Туркестан в имперской политике России: Монография в документах. II. Власть, стратегии контроля и административного управления (С. Н. Абашин, 2016)

Еще в начале завоевания Средней Азии первые опыты «административного управления туземцами» выпали на долю завоевателя Ташкента М. Г. Черняева. «Главным городом» новой области Российской империи стал Ташкент (1865). Как писал его биограф, за время неполных 6 месяцев (1866 г.) у него в администрации работали всего 6 чиновников и 4 переводчика (если не считать представителей местного управления), а общие расходы на содержание администрации составили около 5 тыс. руб.[179]

После его отставки (27 марта 1866 года) многие российские газеты (преимущественно либеральные) вполне положительно оценивали непродолжительный опыт его администрирования. Например, газета «Голос» опубликовала ряд статей под общим названием «Наши среднеазиатские дела», где о Черняеве писалось: «Он, будучи даже излишне пылким военачальником[180], оказался удачливым администратором»; «Он старался всеми средствами избегать столкновения с туземцами»; «Он не трогал… местных обычаев… предрассудков и за то короткое время успел обрести громадную популярность…» (6 июля 1867 г.)[181].

Более прагматичный взгляд на формы «администрирования туземцами» опубликован в другой известной газете, представлявшей интересы крупного и среднего капитала, – «Биржевые ведомости». Здесь провозглашалось: «Что же касается до местных населений, то администрация края будет действовать тем удовлетворительнее, чем менее (мы) будем их шевелить и заботиться об их цивилизации и преобразовании их быта. Всякое неосторожное вмешательство в этот чуждый и замкнутый мир непременно приведет к результатам, противным ожиданию: либо возбудится фанатизм… либо искусственно создадутся фальшивые силы, с которыми пришлось бы считаться. Всего вернее и надежнее не касаться местных верований, порядков и обычаев, но не поддерживать их ни в каком отношении, и мало-помалу лишать их обязательной силы, ограждая и обеспечивая свободу каждого лица от принуждений. В этом отношении первые шаги генерала Черняева в управлении этим краем заслуживают полного внимания». Автор говорит, что Черняев нигде не разрушал ни туземной администрации, ни местного суда («у киргизов по обычаю, у сартов по Корану[182]»). Но каждый местный мог судиться в русском суде по желанию. «Что же касается до цивилизации, – продолжает автор, – то она разовьется там сама собой, без искусственных мер. Разовьется уже потому, что варварство не может выдерживать с нею соперничества»[183].

Опыт «администрирования» Черняева в новой колонии получил в целом положительную оценку более поздних экспертов Российской империи. Среди них стоит выделить оценки военного историка М. А. Терентьева[184]. Его объяснения того авторитета и почтения, которые завоевал М. Черняев среди местных жителей, кажутся вполне правдоподобными. М. Терентьев обращает особое внимание на объяснения самого Черняева по поводу невозможности управлять имеющимися у него средствами и людьми населением города и округи, и на его решение – губернатора – передать значительную часть управления коренным ташкентцам.

Со временем опыт Черняева едва ли мог пригодиться, поскольку количество русского населения (в т.ч. переселенцев и военных) стало расти, в колонии появились свои административные, образовательные, гражданские и иные колониальные институты. Стало ясно что «управлять просто» уже не получится. Губернаторы (взгляды которых на формы управления или суда не совпадали) в той или иной степени старались отстаивать свои методы управления. Хотя работавшие здесь разные комиссии предлагали иные оценки ситуации и взгляды на эффективность административных или имперских и местных юридических институтов.

Во всяком случае, стремление унифицировать управление на всей территории империи побуждало менять его формы. К тому же тогдашняя Россия уже ощущала общемировые влияния идеологии гражданственности. Туркестан не остался в стороне от этих веяний, и имперская идеология здесь обогащалась своеобразно истолкованными штампами о гражданственности, равноправии, толерантности и т.п.

Формы административного управления менялись как в метрополии, так и в колониях. К середине 80-х годов XIX века постепенно созрела мысль, что Туркестанский край уже прочно вошел в состав империи, население оценило преимущества правления Белого Царя, следовательно, было готово к общеимперским формам правления. В результате к концу 90-х годов того же века функции институтов правления (особенно местного) стали заметно меняться. На смену военно-народному управлению приходит гражданское. Оно вызвало разную (преимущественно негативную) реакцию местной администрации, особенно после Андижанского восстания 1898 года (см. ниже, главы 3.2, 3.3). Однако вовлечение Туркестана в единое административное (равно как и культурное, экономическое и т.д.) пространство империи оставалось неразрешенной проблемой. Здесь показаны основные направления и этапы эволюции разных вопросов административного управления Туркестанским краем, с учетом указанных тенденций как внутреннего характера, так и с точки зрения рекомендаций и циркуляров из столицы империи.

Еще более актуальной оказывалась проблема сочетания имперских и местных форм управления, восприятия власти, религиозных предписаний и т.п. При всех издержках, иногда принимающих формы конфессиональной нетерпимости, Российская империя не отказывалась от однажды принятых обязательств сохранять исламские институты и учреждения, даже если старалась «исправить» принципы и содержание их функций. Это хорошо видно из всех документов в представляемой главе, особенно в разделе «Вакуфный вопрос», который еще раз показывает, какими неоднообразными были правовые парадигмы Российской империи, что приводило к проблемам как в административном управлении, так и, более широко, во взаимопонимании между людьми разной веры. Такие же проблемы возникали с функционированием образовательных учреждений, зарождением местных форм идеологии реформации (джадидизма), носители которой пытались создать свои печатные органы, что тоже вызывало настороженность администрации и заставляло искать «букву закона», чтобы согласно заложенным в ней идеологическим штампам рассмотреть все эти явления с точки зрения опасности для империи.

Эти и подобные многочисленные вопросы административного и местного управления и контроля, переселенческая политика, участие в законодательных и органах управления местных жителей, вакуфный вопрос в Туркестане, либо похожие формы зарождения культурной или политической оппозиции внутри как колонизированного общества, так и колонизаторов, изучаются давно и разными исследователями. В архивах отложились сотни тысяч разных документов по этим вопросам. Мы выбрали только часть этого материала, которая, как нам показалось, отражает самые основные тенденции и перемены в тех вопросах, которые вынесены в титул главы и ее разделов. В презентациях документов, написанных разными авторами, отражены в некоторой степени результаты их многолетних наблюдений и исследований. Поэтому это не просто формальные описания публикуемого материала, а профессиональные описания исторических и иных контекстов, связанных с обозначенной темой. Эти же презентации можно рассматривать как своеобразные введения в их исследования. В любом случае, мы уверенны, что как в документах, так и в их презентациях (в виде упомянутых введений), интересующийся читатель найдет много полезного в любом из представленных здесь направлениях.

Б. М. Бабаджанов

2.1. Система управления

В 1865 г. была образована Туркестанская область, включенная в состав Оренбургского генерал-губернаторства. Во главе области стоял военный губернатор. Первоначально эту должность занимал генерал М. Г. Черняев (до февраля 1866 г.), затем губернатором стал генерал Д. И. Романовский (до июля 1867 г.).

Управление новыми территориями формировалось постепенно[185]. Основы управления областью определялись «Временным положением» от 6 августа 1865 г. и базировались на слиянии военной и гражданской власти, а также на концентрации в одних и тех же учреждениях административных, судебных, хозяйственных и прочих функций. При этом русская администрация обещала не вмешиваться во внутренние, бытовые, земельные и правовые отношения коренного населения. Местное население освобождалось от несения воинской повинности. В судебной сфере были сохранены суды казиев – для оседлого населения, и суды биев[186] – для кочевого. Но в структуру и функции этих судов были внесены некоторые изменения. Так, например, военному губернатору предоставлялось право заменять отдельные приговоры казийских и бийских судов соответствующими наказаниями по российским военноуголовным законам.

11 июля 1867 г. была образована новая административная единица – Туркестанское генерал-губернаторство. Первоначально оно состояло из двух областей: Сырдарьинской с центром в г. Ташкенте, и Семиреченской с центром в г. Верном (ныне г. Алматы). В 1882 г. Семиреченская область была переведена в состав Степного генерал-губернаторства, но 26 декабря 1897 г. Указом Правительствующего Сената была возвращена в состав Туркестанского генерал-губернаторства.

Год спустя, в июне 1868 г., в результате военных действий в пределах Бухарского эмирата, повлекших отторжение части его территории, в состав генерал-губернаторства вошел Зеравшанский округ, с центром в г. Самарканде, преобразованный в 1887 г. в Самаркандскую область.

После военной кампании в Хиве и подписания мирного договора из земель, расположенных на правом берегу Амударьи, в 1874 г. была образована особая административная единица – Амударьинский отдел, с центром в Петро-Александровске (ныне г. Турткуль), введенный в состав Сырдарьинской области.

В 1871 г. в долине р. Или (Илийский край) в Синьцзяне (Китайский Туркестан) произошло уйгуро-дунганское восстание против китайских властей. Россия ввела в Илийский край войска. Последующее десятилетие Илийский край входил в состав Туркестанского генерал-губернаторства и был возвращен Китаю только в 1881 г.[187]

19 февраля 1876 г. из территорий Кокандского ханства, прекратившего свое существование, была сформирована Ферганская область, с центром в Новом Маргилане. Позднее город был переименован в Скобелев (ныне г. Фергана).

В 1881 г. из завоеванных туркменских земель был создан Закаспийский отдел, преобразованный позднее в Закаспийскую область (1882), центром которой стал г. Асхабад (ныне Ашгабад). Первоначально Закаспийская область состояла в административном подчинении Кавказского наместничества, но в 1898 г. она была включена в состав Туркестанского генерал-губернаторства.

Таким образом, в окончательном варианте Туркестанское генерал-губернаторство состояло из пяти областей: Закаспийской, Самаркандской, Семиреченской, Сырдарьинской, Ферганской и Амударьинского отдела, охватывая территорию площадью 1,66 млн кв. км. Административным центром края являлся Ташкент.

В этот же период Бухарский эмират и Хивинское ханство вошли под протекторат России.

Численность населения края, по неполным данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., составила 5 280 983 человека. Наибольшее число жителей проживало в Ферганской области – почти 1,6 млн человек. Она же отличалась максимальной плотностью населения, а в ней самым густонаселенным был Кокандский уезд – 28,3 человека на одну квадратную версту. Наименьшая плотность населения фиксировалась в Мангышлакском уезде Закаспийской области – 0,4 человека на одну квадратную версту[188]. К 1911 г. численность населения выросла, в том числе и за счет миграции из других губерний России, и достигла 6 492 692 человек[189].

Этнический состав населения региона был сложным. В общей массе населения преобладали узбеки, казахи, киргизы, таджики, туркмены, каракалпаки[190]. Их общая численность в 1897 г. составляла 4 986 324 человека, в 1911 г. – 5 941 604 человека[191]. В крае так же проживали выходцы из сопредельных стран Востока: кашгарцы, таранчинцы, уйгуры, персы, курды, афганцы и др.

Со второй половины XIX в. в край все активнее стали переселяться русские, украинцы, белорусы, татары, евреи, армяне, немцы, поляки и др. Значительное число переселенцев составляли крестьяне. Шло формирование русской диаспоры и на территории Бухарского эмирата и Хивинского ханства. Здесь в основном складывались группы неземледельческого населения. Так, строительство железной дороги способствовало возникновению русских городских поселений (Новая Бухара, Чарджуй). С приходом европейцев все древние города Туркестана были разделены на две части – «новый», или «русский», и «старый» город.

После создания Туркестанского генерал-губернаторства в 1867 г. был утвержден новый проект управления Туркестаном, призванный заменить Временное положение об управлении Туркестанской областью от 1865 г. Основным принципом нового положения являлся принцип единства административной (гражданской) и военной власти и объединение ее в одних руках, поэтому система организации власти по аналогии с Закавказьем стала именоваться «военно-народным управлением», в рамках которой военная русская администрация сочеталась с выборной низовой администрацией из числа представителей коренного населения.

Вся полнота власти в Туркестанском генерал-губернаторстве была сосредоточена в руках военных, а не Министерства внутренних дел, как в подавляющем большинстве губерний России. Возглавлял его генерал-губернатор, назначаемый непосредственно императором.

Первым генерал-губернатором был назначен генерал-адъютант К. П. фон Кауфман. Он являлся начальником края и командующим Туркестанским военным округом. Генерал-губернатору были предоставлены неограниченные полномочия в решении различных политических, пограничных и торговых дел, что обуславливалось геополитическим, экономическим положением генерал-губернаторства: близостью границ с Ираном, Афганистаном и Китаем, удаленностью от Центра и неразвитостью, а зачастую и полным отсутствием, системы коммуникаций[192]. Об уровне полномочий Туркестанского генерал-губернатора и о возможностях красноречиво свидетельствует полученное им от местного населения прозвище – «ярым-паша» – буквально «полуцарь».

Исполнительным органом по управлению краем являлась созданная в 1867 г. Канцелярия туркестанского генерал-губернатора.

Во главе областей стояли военные губернаторы и областные правления. Военные губернаторы областей назначались и увольнялись. Области делились на уезды и волости. Уездные и волостные начальники назначались из числа военных чинов. Областные правления имели права и обязанности губернских правлений, установленные для русских губерний военным министром по соглашению с министром внутренних дел и туркестанским генерал-губернатором.

Важнейшую роль в вопросах административного управления в областях Туркестанского генерал-губернаторства играла Азиатская часть[193] (отдел) Главного штаба. Ее начальники, генерал-майор Ф. Н. Васильев, генерал-майор С. В. Цейль, генерал-лейтенант М. М. Манакин и др., принимали самое активное участие в обсуждении туркестанских дел.

В отношении ислама Россия в Туркестане не предпринимала активных попыток по его «выдавливанию». Вплоть до начала XX в. проводилась политика «невмешательства», хотя некоторые шаги по ограничению влияния ислама предприняли еще в первые десятилетия русского правления. Была изъята часть имущества вакфов[194], ограничивался прием на государственную службу лиц, окончивших медресе, ликвидированы в ряде городов должности кази-каляна[195] и шейх-уль-ислама[196]. С другой стороны, в 1900 г. был снят запрет с паломничества в Мекку. Наиболее действенным средством сближения считался «не крест, а книга», то есть распространение русской грамотности. Хотя организация и ведение миссионерской работы в отношении мусульманского населения православными священниками имела место[197], но, судя по ежегодным отчетам Туркестанской епархии, это направление деятельности развивалось довольно слабо (в силу целого ряда как объективных, так и субъективных причин) и в конечном счете не оказывало сколь-нибудь серьезного влияния на ситуацию и успеха не имело. Число неофитов было ничтожным и измерялось единицами.

Строго говоря, до 1886 г. управление Туркестанском генерал-губернаторством осуществлялось на основании четырех «временных положений». Так, Сырдаринская и Семиреченская (до 1882 г.) области управлялись по Временному положению 1867 г., Зеравшанский округ – по Временным правилам 1868 г., Амударьинский отдел – по Положению 1874 г., Ферганская область – на основании Временного положения 1873 r.[198]

В 1886 г. было принято новое Положение об управлении Туркестаном, разработанное после первой ревизии края сенатором, тайным советником Н. К. Тирсом. В 1884 г. была создана особая комиссия, которая, руководствуясь мыслью, что за прошедшее с момента завоевания время край достаточно обрусел и может управляться на основе общеимперского законодательства, но при сохранении для коренного населения ряда традиционных учреждений. Новое положение регламентировало основные жизнеобеспечивающие системы края – судебную, налоговую, земельные отношения и т.д. С этого момента Туркестанское генерал-губернаторство стало все чаще называться Туркестанский край[199].

Согласно Положению 1886 г. край остался в ведении Военного министерства. Все последующие годы, вплоть до 1917 г., в высших эшелонах имперской власти и туркестанской администрации будет вестись дискуссия о передаче Туркестана в ведение Министерства внутренних дел. Но МВД не торопилось взваливать на себя ответственность по управлению последним территориальным приобретением России. В Положении 1886 г. сохранилась «народная часть» управления. На должности местной (низовой) администрации продолжали выбирать лиц из числа коренного населения.

