Увидеть Париж – и жить. Глава 1. Приговор врача (Д. Ю. Кузнецова, 2013)

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Д.Кузнецова, 2013

© ООО «Написано пером», 2013

– Я рекомендую вам экстракорпоральное оплодотворение, – сказала врач, уже довольно немолодая стройная женщина, с искусно наложенным макияжем и короткой стрижкой, что-то записывая в карточку.

– Но неужели больше нет никаких вариантов? – спросила я упавшим голосом. Я, в общем-то, ожидала подобного заключения, но все равно слова доктора прозвучали как приговор. Преступник во время суда по делу с неопровержимыми уликами уже не верит, что его могут оправдать, освободить в зале суда. Но все равно слова «приговаривается к…» отзываются в сердце жутким, беспощадным холодом кафельных стен, железных скамеек и ледяных, жестоких взглядов сотен отчаявшихся, озлобленных людей, которые ждут его за гранью, за дверью зала суда.

Врач мельком взглянула на меня, вздохнула и продолжала писать.

– Смотрите, вы уже сделали четыре лапароскопические операции, и без результата, значит, спайки в маточных трубах изменили их подвижность. К сожалению, такой процесс необратим, однако, раз у вашего супруга все в порядке, ЭКО – это ваш шанс.

– У меня уже было одно неудачное ЭКО два года назад, – сказала я, стараясь отогнать мучительные воспоминания. – Получится ли в этот раз?

– Лариса Викторовна, ну, я не Господь Бог, шансы есть всегда, – ее мобильный телефон завибрировал, она нажала какую-то кнопку, видимо, отключила, – вероятность забеременеть за одну процедуру около двадцати процентов. У некоторых получается с первого раза, некоторые делают не одну попытку, главное – не терять надежды.

Я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами. Семь долгих лет меня сопровождала эта надежда. Она иногда уходила после новых и новых неудачных попыток забеременеть, после ссор и скандалов. Надежда покидала меня гордо, громко хлопая дверью, но потом снова возвращалась – робко, неуверенно, стыдливо, как мальчик на картине «Опять двойка». «А может быть, если бы я не пошла тогда в двадцать лет в то кафе, просто от скуки, тоски и неуверенности в себе, не выпила так много с теми ребятами, не было бы того изнасилования, проклятых инфекций, моему ребенку было бы сейчас уже семь лет. Хотя инфекции у пятидесяти процентов людей, они бывают врожденными, вспомни, что говорила психотерапевт, что эти мысли неконструктивны, никто не может избежать ошибок».

– Никто не может избежать ошибок, – пробормотала я.

– Простите? – спросила врач.

– Нет, ничего, я не вам.

– Лариса Викторовна, не расстраивайтесь, у вас большие шансы, современная медицина шагнула далеко, депрессия – одна из причин, мешающих зачатию.

Мне показалось, что в ее голосе были равнодушие и усталость. Мое и без того неблестящее настроение упало, как альпинист, у которого оборвался спасательный канат. «Вот она сидит здесь, а на самом деле ей абсолютно наплевать на мои проблемы, она, наверно, думает, как бы скорее выкурить сигарету и пойти позвонить своему юному другу. Эта молодящаяся дамочка за пятьдесят, без обручального кольца, работающая в дорогущей клинике, скорее всего, разведена и у нее должен быть любовник, вполне возможно, молодой парень. Она называет его “мой мальчик”, пошло растягивая букву “а”, дарит не слишком дорогие подарки, и он отвозит ее по воскресеньям в спа-салон».

Я рисовала в голове эти картины, наверно, чтобы не думать о том, что меня ожидало. А ждали меня опять бесконечные врачебные консультации и далеко не дешевая процедура искусственного оплодотворения. Возможно, за два года стоимость ЭКО выросла. И еще неизвестно, согласится ли на это Виталик, и где взять столько денег, и сколько попыток придется совершить.

– Есть еще вопросы? – спрашивает врач.

У меня очень много вопросов. «За что мне все это? Сколько еще мучиться? Как мне дальше жить? Как мне не сойти с ума?». Вслух я сказала:

– А сколько стоит ЭКО в вашей клинике?

– Одна попытка около ста тысяч. Лично я этим не занимаюсь, все врачи у нас опытные, обратитесь в регистратуру, вам все расскажут, вы сможете записаться на консультацию к доктору, который непосредственно занимается ЭКО, он вам все объяснит, – она протянула мне визитную карточку вышеупомянутого специалиста.

