной ценностью – охраняемым общественным отношением, позволяет своим содержанием выразить степень того ущерба, который преступление причиняет (или причинило) общественным отношениям. Иначе говоря, уголовное наказание как оценка совершенного преступления позволяет продемонстрировать степень несовпадения, противоречия преступления с соответствующей ценностью – охраняемым общественным отношением.

Предметом оценки с помощью уголовного наказания выступают не только определенные акты поведения людей – преступления, но также и «авторы» этих актов поведения – преступники, точнее их личность. Для определения содержания оценки личности необходимо вспомнить природу личности. Человек – существо общественное. Мы уже говорили о том, что «внутреннее устройство личности» противоречиво: личность есть продукт общественного развития, одновременно она имеет яркие индивидуальные признаки и стремится к самоопределению, самоидентификации и, следовательно, к выделению себя из окружающего мира, а значит, и общества.

В российской философии и социологии советского периода общественная сторона личности была исследована весьма глубоко. Очевидно, необходимо согласиться с марксистским представлением о личности как продукте всех общественных отношений, которое вытекает из мысли одного из основателей материалистического учения об обществе К. Маркса о том, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»[59]^[60]. Включенность личности в систему функционирующих в обществе отношений составляет обязательное условие ее существования, а характер такой включенности определяет само содержание личности. В то же время, поскольку личность – это не просто результат, совокупность социальных связей, но и активно действующее начало, творец этих связей, она наделена способностью избирательного отношения к социальным связям и в этом смысле личность «творит» саму себя. Иначе говоря, одни связи она может поддерживать и укреплять, находя их приятными или полезными для себя, другие может избегать. Реальные связи личности с социумом в своей совокупности и есть сама личность.

Следуя изложенной ранее общей схеме оценки, необходимо установить конкретно, с чем соотносится, соизмеряется личность лица, совершившего преступление? В самом общем виде ответ уже дан – это те общественные отношения, которые охраняются уголовным правом. В. Д. Филимонов, анализируя содержание объекта преступления, указывает на существование в его структуре двух видов отношений – защищаемого общественного отношения (например, отношения собственности на какое-либо имущество) и защищающего общественного отношения. Совершение преступления приводит к

одновременному нарушению и охраняемого, и охраняющего отно-

60

шения.

Пока люди – субъекты отмеченных общественных отношений ведут себя социально положительно или нейтрально, общественные отношения нормально существуют и развиваются. В этом смысле законопослушное позитивное поведение граждан является нормальным условием существования охраняемых общественных отношений, а значит, и всего общества, и государства, и каждой отдельной личности. Следовательно, условием нормального существования общества, государства и личности выступают и сами люди, осуществляющие позитивное социально значимое поведение. В этом смысле можно говорить о признаках не только позитивных охраняемых уголовным правом общественных отношениях как культурных ценностях, но и о тех людях – субъектах этих отношений, которые реализуют предусмотренное такими отношениями поведение и которые также обладают совокупностью определенных признаков, характеризующих их в целом как ценность для общества.

Преступник, своим поведением деформировав защищаемое или защищающее отношение, продемонстрировал некоторые качества, которые сделали его отличным от всех других законопослушных граждан. Эти качества в целом определяются как общественная опасность личности преступника, основным выразителем которой является общественная опасность преступления[61].

Оценка личности преступника, таким образом, выражается в сопоставлении ее с некоторым идеалом, ценностью, то есть совокупностью качеств законопослушного человека как субъекта, участвующего и «творящего» или реализующего охраняемые уголовным правом отношения. В рамках такого сопоставления уголовное наказание является «измерителем» степени и характера тех отклонений в личности преступника, которые выразились в совершенном ею преступлении, то есть дает оценку личности преступника.

Более того, уголовное наказание не просто измеряет или выражает степень отклонения личности преступника от некоторого идеала, то есть от законопослушной личности. Будучи по своему содержанию ущемлением или даже полным разрывом некоторых полезных и ценимых личностью ее связей с обществом, уголовное наказание, как правило, способно весьма сильно воздействовать на осужденное лицо.

Если личность есть совокупность ее отношений с другими людьми и со всем обществом, то ущемление или разрыв таких связей означает «урезание», обеднение ее социального содержания, что весьма болезненно переживается всеми осужденными преступниками.