К выборной администрации принадлежали: волостной управитель – ведавший волостью; сельский старшина (аксакал) – управлявший сельским обществом. Их функции ограничивались наблюдением за своевременным поступлением сборов и исполнением населением повинностей. Выборы волостного управителя были двухступенчатыми. На первом этапе собирался сельский сход, на котором от 50 домохозяйств избирался один выборный. Затем выборные от сельских обществ собирались на волостной съезд, на котором избирали волостного управителя. Военный губернатор области имел право утвердить или не утвердить выборы. В последнем случае военный губернатор назначал новые выборы. Военный губернатор области имел право в любое время заменить народного избранника, если он не справлялся со своими обязанностями. Сельские старшины (аксакалы) в таком же порядке утверждались уездным начальником. Выборные должности в Туркестане превращались в весьма выгодное коммерческое предприятие для местных баев. Они не жалели значительных средств на подкуп избирателей. Не гнушались запугиванием и доносами на конкурентов[200].

Но принятие нового Положения в 1886 г., как это ни парадоксально, не смогло унифицировать правовую систему управления краем, поскольку фактически только Самаркандская, Сырдарьинская и Ферганская области управлялись на его основании. Поэтому Самаркандскую, Сырдарьинскую и Ферганскую области называли «коренными областями» Туркестана. Семиреченская область, возвращенная в состав Туркестана в самом конце XIX в., вплоть до падения империи жила по Временному положению об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Тургайской и Уральской областями. В Закаспийской области после вхождения в состав Туркестанского генерал-губернаторства продолжало действовать Временное положение об управлении Закаспийской областью, разработанное и введенное Н. А. Куропаткиным в 1890 г. Системы управления Семиречьем и Закаспием имели некоторые отличия от Положения 1886 г. Например, Закаспийское положение предоставляло начальнику области более широкие полномочия, чем те, которыми обладали военные губернаторы «коренных» туркестанских областей. Даже глава областной администрации именовался в официальных документах не «военным губернатором», а «начальником Закаспийской области».

Таким образом, Туркестан стал очень быстро нуждаться в новом Положении об управлении, едином для всех пяти областей, и работы по созданию которого велись с конца XIX в.

В соответствии с Положением об управлении 1886 г. был создан новый орган – Совет туркестанского генерал-губернатора. Он состоял из военных (в основном) и гражданских чиновников края. Совет обладал правом законодательной инициативы в вопросах, связанных с управлением краем, поземельно-податным устройством, земскими повинностями. Также при генерал-губернаторе вводилась должность помощника. В результате свобода действий генерал-губернатора была существенно ограничена. Она в значительной степени перешла под контроль Азиатской части Главного штаба. На генерал-губернатора было возложено общее руководство и надзор за всеми органами управления, кроме Государственного контроля и суда. Исполнительным органом продолжала оставаться Канцелярия туркестанского генерал-губернатора.

В 1867 г. в Туркестане были созданы полицейские управления. В русской части города Ташкента полицейские функции выполняли начальник города, его помощник и полицейские приставы. До 1884 г. полицейскую службу несли воинские части, а с 1884 г. полиция была организована по принципу вольного найма. «Положением об управлении Туркестанским краем» в июне 1886 г. в русской части города была введена должность полицмейстера, подчинявшегося начальнику города.

В «старом» Ташкенте работа полиции возлагалась на аксакалов и их помощников – тавгачей[201]. В 1874 г. должность помощника была упразднена, и в 1894 г. в Ташкенте было учреждено полицейское управление «старого города», подчинявшееся начальнику города.

Органы полицейского и жандармского надзора были сформированы и в других крупных городах Туркестанского края – Верном, Андижане, Джизаке и др.

Районные охранные отделения в России были созданы 14 декабря 1906 г. на основании специального Положения о Районных охранных отделениях[202]. Создавались они в целях борьбы с революционным и национально-освободительным движением. В июне 1907 г. в Туркестанский край был командирован для руководства политическим розыском чиновник Министерства внутренних дел, возглавивший образованный тогда же Особый отдел при канцелярии туркестанского генерал-губернатора. В конце 1907 г. вместо особого отдела было создано туркестанское районное охранное отделение, которое возглавлял жандармский полковник. Охранное отделение ведало политическим сыском в крае. Ему подчинялись также отделения жандармских полицейских управлений Среднеазиатской и Ташкентской железной дороги.

Количество полицейских чинов, предусмотренное Положением 1886 г., не отвечало масштабу контролируемой ими территории, и краевая администрация неоднократно обращалась в Военное министерство с просьбой увеличить штат, особенно участковых приставов, в различных уездах Туркестана. Военное министерство с пониманием относилось к этим просьбам и, видимо отдавая себе отчет, что нового положения, а значит, и нового штатного расписания ожидать придется еще долго, выходило с соответствующими законодательными инициативами в Государственную думу. С примерами подобных обращений можно будет ознакомиться ниже.

Говоря о системе административного управления, нельзя не сказать и о людях, являвшихся компонентом этой системы. Служба в крае не относилась к разряду престижной и редко сулила чиновникам блестящее и стремительное продвижение по служебной лестнице. Поэтому ехали в край неохотно. Зачастую в Туркестан попадали люди, которые по тем или иным причинам не могли сделать удачной карьеры в метрополии.

В силу этого их отношение к краю подчас страдало поверхностностью и не всегда глубоким анализом ситуации. Нередко этими людьми двигало откровенное чувство наживы. «Господа ташкентцы» – рвачи, из среды чиновной бюрократии и промышленников, примазавшиеся к «казенному пирогу», – именно такие «типажи» описаны М. Е. Салтыковым-Щедриным в одноименном сатирическом произведении.

С другой стороны, мы не можем забыть имена блестящих русских офицеров, многие из которых впоследствии стали генералами, начавших свою военную и административную карьеру в крае и проникшихся интересом и уважением к его истории, культуре, языкам населявших его народов, бывших военными, чиновниками и учеными-первопроходцами одновременно – В. П. Наливкина, Н. С. Лыкошина, Н. И. Гродекова, А. Н. Куропаткина, Э. К. Кивикэса, К. Г. Маннергейма, А. А. Давлетшина и многих других.

Своеобразной «ахиллесовой пятой» в системе управления Туркестаном было слабое знание чиновниками краевой администрации местных языков. Этот факт неоднократно с прискорбием отмечался в официальной переписке самого высокого уровня между Петербургом и Ташкентом. Между населением и царской администрацией, по меткому выражению одного современника, «встряли туземные должностные лица».

Отечественной исторической науке известна целая плеяда блестящих военных востоковедов, своей исследовательской деятельностью внесших огромный вклад в российскую и мировую науку и развитие восточных окраин России. Многие из офицеров перед направлением на службу проходили курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИД, в Лазаревском институте восточных языков, в Ташкентской офицерской школе восточных языков при Штабе Туркестанского военного округа и ряде других учебных заведений.

Между тем знание местных языков не являлось обязательным требованием для замещения административной должности. Далеко не все офицеры и чиновники знали эти языки или старались их освоить. Некоторые генерал-губернаторы Туркестана, например, Д. И. Суботич иН. И. Гродеков, занимали принципиальную позицию – языки коренных народов нужно знать! Генерал Гродеков, будучи еще военным губернатором Сырдарьинской области, не желая быть зависимым от переводчиков, выучился местным языкам и этого же требовал от своей администрации.

«…Население проживает совершенно обособленно,– читаем мы в донесении Российского императорского политического агента в Бухаре[203] от 31 августа 1905 г., – и находится в исключительной почти зависимости от своих туземных старшин и народных судей, которые служат настоящими посредниками между нами и народом. Если к этому еще прибавить, что наша администрация выслушивает доклады этих должностных лиц через переводчиков, то можно, полагаю я, с некоторой долей вероятности заключить, что мы еще слишком мало знакомы с жизнью народов, населяющих Туркестанский край»[204].

По мнению политического агента, такие меры, как разработка и принятие нового Положения об управлении Туркестаном и еще большее усиление местной администрации, не могли принести желаемых результатов[205]. В интересах дела он предлагал ввести обязательный экзамен на знание местных языков и мусульманского права. Испытание можно было проводить при Канцелярии туркестанского генерал-губернатора. Приемные комиссии сформировать из преподавателей «туземных языков» из учебных заведений края. Эта мера должна была укрепить позиции русской администрации и упразднить должности переводчиков[206].

«Трудности перевода» в лучшем случае порождали недоразумения, а в худшем – сознательно использовались низовой администрацией для наживы путем создания всевозможных коррупционных схем.

В 1902 г. в Ташкенте начала работу Особая комиссия для составления объединенного Положения об управлении Туркестаном под председательством тайного советника К. А. Несторовского. К осени 1903 г. проект нового Положения был разработан[207] При этом было принято решение не распросттранять новые правила жизни на Закаспийскую область, поскольку, по мнению генерала Куропаткина (в прошлом начальника области, а на тот момент – военного министра России), область продолжала сохранять массу особенностей в укладе жизни и не была готова полностью слиться с Туркестаном.

Проект собрал массу критических замечаний, поэтому работа над ним была приостановлена. Началась Русско-японская война, и правительству, в первую очередь военному ведомству, было не до того.

Как это часто бывало в Туркестанских реалиях, смена главного начальника края могла кардинально изменить вектор принятия решения в отношении спорных вопросов. На волне революционной ситуации в стране туркестанским генерал-губернатором был назначен приамурский генерал-губернатор Н. И. Гродеков. В 1907 г. по распоряжению Гродекова было образовано новое Особое совещание для составления нового проекта Туркестанского положения. При этом председателем вновь становится Несторовский.

В 1908 г. сенатором, графом К. К. Паленом была начата ревизия края, которая должна была в том числе ответить на вопрос о возможности введения в Туркестане общеимперской административной системы, т.е. ревизия должна была собрать для Особого совещания недостающий фактический материал по целому ряду очень важных вопросов: ирригация, поземельное устройство населения, ход и темпы колонизации и др. Через год кропотливой работы ревизия сделала выводы, одним из которых было усилить власть генерал-губернатора до пределов власти наместника[208]. Результаты ревизии послужили основой для разработки дальнейших преобразований в управлении Туркестаном. В 1910 г. Совет министров принял решение об образовании третьего по счету Особого совещания для выработки коренных начал преобразования края под председательством государственного контролера П. А. Харитонова.

В 1911 г. Совещание начало свою работу в Петербурге, но дальнейших шагов по реформированию так и не было сделано, несмотря на то, что новый генерал-губернатор, А. В. Самсонов, настаивал на серьезных преобразованиях в системе управления краем. Он предлагал вернуться к расширенным полномочиям генерал-губернатора, сделав их, по сути, эквивалентными полномочиям наместника на Кавказе, и хотел устранить посредника в лице Азиатской части Главного Штаба при общении генерал-губернатора и военного министра. Но ключевым в работе Совещания оставался вопрос ведомственного подчинения края. МВД оказалось не готовым принять на свой баланс такой царский подарок. Туркестан остался в ведении Военного министерства[209].

Осенью 1912 г. Совещание завершило свою работу. Собранные материалы и предложения были направлены в Совет министров, который перенаправил их в Военное министерство, где и должны были приступить к выработке проекта нового Положения об управлении Туркестаном. Генерал Самсонов был категорически против того, что Положение будет готовиться в министерских коридорах людьми, далекими от нужд края[210].

В начале 1913 г. император одобрил выработанные Советом министров основные принципы преобразований в управлении Туркестаном. Но это положение так и не получило окончательной редакции и не поступило на рассмотрение в Государственный Совет и Государственную думу.

С началом Первой мировой войны состав высшей администрации в крае значительно изменился. Генерал-губернатор А. В. Самсонов в момент объявления войны находился в отпуске. В Ташкент он больше не вернулся и получил назначение в качестве командующего армией на Западном фронте. Его помощник генерал В. Е. Флуг последовал за ним. На фронт также были направлены начальник Закаспийской области генерал Л. В. Леш, военный губернатор Самаркандской области генерал И. 3. Одешелидзе. Ушли на фронт и кадровые части ТуркВО. Новым генерал-губернатором края в 1914 г. был назначен генерал Ф. В. Мартсон, которому шел 62-й год, и он был серьезно болен. На своих должностях остались уже отошедшие от строевой службы военные губернаторы Сырдарьинской, Ферганской и Семиреченской областей – генералы А. С. Галкин, А. И. Гиппиус и М. А. Фольбаум, долгие годы служившие в Туркестане.

Генералу Мартсону нужно было время, чтобы осмотреться и вникнуть в обстановку. Он считал необходимым продолжить усилия своего предшественника, но для этого у него практически не было кадров. Темп работ был замедлен, а вскоре стало понятно, что работу придется отложить до наступления более спокойных времен. На волне развернувшегося восстания 22 июля 1916 г. туркестанским генерал-губернатором назначили генерала Куропаткина. Несмотря на все свои военные неудачи, Куропаткин пользовался в Туркестане огромным авторитетом как «старый туркестанец». Он планировал завершить Проект положения и наверняка бы сделал это, если бы не грянувшая в стране Февральская революция.

Следует отметить, что к вопросу принятия нового Положения на протяжении двух предреволюционных десятилетий в истории Туркестана были привязаны отсрочки в решении целого ряда насущных вопросов в жизни края, а именно: восстановление краевого представительства в Государственной думе, распространение городового положения (в любом его виде) на города Туркестана, введение в крае земских институтов, изменение в системе налогообложения, распространение несения воинской повинности на коренное население региона и многое другое. У нас еще будет в следующих разделах книги возможность в этом убедиться.

И везде формула принимаемого решения Военным министерством или Советом министров или Государственной думой звучала примерно одинаково: зачем реформировать по частям, когда со дня на день будет принято новое Положение об управлении Туркестаном, которое и позволит реформировать все и сразу.

Возможно, чиновники, а они в большинстве своем были неглупые люди, хотели как лучше, но получилось то, что получилось. Отсутствие единой, модернизированной системы управления тормозило процесс общественного и экономического развития края, а значит, и глобальный процесс интеграции Туркестана в общее имперское здание. Последнее, собственно, и являлось для империи главной стратегической задачей в Туркестане, которая так и осталась нереализованной.

Т. В. Котюкова

Проект временного Положения управления Наманганским отделом Туркестанского Генерал-Губернаторства

Утверждаю:

Туркестанский Генерал-Губернатор,

Генерал-Адъютант

« … » Ноября 1875 г., г. Ташкент

1. Из земель, принадлежавших к владениям Коканского Хана и отошедших по Высочайшему повелению Государя Императора, последовавшему 1875 года, в составе Российской Империи, образован особый отдел, коему присвоено название Наманганского.

2. Границы Наманганского отдела определены: существующими ныне границами уездов Ходжентского, Кураминского и Аулияатинского уездов Сыр-Дарьинской области, Токмакского уезда Симиреченской области установленною ныне государственною границею с Коканским ханством по р. Сыр-Дарье от урочища Обхурека и по р. Нарыну.

3. Наманганский отдел разделен на два участка: 1. Наманганский, составлявший прежде Наманганское бекство[211], и серкерства[212] Чартагское, Наукетское и Кассанское и 2. Чустский, в состав которого вошли бывшие бекства Чустское, Бободарханское.

Примечание: Пограничная черта между участками должна быть проведена, придерживаясь границы, существовавшей между бекствами и серкер-ствами.

4. Главным городом отдела назначается Наманган, а участковые управления сосредотачиваются в городах Намангане и Чуете (Тусе).

5. Личный состав управления отделом и суммы на его содержание определяются прилагаемыми штатами.

6. Управление Наманганским отделом, под главным начальством Генерал-Губернатора, вверяется особому Начальнику.

7. Начальник отдела соединяет в себе как гражданское управление во вверенном ему отделе, так и управление войсками, в нем расположенными.

