Вы здесь

Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны. 10. Гватемала, 1953–1954. Пока мир наблюдал (Уильям Блум, 1995)

10. Гватемала, 1953–1954

Пока мир наблюдал

Старый вопрос – к кому вы обратитесь за помощью, если на вас напала полиция?

К кому обратится бедная банановая республика, если армия ЦРУ продвигается по ее территории и ее самолеты бомбят страну с воздуха?

Руководители Гватемалы перепробовали все средства – ООН, Организацию американских государств, другие страны, каждую по отдельности, мировую прессу, даже пытались обратиться к самим США в отчаянной надежде, что все это – большое недоразумение и что в конце концов разум победит.

Ничего не помогло. Дуайт Эйзенхауэр, Джон Фостер Даллес и Аллен Даллес решили, что законно избранное правительство Хакобо Арбенса (Jacobo Arbenz) – «коммунистическое», поэтому оно должно уйти. И ему пришлось уйти в июне 1954 года.

В самом разгаре американской подготовки к свержению правительства Гватемалы министр иностранных дел страны Гильермо Торьелло (Guillermo Toriello) сокрушался, что США рассматривают «как «коммунистическое» любое проявление самоопределения или экономической независимости-, любое Стремление к социальному прогрессу, любую интеллектуальную любознательность, любую заинтересованность в прогрессивных либеральных реформах» [1].

Торьелло был близок к истине. Но вашингтонские официальные лица достаточно хорошо чувствовали реальность и общественное мнение, чтобы понимать неуместность любых открытых высказываний против самоопределения, независимости или реформ. Именно поэтому госсекретарь Даллес заявил, что гватемальцы живут при «коммунистической разновидности терроризма» [2]. Президент Эйзенхауэр предупредил о «коммунистической диктатуре», создающей «аванпост на континенте для подрыва всех американских наций» [3]. Американский посол в Гватемале Джон Перифуа (John Peurifoy) заявлял: «Мы не можем допустить, чтобы советская республика возникла между Техасом и Панамским каналом» [4]. Другие предупреждали, что Гватемала может стать базой, с которой Советский Союз захватит канал… Сенатор Маргарет Чэйс Смит (Margaret Chase Smith) недвусмысленно намекала, что «неоправданный рост цен на кофе», импортируемый из Гватемалы, вызван коммунистическим контролем над страной, и призвала провести расследование [5]. И пошло-поехало.

Советский Союз можно было бы простить, если он каким-то образом был сбит с толку этой риторикой. СССР не проявлял интереса к Гватемале, не оказывал этой стране никакой военной помощи, даже не поддерживал дипломатических отношений с ней и, следовательно, не имел необходимого в таких случаях посольства, из которого можно было бы плести нечестивые интриги. В этот период расцвета маккартистской «логики», несомненно, находились американцы, которые говорили: «Это все для того, чтобы обмануть нас еще больше!».

За исключением одного случая, страны Восточной Европы имели так же мало отношения к Гватемале, как и Советский Союз. За месяц до переворота, то есть спустя долгое время с начала его подготовки Вашингтоном, Чехословакия продала за наличные деньги Гватемале единственную партию оружия – что чехи сделали бы, без сомнения, в отношении любой другой страны, желающей заплатить наличными. К тому же оружие было, по словам «Нью-Йорк таймс», «ненужным военным хламом». Журнал «Тайм» отнесся с пренебрежением к выводам газеты и процитировал американских военных, которые дали поставленному оружию более высокую оценку. Возможно, ни «Тайм», ни американские военные не могли представить, что один член «международного коммунистического заговора» может послать другому его члену некачественное оружие [6].

Американская пропагандистская мельница много намолола из этой оружейной сделки. Гораздо меньше освещался тот факт, что Гватемала была вынуждена искать оружие в Чехословакии: потому что с 1948 года США отказались продавать ей какое-либо вооружение из-за реформистского правительства страны и давили на другие страны, чтобы они делали то же самое, несмотря на многократные просьбы Арбенса снять эмбарго [7].

Как и у Советского Союза, у Арбенса были причины удивляться американским санкциям. Гватемальский президент, вступивший в должность в марте 1951 года и выигравший выборы с большим перевесом, не имел особых контактов или духовных/идеологических связей с Советским Союзом и другими государствами коммунистического блока. Хотя американские политики и пресса, напрямую и косвенно, часто вешали на Арбенса ярлык коммуниста, в Вашингтоне были те, кто отлично понимал ситуацию, по крайней мере в менее пристрастные свои моменты. При Арбенсе позиция Гватемалы в ООН была так близка к позиции США по вопросам «советского империализма», что группа Госдепа, занятая планированием свержения Арбенса, пришла к выводу, что пропаганда, касающаяся итогов голосования Гватемалы в ООН, «будет не особо полезной в этом случае» [8]. Аналитическая записка Госдепа сообщала, что президент Гватемалы получал поддержку «не только со стороны руководимых коммунистами профсоюзов и радикального крыла интеллигенции, но также от многих антикоммунистических националистов в городах» [9].

