Уголовная политика государства и нормативное правовое регулирование уголовно-процессуальных отношений. Глава 1. Уголовная политика государства как регулятор общественных отношений в сфере борьбы с преступностью (И. Н. Кондрат, 2015)

1.1. Уголовная политика государства и формирование основ законодательных и иных мер в сфере борьбы с преступностью

Ключевым понятием в системе общественно-политической жизни и определении функций государства является термин «политика», а также его различные производные: внутренняя политика, внешняя политика, международная, социальная политика и т. д. Иными словами, тот или иной вопрос мы называем политическим, когда он затрагивает государство в целом, части государства, социум. К примеру, внутренняя политика (внутригосударственная, национальная) – это деятельность государства и общества, связанная с решением задач, касающихся государства в целом или его частей, населения и отдельных групп населения. Такая политика традиционно подразделяется на социальную, экономическую, правовую, экологическую и некоторые иные виды. Вопрос может быть политическим какое-то время, а затем перестать быть таковым.

Политика государства есть идеологическое обоснование функций государства в той или иной области общественных отношений. Его деятельность направлена на реализацию таких функций. Одним из высших проявлений воли государства является право, а точнее – его формальное выражение в нормативных правовых актах, и его практическое применение. Именно в писаном законе должны находить свое нормативное воплощение основополагающие идеи, которыми, в силу взятых на себя обязательств, должно руководствоваться государство в лице всех его органов власти и должностных лиц. Ни одно должностное лицо не должно позволять себе пренебрежительно относиться к законодательно провозглашенной правовой политике государства. При этом воззрения отдельных государственных или общественных деятелей, пусть даже выдающихся, нельзя отождествлять с государственной политикой.

Вопрос о соотношении политики и права в нашей стране советского периода развития не являлся предметом серьезных дискуссий, поскольку приоритет идеологии был неоспорим. Догматическим выступало положение о том, что решение политических задач опирается, прежде всего, на программы КПСС. С позиции сегодняшнего дня такой порядок не может быть актуальным, даже если идея «правящей партии» вновь реализовалась в кадрах органов законодательной и исполнительной властей современной России. В качестве метода обеспечения политики не может выступать главным образом идеологическое принуждение. Это не соответствует принципам демократического правового государства. Современное право, формируемое государственной властью, в большей части соотносится с сущностью права как необходимый и полезный для всех членов общества регулятор общественных отношений. В таком случае потребность в принуждении объективно должна снижаться и основными методами правового регулирования должны стать дозволения и поощрения.

В связи с указанным тезисом заслуживает внимания точка зрения В. А. Рудковского о том, что право нельзя рассматривать в качестве пассивного регистратора государственной политики: «Каждая отрасль должна иметь свои собственные, базовые и стратегические положения и направления, чтобы противодействовать не всегда и не во всем обоснованным требованиям политики государства»[5]. По данному поводу С. Е. Вицин отмечал, что «…законы, принимаемые государством, могут быть и неправовыми и, более того, антиправовыми. К несчастью, именно наша история, в том числе совсем недавняя, подтвердила, что целая историческая эпоха может быть временем действия неправовых законов»[6].

Такая постановка вопроса заставляет задуматься о назначении политики и права и обусловливает возможность переоценки их соотношений с позиций сегодняшнего времени, поскольку в действительности государственная власть является политической надстройкой гражданского общества. Последнее представляет собой не что иное, как политическую организацию общества, а право всегда выше политики.

Поскольку Российская Федерация определяет собственный путь развития как демократический, то утверждение права над политикой в целом следует рассматривать в качестве перспективы дальнейшего закрепления демократических и гуманистических начал в различных сферах жизнедеятельности общества и государства, в том числе и сфере противодействия преступности. При этом мы понимаем, что рассуждать в настоящее время о фактическом приоритете права над политикой в нашей стране было бы утопией.

Рассматривая тему соотношения политики и права, Г. А. Аванесов подчеркивал, что законодательство выступает в качестве одного из самых важных орудий уголовной политики[7]. Полагаем, что расставленные таким образом акценты отвечают тем ценностям, тому менталитету, которые господствовали в XX столетии в России. В данный период такая позиция, по нашему мнению, уже не отражает существа проблемы. В настоящее время все чаще звучит мысль об уважительном отношении к праву, закону, причем не только с точки зрения их соблюдения и исполнения норм законодательства, а в первую очередь с точки зрения правотворчества.

Между тем, рассматривая право как нормативное образование, выраженное в правовых актах, Н. А. Беляев сформулировал следующие факторы, разграничивающие правовую политику государства и право[8]:

1) «Содержание политики шире содержания права, поскольку политика осуществляется государством не только посредством правоприменения, но и иных направлений общественно-социальной деятельности.

2) Право выступает как средство реализации политики.

3) Право практически всегда обеспечивается принуждением со стороны государства.

4) Политика осуществляется органами государственной и местной власти, должностными лицами, а право – не только указанными субъектами, но и иными правоприменителями, в частности теми, кому адресованы нормы права».

Здесь мы считаем возможным добавить еще один пункт, а именно: в историческом контексте политика (и правовая политика в частности) более гибко и быстро реагирует на изменения в социально-политической и криминологической обстановке в стране, чем нормативно выраженное право. К примеру, Н. В. Исаков подчеркивает, что изменившая содержание политика может в течение не столь уж короткого времени реально осуществляться в условиях действия норм, актуальных для прежней политики и не всегда отвечающих целям современной политики[9].

Само понятие правовой политики многопланово по содержанию. К примеру, в советский период правовая политика (она же – юридическая политика) определялась как «…принципы и основные направления, которые Советское государство проводит в жизнь при создании и применении норм, институтов и отраслей социалистического права, в деятельности юридических учреждений, в формировании и развитии правосознания трудящихся, используя методы правового регулирования»[10].

В современной теории имеется большое число определений правовой политики. Например, Н. И. Матузов определяет ее, перечисляя многочисленные признаки[11]:

• составная часть общегосударственной политики;

• форма выражения публичных интересов государства;

• политика, основанная на праве;

• политика, проводимая с помощью правовых средств;

• перевод на юридический язык объективных потребностей развития общества, прежде всего экономических;

• особая форма выражения государственной политики, средство юридической легитимации, закрепления и осуществления политического курса страны;

• один из видов политики, определить который можно как комплекс идей, мер, задач, целей, программ, методов, установок, реализуемых в сфере действия права и посредством права;

• наиболее приемлемая, разумная, эффективная и цивилизованная форма руководства обществом в условиях построения правового государства, свободных экономических отношений.

При этом он подчеркивает, что правовая политика воплощается, прежде всего, в нормативных правовых актах и направлена на охрану и защиту данного социального строя, развитие и совершенствование общественных отношений.

Н. В. Исаков определяет правовую политику как «…деятельность, отражающую интересы общества в перераспределении сфер влияния различных социальных регуляторов» и как «всеобъемлющий пласт политической сферы, связанный с целенаправленным распространением действия норм права на те или иные сферы общественной жизни»[12].

По мнению О. Ю. Рыбакова, правовая политика – это «стратегия деятельности государства в сфере правового регулирования»[13].

В Большом юридическом словаре правовая политика определяется как «…научно обоснованная, последовательная и системная деятельность государственных и муниципальных органов по созданию эффективного механизма правового регулирования, цивилизованному использованию юридических средств в достижении таких целей, как наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, укрепление дисциплины, законности и правопорядка, формирование правовой государственности и высокого уровня правовой культуры и жизни общества и личности»[14]. При этом формами правовой политики, по мнению ученого, выступают: правотворческая; правоприменительная; правоинтерпретационная; доктринальная и правообучающая.

На наш взгляд, с позиции вопроса формирования законодательных и иных мер по борьбе с преступностью правовая политика представляет собой системную деятельность органов публичной власти по обеспечению правовой регламентации управления в сфере правоохранительной деятельности. Содержание такой политики составляет обеспечение нормативного регулирования объективных потребностей общества в охране прав и свобод человека, воплощенное в нормативных правовых актах и реализуемое с помощью правовых средств.

Определение видов правовой политики в научной литературе традиционно производится в соответствии с делением права по отраслям, однако известно определение видов правовой политики в зависимости от сферы воздействия на общественные отношения[15]. Так, правовая политика государства подразделяется на:

• законодательную (конституционную, налоговую, семейную и другие виды);

• правоприменительную (деятельность правоохранительных органов, органов прокуратуры, судов и т. д.);

• юридическую (политику в области юридической науки).

Указанные классификации не являются взаимоисключающими, поскольку отраслевые виды правовой политики могут присутствовать в рамках законодательной, правоприменительной и юридической правовой политики.

Синтез отраслевой правовой политики и законодательной политики находит выражение в принятии отраслевых нормативных правовых актов и систематизации законодательства. Правоприменительной политике также присущ отраслевой подход, поскольку нельзя реализовывать право вообще, а реализуются правовые нормы конкретных отраслей права.

Виды правовой политики и конкретные составляющие этих видов могут образовывать отдельные массивы правовой политики, которые можно рассматривать в качестве самостоятельных видов правовой политики. В то же время, по мнению В. А. Рудковского, возможно объединение составляющих ряда отраслевых видов политики в различные системы[16]. Именно такой межотраслевой системой по своему содержанию является часть правовой политики, именуемая уголовной политикой.

Исторически термин «уголовная политика» употребляется в разных контекстах и с различным содержанием. Традиционно исследования начинаются с эволюции взглядов на уголовную политику как на определенную область научных знаний и практических действий на разных этапах развития государства и права.

Сам термин «уголовная политика» используется в юридической науке с XIX в.[17], но до настоящего времени ее общепринятое определение не выработано. По оценке М. П. Чубинского, первое из обнаруженных упоминаний об уголовной политике (criminalpolitik) относится к изданной в 1804 г. работе П.Й.А. фон Фейербаха «Versuch einer Criminaljurisprudenz des Koran», в которой было рассмотрено соотношение между уголовной политикой и уголовным правом[18].

Анализируя мнения известных европейских ученых XIX в. (И. Бентам, Бемер, П. Й. А. Фейербах, А. Хенке)[19], можно констатировать, что под уголовной политикой ими понималась наиболее целесообразная организация законодательства по вопросам борьбы с преступностью с учетом как основ уголовного права, так и состояния культуры, характера, нравов и прочих особенностей конкретного народа. Предметом науки уголовной политики считалась политическая составляющая борьбы с преступностью.

