Глава 6
Тунисский кинжал
С инспектором я столкнулся как раз в тот момент, когда он выходил с той половины дома, где находилась кухня.
– Как наша молодая леди, доктор?
– Она уже пришла в себя. С нею ее мать.
– Вот и хорошо. Я опрашивал слуг. Все они утверждают, что сегодня никто не входил в дом через черный вход. Ваше описание того незнакомца довольно туманное – может быть, вспомните что-то более определенное, чтобы было от чего отталкиваться?
– Боюсь, что не смогу, – с сожалением ответил я. – Понимаете, ночь была темная, а у этого парня воротник был поднят, а шляпа натянута до самых бровей.
– Гм‑м, – сказал инспектор. – Создается впечатление, что он хотел скрыть свое лицо. Вы уверены, что не знаете его?
Ответил я отрицательно, но не так уверенно, как мне хотелось бы. Я помнил, что в тот момент голос того типа показался мне знакомым. Именно это я и попытался объяснить инспектору – правда, вышло у меня это довольно сумбурно.
– Вы говорите, что это был грубый голос необразованного человека?
Я согласно кивнул, но тут мне пришло в голову, что грубость его была преувеличена, как будто наиграна. Если мужчина, как думает инспектор, старался скрыть свое лицо, то он вполне мог попытаться изменить голос.
– Не пройдете ли вы еще раз в кабинет, доктор? Я хочу задать вам пару вопросов.
Я согласился, инспектор Дэвис отпер дверь холла, мы прошли внутрь, и он запер дверь за собой.
– Мы же не хотим, чтобы нам мешали, – мрачно заметил он. – И не хотим, чтобы нас подслушивали. Что это за история с шантажом?
– С шантажом? – воскликнул я, совершенно потрясенный.
– Это что, плод фантазии Паркера или за этим действительно что-то стоит?
– Если Паркер что-то слышал о шантаже, то он должен был подслушивать под дверью, буквально прилипнув ухом к дверной скважине.
Дэвис согласно кивнул.
– Скорее всего, вы правы. Понимаете, я задал несколько вопросов о том, что Паркер делал в течение вечера. Сказать по правде, мне его манеры не очень нравятся. Этот человек что-то знает. Когда я стал задавать ему вопросы с пристрастием, он заволновался и выдал какую-то маловразумительную историю про какой-то шантаж.
Я мгновенно принял решение.
– Рад, что вы об этом сами заговорили, – сказал я. – Я никак не мог решить, рассказывать ли все как на духу или нет. Я почти уже решил все вам рассказать, но ждал подходящего случая. Так что слушайте…
И я рассказал ему обо всем, что случилось вечером, так же, как я записал все это здесь. Инспектор с интересом слушал, время от времени задавая вопросы.
– Самая невероятная история из тех, которые мне доводилось слышать, – сказал он, когда я закончил. – И вы говорите, что это письмо бесследно исчезло? Дела действительно плохи – очень плохи. Это дает то, чего нам не хватало с самого начала, – мотив.
– Понимаю, – кивнул я.
– Вы говорите, что мистер Экройд намекнул на то, что подозревает кого-то из своих домашних? Это, знаете ли, довольно широкое определение…
– А вы не думаете, что сам Паркер может быть тем человеком, который нам нужен? – предположил я.
– Здорово похоже на то. Очевидно, что, когда вы вышли, он подслушивал под дверью. А когда мисс Экройд позже столкнулась с ним, он как раз собирался войти в кабинет. А что, если предположить, что он таки вошел в него, когда она скрылась из вида? Ударил Экройда кинжалом, запер дверь изнутри, открыл окно, выбрался через него из кабинета и вошел в дом через черный ход, который заранее оставил открытым… Как вам такой вариант?
– В нем есть только один недостаток, – медленно заметил я. – Если Экройд продолжил чтение письма сразу после того, как я ушел – а именно это он и собирался сделать, – то ему не было смысла сидеть и размышлять целый час. Он бы сразу же вызвал Паркера, предъявил бы ему обвинения, и тогда разразился бы полноценный скандал. Не забывайте, что Экройд был человеком холерического темперамента.
– А может быть, он не сразу взялся за письмо? – предположил инспектор. – Мы же знаем, что у него кто-то был в половине десятого. Если этот посетитель появился так быстро после вашего ухода, а после того, как он ушел, появилась мисс Экройд со своим «спокойным ночи», то он не мог бы заняться письмом раньше десяти часов.
– А как же телефонный звонок?