Примечание: По управлению и распоряжению войсками, в отделе расположенными, Начальник отдела руководствуется особой инструкцией Главного Начальника Туркестанского Военного Округа.

8. Начальник отдела назначается и увольняется Главным Начальником края.

9. Для ближайшего ведения пограничных дел Начальник отдела снабжается инструкциями от Главного Начальника края.

10. Начальник отдела по делам гражданского управления относится к Генерал- Г убернатору.

Примечание: порядок сношения по командованию войсками, в отделе расположенными, определяется особыми указаниями Главного Начальника Туркестанского военного округа.

11. Для ближайшего заведования туземным населением при Начальнике отдела состоит Помощник, который, в деле управления, действует не иначе как по указанию Начальника отдела.

12. В случае болезни или отсутствия Начальника отдела должность его, по гражданскому управлению отделом, исполняет Помощник его.

13. Помощник Начальника отдела и другие чины по штату определяются и увольняются Генерал-Губернатором по представлению Начальника отдела.

14. Управление в каждом участке сосредотачивается в лице участкового Начальника, которому с тем вместе подчиняются и войска, в участке расположенные, на основании положения о военном управлении в областях Туркестанского Генерал-Губернаторства и особой инструкции. <…>

24. Порядок избрания казиев и биев, а равно утверждение их и увольнение от должности, предоставляется Начальнику отдела.

25. Постановление казнями приговоров к телесным наказаниям, отсечению членов и смертной казни не допускаются; взамен означенных наказаний виновные приговариваются к аресту или отдаче в заработки.

26. Рекомендуется участковым Начальникам принимать к своему разбирательству все спорные дела как между туземцами, если жалобы по этим делам будут принесены русской власти обеими тяжущимися сторонами. Разбор таких дел производится по совести, и перенос их в туземный суд не допускается.

Правитель Канцелярии Генерал-Майор Галкин

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 27. Д. 8. Л. 24-25, 26 об. Подлинник. Рукопись.

Прошение Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области

Его Превосходительству господину Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области[213]

ташкентских сартов Шейхантаурской части[214]

потомков покойного Муса-Мухаммед-бия

Прошение

Вся Шейхантаурская часть ив особенности потомки Муса-Мухаммед-бия натерпелись несправедливости от казия Шариф-Ходжи. Узнав о том, что

Шариф-Ходжа созвал иллик-башей[215] и раздал им деньги с тем, чтобы они его опять выбрали казием, все мы, проникнутые живым желанием видеть на его месте другого более справедливого человека, осмелились обратиться к Вашему Превосходительству с почтительной просьбою не допускать незаконного и противного нашим желаниям выборов в казни вышеупомянутого Шариф-Ходжи.

К сему прошению приложили потомки покойного Муса-Мухаммед-бия: Юсуф-бек, Хасан-бек, Султан-бек, Шамси-Мухаммед-бек, Искандер-бек, Ахмад-бе, Ибрагим-бе, Рахим-бек, Алым-бек, Иса-бек.

Ташкент, 24-го мая 1880 г.

ЦГА РУз. Ф. И-17. Оп. 1. Д. 3673. Л. 58-58 об. Подлинник. Рукопись.

Приказ об учреждении должности Помощника Начальника города, из туземцев

Приказ №3.7 Января 1883 г.

Его Высокопревосходительство г. Начальник края изволил отдать следующий приказ по Туркестанскому Генерал-Губернаторству, 6 января с. г. за № 3:

«Ввиду часто повторяющихся случаев в туземном Ташкенте случаев воровства, очевидно свидетельствующих о неудовлетворительности существующего охранительного и предупредительного надзора 4 городских аксакалов, я признаю необходимым, примеряясь к Высочайше одобренному проекту положения об управлении Туркестанским краем 1867 г., учредить в помощь Начальнику города должность младшего его помощника из туземцев.

На обязанности этого должностного лица, находящегося в полном подчинении Начальника города, возлагается главным образом охрана спокойствия и безопасности города преимущественно в ночное время, а также надзор за ненадежными и временно пребывающими в городе людьми, розыск преступных и подозреваемых в преступлениях лиц и доставление их Начальнику города. Не слагая с существующих в ныне в туземном городе четырех аксакалов полицейских обязанностей, определенных положением, означенные аксакалы должны состоять в прямом подчинении Младшего Помощника, по исполнению же других обязанностей, как то сбор податей, приведение в действие решения казиев и т. и., – в непосредственном подчинении Начальника города.

Младшему Помощнику Начальника города назначается содержание 1200 руб. в год. При нем и по его выбору состоят четыре конных стражника, по 300 руб. в год, восемь конных джигитов, по 180 руб. в год, и 68 пеших джигитов, по 120 руб. в год.

Так как полицейские обязанности 4-х аксакалов с учреждением этой должности значительно облегчаются, то в распоряжении этих аксакалов оставляется ныне вместо пятнадцати только семь джигитов, а вместе с этим отменяются в туземном городе те караульные посты от жителей, которые будут признаны Начальником города излишними.

Весь расход на содержание Младшего Помощника Начальника города из туземцев и состоящих при нем стражников и джигитов относится на средства туземного города».

Затем приказом Его Высокопревосходительства 6-го же Января за № 4, на должность Младшего Помощника при мне из туземцев назначен Ташкентский житель Надир Магомед.

Объявляю об этом по вверенному мне городу для сведения и, до кого касается, исполнения.

Подполковник (подпись).

ЦГА РУ. Ф. И-36. Оп. 1. Д. 2237. Л. 2-4 об. Подлинник. Рукопись.

Программа вопросов туземному населению для обсуждения в комиссии по составлению нового Положения об управлении Туркестанским краем

В скором времени для Туркестанского края будет составляться новое Положение об его устройстве. Положение это будет составлено так, чтобы оно немного разнилось от законных порядков всего обширного Русского государства, которого Туркестанский край составляет только малую часть. Изменение против этих порядков будет допущено настолько, насколько это необходимо по местным условиям края, не всегда одинаковым с остальною Россией. Поэтому Генерал-Губернатор признал полезным вызвать в Ташкент из разных местностей Туркестанского края опытных людей и потребовать от них сведений по некоторым предметам, касающимся нужд и потребностей туземного населения края.

Чтобы обеспечить им этот труд, Генерал-Губернатор приказал предложить им точные вопросы, на которые они должны дать подробные ответы.

Вопросы эти следующие:

1-е, обложение населения всеми сборами будет сделано так, чтобы сборы платили в казну не отдельные хозяева, а целые кишлаки, как это существует теперь. Раскладку сбора по отдельным хозяйствам предположительно, как и теперь, предоставить выборным от самих хозяев.

Нужно знать:

а) Как лучше установить эту раскладку у сартов по хераджу[216] и танапу[217] или же по размеру всей земли в каждом хозяйстве;

б) Кому следовало бы поручить разбор споров и жалоб на неправильную раскладку: казням и биям или выборным управителям.

2-е, раскладка сбора, как сказано выше, по каждому отдельному хозяйству будет производиться выборными от самих хозяев.

Не следует ли установить, по крайней мере у сартов, чтобы при раскладке этой составлялся выборными список (дафтар), сколько на каждое отдельное хозяйство пришлось казенного сбора, дабы в случае жалобы на неправильное обложение кого-нибудь сбором легче было разобрать жалобу.

3-е, кроме сборов, поступающих в казну, население облагает себя сборами на свои потребности и на вознаграждение выборных лиц.

Не следует ли определить их размер так, например, что сборы эти никогда не могут превышать десятой части казенного сбора.

4-е, каким образом производится теперь раскладка сборов: на все ли отдельные хозяйства они распределяются или же бывают случаи освобождения хозяйств от взимания этих сборов; по какой причине это делается; облагаются ли сборами земли вакуфные[218].

Все это нужно объяснить подробно.

5-е, провиант и фураж для войск поставляется теперь подрядчиками, которые покупают их у населения. Не будет ли лучше, если дозволить самому населению ставить в казну провиант и фураж, а причитающиеся на них деньги зачитать в подать.

6-е, в последнее время посевы хлопка уменьшаются. Какая тому причина. Выгоднее ли сеять другие продукты, стали ли затем очень дешевы русский ситец – тань, что туземцам уже не выгодно работать или причина этого заключается в чем-нибудь другом.

7-е, если пашни, каждая будет засеяна американским хлопком, освободить, на пять лет, от уплаты податей, то будут ли сеять такой хлопок.

8-е, в какое время наиболее удобно сбирать подати. Почему.

9-е, для уплаты податей сарты, и особенно киргизы, занимают деньги иногда под очень высокий процент. Не следует ли поэтому завести при каждой волости ссудо-сберегательные кассы (объяснить, что такое эти кассы).

10-е, в последнее время выборы должностных лиц из туземцев, весьма часто делаются за подкупы. На будущее время на каждую должность будет выбираться несколько лиц, три или пять, из коих один будет потом утверждаться начальством в этой области. Достигнет ли эта мера своей цели.

11-е, выборы казиев не всегда бывают удачны; казни нередко не знают своих обязанностей, но и бывают безграмотны. Не следует ли выбирать казиев только из лиц, учившихся в медресе и имеющих свидетельства.

12-е, для наблюдения за вакуфными доходами (вакуф […J[219] в особенности) и, главное, для наблюдения за сохранением имущества малолетних и сирот, не следует ли учредить какой-либо особый капитал и какой именно, так как не раз уже поступали жалобы на неправильные распоряжения этими имуществами управителей вакуфов и казиев.

14-е, в чем заключается неудобство торгового закята, который взимается взамен закята, установлен в крае.

Все другие нужды населения, которые [в] этих вопросах не упомянуты, могут быть также обсуждены и записаны для представления Генерал-Губернатору.

Кроме того, предоставляется подполковнику Абрамову, как знакомому с бытом туземного населения, предлагать и другие вопросы, не вошедшие в эту программу для обсуждения комиссии.

3 Марта 1883.

Резолюция: Утверждаю. Перевести на турецкий язык и напечатать в потребном количестве экземпляров для раздачи членам комиссии, кому признается полезным. 3 Марта Г.-Л. Черняев

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 2412. Л. 16-20 об. Рукопись. Черновик[221].

ЖУРНАЛ

Совета Туркестанского Генерал-Губернатора.

24 Декабря 1898 г. № 56

Утверждаю.

И. д. Туркестанского Генерал-Губернатора Генерал-Лейтенант Н. Иванов

Председательствовал:

И. д. Туркестанского Генерал-Губернатора Генерал-Лейтенант Иванов. Присутствовали члены:

Военный Губернатор Сыр-Дарвинской области, Генерального Штаба Генерал-Лейтенант Корольков.

За Управляющего Туркестанскою Казенной Палатой, Статский Советник Петровский.

Управляющий Туркестанской Контрольной Палатой, Статский Советник Урениус.

И. д. Непременного члена от Министерства Финансов, Надворный Советник Апрелев.

Начальник Штаба Туркестанского Военного Округа, Генерального Штаба Генерал-Майор Селявский.

И. д. Управляющего Канцелярией Генерал-Губернатора, Действительный Статский Советник Федоров.

И. д. Начальника Управления Земледелия и Государственных Имуществ Туркестанского края, Надворный Советник Невесский.

И. д. Председателя Сыр-Дарьинского Областного Суда, Статский Советник Барковский

Прокурор Сыр-Дарьинского Областного Суда, Коллежский Советник Ильин.

Кроме того, в заседание Совета был приглашен делопроизводитель Канцелярии Генерал-Губернатора, Подполковник Стеткевич.

СЛУШАЛИ:

1) . Доклад Комиссии, учрежденной приказом по Туркестанскому краю от 28 Ноября 1898 года за № 205, для рассмотрения заключений, представленных по проекту изменения некоторых статей Положения об управлении Туркестанского края, составленному Комиссией Тайного Советника Кобеко.

2) . Особые мнения чинов комиссии: Управляющего Контрольной Палатой, И. д. непременного члена от Министерства Финансов в Совете Генерал-Губернатора, Сыр-Дарьинского Областного Прокурора, Делопроизводителя III Отделения Канцелярии Генерал-Губернатора и И. д. Начальника Управления Земледелия и Государственных Имуществ, по поводу суждений Комиссии, касающихся статей 84, 85, 91, 93, 226, 235, 236, 255, 270 и 290 Положения об управлении Туркестанского края, а также 4 и 8 правил о введении поземельно-податного устройства в крае.

ОПРЕДЕЛИЛИ:

Встреченные на практике затруднения в применении статей Положения об управлении Туркестанского края, касающихся поземельно-податного устройства, так равно доходившие до центральных учреждений сведения о медленности поземельно-податных работ и, главное, неравномерности в распределении окладов налога в зависимости от несовершенства приемов их исчисления, дали повод Министру Финансов, по соглашению с Военным Министром, испросить в 1894 году Высочайшее соизволение на образование особой Комиссии под председательством члена Совета Министра Финансов, Тайного Советника Кобеко из представителей Министерств: Военного, Финансов, Земледелий и Государственных Имуществ, Юстиции, Государственного Контроля и местной администрации, – «для ближайшего выяснения как настоящего положения поземельно-податного дела, так и таких мер, которые оказались бы необходимыми для правильной постановки и ускорения его».

Выработанный названною Комиссией проект изменения некоторых статей Положения об управлении Туркестанского края передан был на рассмотрение подлежащих Министерств и затем, в Феврале месяце текущего года, препровожден Начальником Главного Штаба на заключение Туркестанского Генерал-Губернатора, который, в свою очередь, счел необходимым истребовать по означенному делу соображения от Военных Губернаторов областей края. По получении от последних необходимых данных и заключений высшей властью в крае признано было нужным образовать под председательством командированного с Высочайшего соизволения в распоряжение Главного Начальника края Генерал-Лейтенанта Иванова особую комиссию для выработки окончательного проекта изменения статей Положения об управлении Туркестанского края, относящихся до поземельно-податного устройства края.

В настоящее время такой доклад этой комиссии представлен и внесен согласно статье 23 Правил о введении поземельно-податного устройства в Туркестанском крае на рассмотрение Совета Генерал-Губернатора.

По всестороннем обсуждений трудов названной комиссии, находя в общем, что осуществление проектируемых ею мероприятий для упорядочения поземельно-податного устройства в Туркестанском крае, несомненно, устранит многие в высшей степени ненормальные условия, в коих находится это дело в настоящее время, даст возможность произвести крайне необходимое отграничение земель государственных от подлежащих утверждению за населением и оградить казну от дальнейших из года в год возрастающих захватов означенных земель, Совет Генерал-Губернатора по поводу предположенного комиссиею дополнения ст. 255 Положения приложением 1-м, хотя и признал согласными с местным обычаем перечисленные в докладе ограничения права земельной собственности в Туркестанским крае, тем не менее полагал бы более соответствующим общему характеру русского владычества в крае узаконение вознаграждения владельцев земель за участки, отходящие из их пользования и распоряжения под оросительные каналы государственного или общественного значения.

Кроме того, ввиду предполагаемого в докладе изменения порядка обложения неполивных и необрабатываемых земель статью 286, для согласования ее с статьями 287, 288 и 290, надлежало бы, по мнению Совета, изложить в следующей редакции:

«Ст. 286. Государственному поземельному налогу не подлежат: 1. Земли, освобожденные от него на основании статьи 1 Правил о государственном поземельном налоге (особ. Прил. Уст. под. 11), и 2. Участки в границах дач, утверждаемых за населением, не подлежащие обложению как совершенно бесплодные по своим естественным свойствам или по специальному назначению (ст. 288)».