По нашей оценке, в отечественной науке наиболее значимый вклад в развитие теории уголовной политики внесли известные правоведы дореволюционного периода С. К. Гогель, М. П. Чубинский и К. План. Их взгляды на предмет уголовной политики объединяет то, что они видели ее в четырех взаимосвязанных аспектах: теория и концепция; правовое регулирование борьбы с преступностью; управление борьбой с преступностью; непосредственное правоприменение.

С. К. Гогель свои взгляды на уголовную политику развил на основе понимания природы преступления и наказания и сделал выводы о том, что: во-первых, уголовное право, исследующее не явления действительной жизни, а лишь юридические формы этих явлений, оказывается несостоятельным для освещения существующей преступности. В связи с этим ученый считал, что необходима наука, которая вытекает из теории уголовного права и распадается на социологию (ныне криминология) и уголовную политику. Поэтому, во-вторых, отдельно будут изучаться преступность и ее причины и отдельно – применяемые ныне меры борьбы с преступностью, как репрессивные, так и превентивные. По мнению С. К. Гогеля, оценивать меры борьбы с преступностью уголовная политика может только с точки зрения их соответствия и целенаправленности для борьбы с тем злом и его причинами, которые выясняет уголовная социология (криминология)[20]. Таким образом, уголовная политика, по мнению С. К. Гогеля, является частью уголовной социологии.

М. П. Чубинский определял уголовную политику как «ветвь уголовного права для разработки улучшения правосознания политики». В отличие от С. К. Гогеля, он полагал, что преступление и наказание могут быть предметом юридического изучения уголовной политики, преследующей свои специальные технические задачи. Исследование юридической стороны преступления и наказания, по его мнению, должно дать «…ясную систематизацию материала уголовного законодательства, формулировать и прогнозировать концепции и приоритеты, предвосхищать и вырабатывать технические приемы, освещать как современное состояние уголовно-правовых институтов, так и историческую перспективу их развития и таким образом способствовать работе на пользу правосудию и укреплению в жизни начала законности»[21].

Характеризуя взаимоотношения науки уголовного права и уголовной политики, он отмечал, что имеет место энергичное оспаривание существования политической задачи права. По свидетельству ученого, «…наука уголовного права не избегла общей участи: и в ней политическому и этиологическому элементам еще нужно вести борьбу за существование и добиваться признания их полноправными составными элементами науки уголовного права. А между тем уголовно-политический элемент по существу своему является весьма давним, и лишь сформирование уголовной политики как научной дисциплины относится к новейшему времени»[22]. Такую точку зрения разделяли и другие ученые его времени[23].

Последователь научной позиции М. П. Чубинского К. План, говоря о науке уголовного права, был убежден, что уголовная политика есть ветвь науки уголовного права, призванная вырабатывать указания для наилучшей постановки в данной стране дела уголовного правосудия как путем социальных реформ, так и путем создания лучшего уголовного законодательства. Поэтому она должна разделяться на политику превентивную и политику репрессивную, имея при этом главной, но не единственной, задачу борьбы с преступностью[24].

В научных работах советского периода термин «уголовная политика» впервые появился в 1970-х годах. К определению его содержания в юридической науке существовало несколько подходов. Видные ученые Ю. А. Воронин, И. М. Гальперина, А. А. Герцензон, П. С. Дагель, В. И. Курляндский, М. И. Ковалев полагали, что понятием уголовной политики охватывается все, что прямо или косвенно направлено на борьбу с преступностью. Трактуя понятие уголовной политики, они включали в ее сферу не только специальные меры (уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, криминологические, уголовно-исполнительные, криминалистические), но и меры социального характера (экономические, идеологические, медицинские и т. д.)[25].

В научных трудах того времени ставился вопрос об уголовной политике как об относительно самостоятельной, специфической и, следовательно, нуждающейся в разработке сфере социальной политики государства. Сторонник такого подхода П. С. Дагель писал: «Советская уголовная политика – это политика КПСС и Советского государства в сфере борьбы с преступностью. Она определяет основные направления, цели и средства борьбы с преступностью и выражается в партийных документах, нормах советского права и деятельности государственных органов, общественных организаций и всех трудящихся, специально направленной на эту борьбу»[26]. С ним был солидарен П. Н. Панченко, подробно исследовавший все сформировавшиеся к 90-м годам прошлого века подходы к определению понятия уголовной политики. В частности, он полагал: «Несмотря на различие в объеме содержаний, сущностная основа уголовной политики и политики борьбы с преступностью одна и та же. Состоит она в том, что уголовная политика формирует главную линию, стратегические и тактические направления борьбы с преступностью»[27].

Сторонники другой точки зрения (Н. А. Беляев, С. В. Бородин, Л. Д. Гаухман, А. Э. Жалинский, Н. И. Загородников, И. А. Исмаилов, Ю. И. Ляпунов, Н. А. Стручков) считали, что только специальные меры социального предупреждения преступности, которые основываются на уголовном, уголовно-процессуальном и исправительно-трудовом (уголовно-исполнительном) законодательстве, с привлечением методов криминологии и криминалистики, составляют понятие уголовной политики[28]. Например, Л. Д. Гаухман и Ю. И. Ляпунов дали следующее определение: «Советская уголовная политика – это основные принципы, направления и перспективы охраны социалистических общественных отношений от преступных посягательств (борьбы с преступностью), базирующиеся на позиции объективных закономерностей развития общества в исторически определенный период времени и соответствующие сущности социально-экономической формации»[29].

Представляется интересным в этом контексте определение уголовной политики, предложенное Н. И. Загородниковым и Н. А. Стручковым: «Уголовная политика представляет собой такое направление советской политики, в рамках которого формируются исходные требования борьбы с преступностью посредством разработки и осуществления широкого круга предупредительных мер, создания и применения правовых норм материального, процессуального и исполнительного уголовного права, устанавливающих криминализацию и пенализацию, а когда нужно, декриминализацию деяний, а также посредством определения круга допустимых в борьбе с преступностью мер государственного принуждения»[30]. Мы отмечаем, что основной акцент в этом определении сделан на принципах борьбы с преступностью. При этом Н. А. Стручков в более ранних своих работах исключал из уголовной политики меры по повышению материальной обеспеченности, культурного уровня и правосознания граждан, поскольку, по его мнению, такие меры хотя объективно и устраняют причины преступности и в этом смысле направлены на борьбу с нею, но в основном имеют иное социальное назначение[31]. Аналогичные высказывания против органической принадлежности уголовной политики к политике социальной мы видим и у П. Н. Панченко[32].

В свою очередь Н. И. Загородников в рамках единой уголовной политики различал уголовную политику в узком смысле слова, судебную и исправительно-трудовую политику. Он отмечал: «Уголовная политика в узком смысле слова или уголовно-правовая политика предполагает закрепление в нормах уголовного права общих начал уголовной ответственности, ответственность за конкретные преступления в целях борьбы с преступностью и начала предупреждения преступлений. Судебная политика… направляет законотворческую деятельность, определяющую структуру и формы работы органов розыска, дознания, следствия и суда, а также практическую деятельность этих органов и общественных организаций по борьбе с преступностью и предупреждению преступлений. Исправительно-трудовая (или уголовно-исполнительная) политика направляет законотворческую деятельность и практическую работу соответствующих органов государства и общественности по применению наказания»[33].

С учетом изложенной позиции также заслуживает внимания определение уголовной политики, предложенное Н. А. Беляевым. По его мнению, уголовная политика представляет собой «основанное на объективных законах развития общества направление деятельности государственных и общественных органов по охране интересов граждан от преступных посягательств, путем применения наказания или заменяющих наказание мер административного или общественного воздействия к лицам, их совершившим, а также путем предупреждения преступлений при помощи угрозы применения наказания»[34].

Заметим, что в научной литературе помимо приведенных выше двух подходов к содержанию и формулированию уголовной политики имеется множество отдельных оригинальных научных взглядов.

Так, Г. М. Миньковский обращал внимание, что, «как бы ни именовались направления деятельности государства и общества, связанные с борьбой с преступностью, – уголовной политикой или политикой борьбы с преступностью, – речь идет о важнейшей составной части внутренней политики, обеспечивающей эффективное функционирование экономической, идеологической и социальной политики»[35].

А. И. Коробеев, А. В. Усс и Ю. В. Голик отмечали, что «…уголовная политика в традиционном ее понимании есть генеральная линия, определяющая основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового законодательства, практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений»[36].

Наиболее полно, на наш взгляд, определение уголовной политики, отражающее реалии периода трансформации конституционного строя нашего государства в начале 90-х годов прошлого века, было сформулировано И. Э. Звечаровским: «Уголовная политика – это выработанное государством и основанное на объективных законах развития общества направление деятельности специально уполномоченных на то государственных органов и организаций по охране прав и свобод человека и гражданина, общества и государства в целом от преступных посягательств путем применения наказания и других мер уголовно-правового характера к лицам, их совершившим, а также посредством предупреждения преступлений при помощи правового воспитания, угрозы применения уголовного наказания и мер профилактики индивидуального и специально-криминологического характера»[37].

Наиболее интересной, на наш взгляд, представляется позиция второй группы авторов как комплексное понимание картины государственной деятельности по противодействию преступности. Многие положения, сформулированные вышеупомянутыми учеными, с определенной корректировкой на идеологию советского периода, конечно же, сохранили свое научно-практическое значение и в наши дни и должны быть использованы при разработке понятия «уголовная политика».

Современными авторами (А. И. Александров, Б. Я. Гаврилов, Г. Ю. Лесников, О. А. Малышева, И. Н. Соловьев, Я. Г. Стахов, О. З. Челохсаев) уголовная политика определяется как многогранное социально-политическое образование, объектом воздействия которого является преступность, нормативно выраженное в государственной программе борьбы с преступностью и проявляющееся в деятельности государственных и общественных организаций[38]. Уголовная политика, являясь составной частью государственной политики, отличается от других ее сфер объектом, задачами, методами и средствами. Объектом, на который в конечном счете призвана воздействовать уголовная политика, является совокупность всех фактически совершенных преступлений, а также массовое негативное социально-правовое явление преступности. Воздействие на данный объект уголовная политика осуществляет через деятельность, как системы правоохранительных органов, так и других учреждений и организаций, которые участвуют в борьбе с преступностью в рамках своих социальных функций[39].