– Да, я поняла, спасибо, до свиданья, – я вышла из кабинета.

Моя попытка узнать мнение врача из лучшей в городе клиники успешно завершена. Я вышла в коридор, где стояли кожаные кресла, декоративная пальма и ярко накрашенная девушка в белом халате, напоминавшая «Барби», сидела на ресепшене. Я подошла к Виталику, он сидел с нетбуком и увлеченно стучал по клавиатуре. Скорее всего, мой любимый веб-дизайнер решил не упустить времени, чтобы поработать.

– Все плохо, нужно делать ЭКО, – сказала я, надевая пальто.

– Почему плохо? – спросил Виталик. – Сейчас сохранюсь и выключу, – он поправил очки и снова уткнулся в нетбук. – Насколько я знаю, это распространенная операция.

– Да, но дорогостоящая.

Виталик помрачнел. Он еще больше ссутулился, его озабоченное лицо с крупными, правильными чертами выражало немой укор.

– Насколько это дорого? Я сейчас коплю на новую машину, ты же знаешь.

Я схватила куртку и выскочила на улицу. Виталик догнал меня.

– Лариса, ну что ты психуешь? Я же не сказал, что отказываюсь, просто немного позже.

– Позже?! Когда позже?! Ведь мне скоро тридцать.

Я заплакала, все вокруг будто погрузилось в туман.

– Уходи, я хочу побыть одна.

– Да, Лариса, мне пора на работу, ты же знаешь, я с тобой, мы вместе все преодолеем, не расстраивай меня, – он поцеловал меня в щеку и ушел.

Я осталась одна и побрела куда глаза глядят по печальному спальному району. Шел мелкий питерский дождь, я была без зонта, но меня это не волновало.

«О чем еще думает Виталик кроме новой машины, новых сайтов, своего любимого джаза? И любит ли он меня по-настоящему?» Удивительно, но за эти два года я плохо узнала его. Наверно, от этого иногда он мне кажется каким-то стандартным: средний рост, среднее телосложение, средний достаток. Я знаю, что у него бывает вдохновение, и он любит свои сайты, на лице Виталика появляется счастливая улыбка, когда получается, когда «дело пошло». Но вообще мой возлюбленный мало эмоциональный человек. Когда он злится, то угрюмо сидит за компьютером и не разговаривает со мной по нескольку дней.

Слава, мой бывший муж, был не таким, любил посидеть в веселой компании и почти всегда бурно выражал свои чувства. Мне нравилось в нем решительно все: и его непослушные светлые волосы, которые постоянно падали на лоб, и тонкое, нервное лицо, и худая, высокая, немного нескладная фигура. Мы познакомились, когда мне было двадцать и прожили вместе семь лет, пять из которых безуспешно пытались завести ребенка. Он играл в молодежном театре и не мечтал в глубине души о всенародном признании, как все артисты. Мой муж говорил, что искусство награждает талантливых и усердных и, если суждено, слава его найдет, а если не суждено, ему достаточно тех аплодисментов, которые звучат в театре. Он очень заразительно смеялся, и мне нравился его смех. Слава мог наорать и стукнуть кулаком по столу, когда сердился, а мне это казалось забавным, он как будто играл очередную роль. В такие моменты я наблюдала за ним, улыбалась и говорила что-нибудь вроде: «Станиславский сказал бы: “Верю, верю”». Он начинал смеяться, и это заканчивалось сексом, неудержимым, нежным, прекрасным, как сама жизнь. Ах, Слава, Слава, как жаль, что он ушел, что встретил ее. Он плакал, просил прощенья, говорил, что я должна понять, что он не может иначе. «Я люблю тебя, люблю безумно, ты не можешь уйти, я умру без тебя», – повторяла я, путаясь и задыхаясь от слез. «Ах, Ларочка, дорогая, но я не могу остаться. Она, она ждет ребенка, – он разрыдался, закрывая лицо руками. – Ларочка, милая моя, у тебя большое сердце, ты простишь меня, я знаю, ты простишь».

Как жаль! Тоска и отчаяние, бесконечные и страшные, как вечность в аду! Я чуть не умерла от горя, но, как ни странно, выжила и встретила Виталика. Но люблю ли я его по-настоящему? Я все равно не могу забыть Славу, во мне до сих пор живет его смех, я чувствую его руки, вижу его улыбку, и мне больно, невыносимо больно. С Виталиком я тоже не могу иметь детей. Если бы у нас со Славой был ребенок, мне кажется, он не оставил бы меня никогда.

