Глава 1
Понятие уголовной политики
1.1. Уголовная политика как наука
Вопрос определения научного статуса уголовной политики (является ли она самостоятельной наукой или частью уголовного права, каков ее предмет и др.) до сих остается нерешенным. Основные параметры научной дискуссии на эту тему были заложены еще в 70-е годы прошлого века, когда после почти полувекового забвения проблематика уголовной политики была вновь актуализирована. Сохраняются они и по сегодняшний день.
Можно выделить несколько основных подходов к решению проблемы. Часть специалистов убеждена в том, что уголовная политика как отдельная отрасль науки в России не сформировалась, что она «зависла» между криминологией и уголовным правом, которые не смогли интегрировать в себе уголовно-политическую проблематику[1]. Иные авторы доказывают, что уголовная политика составляет часть науки уголовного права[2].
Наконец, третьи убеждены в том, что уголовная политика вправе претендовать на статус самостоятельной отрасли научного знания.
Нет единства в решении вопроса о классификационной принадлежности науки уголовной политики. А. А. Герцензон утверждал, что поскольку ее содержание в равной мере связано с другими отраслями уголовно-правовых наук, она должна считаться междисциплинарной научной отраслью[3]. В то же время П.Н. Панченко считает уголовную политику разделом науки правового управления или, иначе, правовой политики[4]; а И. А. Исмаилов пишет, что уголовная политика – часть политической науки[5].
В решении вопроса о том, как следует определять статус уголовной политики и какими критериями при этом руководствоваться, приемлемым, скорее всего, можно считать следующий ответ. Два столетия существования уголовной политики стали периодом ее прогресса, динамического развития на уровне науки. Последовательно оттачивались представления о ее предмете, о структуре науки, нашедшие адекватное отражение в многочисленных дефинициях. Выработан собственный понятийный научный аппарат. О том, что речь идет о живой, развивающейся науке, свидетельствует фактически не прекращающийся уголовно-политический дискурс, стимулирующий создание теоретического фундамента в виде системы знаний об основных направлениях и конкретных путях деятельности по борьбе с преступностью в стране. Сформулированы концептуальные идеи и положения, способные стать руководящими ориентирами и нормативными установками для законотворчества и практической работы правоохранительных органов. Все это, несомненно, признаки, характеризующие статус уголовной политики как подлинной, самостоятельной науки.
Предмет науки уголовной политики не может быть поглощен наукой уголовного права или какой-либо иной наукой юридического, политологического или социологического направления.
Политика, как известно, есть сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и иными социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти. Уголовная политика, следуя этой логике, может быть представлена как особая сфера деятельности субъектов политики, в рамках которой происходит формирование их отношения к преступности и мерам противодействия ей. Однако если политика есть предмет преимущественного изучения политологии, то уголовная политика, на первый взгляд, должна тяготеть к такому ее разделу, как теория управления социально-политическими процессами и с этих позиций вполне может быть рассматриваема как направление (отрасль) общей политологии либо как составной элемент более широкого направления (отрасли) – юридической политологии. Между тем оснований для такого вывода нет. В современной науке уголовная политика большей частью специалистов справедливо признается юридической, а не политологической наукой. Основной аргумент при этом связан с тем, что она призвана изучать не политику вообще, а те общественные и политические процессы, которые требуют правового регулирования, причем изучать как на предмет выявления самой потребности в правовом регулировании, так и с точки зрения выбора оптимальной формы и содержания такого регулирования. Практическая потребность такого изучения состоит в разработке оптимальной модели для правовой формы соответствующих отношений и установлении роли при этом государства. Соответственно, это уже – область ответственности юриспруденции. В этом отношении уголовная политология сродни криминологии. Обе представляют собой юридические науки, не имеющие своим предметом в чистом виде правовые феномены.
В самом общем виде, предметом уголовной политологии является уголовная политика. Однако он не ограничивается исключительно ею. При проведении уголовно-политических исследований важно учитывать, что:
• государство не единственный и не исходный субъект политики, а его деятельность в направлении преступности является результатом компромисса различных политических сил (или диктата одной из них),
• у каждого субъекта и адресата уголовной политики есть свои собственные, порой противоположные, уголовно-политические и иные интересы,
• уголовная политика есть политика правовая, отражающая отношение политических сил к праву вообще и к уголовному закону в частности,
• определение стратегии и тактики противодействия преступности испытывает влияние конкретных условий места и времени, криминологической, политической и экономической ситуаций,
• любое уголовно-политическое решение является «выгодным» для одних субъектов и «невыгодным» для других, оно сопряжено с затратами и установлением контроля.