Представляет интерес современного взгляда на проблему позиция С. С. Босхолова, который считает, что: «Под уголовной политикой следует понимать: 1) государственную политику (доктрину) борьбы с преступностью, выраженную в соответствующих директивных актах (законах, указах Президента, постановлениях правительства); 2) научную теорию и синтез соответствующих политических, социологических и правовых знаний; 3) особый вид социальной деятельности, направленной на активное, наступательное противодействие преступности и другим правонарушениям»[40].

В свою очередь В. П. Ревин подчеркивал: «Уголовная политика – это целенаправленная активная деятельность государства по защите общества от преступности, разработка и реализация оптимальной стратегии, призванной обеспечить достижение цели стабилизации и ограничения уровня преступности, создания предпосылок позитивных тенденций преступности»[41].

Учитывая все вышеназванные точки зрения, мы можем заключить, что традиционно уголовная политика в отечественной юридической науке рассматривалась как направление государственной деятельности, определяющее стратегию и тактику борьбы с преступностью на базе уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права.

Структурный и содержательный анализ уголовной политики позволял представителям различных научных школ рассматривать ее также и как систему воздействия на преступность, составляющие части которой находятся в жесткой функциональной зависимости и взаимосвязи. Такую политику А. И. Долгова предлагает рассматривать как антикриминальную, указывая, что это «определяемая государством, обществом и санкционированная государством система борьбы с преступностью в конкретных временно-пространственных условиях, включающая уголовную политику воздействия на преступность уголовно-правовыми средствами, но являющаяся гораздо шире последней по содержанию»[42].

В отличие от других сфер государственного управления уголовная политика ставит своей задачей не укрепление и развитие объекта управления, а наоборот – его сокращение и ослабление. Но это в теории. В реальной жизни идея полной победы над преступностью выглядит утопично. Так, В. В. Лунеевым было определено, что «в условиях рыночной экономики в мире даже высокий уровень работы правоохранительных органов, осуществляющих свою деятельность с участием общественности, не может привести к ликвидации преступности и полному ее искоренению. Причем высокий жизненный уровень населения в развитых экономически государствах отнюдь не всегда приводит к существенному сокращению преступности»[43]. Тем не менее и исторический опыт отдельных стран и нашей страны говорит о принципиальной возможности и необходимости добиваться сокращения уровня преступности.

Как мы отметили выше, общепринятой считается точка зрения, что уголовная политика представляет собой определенную систему. Такое представление отражает реальное положение вещей и обеспечивает многосторонность научного исследования этой сферы государственной политики. Основанием для этого считаются следующие свойства уголовной политики:

• наличие нескольких составных частей (подсистем);

• устойчивое внутреннее устройство составных частей;

• наличие связей и зависимостей между составными частями уголовной политики и с уголовной политикой как целостным единством;

• определенная обособленность уголовной политики от других видов социальной политики.

В федеративном государстве, каковым является Россия, любая политика, в том числе и правовая политика, должна быть двухуровневой: общефедеральной (федеральная правовая политика) и региональной (правовая политика субъекта Российской Федерации). В то же время ряд видов может быть представлен только на общефедеральном уровне. Это касается видов правовой политики, воплощающихся в нормативных правовых актах по вопросам исключительного ведения Российской Федерации. Согласно ст. 71 Конституции Российской Федерации в ведении Российской Федерации находятся безопасность, судоустройство, прокуратура, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство. Таким образом, исключительно общефедеральными являются именно уголовно-правовая, уголовно-процессуальная и уголовно-исполнительная политики.

Обращаясь к структуре и внутрисистемной характеристике уголовной политики, А. И. Александров определял[44] пять ее основных элементов:

• уголовно-правовая политика,

• уголовно-процессуальная политика,

• уголовно-разыскная политика,

• уголовно-предупредительная политика,

• уголовно-исполнительная политика.

Тезис о самостоятельности названных элементов ученый основывал на факте существования четырех самостоятельных отраслей законодательства: уголовного, уголовно-процессуального, оперативно-разыскного и уголовно-исполнительного. Согласно методологии А. И. Александрова уголовно-правовая политика представляет собой направление деятельности правотворческих и правоприменительных федеральных органов власти по определению круга общественно опасных деяний и разработке системы санкций и иных мер правового характера за их виновное совершение при наличии составах конкретных преступлений. Уголовно-процессуальная политика – это направление деятельности правотворческих и правоприменительных органов по разработке и реализации норм уголовного права на всех этапах осуществления уголовного судопроизводства. Уголовно-исполнительная политика представляет собой направление деятельности правотворческих и правоприменительных органов по практическому исполнению мер уголовного наказания по отношению к лицам, виновным в совершении преступлений. Уголовно-разыскную политику ученый определял как направление деятельности правотворческих и правоприменительных органов по выработке и применению форм раскрытия преступлений и розыска лиц, их совершивших, посредством оперативно-разыскной деятельности. Уголовно-предупредительную политику – как направление деятельности правотворческих и правоприменительных органов по выработке и применению форм профилактики преступлений.

О. А. Малышева, формулируя свое мнение по данной проблематике, писала: «Назначение законодательства – регулирование отдельного вида общественных отношений. Законодательство является составляющей такой сложной системы, как политика. В частности, уголовное законодательство, наряду с уголовно-процессуальным, уголовно-исполнительным, выступает элементом уголовной политики»[45].

Сказанное в полной мере относится к соотношению уголовного материального и процессуального права. Порядок деятельности государственных органов, характер прав и обязанностей участников процесса, виды процессуальных гарантий, характер применяемых в процессе мер принуждения в значительной мере определяются характером материально-правовых отношений[46]. Поэтому разработка и исследование проблем уголовно-процессуальной деятельности невозможны в отрыве от науки уголовного права.

Действительно, названные А. И. Александровым пять элементов имеют вполне самостоятельный характер. Они показывают, что содержание уголовной политики не может исчерпываться только уголовным законодательством, хотя именно уголовное законодательство, определяя меры уголовно-правового характера, основания, принципы и порядок их применения, оценивается как материально-правовое основание для уголовно-процессуальной политики. Именно уголовное законодательство задает основные параметры содержания уголовно-исполнительного законодательства.

Утверждение А. И. Александрова о существовании оперативно-разыскного законодательства как самостоятельной отрасли законодательства и, соответственно, придание уголовно-разыскной политике статуса самостоятельного элемента уголовной политики представляется нам весьма спорным. Впервые такая позиция была сформулирована В. П. Хомколовым и имеет сторонников[47]. Как мы говорили выше, уголовная политика реализуется в деятельности государственных органов на основе норм отраслей права и, соответственно, логично делится на виды по отраслям права. Таким образом, выделение в составе уголовной политики в качестве отдельной составляющей оперативно-разыскной политики, на наш взгляд, нельзя признать достаточно обоснованным, если использовать единый отраслевой критерий для вычленения отдельных видов правовой политики. А еще необходимо учитывать, что сама оперативно-разыскная деятельность осуществляется как гласно, так и негласно, а регламентируется как нормативными правовыми актами, так и ведомственными правовыми актами, содержание некоторых составляет государственную тайну. Говорить о правоотношениях при осуществлении негласной деятельности весьма проблематично. Тем не менее при иной трактовке понятия и содержания уголовной политики либо в качестве какого-то комплексного массива правовой политики вычленение оперативно-разыскной политики мы считаем вполне допустимым.

В научной литературе присутствует и другой подход к определению составляющих уголовной политики, связанный с мнением об особом статусе такой политики в сфере профилактики преступлений. Данный вид социальной политики, именуемый М. М. Бабаевым «криминологической», предлагалось рассматривать либо в качестве одного из элементов уголовной политики[48], либо в качестве самостоятельного вида «социальной политики борьбы с преступностью», существующего наряду с уголовной политикой.

Анализируя научные подходы к содержанию уголовной политики, мы видим, что авторы рассматривают уголовную политику как стратегию и тактику борьбы государства с преступностью на базе уголовного, процессуального и уголовно-исполнительного права. Но нельзя забывать, что уголовная политика как часть внутригосударственной политики должна строиться и осуществляться на основе политических директив, кадровой политики, норм права, морали, обычаев, а даже, возможно, религиозных и корпоративных норм.

Нельзя забывать о нормах ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Иными словами, при выработке уголовной политики необходимо учитывать и политические решения международных организаций (ООН, ОБСЕ, СНГ, ЕврАзЭС и др.), и программы борьбы с преступностью и терроризмом, и нормы и стандарты охраны прав человека в области уголовной юстиции.

И здесь уместно привести оценку сегодняшнего состояния борьбы с преступностью, данную президентом Российской криминологической ассоциации профессором А. И. Долговой: «Преступность, хотя мы ее и снижали в последние годы, выросла в несколько раз с момента введения Уголовного кодекса: преступность государственная, против основ конституционного строя и безопасности государства, против конституционных прав и свобод граждан, экологическая и так далее. Это я говорю о том, что нужно понимать, что преступность – это сложное системное явление. Можно ли совершенствовать предупреждение преступности без совершенствования системы борьбы с преступностью? Если у нас правовая и криминологическая культура правоохранительной деятельности спустилась почти до нуля, если не выясняются причины и условия совершения преступлений, серьезно не выясняются причины, обстоятельства совершения преступлений, откуда мы будем знать о причинах и условиях? Если мы хотим серьезно выяснять причины терроризма, причины коррупции, причины других видов преступности, нам нужно выяснять не факторы… Никакой фактор, отдельно взятый, не может порождать ни преступное поведение, ни преступность. Все происходит в форме взаимодействий. Нужно причинные комплексы изучать, характерные для конкретных условий, места и времени. Нужно развивать серьезную аналитическую работу. Надо развивать научные исследования»[49].

Обобщая знания отечественной науки об институте уголовной политики и основываясь на понимании сегодняшней криминологической обстановки в стране, можно сформулировать следующее определение уголовной политики. Уголовная политика – это система научно обоснованных принципов, политико-правовых предписаний, правовых и социальных норм и криминологических программ, разработанных государством совместно с общественными институтами и реализуемых в целях охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя России от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений.

Основываясь на содержании предложенного определения, систему уголовной политики мы определяем как состоящую из трех подсистем.

1. Организационная (организация борьбы с преступностью, информационно-аналитическая деятельность, подготовка и расстановка кадров, научно-практическое прогнозирование, законотворческая деятельность и т. д.).

2. Правоохранительная (выявление, пресечение, раскрытие и расследование преступлений, рассмотрение и разрешение уголовных дел и применение видов наказаний и иных мер уголовно-правового характера, правовосстановительная деятельность и возмещение ущерба, обеспечение безопасности участников борьбы с преступностью и сотрудничающих с ними лиц и т. д.).