Переходя затем к обсуждению особых мнений, представленных некоторыми членами комиссии под председательством Генерал-Лейтенанта Иванова, Совет по большинству голосов полагает:

Согласно доводам, заключающимся в особом мнении Управляющего Туркестанскою Палатою, Статского Советника Урениуса, и Делопроизводителя Канцелярии Генерал-Губернатора, Подполковника Статкевича, не исключать проектируемое комиссиею Тайного Советника Кобеко добавление к ст. 226 Положения об управлении Туркестанского края о том, что за совершение и засвидетельствование всякого рода актов и договоров народные судьи получают вознаграждение по таксе, утвержденной Генерал-Губернатором применительно к установленному размеру вознаграждения нотариусов, а самые акты подлежат оплате гербовым сбором.

Сыр-Дарьинским Областным Прокурором, Управляющим Контрольною Палатою и Делопроизводителем Канцелярии Генерал-Губернатора, Подполковником Стеткевичем, проектируется дополнить ст. 235 Положения в том смысле, чтобы народным судьям было представлено свидетельствование всякого рода актов, сделок и договоров, если в них участвуют подведомственные их суду туземцы в качестве одних или одной стороны и если сумма сделки не превышает 1000 рублей.

Не входя в рассуждение о том, поскольку такая мера была бы в интересах Государственного Казначейства, для чего в виду Совета нет никаких цифровых данных, но принимая во внимание высказанное высшим Правительством мнение о том, что туземцы Туркестанского края, по своим представлениям о праве и справедливости, нередко вполне расходятся с требованиями русских законов и что поэтому слишком поспешное привитие им этих последних могло бы породить смуту в их умах и в сложившемся исстари строю их жизни, а также имея в виду стремление администрации по возможности ограничить значение народного суда, – представляется пока несвоевременным ходатайствовать о предоставлении народным судьям права свидетельствовать всякого рода сделки на сумму не свыше 1000 руб., если в таковых участвуют неподведомственные их суду лица.

Сыр-Дарьинский Областной Прокурор признает необходимым во всех статьях Положения об управлении Туркестанского края, где упоминается о праве потомственного владения, пользования и распоряжения землями, заменить это выражение словами: «право собственности», а также полагает, что указанные в 434, 444, 449—452 ст. Х тома Св. Зак. случаи ограничения права пользования землей должны сохранить свою силу в Туркестанским крае, причем, сверх того, для нужд ирригации и возможности ее расширения могут быть установлены и другие ограничения, которые должны быть точно указаны в законе, а не устанавливаться «действующими в крае обычаями».

Ввиду того что существующее в статьях Положения об управлении Туркестанского края выражение «потомственное владение, пользование и распоряжение» со времени введения в действие Положения об управлении Туркестанского края не вызывало на практике недоразумений и что выражение это высшим Правительством при возбуждении разных вопросов, касающихся поземельного устройства, оставляет без изменения, – не усматривается особенной необходимости в возбуждении ходатайства о замене его выражением «право собственности».

Перечисление в законе всех случаев ограничения по обычаю права пользования землею для нужд ирригации и возможности ее расширения представлялось бы весьма желательным, но, к сожалению, в данное время, при невозможности с надлежащею уверенностью признать точную выясненность сведений о всех обычаях, на основании коих местное население пользуется водою, казалось бы преждевременным, до выработки закона о водном хозяйстве, исключать из Положения слова «по обычаю».

В докладе комиссии вопрос о землях, орошаемых исключительно атмосферною влагою, разработан со всею подробностью, почему не представляется, по мнению Совета, надобности в добавлениях, предлагаемых особым мнением И. д. Начальника Управления Земледелия и Государственных Имуществ в Туркестанском крае, тем более что предположения означенного члена комиссии, в пределах ныне возникающей потребности, могут быть осуществляемы распоряжением высшей в крае власти, а затем, по указанию опыта, не встретилось бы препятствий к своевременному расширению их в порядке законодательном.

Управляющий Контрольной Палатой и Сыр-Дарьинский Областной Прокурор проектируют исключить предположенное в докладе примечание к ст. 270 Положения, по коему пользование кочевниками казенной землей может быть ограничиваемо и прекращаемо властью Генерал-Губернатора на основаниях, установленных по соглашению с Министром Земледелия и Государственных Имуществ.

Такие меры, конечно, были бы в некоторых случаях полезны для кочевого населения, но вместе с тем лишили бы администрацию возможности пользоваться государственными землями для целей водворения в крае русских переселенцев, а также для лагерного расположения войск, возведения укреплений, проведения новых оросительных каналов, устройства сооружений для охраны культурных местностей от песчаных заносов, разработки горных богатств ит.и. Представление Генерал-Губернатору права ограничивать и совершенно прекращать пользование кочевниками государственной землею проектировались еще в 1891 году, одновременно с предположением об изменении некоторых статей Положения об управлении Туркестанского края и, по существу, не встретило возражений со стороны высшего Правительства.

Управляющий Туркестанской Контрольной Палатой проектирует исключить заключающееся в докладе комиссии примечание к ст. 290 Положения, касающееся продления льгот, дарованных местным хлопководам.

Отдавая должную справедливость стремлению Управляющего Контрольной Палатой оградить интересы Государственного Казначейства, нельзя тем не менее не признать существенной государственной важности за мерами, клонящимися к дальнейшему развитию посевов хлопка в Туркестанском крае. По имеющимся за последние три года сведениям, посевы эти уже значительно сокращаются вследствие возрастания цен на рабочие руки и труд вообще, а потому является необходимость в продлении льгот хлопководам, на что в принципе уже изъявлено согласие Министрами Военным и Финансов.

Соображения, выраженные в особом мнении И. д. Непременного члена от Министерства Финансов, подвергнуты всестороннему обсуждению в комиссии под председательством Генерал-Лейтенанта Иванова, причем Совет согласился с заключением означенной в ее докладе относительно предполагаемого ею изложения статей 84, 85, 91, 93 и 236¹ Положения, а также статей 4 и 8¹ Правил о введении поземельно-податного устройства в Туркестанском крае.

О вышеизложенном Совет Генерал-Губернатора постановил довести до сведения г. Военного Министра, с представлением выработанного упомянутою выше комиссией законопроекта, относительно поземельно-податного устройства Туркестанского края и просить ходатайства Его Высокопревосходительства об осуществлении в порядке законодательном предположений, заключающихся в названном законопроекте.

Н. Корольков при особом мнении к статьям 255-й и 287-й. Мнение прилагается

[Подписи присутствующих членов Совета]

Секретарь Совета (подпись)

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1163-1169 об. Подлинник. Рукопись.

ДОКЛАД

Комиссии, учрежденной приказом по Туркестанскому краю от 28 Ноября 1898 г. за № 205[222]

Недоразумения, возникшие при применении на практике Положения об управлении Туркестанского края 1886 г., в особенности с началом производства поземельно-податных работ на основании этого Положения, вызвали образование в 1894 г., по Высочайшему Повелению, особой комиссии под председательством Тайного Советника Кобеко, собственно, для пересмотра поземельно-податной части Положения. По окончании трудов этой Комиссии предположения ее были предложены на заключение подлежащих министерств и, наконец, при отзыве Начальника Главного Штаба от 11 февраля 1898 г. за № 7706 выработанный Комиссией «Проект изменения некоторых статей Положения об управлении Туркестанского края» препровожден был на заключение Туркестанского Генерал-Губернатора.

Необходимость всестороннего обсуждения проекта на месте предварительно окончательного представления его на утверждение в законодательном порядке вызвала затребование по этому предмету соображений гг. Губернаторов областей, а затем и образование новой Комиссии, каковая и была образована приказом по Туркестанскому краю от 28 Ноября 1898 г. за № 205 под председательством командированного в распоряжение Главного Начальника края Генерал-Лейтенанта Иванова.

Приступив 30 ноября к исполнению возложенной на нее работы, Комиссия эта прежде всего обратила внимание на то обстоятельство, что предположенные Комиссией Тайного Советника Кобеко изменения в статьях Положения 1896 г. касаются не только поземельно-податной части Положения (разделы III и IV), но также и некоторых статей разделов I (ст. 84, 85, 93, и 99) и II (ст. 203, 226, 228 и 236), но в то же время изменения эти не касаются многих из остальных статей тех же разделов, необходимость изменения которых частью выяснилась уже по окончании работ Комиссии Тайного Советника Кобеко, а частью не имеет отношения к поземельно-податному устройству, и потому названной Комиссией не была затронута.

К числу таких статей относятся: в разделе I – статьи, касающиеся порядка определения к должностям волостных управителей и вообще лиц администрации, принципиальное изменение которого уже выработано относительно народных судей, и, связанное с этим порядком, назначение лицам туземной администрации содержания, а в разделе II – статьи, касающиеся порядка перехода недвижимой собственности от туземцев к лицам христианского исповедания и вообще нетуземного происхождения, а также и касающиеся народного суда, уже рассмотренные в комиссии, образованной приказом по краю от 20 октября за № 184, но могущие получить иное освещение при взгляде на них не с точки зрения специально судоустройства, а со стороны влияния их на поземельные отношения.

Ввиду изложенных соображений Комиссии представилось необходимым выяснить вопрос: надлежит ли ей ограничиться рассмотрением только замечаний, сделанных по проекту изменений статей Положения, составленному Комиссией Тайного Советника Кобеко, или рассмотреть также и изменения, необходимые в других статьях, затронутых Комиссией этой отделов Положения, в видах согласования предположений названной Комиссии с теми изменениями Положения, которые уже предрешены принципиально или необходимость которых уже назрела в настоящее время.

Обсуждая этот вопрос, Комиссия приняла в соображение:

а) то обстоятельство, что ввиду изложенного положения дела изменения статей, затронутых Комиссией Тайного Советника Кобеко, неизбежно требует переработки некоторых других, тесно связанных с ними статей и

б) что Комиссия, образованная приказом по краю № 205, не имеет полномочий касаться переработки Положения 1886 г. вне вопросов, возбужденных Комиссией Тайного Советника Кобеко.

Поэтому заседающая ныне Комиссия признает необходимым в разделах I и II Положения касаться только статей, затронутых Комиссией Тайного Советника Кобеко, и тех, которые с принятием вырабатываемых изменений решительно не могут оставаться в прежней редакции, не останавливаясь на тех статьях раздела I, необходимость изменения которых в том или другом направлении может выясниться только по надлежащей разработке намеченных уже законодательных вопросов; в разделах же III и IV – пересмотреть все статьи по порядку, так как из объяснительной записки, приложенной к проекту Комиссии Тайного Советника Кобеко, явствует, что Комиссия эта обсуждала все статьи этих разделов, хотя и проектировала изменения только в некоторых. Установление такой программы занятий Комиссии представляется тем более соответственным, что, следуя ей, Комиссия может выработать цельный проект тех изменений в поземельном и податном[223] отделах Положения 1886 г., проведение коих представляется необходимым для упорядочения в крае поземельных отношений и податного вопроса, неприведение которых в ясность до настоящего времени составляет самое больное место существующего неопределенного положения, держит население в неопределенном состоянии, задерживает ограничение земель казенных от подлежащих утверждению за населением и причиняет казне огромные ущербы, которые с каждым днем дальнейшего промедления в этом деле будут все более и более возрастать. По остальным же разделам Положения, труды комиссии, касаясь только статей, тесно связанных с поземельно-податным устройством, дадут материал для включения его в проект изменения таковых, когда переработка этих разделов будет предпринята.

Изменения, предположенные Комиссией Тайного Советника Кобеко в этих статьях, касаются собственно состава волостных и сельских сходов, образование которых из Комиссия эта предположила заменить образованием их из в пределах сельского общества. <…>

Существующую редакцию ст. 208 Комиссия признает неудовлетворительной на основании соображений, высказанных в объяснительной записке Комиссии Тайного Советника Кобеко, а проектированное изменение последней неудачным в том отношении, что оно еще больше, чем существующая редакция, затрудняет столь желательное во всех отношениях развитие русского землевладения в крае.

При обсуждении необходимой редакции этой статьи прежде всего замечено было, что упоминание в ней о порядке уступки прав на земельные участки представляется несогласованным с текстом дальнейшей, 261-й статьи, где упоминается об обязательности крепостного порядка передачи земельных участков лицам «», т.е. вне зависимости от исповедания. Таким образом ст. 208, как в существующей, так ив проектированной редакции, значительно стесняет права собственно христиан. На основании этой статьи туземец, принявший христианство[224], лишается возможности приобретать земли простым и сравнительно гораздо более дешевым порядком, которого не лишает его, как туземца, буквальный смысл ст. 261.

Способ приобретения прав на недвижимость по местному обычаю на основании документов (так называемых шейка[225]), совершаемых у народных судей оседлого населения, несмотря на связанные с ним неудобства в смысле некоторой необеспеченности прав землевладения, имеет огромные преимущества по отношению к скорости и дешевизне заключения сделки – обстоятельств, имеющих особое значение при покупке небольших участков земли, в особенности принимая во внимание крайне небольшое число лиц (мировых судей), которым предоставляются, даже по новому проекту судебной реформы, нотариальные права и отдаленность их от тех мест, где преимущественно может быть потребность в совершении сделок на небольшие участки земли. При стоимости недвижимости, например, около 100 рублей сверх собственно крепостных пошлин, дающих казне всего 4 руб., совокупность остальных расходов по совершению купчей крепости достигает 30—40 рублей, не считая стоимости проезда до города, проживания в нем пока сделка будет совершена, и потери времени при этом, так что без преувеличения можно сказать, что христианину, обязанному покупать недвижимость крепостным порядком, стоимость небольшого участка вдвое дороже, чем туземцу-мусульманину, не говоря уже о проволочках, сопряженных с выполнением процедуры, устанавливаемой ст. 108 в новой ее редакции.

Вот это-то обстоятельство и служит главнейшим препятствием к развитию в крае столь желательного мелкого и среднего русского землевладения, поддерживая в то же время полную обособленность туземцев и устраняя благодетельные последствия, в смысле обрусения, тесного соседства завоевателей с покоренными. Если бы русский человек мог приобретать права на недвижимость на основании местного обычая, столь же простым способом, как приобретает их туземец, и без накладных расходов, ложащихся особенным бременем на небольшие участки, то нет сомнения, что многие русские переселенцы, не имеющие возможности получить от правительства надел для поселения за недостатком свободных земель, приобретали бы себе земельные участки покупкою у туземцев[226] и таким образом положили бы во многих местах края начало самостоятельному возникновению русских поселений без тех крупных расходов казны, которые теперь сопряжены с образованием таковых. Излишне распространяться, насколько такой порядок колонизации края русскими людьми представляется желательным во всех отношениях.

Что касается возможных потерь казны на крепостных пошлинах, то предоставление русским людям приобретать недвижимость на основании местных обычаев совсем не повлекло бы за собою каких-либо потерь в этом отношении, потому что в настоящее время покупок мелких участков русскими у туземцев вне городов совсем не бывает, что же касается участков более крупных, то на приобретении их русскими людьми по обычаю казна все равно ничего бы не потеряла, так как каждый, приобретший по обычаю участок хотя бы в несколько десятин, ценою в несколько сот рублей, для которого выправление крепостного документа не ложится бременем, как на маленький участок, неизбежно позаботится по прошествии некоторого времени выправить на досуге крепостной документ, чтобы выйти из зависимости от общества с его внутренней раскладкой денежных повинностей.

Преимущества туземного порядка приобретения прав на недвижимость настолько велики, что и в настоящее время, несмотря на 208-й и 261-й ст. Положения, некоторые из русских людей приобретают землю по туземным документам, причем казна, не признавая такого порядка, напрасно теряет пошлины, которые могла бы получить при закреплении впоследствии участка крепостным порядком, а русский владелец земли, поставленный в нелегальное положение, испытывает, к великому соблазну туземцев, гораздо большие затруднения, чем если бы такой порядок не был воспрещен законом, фактически ограничивающим права христиан по сравнению с мусульманами…

Ввиду таких соображений Комиссия, , признает безусловно необходимым настаивать на уравнении прав русских колонизаторов края с туземцами и до тех пор, пока не представится возможным ввести для всего населения, без различия национальностей и вероисповеданий, крепостной порядок перехода недвижимостей, предоставить временно всем лицам, пользующимся на основании ст. 262 правом приобретать недвижимость в Туркестанском крае, владеть таковою на установленных местным обычаем основаниях (ст. 255), или по крепостным, или по туземным документам, на одинаковых основаниях с туземцами, неся на себе и сопряженный с таким порядком приобретения риск.

