Глава 2
Тревога исказила нежные черты лица Калисты…
Лукас не лукавил, когда сказал, что она прекрасна. Она стала даже красивее, чем была в ранней юности. С годами ее лицо стало более изящным, четче обозначились высокие скулы и твердый подбородок. Маленький прямой нос по-прежнему усеивали очаровательные конопушки, а ее губы… Все такие же – чуть припухшие, нежно-розовые… И очень соблазнительные – даже кривящиеся в презрительной гримаске.
И как только Аристотелю удалось произвести на свет такое восхитительное создание – уму непостижимо. Несомненно, Калиста похожа на свою мать, Диану, актрису и модель, чья красота привела ее к трагическому концу. Дочь унаследовала оттенок волос и кожи матери, но высокая длинноногая Диана была более хрупкого телосложения, Калиста же – миниатюрная, с большой грудью, тонкой талией, красиво очерченными женственными бедрами, по изгибу которых так и хотелось провести ладонью. Глядя на Калисту, Лукас ощутил мощнейший прилив желания и, повинуясь ему, провел по ее руке, наслаждаясь нежностью ее кожи.
– Пойдем. – Он решительно зашагал через кладбище, увлекая Калисту за собой и чувствуя себя при этом каким-то пещерным человеком.
– Лукас, перестань!
Ну уж нет. Ее протест только раззадорил его – он во что бы то ни стало приведет ее на свою виллу и уложит в свою постель. Он так долго этого ждал, что не позволит мимолетным сомнениям нарушить его планы. И уж конечно, ее возражения ему тоже не помешают.
– Лукас, прекрати, отпусти меня!
Они достигли небольшой рощицы за старой часовней, где он оставил свой мотоцикл. Встав так, что Калиста оказалась между ним и мотоциклом, Лукас наконец отпустил ее руку. Калиста отшатнулась, ее зеленые глаза полыхали гневом.
– Черт возьми, что за игру ты затеял?
– О нет, Калиста, я не играю с тобой. Вовсе нет.
– А что тогда? Что ты пытаешься доказать? Почему ведешь себя как… как какой-то ужасный бандит?
– Возможно, потому, что я им стал. – Он окинул ее тяжелым взглядом. – Возможно, именно это делают с человеком четыре с половиной года, проведенные в тюрьме.
Нервы Калисты натянулись до предела.
– Я вообще не понимаю, почему ты здесь. Тебе же дали восемь лет!
– Скостили срок за хорошее поведение. – Его глаза холодно блеснули. – Понимаешь ли, я был там настоящим пай-мальчиком. А теперь я намерен наверстать упущенное. Надеюсь, мое досрочное освобождение не расстроило тебя?
– Нисколько. Меня вообще не заботит, где ты и чем занимаешься.
– Отлично. Садись-ка на мой мотоцикл. Поедем на виллу «Елена».
– Нет, не поедем. Я никуда с тобой ехать не собираюсь.
– Зато я собираюсь. И очень надеюсь, что мы с тобой сделаем это без лишних затруднений.
И, быстро обхватив Калисту за талию, Лукас легко приподнял ее и без церемоний усадил на мотоцикл. Тонкая ткань платья соблазнительно обтянула ее бедра.
Лукас с трудом подавил прилив желания.
– Если ты меня сию же секунду не отпустишь, я закричу.
– Да кричи на здоровье. – Он нехорошо улыбнулся. – Мне без разницы. Твои дорогие братишки удрали с другими скорбящими. И теперь уже плывут к материку. Так что тебя никто не услышит.
Он заметил страх в ее глазах, однако она не пошевелилась. Гордость не позволяла ей закричать и тем самым доставить ему удовольствие. И это лишь усилило его восхищение – и возбуждение. На кожаном сиденье его мотоцикла Калиста смотрелась очень эротично – красиво изогнутая спина, ниспадающие на плечи роскошные тициановские волосы. Упавшая с головы траурная вуаль валялась у ее ног.
– Послушай… – Она заговорила примирительным тоном, явно решив сменить тактику. – Ну к чему вот это вот все?
– А ведь тебе так нравился этот мотоцикл, Келли. – Он намеренно называл ее уменьшительным именем, словно возвращая в их жаркое летнее прошлое. – Ты всегда была готова прокатиться на нем.
– Думаю, с тех пор мы оба повзрослели. – Калиста резко откинула назад свои рыжие волосы. – Я уж точно.
– С этим не поспоришь. – Лукас невесело хохотнул. – Помнится, в нашу последнюю встречу мы занимались кое-чем весьма взрослым.