Уголовное наказание, разрывая социально полезные, значимые для преступника связи с обществом, и заменяя эти связи на неприятные для него, отрицательные отношения, адресуется нравственному сознанию преступника, показывая степень социального неодобрения обществом данного вида общественно опасного поведения и ее самой и тем самым дает оценку совершенному преступлению и самому преступнику. Наказание показывает, что ценность, полезность осужденной личности для общества в той или иной сфере общественных отношений значительно снизилась или превратилась в ее противоположность – вредность, опасность для общества.

Таким образом, негативная оценка преступника и его преступления, содержащаяся в уголовном наказании, представляет собой демонстрацию преступнику и всему обществу того, что в связи с совершенным преступлением преступник стал в определенной мере «чужим» для общества, что его ценность, значимость для общества снизилась, и что какой-то своей частью он теперь не принадлежит обществу, находится за его пределами.

Описание уголовного наказания через категории «принуждение», «сущность», «содержание», «оценка», то есть с помощью исследования признаков, характеризующих его «внутреннее устройство», позволяет выяснить некоторые важнейшие черты этого явления, но вряд ли можно утверждать, что с помощью этих категорий мы создали полное представление об уголовном наказании. Поэтому необходимо перейти к исследованию другой группы признаков уголовного наказания – содержательных признаков, характеризующих внешние связи наказания.

1.7. Применение наказания только к виновному лицу как признак уголовного наказания

Содержательным признаком уголовного наказания, характеризующим его внешнюю направленность, является применение наказания только к виновному лицу. В содержании этого признака можно выделить два момента. Во-первых, наказание может применяться только к физическому лицу. Правда, в последние годы в российской науке уголовного права ставится вопрос о возможности и целесообразности установления уголовной ответственности для юридических лиц[62], а в Кодексе об административных правонарушениях РФ о возможности и условиях привлечения к административном ответственности юридических лиц прямо говорится в статье 2.10. Проблему возможности применения уголовного наказания к юридическим лицам нам представляется более удобным обсудить после рассмотрения механизмов действия уголовного наказания. Здесь же отметим, что в уголовном праве России отсутствуют нормы, устанавливающие наказание для юридических лиц, а слова статьи 43 УК РФ «к лицу, признанному виновным в совершении преступления…» толкуются пока однозначно – только к физическому лицу.

Во-вторых, наказание может применяться только к лицу, способному нести уголовную ответственность, то есть к вменяемому лицу, достигшему определенного возраста. Достижение определенного возраста по общему правилу свидетельствует о способности лица быть виновным – сознавать социальную и фактическую стороны своего поведения и контролировать его своей волей. Вменяемость лица означает, что у него нет болезненных расстройств психики, указанных в статье 21 УК РФ, и оно, таким образом, способно быть виновным.

В-третьих, наказание может применяться только к виновному лицу. Виновность лица в совершении преступления лежит в основе всего социально-психологического воздействия уголовного наказания на людей, будь то осужденный или лицо, замышляющее совершить преступление, либо законопослушный гражданин[63]. Без виновности наказание превращается в голую жестокую расправу, основания которой лежат за пределами правомочий человека и связаны с его осознанным поведением только своей внешней, а значит, поверхностной стороной. Уголовное наказание адресовано преступнику, человеку, который в момент совершения преступления понимал или должен и мог понимать, что он делает, предвидел или мог предвидеть результаты своего деяния, и контролировал, направлял свои действия.

Более того, с точки зрения реализации целей предупреждения преступлений и исправления преступника очень важно установить действительный мотив, которым руководствовался преступник при совершении преступления. Побудительные причины, по которым лицо причинило вред, могут оказаться не только не антисоциальными, а даже наоборот, социально ободряемыми, превращающими поведение человека из преступления в социально полезный поступок, как это бывает, например, при необходимой обороне или крайней необходимости. На этой шкале значений мотивов совершения общественно опасных деяний с диапазоном от антисоциальных до социально полезных, существует множество разнообразных мотивов, которые применяемое наказание должно учитывать для того, чтобы стать контрмотивом совершению преступления, быть понятным для преступника и принятым им, удержать преступника и неустойчивых граждан от совершения новых преступлений. Без этого условия уголовное наказание перестает быть в глазах осужденного и социально неустойчивых лиц результатом деяния преступника и утрачивает свое мотивирующее свойство, что делает невозможным достижение большинства целей уголовного наказания.