3. Предупредительная (профилактика и предотвращение преступлений, а также политико-правовое воздействие на причины и условия преступности).

Такой подход к определению границ уголовной политики представляется нам оптимальным, поскольку уголовной политике придается комплексный характер, а сама она приобретает необходимую системность. Важным моментом здесь служит наша убежденность в том, что главное в уголовной политике – предупреждение преступности. Выделение указанных направлений во многом условно и не исключает использование других системных построений.

По нашему убеждению, уголовная политика является самостоятельным комплексным видом правовой политики, объединяющей различные виды правовых политик по принципу одного предмета (явление преступности) и одной цели (снижение уровня преступности в стране).

Являясь составной частью внутренней и внешней политик российского государства, уголовная политика определяет систему органов публичной власти, осуществляющих противодействие преступности и борьбу с ней, и основные направления, цели и средства воздействия на преступность. Она служит основой для формирования соответствующих отраслей законодательства, регулирования практики его применения, а также разработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений, профилактики преступности, реабилитации осужденных и восстановления прав потерпевших.

Поскольку закономерно суждение о том, что правовая политика есть система идей, целей, задач, мер и программ в сфере действия права, тогда логично сделать вывод, что принципы права и есть принципы правовой политики. Об их характерных чертах мы также можем судить по законодательному отражению правовых принципов, при этом существенная роль принадлежит научной обоснованности определения и содержания принципов уголовной политики на конкретном этапе развития политической системы государства[50].

Принципы законодательства характеризуют его содержание. Под принципами уголовной политики мы понимаем руководящие начала, лежащие в основе всей системы мер, обеспечивающих ее осуществление. Объективный характер принципов уголовной политики обусловлен тем, что они выводятся из общих принципов правового государства, из основ конституционного строя, политической и экономической систем государства, закономерностей развития демократического общества.

Принципы уголовной политики вырабатываются на основе научного познания закономерностей в сфере обеспечения правопорядка и борьбы с преступностью и выражаются в законодательных актах государства, указах и ежегодных посланиях Президента Российской Федерации, постановлениях Правительства Российской Федерации. Тем самым они имеют форму определенных требований, которым должны соответствовать все меры борьбы с преступностью, нормы соответствующих отраслей права и практика их применения, вся деятельность по борьбе с преступностью. Принципы уголовной политики должны соответствовать внутренней, а также внешней политике государства. Как и во многих странах, они меняются на протяжении истории государства, однако большинством ученых понимались не как самостоятельная основа собственно уголовной политики, а как единое целое с общеправовыми принципами[51].

Среди ученых, занимающихся исследованием принципов уголовной политики, до настоящего времени нет единой позиции по их содержанию и классификации. Так, представители советской правовой школы определяли следующие группы принципов советской уголовной политики:

• социалистическая законность; социалистический демократизм; социалистический гуманизм и предупреждение преступности[52];

• неизбежность отмирания преступности; признание первостепенного значения предупреждения преступлений; необходимость применения строгих мер наказания к лицам, совершающим злостные преступления; применение мер общественного воздействия к лицам, совершившим менее опасные преступления и иные правонарушения; строжайшее соблюдение социалистической законности на подлинно демократических основах[53];

• приоритет социально-экономических и культурно-воспитательных мер в борьбе с преступностью; сочетание убеждения и предупреждения в борьбе с преступностью; предупредительно-воспитательное содержание правовой основы борьбы с преступностью; координированное взаимодействие государственных органов и общественности в борьбе с преступностью; планирование мер борьбы с преступностью[54];

• партийность, социалистическая законность, гуманизм, научность, связь с практикой[55];

• социалистический демократизм, гуманизм, законность, неотвратимость ответственности, индивидуализацию наказания, субъективное вменение[56];

• социалистическую законность, демократизм, социалистический гуманизм, предупреждение преступности[57];

• социалистический демократизм, социалистическую законность, сочетание мер убеждения и принуждения;[58]

• предупреждение преступлений, социалистическая законность, участие общественности, дифференциация ответственности[59].

В научных трудах последних десятилетий выражается несколько иной подход к формулированию принципов уголовной политики:

• законность, равенство граждан перед законом, демократизм, справедливость, гуманизм, неотвратимость ответственности, научность[60];

• законность, справедливость, комплексность, соответствие задач, полномочий и ресурсов, опережающий характер стратегических решений[61];

• баланс интересов между государством и личностью; компромисс между публичными интересами уголовного права и частной защиты перед лицом государственных уголовных мер; гласность; ориентация уголовного процесса на устранение последствий уголовного деяния и усиление профилактической функции; обеспечение государственной, экономической, экологической, информационной и других видов безопасности России; ограничение применения мер процессуального принуждения; укрепление международного сотрудничества правоохранительных органов[62];

• справедливость; юридическое равенство граждан перед законом и судом; гуманизм; демократизм; федерализм; законность; сочетание убеждения и принуждения[63];

• соответствие Конституции Российской Федерации; федерализм; демократический характер мер принуждения; социально-политическая обусловленность мер принуждения; учет нравственно-ценностных устоев и культурных традиций общества; профессионализм; согласованность с международными стандартами нормативно-правового регулирования при учете национальных интересов; научная обоснованность, гласность, предсказуемость и системность[64];

• соответствие общепризнанным принципам и нормам международного права; законность; уважение чести и достоинства личности; неприкосновенность личности; охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, презумпция невиновности[65].

Как мы видим в приведенных вариантах перечней принципов уголовной политики, предложенных различными авторами, в большинстве своем они мало отличаются от общеправовых и отраслевых принципов. Так, к общим принципам права большинство ученых относят принципы справедливости, гуманизма, законности, демократизма, юридического равенства граждан перед законом и судом, единства прав и обязанностей; федерализма, сочетания убеждения и принуждения[66].

В УК РФ мы видим нормативное закрепление принципов уголовного права: законности (ст. 3), равенства граждан перед законом (ст. 4), вины (ст. 5), справедливости (ст. 6) и гуманизма (ст. 7).

Во 2-й главе УПК РФ перечислены принципы уголовного судопроизводства: защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6); защита личностиотнезаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (п. 2 ч.1ст. 6); разумность сроков уголовного судопроизводства (ст. 6.1); законность (ст. 7); осуществление правосудия только судом (ст. 8); уважение чести и достоинства личности (ст. 9); неприкосновенность личности (ст. 10); охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11); неприкосновенность жилища (ст. 12); тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 13); презумпция невиновности (ст. 14); состязательности сторон (ст. 15); обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ст. 16); свободы оценки доказательств (ст. 17); языка уголовного судопроизводства (ст. 18); права на обжалование процессуальных действий и решений (ст. 19).

Отечественное уголовно-исполнительное законодательство основывается на принципах законности, гуманизма, демократизма, равенства осужденных перед законом, дифференциации и индивидуализации исполнения наказаний, рационального применения мер принуждения, средств исправления осужденных и стимулирования их правопослушного поведения, соединения наказания с исправительным воздействием (ст. 8 УИК РФ).

Все перечисленные принципы отраслевого законодательства могут быть качественной основой для функционирования отечественной системы уголовной политики[67]. Однако российский законодатель предпринял шаги и по определению принципов борьбы с конкретными видами общественно опасных социальных явлений, одновременно являющихся преступлениями как по российскому, так и по международному праву.

Характерным примером для нас может послужить ст. 2 Федерального закона «О противодействии терроризму»[68], в которой установлены основные принципы противодействия терроризму:

1) обеспечение и защита основных прав и свобод человека и гражданина;

2) законность;

3) приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности;

4) неотвратимость наказания за осуществление террористической деятельности;

5) системность и комплексное использование политических, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму;

6) сотрудничество государства с общественными и религиозными объединениями, международными и иными организациями, гражданами в противодействии терроризму;

7) приоритет мер предупреждения терроризма;

8) единоначалие в руководстве привлекаемыми силами и средствами при проведении контртеррористических операций;

9) сочетание гласных и негласных методов противодействия терроризму;

10) конфиденциальность сведений о специальных средствах, технических приемах, тактике осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом, а также о составе их участников;

11) недопустимость политических уступок террористам;

12) минимизация и (или) ликвидация последствий проявлений терроризма;

13) соразмерность мер противодействия терроризму степени террористической опасности.

Мы видим, что в Закон включены как принципы права, так и принципы, лежащие в основе функционирования всей системы органов, участвующих в противодействии терроризму. Поэтому уголовная политика, как направление определенной деятельности, должна опираться на общие принципы права, отраслевые и межотраслевые принципы, а также учитывать международно-правовые принципы. Основополагающие идеи уголовной политики должны подчеркивать демократическое содержание задач обеспечения правопорядка и борьбы с преступностью.

По нашей оценке, современным социально-политическим условиям в нашей стране должны соответствовать следующие принципы уголовной политики.

1. Принцип гуманизма. Он логически следует из основ конституционного строя России, провозглашающих приоритет общечеловеческих ценностей, и реализуется через защиту прав и законных интересов человека от преступных посягательств. Правовые меры регулирования и принуждения не должны иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства[69].

2. Принцип верховенства права обусловлен провозглашенным ч. 1 ст. 1 Конституции РФ статусом нашей страны как правового государства. Меры реализации уголовной политики должны осуществляться только в рамках действующего законодательства и соответствовать нормам международного права. Реальная демократия возможна лишь в правовом государстве, основополагающий принцип которого – верховенство законов. Наконец, режим законности – необходимое условие развития государства и его эффективного взаимодействия с мировой системой в целом[70].

3. Принцип полинормативности раскрывает сущность уголовной политики, поскольку, как мы показали ранее, при ее формировании и реализации используются различные нормативные возможности, включающие не только правовые меры воздействия, но и иные виды нормативного регулирования. Определяющими для российской уголовной политики должны быть базовые нормативные ценности, включающие российские традиции, обычаи, нормы морали, религии и наш образ мыслей. В этом, по мнению Г. Ю. Лесникова, залог ее национальной адаптации и как следствие – эффективности. Важным является учет и международного нормативного материала, прежде всего – принципов и норм международного права[71].

4. Принцип федерализма в уголовной политике России проявляется в том, что уголовная политика субъектов Российской Федерации, несмотря на определенную самостоятельность в формах и методах реализации отдельных элементов, обусловленных национальной спецификой, является частью уголовной политики всего государства и должна быть единой как на уровне формирования, так и на уровне реализации. Вышеназванный принцип предполагает и единство политики и права (законы и иные нормативные акты должны меняться в соответствии с текущей уголовной политикой современного государства)[72].