Она снова вспыхнула, словно он напомнил ей о чем-то постыдном. Может, так оно и было.
– Что ж, уверяю тебя, это не повторится, несмотря на твои угрозы.
– Не угрозы, Калиста, а обещание.
– Знаешь, Лукас, ты весьма самоуверенный тип. – Ее изумрудные глаза гневно сверкнули. – Я тебе обещаю: то, что тогда между нами произошло, больше не повторится. Никогда.
– Нет? Ты в этом уверена?
– Абсолютно!
– Тогда давай-ка вернемся на мою виллу на пару часов, это ведь тебе никак не повредит? Или ты сама себе не веришь, а?
– Себе я верю, Лукас. А вот тебе – нет.
– Ах да. Совсем забыл! Я же записной злодей.
– Вот именно!
Что ж, надо отдать ей должное – с годами она научилась не тушеваться.
– Между нами ничего не произойдет, если ты сама не захочешь.
Вскочив на мотоцикл, Лукас повернул ключ в замке зажигания, покрепче взялся за руль и с удовольствием ощутил вибрацию своего ожившего механического зверя.
– На твоем месте я бы держался покрепче, – через плечо посоветовал он своей невольной пассажирке, повернул ручку газа, и мотоцикл взревел, словно подтверждая его слова.
Они рванули с места в карьер и понеслись прочь с кладбища, оставив его навеки упокоившихся обитателей с миром.
Они мчались вдоль скалистого побережья, испещренного одинокими утесами и живописными уединенными бухточками, перед ними разворачивались потрясающие греческие пейзажи. Щурясь от ярких бликов, игравших на морской воде, Калиста вдруг осознала, что ощущает вовсе не страх, а возбуждение. Она чувствовала себя по-настоящему живой, как никогда бодрой, и думала, как же хорошо вернуться на Талассу. И как сильно она скучала по этому райскому острову.
Она чуть-чуть подвинулась, устраиваясь удобнее, и тут же ощутила, что широкая спина Лукаса слегка взмокла от тепла ее груди, мышцы пресса напряжены под ее ладонями. По ее телу вдруг прошла опасная дрожь удовольствия от его близости. Оказывается, она скучала не только по острову… И это открытие здорово обеспокоило ее.
Свернув с прибрежной трассы, Лукас направил мотоцикл по грунтовой дороге, что вела к вилле «Елена», и лихо остановился у главного входа, подняв вихрь пыли. Быстро спешившись, он подал Калисте руку, буквально стащил ее с мотоцикла и увлек в дом.
В доме все было так, как она помнила. Даже запах был ей знаком – какой-то одновременно уютный и беспокоящий. Она прошла вслед за Лукасом по прохладному коридору в просторную гостиную, занимавшую всю центральную часть виллы. Здесь было тихо и темно, пока Лукас не распахнул двойные двери на улицу и не поднял жалюзи, впустив в комнату потоки яркого солнечного света. Калиста заморгала. Перед ней открылась роскошная панорама Эгейского моря.
– Выпьешь? – Лукас взял из буфета два стакана и потянулся за графином с виски.
– Нет, спасибо.
– Не возражаешь, если я выпью? – Плеснув себе изрядную порцию, Лукас одним глотком осушил стакан и налил еще. Очевидно, ее разрешения он ждать и не собирался.
Калиста быстро обвела глазами хорошо знакомую ей комнату: белые стены, украшенные яркими местными картинами, простая деревянная мебель и белый мраморный пол. Ей всегда нравился этот дом. Куда больше, чем вилла ее семейства, поскольку Аристотель за годы увлечения разными женщинами, чтобы произвести впечатление, стремился продемонстрировать свое богатство, а не создать уют.
Вилла «Елена» же была гораздо более скромной, но при этом не лишенной современного комфорта. Здесь имелся прекрасный бассейн, пять спален, тренажерный зал, библиотека и даже вертолетная площадка, на которой Калиста заметила вертолет.
Так вот как он добрался сюда…
– Итак, что это за незаконченное дело? – Она решила взять инициативу в свои руки. – О чем ты хотел поговорить?
– Разговоры могут подождать. – Лукас остановился напротив Калисты, глядя в ее раскрасневшееся лицо. – В данный момент я куда больше заинтересован в действиях. Сейчас я хочу, чтобы ты поцеловала меня так, как тогда, когда мы были здесь с тобой в последний раз, любовь моя. Ты помнишь?
