Тиха украинская ночь
Особенно летом. С белыми звездами в обнимку посидишь до двух ночи, а потом несешь в хату попытку уснуть.
А в хате матушка с батей. Тоже не спят. Не спят они в разных комнатах, разделенных кухней. Я втекаю в свою, третью, и ложусь. И лежу, вперив зеньки в окно. И тут начинается потеха.
Батя включает ночник. Из комнаты матушки раздается завывание кроватных пружин. Щелкает кнопка настольной лампы. Затем пружины взвизгивают так, что становится ясно, – мама приняла сидячее положение. Секунда тишины сменяется последним аккордом, возвещающим о вертикальном взлете пружин и мамы.
Ненадолго воцаряется тишина. Потом медленно-медленно начинается шаркание. С каждой секундой оно ускоряется – мамуля шествует к папуле. По пути она заглядывает ко мне. Останавливается, зевает, чешет живот, щурится, пытаясь разглядеть, наличествует ли мое тело в койке или нет. Медленно поворачивается и чапает в спальню к отцу:
– Ну, шо, чого не спишь?
– Да нога что-то болит…
– Я тебе мазь принесу.
С этими словами мама разворачивается и начинает идти к себе. На половине пути ее останавливает тихий голос отца:
– Принеси лучше таблетку.
Мама останавливается в кухне и громко переспрашивает:
– Шо ты кажешь?
Отец также тихо повторяет:
– Таблетку принеси лучше.
Опять ничего не расслышав, матушка – чоп-чоп – возвращается к отцу:
– Шо тебе нести?
– Таблетку.
– Яку тебе таблетку?
– Ту, что вчера давала…
– От ног?
– Что – «от ног»?
– Таблетку. От ног чи от сна?
– Та от ног…
Матушка снова начинает идти к себе. Отец догоняет ее тихим вопросом:
– А Миша пришел?
Достигнув кухни, матушка опять замирает:
– Шо ты кажешь?
– Миша, говорю, пришел?
Матушка затихает в размышлениях. Все-таки не разобрав сказанное, она возвращается на исходную позицию:
– Кто пришёл?
Отец, как ни в чем не бывало, повторяет:
– Миша-то пришел?
– Да пришел вроде… – неопределенно звучит ответ. Но чтобы удостовериться, она еще раз заглядывает ко мне, прищуривается и бормочет:
– Та лежит хтось… Миша ж, наверное…
Потом спохватывается и в который раз начинает движение к себе.
Наконец-то достигнув цели, долго роется в ящичке с лекарствами, шуршит всякими обертками, что-то падает, она бормочет, потом кричит из своей комнаты:
– Я вже забыла, шо тебе нести – мазь чи таблетку?
– Что ты говоришь? – на этот раз переспрашивает отец.
Матушка доходит до кухни и оттуда громко произносит:
– Шо тебе нести – таблетку от сна чи мазь от ног? А то забыла я уже…
– Та неси уже что-нибудь… – невозмутимо отвечает тот.
Мамуля шаркает к себе, оттуда – чоп-чоп – к отцу, дает ему что-то, потом шествует восвояси. Посередине маршрута ее опять застает врасплох вопрос отца:
– А Миша уже спит?
Мама снова затормозила. Потом:
– Шо ты опять кажешь?
– Миша спит уже?
– Та хто зна!
Она разворачивается и шествует ко мне. Я ей помогаю:
– Да сплю я, сплю.
– Ну, ось, тут он… И спит… – мама в нерешительности останавливается, не зная, что делать дальше. Зевает, чешет живот и шагает к себе. На кухне останавливается и произносит:
– Ой, я вже так устала ходить, шо сейчас усну!
– Что ты говоришь? – спрашивает отец.
– Та ты ж лежишь себе, а я хожу туды-сюды. Зараз и я засну.
И целеустремленно доплетается до своей кровати. Пружины радостно взвизгивают, свет гаснет…
А у отца горит ночник. Книжка лежит на животе, сам он уже похрапывает. Наверняка, в очках… И кругом тишина. Только в кухне громко тикает будильник…