Тем не менее Вашингтон неоднократно и твердо выражал свое недовольство присутствием коммунистов в правительстве Гватемалы и их активным участием в политической жизни страны. Арбенс утверждал, что такова настоящая демократия, однако Вашингтон продолжал настаивать на том, что Арбенс слишком терпим к таким людям, – не потому что они совершили что-то, что могло угрожать интересам США или западной цивилизации, а просто потому, что они принадлежали к породе коммунистов, хорошо известной своей бесконечной способностью к вероломству. Посол Перифуа – дипломат, чей костюм мог быть элегантен, но чьи подходы были вполне дикими, – предупреждал Арбенса, что отношения США и Гватемалы будут натянутыми до тех пор, пока хотя бы один коммунист останется на государственном довольствии [10].

Центральной частью программы Арбенса была аграрная реформа. Ее необходимость была ясно выражена типичной статистикой отсталой страны, близкой к кризису: в аграрной стране 2,2 процента землевладельцев обладали 70 процентами всей пахотной земли; ежегодный доход сельскохозяйственного рабочего составлял 87 долларов. До революции 1944 года, которая свергла диктатуру Убико (Ubico), «солдаты связывали рабочих вместе и доставляли их на фермы в долинах, чтобы отдать в долговое рабство землевладельцам» [11].

Экспроприация больших участков необрабатываемой земли, которую распределили примерно 100 тысячам безземельных крестьян, укрепление прав рабочих профсоюзов и другие социальные реформы были причинами, по которым Арбенс ожидаемо завоевал поддержку коммунистов и других левых. Когда Арбенса критиковали за то, что он принимал поддержку коммунистов, он призывал своих оппонентов доказывать свою лояльность поддержкой его реформ. Но они отвергали это, и становилось ясно, откуда ветер дует [12].

Созданная коммунистами Трудовая партия Гватемалы, получила четыре места в конгрессе и была самой малочисленной фракцией правящей коалиции Арбенса, которая располагала 51 местом в законодательном собрании созыва 1953–1954 годов [13]. У коммунистов было несколько постов в министерствах, но никто из них никогда не достиг уровня министра; коммунисты работали в бюрократическом аппарате, особенно в органах, занимавшихся земельной реформой [14].

Не находя ничего по существу для обвинения гватемальских левых, вашингтонские официальные лица перешли к подмене понятий. Так, коммунисты, в отличие от нормальных людей, не получали работу в правительстве, а «проникали» в него. Коммунисты не поддерживали отдельную программу, а «эксплуатировали» ее. Коммунисты не поддерживали Арбенса, а «использовали» его. Более того, коммунисты «контролировали» рабочее движение и земельную реформу. Но кто в развивающейся стране посвящает себя борьбе за благосостояние рабочих и крестьян? Никто, кроме тех, кого Вашингтон называл «коммунистами».

Основной идеей использования такого языка, который был стандартной пищей Запада во время холодной войны, было отрицание того, что коммунисты могут искренне заботиться о социальных переменах. Американские официальные лица отрицали это друг перед другом и перед всем миром. Вот, например, выдержка из доклада ЦРУ о Гватемале, подготовленного в 1952 году для наставления Белого дома и спецслужб:

«Политический успех коммунистов в целом является производным от способности отдельных коммунистов и сочувствующих им идентифицировать себя с национальными и социальными устремлениями революции 1944 года. Таким способом они успешно проникли в правительство и проправительственные политические партии и установили контроль (!) над рабочими организациями… (Арбенс) – это, в сущности, оппортунист, чья политика – вопрос чистой исторической случайности… Распространение (коммунистического) влияния обеспечивается применимостью марксистских «клише» к антиколониальным и социальным целям гватемальской революции» [15].

Первый план ЦРУ по свержению Арбенса был утвержден президентом Трумэном в 1952 году, но в последний момент госсекретарь Дин Ачесон убедил Трумэна отменить операцию [16]. Однако вскоре после того, как Эйзенхауэр стал президентом в январе 1953 года, план операции откопали снова.

Руководители компании «Юнайтед фрут» (United Fruit) прессовали обе администрации США: правительство Арбенса в рамках земельной реформы экспроприировало их обширные необработанные земли в Гватемале. Компания хотела почти 16 миллионов долларов за землю, а правительство предлагало 525 тысяч долларов – оценку, указанную в налоговой декларации самой «Юнайтед фрут» [17].