В видах же ускорения введения для всего населения края крепостного порядка , не исключая и туземцев, крепостным порядком. На первое время казалось бы возможным установить таким пределом стоимость недвижимости в 1000 руб.[227], так как для продажи такого участка поездка в город и выполнение крепостной процедуры не представляются такими обременительными, как при покупке участка в несколько сотен или даже десятков рублей.

В силу таких соображений Комиссия признает необходимым установить для ст. 208 следующую редакцию:

Ст. 208. Акты об уступке прав на земельные участки между лицами, имеющими право приобретать недвижимость в Туркестанском крае (ст. 262), могут совершаться или крепостным, или, при стоимости имущества менее 1000 руб., через посредство народных судей. В первом случае вдоказательство прав продавца на уступаемый земельный участок должен быть представлен или крепостной документ (купчая крепость, полученная порядком, указанным в ст. 263 и проч.), или свидетельство уездного Начальника, выданное по постановлению уездного поземельно-податного присутствия и основанное на удостоверении местного по нахождению имущества народного судьи, а во втором случае уступка прав совершается порядком, указанным для совершения сделок у народных судей в ст. 235—236.

Если лицо, владеющее участком земли по туземному документу, пожелает впоследствии получить на него крепостной документ, то должно для этого выделиться из общества порядком, указанным в ст. 263¹, с оплатой, получаемой при этом данной крепостными и прочими пошлинами на общем основании.

Как проектировано Комиссией Тайного Советника Кобеко. <…>

В статье 255 Комиссия Тайного Советника Кобеко находит необходимым исключить из текста слова «»[228]. Признавая полную основательность такого исключения термина, который, несмотря на все попытки выяснить его, до сих пор остается весьма туманным, видимо, даже и для самих туземцев, среди которых он уже утрачивает то значение, которое имел во время мусульманских правителей края, Комиссия, учрежденная приказом по Туркестанскому краю от 28 Ноября, находит, однако, неудобным ограничиться определением прав местного землевладения выражением: «», так как подобное выражение, служа не всегда достаточным указанием даже в тех случаях, когда ими приходится руководствоваться исключительно туземной администрации или народным судам, представляется столь же неопределенным, как и слово «амляковый», в том случае, когда с ним приходится иметь дело учреждениям, действующим на основании русских законов, как поземельноподатные установления и русские суды, когда им приходится разбирать поземельные споры.

Вместе с тем, однако, Комиссия признает весьма существенным то различие, которое устанавливается предоставлением населению земель на праве постоянного, потомственного владения, пользования и распоряжения «», а , хотя последнее, по русским законам, и слагается именно из владения, пользования и распоряжения объектами права. Комиссия полагает, что в настоящее время настала уже пора и представляется полная возможность определить с достаточной точностью хотя бы главнейшие основания тех ограничений права собственности, которые имел в виду законодатель, предоставляя населению земли на основании местного обычая, а не тех законов, которыми право собственности определяется на всем пространстве Империи. Эти в существе дела (ст. 433—451 тома X), Комиссия признает необходимым проектировать для включения в местное Положение в виде приложения к ст. 255, чтобы сделать особенности местного обычного поземельного права равно обязательными как для земель оседлого туземного населения, которому право это хорошо известно и признается им между собою более или менее бесспорно, так равно для кочевников, оседающих на землю, к которым правила эти должны прививаться впредь не как постановления шариата, а как русский закон, так, наконец, и для русских землевладельцев, которые, хотя приобретают с покупкою земли у туземцев «только права, которыми пользовался продавец во время продажи оной» (ст. 261), но которые, приобретая землю также друг от друга по крепостным документам, иногда не считают для себя обязательными «установленные местными обычаями основания» в особенности в тех случаях, когда становятся собственниками не путем покупки, а по давностному владению или по наделению от казны.

Общей для разрядов землевладения , независимо от тех или других прав и особенностей по обложению земель налогами, которые обусловливают различие «собственности обеленной» ([229]) или «заповедной» (вакуф) от «собственности необеленной» ([230]) или «потомственного пользования и распоряжения» ([231], или просто ), и приспособленные к местным условиям , обусловливающие беспрепятственное пользование общественными ирригационными сооружениями, возможность расширения таковых в случае надобности на общественный или государственный счет.

Из такого источника произошли следующие дополнительные ограничения права полной собственности:

Если по земле частного владельца проходит арык, несущий воду к соседним владельцам, то по обеим сторонам арыка полосы земли, равные половине ширины арыка должны оставаться свободными – как на случай необходимости расширения арыка или для складывания на них вынимаемого при чистке арыка ила, так равно для прохода по ней рабочих и ирригационной администрации или соседей, имеющих надобность исправить или запрудить арык для очередного пользования водой.

Если владелец не оставляет указанную полосу вдоль арыка свободной, а запахивает ее, то он во всяком случае не может претендовать, если при пользовании этой полосой для вышеуказанных надобностей часть посева будет испорчена или потоптана, и не может препятствовать соседям, арычной администрации или рабочим проходить по этой полосе для ирригационных надобностей даже и в той части арыка, которая находится внутри его ограды.

Никто не имеет права делать на арыке запруды, задерживающие его течение, примыкать к берегам плотины или строить на своей земле водяную мельницу или толчею без согласия лиц, в общем пользовании с которыми находится у него данный арык, и без разрешения на то администрации.

В случае необходимости проведения нового канала чрез землю, находящуюся в частном владении, для орошения мертвых земель или для улучшения ирригации земель нижележащих владелец участка, чрез который должен быть проведен арык, хотя бы ему лично и бесполезный, не может протестовать против отчуждения у него необходимой для проведения арыка полосы земли и не получает за нее никакого вознаграждения, но освобождается от уплаты податей за отходящую в общественное или государственное пользование для арыка землю.

Вот главнейшие «» ограничения поземельного права, не касаясь тех, которые существуют повсеместно в виде права проезда по дорогам и т.п. Как видно, первое из местных ограничений представляет собою дальнейшее развитие с применением к условиям искусственного орошения, ст. 437 тома Х Св. Зак.; второе – развитие ст. 448 и третье – применение к местным условиям ст. 442 об устройстве мельниц и подпруд. Чуждым русским законам, весьма существенным для Туркестана, является только четвертое из вышеприведенных правил. <…>

Ст. 261. Передача земельных участков между туземцами, наследование сих имуществ и раздел оных совершаются по существующим в каждом месте между туземцами обычаям с соблюдением при том, относительно продажи земельных участков, правил, указанных в ст. 208, 235 и 236. При этом покупатель приобретает те только права на купленную землю, которыми пользовался продавец во время продажи оной.

Против редакции этих статей, проектируемой комиссией Тайного Советника Кобеко, никаких возражений не имеется.

По отношению к ст. 265 Комиссия, учрежденная приказом по Туркестанскому краю 1898 г. за № 205, остановилась прежде всего на том обстоятельстве, что в местном законе не имеется определения того, что следует понимать под вакуфными землями населенными и что под ненаселенными, так как определение этих терминов, изложенное в ст. 385 тома X Св. Зак. оказывается, по отношению к Туркестанскому краю совершенно неприменимым. На практике на основании § 10 «Инструкции поземельно-податным Комиссарам», утвержденной Туркестанским Генерал-Губернатором в 1891 г., в настоящее время ненаселенными вакуфными землями считаются такие, которые обрабатываются теми самыми установлениями, в пользу которых завещаны эти земли по вакуфным документам.

Но и такое определение страдает большою неточностью, потому что в действительности замечается постепенный переход вакуфов ненаселенных в населенные по мере заселения первых с согласия, а иногда и без ведома распорядителей вакуфных учреждений лицами, обрабатывающими вакуфные земли. Эта неопределенность терминов, по всей вероятности, и повлекла за собою смешение понятий о признании или непризнании действительности вакуфного документа как , с признанием или непризнанием за этими документами данного учреждения тем или другим вакуфным имуществом.

В пунктах 6, 10, 13, 15, 16и17 «Правил о введении поземельно-податного устройства в Туркестанском крае» говорится только о признании или непризнании прав вакуфного учреждения на ту или другую часть поземельного налога (п.16). Но всякий вакуфный документ помимо действительности или недействительности его в этом смысле представляет собою еще , каковое значение его может быть оспариваемо только в том случае, если кем-либо представляются те или другие права на ту же землю. Помимо предъявления подобного спора вакуфное учреждение, как юридическое лицо, фактически владеющее участком земли в составе дачи, утверждаемой за сельским обществом, имеет, очевидно, по меньшей мере такое же неоспоримое право на свой участок земли, как каждое из физических лиц, принадлежащих к тому же обществу, даже и в том случае, если, в смысле права на обеление от налога, документ его (вакфнама[232]) признан будет неимеющим силы или даже подложным (п. 6), т.е. без ханской печати, освобождающей от налога, или с печатью подложной. В Областные Правления представлены многие сотни документов, которые оставляются на основании п. 6 «правил» без последствий, но едва ли не еще большее число вакуфных учреждений, прав собственности которых на участки земли (преимущественно весьма небольшие) никто не оспаривает, совсем не представило своих документов, не претендуя в какой-либо мере на обеление в податном отношении.

Казалось бы, что собственно владельческие права вакуфных учреждений, как тех, документы коих оставлены «без последствий», так и тех, которые совсем не представили документов, никоим образом не могут оспариваться, если против них не предъявляется споров; между тем вследствие смешения понятия о вакуфном праве (в смысле обеления) с правом на владение Комиссия Тайного Советника Кобеко проектировала в ст. 265: . С проведением такого правила законодательным путем оказалось бы, что вакуфные учреждения, представившие по требованию правительства документы, но вакуфное право которых не признано, лишатся своих земель, тогда как учреждения, не исполнившие требования и вакуфных документов не представившие ускользнули бы от конфискации их имущества. Такой результат был бы очевидно явно несправедливым; если же заняться розыском мелких вакуфных имуществ, входящих в состав дач сельских обществ и не представивших своих документов, с целью конфискации таковых, то масса религиозных и благотворительных мусульманских учреждений: мечетей, школь и медресе – лишилось бы всяких средств существования, что, несомненно, вызвало бы серьезное и вполне основательное неудовольствие населения. К подобной конфискации, тем менее, имеются основания: при включении подобных вакуфных имуществ в состав дач сельских обществ, облагаемых поземельным налогом по количеству утвержденной за ними земли, казне, получающей поземельный налог также и с вкрапленных в дачи вакуфных имуществ, совершенно безразлично, будет ли сельским обществом налагаться на вакуфные имущества некоторая часть платежей или приходящаяся на их долю часть будет добровольно разлагаться на остальных землевладельцев общества. Но с другой стороны, кроме земель, входящих в дачи сельских обществ, за некоторыми вакуфными учреждениями числятся по документам иногда довольно крупные участки неорошенных и даже необрабатываемых земель, право владения которыми может с полной основательностью оспаривать у них сама казна[233]. По отношению к таким землям[234] признание или непризнание действительности вакуфных документов имеет очевидное значение признания или непризнания владельческих прав, в случае непризнания которых спорный участок должен поступить в казну; в случае же непредъявления документа на такую землю не возникает и сомнения в принадлежности его казне.

Ввиду изложенных соображений Комиссия, тщательно обсудив вакуфный вопрос, приходит к заключению о необходимости включить в самый текст закона определение того, что должно считаться вакуфом ненаселенным, на основании ст. 255 и последующих.

С принятием подобного определения все недоразумения отпадают сами собою, статью же 265 необходимо будет изложить следующим образом:

Ст. 265. Населенные земли, входящие в состав признанных правительством вакуфов, остаются во владении населения на основаниях, определенных статьями 255—261 и 263—264 сего Положения.

Ненаселенные земли, составляющие признанные правительством вакуфы, причисляются к составу земель сельских обществ или селений и оставляются во владении, пользовании и распоряжении тех установлений, коим они принадлежат; частные же вакуфы остаются за теми лицами, в пользу которых вакуфы учреждены, и наследников этих лиц до прекращения их потомства.

Ненаселенные земли, составляющие непризнанные правительством вакуфы, зачисляются в разряд земель государственных.

ПРИМЕЧАНИЕ. Ненаселенными вакуфными землями признаются земли, лежащие вне черты границы дач, утверждаемых за населением на основании ст. 255—261 и 263—264 сего Положения.

Проектированная редакция ст. 267 возражений со стороны Комиссии не встречает. <…>

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1170-1181 об. Подлинник. Машинопись. Извлечения.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1 к ст. 255

Ограничение права собственности на недвижимости в Туркестанском крае.

1. По обеим сторонам арыков, несущих воду к соседним владельцам, полосы земли, равные половине ширины арыка каждая, предназначаются для ирригационных надобностей. Правила пользования этой полосой определяются инструкцией по ирригации, утверждаемой Генерал-Губернатором. Если владелец земли не оставляет указанную полосу свободной, а запахивает ее, то он не может претендовать, если при пользовании ею для ирригационных надобностей посев его на этой полосе будет испорчен или потоптан.

2. Каждый владелец обязан допускать на свой участок соседей и чинов ирригационной администрации для исправления, запруды или распруды арыка при очередном пользовании им даже и в той части арыка, которая находится внутри усадебной или полевой ограды.

3. Устройство всякого рода подпруд на арыках без согласия лиц, в общем пользовании с которыми находится данный арык, и без разрешения ирригационной администрации не допускается. Устройство на своей земле мельниц, толчей и всякого рода водяных двигателей допускается не иначе как с разрешения Областного Правления.

4. При проведении новых каналов на государственный или общественный счет владелец земли не может препятствовать производству работ, хотя бы данный канал лично ему и не был нужен. За отходящую под арык полосу земли владелец таковой никакого вознаграждения не получает, но освобождается от уплаты соответствующей занятому под арык пространству части поземельного налога.

Равным образом каждый владелец обязан по требованию ирригационной администрации предоставить соседу право провести малый арык чрез свой участок, если все или часть соседнего владения, имеющего право на орошение, не может быть поливаема, минуя его землю.

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1191-1191 об. Машинопись. Подлинник.

Мнение Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области к ст. 255

Вполне разделяя желание комиссии так редактировать 255 ст. Полож. об упр. Турк. края, чтобы закон этот, как регулирующий основу экономической жизни, отношения населения к земле, был для установлений, приводящих его в исполнение, ясен и понятен, я полагаю, что исключение из обсуждаемой статьи термина «земли амляковые» может повлечь за собою значительные и едва ли желательные недоразумения. Общее положение дел в крае требует, чтобы русская власть в нем, при строгом соблюдении справедливости, могла бы распорядиться возможно большим пространством годных к культуре земель для разных целей, направленных к укреплению русского дела в мусульманской стране. С другой стороны, принимая во внимание, что земледельческая культура края опирается на искусственное орошение, без которого немыслим дальнейшим экономический прогресс населения, желательно предоставить возможно более широкую инициативу правительственной власти в отношении беспрепятственного распоряжения земельными имуществами без крупных затрат на отчуждение в тех случаях, когда признано будет необходимым сооружать новые оросительные системы на землях государственных. Обе указанные здесь цели достижимы лишь в том случае, если наше законодательство будет продолжать строго придерживаться относительно распределения земельной собственности местного обычного права, которое вытекло из многовековой практики мусульманского строя, исторически слагавшегося в странах, существующих искусственным орошением. По обычаю страны объем, свойство и существо права населения на землю, весьма определенные и для туземного населения понятные, выражены словом «амляк», и исключение из законов этого термина, по-видимому, должно будет вызвать серьезные недоразумения при укреплении за населением состоящих в его пользовании и распоряжении земель.