Калиста вдруг почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Конечно, она помнит. Она помнит каждое мгновение, каждую умопомрачительную деталь той встречи, что изменила всю ее жизнь. Все эти пять лет она жила воспоминаниями о той встрече – на праздновании ее восемнадцатилетия теплым июньским вечером…
Сдав все экзамены, Калиста покинула наконец опостылевшую школу, которую терпеть не могла, и намеревалась в полной мере насладиться несколькими неделями горячего греческого солнца, прежде чем вернуться в Великобританию и приступить к учебе в университете.
Она с нетерпением ждала той вечеринки, хотя на праздник были приглашены в основном деловые партнеры отца с их семьями, а не ее друзья. Лишь одного человека Калиста хотела видеть на своем празднике непременно – Лукаса. Для него она постаралась выпрямить свои буйные рыжие кудри, подвела глаза, накрасила губы и надела короткое шелковое платье изумрудного оттенка. Застегнув золотые босоножки на убийственно высоких каблуках, Калиста была готова во всеоружии встретить Лукаса.
Если бы он появился…
Сказать, что она была разочарована, значит не сказать ничего. Хрупкая надежда Калисты таяла с каждой новой группой гостей, в числе которых его не было. Казалось, на их виллу выплеснулось целое море людей. Все они смеялись, выпивали, танцевали…
В конце концов приехал отец Лукаса. Он пребывал в крайне возбужденном состоянии, разыскал Аристотеля и вызвал на приватный разговор. Спросить у него, приедет ли Лукас, у Калисты не было ни шанса. И она решила взять дело в свои руки. Для начала она сбежала и угнала машину. Или, скажем так, позаимствовала машину Ставроса, недальновидно оставившего ключ в замке зажигания. К тому моменту Калиста успела взять лишь несколько уроков вождения, так что прав у нее не было, но зато было непреодолимое желание встретиться с Лукасом, и мелочи ее не останавливали.
Каким-то чудом ей удалось преодолеть путь до виллы «Елена» по извилистой прибрежной дороге и не врезаться в утесы. После чего с бутылкой шампанского в руке и улыбкой победительницы на губах она ворвалась в дом и обнаружила Лукаса, с озабоченным видом вышагивающего по комнате. Он изумленно воззрился на нее.
– Келли! Ради всего святого, что ты здесь делаешь?
– Приехала к тебе, конечно. Сегодня мой день рождения, если ты забыл.
– Нет, не забыл. Поздравляю с днем рождения.
Слова он произнес, но в них не было тепла, как не было ни сопровождающего поцелуя или хотя бы объятий. Вместо этого он смотрел куда-то за ее плечо.
– Ты видела моего отца?
– Да, он приехал на праздник. И ты должен был приехать. Ты же обещал, Лукас!
– Он нормально выглядел?
– Да. А что?
– Он уехал в большой спешке и отказался сказать мне, что случилось.
– Ну, мне показалось, что он в порядке, – слукавила она, не подозревая о последствиях. – Он поболтал с папой. Он сказал мне съездить за тобой.
– И сам дал тебе ключи от машины? – Лукас был крайне озадачен.
Но Калиста не была в настроении болтать о Ставросе. Вплоть до этого момента она не была вполне уверена, для чего она здесь, но теперь внезапно поняла. Она хочет, чтобы Лукас занялся с ней любовью.
Калиста хорошо помнила его удивление, когда она бросилась к нему на шею и нечаянно здорово огрела его бутылкой шампанского по спине. Он наконец улыбнулся и сказал, чтобы она не глупила спьяну, но, взглянув ей в глаза, все понял… Она больше не была ребенком. И прекрасно знала, что делает. Что она желала его.
И все равно он сопротивлялся. Но она беззастенчиво прижалась к нему всем телом, отшвырнула шампанское на кресло и, запустив пальцы в его густые темные кудри, ощутила, что он просыпается в ответ на ее зов. А когда она наконец добралась до его губ, когда панику сменило желание, а потом и жаркая страсть, она уперлась спиной в диван, и дороги назад уже не стало.
И вот они снова здесь – в том же самом месте. И Калиста с ужасом поняла, что ее влечет к нему еще сильнее… Она желает его каждой клеточкой своего тела, совсем как той июньской ночью, несмотря на то что она знает о его преступлении и знает, кем он стал. Лукас теперь совсем не тот милый и очаровательный парень, в которого она влюбилась. Пропали его черные кудри, озорной блеск в глазах сменился мрачной решимостью, от которой по ее спине пробегал озноб.
И все равно она хочет его.
Все ее тело трепетало от желания отдаться ему. Он был слишком близко, и скрыться от его пронзительного горящего взгляда было невозможно.