5. Принцип взаимной ответственности личности, общества и государства через участие гражданского общества в формировании и реализации уголовной политики. Конституционно-правовые принципы не должны использоваться властью в угоду своим политическим и материальным амбициям. Взаимная ответственность личности, общества и государства приведет к необходимому балансу и послужит основой для существования правопорядка. Также названный принцип предполагает стимулирование правомерного поведения граждан и активного оказания помощи правоохранительным органам в предупреждении и выявлении преступлений и факторов, способствующих их совершению[73].

6. Принцип экономии правовой репрессии тесно связан с принципом гуманизма, так как, с одной стороны, его целью является стимулирование правонарушителя к деятельному раскаянию и восстановлению прав пострадавшего, а с другой – достижение целей наказания. Сокращение масштабов правовой репрессии в отношении широкого круга граждан должно осуществляться в условиях социальной поддержки отбывших наказание и социальной реабилитации лиц, допустивших нарушения уголовного закона[74].

7. Принцип целостности уголовной политики предполагает ее единообразное восприятие на понятийном и целевом уровнях всеми субъектами Российской Федерации, участвующими в ее формировании и реализации. При таком условии возможно единое комплексное осуществление уголовной политики в направлении обеспечения правопорядка, борьбы с преступностью и безопасности личности[75].

8. Принцип международного сотрудничества и взаимопомощи в борьбе с преступностью обусловлен развитием международной «кооперации» наиболее сильных преступных сообществ и террористических организаций, что требует адекватного объединения сил международного сообщества для эффективного противодействия им. Деятельность конкретного государства в сфере борьбы с преступностью должна быть увязана с аналогичной зарубежной и международной деятельностью.

Таким образом, формирование принципов уголовной политики Российской Федерации и следование им призвано обеспечить создание и полноценное функционирование системы политических установок, правовых и иных мер в целях снижения реального уровня преступности, обеспечения правопорядка, выявления, предупреждения и пресечения преступлений, ресоциализации правонарушителей, а также, в конечном счете, содействия укреплению национальной безопасности.

На наш взгляд, не нуждается в подробном обосновании утверждение, что центральное место в системе уголовной политики занимает уголовно-правовая политика, поскольку именно она вырабатывает основные задачи, принципы, направления и цели уголовно-правового воздействия на преступность.

Выделяя в составе уголовной политики уголовно-правовую политику, необходимо констатировать (исходя из соотношения понятий «общее» и «частное»), что принципы уголовно-правовой политики не могут не соответствовать или противоречить принципам уголовной политики и правовой политики. В то же время правовая политика и уголовная политика могут иметь характеристики, не присущие уголовно-правовой политике. Эти методологические замечания В. А. Рудковского имеют важное значение при рассмотрении вопросов, связанных с содержанием и реализацией уголовно-правовой политики[76].

В юридической литературе приводятся различные определения уголовно-правовой политики. В большинстве их можно назвать множеством «отражений» категорий правовой политики или уголовной политики. В этих определениях основными характеристиками уголовно-правовой политики называются следующие:

а) «уголовно-правовая политика – определяющая часть политики государства в области противодействия преступности методами уголовного закона»[77];

б) уголовно-правовая политика – это политика, которая «…закрепляется и реализуется средствами уголовного права»[78];

в) уголовно-правовая политика – «часть уголовной политики, которая вырабатывает основные задачи, принципы, направления и цели уголовно-правового воздействия на преступность, а также средства их достижения. Выражается в директивных документах, нормах уголовного права, актах толкования норм и практике их применения»[79];

г) уголовно-правовая политика осуществляется методами: криминализации или декриминализации деяний; пенализации или депенализации преступлений, дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности[80].

На наш взгляд, уголовно-правовую политику можно рассматривать как систему, состоящую из:

• уголовно-правовой науки;

• правотворческой деятельности;

• правоприменительной деятельности.

Результатом правотворческой деятельности является нормативный правовой акт, который служит инструментом реализации правоприменительной уголовно-правовой политики. Отсюда следует вывод о первичности правотворческой уголовно-правовой деятельности, использующей приведенные выше методы осуществления уголовно-правовой политики и выражающейся в уголовном законодательстве и конкретных нормативных правовых актах.

Традиционно уголовно-правовая политика рассматривается в целом по отношению ко всему массиву преступлений. В то же время имеются исследования в контексте уголовной политики в отношении конкретных видов преступлений. В них авторы уделяют внимание не только рассмотрению составов преступлений, а детально рассматривают социальные, организационные, межотраслевые, криминологические и прочие аспекты борьбы с отдельными видами преступлений, а также проблемы борьбы с преступностью вообще[81].

По нашему мнению, специальное рассмотрение вопросов реализации уголовно-правовой политики по противодействию отдельным видам общественно опасных социальных явлений весьма целесообразно. Особенно такой подход будет эффективен при разработке государственно-правовой антикоррупционной, антинаркотической, антитеррористической политик. При этом одной из основ исследования должны стать результаты реализации уголовно-правовой политики в указанной сфере, выраженные в соответствующих нормативно-правовых актах.

К примеру, в нашей стране основными из нормативных правовых актов в антинаркотической политике являются УК РФ, Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах»[82], Указ Президента РФ «Об утверждении Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года»[83] и постановление Правительства РФ «Об утверждении Положения о государственной системе мониторинга наркоситуации в Российской Федерации»[84].

Далее мы проанализируем, насколько уголовная политика может влиять на уголовно-процессуальное законодательство и на практику его применения.

Уголовный процесс как правоприменительная деятельность государственных органов по реализации уголовной ответственности не может быть опосредован от уголовной политики конкретного исторического периода. Об этом свидетельствует весь опыт развития правовой науки. История уголовного процесса России убедительно демонстрирует, например, как под влиянием уголовной политики трансформируется положение личности в уголовном процессе. Политика государства, прежде всего уголовная, оказывает на уголовный процесс первостепенное влияние[85].

Исследуя уголовно-процессуальную политику государства, мы обращаем внимание на то, что большинство ученых не считает ее самостоятельным направлением уголовной политики. Термин «уголовно-процессуальная политика» редко встречается в юридической литературе. О ее отдельных элементах упоминают, говоря об уголовной политике государства.

Безусловно, правомерен вывод о том, что уголовно-процессуальная политика производна от уголовной политики и связана с ней множеством юридических связей[86]. Так, Ю. А. Ляхов отмечал, что «отказ от учета особенностей уголовной политики в целом или отрыв от происходящих изменений в еще более общем социально-политическом явлении – в политико-правовой идеологии и стратегии государства – могут привести исследователя уголовно-процессуальной политики к недостаточно полным и обоснованным или даже ошибочным выводам»[87]. В то же время есть основания считать, что уголовно-процессуальная политика – это самостоятельная сфера правовой политики.

Считается, что определение уголовно-процессуальной политики впервые было дано Н. С. Алексеевым и В. Г. Даевым: «Под уголовно-процессуальной политикой… следует понимать основные направления правотворческой деятельности государства и правоприменительной деятельности компетентных государственных органов по борьбе с преступностью путем реализации уголовного закона при строжайшем соблюдении социалистической законности, а также путем выявления и устранения причин и условий, способствующих совершению преступлений»[88].

Схожее определение уголовно-процессуальной политики дал Ю. А. Ляхов: «Уголовно-процессуальная политика – это основные направления правотворческой деятельности государства и правоприменительной деятельности соответствующих государственных органов и должностных лиц в сфере расследования и разрешения уголовных дел»[Ляхов Ю.А. Указ. соч. С. 6.]. При этом он отмечал, что «…уголовно-процессуальная политика должна освободиться от целей, находящихся за пределами уголовного процесса»[89].

Полагаем, что по уместной аналогии с уголовно-правовой политикой о содержании уголовно-процессуальной политики государства можно судить по законодательно сформулированным принципам уголовного процесса. Выше мы указывали, что такие принципы представляют собой основные идеи, характеризующие реальный уголовный процесс.

Как явление идеологическое принципы уголовного процесса формируются под воздействием общественно-политических идей, но регулятором процессуальной деятельности являются не сами идеи, а основанные на них нормы уголовно-процессуального права. Следовательно, принципы уголовного процесса и можно назвать элементами уголовно-процессуальной политики. Они влияют на все стадии уголовного процесса, т. е. они взаимосвязаны и взаимообусловлены. Поэтому мы не разделяем мнение И. С. Дикарева о существовании судебной политики[90], так как, по нашему мнению, ее содержание ведет к расчленению единой уголовно-процессуальной политики на судебную и несудебную (так называемую следственную).

Теоретической базой принципов советского уголовного процесса служили закрепленные в партийных документах и советских законах идеи о «…демократическом характере законности, суда и прокуратуры в социалистическом государстве»[91]. Но еще в конце 90-х годов прошлого века были переосмыслены традиционные представления о содержании и системе принципов уголовного процесса, что нашло свое выражение в УПК РФ. Это было обусловлено следующими причинами:

во-первых, в Конституции Российской Федерации был зафиксирован приоритет общечеловеческих ценностей, объявлено недопустимым произвольное ограничение прав и свобод граждан, провозглашен курс на обеспечение прав личности, установлено прямое действие норм международного права в области защиты прав человека;

во-вторых, произошла деидеологизация системы органов уголовной юстиции[92]. Это не означало отказ от политики в сфере борьбы с преступностью (уголовной политики);

в-третьих, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина устанавливались в качестве обязанности государства (ст. 2 Конституции РФ). В условиях строительства правового государства роль закона как средства уголовной политики государства усиливается[93].

Вместе с тем, говоря о доминировании новых общественно-политических представлений, вряд ли стоит идеализировать практику формирования и реализации уголовно-процессуальной политики. Уверены, что далеко не все передовые идеи были учтены при принятии УПК РФ. В частности, трудно понять, чем плоха идея закрепления в качестве принципа уголовного процесса установление объективной истины по делу при всестороннем, полном и объективном исследовании доказательств и их оценке по внутреннему убеждению[94].

Уголовно-процессуальная политика должна быть направлена на повышение качества норм уголовно-процессуального права и эффективности уголовного процесса, а следовательно, на достижение целей уголовного процесса.

Таким образом, уголовно-процессуальную политику государства можно определить как систему законодательно сформулированных основных начал (идей, принципов) уголовного процесса, реализуемых в нормах уголовно-процессуального права и в уголовно-процессуальной практике.