Из прилагаемого при сем протокола комиссии, состоявшей из лиц, хорошо знакомых с правами, обычаями и жизнью мусульманского населения края, видно, что термин «амляк» имеет определенное значение к которому привыкло население и которому в то же время нет равно значащего слова в русской юридической терминологии. Из того же протокола видно, насколько важно сохранить это слово и в настоящей редакции закона, так как лишь при этом условии за населением будут закреплены земли, которые действительно составляли его собственность, и притом на установленных обычаями основаниях. Закрепляя за населением земли амляковые, мы сохраняем ему права, к которым оно привыкло, а сверх того наилучшим образом обеспечиваем целость тех земельных угодий, которые составляют государственную собственность и должны остаться таковою[235] в интересах русского дела в крае.

Исключение термина «амляк» из 255 ст. спутает понятия у населения, и вместо закона, ограничивающего право туземцев на земли в интересах общегосударственных, создастся новое понятие о таких преимуществах землевладельцев, которые противоречат основной мысли законодателя закрепить за населением лишь те земли, которыми оно потомственно владело, пользовалось и распоряжалось при ханах.

Относясь с особым сочувствием к попытке комиссии охарактеризовать правильное понятие об этих правах и соединенных с ними ограничениях, выразившейся в проекте приложения к ст. 255, я почитаю вопрос этот в настоящее время недостаточно разработанным, что и можно усмотреть из сопоставления представляемого при сем протокола с упомянутым приложением к ст. 255. Если высказываются опасения, что для русских людей, администрации и суда непонятно слово «амляк», то заменяющая его редакция будет тем более непонятной для всей массы населения, и русские установления, как это видно из прилагаемого протокола, имеют более способов ближе ознакомиться с ясно укоренившимся в умах туземцев амляковым правом, чем вторые понять, при помощи плохих переводчиков, что новая редакция статьи подразумевает прежний смысл ее.

Приложения: 1) Копия с протокола заседания 23 февраля 1895 года и 2) список лиц, участвовавших в этом заседании.

Генерал-Лейтенант Корольков

К настоящему мнению присоединяется И. д. Начальника Управления Земледелия и Государственных Имуществ Туркестанского края, Надворный Советник Невесский.

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1230-1132. Подлинник. Рукопись.

ПРОТОКОЛ

заседания 23 Февраля 1895 г. Комиссии по вопросу, что следует понимать под термином «земли амляковые»

Копия

ПРИСУТСТВОВАЛИ: Председатель, Генерал-Лейтенант Корольков, члены: Статский Советник Хомутов, Статский Советник Остроумов, Полковник Васильев, Полковник Тверитинов, Коллежский Советник Наливкин, Капитан Киселев, Чимкентский казий Абдул-Гафаров Сатархан. Ташкентские казии: Ишан-хан и Ариф-Хан Шариф-Ханов, сведущий человек Мулла-Абдураим Аксакал и член делопроизводитель, Губернский Секретарь Гейер.

Председатель объяснил причину составления настоящей комиссии, являющейся следствием работ Высочайше учрежденной комиссии под председательством Тайного Советника Кобеко, имеющей целью выяснить и устранить те недоразумения которые были вызваны применением некоторых статей Положения об управления Туркестанского края 1886 г. в практике поземельно-податного устройства в Туркестанском крае. В числе указанных выше недоразумений необходимо указать на одно выражение в статье 255, говорящей об утверждении за населением земель «амляковых». Термин «земли амляковые» понимается разными лицами различно. Для твердой установки смысла ст. 255 требуется определить истинное значение слова «амляк», с этою целью и составлена настоящая комиссия.

Затем полковник Васильев доложил комиссии сведения о значении термина «земли амляковые», собранные им от переводчика, служащего у Эмира Бухарского. С этими взглядами члены комиссии – туземцы не вполне согласились и на поставленный вопрос, что же следует понимать под словом «амляк», дали нижеследующее объяснение:

Земли мусульманских государств разделяются на «мамляка», мильк и вакуф. Земли «мамляка» суть земли государственные.

Земли владельческие (мильк) разделяются на четыре категории:

1. Мильк-Хур (хур-халис, халис), т.е. земли, освобожденные от государственного налога за особые заслуги или выкупленные владельцами путем одновременного взноса в казну ее стоимости.

2. Землями мильк-хераджи называются владельческие земли, присоединенные к территории мусульманского государства силою оружия и обложенные государственною податью в размере от ¹/₅ до ¹/₂ их урожая.

3. Мильк-ушри, т.е. земли, облагаемые лишь десятинным налогом. Этот вид землевладения сложился и существовал лишь в провинциях, население коих добровольно приняло ислам, а в покоренных странах – лишь земли, разделенные между победителями на праве военной добычи или обращенные в культурное состояние путем орошения сооружения ирригационных каналов или расчисткою родников или ключей.

4. Земли вакуфные, или заповедные в пользу мусульманских духовных лиц или благотворительных учреждений.

Понятие, выражающее множественное число от слова «мильк», будет слово «амляк».

В состав понятий «мильк-хур», «мильк-хераджи», «мильк-ушри» или, говоря вообще, амляк входят, как земли орошаемые так и неорошаемые, или богарные[236], раз сидящие на них могут доказать свое потомственное владение ими.

Земли, известный срок не обработанные, а равно и выморочные, поступали в разряд мамляка, или имуществ государственных. Последними, по толкованию одних комментаторов, можно пользоваться лишь с разрешения власти, а по толкованию других, такого разрешения не требуется.

Под термином «мамляка» понимаются и все необработанные пространства, не лежащие внутри милька, т.е. земли периодически необрабатываемые вследствие недостатка воды на всю способную к орошению площадь, лежащую в бассейне данного канала, – они тоже составляют «мамляка», но только с особым ограничением. При сооружении правительством такого арыка, водами которого могут ороситься все перелоги, первыми кандидатами на получение в амляковое владение таких оживленных земель являются, при условии возмещения казне расходов на ирригацию, те лица, которые обрабатывали эти перелоги. Буде же таковых не явится, правительство может посадить на этих землях, кого пожелает.

Необработанные земли, лежащие внутри милька, составляют собственность владельца. Необрабатываемые же земли, прилегающие к внешним границам милька, составляя собственность государства, отделяются от земель владельческих полосою земли в 5 аршин ширины, составляющей нейтральное пространство, т.е. ближе пяти аршин от межи собственника не может быть поставлен забор, или посажены деревья, или вырыт колодезь, и.т.п.

Пустопорожние и необрабатываемые, или так называемые «мертвые земли» (майта), могут быть орошены частными лицами или государством. В первом случае оживляемые таким образом пустыри составляют мильк тех, кто их оросил и пользование ими определяется на праве «мильк-ушри».

Под ирригационный канал, проводимый правительством, в целях общегосударственной пользы земля под русла арыка отчуждается безвозмездно. Вообще же полоса земли по всей длине магистрального арыка, лежащая по обеим сторонам его в ширину русла, составляет достояние государственное «мамляка», не может быть обрабатываемою и должна вечно оставаться свободною для уширения арыка, для свободного доступа рабочих, для проезда администрации и.т.п. Таким образом, берега государственных арыков составляют земли «мамляка», и никто из владельцев не смеет строить на них плотин и других сооружений без разрешения власти.

Отчуждение земель, при сооружении новой оросительной системы частными лицами, составляет предмет частного соглашения, но в таких каналах берега их в ширину русла составляют земли «мамляка».

Земли, оживленные обществом, составляют достояние общества и находятся в общинном владении, но сидящие на них имеют право разделить эту землю во владение подворно-участковое. Общинная форма владения в настоящее время имеет место в городах Чимкенте, Перовске, Казалинске и Аулиэ-ата. Некогда она существовала в некоторых махалле[237] гор. Ташкента; в настоящее же время в городе Ташкенте общинные (таковые) земли все уже разделены. Подлинный протокол подписали: Председатель, Военный Губернатор, Генерал-Лейтенант Корольков, члены: П. Хомутов, В. Наливкин, В. Киселев, Н. Остроумов, А. Тверитинов, народный судья г. Чимкента, губернский секретарь, Сатархан Абдул-Гафаров, казий Шейхантаурской части г. Ташкента, Мулла-Ишан-Ходжа Дамулла-Махмуд-Ходжин, Мулла Абдурахим Абдул-Васигов и член-делопроизводитель И. Гейер.

С подлинном верно: Советник А. Невесский

С подлинным сверял: И. д. Делопроизводителя Урбанский (?)

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1233-1234. Копия. Машинопись.

СПИСОК

лиц, участвовавших в заседании 23 Февраля 1895 г.

Действительный Статский Советник Хомутов состоит на службе по административно-полицейскому управлению 28 лет; составлял Всеподданнейшие отчеты по управлению Туркестанским краем, является автором многих записок, касающихся экономической и духовной стороны мусульманского населения; перевел с немецкого книгу «Ислам» соч. Гаури.

Статский Советник Остроумов состоит на службе по Министерству Народного Просвещения более 20 лет, в течение которых редактировал Туземную Газету; известен трудами по этнографии и археологии.

Полковник Васильев офицер Генерального Штаба, командирован для участия в работах Высочайше учрежденной комиссии Т. С. Кобеко.

Полковник, ныне отставной Генерал-Майор Тверитинов состоял на службе: то в качестве Помощника Начальника уезда, то в качестве Начальника уезда, то в качестве Начальника г. Ташкента, в течение более 25 лет.

Коллежский Советник Наливкин – известный бытописатель туземного населения Туркестанского края, автор весьма многих общеизвестных сочинений по мусульманству.

Капитан, ныне Подполковник Киселев состоит на службе по административно-полицейскому управлению более 15 лет.

Чимкентский казий Абдул-Гафаров Сатархан сотрудник Туркестанских Ведомостей и Туземной Газеты, ученый туземец.

Ташкентские казн Ишан-Хан и Ариф-Хан Шарифханов ученые туземцы.

Мулла Абраим Аксакал ученый туземец.

Коллежский Секретарь Гейер состоит на службе по административно-полицейскому управлению 7 лет, ныне редактор газеты «Русский Туркестан».

Военный Губернатор Сыр-Дарьинской области Генерал-Лейтенант Корольков.

ЦГА РУз. И-717. Оп. 1. Д. 15. Л. 1235. Машинопись. Подлинник.

[Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из Правительствующего Сената]

[Степному Генерал-Губернатору]

1901 года Февраля 6-го дня по указу Его Императорского Величества Правительствующий Сенат слушали: дело по жалобе уполномоченного Пишпекского мусульманского общества, купца Исхака Даулбаева на Семиреченское Областное Управление за закрытие в г. Пишпеке 4-й мечети и неутверждение выбранных мусульманским обществом мулл. Из дела видно, что в мае 1899 г. на рассмотрение Областного Правления поступили три приговора мусульман г. Пишпека об избрании мулл к их мечетям, а также приговор, представленный при прошении доверенного купца Даулбаева, в котором он испрашивает разрешение открыть в городе Пишпеке четвертую мечеть и утвердить в ней в звании муллы Камала Юсупова. В этом прошении доверенный купца Даулбаева, представляя приговор от 14 февраля жителей г. Пишпека по восточной и западной стороне казенного арыка вверху города и удостоверение от 10 февраля о неимении препятствий для ходатайства об утверждении их молитвенного дома в обрядную мечеть, заявил, что ввиду распоряжения об упразднении их мечети прихожанам ее, не имеющим лошадей, по отдаленности других мечетей невозможно посещать таковые, и объяснив, что их мечеть (молитвенный дом) в настоящее время в «нормальном» исправленном виде и что в ней устроена «ученая школа», просил ходатайствовать о разрешении иметь им указанную мечеть. На означенном прошении изложен доклад Помощника уездного Начальника, в коем объяснено, что в разрешении открытия этой мечети надобности никакой нет, ибо, во-первых, г. Пишпек не настолько велик, чтобы иметь в нем 4 мечети, во-вторых, расстояние между татарской мечетью и испрашиваемой 2—3 квартала, а потому желающие молиться могут до первой дойти без труда. Рассмотрев изложенное, Областное Правление нашло, что по силе ст.ст. 97—98 Степного Положения, инородцам Семиреченской области дозволено иметь мулл, по одному в волости, избираемых из среды общественников, и что этот закон может быть распространен и на мусульман-горожан, объединенных единством происхождения и приписки к какому-либо обществу, но при непременном условии выбора муллы из своей среды. Между тем на основании двух из представленных приговоров мусульман г. Пишпека избранными на должность мулл оказались не мещане г. Пишпека, а Ташкентский сарт Абдугафаров и Наманганский сарт Ходжи -нов. Ввиду сего и соглашаясь с мнением Пишпекского уездного Начальника и его помощника о том, что 4-я мечеть, о возведении коей просит Даулбаев, совершенно излишняя для города Пишпека, Областное Правление, по постановлению от 24 мая 1899 года, определило: в ходатайстве об открытии мечети отказать и приговоры об избрании муллами к мечетям г. Пишпека Аб-дугафорова и Ходжинова оставить без утверждения. На сие постановление уполномоченный Пишпекского мусульманского общества Даулбаев жалуется Правительствующему Сенату, объясняя, что 4-я мечеть в городе Пишпеке существует 20 лет и была построена с разрешения б. Токмакского уездного Начальника, что, по числу душ мужского пола, на основании ст. 261 Уст. Строительного по ирод., 1893 г. в городе Пишпеке может существовать до 10 мечетей и что ст. ст. 97—98 Стейн. Пол. указывают на те условия, которым должны удовлетворять избираемые муллы, но эти условия не касаются городских мулл, которые могут быть избираемы и не из местных жителей, на общих основаниях, изложенных в ст. ст. 1431—1436 Уст. Им. Исп., изд., 1896 года. Представляя жалобу Даулбаева, Областное Правление доносит, что до издания Стейн. Положения 1891 года на открытие мечетей мусульманами разрешения не испрашивалось, почему указание Даулбаева на открытие построенной им мечети с разрешения уездного Начальника и на совершение богослужений с ведома Администрации не дает оснований к беспрепятственному продолжению в ней богослужения, ибо уездному Начальнику не было предоставлено разрешать открытие мечетей. Вопрос об ограничении в г. Пишпеке и Пишпекском уезде числа мечетей и молитвенных домов был рассмотрен Областным Правлением (по журналу 22 сентября/2 октября за № 349), которое, применяясь кст. 99 Стейн. Пол., предоставляющей разрешать открытие мечетей Генерал-Губернатору, испрашивало разрешения Туркестанского Генерал-Губернатора на закрытие в гор. Пишпеке и Пишпекском уезде 18 мечетей и молитвенных домов, устроенных в прежнее время, и об оставлении из числа существующих в гор. Пишпеке 3-х и в уезде 5-ти, на что Генерал-Губернатор уведомил, что, так как по ст. 99 Стейн. Полож. его власти подлежат дела о возведении новых мечетей, а предназначаемые в пользование возведены уже давно, то никаких распоряжений со стороны Генерал-Губернатора не требуется, вследствие чего означенный журнал Областного Правления от 22 сентября/2 октября и предписано привести в исполнение. Далее Областное Правление объясняет, что приводимые в жалобе Даулбаева ст.ст. 1431—1436 Уст. Ин. Испов. нельзя признать относящимися к настоящему делу вследствие существования для Семиреченской области специального закона. Приказали: Рассмотрев обстоятельства настоящего дела, Правительствующий Сенат находит, что по ст. 99 Стейн. Полож., т. II, изд. 1892 года, возведение мечетей разрешается в Семиреченской области властью Генерал-Губернатора, но этот закон не может быть применен к мечетям, выстроенным до издания Стейн. Полож., если же Областное Правительство нашло, что 4-я мечеть в городе Пишпеке вопреки ст. 260 Уст. Стр. и ст. 89 Уст. пред. Преет, выстроена без надлежащего разрешения, то ему следовало привлечь виновных к судебной ответственности по ст. 1073 Улож. о нак. и лишь, по постановлении обвинительного приговора, войти к Генерал-Губернатору, на основании той же статьи, с представлением о закрытии мечети, если бы в том встретилась надобность, но отнюдь не закрывать собственною властью и без возбуждения уголовного преследования. Посему и принимая во внимание: 1) что областное начальство отказало утвердить в должности мулл лиц, избранных мещанами-мусульманами г. Пишпека, руководствуясь 1-й ч. ст. 98 Степн. Полож., вследствие того, что эти лица не принадлежали к числу местных лиц, 2) что 1-я ч. ст. 98 («муллы избираются инородцами из своей среды») указывает те специальные требования, коим должны удовлетворять муллы, избираемые в волостях инородцами кочевыми и оседлыми, но применять сии требования к муллам, избираемым городскими жителями, не представляется законных оснований, и 3) что Военный Губернатор при утверждении мулл, избранных в городах, должен руководствоваться общими правилами, изложенными в ст.ст. 1431—1436 Уст. Ин. Испов.,т XI, ч. 1,изд. 1896 года, которые не воспрещают мусульманам избирать на должности мулл лиц, не принадлежащих к данному обществу, Правительствующий Сенат определяет: отменить постановления Областного Правления, предписать ему войти в новое рассмотрение сего дела. О чем для исполнения и объявления просителю, по жительству его, Семиреченскому Областному Правлению, на рапорт от 5 Февраля 1900 года № 1671 послать указ, каковым уведомить Военного Министра, на рапорт от 30 сентября 1900 года за № 53928.

