Глава 4
Еще солнце не взошло, а Фэй уже сидела перед зеркалом и пыталась обвести глаза серой подводкой. Несмотря на то что настроена она была весьма решительно, рука ее дрожала. Когда она откинулась назад, чтобы полюбоваться плодами своих усилий, то увидела, что линия оказалась кривой и прерывистой.
Выругавшись шепотом, она вытащила салфетку и принялась стирать следы своей нервозности. Господи, почему она так боится? Конечно, это первый день на новой работе, но она же знает, как справиться. Рука ее застыла в воздухе, а на лице отразилось отчаяние. Все шло не так, как надо. Она боялась, что завалит работу. На двух руках хватило бы пальцев, чтобы сосчитать, сколько лет назад она последний раз работала в рекламном агентстве.
– Боже, – прошептала она, пытаясь выровнять кривую линию подводки. – Восемь лет уже прошло… Как быстро мчится время… – Она попыталась пальцем расправить морщинки в уголках глаз. Откинувшись назад, она изучала в зеркале свое отражение. Кто эта женщина, которая смотрит на нее? Она ее с трудом узнавала. Потухший взгляд… Она постарела, но не от времени, а скорее из-за житейских неурядиц. Ей пришлось вести суровые битвы. Если судить по тому, что ей пришлось пережить, то она действительно была очень стара.
Интересно, заметит ли Бернард Роббинс эти изменения? Бернард в свое время был ее начальником в агентстве «Лео Бернетт» в Чикаго. Накладывая тональный крем, Фэй вспоминала, как когда-то Бернард дал ей, юной выпускнице колледжа, шанс и позволил работать в престижной компании. Ее благодарность не знала границ: она работала до полного изнеможения и оправдала его доверие, умудрившись привлечь перспективного рекламодателя. Всего через два года работы в компании она уже занимала должность менеджера по работе с крупными клиентами. Она заработала себе репутацию умного и эффективного работника. К членам команды относилась весьма требовательно, но не более, чем к себе самой. В конце концов, вся команда пользовалась ее успехами, а некоторые даже вместе с ней продвигались по карьерной лестнице.
Одним из таких соратников был ее бывший муж, Роб О’Нил. Это был привлекательный, чрезвычайно способный копирайтер, который считался в своей области звездой. Он обладал не просто талантом, а ярко выраженным индивидуальным стилем. Он знал себе цену, и Фэй тоже знала, как, впрочем, и все окружающие. Когда он направил на нее свое неотразимое обаяние, она не смогла устоять, как и любой клиент, для кого он писал рекламные тексты.
Молодая, глупая, безумно влюбленная, она по-детски опрометчиво отказалась от всего ради Роба, даже от здравого смысла. Фэй невольно поморщилась при воспоминании о том, как она практически вынудила Роба жениться на ней. Что же касается Роба, то он не желал связывать себя узами брака. Но Фэй, когда ставила перед собой какую-либо задачу, превращалась в непреодолимую силу, все сметающую на своем пути. Она подталкивала его к решению, твердо стояла на своем, и, к всеобщему удивлению, они довольно скоропалительно поженились. Фэй бросила работу в «Лео Бернетт», и вскоре на свет появилась Мэдди. Вначале Роба увлекла идея отцовства. Для него это был совсем новый опыт, волнующий и вызывающий море эмоций, как и любая из разработанных им рекламных кампаний. Младенцы были такими милыми, так приятно пахли. Он даже шутил, что теперь понимает, почему многие клиенты хотят видеть в рекламе детишек.
Но после рождения Тома Роб заскучал. Двое детей требовали большей заботы, и он внезапно почувствовал себя в ловушке. И, как любое загнанное в угол животное, начал огрызаться и нападать.
Фэй наклонилась к зеркалу и, приподняв руку, легонько провела пальцем по нежной коже вокруг глаз. Как часто ей приходилось замазывать лицо косметикой, пряча отеки и синяки. Она допустила большую ошибку, что не ушла от мужа сразу же после того, как он впервые ее ударил. А потом она ошиблась снова: она позволила ему ударить ее еще раз.