В признаке «виновность лица» имеется не только психологическое содержание. Иными словами, понятие вины не ограничивается психическим отношением лица к содеянному. В сочетании с мотивом вина имеет еще и иное содержание – социально-нравственное. Сознательное посягательство на необходимые условия существования гражданина, общества, государства или невнимательное поведение при причинении вреда этим охраняемым ценностям в неосторожных преступлениях выражают общее пренебрежительное отношение личности к этим ценностям, потенциальную готовность лица пожертвовать ими для удовлетворения своих эгоистических интересов и фактически отрицание этих ценностей. Следовательно, виновное совершение общественно опасного деяния может являться открытым или завуалированным, но всегда действительным противопоставлением личности социальному окружению.

В таком значении вина в сочетании с мотивом представляет собой иную, отличную от даваемой обществом, оценку принятых в обществе правил поведения, отношений и реальных актов поведения людей, реализующих в действительности эти правила поведения и наполняющих реальным содержанием позитивные общественные отношения. Эта оценка, выраженная личностью в актах преступного поведения, имеет негативный, отрицательный характер по отношению к принятым в социуме ценностям и означает противопоставление личностью себя другим гражданам, обществу, государству.

Таким образом, вина, виновность, с одной стороны, фактически отражают субъективную связь действующего лица со своим деянием и с функционирующей в обществе системой ценностей, а с другой – обеспечивают субъективную связь этого лица с назначенным ему уголовным наказанием. При этом значение этой связи таково, что вне ее осужденный будет бояться в лучшем случае самого наказания, но не совершения того преступления, за которое это наказание было назначено. В конечном итоге это означает невозможность достижения целей, стоящих перед уголовным наказанием, без установления виновности лица в совершенном им преступлении.

Значение признака виновности лица для уголовного наказания настолько велико, что оно закреплено в статье 5 УК РФ в качестве принципа уголовного права – принципа вины. Не раскрывая содержание этого принципа (это не входит в задачи настоящей работы), заметим лишь, что виновность, вина, а также мотив, тесно связанный с виновностью, – понятия, которые определяют весь облик современного уголовного права. Это базовое понятие классической школы уголовного права, и если случится так, что общество при применении уголовной репрессии отойдет от принципа вины, оно будет иметь качественно иное уголовное право и качественно иную уголовную репрессию, которые и называться-то должны будут иначе.

1.8. Применение наказания только за преступление (соответствие наказания совершенному преступлению) как признак уголовного наказания

1.9. Взаимосвязь признаков уголовного наказания и преступления

Анализ такого признака уголовного наказания, как «применение наказания только за преступление (соответствие наказания совершенному преступлению)», показал нам, что уголовное наказание по своему содержанию в определенном отношении весьма похоже на преступление. Поэтому имеет смысл попытаться сопоставить и другие признаки уголовного наказания с остальными признаками преступления, то есть сравнить научное и законодательное описание этих явлений. Такое сравнение может показать, насколько полно и адекватно сформулированы определения уголовного наказания и преступления.

Часть 1 статьи 14 УК РФ определяет преступление как «виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». На основании этого определения в науке уголовного права выделяются следующие признаки преступления.

Преступление – это:

1) деяние человека;

2) оно характеризуется общественной опасностью;

3) виновностью;

4) противоправностью;

5) наказуемостью.

Признаки наказания мы назвали и проанализировали ранее:

1) наказание – это мера государственного принуждения;

2) наказание применяется (назначается) только по приговору суда;

3) наказание применяется только к виновному лицу;

4) наказание применяется только за совершение преступления;

5) наказание заключается в лишении и ограничении прав и свобод лица;

6) лишения и ограничения, входящие в наказание, должны быть предусмотрены уголовным законом;

7) наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния государством;

8) наказание преследует социально-полезные цели.

