Пролог
Руне
Мою жизнь определили четыре эпизода.
Этот – первый.
Блоссом-Гроув, Джорджия
Соединенные Штаты Америки
Двенадцать лет назад
Возраст – пять лет
– Jeg vil dra! Nе! Jeg vil reise hjem igjen! – крикнул я во весь голос, чтобы мама поняла – я хочу уехать! Прямо сейчас! Хочу вернуться домой!
– Мы не вернемся домой, Руне. И мы никуда не уедем. Теперь наш дом здесь, – ответила мама по-английски и, присев, посмотрела мне в глаза. – Знаю, ты не хотел уезжать из Осло, но твой папа получил новую работу здесь, в Джорджии, – добавила она мягко и погладила меня по руке. Вот только мне лучше от этого не стало. Я не хотел жить здесь, в Америке. Я хотел вернуться домой.
– Slutt е snakke engelsk! – огрызнулся я, потому что терпеть не мог говорить по-английски. С тех пор как мы уехали из Норвегии в Америку, мама и папа обращались ко мне только на английском. Мол, мне надо приучаться.
А я не хотел!
Мама выпрямилась и подняла с пола коробку.
– Мы теперь в Америке, Руне. Здесь говорят на английском. И ты говоришь на английском столько же, сколько и на норвежском. Пришло время воспользоваться им.
Я сердито посмотрел на нее, но с места не сдвинулся. Она обошла меня и направилась к дому. Я огляделся. Улица, на которой мы теперь жили, была маленькая. Всего восемь домов. Все дома большие, но выглядели по-разному. Наш был красный, с белыми окнами и огромной верандой. Моя комната, тоже большая, находилась на первом этаже. Вообще-то, она мне нравилась. Классная комната. Раньше, в Осло, я никогда не спал внизу – только наверху.
Я присмотрелся к домам. Все были окрашены в разные яркие цвета: голубой, желтый, розовый… Я задержал взгляд на соседнем. Так близко… Нас разделяла только полоска травы. Оба дома большие, с большими дворами, и между ними ни стены, ни забора. Мне ничего бы не стоило, при желании, забежать в их двор.
Этот, соседний, дом был весь белый, и веранда как будто опоясывала его целиком. Во дворе, впереди, стояли кресла-качалки и качели. Оконные рамы были черные, и одно окно находилось напротив моего. Ровно напротив! Мне это не понравилось. Не понравилось, что из моей спальни можно смотреть в чужую, а они могут заглядывать в мою.
На земле валялся камешек. Я поддал его ногой, и он выкатился на улицу. Я уже повернулся, чтобы пойти за мамой в дом, но услышал шум. Какие-то звуки, доносившиеся из соседнего дома. Я посмотрел на их переднюю дверь – оттуда никто не выходил – и стал подниматься по ступенькам, но краем глаза заметил движение. Что-то происходило в окне первого этажа. Том самом, что смотрело в окно моей комнаты.
Рука замерла на перилах – в окне появилась девочка в ярком голубом платье. Забравшись на подоконник, она спрыгнула на траву и вытерла ладони о платье. Я знал, что девочка вот-вот поднимет голову, и заранее насупился. Волосы у нее были каштановые и собраны на голове так, что напоминали птичье гнездо. Сбоку висел большой белый бант.
Она подняла голову и посмотрела прямо на меня. А потом улыбнулась. Во весь рот. Помахала, подбежала и, остановившись передо мной, протянула руку.
– Привет, меня зовут Поппи Личфилд. Мне пять лет, и я живу по соседству.
Я уставился на нее с любопытством. Говорила она немножко странно, и ее английские слова звучали не так, как мы учили их дома, в Норвегии. На лице у девочки красовалось грязное пятно, на ногах – ярко-желтые резиновые сапожки с большими красными шарами сбоку.
Вид у нее был чудной.
Я перевел взгляд с ног на руку. Поппи ее так и не опустила. Что делать? Чего она ждет? Что ей нужно?
Девочка вздохнула. Тряхнула головой. А потом взяла мою руку и всунула в свою. Пожала, потрясла два раза.
– Это – рукопожатие. Моя бабуля говорит, что когда встречаешь новых людей, надо пожимать руку, здороваться. – Она показала на наши руки. – Мы поздоровались. Так делают вежливые люди, когда хотят познакомиться.
Я не ответил. Не знаю почему, но голос как будто потерялся. А потом посмотрел вниз и понял – это потому, что мы еще не разжали руки.
Как и лицо, пальцы у нее были в грязи. Она вообще вся перепачкалась.