Каков же может быть итог наших рассуждений о роли уголовной политики государства в формировании законодательных и иных мер в сфере борьбы с преступностью? Мы убедились, что уголовная политика должна, не ограничиваясь рамками борьбы с преступностью, взять на себя и более широкую задачу усовершенствования уголовного законодательства, уголовного правосудия и исполнения наказания. Например, уголовная политика не может оставить без внимания такие вопросы, как разграничение преступного от непреступного, определение сравнительной тяжести преступных деяний, провозглашение допустимости или недопустимости «внесудебной репрессии» и т. д. Таких примеров множество[95]. Все подобные вопросы нуждаются в научно обоснованном решении и затрагивают существенные интересы общества, отражаются на правосудии и определяют качественную степень его организации, но не все они относятся непосредственно к делу борьбы с преступностью.

Вместе с тем еще раз подчеркнем, что уголовная политика показывает отношение публичной власти к преступности. То, что власть считает преступным, какими методами и средствами она готова с этим бороться, какие гарантии могут быть предоставлены гражданам от необоснованного обвинения и осуждения, каким власть видит наказание за преступление и что делается для предупреждения преступлений. В конечном счете, по уголовной политике можно судить, действительно ли власть желает бороться с теми общественно опасными деяниями или негативными явлениями в обществе, которые она публично объявляет злом.

Здесь не лишним будет повториться, что власть должна прежде всего четко ответить на вопрос: какие деяния общественно опасны и признаются в государстве преступлением. Вопрос о наиболее правильной организации уголовного процесса возникает позднее, так как без преступления не может быть и процесса его расследования. Поэтому проведение четкой «разделительной» линии между преступным и непреступным – важнейший вопрос уголовной политики. Решение его в отдельных случаях сопряжено с серьезными последствиями для общества и его отдельных членов.

К сожалению, российские законодатели далеко не всегда могут сконцентрироваться на процессе создания правовых и организационных предпосылок формирования уголовной политики[96]. Следует признать, что это – беда государственной власти. Кризис российской государственности, означающий снижение доверия и уважения к власти и влекущий разрушение нравственных начал в обществе, ущербность правосознания не только рядовых граждан, но и государственных служащих, высших должностных лиц, означает в то же время и невозможность формирования любой политики без некоторого периода стабилизации общественных отношений.

Это в первую очередь касается уголовной политики, реализация которой зависит от уровня правосознания членов общества. А как известно, уровень правосознания в обществе неразрывно связан с уровнем правопорядка как залога стабильности государства, ибо правопорядок основан на соблюдении не только буквы, но и духа закона. «Поэтому развитие уголовной политики стоит в зависимости от повышения уровня правосознания общества, который, в свою очередь, зависит от правовой пропаганды, государственно-правовой идеологии»[97].

Апеллирование сообщества ученых к уровню правосознания в данном контексте не случайно: необходимым условием функционирования правового государства является разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. А все эти ветви власти могут отвечать требованиям порядка и демократии только в том случае, если и законодатели, и исполнители законов обладают достаточно высоким уровнем правовой культуры и правосознания[98].

Не только создание качественно новой системы права, но и просто модернизация законодательства требует соблюдения основных принципов нормотворчества: простоты, ясности, последовательности, единства законодательства и проч.

Поэтому сформулированное выше определение уголовной политики, по нашему мнению, следует дополнить принципом разумности, социальной справедливости и социальной обусловленности применяемых мер. При этом мы понимаем, что каким бы правильным ни будет построение уголовного законодательства, не менее важными являются создание оптимальной системы правосудия в стране, содержание и практика применения процессуальных законов. Именно они, как справедливо замечали В. Н. Кудрявцев и А. Трусов, «…предопределяют, кто попадет в “машину” уголовной юстиции и какова в конечном счете будет его судьба»[99].

Особо следует отметить роль политической воли государства. Она должна присутствовать как при законодательном формулировании принципов уголовного права и уголовного процесса, так и при их реализации. Нереализованные принципы – это не политика государства, а лишь красивые декларации, стремление государства казаться лучше, чем оно есть на самом деле[100].

Таким образом, в самом широком представлении, мы видим уголовную политику как многогранную систему политических, законодательных, социальных, экономических и иных мер, открыто декларируемых и властно применяемых органами публичной власти от имени государства и общества в целом. Все эти меры, реализуемые на общепризнанных принципах соблюдения прав и свобод человека, служат одной стратегической цели – защите интересов личности, общества и государства посредством снижения уровня преступности в стране и являются основой формирования законодательных и иных мер в сфере борьбы с преступностью.

1.2. Организационные основы уголовной политики государства

Любой вид правовой политики имеет организационную составляющую. Говоря о системе уголовной политики, мы определили, что одной из составляющих ее подсистем является система организации уголовной политики или, иными словами, совокупность мер по формированию и осуществлению конкретной уголовной политики.

Достижение целей любого вида сложной деятельности невозможно без ее грамотного организационного обеспечения. В Философском энциклопедическом словаре под термином «организация» определяется: «внутренняя упорядоченность, согласованность взаимодействия более или менее дифференцированных и автономных частей целого, обусловленная его строением; совокупность процессов или действий, ведущих к образованию и совершенствованию взаимосвязей между частями целого; объединение людей, совместно реализующих некоторую программу или цель и действующих на основе определенных процедур и правил»[101].

Мы понимаем, что организация деятельности какой-либо системы предполагает создание для достижения конкретных целей некоего сообщества исполнителей, руководство ими и координацию их действий, создание устойчивых связей между различными самостоятельно действующими исполнителями и сторонними субъектами, разработку планов и создание условий для их совершения, использование и распределение результатов.

Именно в таком контексте и следует понимать организацию уголовной политики в нашем случае. Следовательно, организационное обеспечение уголовной политики органов включает в себя совокупность постоянно осуществляемых субъектами реализации уголовной политики процессов и действий по противодействию преступности на территории страны.

В современной литературе мы встретили неожиданно мало научных трактовок понимания сущности организации уголовной политики. Так, некоторые авторы считают, что организационное обеспечение уголовной политики – это «нормативно закрепленная система управомочивающих воздействий, используемых субъектами уголовной политики в пределах своей компетенции для разработки и реализации государственной политики в сфере борьбы с преступностью»[102].

Г. Ю. Лесников под организационным обеспечением реализации уголовной политики понимает совокупность средств, приемов и методов, используемых органами власти в пределах своей компетенции, по противодействию преступности[103].

Ранее весьма схожую позицию обозначил Г. М. Миньковский, который определял организационное обеспечение уголовной политики как систему средств, приемов, методов, используемых субъектами уголовной политики в пределах своей компетенции, для разработки и реализации государственной политики в сфере борьбы с преступностью[104].

И. А. Исмаилов обращал внимание на определенную специфику предмета, задач и способов управления в этой сфере, а именно, что «организационное обеспечение уголовной политики имеет сложную структуру и включает ресурсный, организационно-структурный, методический, информационный, управленческий и иные аспекты. Правомочия и задачи организационного обеспечения уголовной политики закрепляются на законодательном и нормативно-правовом уровнях»[105].

Оценивая всесторонне приведенные выше научные взгляды на сущность организации уголовной политики, мы можем сделать вывод, что осуществляемые в рамках уголовной политики организационные меры должны быть направлены на:

• регулирование деятельности публичных органов власти и общественных организаций в ходе их участия в осуществлении уголовной политики;

• повышение эффективности деятельности публичных органов власти и общественных организаций при осуществлении уголовной политики;

• оптимизацию структуры субъектов осуществления уголовной политики;

• координацию деятельности субъектов осуществления уголовной политики и обеспечение их взаимодействия в ходе профилактики преступлений;

• воспитание правовой культуры населения;

• осуществление анализа результатов осуществления уголовной политики (в том числе функция контроля).

Рассмотрение вопросов о том, что организацию и управление деятельностью органов предварительного расследования необходимо рассматривать как комплексные, тесно взаимосвязанные и взаимообусловленные процессы[106], мы считаем в данной работе излишним. Такая организация деятельности предполагает решение следующих задач:

а) улучшение организации труда (внедрение комплекса мероприятий, основанных на достижениях науки и передового опыта, эффективное использование материальных и трудовых ресурсов);

б) планирование деятельности подразделений органов предварительного расследования;

в) контроль качества и эффективности осуществления ими соответствующей деятельности;

г) организация взаимодействия между органами предварительного расследования и иными государственными органами, общественными объединениями и гражданами.

В науке нет единого мнения о составляющих элементах организационного обеспечения реализации уголовной политики. Одни авторы относят к организационному обеспечению уголовной политики нормативно-правовое обеспечение, информационно-аналитическое, методическое, ресурсное и кадровое обеспечение[107]. Другие говорят о «ресурсном, организационно-структурном, методическом, информационном, управленческом и иных аспектах организационного обеспечения»[108]. Общей остается позиция, что максимальный учет всех аспектов организационного обеспечения уголовной политики, а также широкое внедрение достижений науки и техники в практическую деятельность субъектов уголовной политики является условием ее эффективности[109].

Критерии эффективности уголовной политики должны отражать:

• соотношение объема преступности, установленного на основании виктимологических опросов, с данными правоохранительных органов о числе зарегистрированных преступлений, что позволит реально оценить уровень преступности в стране и результативность реализации мер уголовной политики;

• результативность судебной практики рассмотрения уголовных дел, оцениваемую на основании сведений о соблюдении сроков рассмотрения уголовных дел, решений о квалификации преступлений, практике назначения уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового и уголовно-процессуального характера;

• общественную оценку эффективности и достаточности мер уголовно-правового реагировании на криминальные угрозы;

• качество работы Президента России, органов законодательной и исполнительной властей в области своевременного и результативного реагирования на угрозы криминального характера;

• соотношение масштабов причиненного преступлениями вреда с сопоставимыми данными о расходах на функционирование правоохранительной системы страны.

Мы согласны с большинством авторов и считаем, что организационное обеспечение реализации уголовной политики как система складывается из следующих составляющих:

1) формирование идеологии уголовной политики и развитие правосознания населения;

2) криминологическое и информационно-аналитическое обеспечение уголовной политики и анализ результатов ее осуществления (в том числе функция контроля);

3) кадровое обеспечение;

4) структурное построение субъектов реализации уголовной политики и обеспечение их взаимодействия;

5) нормативно-правовое обеспечение уголовной политики.

Рассмотрим каждое направление организационного обеспечения отдельно.