«Ребенок…». Я помню тот момент, когда захотела иметь детей, безумно. Мы со Славой гуляли в Таврическом саду. Около пруда, в лучах заходящего солнца, стояла маленькая девочка лет трех и вертела в ручках какую-то травку. Ее кудряшки развевались от ветра, Слава улыбнулся и сфотографировал ее.

– Слушай, дорогой, тебе двадцать шесть, мне двадцать два. Мы, конечно, еще молоды, но мне так хочется завести ребенка, – сказала я.

– Ты знаешь, мне тоже, я очень люблю детей, – ответил Слава. – Мне кажется, я буду таким отцом, как Рэтт Баттлер из «Унесенных ветром». Помнишь, как он любил свою дочь?

– Ну, конечно, и Скарлетт он тоже любил, только она его не ценила, а ты знаешь, как я тебя ценю?

– Докажи, докажи, – засмеялся Слава.

– Где? Прямо здесь? Не хочу. Догони меня, – крикнула я в ответ. Мы бегали по траве, хохотали и резвились, как дети.

Давно это было. Я встряхнула головой, чтобы прогнать воспоминания. Вскоре после того разговора мы перестали предохраняться. Но у меня обнаружилось сразу несколько инфекционных заболеваний, и я с большим трудом вылечилась. Однако затем, видимо, на нервной почве у меня нарушился и без того неустойчивый менструальный цикл, врачи поставили мне диагноз поликистоз. После двух лет неудачных попыток забеременеть я начала пробовать разные лекарства, стимулирующие овуляцию. Они не помогали, созревание яйцеклетки хотя иногда и происходило, но беременности не было. Потом были четыре лапароскопических операции, чтобы ликвидировать спайки, мешавшие забеременеть, и неудачное ЭКО. Сколько было слез и отчаяния, сколько сожалений о том трагическом случае, который произошел со мной в молодости! У меня началась депрессия, я даже лечилась у психотерапевта. Муж поддерживал меня как мог, но, видимо, отчасти и все эти проблемы с моим здоровьем стали причиной его ухода к ней. Чем больше было безуспешных попыток, чем старше я становилась, чем больше моих подруг обзаводились малышами, тем сильнее мне хотелось иметь ребенка. Кроме того мне казалось, что Слава разлюбит меня, жизнь проходит мимо и после меня не останется ничего. Но самым главным было безотчетное, непреодолимое желание прижать к себе маленькое живое существо и ощутить свет, радость, дыхание жизни.

– Вам надо не застревать на этом желании, переключиться на что-то, тогда и забеременеть будет проще, – говорила моя психотерапевт.

Иногда я жалела, что я не актриса и не могу находить радость в творчестве, как Слава. До недавнего времени я была образцовой бездарной, серой офисной мышью, менеджером по продажам кондиционеров, я постоянно пыталась увеличить клиентскую базу, заключала одни и те же договоры, заполняла одни и те же документы, разница была только в цифрах. Я иногда удивлялась, почему Слава, такой талантливый и яркий, полюбил меня.

– Зря ты так говоришь, Ларочка, ты совсем не серая офисная мышь, у любого человека есть дар, и это необязательно способность играть или петь на сцене или сочинять поэмы. У тебя самый важный талант на свете – ты умеешь любить.

Слава говорил это, когда мы лежали в номере на верхнем этаже высотного отеля в Турции, в окно светили яркие южные звезды. И мне казалось, что действительно не так уж важно, что я не сделала в свои двадцать семь никакой карьеры.

– Но почти все женщины любят мужчин, – ответила я, проводя рукой по его щеке.

– Занимаются любовью, да, но действительно любят немногие, это настоящий талант – любить и прощать, хранить верность, – он закурил. – Видишь, сколько на небе звезд, мы все умрем когда-нибудь, но души не исчезают. Мне кажется, они отправляются туда, в далекие миры, и светят несчастным странникам здесь, на земле.

«Слава, Слав, где же ты? Зачем ты бросил меня?» – слезы застилали мне глаза. Надо отвлечься, переключиться, не думать о беременности, о бывшем муже, а подумать о работе, о задачах, решить которые в моих силах, – вспомнила я рекомендацию психотерапевта.