№ 1070

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 1729. Л. 1-6. Копия. Машинопись.

Доклад по Азиатской части Главного Штаба 14 Декабря 1901 г. № 46

Копия

Высочайше утвержденным 11 Июня 1899 года положением Комитета Министров о включении в состав Туркестанского Генерал-Губернаторства Закаспийской и Семиреченской областей между прочим определено, что упомянутые области управляются на основании действующих в них ныне Положений, а также отдельных, в отношении их последовавших правительственных распоряжений и что, впредь до издания общего об управлении объединенными областями Туркестанского Генерал-Губернаторства Положения Генерал-Губернатору предоставляется разрешение, в пределах закона, вопросов, могущих возникнуть по применении действующих ныне в Закаспийской и Семиреченской областях Положений, Генерал-Губернатор о встреченных затруднениях представляет Военному Министру или сообщает по отдельным частям Управления подлежащим Министерствам.

При этом в журналах Комитета Министров 1 и 15 июня 1899 года было выражено, что одну из важнейших задач по управлению объединенным краем составит пересмотр и согласование действующих в Туркестанском Генерал-Губернаторстве и в присоединяемых областях отдельных местных положений, во многом между собой различествующих. Но работа эта может быть с успехом выполнена лишь после объединения областей и на основании опыта должностных лиц, которым придется управлять краем в новых его пределах.

По сему было признано наиболее целесообразным возложить разработку подробных предположений, касающихся реформы гражданского управления, на местное начальство, с участием представителей от всех отдельных правительственных учреждений в крае, и с тем, чтобы составленный проект рассмотрен был затем по прибывшим примерам предварительного внесения в Государственный Совет особою вневедомственною комиссией.

Ввиду приведенных суждений Комитета Министров мною было поручено Туркестанскому Генерал-Губернатору озаботиться возможно скорейшим составлением проекта нового положения об управлении краем в пределах объединенных пяти областей и разработать вопрос о необходимости изменения в штатах действующих в крае учреждений.

Ознакомившись при объезде Туркестанского края минувшей осенью с положением дела по разработке на месте указанных вопросов, я убедился, что в отношении Закаспийской области по топографическим и климатическим условиям, политическому положению, определяемому ее на огромном пространстве с Афганистаном и Персией, по бытовым основам коренного населения туркмен и ввиду особенностей сельскохозяйственных, не представляется возможным согласовать нормы административного устройства для этой области с теми, какие могут оказаться подходящими для других областей Туркестанского края.

С другой стороны, одиннадцатилетний опыт действия «Временного положения об управлении Закаспийской областью» обнаружил, что это «положение» не только не утратило своего значения, но что за этот период времени гражданская жизнь края сделала большие успехи и коренное туземное население вполне приспособилось к основаниям действующего закона.

Туркестанский Генерал-Губернатор доложил мне, что при существующем положении Начальник Закаспийской области, не связанный узкими рамками строго регламентированного закона, имеет возможность путем разумных распоряжений направлять свои мероприятия на пользу населения, столь недавно присоединенного к Империи. По заявлению Генерал-Губернатора Иванова, туземное население вполне довольно таким порядком, и отношения его к Администрации не оставляют желать ничего лучшего.

Совокупность приведенных данных и личное знакомство с положением дел приводят меня к убеждению, что дальнейшая разработка вопросов по изменению положения и штатов для Туркестанского края могла бы иметь место только по отношению четырех других областей Туркестанского края: Семиреченской, Сыр-Дарьинской, Самаркандской и Ферганской – и что изменения в действующем законе по управлению Закаспийской областью ныне должно признать еще несвоевременными.

Ввиду изложенного полагалось бы необходимым сохранить нынешнее устройство Закаспийской области и действующее положение о ее управлении еще на пять лет без изменений.

Испрашивается, благоугодно ли будет Вашему Императорскому Величеству Высочайше на сие соизволить.

Подписал: Генерал-от-Инфантерии Куропаткин

Скрепил: Генерал-Лейтенант Сахаров

Верно: Капитан Давлетшин

: На подлинном Собственною Его Величества рукою написано «Согласен». 18 Декабря 1901 года. Подписал: Генерал-от-Инфантерии Куропаткин. Верно: Генерал-Майор Путята.

ЦГА РУз. И-1. Оп. 12. Д. 108. Л. 139-141. Копия. Машинопись.

Справка по Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора. 4 Февраля 1903 г.

Согласно ст. 71 Положения об управлении краем высший полицейский надзор в городах Туркестанского края, населенных туземцами, вверяется старшему аксакалу, назначаемому Военным Губернатором из туземцев, в ведении которого находятся низшие полицейские служители из туземцев.

Законом 28 ноября 1894 года полицейский надзор в туземной части города Ташкента возложен на особое полицейское управление, – была учреждена должность полицмейстера этой части города, а должность старшего аксакала в ней упразднена.

Ныне в Высочайше утвержденном 8 Декабря 1902 года мнении Государственного Совета сказано: «Заведование полициею в Старом Маргелане возлагается на полицмейстера», – организовано особое в этом городе полицейское управление, но об упразднение должности старшего аксакала там же, получающего содержание по 850 руб. в год, не упомянуто.

И. д. Делопроизводителя (подпись).

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 378. Л. 1. Подлинник. Машинопись.

Рапорт Военного Губернатора Ферганской области Туркестанскому Генерал-Губернатору. 4 Марта 1903 г. № 3831. Нов. Маргелан

Г. Туркестанскому Генерал-Губернатору.

РАПОРТ

По содержанию предложения Вашего Высокопревосходительства от 14 минувшего Февраля за № 1783 об упразднении должности старшего аксакала гор. Старого Маргелана мною было затребовано заключение от Маргеланского уездного начальника, который донес, что, по его убеждению, эта должность и после учреждения должности Полицеймейстера в гор. Старом Маргелане не может быть упразднена по следующим соображениям: 1) старший аксакал обыкновенно пользуется значительным авторитетом в глазах туземного населения, почему проведение в среду населения разных распоряжений благодаря аксакалу в значительной мере облегчается; 2) такое общественное положение старшего аксакала облегчает и наблюдение за населением, особенно в политическом отношении, так как этому должностному лицу, как туземцу, легче уловить все проявления общественной жизни и те или иные нежелательные уклонения от нормального ее течения; 3) доклады старшего аксакала о тех или других явлениях в жизни населения, как лица наиболее доверенного из туземцев, всегда являются более авторитетными, чем те же доклады нижних чинов полиции.

Разделяя мнение полковника Рудановского, я с своей стороны полагал бы не упразднять должность старшего аксакала, так как упразднение дает ничтожное сбережение городских сумм, лишит Администрацию возможности знать настроение населения и будет обидным для туземцев, лишая их традиционной должности.

Военный Губернатор Генерал-Майор Арандаренко

Советник (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 378. Л. 3-3 об. Подлинник. Машинопись.

Военный Губернатор Ферганской области Туркестанскому Генерал-Губернатору 29 Марта 1903 г. № 5187. Новый Маргелан

РАПОРТ

Вследствие предписания от 22 сего марта за № 3438 должность старшего аксакала в Старом Маргелане упразднена, донося о чем Вашему Высокопревосходительству, считаю долгом доложить, что следить за настроением умов многолюдного города отныне будет трудно, так как в этом отношении до сих пор нам оказывали ценные услуги одни старшие городские аксакалы.

Военный Губернатор Генерал-Майор Арандаренко

Советник (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 378. Л. 7. Подлинник. Машинопись.

Рапорт Начальника Ташкентского уезда в Сыр-Дарьинское Областное Правление[238]

№ 923. 7 Декабря 1904 г.

Представляя настоящую переписку Г-ну Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области, доношу Его Превосходительству, что назвавшийся жителем Зенгатинской волости вверенного мне уезда Мулла Каримбай Адильбаев, ходатайствующий в своем прошении о восстановлении выборного начала при замещении должностных лиц туземной администрации, в Зенгатинской волости не отыскан, никому не известен и личность очевидно вымышленная, а потому произвести расследование основных мотивов такого ходатайства с надлежащею полнотой не представляется возможным. Основная же мысль самого прошения состоит в том, что бы изобразить в самом неприглядном свете лиц туземной администрации, занимающих должности по назначению, показать всю непригодность таких назначений сравнительно со служащими по выборам, к чему, собственно, и сведена просьба просителя, формулирующаяся главным образом ходатайством о том, чтобы каждое волостное общество само на основании местного положения избирало волостных управителей, что, по мнению просителя, должно привести население к спокойствию и полному благоденствию, и в том, чтобы окончательно выяснить, в каком именно положении будут те должностные лица, которые занимают ныне должности по назначению в видах предстоящих выборов на трехлетие 1905— 1907[239] гг., т.е. останутся ли они на своих постах по-прежнему или будут заменены другими по выборам, на общем основании. Выяснить этот вопрос до наступления самих выборов, конечно, крайне желательно тем из туземцев, которые предполагают баллотироваться на должности волостных управителей в таких волостях, где должности эти ныне заняты туземцами по назначению, которые представлялись к назначению или как лично известные уездному Начальнику или по особой аттестации участковых Приставов. Такие туземцы обязанности свои несли и несут вполне исправно, поведение их как на службе, так и в частной жизни также удовлетворяет всем требованиям занимаемого ими служебного и общественного положения, а исполнительностью по службе как лица, не зависимые от влияния разных партий, превосходят лиц выбранных самим населением. Кроме всесторонней пользы такие назначения до сих пор других результатов не давали и в этом отношении имеют огромное преимущество пред назначениями по выборам, влекущим за собою целую вереницу жалоб и претензий, крайне обременяющих как административные так и судебные учреждения лишней и бесполезной работою. Кроме того, выборное начало служит всегдашним раздором между партиями волостных обществ, проводящих каждая своего кандидата. Выборная интрига не стихает по окончании выборов. Побежденный кандидат, затративший значительную сумму, всеми силами старается спихнуть победителя с должности, обвиняя его через своих сторонников в вымышленных преступлениях, стараясь добиться если не полного смещения, то временного отстранения от должности на время следствия. Победитель же проведением разных незаконных дел старается выжать с побежденных ту сумму, которую затратил на выборы, почему едва ли выборное начало может привести население к спокойствию и благоденствию. Наоборот, оно влечет за собой не только материальный, но и нравственный ущерб, порождая в волости вредные и нежелательные распри и интриги. К таким результатам всегда и везде приводили выборы, которые, кроме того, всегда кончались не только отдельными драками, но и целыми свалками, несмотря на все меры, принимавшиеся административной властью в видах предупреждения и пресечения таких явлений. Все это, вместе взятое, естественно породило мысль создать противовес выборному началу, ослабить его вредное влияние на темную массу и уничтожить целую систему подкупов, разорявших как отдельных лиц, так и целые общества.

В результате явились назначения на должности волостных Управителей и, как показала практика немалого числа лет, они вполне достигли целей для которых были созданы, что значительно облегчило административные и судебные задачи и значительно сократило массу работы по разбору разного рода жалоб, неизбежно являющихся до и вслед за выборами, что уже свидетельствует настоящее прошение, поданное несуществующим в уезде туземцем авансом.

Что же касается указаний на пороки волостных управителей, перечисленных в прошении, то в них все ложно.

К вышеизложенному считаю долгом доложить, что полная одновременная смена всех старшин, волостных и судей поставит уезд в крайне тяжелое положение. Уже при жалобах на выборах пятидесятников я буду в затруднении, кому верить, так как существующие должностные лица будут подозреваться в желании провалить своих противников, а последние – в желании добиться смены первых. Затем при выборах старшин, вероятно, будут моменты, когда общество будет вовсе без старшины, ибо при разборе жалоб нового старшину нельзя будет утверждать в должности, пока жалоба не разобрана, старого же придется отстранить, дабы парализовать возможность давления его на свидетелей и других лиц. Даже если предположить, что все пройдет благополучно и вновь избранные лица будут люди порядочные, то их полное незнание текущих и предыдущих дел и полное отсутствие опыта, при наличии вражды со стороны бывшего старшины и целых партий, при недоимочности уезда, чуме рогатого скота, холере, и саранче, поставит уезд в безвыходное положение. Ввиду изложенного, а также ввиду бедствий уезда прошу ходатайства Его Превосходительства или отложить новые выборы до более благоприятного времени, или разложить выборы на 3 года, произведя, в текущем году выборы в ¹/₃ части всех волостей и старшинств уезда.

Декабря 7-го дня 1904 года. Гор. Ташкент.

И. д. Начальника Ташкентского уезда Капитан (подпись).

Секретарь, (подпись).

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 18. Д. 16. Л. 180-181. Подлинник. Машинопись.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора 4 Марта 1905 г. № 4. г. Ташкент

Циркулярно

Военным Губернаторам Сыр-Дарьинской, Ферганской и Самаркандской областей.

При циркуляре от 31 декабря минувшего года за № 15 распубликованы утвержденные мною правила о порядке производства выборов должностных лиц туземного управления (волостного) и суда.

В § 1 этих правил указано, что перед избранием волостных управителей и народных судей уездный Начальник или лицо, его заменяющее, проверяет «по имеющемуся у него списку» наличность пятидесятников и об оказавшемся составляет акт.

Из поступающих ко мне прошений туземцев по поводу выборов можно между прочим вывести заключение, что население поняло приведенный параграф правил в том смысле, что ныне выбор пятидесятников предоставлен уездному Начальнику или лицу, его заменяющему, которые и составляют список избранных ими лиц.

Прошу Ваше Превосходительство предложить уездным Начальникам немедленно и возможно шире оповестить население, что установленный положением об управлении края порядок избрания пятидесятников остается в полной силе и теперь, т.е. что выборы их на основании ст. ст. 85 и 115 Положения производятся на сельских или аульных сходах, составляющихся из всех домохозяев или кибитковладельцев, не состоящих под опекою, в присутствии сельского или аульного старшины простым большинством голосов. Этим-то, избранным самим населением лицам составляется список, упоминаемый в § 1 правил, по которому уездный Начальник или лицо, его заменяющее, и проверяет – действительно ли на волостном съезде присутствуют избранные населением пятидесятники, так как по закону лишь этим последним предоставляется право выбирать волостного управителя и народных судей при условии, чтобы в выборах принимали участие не менее ²/₃ всего числа избранных населением пятидесятников.

Генерал-от-Кавалерии Тевяшев.

Управляющий Канцелярией (подпись).