«Юнайтед фрут» действовала в Гватемале как государство в государстве. Она владела телефонной и телеграфной сетью страны, управляла единственной важной атлантической гаванью и монополизировала экспорт бананов. Ее дочерняя компания владела почти всеми милями железных дорог страны. Влияние фруктовой компании на элиту в Вашингтоне было столь же внушительным. На деловом и/или личном уровне у нее были тесные связи с братьями Даллесами, с различными чиновниками в Госдепе, конгрессменами, американским представителем в ООН и другими. Энн Уитмен (Anne Whitman), жена директора департамента компании по связям с общественностью, была личным секретарем президента Эйзенхауэра. Заместитель госсекретаря (и бывший директор ЦРУ) Уолтер Беделл Смит (Walter Bedell Smith) стремился получить руководящую должность в «Юнайтед фрут» в то же время, когда он помогал планировать переворот. Позже он вошел в совет директоров компании [18].

При Арбенсе Гватемала построила порт на Атлантическом побережье и магистраль, чтобы конкурировать с холдингами «Юнайтед фрут», а также ГЭС, чтобы предлагать более дешевую энергию, чем контролируемая США монополия. Стратегия Арбенса была в том, чтобы ограничить власть иностранных компаний с помощью прямой конкуренции, а не национализации. Эта политика, конечно, неосуществима, когда речь идет о таком конечном ресурсе, как земля. В своем обращении при вступлении в должность Арбенс заявил:

«Мы всегда будем приветствовать иностранный капитал, пока он отвечает местным условиям, подчиняется законам Гватемалы, способствует экономическому развитию страны и строго воздерживается от вмешательства в ее общественную и политическую жизнь» [19].

Деятельность «Юнайтед фрут» вряд ли вписывалась в эти условия. Кроме всего прочего, компания постоянно пыталась срывать реформы Арбенса, дискредитировать его правительство и привести его к падению.

Соответственно, Арбенс относился с недоверием к транснациональным корпорациям, и нельзя сказать, что он ждал их с распростертыми объятиями. Такого отношения, экспроприации земель «Юнайтед фрут» и «терпимости к коммунистам» было более чем достаточно, чтобы Арбенса взяли на заметку в Вашингтоне. США связывали эти проблемы в одну цепь с коммунизмом: это оно, коммунистическое влияние, а не экономические и социальные нужды Гватемалы, ответственно за отношение правительства страны к американским фирмам.

В марте 1953 года ЦРУ сблизилось с недовольными офицерами правого толка в армии Гватемалы и организовало поставку им оружия. «Юнайтед фрут» выделила 64 тысячи долларов наличными. В следующем месяце в нескольких городах вспыхнули восстания, но были быстро подавлены верными войсками. Мятежников отправили под трибунал, и они раскрыли роль фруктовой компании в заговоре, но не роль ЦРУ [20].

Администрация Эйзенхауэра решила довершить работу спустя некоторое время. С циничным усердием почти целый год был потрачен на кропотливую, поэтапную подготовку свержения Хакобо Арбенса Гусмана. Из крупных операций, предпринятых ЦРУ, мало было так хорошо задокументированных переворотов, как в Гватемале. После публикации многих ранее засекреченных документов вырисовывается следующая картина [21].

Штаб по руководству операцией разместился в городе Опа-Лока (Ора Locka) во Флориде, на окраине Майами. Диктатор Никарагуа Анастасио Сомоса предоставил свою страну под аэродромы, сотни человек – гватемальские эмигранты и наемники из США и Центральной Америки – обучались там владению оружием и радиотехникой, а также приемам саботажа и подрывной деятельности. Для участия в «Освобождении» было выделено тридцать самолетов, базированных в Никарагуа, Гондурасе, в зоне Панамского канала и пилотируемых американскими летчиками. Зона Панамского канала была зарезервирована под склады оружия, которое постепенно доставлялось повстанцам – они должны были соединиться вместе в Гондурасе под командованием полковника Карлоса Кастильо Армаса (Carlos Castillo Armas) перед пересечением гватемальской границы. Для доставки в Гватемалу перед вторжением было приобретено оружие, маркированное как советское, чтобы раздуть американские обвинения в советском вмешательстве. Как оказалось, не менее важным оружием были скрытые радиопередатчики, расположенные по периметру Гватемалы, включая один в американском посольстве.

Была предпринята попытка подорвать поезда с чехословацким оружием, идущие из порта в город Гватемала. Однако обильные ливни вывели из строя детонатор, и тогда диверсионный отряд ЦРУ обстрелял поезд, убив одного гватемальского солдата и ранив троих; тем не менее составы благополучно дошли до места назначения.

После того как чехословацкий корабль прибыл в Гватемалу, Эйзенхауэр приказал останавливать «подозрительные иностранные суда, входящие в воды Гватемалы, и проверять груз» [22]. Юридический советник Госдепа написал короткую записку, в которой однозначно заключил, что «подобные действия будут означать нарушение международного права». Не помогло. По крайней мере, два иностранных судна были задержаны и досмотрены, одно французское и одно голландское. Так действовали британцы во время войны с США в 1812 году.

