Эрис
«Я еду домой».
Эрис отправила фликер Корду, но ответа ждать не стала.
Толпа в его квартире рассеивалась, вечеринка шла к завершению, а гости расходились по домам: кто в одиночестве, кто по парочкам. Повсюду Эрис могла наблюдать последствия грандиозной ночи: разбросанные стаканчики, детали костюмов и сломанные глюк-кальяны.
Она не собиралась здесь задерживаться. Переходя от компании к компании, она совсем потеряла чувство времени. Эрис не знала, где Корд, но искать его не было сил. Сейчас ей хотелось принять душ с очищающим паром и лечь на атласное постельное белье.
Неторопливо просматривая сообщения, Эрис направилась к выходу и тут с удивлением обнаружила, что пропустила несколько импульсов из дома. Судя по времени, ей звонили пару часов назад, когда она веселилась на танцполе. Эрис даже помнила, как мотнула головой, отклоняя вызов, но про родителей не подумала. Что же стряслось?
Подойдя к своей квартире на девятьсот восемьдесят пятом этаже, Эрис крайне осторожно открыла дверь. В одной руке она держала черные туфли, а в другой – клатч. Едва войдя, Эрис поняла: что-то не так. Свет горел на полную мощность, а из гостиной доносился ужасный сдавленный звук. О боже… Это плакала мама.
Девушка с грохотом уронила туфли на пол.
– Эрис?
Каролина подняла голову. Свернувшись калачиком, она лежала на диване. Все еще в вечернем платье, на белых подушках она напоминала прекрасный алый знак вопроса.
Эрис кинулась к матери и прижала ее к себе. Внезапно она вспомнила детство, когда родители возвращались домой с вечеринок. Стук маминых каблуков, раздавшийся в коридоре, странным образом успокаивал ее. Несмотря на поздний час, Каролина всегда приходила расчесать дочери волосы и рассказать о чудесных, даже волшебных вещах из мира взрослых, которые встретились ей за ночь. Эрис множество раз засыпала под звук маминого голоса.
– Все хорошо, – тихо проговорила Эрис, хотя, очевидно, это было не так.
Она окинула квартиру беспокойным взглядом. А где папа?
– Нет, не хорошо. – Каролина сделала глубокий вдох и отстранилась, глядя на Эрис. По щекам матери текли черные реки. – Мне так жаль.
– Что случилось? – Эрис отодвинулась от мамы и выпрямилась, слишком резко. – Где папа?
– Он… ушел.
Каролина опустила взгляд, рассматривая крепко сцепленные на коленях ладони и складки своего восхитительного платья.
– В каком смысле ушел?
– Помнишь анализ ДНК, который ты сегодня делала?
Эрис нетерпеливо кивнула. Как не помнить. Она сдала целую кучу анализов, включая ротовой мазок и анализ мочи, а еще подписала ворох старомодных документов настоящей ручкой, которую и держать было непривычно.
Без лишних слов мама постучала по журнальному столику, который, как и все поверхности в квартире, имел сенсорную панель. Пара ловких движений, и Каролина открыла вложение в одном из сообщений. Эрис подалась вперед.
Там во всем великолепии предстала ее ДНК – длинная, неестественно розовая цепочка. Взгляд Эрис заскользил вниз, спотыкаясь на медицинских терминах и графиках. Она знала, что ее анализ ДНК сравнивали с отцовским, который также содержался в файле, но не могла понять, в чем дело. Что все это значило?
Взгляд зацепился за нижнюю строчку – «Процентное совпадение: 0,00». Эрис вытянула руку, чтобы не упасть. Горло сдавило от тошнотворной, мерзкой мысли.
– Я не верю. – Девушка выпрямилась, ее голос стал громче. – В лаборатории перепутали последовательности. Нужно связаться с ними и переделать тест.
– Его переделали. – Казалось, голос мамы доносится издалека, словно Эрис находилась под водой или песчаной дюной. – Ошибки нет.
– Нет, есть, – упрямо повторила девушка.
– Эрис, это правда.
Уверенность в голосе Каролины заставила девушку похолодеть. И тут Эрис поняла, почему ДНК не совпадало и почему мама не выглядит удивленной. Эрис – вовсе не дочь своего отца.
Мать изменила отцу и скрывала это целых восемнадцать лет.
Эрис зажмурилась. Это не взаправду, не может быть. Если она закроет глаза, то все пройдет, как дурной сон.
Мама протянула руку, но Эрис вскочила, опрокидывая журнальный столик. Обе женщины даже не взглянули на него. Они смотрели друг на друга, мать и дочь, так удивительно похожие, вот только Эрис казалось, что они совершенно чужие.
– Почему? – спросила она, в голове осталось лишь одно слово. – Почему все эти годы ты лгала мне?
– Ах, Эрис. Я не хотела… дело совсем не в тебе…
– Ты издеваешься? Конечно же во мне!