Есть еще значимые аспекты формирования и реализации уголовной политики, которые по объективным причинам не отражаются в определении уголовной политики, но должны найти отражение в предмете и содержании уголовной политологии как науки. К тому же существует ряд проблем науковедческого, теоретико-методологического характера, которые призвана исследовать наука уголовной политики.
Исходя из этого, представляется, что в предметную область науки уголовной политики необходимо включить: историю и методологию науки уголовной политики, ее понятие и типологию, цели и принципы, уголовно-политические интересы субъектов этой политики, уголовно-политическую ситуацию, конституционные основы, направления и формы реализации данной политики, проблемы нормотворчества в сфере уголовной политики, мониторинг и показатели эффективности уголовной политики, сравнительную уголовную политику, уголовную политику противодействия отдельным видам преступлений.
В системе наук криминального цикла уголовная политология занимает особое место. Можно сказать, что она выступает своего рода «посредницей» между криминологией и уголовным правом. Через политическое «сито» просеивается криминологическая информация, прежде чем воплотиться в правовом решении; это же решение реализуется политическими силами в целях влияния на криминологическую ситуацию. Если криминология – общетеоретическая наука о том, что должно понимать под преступностью, то уголовная политика – общетеоретическая наука о том, какой должна быть борьба с преступностью. На этом фоне уголовному, уголовно-исполнительному и процессуальному праву отводится роль в большей степени «подчиненных», прикладных наук, раскрывающих конкретные правовые технологии уголовно-правового противодействия преступлениям. Однако характеристики наук как теоретических или прикладных, господствующих или подчиненных в данном случае не стоит воспринимать категорично. В каждой из них присутствует и теоретическая, и прикладная компонента, каждая из них определяет другую и одновременно определяется ей. Науки образуют целостный комплекс знания о преступности и уголовно-правовых мерах борьбы с ней, дополняя, уточняя и развивая положения каждой из них.
1.2. Уголовная политика как социальная практика
Понятие и сущность уголовной политики исследуются во многих трудах советских и российских ученых. Если говорить о сущности уголовной политики в целом, то она образует идеологическую, экономическую, социальную и нравственно-правовую основы (содержание) нормативного правового регулирования отношений государства и общества к преступности в стране.
Уголовная политика — это социальная политика борьбы с преступностью, которую, в определенном смысле, можно характеризовать как продиктованную интересами общества систему правил осуществления специфического взаимодействия государства и преступного мира. Иными словами, это – концентрированная, социально обусловленная, концептуальная реакция государства на существующую совокупность криминальных угроз.
Но уголовная политика – это не только, а в некотором смысле – и не столько, некий свод неких правил, которые, разумеется, сами по себе – социальный и правовой конструкт огромной ценности. Главное заключается в практике, сложность и многоплановое содержание которой делают как нельзя более уместным употребление здесь понятия «политика» (искусство управления).
Яркое по форме и верное по существу высказывание на этот счет принадлежит А. И. Бойко: «Уголовная политика есть особый угол зрения на криминальную действительность, самая высокая смотровая площадка: здесь располагается государственно-правовая идеология; здесь внешне понятные и ожидаемые решения поверяются стратегическими пластами народной жизни; здесь искусно маскируется истинный интерес элиты; здесь в первую очередь поле рисков и экспериментов; здесь нащупываются компромиссные решения и снимаются диалектические противоречия…, многочисленные политические искушения упираются в стену общественной необходимости и грозят социальными возмущениями; международные обязательства правящего режима могут своеволить против внутренних ожиданий собственного населения; экономические потребности и расчеты ставят предел государственно-правовым опытам; стереотипы воюют с реформистскими тенденциями. За отдельными насильственными акциями государства с неизбежностью следует нравственная экспертиза потомков»[6].
Что же касается определений уголовной политики, предложенных в юридической литературе, то, скорее всего, число их равно числу публикаций, ей (политике) посвященных. Пока не удалось создать некую согласованную формулу, вряд ли удастся создать ее и в обозримом будущем. Во-первых, разные ученые в соответствии со своими взглядами отражают в авторских дефинициях разные грани анализируемого предмета. Во-вторых, уголовная политика – предмет многогранный и многосложный, заведомо не укладывающийся в ограниченные рамки одной формулировки.