Понятие идеологии уголовной политики включает систему взглядов, идей и мировоззрения публичной власти и общества на такой элемент объективной действительности, как преступность и необходимость принятия мер по противодействию ей.

Идеология уголовной политики не универсальна, а в значительной степени зависит от идеологии (в самом широком смысле) правящей социальной группы, правящего класса, политической партии и общества.

Рассмотрение понятия преступления, преступного деяния во взаимосвязи с общепринятыми категориями нравственности постоянно было предметом теоретического анализа представителей классической школы уголовного права. Так, например, С. И. Баршев отмечал, что определение преступления как действия, запрещенного законом под страхом наказания, крайне неудовлетворительно. В основе всякого уголовного закона, считал он, лежит высший нравственный закон, равно всеми признаваемый и равно всеми уважаемый: «Как высший образец для деятельности человека, закон нравственный высказан в наше время в откровенном христианском учении. Закону нравственному законы положительные, очевидно, не должны противоречить ни в коем случае, следовательно, какие действия не осуждает и не запрещает закон нравственный, те не должны запрещать и осуждать законы положительные (уголовные)»[110].

Изучая правовые системы разных государств, правоведы советского периода в соответствии с классовой идеологической платформой подразделяли правовую политику на буржуазную, социалистическую, коммунистическую и проч. Тем самым подчеркивалось, что системы правовых и нравственных норм взаимосвязаны и обусловлены определенным видом государственного устройства. В советский период государственная уголовная политика изначально была «классовой», а позднее переориентировалась на «развитое социалистическое общество».

Исходя из известного тезиса основоположников марксизма (актуального и в сегодняшнее время), что «право есть возведенная в закон воля господствующего класса», не стоит забывать, что система моральных норм человечества выражается в неписаных принципиальных идеях «не убий», «не укради» и т. п., которые были сформулированы задолго до возникновения классового общества и писаного права. Это относится к различным правовым системам. Некоторые же правовые системы стран традиционного восточного права объединились с институтами духовной жизни данной традиционной цивилизации[111].

Идеология уголовной политики должна формироваться публичной властью. В то же время правовой произвол со стороны государства только усугубляет процесс разрушения нравственных начал и правосознания в обществе. Каждый человек, пусть не всегда сознательно, порой на уровне подсознания, в зависимости от степени развития его общей и правовой культуры, решает для себя вопрос о соблюдении закона, примеряя нормы правовой системы к собственным моральным установкам. При этом очень большую роль в принятии решения играет его субъективное отношение к публичной власти как к правоустанавливающему институту.

Сегодня для большинства населения условия социальной жизни, степень занятости в производстве, уровень оплаты труда, добросовестность представителей органов публичной власти и другие подобные факторы предопределяют законопослушание людей. Человек ставит выполнение своих обязанностей перед государством в зависимость от выполнения государством действительных или мнимых обязанностей перед человеком. В случае нарушения, по мнению индивида, государством своих обязанностей перед гражданами индивид субъективно получает свое «одобрение» на несоблюдение своих. Это используется как определенное моральное оправдание деструктивного поведения и негативного отношения к правовой политике государства и существующим правоотношениям.

По мнению А. И. Александрова, не следует забывать, что только действительно высокий уровень общей и правовой культуры позволяет человеку отделять деятельность некомпетентных, недобросовестных или коррумпированных государственных чиновников от государства как такового. Скандалы, в которых оказываются замешанными те или иные высшие должностные лица государства, вредят не только их собственному имиджу, но в значительной степени подрывают и уважение к органам публичной власти, а в конечном счете снижают уровень правосознания граждан, которым исторически навязано восприятие власти предержащих как поведенческого эталона, причем не на субъективном, а на объективном уровне[112].

Отдавая должное достижениям теоретической науки, мы находим возможным в рамках исследуемого вопроса говорить об уголовной политике государства как о публичной идее, как о единой доктрине политического руководства страны, включающей приоритеты изменения действующего законодательства и направления текущей деятельности органов исполнительной власти.

Приходится согласиться с мнением Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, что в этом смысле уголовная политика в России сегодня практически отсутствует: «Нынешнее состояние уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, а также нормативных актов, определяющих порядок деятельности отдельных государственных органов, характеризуется, помимо общей “негуманности” подходов, во-первых, отсутствием последовательности в изменениях закона и сколько-нибудь четких приоритетов; во-вторых – разобщенностью интересов и действий правоохранительных органов[113]; в-третьих – игнорированием фактора ограниченности ресурсов государства при решении задач правоохранительной деятельности»[114].

Как сама организация уголовной политики, так и формирование ее отдельных компонентов во многом зависит от криминологической обстановки в стране. На преступность, ее причины и динамику оказывают влияние десятки и сотни факторов. Решая вопросы организации противодействия преступности, необходимо объективно и максимально точно учитывать силы и средства, которыми наделены субъекты уголовной политики, конструктивно разделить факторы, определяющие динамику латентной и зарегистрированной преступности, а также отразить зависимость уровня латентности от различных факторов, в том числе от результативности проводимой уголовной политики.

Современный криминологический анализ как область прикладного социального исследования позволяет исследовать происходящие в обществе процессы с позиции оценки конкретных показателей – объема, уровня, динамики и структуры преступности, ее качественных характеристик, а также с точки зрения общественного мнения, оценивающего реальную обстановку в области общественной и личной безопасности граждан.

Это, в свою очередь, дает возможность сбалансировать распределение всех необходимых для использования ресурсов органов публичной власти, ориентировать управление ими на конечные результаты. Такое осознание подкрепляется и усиливается необходимостью принятия оптимальных управленческих решений в условиях изменяющейся криминалистической обстановки. Последствия неправильных решений могут быть слишком дорогостоящими как в социальном, так и в экономическом плане[115].

Так, по данным Федеральной службы государственной статистики, в январе – апреле 2013 г. зарегистрировано 411,8 тыс. преступлений, предварительное следствие по которым обязательно, что на 4,7 % ниже уровня января – апреля 2012 г. Их удельный вес составил 55,4 % общего числа зарегистрированных преступлений. Зарегистрировано: 68 фактов бандитизма (в январе – апреле 2012 г. – 91), 156 фактов похищения человека (186), 2,4 тыс. фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего (2,7 тыс.), 3,0 тыс. фактов нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекших по неосторожности смерть человека, двух или более лиц (3,1 тыс.).

Число зарегистрированных преступлений в расчете на 100 тыс. человек населения в январе – апреле 2013 г. составило 518 преступлений против 533 в январе – апреле 2012 г. (снижение на 2,8 %)[116].

Очевидно, что только с помощью научно обоснованных рекомендаций можно вырабатывать и внедрять научные приемы, методы и способы правоприменительной деятельности, отслеживать криминальную ситуацию в стране, а также обеспечивать внутреннюю согласованность действий субъектов уголовной политики. Однако, по оценке большинства ученых, на современном этапе результаты научных исследований чаще всего по различным причинам остаются невостребованными. Как верно отметил А. П. Мазуренко: «Немаловажным субъективным фактором допущения пробелов является слабое представление законодателя и правоприменителя о теоретической разработке вопроса в правоведении, так как юридически ничто не обязывает его прислушиваться к рекомендациям науки… Пробел в законодательстве может быть порожден двумя причинами: отсутствием должной научной проработанности данного вопроса в правоведении и нарушением правил юридической техники»[117].

Научно-методическое обеспечение уголовной политики предполагает ее надлежащее доктринальное сопровождение на всех этапах законотворческой и правоприменительной практики. Приоритетными направлениями научных исследований в области уголовной политики должны являться:

• уголовно-правовое и криминологическое прогнозирование;

• изучение социальной и криминологической обусловленности и эффективности уголовного законодательства;

• разработка эффективных методик криминологической, антикоррупционной, правовой, лингвистической и иных экспертиз уголовного законодательства;

• анализ практики реализации мер уголовно-правового и уголовно-процессуального характера.

Говоря о важности информационно-аналитической составляющей организации уголовной политики, уместно привести слова президента Российской криминологической ассоциации профессора А. И. Долговой: «Если мы хотим серьезно выяснять причины терроризма, причины коррупции, причины других видов преступности, нам же нужно выяснять не факторы. Давно уже наука не пользуется термином “фактор”. Нужно развивать серьезную аналитическую работу, а это должны делать криминологи профессиональные»[118].

Информационное обеспечение уголовной политики требует оптимизации системы формирования, анализа, публичного представления и оценки данных о результатах ее реализации и перспективах развития. В этих целях, по нашей оценке, необходимо:

• совершенствовать систему сбора и анализа статистической информации о состоянии практики применения уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства отечественными органами исполнительной и судебной власти;

• разработать систему объективных интегральных оценок качества уголовной политики;

• на регулярной основе проводить общефедеральные и региональные виктимологические и иные социологические опросы населения о состоянии преступности и о качестве реализации уголовной политики;

• стимулировать проведение прогностических исследований для получения и использования информации о перспективах развития законодательства уголовных отраслей права, направлений и форм судебной и правоохранительной деятельности, состояния и динамики преступности для принятия на этой основе решений в области уголовной политики.

А. Я. Минин представляет криминологическое обеспечение как «исследовательско-познавательскую функцию, осуществляемую подразделениями органов внутренних дел с помощью информационных технологий, системы организационных мероприятий и методических приемов при изучении явлений, представляющих оперативный интерес»[119].

Организационное обеспечение уголовной политики предполагает детальную регламентацию порядка регистрации преступлений, разрешения вопросов о возбуждении уголовных дел (и отказе в возбуждении дел), ужесточении ведомственного и судебного контроля, а также прокурорского надзора за реагированием на заявления и сообщения о преступлениях.

О наличии серьезных проблем в организации деятельности правоохранительных органов по учету преступлений свидетельствуют материалы научного анализа статистических данных о преступности[120].

Следует также признать, что при формировании уголовной политики за исходные начала берутся данные уголовно-правовой статистики, достоверность которой была обозначена в качестве одной из ключевых проблем еще в Концепции судебной реформы в Российской Федерации[121]. В этой связи приходится констатировать, что проблема искаженности статистических данных о количестве совершенных преступлений вызывает большую озабоченность как со стороны государства, так и со стороны его правоохранительных органов (в первую очередь МВД РФ и Генеральной прокуратуры РФ)[122].