– А как тебя зовут? – спросила Поппи, склонив голову набок. В волосах у нее застрял прутик. – Эй! – Она потянула меня за руку. – Я спросила, как тебя зовут.
Я откашлялся:
– Меня зовут Руне. Руне Эрик Кристиансен.
Поппи наморщила нос и втянула большие розовые губы. Получилось забавно.
– Ты чудно говоришь, – выпалила она.
– Nei det gjшr jeg ikke! – буркнул я и выдернул руку. Она наморщилась еще больше.
Я повернулся и пошел к дому. Разговаривать с ней мне уже не хотелось.
– Что ты сказал? – спросила Поппи.
– Ничего, – сердито бросил я через плечо и уже на английском добавил: – Это по-норвежски!
Ее большие зеленые глаза сделались еще больше. Поппи подошла ближе, потом еще ближе.
– По-норвежски? Как викинги? – пропищала она. – Бабуля читала мне книжку про викингов. Там говорилось, что они из Норвегии. Руне, а ты – викинг? – Глаза у нее полезли на лоб.
Я с гордостью выпятил грудь. Папа всегда называл меня викингом и говорил, что в нашей семье все мужчины – викинги. Крепкие, смелые и сильные.
– Ja. Мы – настоящие викинги, из Норвегии.
По ее лицу расплылась широкая улыбка. Поппи громко, по-девчоночьи, хихикнула, подняла руку и потянула меня за волосы.
– Вот почему у тебя такие длинные светлые волосы и голубые, чистые, как хрусталь, глаза. Потому что ты – викинг. А мне поначалу показалось, что ты выглядишь как девочка…
– Никакая я не девочка! – возразил я, но Поппи, похоже, не обратила внимания. Я провел по волосам ладонью. Они были у меня до плеч, как носили все мальчишки в Осло.
– …но теперь-то я понимаю, это потому, что ты – настоящий викинг. Как Тор. У него тоже были длинные светлые волосы и голубые глаза! Ты точь-в-точь Тор!
– Ja, – согласился я. – Тор такой. А еще он самый сильный из всех богов.
Поппи кивнула и вдруг положила руки мне на плечи. Лицо у нее сделалось серьезным.
– Руне, – прошептала она. – Я никому не говорю, но тебе скажу – я отправляюсь за приключениями.
Какие приключения? Непонятно. Поппи сделала еще шаг вперед и посмотрела мне в глаза. Сжала мои руки. Наклонила голову чуточку набок. Потом огляделась и, наклонившись, быстро заговорила:
– Вообще-то, я никого с собой за приключениями не беру, но ты викинг, и всем известно, что они хорошие путешественники и искатели, что они ходят в походы, захватывают в плен разных злодеев… и все такое!
Я немного растерялся, но тут Поппи отступила на шаг и снова протянула руку.
– Руне, – произнесла она серьезно и твердо. – Ты живешь по соседству, ты – викинг, а я люблю викингов. Думаю, мы должны быть лучшими друзьями.
– Лучшими друзьями?
Поппи кивнула и протянула руку еще ближе ко мне. Я нерешительно поднял свою, взял ее ладошку, пожал и дважды тряхнул, как она показывала.
Рукопожатие.
– Так что, мы теперь лучшие друзья?
Поппи убрала свою руку.
– Да! Поппи и Руне! – воскликнула она и, поднеся палец к подбородку, посмотрела вверх и втянула губы, как будто о чем-то задумалась. – Звучит хорошо, как ты думаешь? Поппи и Руне, лучшие друзья навеки!
Я кивнул – звучало и вправду хорошо. Поппи снова сунула свою ладошку в мою.
– Покажи свою комнату! Хочу потом рассказать про наше приключение. – Она потащила меня за собой, и мы вместе вбежали в дом.
В спальне, едва только протиснувшись в дверь, Поппи устремилась к окну.
– Твоя комната ровно напротив моей!
Я снова кивнул, и она восторженно запищала, подбежала ко мне и снова схватила за руку.
– Руне! Мы сможем разговаривать по ночам и сделаем уоки-токи из банок и шнура. Мы будем делиться секретами, когда все уснут, сможем строить планы, играть и…
Она болтала и болтала, и я был даже не против. Мне нравился ее голос, нравилось ее слушать. Мне нравился ее смех и большой белый бант у нее в волосах.
Может быть, Джорджия не такое уж и плохое место, подумал я, если у меня будет такой лучший друг, как Поппи Личфилд.
Так с того дня и повелось – мы с Поппи, Поппи и я.
Поппи и Руне.
Лучшие друзья навеки.
По крайней мере, так я думал.
Забавно, как все меняется.