В литературных источниках, относящихся к середине прошлого века и ранее, была распространена двоякая трактовка понятия «уголовная политика»: в узком и широком смысле в зависимости от того, какое содержание вкладывается в него в том либо ином случае. В узком значении (такая трактовка тогда доминировала) оно, по сути, рассматривалось как синоним понятия «уголовно-правовая политика». Примером здесь может служить определение П. Н. Панченко: «Советская уголовная политика есть направление деятельности государства по руководству уголовно-правовой борьбой с преступностью»[7].
Сегодня представляется возможным утверждать, что большинство специалистов выступает сторонниками только широкой трактовки исследуемой категории, в соответствии с которой уголовная политика предстает в качестве системы, включающей в себя комплекс взаимосвязанных, но вместе с тем относительно автономных подсистем: уголовно-правовую, уголовно-процессуальную, криминологическую, пенитенциарную, оперативно-розыскную политику. Именно такую позицию отражает определение рассматриваемого понятия, данное А. И. Коробеевым, А. В. Уссом и Ю. В. Голиковым. По мнению этих авторов, уголовная политика — это «генеральная линия, определяющая основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового (ныне уголовно-исполнительное право) законодательства, практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений»[8].
Различия в дефинициях наблюдаются не только в широте охвата предмета, но и в качественной характеристике уголовной политики. Некоторыми авторами уголовная политика рассматривается как совокупность руководящих идей (положений, постулатов), другими – как соответствующая деятельность, включая сюда и последствия этой деятельности, позволяющие судить о ее эффективности; наконец, третьими – как сочетание того и другого.
Приведем несколько показательных дефиниций. Г. И. Забрянский дает определение государственной политики противодействия преступности как основанной на определенных идеях деятельность государственных и негосударственных институтов по формированию и реализации основных задач, принципов, направлений и средств противодействия явлению преступности с целью защиты человека, общества и государства от преступных посягательств[9]. Э. Ф. Побегайло указывает: «Уголовная политика – это направление специальной деятельности государства в области борьбы с преступностью. Подчеркиваю, речь идет именно о направлении указанной деятельности, а не о самой деятельности. Уголовная политика представляет собой стратегию и тактику этой борьбы»[10]. А. И. Александров пишет: «То, какой власть хочет видеть преступность и каким способом она готова привести преступность в это состояние, и есть уголовная политика государства. Уголовная политика – это отношение власти к преступности»[11].
Обилие практически всех возможных подходов и дефиниций в известной степени избавляет от необходимости предлагать новые формулировки. Можно констатировать лишь, что нашим представлениям о сущности уголовной политики отвечает ее широкая трактовка, в рамках которой она понимается одновременно и как деятельность государства, и как некий набор принципов и правил ее осуществления.
Важно отметить: каким бы ни был подход к пониманию уголовной политики в широком ее смысле, она всегда рассматривается как целостность, единая структура, включающая в себя ряд подструктур. А. А. Герцензон справедливо подчеркивал: «Каждая отрасль уголовно-правовых наук, будь то наука уголовного права или процесса, исправительно-трудовое право или криминалистика, в особенности же криминология, изучает под своим углом зрения различные стороны уголовной политики. Ни одна из них, взятая в отдельности, не может охватить весь комплекс уголовно-правовых проблем. Поэтому изучение практической уголовной политики должно осуществляться представителями всех указанных отраслей уголовно-правовых наук путем совместного изучения и обобщения материалов практики»[12].
Все перечисленные выше конкретные отрасли политики, входящие в систему уголовной политики, более или менее обоснованно позиционируют себя в качестве самостоятельного источника политико-правовых положений, составляющих концептуальную базу для соответствующей деятельности. Но одновременно все они представляют собой единство, а в той части, в какой они таковым пока не являются, – должны стремиться к нему.
В рамках структуры «большой» уголовной политики отношения между отдельными составляющими ее подструктурами целесообразно строить на принципах, которые условно можно назвать конфедеративными. На «большой» уголовной политике лежит функциональная обязанность синхронизировать ключевые решения и тренды изменений в уголовно-правовой, уголовно-процессуальной, уголовно-исполнительной, криминологической, оперативно-розыскной деятельности, добиваясь максимальной согласованности и эффективности совместных усилий.
В свою очередь, четкое взаимодействие всех подструктур, обеспечивающее результативное функционирование самой системы, немыслимо без опоры на определенную совокупность ключевых, концептуальных идей и положений, общих («сквозных») и обязательных для всех отраслей уголовной политики, которые в методологическом отношении должны быть ориентиром и импульсом для каждой из них. Одним из основных источников таких идей является уголовное право (понятия преступления, ответственности и наказания, криминализации и декриминализации и т. д.). Не менее важным источником идей такого уровня должна стать криминология (понятие преступности, ее общественной опасности, предупреждения преступлений и т. д.).