В прекрасной гостиной очаровательного дома на Северном побережье, куда Фэй въехала юной цветущей невестой, он оскорблял ее, выкрикивая страшные ругательства, заявляя, что безумно сожалел, что женился на ней. Ведь это она, Фэй, заманила его в ловушку. Он никогда не хотел быть обремененным семьей, детьми. Безумно страдая от чувства вины, Фэй старалась не злить его и делала все так, как он требовал, ради мира в семье. Она даже пропускала мимо ушей сплетни, которые доброжелатели спешили донести до ее сведения, утверждая, что она имеет право знать, что ее мужа слишком часто видят в обществе привлекательной девушки, нового менеджера по работе с клиентами.
Но как ни старалась Фэй угодить мужу, он никогда не был доволен. Роб всегда находил новые способы унизить ее: отпускал оскорбительные замечания о ее внешности, высмеивал каждое ее суждение, был холоден в постели и часто награждал оплеухами. Со временем она просто перестала испытывать хоть какие-то эмоции. Словно золотой слиток под безжалостным молотком, ее нежность и женственность сжались до размеров крошечного, очень плотного шарика.
Фэй вздохнула при виде напряженного, даже изможденного лица в зеркале. Что же случилось с той полной энтузиазма девушкой с блестящими глазами, которая когда-то так уверенно вошла в офис «Лео Барнетт»? Попытки найти работу на бирже труда привели к отрезвляющему эффекту. Ей было уже тридцать пять – можно сказать, она уже вышла в тираж. Никто не желал нанимать менеджера по работе с клиентами с десятилетним перерывом в работе. Все усилия по трудоустройству были напрасны. Она уже отчаялась настолько, что почти согласилась на должность секретаря в приемной в одном из агентств. Но тут вдруг ей позвонил Бернард Роббинс. Он был недавно назначен президентом филиала «Лео Барнетт» в Лондоне. Для него это назначение стало большим карьерным успехом, и на этом пути он хотел окружить себя проверенными людьми. Он предложил Фэй поработать в лондонской команде, и они оба знали, что это было не просто предложение о сотрудничестве. Для нее это была возможность вернуться в игру в качестве ключевого игрока. Если она успешно справится с контрактом, вести который он ей предложил, она останется работать в компании. Если же ее постигнет неудача, он не мог ей обещать постоянную работу. Это было все, что он мог для нее сейчас сделать.
Теперь дело за ней, и уж она постарается показать все, на что способна. Ради Бернарда, ради Тома и Мэдди, ради себя самой. Ставки были высоки, как никогда. Она крепко сжала в ладони тюбик помады. Фэй О’Нил, которую помнил Бернард Роббинс, была ярким красным пятном в мире серости. Ничто в мире не могло ей помешать в достижении ее целей.
С решительным блеском в голубых глазах Фэй нанесла слой ярко-красной помады на губы, твердой рукой обвела глаза и выровняла светлые тени на веках и румяна на щеках. В качестве завершающего штриха она зачесала волосы назад и уложила их в строгий пучок на затылке. Изучая свое отражение в зеркале, она испытала удовлетворение при виде безупречно ухоженной, элегантно, но не кричаще одетой деловой женщины. Возможно, уже не столь юной и полной решимости, но, к счастью, не такой наивной. Она поклялась носить эту маску непоколебимой уверенности, даже если сейчас она просто нарисована на ее лице. Со временем успех принесет ей и внутреннюю веру в себя. Она справится с этой работой. Чего бы ей это ни стоило.
Фэй окунулась в чудесное лондонское утро. Оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что закрыла переднюю дверь, она столкнулась с Джеком Грэхемом, который как раз выходил из своей квартиры на первом этаже. Они оба отскочили, произнося слова извинения, но Джек пришел в себя быстрее.