Изложенное подтверждают установленные Б. Я. Гавриловым факты заведомо искаженных по сравнению с реально возможными статистических данных о состоянии преступности в динамике с 1998 г. Это подтверждалось социологическими опросами граждан, которые показали, что почти каждый второй пострадавший в органы внутренних дел не обращался из-за неверия в способность сотрудников милиции установить виновных и возвратить похищенное, а также многократное увеличение (в 4,5 раза – с 32,5 тыс. в 1991 г. до 146 тыс. в 2005 г.) количества отмененных прокурорами процессуальных решений следователя, дознавателя, органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела, но с последующим возбуждением уголовного дела, большинство преступлений по которым остается нераскрытыми (так называемые укрытые от учета преступления), и значительный рост других нарушений закона при регистрации заявлений о противоправных деяниях и их учете в качестве преступлений[123].

Криминологический анализ информации, необходимой для организации уголовной политики, заключается в следующем:

• определение фактического состояния преступности, ее тенденций за определенный отрезок времени;

• выявление социально-демографических групп, совершающих преступления наиболее часто, а также регионов и населенных пунктов, наиболее пораженных преступностью;

• установление факторов, влияющих на состояние преступности в целом, а также причин и условий, способствующих совершению конкретных видов преступлений;

• оценка результатов деятельности правоохранительных органов, общественных организаций в противодействии преступности и по ее профилактике;

• определение мер по устранению причин и условий преступности, активизации деятельности правоохранительных органов по профилактике правонарушений.

Основное назначение криминологического анализа состоит в обозначении узловых проблем социального управления и деятельности органов публичной власти в сфере противодействия преступности, выявления приоритетных направлений обеспечения правопорядка с позиции государственных и общественных интересов. При этом результаты криминологических исследований призваны обеспечивать решение целого комплекса управленческих задач, наиболее значимые из которых:

• создание эмпирической базы для разработки управленческих программ и планов уголовной политики;

• качественное и своевременное информирование органов власти о состоянии преступности;

• обеспечение упреждающего характера управления деятельностью органов публичной власти по реализации уголовной политики;

• выявление теоретико-прикладных проблем уголовной политики и определение условий их решения;

• определение направлений концентрации усилий для решения приоритетных задач в области противодействия преступности;

• ориентация правоохранительных органов в субъектах Федерации на эффективное решение стоящих перед ними задач с учетом специфики регионов.

Организационное обеспечение уголовной политики предполагает совершенствование прогнозирования развития преступности, повышение уровня разработки и реализации целевых программ борьбы с преступностью, обеспечение их системного характера на различных уровнях (федеральном, региональном, местном). Кроме того, большое значение имеет социально-экономическая разработанность программ, их надлежащее ресурсное обеспечение и контроль за их выполнением. Наряду с этим необходимой является координация мер по реализации уголовной политики в сфере борьбы с преступностью в общегосударственном масштабе и не только правоохранительных органов, но и иных органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, религиозных организаций, партий и других элементов гражданского общества.

Прогнозирование криминологической обстановки, наряду с идеологией уголовной политики, должно играть роль исходного звена в организации такой политики. Конечная цель решения задач анализа и прогнозирования заключается, прежде всего, в том, чтобы после оценки криминологических прогнозов создать научно обоснованный инструментарий выбора решения. Такой подход, по всей видимости, позволит обеспечить необходимыми силами и средствами субъекты уголовной политики, а также дать возможность как стратегического, так и оперативного управления ими[124].

Для формирования прогнозов в сфере уголовной политики важное значение имеет определение реальных масштабов преступности. По обоснованному мнению Б. Я. Гаврилова: «Требует реформирования уголовно-правовая статистика, недостоверность которой сегодня очевидна… А значительная искаженность российской уголовно-правовой статистики… не позволяет государству выработать соответствующие меры по борьбе с преступностью, в том числе и в целях удержания ее на социально терпимом уровне»[125]. Такое реформирование предполагает совершенствование как государственного учета преступлений, лиц, потерпевших от их совершения, а также социальных последствий преступности, так и организацию действенной системы гражданского контроля за реагированием на сообщения о преступлениях, их регистрацией и рассмотрением материалов уполномоченными органами.

Кадровое обеспечение организации осуществления уголовной политики представляет собой деятельность Президента Российской Федерации, руководителей органов власти государства и субъектов Федерации, правоохранительных органов и иных органов публичной власти, направленные на поиск, подбор, расстановку, обучение и воспитание кадров, а в случае их несоответствия служебным требованиям – своевременное отстранение от исполнения должностных обязанностей и замене лицами из числа кадрового резерва.

Мы уверены, что невозможно решить проблему повышения эффективности реализации уголовной политики без совершенствования кадрового обеспечения. Особенно актуальна эта проблема на современном этапе, характеризующемся оттоком профессиональных кадров из органов внутренних дел в период «полицейской реформы», а также существующей высокой вероятности поступления на службу в правоохранительные органы людей с криминальными целями. Все это неминуемо влечет за собой снижение результативности правоохранительной деятельности и падение способности органов власти противостоять преступности.

Одна из причин продолжающейся низкой раскрываемости преступлений, по оценке Б. Я. Гаврилова, заключается в недостаточной квалификации и, соответственно, низком уровне профессионализма сотрудников органов предварительного расследования. Так, число следователей с высшим юридическим образованием в органах внутренних дел на период 2008 г. составляло всего 67,8 %, а сотрудников уголовного розыска – всего 40 %. Еще ниже уровень профессионализма среди дознавателей и участковых уполномоченных, одной из задач которых является раскрытие и расследование преступлений небольшой тяжести[126].

И ситуация до настоящего времени не улучшилась. Видимо, по этой причине в 2012 г. руководитель МВД РФ разрешил нанимать на профильные офицерские должности претендентов без специального юридического образования. Например, специалисты с гражданскими дипломами теперь могут работать в уголовном розыске, дознании, следствии, инспекциях по делам несовершеннолетних и в ГИБДД. Представители МВД РФ не скрывают, что пойти на подобные меры их вынудил кадровый голод[127].

Также необходимо учитывать, что показатели деятельности субъектов уголовной политики, повышение эффективности их деятельности зависят как от количественного и профессионального состава работников, но в решающей степени и от качества организации управления ими, оптимизации организационной структуры служб, уровня подготовки и повышения их квалификации.

Например, многолетний стихийный подход к вопросам, связанным с развитием кадровой системы правоохранительных органов, породил огромное разнообразие их структуры и штатов. При такой ситуации достаточно проблематично говорить о сопоставимости результатов деятельности различных органов, реализующих уголовную политику. В то же время отсутствие четкого представления о реальной потребности в специалистах правоохранительных органов привело к серьезным просчетам в определении потребности и проявилось значительными диспропорциями в подготовке кадров для различных регионов страны[128].

Формы и методы планирования потребности в кадрах, практиковавшиеся до настоящего времени, характеризуются недостаточной научной обоснованностью, так как эта потребность рассчитывается, как правило, в прямой пропорции от количества регистрируемых преступлений без учета реальных возможностей оптимизации деятельности. Отдельный вопрос – подготовка сотрудников органов внутренних дел в ведомственных вузах, количество которых до 2011 г. постоянно увеличивалось. Рост числа желающих обучаться в вузах МВД РФ далеко не является свидетельством повышения престижа профессии сотрудника органов внутренних дел. В то же время руководство МВД РФ имеет склонность объяснять низкие результаты борьбы с преступностью несовершенством законодательства[129]. По нашему мнению, это не вполне объективно. Г. М. Миньковский в этой связи указывал: «Нельзя смешивать последствие низкой подготовки многих следователей, оперативных работников, прокуроров, судей, включая неумение работать с косвенными доказательствами и правильно квалифицировать инкриминируемые деяния, с отсутствием законных возможностей»[130]. Попытка увеличения численности сотрудников правоохранительных органов, частая смена их руководящих кадров, лоббирующих интересы своих служб, не способствуют наступлению ожидаемого результата. Политические доводы также часто берут верх над здравым смыслом и логикой событий. Это признаки кризиса системы борьбы с преступностью в России конца 90-х годов[131], многие из которых имеют место и в наши дни.

Решение проблемы кадрового обеспечения системы организации уголовной политики, как мы видим, заключается в разработке научно обоснованной стратегии формирования кадрового потенциала на долгосрочной основе, а также оптимизации организации управления деятельностью субъектов, реализующих уголовную политику. Весь комплекс вопросов организационного обеспечения указанной деятельности необходимо строить на основе программно-целевых принципов, сочетающих в себе три основных аспекта: целевой, ресурсный и организационный. Определение потребностей в кадрах, квалификационных требований к ним должно проводиться на основе кадровой идеологии и всесторонних прогнозов криминологической обстановки в стране и регионах.

Президент Российской криминологической ассоциации профессор А. И. Долгова подчеркивала, что: «…очень актуальной является проблема формирования правовой и криминологической культуры должностных лиц, в том числе тех, которые, так сказать, различным образом прикосновенны к решению вопросов преступности»[132].

Рассматривая вопросы организации уголовной политики, мы понимаем, что, являясь частью общегосударственной политики, уголовная политика определяется в первую очередь органами исполнительной, законодательной, а затем и судебной ветвей власти. Большую роль в данном процессе играют судебные, прокурорские, следственные и иные правоохранительные органы с их правоприменительной практикой. На выработку этой политики влияют политические партии, общественные организации, движения, объединения, ученые, а также граждане, но не непосредственно, а через официальные каналы и институты, прессу.

Все вышеперечисленные субъекты установления правовой политики выступают также субъектами ее осуществления, поскольку деятельность самих разработчиков и исполнителей в данной ситуации представляет собой единое целое. Главным проводником уголовной политики, ее организатором и координатором является все же государство с его мощным управленческим аппаратом и властными функциями.

Поэтому при реализации уголовной политики государство объективно сталкивается с проблемой ограниченности своих возможностей влияния на ход того или иного социального процесса. Так, по оценке главы СУ СК России по Москве В. Яковенко, «…очень острой для нашего города продолжает оставаться проблема незаконной миграции. В 2012 г. иностранцами совершалось каждое восьмое убийство и каждое третье изнасилование. Считаю, что правоохранительные органы на данный момент в полной мере не справляются со сложной ситуацией, возникшей в связи с огромным потоком нелегальных мигрантов»[133].

Если не использовать рациональным образом имеющиеся силы и средства, то вряд ли можно говорить о возможности достижения той или иной стратегической цели. В то же время любое планирование в рамках только одного субъекта уголовной политики несет в себе опасность создания новых межрегиональных проблем организационного характера и усложнения уже существующих.

Конец ознакомительного фрагмента.