– Звонил Паркер – тут никакого сомнения. Он сделал это, вероятно, еще до того, как запер дверь и открыл окно. А потом психанул или запаниковал и решил полностью отрицать, что ему что-то известно. Так все и произошло, можете мне поверить.
– Н‑у‑у‑у, могло быть и так, – сказал я с сомнением.
– В любом случае правду о телефонном звонке мы сможем узнать на коммутаторе. Если звонили отсюда, то вряд ли это мог сделать кто-то, кроме Паркера. И если это так, то он наш человек. Но никому ни слова – мы не должны пугать его до того, как у нас на руках будут все улики. Я позабочусь о том, чтобы он ничего не заподозрил. Для всех же – мы разрабатываем вашего таинственного незнакомца.
Инспектор встал со стула возле письменного стола, на котором сидел верхом, и подошел к неподвижному телу в кресле у камина.
– Оружие тоже должно нам что-то дать, – сказал он, подняв глаза, – оно какое-то совсем неизвестное, настоящий раритет – сразу видно.
Полицейский наклонился, внимательно рассматривая ручку кинжала, и я услышал, как он что-то удовлетворенно промычал. Потом очень осторожно взялся за лезвие чуть ниже самой рукоятки, аккуратно вынул его из раны и, все еще стараясь не дотрагиваться до рукоятки, положил кинжал в широкую китайскую вазу, украшавшую камин.
– Да, – сказал он, кивнув на кинжал. – Настоящее произведение искусства. Таких, должно быть, не так-то уж и много на свете.
Это был действительно изумительный по красоте кинжал. Узкое изогнутое лезвие; ручка, сделанная из перевитых кусков разных металлов, на создание которой ушла масса времени и терпения… Инспектор осторожно попробовал лезвие пальцем, проверил его остроту и состроил уважительную гримасу.
– Боже, как бритва, – воскликнул он. – Даже ребенок вполне мог воткнуть его во взрослого мужчину – и он вошел бы, как нож в масло… Опасная игрушка для того, чтобы держать ее в доме.
– Могу я теперь осмотреть тело? – спросил я.
Инспектор кивнул.
– Приступайте.
Я тщательно осмотрел труп.
– Ну и?.. – спросил полицейский, когда я закончил.
– Не буду мучить вас терминологией, – сказал я, – это мы оставим для досудебного расследования. Удар был нанесен правшой, который стоял у него за спиной, и смерть наступила практически мгновенно. Судя по выражению на лице убитого, можно предположить, что удар был нанесен совершенно неожиданно. Возможно, он умер, так и не поняв, кто на него напал.
– Дворецкие умеют ходить неслышно, как кошки, – заметил инспектор Дэвис. – Думаю, что в этом преступлении не так уж много загадок. Взгляните на ручку этого кинжала.
Я взглянул.
– Может быть, вы их и не замечаете, но я‑то их хорошо вижу, – он понизил голос. – Отпечатки пальцев рук!
Он отошел на шаг, чтобы полюбоваться эффектом, который произвели его слова.
– Да, – мягко согласился я. – Мне это тоже пришло в голову.
Не понимаю, почему некоторые люди принимают меня за полного идиота. В конце концов я читаю детективы, газеты и считаю себя человеком вполне обычных способностей. Вот если б на рукоятке остались отпечатки ног, тогда это было бы необычно, и я с удовольствием выразил бы свои удивление и восхищение.
Мне показалось, что инспектор обиделся на меня из-за того, что я не продемонстрировал должного восторга. Он взял китайскую вазу и предложил мне пройти вместе с ним в биллиардную.
– Хочу узнать, может быть, мистер Реймонд сможет нам что-то рассказать об этом кинжале, – пояснил он.
Опять заперев за собой дверь в холл, мы прошли в биллиардную, где и нашли Джоффри Реймонда. Инспектор показал ему свой трофей.
– Вы видели его раньше, мистер Реймонд?
– Знаете, мне кажется – я почти в этом уверен, – что эту безделушку подарил мистеру Экройду майор Блант. Она из Марокко… хотя нет, из Туниса. Так убийство было совершено этим кинжалом? Просто невероятно, и в то же время трудно предположить, что существуют два одинаковых кинжала… Может быть, стоит позвать майора Бланта?
И не дожидаясь ответа, он быстро вышел.
– Очень приятный молодой человек, – заметил инспектор. – Видно, что честный и искренний.
Я согласился с ним. За те два года, что Джоффри Реймонд служил секретарем у Экройда, я ни разу не видел его раздраженным или потерявшим терпение. Кроме того, я знал, что он очень хороший секретарь.
