Глава 16
Зинаида Терентьевна Фокина была чуть глуховата, но обладала отличным зрением.
– Видела я Никиту, – с гордостью сообщила женщина, – и чаще чем раз в год. Правда, он все время норовил прошмыгнуть мимо, кепку на лицо натягивал. А я ему: «Здравствуй, Никита, некрасиво со старшими не здороваться».
– А он что же? – спросил Николай.
– Когда как, – махнула рукой Зинаида Терентьевна. – Иногда поздоровается, иногда отнекивался: мол, не знаю я вас.
– А в этом году видели? – поинтересовался Ряшенцев.
– Видела, – отозвалась старушка. – Кстати, совсем недавно, перед убийством-то этим самым. И опять не поздоровался, паршивец!
Поблагодарив зоркую бабулю, оперативники сели за стол и начали выстраивать версии.
– По-моему, убийца ясен, – Юрий крутил в руках карандаш. – Надо объявлять в розыск.
– Это мы с тобой обязательно сделаем, – кивнул Николай. – Да только знаешь, что меня смущает? Эти непонятные три года!
– Значит, не созрел еще, – пояснил Степан Игнатьевич. – Еще, Николай, подумайте вот над чем: кого Бобровы могли так спокойно впустить в дом?
– Это верно, – Ведерников вздохнул, – однако три года...
Никита Кошелев сидел на том самом месте в лесу и вспоминал события трехлетней давности. Иногда память отправляла его и в более далекие годы.
Судьба занесла их в Озерное, когда они с Танькой фактически были взрослыми людьми: ей исполнилось пятнадцать, ему – четырнадцать. Бабка Соня написала: неподалеку от нее по дешевке продается дом, и родители с радостью отправились в село. Ни отец, ни мать подолгу на одном месте не задерживались: кто станет держать на работе запойных пьяниц, особенно в городе? А в селе они сразу нашли и друзей, и работу: папа устроился трактористом, мама – кладовщицей. То, как пили Кошелевы, в селе считалось нормальным. И их пьяные разборки тоже. При каждой такой разборке, следовавшей с завидной регулярностью, дети убегали либо к бабушке, либо в сарай. Бабушка Соня жалела внуков, старалась повкуснее накормить, однако приютить у себя не хотела, наверное, боялась родителей. Как-то раз, спасаясь от очередной родительской ссоры, дети сидели в сарае, плотно прижавшись друг к другу и ожидая, когда утихнут крики в доме. Татьяна откинула назад свои роскошные волосы и спросила брата:
– Знаешь, чего я больше всего в жизни хочу?
– Чего? – с интересом спросил Никита.
– Не быть похожей на свою мать, когда вырасту. Ужасно, правда?
Мальчик кивнул и ничего не ответил. Он и сам не хотел походить на отца.
– Я тебя понимаю, – ответил он. – А на кого бы тебе хотелось быть похожей? Посмотри на наших женщин. Почти все ведут себя так же.
– Не все, – Таня обняла брата за плечо, – Мария Николаевна Боброва, наша учительница истории, например. Хочу быть похожей только на нее.
Никита давно заметил: сестра вела дружбу с сыном Бобровых Рафиком, и не имел ничего против. Бобров-младший ему нравился. А Рафаилу нравилась Таня. Впрочем, и Никита тоже. С каждым днем дружба становилась все крепче, наконец она окрепла настолько, что Кошелевы-младшие уже не укрывались в грязном и темном сарае, а бежали к Бобровым. Для них дом Бобровых был другим миром – миром идеальных отношений, где царствуют любовь и доброта. Они стремились туда всем сердцем. Мария и Иван тоже полюбили брата и сестру. Женщина ввела непременное условие: каждый вечер Таня и Никита ужинают у них, и готовила такие блюда, которые Кошелевы отродясь не ели. Кроме того, она следила за их успехами в школе и ненавязчиво направляла их.
Татьяне не надо было перестраивать себя. Она везде училась на «отлично». Никита же, имея прекрасные способности, хватал разные оценки, в основном тройки. А что еще прикажете получать, если за хорошие отметки тебя никто не похвалит, родители вообще не знают, что такое дневник, а в селе для отличников работы не найдется?
Занять другую позицию ему помог Рафик. Однажды вечером, когда Татьяна помогала Марии Николаевне готовить ужин, Бобров-младший спросил его:
– Кем бы ты хотел стать?
Вопрос застал Никиту врасплох. Он почесал затылок и ответил:
– Не знаю, не думал еще. Наверное, трактористом, как батя.
Рафик рассмеялся:
– Какие у тебя приземленные желания! Ну, а если помечтать?
Никита махнул рукой:
– Чего мечтать, если в нашем селе на другую работу не устроишься!
Рафик сначала просто покатился со смеху, однако быстро взял себя в руки:
– Наше село! Смотри! – Он схватил с книжной полки глобус и стал вертеть его перед носом мальчика. – Попробуй отыскать на нем наше село! Его здесь нет! Таких крохотных точек на картах не рисуют. Вот Москва. Огромный город, столица России, а на глобусе тоже такая маленькая! Особенно по сравнению со всем миром! – Он еще раз повернул глобус. – Неужели тебе не хотелось бы увидеть другие страны? Неужели все свои четырнадцать лет ты мечтал только о тракторе?
Никита потупился. Рафик разбередил его заветную мечту. Пожалуй, другу можно сказать.
– Я мечтал не о тракторе, а обо всем мире, – покраснев, признался он. – Моя мечта – стать моряком, военным или гражданским – неважно.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Рафик.
– Что же прекрасного? – удивился Кошелев-младший. – Мечта неосуществима. – При этих словах его лицо искривилось, плечи ссутулились, Бобров это заметил:
– Ты сам решил, что это так, – сказал он, садясь рядом с Никитой и хлопая его по плечу. – Я так не считаю. Первым делом тебе надо начать хорошо учиться и получить хороший аттестат. Второе: в Приреченске есть средняя мореходка или речное училище. Обучение там около года. Заканчиваешь его на «отлично» и с красным дипломом – в любое училище, военное или гражданское.
– Правда? – Никита расцвел.
– Мне врать ни к чему. Особенно брату моей невесты. Татьяна тебе не говорила, что́ мы собираемся делать после школы?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Тогда скажу я. Мы едем в Приреченск поступать в один институт на один факультет. Когда нам исполнится восемнадцать лет, мы расписываемся, я собираюсь учиться и работать, чтобы снять квартиру. В это время ты заканчиваешь школу и приезжаешь к нам. Тут и начинается твоя карьера!
Слушая друга, Никита не верил своим ушам. Он вырвется из этого затхлого мира и увидит другой, невыразимо прекрасный. Раз Рафик сказал, что эта мечта осуществима, он осуществит ее. Надо только приложить усилия.