Перечисленные восемь признаков уголовного наказания легко

делятся на две группы: содержательные, то есть относящиеся к описанию структуры, внутренних и внешних связей наказания и его [95] свойств, и формальные, характеризующие уголовное наказание с точки зрения его закрепления в праве и актах применения права.

В свою очередь, признаки преступления также могут быть легко разделены на содержательные и формальные. К содержательным признакам преступления необходимо отнести: 1) преступление – это деяние человека, то есть поведение человека; 2) общественная опасность, то есть причинение вреда охраняемому объекту; 3) виновность и 4) наказуемость, то есть связанность с наказанием. К формальным признакам преступления будет относиться признак противоправность.

В зависимости от того, к какому виду признаков (содержательный или формальный) относится тот или иной признак преступления или уголовного наказания все признаки этих явлений можно сгруппировать в табл. 1.

Таблица 1

Сравнение признаков наказания и преступления

Близость первой пары содержательных признаков достаточно очевидна. Во-первых, эти признаки указывают, что преступление совершается только таким субъектом, как человек, а уголовное наказание применяется тоже только определенным субъектом – государством. Во-вторых, эти признаки отражают в самом общем виде фактическое содержание и преступления, и уголовного наказания. Преступление есть определенное поведение (деяние) индивида, уголовное наказание есть определенное поведение (правда, только действие) государства, но не отдельного человека или группы лиц.

Наказание адресуется преступнику как «творцу», автору преступления, оно направлено на него, оно воздействует на него, то есть является своего рода «деянием» государства и общества. Признак преступления «деяние человека» заключается в воздействии личности на других людей, общество или государство. В определенном смысле преступление есть вредоносное воздействие личности на граждан, общество и государство, а уголовное наказание есть своеобразное воздействие государства, причиняющее вред личности осужденного[96]. По содержанию это во многом сходные, однако противоположно направленные воздействия, то есть «деяния», которыми обмениваются отдельные члены общества (преступники) и государство.

Изоморфность содержания второй пары признаков мы показали в предыдущих двух разделах настоящей работы, поэтому здесь писать об этих признаках нет необходимости.

Содержание третьей пары признаков нуждается в некотором комментарии. Признак преступления «виновность», как известно, в науке уголовного права понимается в двух значениях. Первое – это определенное психологическое отношение лица к совершаемым им действиям или бездействию и к наступившим в результате этого общественно опасным последствиям[97]. Второе значение виновности заключается в том, что вина выражает негативное отношение лица к другим гражданам, обществу, его системе ценностей, то есть в таком значении вина характеризует глубину противостояния личности и общества [98]. Обе эти стороны вины существуют в тесной взаимосвязи и взаимно дополняют друг друга.

Социальная сущность вины, заключающаяся в негативном отношении преступника к существующим в обществе социальным ценностям, очень близка к содержанию признака «наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния». Фактически и «виновность» как признак преступления, и «отрицательная оценка» как признак уголовного наказания есть характеристика социального негативного отношения: преступника – к социальным ценностям, а общества и государства – к преступнику и совершенному им преступлению.

Четвертая пара содержательных признаков, характеризующих преступление и уголовное наказание имеет настолько очевидную (можно сказать – зеркальную) связь, что подробно описывать ее нет необходимости. Относительно этой пары признаков можно заметить лишь, что они, по сути дела, дополняют пару признаков «общественная опасность, то есть причинение вреда охраняемому объекту» и «лишения и ограничения прав и свобод виновного лица (то есть причинение вреда этому лицу)». Думается, что в таком подробном описании связи между преступлением и наказанием нет ничего излишнего, так как в рамках классических представлений об уголовном наказании его существование без преступления просто немыслимо.

В группе формальных признаков преступления и уголовного наказания в соответствии с законодательными и научными определениями преступления и наказания оказалась только одна пара, причем признаки этой пары также, без всякого сомнения, по своему содержанию аналогичны друг другу – и преступление, и уголовное наказание не могут существовать без закрепления их в уголовном законе.

Среди перечисленных признаков не нашлось пары трем признакам уголовного наказания – признаку «наказание применяется (назначается) только по приговору суда», признаку «наказание применяется только к виновному лицу» и признаку «наказание преследует социально-полезные цели». Но если внимательно посмотреть на характеристики преступления, то, наверное, можно найти в них качества, сходные с оставшимися без «пары» признаками наказания.