Гватемальские военные стали объектом пристального внимания. США демонстративно подписали договоры о взаимной безопасности с Гондурасом и Никарагуа, враждебными к Арбенсу странами, и отправили им большие партии оружия в надежде, что это будет ясным сигналом угрозы для гватемальских военных и заставит их отказаться от поддержки Арбенса. Вдобавок к этому ВМФ США отправил две подводные лодки из Ки-Уэст (Key West), скупо объявив, что они направляются «на юг». Несколько дней спустя ВВС под громкие звуки фанфар отправил три бомбардировщика Б-36 в Никарагуа с «визитом вежливости».

ЦРУ внимательно изучило списки гватемальского офицерского корпуса и предложило некоторым офицерам взятки. Одна из подпольных радиостанций ЦРУ обратилась к военным, а также ко всем остальным, призвав присоединиться к освободительному движению. Радиостанция сообщала, что Арбенс тайно планировал расформировать и разоружить армию и заменить ее народной милицией. Самолеты ЦРУ сбрасывали на Гватемалу листовки с призывом такого же содержания.

Тем временем по настоянию посла Перифуа группа высокопоставленных офицеров призвала Арбенса уволить всех коммунистов, занимающих посты в администрации. Президент заверил их, что коммунисты не представляют угрозы, что они не управляют правительством и было бы недемократично увольнять их. На следующей встрече офицеры потребовали, чтобы Арбенс отказался от создания народной милиции.

В какой-то момент ЦРУ предложило большую суммуденегсамому Арбенсу, но он отверг их. Деньги, размещенные в швейцарском банке, предлагались, видимо, для того чтобы подтолкнуть Арбенса к отставке или затем обвинить его в коррупции.

На экономическом фронте были предприняты чрезвычайные меры: прекращение иностранных кредитов и поставок нефти Гватемале, массовое изъятие ее банковских вкладов за рубежом [23]. Но наиболее ярко американское мастерство проявилось на пропагандистском фронте. Поскольку правительство Гватемалы должно было быть свергнуто по причине его коммунистических убеждений, этот факт должен был быть доведен до сознания остальной Латинской Америки. Соответственно, Информационное агентство США (United States Information Agency, USIA) начало в своих заграничных газетах помещать анонимные статьи, которые развешивали ярлыки коммунистов на гватемальских чиновников и объясняли происками коммунистов различные действия правительства Гватемалы. В течение нескольких недель до падения Арбенса в латиноамериканской прессе вышло более 200 статей о Гватемале.

ЦРУ и Информационное агентство США отладили метод, ставший стандартным во всей Латинской Америке и остальном мире, как мы увидим: статьи, размещенные водной газете, подхватывались в других странах – в результате оплаты ЦРУ или неосознанно, потому что история была интересная. Кроме очевидной пользы от резкого расширения потенциальной аудитории, эта тактика создавала видимость того, что независимое общественное мнение заняло определенную позицию, и еще больше камуфлировала роль США.

Информационное агентство США распространило более 100 тысяч экземпляров брошюры «Хронология коммунизма в Гватемале» по всему полушарию, а также 27 тысяч экземпляров антикоммунистических карикатур и плакатов. Американское пропагандистское агентство также изготовило для свободного показа в кинотеатрах три фильма с предсказуемым содержанием о Гватемале и новостные ролики, обеляющие США.

Францисканский кардинал Нью-Йорка Спеллман (Spellman) – прелат, одержимый антикоммунизмом, который боялся социальных перемен еще больше, чем Бога, – был удостоен визита ЦРУ. Не смог бы его преподобие установить контакт между ЦРУ и архиепископом Мариано Росселем Арельяно (Mariano Rossell Arellano) в Гватемале? Кардинал был бы рад. Таким образом, 9 апреля 1954 года в гватемальских католических церквях было зачитано пасторское послание, которое призывало всех верующих обратить внимание на дьявола в стране, называемого коммунизмом, и требовало, чтобы все «встали как один против врага Бога и страны» или, по крайней мере, не защищали бы Арбенса. Чтобы оценить значимость этого послания, надо помнить, что гватемальские крестьяне были глубоко религиозны, и в большинстве своем мало кто умел читать, поэтому они могли получать Слово Божье только таким способом. Для тех же, кто умел читать, с самолетов сбрасывались тысячи листовок с посланием архиепископа.

В мае ЦРУ тайно спонсировало Конгресс против советского вмешательства в Латинской Америке в Мехико. В том же месяце Сомоса созвал дипломатический корпус в Никарагуа и сообщил послам – его голос дрожал от гнева, – что полиция нашла тайные советские склады с оружием (организованные ЦРУ) у тихоокеанского побережья, и предположил, что коммунисты хотят превратить Никарагуа в «новую Корею». Несколькими неделями позже самолет без опознавательных знаков сбросил на парашютах на гватемальское побережье оружие с советской маркировкой.