– Неужели это вы, миссис О’Нил? – церемонно произнес он, имитируя великосветское произношение. – Я с трудом узнал вас без мокрой губки в руке.
Фэй поджала губы, стараясь сдержать улыбку, и расправила юбку. Она лениво оглядела серый фланелевый костюм Джека, накрахмаленную белоснежную рубашку и галстук черно-красной расцветки.
– О нет, джентльмен, которого я вижу перед собой, не может быть доктором Джеком Грэхемом. Куда делись джинсы со свитером? Подумать только, какие на нем шикарные туфли!
– Всего лишь обычная униформа, – парировал Джек с живым блеском в глазах, – которую положено носить во время лекций, встреч с важными людьми, а также для того, чтобы произвести впечатление на очаровательных соседок. Ну, как вы меня находите?
Она критически осмотрела его, но в душе не могла не признать, что ей понравилось то, что она увидела. Деловой костюм сидел на высокой стройной фигуре Джека как влитой, он выглядел почти таким же гламурным и привлекательным, как модель со страниц глянцевого журнала. Даже непокорные темные кудри, которые небрежно торчали в разные стороны, когда она видела его в последний раз, были зачесаны назад и тщательно уложены.
– Оказывается, вы все время водили меня за нос, уважаемый сосед. На самом деле вы сущий франт. Да, думаю, это точное определение.
– Боже, ну какой же я франт? Вы мне льстите. – Он принялся откровенно изучать ее наряд. – Что ж, получите ответный комплимент. Сегодня утром вы выглядите совершенно сногсшибательно, миссис О’Нил!
– Благодарю вас, – ответила Фэй с легким кивком, отчаянно пытаясь перевести разговор в другое русло, – уж очень все это было похоже на флирт.
– Значит, сегодня ваш первый день на новой работе?
Она кивнула, сжав от волнения губы.
– Не очень хорошее начало. Няня опоздала, а мне еще надо найти дорогу к метро. Я вся на нервах.
– Метро здесь называют «труба». Но если вы спешите, то лучше поймать такси. Пойдемте со мной.
У нее было достаточно денег, чтобы позволить себе роскошь поездки на такси, но, взглянув на часы, она поняла, что у нее не остается выбора, как только последовать совету соседа.
Джек взял ее за локоть и провел до конца квартала. Она чувствовала его сильные пальцы на своей руке и, когда он ловко удержал ее, не позволив угодить в рытвину в асфальте, поняла, что кто-то явно учил доктора Грэхема хорошим манерам. На следующем углу, где начиналась большая магистраль, движение было еще более оживленным. Джек поднял руку, зажал нижнюю губу зубами и издал громкий свист, которым, наверное, мог бы гордиться любой житель Нью-Йорка. В мгновение ока из потока машин вынырнуло такси и подрулило к обочине.
– Карета подана, мадам.
– Вы тоже поедете?
– Нет, мне сегодня надо читать лекции в Оксфорде. – Он наклонился и сунул водителю несколько купюр. – Отвезите леди, куда она скажет.
– Не стоит этого делать, – сказала Фэй, открывая кошелек.
– Считайте, что это мой вам подарок в честь первого дня на новой работе. Мы же друзья, забыли?
Друзья. На сей раз, когда он произнес это слово, Фэй ему поверила. И у него была такая милая заразительная улыбка!
– Я помню, – ответила она и улыбнулась в ответ. – Благодарю, доктор Грэхем.
Он слегка поклонился, и его темные глаза вспыхнули.
– Джек.
– Хорошо, Джек, – сдалась она.
– Удачи вам сегодня, Фэй, – добавил Джек, закрывая дверцу машины. Такси тронулось с места и рвануло вперед по лондонским улицам.
В восемь тридцать она уже шла по устланному коврами холлу лондонского офиса «Лео Барнетт», прислушиваясь к гулу голосов, телефонным звонкам и стуку клавиатуры. Здесь чувствовалось биение жизни, ее бешеный ритм. Сердце Фэй забилось быстрее в радостном предвкушении.