Первый из этих признаков – наказание применяется (назначается) только по приговору суда – означает, что в реальном поведении людей, как тех, кто исполняет наказание, так и тех, в отношении кого наказание исполняется, уголовное наказание может реализовываться только после специального правоприменительного акта – приговора суда.

В статье 49 Конституции РФ говорится: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Это означает, что реально совершенное деяние может быть официально признано преступлением только по приговору, вынесенному судом с соблюдением уголовно-процессуальных норм. То есть до приговора суда преступление юридически не существует, а существует лишь общественно опасное деяние, совершенное каким-либо лицом. И только после вынесения приговора суда общественно опасное деяние становится преступлением. Таким образом, преступление с правовой точки зрения не может существовать в реальной действительности не только без указания о том в уголовном законе, но и без специального правоприменительного акта – приговора суда.

Этот «скрытый» признак преступления, признак, не называемый в научных и законодательном определениях преступления, имеется в виду и в статье 8 УК РФ 1996 года, определяющей основания уголовной ответственности как «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Официально установить наличие в деянии признаков конкретного состава преступления может только суд в рамках уголовно-процессуальных процедур и в форме официального решения суда – приговора. Значит, для того чтобы можно было официально говорить о том, что данное общественно опасное деяние является преступлением, нужен приговор суда, вступивший в законную силу. До этого нет преступления, а есть только «общественно опасное деяние, содержащее все признаки состава преступления».

Отсюда следует: и наказание, и преступление, для того чтобы они «материализовались» в реальной действительности, получили свою «юридическую жизнь», нуждаются в вынесении правоприменительного акта – приговора суда. А это означает, что оба эти явления имеют одинаковый формальный признак – наличие приговора суда для их юридического появления в реальной жизни. Поэтому перечень признаков преступления необходимо дополнить признаком, содержание которого можно сформулировать так: «установленность приговором суда».

Обращает на себя внимание тот факт, что признак «предусмотренность уголовным законом» имеется в законодательном определении и преступления, и уголовного наказания (статьи 14 и 43 УК РФ). Однако в определении понятия преступления в части 1 статьи 14 УК РФ ничего не говорится о таком признаке, как установленность приговором суда, в то время, как в части 1 статьи 43 УК РФ указание на обязательность приговора суда для наказания есть. В связи с этим, нам представляется, что текст части 1 статьи 14 УК РФ должен быть изложен в следующей редакции: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом и установленное вступившим в законную силу приговором суда». Такая редакция этой статьи будет более полно описывать все обязательные признаки преступления и соответствовать статье 49 Конституции РФ.

Другой признак уголовного наказания – «наказание применяется только к виновному лицу», оставшийся вроде бы без пары, имеет в своем содержании две стороны. Во-первых, этот признак наказания показывает, что наказание применяется к определенному лицу, то есть, физическому лицу. Этой своей стороной рассматриваемый признак совпадает с парой признаков «преступление – это деяние человека, то есть поведение человека» и «наказание – это мера государственного принуждения (то есть действие, «поведение» государства)». Во-вторых, признак «наказание применяется только к виновному лицу» означает, что наказание применяется только к виновному лицу, иначе говоря, без установления вины лица в совершении преступления применение уголовного наказания становится невозможным. Этой своей стороной исследуемый признак фактически совпадает, может быть, в какой-то мере дополняет такую пару признаков, как «виновность» и «наказание выражает отрицательную оценку преступника и его деяния».

Таким образом, и этому признаку уголовного наказания имеются корреспондирующие признаки преступления – «виновность» и «преступление – это деяние человека».

Признак «наказание преследует социально-полезные цели» в отличие от двух рассмотренных признаков, не имеет и не может иметь полностью адекватного признака среди характерных черт преступления. Во-первых, у преступления не может быть социально-полезных целей. Если преступление и совершается с какой-либо целью, то эта цель всегда заключается в стремлении преступника внести социально-вредные изменения в социальную действительность. Во-вторых, неосторожные преступления не имеют даже социально-вредных целей, так как неосторожная деятельность не связана с целеполаганием.

Конец ознакомительного фрагмента.