Латиноамериканцев кормили такой пропагандой десятилетиями. Так их учили, что такое «коммунизм».

В конце января 1954 года фотокопии документов «Освобождения» оказались в руках Арбенса. Операция столкнулась с серьезными трудностями. Через несколько дней газеты Гватемалы опубликовали на своих главных полосах переписку Кастильо Армаса с Сомосой и другими. Документы раскрывали планы поэтапной подготовки к вторжению с привлечением, кроме всего прочего, «правительства Севера» [24].

Госдеп назвал обвинения в адрес США «нелепыми и лживыми» и заявил, что не будет их больше комментировать, так как не хочет придавать им значения, которого они не заслуживают. Пресс-секретарь департамента сказал: «Политика США заключается в невмешательстве во внутренние дела других стран. Этот курс неоднократно подтвержден действующей администрацией».

Журнал «Тайм» вообще не поверил в возможность американского участия в таких планах, заключая, что все это «сфабриковано в Москве» [25].

«Нью-Йорк таймс» не была так открыто циничной, но ее публикации не содержали никаких признаний того, что в гватемальских газетах могла быть какая-то правда. «Латиноамериканские обозреватели в Нью-Йорке, – сообщала газета, – говорят, что обвинения в «заговоре» попахивают коммунистическим влиянием». За этой статьей сразу шла другая, озаглавленная «Красные шефы профсоюзов встретились на открытии съезда Гватемальской конфедерации профсоюзов» [26].

ЦРУ продолжало свою подготовку как ни в чем не бывало.


Наступление началось ранним утром 18 июня, когда самолеты сбросили на Гватемалу листовки с требованиями немедленной отставки Арбенса – в противном случае различные цели будут подвергнуты бомбардировке. После полудня самолеты вернулись, обстреляли из пулеметов дома рядом с казармами, сбросили осколочные бомбы и на бреющем полете обстреляли Национальный дворец.

Всю следующую неделю воздушные налеты продолжались ежедневно – бомбардировкам подверглись порты, цистерны с горючим, склады боеприпасов, казармы, международный аэропорт, одна школа, несколько городов. Сообщалось, что девять человек, в том числе трехлетняя девочка, были ранены. Количество домов, сгоревших от зажигательных бомб, неизвестно. Во время одного из ночных налетов через громкоговорители на крыше американского посольства передавалась запись бомбардировки, чтобы усилить страх у жителей столицы. Когда Арбенс вышел в эфир, стараясь успокоить население, специалисты ЦРУ заглушили радиопередачу.

Тем временем подразделения ЦРУ вошли в Гватемалу из Гондураса и захватили несколько поселков. Но их продвижение замедлилось, столкнувшись с сопротивлением гватемальской армии. Однако радио ЦРУ «Голос освобождения» рисовало другую картину: антиправительственные «повстанцы» были везде и всюду, они успешно наступали, их было великое множество, по ходу наступления к ним присоединялись добровольцы, война и беспорядки во всех уголках страны, страшные бои и тяжелые поражения гватемальской армии. Некоторые радиопередачи транслировались через постоянные общественные и даже военные каналы, давая повод некоторым офицерам Арбенса думать, что эти сообщения подлинны. По этим же каналам ЦРУ отвечало ложными сообщениями на настоящие военные донесения. Распространялись все виды дезинформации, провоцировались слухи. В отдельных районах на парашютах сбрасывались манекены, чтобы заставить верить в масштабность вторжения [27].

Отдел по связям с общественностью «Юнайтед фрут» распространял среди журналистов фотографии массовых захоронений обезображенных трупов в качестве примера зверств режима Арбенса. Фотографии широко разошлись. Томас Макканн (Thomas McCann) из отдела по связям с общественностью компании позже признался, что он понятия не имел, что изображено на этих фотографиях: «Они легко могли быть жертвами каждой из сторон. Или землетрясения. Но штука в том, что их восприняли так, как и предназначалось: в качестве жертв коммунизма».

В таком же стиле Вашингтон сообщал о политических арестах и цензуре в Гватемале, не упоминая тот факт, что правительство находится в осаде, – и, конечно, не говоря о том, кто организовал осаду, – что основную массу арестованных составляли подозреваемые в заговоре и саботаже и что администрация Арбенса обладала хорошей репутацией по части соблюдения гражданских свобод. В этом отношении американская пресса действовала не намного лучше.


Главной целью бомбардировок и дезинформации было показать, что военная оборона дала трещину, что сопротивление бесполезно, и тем самым вызвать смятение и раскол в гватемальских вооруженных силах, а также обратить некоторых военных против Арбенса. Психологическая война, ведомая по радио, шла под управлением Говарда Ханта (Е. Howard Hunt), известного позже по Уотергейту, и Дэвида Этли Филипса (David Atlee Phillips), недавно поступившего на службу в ЦРУ. На первом совещании по операции Филипс невинно спросил своего начальника Трэйси Барнса (Tracy Barnes): «Но Арбенс стал президентом на свободных выборах. Какое право мы имеем помогать кому-то свергать его правительство и выкидывать его с должности?».