Она поднялась на лифте во внутреннее святилище компании, где ковры были роскошнее, а стены украшали оригиналы картин известных художников. Секретарша Бернарда, узнав ее имя, взглянула в ежедневник и бесстрастным голосом объявила о ее прибытии через интерком, а затем легким жестом руки показала, куда ей следовало направляться.
– Входите, – раздался знакомый звучный баритон. Голос был такой громкий, что, казалось, от него может обрушиться потолок, и в нем присутствовали вызывающие нотки, словно его обладателя вовсе не беспокоило, что о нем могут подумать. Когда-то, много лет назад, она воспринимала этот ревущий голос как боевой клич. Сейчас же от волнения у нее перехватило дыхание.
Открыв дверь, она вошла в огромный кабинет из стекла и стали. В рекламном бизнесе размер кабинета всегда говорит о статусе и полномочиях его владельца, и обширные владения Барри служили свидетельством тех высот, которых ему удалось достичь в карьере. Офис располагался в одном из немногих небоскребов в этом районе, а футуристический дизайн в стиле хай-тек свидетельствовал об устремленности в будущее. Это как нельзя лучше подходило рекламному агентству, которое славилось своими безупречными, креативными и крайне агрессивными кампаниями.
Бернард, восседавший, как король, за столом размером с небольшой автомобиль, был окружен аурой власти. Он откинулся на спинку высокого черного кожаного кресла и скороговоркой вещал что-то по телефону. Увидев Фэй, он поднял голову и помахал ей свободной рукой. Фэй изо всех сил старалась сохранять невозмутимый вид и улыбнулась в ответ, затем повернулась и подошла к окну. Из офиса открывался живописный вид на Лондон. По сравнению с холодной сталью и стеклом небоскреба исторический центр города со своим духом старины и романтики оказал на нее успокаивающее воздействие. Глядя на величественную панораму, она испытала душевный подъем и подумала о том, какой замечательный город стал ее новым домом.
– Привет, Фэй! Давненько мы не виделись.
Она обернулась и увидела, что Бернард выбрался из-за стола и шел к ней по ковру, разведя руки. Подойдя, он прижал ее к мощной груди и с нежностью обнял.
– Бернард, – тихо произнесла она, отступая на шаг, и улыбнулась, глядя ему в лицо. Он мало изменился, разве что прибавилось немного седины, но, надо сказать, ему это шло. У него были пронзительные черные глаза и внушительный нос с горбинкой – сочетание, которое многие находили несколько пугающим.
– Боже, как же приятно видеть тебя снова, – произнес он, пристально вглядываясь в ее лицо. – Выглядишь потрясающе.
Фэй пыталась сохранять спокойствие, но чувствовала, что он уже заметил все признаки напряженности и усталости, которые она видела утром в зеркале.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила она.
– Как дети?
– Замечательно, благодарю. Просто замечательно, – ответила она, желая поскорее уйти от этой темы. Интересно, что ему известно про Тома? – Знаешь, я так благодарна тебе за то, что предоставил мне эту возможность. Особенно теперь, когда я…
– Черт, Фэй, мне не нужна твоя благодарность. Ты – мой главный козырь в этом проекте, друг, на которого всегда можно положиться… Ты мне нужна. Я с самого начала пребывания в Англии зондирую почву, пытаясь подобраться к контракту с чайной компанией «Хэмптон Ти». Они хотят выйти на американский рынок, а кто может помочь им сделать это, как не международное рекламное агентство с центральным офисом на Среднем Западе? Я искал первоклассного менеджера по работе с крупными клиентами, желательно родом из Америки, и тут услышал, что ты в данный момент свободна. – Он пожал широкими плечами. – Вот и решил позвонить. Что в этом такого?
Фэй понимала, что Бернард намеренно скромничает, и испытывала чувство благодарности и преданности, которые и были ему нужны. Что ж, он получил, что хотел.
– Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах.
– Знаю? Да я на это рассчитываю, Фэй. Но должен сказать тебе, это задача не из легких. Многие охотятся за этим контрактом, и конкуренция будет жесткой.
Она слегка скривила губы.
– Моя самая сложная задача сейчас – это найти хорошую няню для детей, – произнесла она, и в этом была доля правды. – По сравнению с этим все остальное ерунда.
Шеф коротко усмехнулся, а затем, внимательно оглядев Фэй, произнес:
– Нет. Твоя главная задача – разработать такое тендерное предложение, которое позволит нам захапать такого важного клиента, как «Хэмптон Ти», с потрохами.
Вот это новость! Фэй невольно поджала пальчики в синих лакированных туфельках.
– Можешь не сомневаться, я это сделаю.
– И помни: ты больше не домохозяйка, Фэй. Работа с клиентом прежде всего. Я рассчитываю на твою эффективность.
– Разумеется, – повторила она, проклиная себя за то, что говорит так же бездушно, совсем как Джейн Ллойд. Она ошибалась, и эта работа вовсе не ностальгическое возвращение домой после долгой разлуки. Бернард Роббинс, возможно, ведет себя дружелюбно, но все же не относится к числу ее близких друзей. Для него время – деньги, и она должна проявлять осторожность и не тратить ни то ни другое попусту.
– Контракт с «Хэмптон Ти» может быть просто огромным. Для всех хватит работы. Я ставлю на этот проект своих лучших людей. – Комплимент со смыслом. Фэй выпрямила спину, но предпочла промолчать.
– В настоящее время они лишь кончиками пальцев пытаются прощупать бурные воды американского рынка, – продолжал он. – Но, думаю, мы сумеем уговорить их совершить решительный нырок. Мы просто обязаны это сделать. Продукция у них великолепная. Приходилось когда-нибудь пробовать их чай?
Фэй в душе поблагодарила Бога за свою предусмотрительность. Первое, что она купила по приезде в Англию, была жестяная банка с чаем «Английский завтрак» производства «Хэмптон Ти». Она знала, что Бернард был ярым приверженцем идеи о том, что сотрудники должны хорошо знать продукцию, которую рекламируют, и верить в ее преимущества.
– Конечно, сэр. Я пробовала их разные чаи. Честно говоря, даже передать не могу, как они мне нравятся, – ответила Фэй, разумеется, слегка преувеличивая. – Такой насыщенный вкус, чудесный аромат. Для меня это странно, я ведь всегда предпочитала кофе.
– Об этих пристрастиях придется забыть. – Он громко расхохотался, глядя на ее удивленное лицо. – Ну ладно, может быть, мы сможем позволить себе когда-нибудь побаловаться и кофе. Ведь мы теперь представляем и колумбийскую кофейную компанию.
– Ну, нет уж, теперь для меня не существует ничего, кроме чая, пока я не заполучу этого клиента.
– Похвальный настрой. Ты успела просмотреть материал по «Хэмптон Ти», который я тебе послал?
– Конечно, самым внимательным образом. Правда, у меня есть несколько вопросов.
– Сегодня, чуть позже, я познакомлю тебя с нашей аналитической группой.
Он вернулся за письменный стол и принялся рыться в бумагах, наваленных на полированной поверхности. Фэй терпеливо ждала, стоя рядом. Судя по его манере поведения и выражению лица, время дружеских излияний закончилось. Теперь он думал только о бизнесе. Что же, для нее такой подход был даже предпочтительнее, тем более шеф вел себя так, словно она все эти годы продолжала на него работать. Он сунул изящную серебряную ручку в карман пиджака, а затем поднял со стола несколько картонных папок.
– Вот копии обзора, подготовленного нашими аналитиками, – произнес он, подходя к Фэй и передавая материалы. – Они основное внимание уделили качеству чая. Поэтому лучше сходи и поговори с ними, прежде чем встретишься с ребятами из «Хэмптона». Встреча назначена на следующую неделю. Твой секретарь согласует с тобой твое расписание попозже.