Каролина вздрогнула:
– Я не это имела в виду. Просто… что бы ни произошло между мной и Эвереттом – это не твоя вина.
– Да, это твоя вина!
Обе замолчали. Тишина давила Эрис на уши.
– Куда пошел отец? – наконец спросила она. – Когда вернется?
– Не знаю, – вздохнула мама. – Эрис, прости меня.
– Прекрати это повторять! – Девушка перешла на крик.
Эрис ничего не могла с собой поделать, ей не хотелось слушать извинения матери. Они ничего не значили, ведь человек, которому она больше всего доверяла, все время лгал ей.
Мама замерла на месте:
– Знаю, тебе сейчас тяжело. Должно быть, в твоей голове масса вопросов. Я могу на них ответить…
– К черту тебя и твои объяснения, – оборвала ее Эрис, отчеканивая каждое слово.
Мама потрясенно отпрянула, но Эрис это не смутило. В мыслях пронеслись воспоминания: как в начальной школе Каролина приходила будить ее, а вместо этого устраивалась в кровати возле дочери и засыпала, и в итоге отец будил обеих, смеясь над своими спящими красавицами. Как на Рождество они пекли печенье, чтобы оставить для Санты под елкой, сделанной из теста, а отец поедал их посреди ночи и не бросил этой привычки, даже когда Эрис узнала, что Санты не существует. Как каждый год перед ее днем рождения Каролина якобы записывала дочь на прием к врачу, чтобы освободить Эрис от занятий и повести по магазинам. Они выбирали ей подарки, а потом пили чай в кафе «Бергдорф».
– Какая же у тебя классная мама, – повторяли подружки, которых матери не забирали из школы ради развлечений.
– Да, она самая лучшая, – со смехом отвечала Эрис.
Теперь все казалось фальшивым. Каждый жест, каждое произнесенное «я люблю тебя» было испорчено омерзительной ложью, переворачивающей жизнь Эрис с ног на голову.
– Ты всю мою жизнь знала об этом, – с горечью проговорила Эрис.
– Нет. Я не была уверена. – В глазах матери засверкали слезы, но она сдержалась. – Я всегда думала, я надеялась, что ты дочь Эверетта. Но до сегодняшнего дня не знала наверняка.
– Тогда какого черта ты позволила мне сдать анализ на ДНК?
– Думаешь, я бы отпустила тебя, если бы знала? – выкрикнула мама.
У Эрис не хватало слов. Она не понимала, как мама могла так поступить с ней, с отцом, с их семьей.
– Прошу, Эрис. Я хочу все расставить по местам, – заговорила Каролина, но девушка покачала головой.
– Ничего не говори, – медленно произнесла она и отвернулась.
Каким-то чудом Эрис добрела до своей круглой кровати, приютившейся у стены огромной круглой спальни. В груди ворочались опасные чувства: потрясение и страх. Эрис не могла вздохнуть. Вцепившись в горловину топа, влажного от слез матери, девушка яростно стянула его через голову и нервно вздохнула. Кажется, шов лопнул.
«Могу я помочь?» – пришло сообщение с линз, от которых не скрылись ее слезы.
– Молчать! – буркнула Эрис, и те моментально отключились.
Эверетт Рэдсон ей не отец. Эта истина болезненно пульсировала в ее сознании, словно в голове палили ружья. «Бедный папа, – подумала Эрис, – что он сказал, когда получил результаты из лаборатории?» И где он сейчас? В отеле, в больнице? Ей хотелось поговорить с ним, и в то же время она побаивалась встречи. Ведь как только они увидятся – и им придется столкнуться лицом к лицу с правдой, – все изменится навсегда.
Эрис закрыла глаза, но мир не перестал вращаться вокруг нее. А сегодня она даже почти не пила. Наверное, так чувствуют себя все те, чья жизнь летит под откос.
Девушка выпрямилась и обвела комнату отрешенным взглядом. Ее окружали дорогие вещи: хрустальная ваза с неувядающими розами, гардероб, полный изящных разноцветных нарядов, туалетный столик, изготовленный по специальному заказу и снабженный блестящими приспособлениями. Все внешние атрибуты привычной ей жизни, все, что делало ее Эрис Додд-Рэдсон.
Она вновь откинулась на подушках и громко выругалась – в ухо впилось что-то острое. Мамины серьги. Она совсем про них забыла.
Эрис вынула серьгу с правого уха и положила на ладонь. Какая же красота: стеклянная сфера, переливающаяся разными цветами, словно эпицентр бури. Редкий, дорогой подарок отца. Внезапно эта серьга и все, что она означала, показалось Эрис до ужаса лицемерным.
Девушка занесла руку и со всей силой бросила серьгу в стену. Украшение разлетелось на миллион осколков, и они рассыпались по полу, словно сверкающие слезы.