«На какую-то секунду, – писал Филипс позже, – я заметил на его лице тень обеспокоенности, сомнения, реакции чувствительного человека». Но Барнс быстро пришел в себя и повторил партийную линию о Советах, создающих «расширяющийся плацдарм» в Центральной Америке [28].

Филипс никогда не оглядывался назад. Когда он ушел из ЦРУ в середине 1970-х годов, он основал Ассоциацию офицеров разведки в отставке для противодействия потоку негативной информации о ЦРУ.

Американские журналисты, освещавшие события в Гватемале, продолжали демонстрировать отсутствие стремления расследовать ситуацию и разобраться в ней. Но то, что было неясным для американской прессы, было очевидным для многих в Латинской Америке. Горячие протесты против США прошли в июне, по крайней мере, в 11 странах и были поддержаны правительствами Эквадора, Аргентины, Уругвая и Чили, которые осудили американскую интервенцию и агрессию.

Журнал «Лайф» отметил эти протесты, заметив, «что мировой коммунизм эффективно использует события в Гватемале, чтобы нанести удар по США». Журнал насмехался над обвинением в том, что Вашингтон стоит за восстанием [29]. «Ньюсуик» сообщал, что Вашингтон «официально рассматривал» протесты «как показатель глубины проникновения красных в обе Америки» [30]. Однако в то же время секретный меморандум Госдепа признавал, что многие из этих протестов были организованы некоммунистическими левыми и умеренными сторонниками США [31].

21 и 22 июня министр иностранных дел Гватемалы Торьелло обратился к ООН со страстным призывом помочь в разрешении кризиса. Американский представитель при ООН Генри Кэбот Лодж (Henry Cabot Lodge) попытался не допустить обсуждения в Совете Безопасности резолюции об отправке в Гватемалу комиссии для расследования и охарактеризовал обращение Торьелло как коммунистические маневры. Но под сильным давлением Генсека ООН Дага Хаммершельда (Dag Hammarskjold) Совбез все-таки был созван. Перед голосованием, когда Лодж работал с маленькими странами, представленными в Совбезе, Эйзенхауэр и Даллес ругались с Францией и Великобританией, которым нравилась резолюция. Президент сказал своему госсекретарю: «Британцы ожидают, что мы дадим им свободу рук на Кипре. Но они даже не хотят нас поддержать в Гватемале! Что ж, дадим им урок» [32].

В результате резолюция была отклонена пятью голосами против четырех. Великобритания и Франция воздержались, хотя это не имело значения, так как для принятия резолюции требовалось семь голосов. Хаммершельд был так раздосадован американскими махинациями, подрывавшими, по его словам, авторитет ООН, что сообщил: он будет вынужден «пересмотреть свое нынешнее положение в ООН» [33].

В то же время ЦРУ приступило к созданию «инцидента». Самолеты Управления сбросили несколько неразрывающихся бомб на территорию Гондураса. Правительство Гондураса обратилось в ООН и ОАГ, заявив, что его страна была атакована самолетами Гватемалы [34].

Наконец, Арбенс получил ультиматум от армейских офицеров: уйти в отставку или же они подпишут соглашение с интервентами. ЦРУ и посол Перифуа предложили офицерам деньги за измену. Сообщалось, что один из командующих армией получил 60 тысяч долларов за капитуляцию своих войск. Прижатый к стене Арбенс сделал попытку вооружить своих гражданских сторонников, но армейские офицеры блокировали раздачу оружия. Президент Гватемалы понял, что конец близок.

«Голос освобождения» тем временем вещал, что два крупных и хорошо вооруженных отряда двигаются в сторону города Гватемала. Через несколько часов поступило сообщение о дальнейшем продвижении мифических сил, хотя Кастильо Армас и его маленькая банда на самом деле не сильно продвинулись от гондурасской границы. Американская дезинформация и слухи продолжали распространяться и другими путями. Арбенс, которому было уже некому доверять в получении достоверной информации, не мог быть долее уверен, что в этих радиосообщениях нет хотя бы зерна правды.

Ничто не должно было угрожать победе, такой близкой. Британский грузовой корабль, стоявший в гватемальском порту и попавший под подозрение в поставках топлива для военной техники Арбенса, был разбомблен и потоплен самолетом ЦРУ, после того как команду призвали покинуть судно. Оказалось, что корабль прибыл в Гватемалу за грузом кофе и хлопка.