– Конечно, я помню, – с трудом выдавила она, силясь взять себя в руки. – Но, поверь, я не хочу совершать ту же ошибку снова.
– Так то, что произошло, было ошибкой? Интересный выбор слова.
– Да… да. Именно так. – Румянец залил ее щеки.
– Потому что, видишь ли, я вовсе не считаю это ошибкой. – Он наклонился к ней ближе. – Я думаю, ты все спланировала тогда.
– О чем это ты? – прошептала она помертвевшими губами.
– А теперь пришло время претворить в жизнь мой план. Моя очередь соблазнить тебя.
– Нет, Лукас! Не будь смешным! – Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
– И знаешь что? Я очень, очень этого ждал.
Он вдруг впился губами в ее губы, запустив руку в ее волосы и держа за затылок, крепко прижал ее к себе. Шансов сбежать у нее не осталось. Даже если бы она захотела. Даже если бы ей удалось собрать всю волю в кулак, которая испарилась при первом же прикосновении его губ.
Его язык легко приоткрыл ее губы и продолжил вторжение. Это был властный, голодный, жадный поцелуй, вызванный обуревавшей его страстью, с которой он не мог совладать. Страстью бескомпромиссной, дикой, подавляющей волю. Противостоять которой невозможно.
И вопреки всему – вопреки неразберихе и хаосу в их жизнях – Калиста почувствовала, как она словно растворяется в блаженстве. Ее затопила жаркая истома, всю целиком, вплоть до самого центра страсти, пульсировавшего горячо, тяжело и неумолимо. А Лукас продолжал свое искусное наступление, заставляя ее льнуть к нему, содрогаясь от наслаждения, когда его рука, легко скользнув по ее ягодицам, продолжила свой путь к самому сокровенному месту, символизирующему полное подчинение и обладание.
Она тихонько застонала, но еще более страстный и глубокий поцелуй Лукаса подавил ее стон. Его властная горячая рука беспощадно прижала ее к его телу так, что она ощутила рвущуюся на волю мужскую силу. Если она и попыталась хоть слегка сопротивляться, то теперь целиком и полностью растворилась в очевидном доказательстве его возбуждения, и ее собственное тело немедленно откликнулось на его призыв мощным импульсом.
Крепко прижимая Калисту к себе, Лукас повлек ее куда-то, пока она не уперлась спиной в стену. Бежать было некуда. Да она никуда и не хотела бежать. Никуда, только в манящее темное царство власти Лукаса.
На секунду их глаза встретились, и у Калисты перехватило дыхание – таким пугающе диким вдруг показалось ей его красивое лицо. Но стоило его губам встретиться с ее губами, и она вновь стала не в состоянии думать ни о чем, утонув в пучине сексуального желания, в предвкушении утоления которого дрожало все ее тело.
Он обхватил руками ее бедра и приподнял их, и она немедленно обвила ногами его талию, стремясь оказаться как можно ближе к его жарко пульсирующей плоти. Он издал одобрительный рык или, возможно, победный… ей уже было все равно. Его рука нетерпеливо дернула ее платье, пальцы добрались до тончайшей ткани трусиков и того, что она скрывала, и он ощутил ее жар. Она нетерпеливо застонала от его прикосновения. Резко отпрянув от нее, он быстро сунул руку в карман пиджака, достал презерватив, зубами разорвал упаковку и одновременно скинул брюки, за ними последовали боксеры, затем он одним движением надел защиту и вновь прильнул к трепещущему телу Калисты. Закинул ее руки себе на шею, заставив крепко обхватить ее. Приподнял ее ноги, она обвила ими его талию, и он услышал, как стукнулись об пол ее упавшие туфли.
Он снова рванул ее трусики и коснулся ее, но уже не пальцами, даря ей обещание блаженства. И обещание это было выполнено. Секунду спустя он вошел в нее – неистово, глубоко и страстно, наполнив ее тело и душу неповторимым ощущением, которого она так ждала. И на несколько невероятных мгновений все в мире перестало для нее существовать. Ее стон удовольствия перешел в крик, который без слов требовал не останавливаться, двигаться все быстрее, сильнее и глубже, чтобы увлечь ее туда, куда она так боялась не попасть никогда.
И Лукас выполнил ее требование. Их тела двигались и двигались в унисон. И когда, не в состоянии больше сдерживаться, Калиста выкрикнула его имя, он зарычал, все его тело напряглось в сладкой судороге, и он зарылся лицом в копну ее роскошных волос.