Через пару минут Реймонд вернулся в сопровождении Бланта и взволнованно произнес:
– Я был прав. Это действительно тунисский кинжал.
– Но ведь майор Блант его еще не видел, – возразил инспектор.
– Я увидел его в тот момент, когда вошел в кабинет, – совершенно спокойно сказал майор.
– Значит, вы его узнали?
Блант кивнул.
– И вы ничего о нем не сказали, – в голосе инспектора появились нотки подозрительности.
– Момент был неподходящим, – пояснил майор. – Масса неприятностей в жизни происходит из-за того, что кто-то говорит что-то в самый неподходящий момент.
Он равнодушно встретился взглядом с инспектором. Последний наконец крякнул и опустил глаза.
– Вы в этом абсолютно уверены, сэр? – спросил он, поднося кинжал поближе к Бланту. – Вы можете это утверждать?
– Абсолютно. Никаких сомнений.
– А где обычно находилось это… эта безделушка? Вы можете сообщить мне это, сэр?
На сей раз ответил секретарь:
– Он лежал в витрине, в гостиной.
– Что? – воскликнул я.
Все посмотрели на меня.
– В чем дело, доктор? – спросил инспектор подбадривающим тоном. – Так в чем же? – повторил он, все еще ожидая, что я ему скажу.
– Да так, просто ерунда какая-то, – ответил я извиняющимся тоном. – Когда я вечером приехал на обед, то услышал, как кто-то закрыл верхнюю крышку витрины в гостиной.
На лице у инспектора появились скепсис и подозрение.
– А почему вы решили, что это была крышка витрины?
Тогда мне пришлось все объяснить с подробностями. Это было долгое и нудное объяснение, которого я бы с удовольствием избежал, если б смог.
Инспектор выслушал его до конца.
– А кинжал лежал в витрине, когда вы рассматривали ее содержимое? – спросил он.
– Не знаю, – ответил я. – Не помню, чтобы я обратил на него внимание, но, вполне возможно, что он там был.
– Нам лучше пригласить сюда домоправительницу, – сказал инспектор и нажал на кнопку звонка.
Через несколько минут в комнату вошла мисс Рассел, приглашенная Паркером.
– Не думаю, что я вообще подходила к этой витрине, – ответила она на вопрос инспектора. – Меня интересовало, нет ли в вазах увядших цветов… Ах нет, теперь я вспомнила: крышка витрины была открыта, а это непорядок, поэтому я закрыла ее, проходя мимо.
И она с вызовом посмотрела на полицейского.
– Понятно, – сказал инспектор. – Так вы можете сказать мне, был ли в витрине кинжал?
Рассел спокойно посмотрела на оружие.
– Не могу сказать, что я в этом уверена, – ответила она. – Я не останавливалась. Я знала, что в любую минуту могут появиться члены семьи, и поэтому хотела побыстрей уйти.
– Благодарю вас, – поблагодарил ее инспектор.
Казалось, что он колеблется, стоит ли допрашивать ее дальше, но мисс Рассел восприняла эти его слова как разрешение уйти и выскользнула из комнаты.
– Настоящая ведьма, – заметил Дэвис, провожая ее взглядом. – Итак, дайте подумать… Доктор, мне кажется, это вы говорили, что витрина стоит возле одного из окон?
Вместо меня ответил Реймонд:
– Да, у левого окна.
– А окно было открыто?
– Они оба были распахнуты.
– Что ж, думаю, что нам больше не стоит терять время на этот вопрос. Кто-то – я просто называю его «кто-то» – мог достать кинжал в любое удобное для него время, и нам совершенно неважно, когда точно он это сделал. Мистер Реймонд, завтра утром я вернусь с главным констеблем[13]. До этого времени ключ от двери останется у меня. Я хочу, чтобы полковник Мелроуз увидел все так, как оно есть сейчас. Я случайно слышал, что сегодня он обедает в другой части графства и, скорее всего, останется там ночевать…
Мы все увидели, как инспектор тщательно упаковывает китайскую вазу с лежащим в ней кинжалом.
– Здесь необходима большая аккуратность, – пояснил он. – Полагаю, что это будет наша важнейшая улика.
Несколько минут спустя, когда я выходил из биллиардной вместе с Реймондом, молодой человек весело хихикнул. Я почувствовал его руку у себя на предплечье и посмотрел, куда он смотрит.
Конец ознакомительного фрагмента.