Отчаявшийся Торьелло неоднократно умолял посла Перифуа прекратить бомбардировки, предложив даже возобновить переговоры по компенсациям «Юнайтед фрут». В длинной телеграмме Джону Фостеру Даллесу министр иностранных дел описал воздушные налеты на гражданское население, подчеркнул беззащитность своей страны перед бомбардировками и призвал США проявить добрую волю и остановить их. Выполняя эту глубоко унизительную миссию, Торьелло высказал все это без единого намека на то, что США участвовали или могли участвовать во всем этом. Просьба была не просто запоздалой. Она была запоздалой еще до того, как события начались.

Силы Кастильо Армаса не могли победить численно превосходящие войска Гватемалы, но атаки с воздуха вместе с верой в непобедимость врага привели к тому, что гватемальские офицеры заставили Арбенса уйти в отставку. Никакие коммунисты, внутренние или внешние, не пришли к нему на помощь. Он только попросил главу офицеров, начальника штаба армии полковника Карлоса Диаса (Carlos Diaz), о том, чтобы тот дал слово не вести переговоры с Кастильо Армасом. Диас, который презирал командира мятежников не меньше, чем Арбенс, с готовностью согласился. Чего не осознавал Диас, так это то, что США не удовлетворятся простым свержением Арбенса. Кастильо Армаса намечали на пост главы правительства, и это назначение обсуждению не подлежало.

Сотрудник ЦРУ Энно Хоббинг (Enno Hobbing), который прибыл в Гватемалу для помощи в составлении новой конституции нового режима, сказал Диасу, что он «сделал большую ошибку», взяв на себя руководство правительством. «Полковник, – сказал Хоббинг, – вы просто не отвечаете требованиям американской внешней политики».

Теперь Перифуа потребовал от Диаса, чтобы он имел дело непосредственно с Кастильо Армасом. Заодно посол показал гватемальскому полковнику длинный список имен, потребовав, чтобы Диас расстрелял их всех в течение 24 часов. «Но почему?» – спросил Диас. «Потому что они коммунисты», – ответил Перифуа [35].

Хотя Диас не сочувствовал коммунистам, он отказался выполнять оба требования и указал, что борьба против вторжения будет продолжаться [36]. Перифуа побагровел от гнева. Он отправил в штаб ЦРУ во Флориде простую телеграмму: «Нас жестоко обманули. БОМБИТЕ!». Через несколько часов из Гондураса вылетел самолет ЦРУ, разбомбил военную базу и уничтожил правительственную радиостанцию. Полковник Кастильо Армас, антикоммунизму которого США могли доверять, скоро стал новым лидером Гватемалы.

Но пропагандистское шоу на этом не закончилось. По приказу ЦРУ гватемальские офицеры нового режима устроили для иностранных корреспондентов экскурсию по бывшей резиденции Арбенса, где они смогли увидеть комнаты, заполненные школьными учебниками, изданными – да, в Советском Союзе. Корреспондент «Нью-Йорк таймс» Пол Кеннеди (Paul Kennedy), настроенный против Арбенса, пришел к выводу, что «книги были подброшены» и не стал возиться с этой сфабрикованной историей [37]. «Тайм» никак не упомянул о книгах, но каким-то образом вышел на историю о том, что толпа разграбила дом Арбенса и нашла «груды коммунистической пропаганды и четыре ящика с землей из России, Китая, Сибири и Монголии» [38]. Статья «Тайм» давала понять, что изданию известно об американской роли в свержении Арбенса (хотя, очевидно, известно не все), но журнал ничего не сказал о правомерности насильственного свержения демократически избранного правительства.


Кастильо Армас отпраздновал освобождение Гватемалы несколькими способами. За один лишь июль тысячи людей были арестованы по подозрению в коммунистической деятельности. Многих пытали и убили. В августе был принят закон и создан комитет, который мог объявлять любого коммунистом без права защиты. Тех, кого таким образом объявляли коммунистом, можно было арестовать на срок до шести месяцев. Они не могли иметь радио или занимать государственный пост. В течение четырех месяцев комитет зарегистрировал 72 тысячи «коммунистов». Чиновник комитета сказал, что они планировали довести список до 200 тысяч [39]. Дальнейшая реализация земельной реформы была остановлена законом, а все уже выполненные мероприятия по экспроприации земли были объявлены недействительными [40]. «Юнайтед фрут» не только получила все свои земли обратно, но вдобавок правительство также запретило деятельность профсоюзов сборщиков бананов. Семь работников компании, которые были активными профсоюзными деятелями, были таинственным образом убиты в городе Гватемала [41].

Новый режим лишил голоса три четверти избирателей Гватемалы, исключив неграмотных из избирательных списков, и запретил все политические партии, профсоюзные конфедерации и крестьянские организации. К этому можно добавить закрытие оппозиционных газет (чего Арбенс не делал), сжигание «подрывных» книг, включая «Отверженных» Виктора Гюго, романов Достоевского, работ гватемальского нобелевского лауреата писателя Мигеля Анхеля Астуриаса (Miguel Angel Asturias), резко критиковавшего «Юнайтед фрут» [42].