Сегодня уже вряд ли оспорима роль уголовной политики как общетеоретической и методологической основы всех дисциплин криминального цикла. На это обстоятельство обращал внимание Г. М. Миньковский, подчеркивая, что главное в уголовной политике – ее ведущая роль по отношению к материальным и процессуальным отраслям права криминального цикла, применение норм которых является одной из форм реализации уголовной политики[13]. Среди важных смыслов реализации такой роли – обеспечение непротиворечивости действий всех субъектов борьбы с преступностью, снятие возникающих правовых коллизий и т. и.
По справедливому замечанию Г. Ю. Лесникова, уголовная политика выполняет в отношении такого рода отраслей методологическую роль, обусловленную «поисками оптимальных путей предупреждения и борьбы с преступностью не только в рамках уголовного законодательства (материального, процессуального и исполнительного), но и с помощью внеправовых мер, способных существенно повлиять на криминальную ситуацию в России. Уголовная политика имеет полинормативную основу»[14]. Г. Ю. Лесников, в частности, упоминает, кроме правовых, нормы морали, религиозные нормы, обычаи, традиции и политические директивы.
Здесь автор идет вслед за А. А. Герцензоном, который писал, что уголовная политика «реализуется в процессе применения на практике как специальных мер (криминалистических, уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, исправительно-трудовых, криминологических), так и мер чисто социального характера (экономических, идеологических, медицинских и т. д.)»[15].
По поводу замечания о неспециальных нормах и мерах надо, однако, сделать существенное уточнение: полинормативность – характеристика не всех, а лишь некоторых направлений и, тем более, не всей уголовной политики как целостности. В частности, перечисленные выше «неправовые» нормы и меры достаточно широко могут быть использованы в процессе профилактической деятельности, которая является важнейшей составной частью криминологической политики. В какой-то мере опора на них возможна в ходе подготовки и обоснования тех или иных решений, относящихся к сфере уголовно-правовой или уголовно-исполнительной политики. Например, при обсуждении проблем криминализации, декриминализации или социальной реабилитации лиц, отбывших наказание. Но здесь речь идет о ситуациях, имеющих отчетливо выраженный субсидиарный характер. Сущность же, к примеру, уголовно-правовой политики, как это, собственно, и вытекает из ее названия, практика ее реализации предопределены исключительно правовыми нормами. И уж совершенно невозможно представить неправовые нормы – религиозные каноны, обычаи, традиции в качестве основы (в одном ряду с правовыми нормами) уголовно-процессуальной или оперативно-розыскной политики.
1.3. Концепция уголовной политики
Все шаги уголовно-политического толка, которые государство делало, делает либо собирается делать, заранее обречены на неуспех или на неудовлетворительно малую эффективность, пока не будет разработана и реализована на практике концепция уголовной политики. Между тем ответ на вопрос о том, что такое концепция, только на первый взгляд кажется ясным и бесспорным. Не претендуя на истину в последней инстанции, попытаемся в описательной форме сказать о том, каким видится нам конструкт, соответствующий понятию «концепция уголовной политики», каково его содержание и функциональное предназначение.
Во-первых, по формальному признаку это – либо официальный документ, статус которого соответствует закону или, как минимум, указу Президента, либо базовая часть более общего правового акта, посвященного уголовной политике в целом.
Во-вторых, в содержательном смысле это – рассчитанный на использование в течение длительного времени комплекс положений, которые стабильно и последовательно проводятся в жизнь в качестве главного ориентира и безапелляционного критерия при решении тех или иных конкретных задач борьбы с преступностью, возникающих перед законодателем и правоприменителями.
В-третьих, концепция – это гарант целостности уголовной политики как системы, теоретическая и нормативная база для обеспечения процесса устойчивого развития уголовной политики на основе оптимального сочетания ее стабильности и гибкости, предсказуемости в условиях меняющихся социальных и криминогенных реалий.
В-четвертых, – это фундамент для создания федеральных и региональных программ борьбы с преступностью, для разработки перспективных и ежегодных планов законопроектных работ, а также проектов новых правовых актов.