– Хорошо, сэр.
Он с улыбкой посмотрел на нее.
– Ну что ж, пойдем, познакомлю тебя с бойцами. Они уже собрались в переговорной. Хочу незамедлительно приступить к разработке рекламной кампании.
Во рту у Фэй пересохло, ладони взмокли.
– Как, прямо сейчас?
Он удивленно поднял брови.
– Конечно, прямо сейчас. Все уже ждут. Почему бы и нет?
Фэй хотела сказать, что только что переступила порог офиса. Она еще даже не видела собственный кабинет, не познакомилась с секретаршей и еще не прочувствовала здешнюю атмосферу. Черт, и чашка кофе ей бы не помешала. Но, зная Бернарда, можно было предположить, что на совещании будут подавать только чай. Однако, глядя в его блестящие от нетерпения глаза, Фэй понимала, что отказываться ни в коем случае нельзя. Ей оставалось только улыбнуться с самым верноподданническим видом и произнести:
– Конечно, почему бы и нет?
Было видно, что Бернард остался доволен ее ответом.
– Помнишь, как проходит обсуждение? Отлично, идем, помашем кнутом.
Помашем кнутом? Сидя на краешке стула в переговорной, Фэй чувствовала, что это скорее ее подвергают порке.
Не успев войти в комнату, она тут же почувствовала на себе пристальные взгляды, которые словно пробуравливали ее насквозь. Она бесстрастно улыбнулась и поприветствовала присутствующих – не слишком приветливо, но и не слишком холодно, прекрасно осознавая, что ее строгий, прекрасно скроенный темно-синий костюм от известного дизайнера выдержит самый критический осмотр. Туфли тоже стоили тех недель диеты на хлебе и ореховом масле, которые она стоически выдержала, чтобы позволить себе купить их. После того как она заняла свое место, Бернард представил ее как специалиста, которого он лично пригласил из Чикаго для работы в этом проекте. Глаза всех участников совещания мгновенно уставились на привлекательную миниатюрную женщину, и глаза эти были полны подозрения.
Бернард был прав – в зале собрались абсолютно все. Сначала он представил руководителя группы по работе с этим клиентом – Сьюзан Перкинс. Это была женщина с яркой незаурядной внешностью, холодной улыбкой и проницательными голубыми глазами, которые, казалось, снимали с человека шелуху слой за слоем, словно лазер. Патрик и Гарри, копирайтеры, Паскаль, арт-директор, – все они входили в группу, которую Бернард называл «креативной». Джордж и Джайшри отвечали за производство рекламной продукции и связь со средствами массовой информации.
Улыбаясь и стараясь запомнить имена присутствующих, Фэй про себя подумала, что, несмотря на то что они выглядели по-разному и говорили с разным акцентом, их всех объединяло одно качество – неуемные амбиции. Однако каким точным было высказывание Бернарда, когда он сравнил ее с укротительницей хищников на арене цирка, окруженную разъяренными львами и тиграми, готовыми в любой момент броситься на нее и сожрать, стоит только ей потерять бдительность. Впрочем, Бернард любил, когда его люди вели себя, как изголодавшиеся хищники. Он чувствовал, что это подстегивает творческую энергию. Когда-то, десять лет назад, Фэй просто купалась в этой атмосфере, и ей казалось, что каждая ее новая идея рассекает воздух, как хлыст укротителя. Она ликовала всякий раз, когда ей удавалось сокрушить противника.
Но в тот день, сидя во главе стола в переговорной и глядя на сверкающие глаза и оскаленные зубы, которые ей виделись сквозь недобрые улыбки, Фэй содрогнулась. Укротитель львов, потерявший уверенность, всегда рискует жизнью. Впервые за все годы работы в рекламном бизнесе Фэй О’Нил испытывала страх.
И львы, плотным кольцом обступившие ее, почувствовали это.