Тем временем Джон Фостер Даллес, которого Торьелло обвинил в попытках создания «бананового занавеса» в Центральной Америке [43], был обеспокоен тем, что некоторые «коммунисты» могли избежать кары. В телеграммах, которыми Даллес обменивался с послом Перифуа, он настаивал, чтобы правительство арестовало тех гватемальцев, которые нашли убежище в иностранных посольствах, и предъявило им «уголовные обвинения», чтобы они не могли покинуть страну, – например, обвинения в том, что они были «тайными агентами Москвы». Госсекретарь утверждал, что коммунисты должны быть автоматически лишены права на политическое убежище, потому что они связаны с международным заговором. Единственным путем, которым они могли воспользоваться, утверждал он, была их отправка в СССР. Но Кастильо Армас отказался удовлетворить требования Даллеса по этому конкретному вопросу. Вероятно, на него повлияло то, что он, как и многие его соратники, время от времени получал политическое убежище в иностранных посольствах [44].

Одним из тех, кто искал убежища в аргентинском посольстве, был 25-летний аргентинский врач по имени Эрнесто Че Гевара. Че Гевара, живший в Гватемале с 1953 года, пытался организовать вооруженное сопротивление вторжению, но безуспешно. Опыт Че Гевары в Гватемале оказал сильное влияние на его политические убеждения. Его первая жена, Ильда Гадеа (Hilda Gadea), которую он встретил там, писала позже:

«Он часто говорил, что до этого момента он был одиноким охотником, критикующим с теоретических позиций политическую панораму нашей Америки. После этого он убедился, что борьба против олигархической системы и главного врага, империализма янки, должна быть вооруженной, поддерживаемой народом» [45].

В результате переворота США конфисковали огромное количество документов гватемальского правительства, несомненно, в надежде наконец-то выявить руку «международного коммунистического заговора», манипулировавшую Арбенсом. Если что-то и было найдено, оно так и не стало достоянием гласности.


30 июня, когда пыль еще не улеглась, Даллес подытожил ситуацию в Гватемале в речи, которая стала памятником холодной войны:

«(События в Гватемале) выявили дьявольские планы Кремля по разрушению внутриамериканской системы… захвату контроля над тем, что они называют массовыми организациями; (коммунистам) удалось захватить официальную прессу и радио гватемальского правительства. Они доминировали в организациях общественной безопасности и проводили аграрную реформу, диктовали конгрессу и президенту свои условия. Лидеры коммунистов открыто манипулировали Арбенсом. Гватемальский режим пользовался полной поддержкой Советской России. Гватемальцы сами испортили ситуацию» [46].

Когда дело дошло до переписывания истории, речь Даллеса не имела ничего общего с докладом ЦРУ для внутреннего пользования, написанным в августе 1954 года: «Когда коммунисты под внешним давлением попытались захватить всю власть в Гватемале, они заставили Арбенса уйти в отставку (удалено). Потом они приступили к созданию коммунистической хунты полковника Карлоса Диаса» [47].

В октябре Джон Перифуа, выступая перед комитетом конгресса, говорил:

«Моя роль в гватемальской революции строго ограничивалась ролью дипломатического наблюдателя. Революция, которая свергла правительство Арбенса, была организована и вдохновлена теми людьми в Гватемале, кто восстал против политики и беспощадного давления со стороны правительства, подконтрольного коммунистам» [48].

Позже Дуайт Эйзенхауэр написал о Гватемале в своих мемуарах. Бывший президент предпочел не делать намеков на то, что США как-то участвовали в планировании или осуществлении переворота, и упомянул, что администрация имела только самое косвенное отношение к его осуществлению [49]. Когда на Западе были опубликованы мемуары Никиты Хрущева, издатель счел нужным нанять видного советолога для написания аннотации к книге и отметить ошибки, вызванные умолчаниями и предвзятостью.

Так респектабельные джентльмены из Госдепа, ЦРУ и «Юнайтед фрут», получившие высокое образование в Принстоне и Гарварде, построившие карьеру на Уолл-стрит, элегантно куря трубки, убеждали друг друга, что неграмотные крестьяне Гватемалы не заслужили землю, которую им дали, что рабочим не нужны профсоюзы, что голод и страдания были малой ценой за избавление от бед коммунизма.

Террор, развязанный Кастильо Армасом, был только началом. Как мы увидим, со временем он ужесточится. Террор продолжался без перерыва более 40 лет.

В 1955 году «Нью-Йорк таймс» сообщила из ООН, что «США начали борьбу за удаление раздела предлагаемого Пакта о правах человека, который представлял угрозу их деловым интересам за рубежом». Проблемный раздел касался права народа на самоопределение и постоянный суверенитет над своими природными богатствами и ресурсами. Газета говорила, что этот раздел пакта «фактически провозглашает право страны на национализацию ее ресурсов…» [50]