В-пятых, концепция всегда играет роль доминанты; в правовом отношении ее положения являются приоритетом, и в силу этого любое уголовно-политическое нововведение, противоречащее положениям концепции, считается не имеющим юридической силы либо может быть оспорено в судебном порядке.
В-шестых, концепция служит методологической базой формирования «отраслевых» концепций уголовной политики и в конечном счете превращения последней в целостную (а потому и эффективную) социальноправовую конструкцию.
В-седьмых, концепция должна содержать четкое и недвусмысленное определение промежуточных (субсидиарных) целей и главной цели реализации уголовной политики, а также основных путей их достижения.
Наконец, в-восьмых, в организационном смысле, самоочевидно, что изначально должна быть разработана и пущена в дело концепция. Ибо уголовная политика – это, прежде всего, концепция, воплощающая в себе идеологию борьбы с преступностью, и уже затем осуществление обусловленной ею целенаправленной деятельности, призванной обеспечить интересы государства и общества в их взаимоотношениях с преступностью. Концепция способна сделать эту деятельность осмысленной, интеллектуально обеспеченной.
Все перечисленное выше представляет собой не только содержательную характеристику понятия «концепция уголовной политики». В значительной своей части это вместе с тем еще и перечень основных функций, которые последняя призвана выполнять. К изложенному стоит добавить еще одну функцию, ее можно назвать ограничительной или охранительной.
Речь идет о служебном предназначении концепции в качестве барьера, ограничивающего законотворческое и правоприменительное своеволие государственных структур любого уровня. Хорошо известно, что многое законы у нас принимаются второпях, они плохо продуманы, далеко не всегда соответствуют реальным ситуациям и т. д. Порой новые нормативные акты, вопреки своему предназначению, не только не способны стать инструментом эффективной борьбы с преступностью, но, напротив, противоречат друг другу, содержат удобные лазейки для использования их в коррупционных и иных преступных целях. Происходит это по разным причинам, но многое – в силу достаточно распространенных представлений о том, что законодателю принадлежит неограниченная свобода принимать любые законы.
В связи с этим одна из охранительных функций концепции уголовной политики состоит в том, чтобы с помощью сформулированных в ней положений определять границы свободы правотворчества органов государственной власти, охранять оптимально сложившуюся систему права и надлежащую направленность практики противодействия преступности от произвола законодателя и правоприменителя, вызванного дефектами правового мышления, ошибками, недостаточным профессионализмом, а подчас и просто злым умыслом.
Реализация охранительной функции концепции – не посягательство на права Законодательного Собрания, а возможность для депутатов и сенаторов сверить свои действия с апробированными ориентирами, методологическая помощь им в деле принятия качественных, по-настоящему нужных стране законов.
Концепция уголовной политики – программный, политико-правовой документ, содержащий систему взаимосвязанных, внутренне непротиворечивых положений, отражающих совокупность основополагающих, научно обоснованных позиций государства по поводу построения и реализации стратегии и тактики борьбы с преступностью и способов управляющего воздействия на криминальную обстановку в стране.
Понимаемая таким образом концепция, наполненная адекватным содержанием, может стать одним из инструментов целенаправленного и планомерного государственного строительства в сфере законодательства, регулирующего различные направления борьбы с преступностью и, прежде всего, совершенствования наиболее репрессивной его отрасли – уголовного права, достижения соответствия уголовного законодательства и практики его применения конституционным и международно-правовым стандартам прав человека и безопасности.
В качестве исходного положения такой концепции следует принять, что ее стержнем, точкой опоры может и должна стать некая криминологическая идея. Доказательством используем простую логическую цепочку: уголовная политика есть, иными словами, государственная политика борьбы с преступностью. Преступность есть феномен криминологический, очевидная прерогатива криминологии. Отсюда вывод: в основе концепции уголовной политики должна лежать четкая криминологическая идея, способная сфокусировать в себе то, что может стать главной и вместе с тем интегральной целью и стимулом деятельности в сфере, соответственно, уголовного права и процесса, уголовно-исполнительного права, ОРД.
На наш взгляд, суть этой идеи – криминологическая безопасность. Соответственно, базой российской уголовной политики, ее стержнем следует сделать концепцию криминологической безопасности (безопасности от криминальных угроз). Есть основания полагать, что именно такая идея способна дать импульс к формированию и реализации новых стратегий и тактического арсенала борьбы с преступностью, в том числе, и с использованием возможностей названных выше институтов уголовной политики. Криминологическая безопасность как парадигма должна быть встроена в конструкцию уголовной политики, стать ее сущностью, контрапунктом.