Хуже фашистов
В двадцать восьмом богатые давай отделять сыновей, те жениться, их не расписывают: «Откупай своё хозяйство». Ночью сколько раз вызовут, днём. Вызовут в сельсовет и сиди, пока не согласишься эти тыщи принести.
– Сколько можно сидеть…
– Иди неси.
Или посадят в анбар и щиплют…. В анбар посадят ночью, а к ним шибздика подсадят. Зимой, голых, чтоб злились да болтали, чтоб сразу расстреливать.
Ой, что делали… Так досталось людям. Хоть бы было за что.
А с попами что проделывали? Батюшка, вы знали, что это будет? Знал, но не думал, что так скоро. Что они с ним сделали… Фашисты? А это не фашисты? Хуже.
Сосед дядя Федя, щупленький мужичок… Таскали-таскали, нету денег. Он залез на крышу, на конёк и упал… Сверху двух этажов комната, как шмякнулся, только брызги… Тут он валяется, а семью ссылают, всю скотину погнали, хлеб выгрузили, монатки забрали.
Стёпка НазарОв. Сколько богатства было. Жёна с детишками, он один всем именьем ворочает…
Поздняковы, оба Митьки. Створки открыли, сидят, такие пареньки красивые. Сидят с гармошками, а эти с винтовками: «Выходи». Вышли, сели на фургон, повезли… Куда повезли?
Муж тётки Аксиньи – старший Тит.
И у Тита сын Тит, и второй, и третий, все Титы. Тит-старший коров доил. «Что Титихе, он у неё всё сделает, и квашню, и всё.» Тит огурцы вырастит, Тит – капусту, Тит – всё! Детки росли, росли, выросли, младшего женили, второго и последнего. Ребятишек! – полно. И всем трём одинаковые дома кружком, тут Титу поставили, тут второму и третьему, в одном куточке. Бедные, а добрые были. На Похоровой дочке женился, она не девушкой взамуж вышла. Пошла с мамой проститься. Только подходит, а их уж повезли… И проститься не дали этой Нюрке. Так она и упала в снег. Мать дурниной ревёт. Хозяина везут вперёд всех. Он было что-то там… «Сказано сиди. Сделай вот так руки и сиди.»
Ребятишки закрикиваются. А кому нужно? Ночь.