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 13. Д. 525. Л. 32-32 об. Подлинник. Машинопись

ПРОТОКОЛ

Особого совещания чинов областной и уездной Администрации Семиреченской области, состоявшегося 4, б, 8, 9,10 и 11 Февраля 1908 года в г. Верном для обсуждения разных вопросов, относящихся к порядку управления областью

Под председательством Военного Губернатора, Генерального Штаба Генерал-Лейтенанта В. И. Покотило в совещании приняли участие:

Вице-Губернатор, Советники I и II отделений Семиреченского Областного Правления, Начальник Межевого Отделения, Начальник Строительного Отделения, Областной Врач, Областной Ветеринарный Инспектор, Заведующий ирригацией в области, Начальники уездов – Верненского, Копальского, Джаркентского, Пржевальского и Пишпекского, Начальник Атбашинского участка Пржевальского уезда и Секретарь Семиреченского Статистического Комитета.

Открывая совещание и знакомя приглашенных к участию в нем лиц с программой предстоящих работ, г. Военный Губернатор изволил высказать, что, вступая в управление областью, он застал уже целый ряд указаний на некоторые нежелательные явления в деле местного управления в заметках ревизовавшего область минувшим летом Помощника Туркестанского Генерал-Губернатора Генерал-Лейтенанта Кондратовича, которые известны уже и всем присутствующим. Личное, хотя и кратковременное, ознакомление с жизнью области и потребностями населения точно так же выдвинуло несколько весьма важных вопросов, которые желательно обсудить совместно как с чинами Областного Правления, так и с представителями уездной Администрации, дабы достигнуть единства и согласия в предстоящей общей деятельности. Ввиду сего, пользуясь тем обстоятельством, что в Верный вызваны почти все начальники уездов для участия в заседаниях Общего Присутствия Областного Правления при обсуждении вопроса о поземельном устройстве кочевников, признано необходимым пригласить их в Особое совещание для обсуждения некоторых вопросов, относящихся к порядку управления.

1. Какие необходимо принять меры к прекращению в области краж скота?

Кражи скота вообще и конокрадство в частности, как усматривается из массы поступающих жалоб, развиты в области в чрезвычайной степени и при том одинаково как в степи, так и по русским селениям. Но в степи кочевники изыскивают тем или иным путем средства к розыску воров и успевают взыскивать с них причиненные им кражей убытки, в русских же селениях скот и лошади воруются бесследно, чем причиняется большой урон в сельском хозяйстве. Обыкновенно принимаемые в таких случаях уездной Администрацией меры, сводящиеся к установлению только факта кражи и направлению затем постановленного о сем протокола к судье, само собою разумеется, не могут удовлетворить потерпевших, так как большинство подобных дел прекращается за необнаружением виновных. Население требует, чтобы со стороны Администрации ему оказывалась более реальная помощь – содействие к розыску воров, и это требование, как совершенно справедливое, не может быть оставлено без внимания.

По выслушании высказанных уездными Начальниками по сему вопросу соображений господин Военный Губернатор обратил внимание совещания на то, что во время поездки своей в прошлом году в северную часть области он лично убедился в правильности заявления русского населения, что волостные управители кочевых волостей обыкновенно хорошо знают всех воров в своей волости. По надлежащем воздействии на тех волостных управителей, на бездеятельность которых приносились жалобы, получены отличные результаты, во многих местах Лепсинского и Копальского уездов кражи скота совершенно прекратились, а в других стали единичными случаями, поэтому г. Военным Губернатором рекомендовано уездным Начальникам проявить самую твердую решимость в деле борьбы с кражами и оказать энергичное влияние на волостных управителей, которые имеют все средства к тому, что бы не только уменьшить его до крайности, но и совершенно искоренить. Никаких поблажек в этом отношении допускаемо быть не должно, и волостные, которые окажутся виновными в бездействии, должны быть немедленно представляемы к увольнению.

2. В чем состоят ирригационные нужды по уездам?

При обсуждении сего вопроса выяснилось, что для разрешения его нет достаточных материалов, так как водные богатства области и ирригационные ее системы недостаточно еще исследованы. В частности же, в каждом уезде ощущается недостаток в воде, происходящий отчасти вследствие неправильного расходования ее, неумения населения использовать ее надлежащим образом и отсутствия на месте лиц, которые могли бы дать в этом отношении нужные указания. В Джаркентском уезде признается крайне желательным добиться путем дипломатических сношений согласия китайских властей провести на территорию области воду из р. Ханахай, берущей начало в наших пределах, но направляющей затем свое течение в пределы Китая.

Так как присутствовавший на совещании заведующий ирригацией в области не мог высказать своего заключения относительно ирригационных нужд каждого из уездов в отдельности вследствие того, что не успел еще познакомиться со всеми уездами, то г. Военный Губернатор признал возможным оставить этот вопрос открытым, но предложил заведующему ирригацией предстоящее лето посвятить всестороннему ознакомлению с ирригационными нуждами всей области и водными ее богатствами.

3. Каким порядком возможно достигнуть уменьшения партийной вражды в киргизских волостях во время избрания должностных лиц туземной администрации?

По заявлению уездных Начальников, при действии циркуляра 1897 года, вводящего при переучете кибиток и выборе должностных лиц много формализма, часто совершенно излишнего, а часто физически невыполнимого, как, напр., поездка по всем аулам в места их стойбищ, рассчитывать на целесообразность каких бы то ни было мер к уменьшению партийной вражды во время выборов должностных лиц туземной администрации совершенно невозможно, необходимо изменить самый порядок выборов, и изменение это прежде всего должно состоять в том, что переучет кибиток следует отделить от производства выборов должностных лиц, с тем чтобы выборы последних, как это практикуется в трех коренных областях Туркестанского края, производились в следующем году за переучетом кибиток, за исключением пятидесятников (выборных, избрание коих следует производить при переучете). Причем избранное на должность Волостного управителя лицо должно вступать в исправление своих обязанностей немедленно по утверждении его в должности приказом Военного Губернатора.

Обсудив заявления уездных Начальников, совещание согласилось с проектируемым ими изменением порядка производства выборов и переучета кибиток, но имея в виду, что высказанное ими пожелание об изменении инструкции, изложенной в циркуляре 1897 года за № 427, в силу коей выборы и переучет кибиток должны производиться на месте по аулам, не может подлежать удовлетворению впредь до отмены этого циркуляра подлежащей властью, и что до воспоследования сего циркуляра этот подлежит точному исполнению, совещание нашло лишь возможным рекомендовать гг. уездным Начальникам по возвращении к месту служения составить и представить г. Военному Губернатору более подробные по сему вопросу соображения для рассмотрения их в Общем Присутствии в дополнение к состоявшемуся по сему предмету в 1906 году журнальному постановлению.

4. Возможны ли более частые, чем в настоящее время, объезды уездными Начальниками своих уездов, и не менее 2-х раз в год, как то требуется законом?

По заявлению уездных Начальников: объезжать все волости два раза в год нет физической возможности, или же придется круглый год находиться в разъездах и совершенно оставить канцелярское производство. Наименьший по занимаемой территории – Джаркентский уезд, но для того чтобы объехать все входящие в состав его волости, потребно не менее полутора месяцев; чтобы посетить все волости Верненского уезда нужно самое меньшее три месяца. Зимою же, когда киргизы живут по разбросанным на значительном друг от друга расстоянии зимовкам, для объезда их нужно еще больше времени, причем поездка сопряжена с большими трудностями и неудобствами за отсутствием удобных путей сообщения.

Не отрицая наличности последних обстоятельств, совещание нашло, что если двукратный объезд кочевых волостей и можно признавать сопряженным для уездных Начальников с большими трудностями, то нет никакого основания к признанию столь же затруднительным для них объезд оседлых пунктов области – станиц, поселков, крестьянских и таранчинских селений, которые соединены между собою колесными дорогами, хотя и не совсем удобными, но все же хорошо проездными зимою и летом, почему решено установить, чтобы уездные Начальники все оседлые пункты в уездах посещали обязательно два раза в году, а киргизские волости – не менее одного раза.

5. Как организовать борьбу с пьянством, сильно развитым среди русского населения области, и началом развития его среди туземцев?

Ввиду сложности вопроса и отсутствия в настоящее время достаточных для решения его материалов, совещание признало необходимым поручить уездным начальникам собрать нужные для решения его сведения на месте, и соображения свои, основанные на опыте и подкрепленные законами, представить г. Военному Губернатору области.

6. Какие могут быть приняты меры против уклонения городских общественных управлений от назначения пособий казне на содержание полиции?

Ввиду крайней ограниченности нынешних штатов городской полиции и безосновательных в большинстве случаев отказов со стороны представителей городских обществ назначать казне пособия на увеличение полицейских команд решено рекомендовать уездным начальникам принять все меры воздействия на городские общественные управления, чтобы они назначали нужные на содержание полиции пособия, обратив их внимание на то, что только при наличности достаточного числа полицейских чинов в городе последний может рассчитывать на сравнительную безопасность.

7. Возможно ли устройство в русских селениях области небольших хотя складов книг для народного чтения?

По заявлению уездных начальников, устройство таких складов возможно отнести на счет мирских капиталов, хотя и не во всех селениях, потому что мирские капиталы имеются только в более многолюдных из них. Ввиду сего совещание постановило: просить уездных начальников рекомендовать сельским обществам, где это окажется возможным по состоянию мирских капиталов, устраивать, при содействии священников, небольшие хотя склады общеполезных, популярного содержания книг для народного чтения.

8. Возможно ли устройство музеев в каждом из уездных городов области?

Совещание пришло к единогласному решению, что на устройство музеев

в уездных городах в настоящее время нет средств и, кроме того, в уездных городах трудно найти лиц, которые согласились бы заведовать ими и были бы знакомы с правильною постановкой дела. В настоящее время по недостатку средств не может быть правильно направлено устройство и пополнение коллекциями даже одного областного музея в гор. Верном, но, признавая предпринятые в этом отношении со стороны Семиреченского Статистического Комитета работы безусловно требующими поддержки, совещание признало необходимым просить уездных начальников оказывать Комитету в устройстве и расширении музея возможное с их стороны содействие, а также принять зависящие меры к охранению существующих по уездам памятников древности, могил и проч.

9. Ввиду большого расхода нижних чинов, назначенных на караулы в учреждениях гражданского ведомства, не представляется ли возможным сократить караулы?

Так как из объяснений уездных Начальников выяснилось, что в некоторых из уездных городов области число караульных постов может быть, по-видимому, сокращено, то уездным Начальникам рекомендовано: по возвращении в места служения снестись с начальниками гарнизонов о сокращении военных караульных постов, насколько это по местным условиям окажется возможным без ущерба для дела.

10. Какие меры следует принять в отношении киргизов, перекочевавших в китайские пределы?

В видах установления единообразия в применении на практике существующей на этот предмет инструкции, которая отнюдь не обязывает уездную Администрацию заботиться о возвращении перекочевавших за границу киргизов, признано целесообразным объявлять укочевавшим за границу киргизам через китайские власти при содействии консула о сроке, назначаемом в каждом отдельном случае Областным Правлением, в который они должны возвратиться, приурочив этот срок к ближайшему переучету кибиток, те же, которые не пожелают возвратиться, должны быть установленным порядком исключаемы из оклада и подданства. Необходимо лишь, чтобы уездные Начальники в отношении производства дознаний об укочевавших киргизах в точности руководствовались существующей инструкцией, своевременно приступали бы к производству их и своевременно представляли по окончании в Областное Правление.

11. Какие возможно принять меры к предупреждению повреждения изоляторов на телеграфных столбах, порчи мостов, перил на них и т.п.

Ввиду совершенной невозможности иметь постоянный надзор за телеграфной линией на всем ее протяжении предупреждение порчи изоляторов реальными мерами совещание признало невозможным, но некоторого успеха можно ожидать от более близкого ознакомления путем объявлений проходящих по тракту с обозами возчиков о тех наказаниях, которые установлены законом за порчу телеграфа. Объявления эти необходимо отпечатать в достаточном количестве экземпляров и вывесить на всех почтовых станциях и в караван-сараях.

Порчу же мостов и в особенности похищение перил, которыми возчики пользуются обыкновенно как топливом, признано возможным предупредить некоторыми улучшениями в постройке их, как, напр., прикреплять перила к полотну моста железом, а там, где окажется возможным, избегать постройки деревянных мостов, заменяя их каменными.

12. Не приносит ли вред местной торговле скотом свободный пропуск через границу скота из Китая?

По заявлению уездных Начальников, Китай нисколько не мешает нашей торговле скотом, так как, хотя и прогоняется через границу до 20 000 лошадей и 200 000 овец ежегодно, идущих обыкновенно в Ферганскую область, но цены от этого заметно не падают; заноса чумы рогатого скота из китайских пределов, по словам Областного Ветеринарного Инспектора, точно также не наблюдается, почему и имея в виду, что свободный прогон скота из китайских пределов установлен договорами между нашим и китайским правительствами, совещание полагает, что в распоряжениях по этому предмету оснований и надобности не встречается.

13. Какие меры возможно принять к пополнению библиотеки-читальни в гор. Пржевальске книгами и периодическими изданиями различных направлений ввиду заметки ревизовавшего область Генерал-Лейтенанта Кондратовича, что библиотека эта не соответствует своему назначению как народной библиотеки-читальни имени Императора Александра III по крайне одностороннему направлению выписываемых ею книг?

Так как по уставу о библиотеке-читальне в г. Пржевальске выбор для нее книг зависит от Правления ее, то совещание признало необходимым обратиться к Правлению с предложением сделать библиотеку и читальню доступной для большого круга лиц с различными взглядами и направлением, выписывая соответствующие книги и периодические издания с таким притом подбором, чтобы учреждение это соответствовало присвоенному ему имени Императора Александра III.

Вместе с тем, принимая во внимание, что некоторые члены библиотеки обратились к Уездному Начальнику с заявлением, в котором указали на необходимость изменения § 15 устава и§8 правил платной библиотеки, открывающих при настоящей их редакции возможность искусственно пополнять общие собрания новыми членами записью их перед созывом собрания по первому разряду, совещание полагает предложить Пржевальскому Городскому Старосте внести этот вопрос на обсуждение собрания уполномоченных гор. Пржевальска, дабы оно, как хозяин библиотеки-читальни, потребовало от правления передачи сего вопроса на рассмотрение общего собрания членов ее.

14. На предложение г. Председателя совещания гг. уездным начальникам указать с своей стороны те вопросы, которые могли бы быть совместно обсуждены, Начальник Атбашинского участка доложил, что при отдаленности этого участка от уездного центра, обширности его территории и отсутствии удобных путей сообщения управление им для одного лица сопряжено с большими затруднениями, почему он просил обсудить возбужденное им уже ходатайство об образовании из Атбашинского участка особого уезда.

Пржевальский и пишпекский уездные начальники с своей стороны поддержали это заявление, пояснив, что, по их мнению, для южной части вверенных им уездов образование особого управления крайне необходимо, и с тем, чтобы к новому уезду кроме волостей, входящих ныне в состав Атбашинского участка, присоединены были также загорные волости Пишпекского уезда.

По обсуждении сего вопроса совещание нашло, что образование нового уезда может последовать только в законодательном порядке и потребует значительных расходов; на ассигнование же нужных для сего кредитов в настоящее время едва ли можно рассчитывать. Между тем, как видно из объяснений Начальника Атбашинского участка, главное затруднение в управлении последним заключается в недостаточности ассигнуемых ныне средств на разъезды, на содержание канцелярии и, наконец, в отсутствии в распоряжении Начальника участка лица, которое могло бы заменить его в канцелярии на время служебных поездок в отдаленные волости участка. Все эти затруднения могли бы быть устранены скорее всего назначением в Нарыне заведующего полицейскою частью подобно существующим в Зайцевском и Большом Токмаке с возложением на него обязанности исполнять поручения начальника участка по канцелярии во время отсутствия его из места своего жительства и увеличением отпуска канцелярских и разъездных денег. Поэтому совещание полагало бы возбудить соответствующее ходатайство пред Главным Начальником края, с тем чтобы вызываемые удовлетворением его расходы отнесены были на средства Атбашинской и Нарынской слободок.

15. При обсуждении последнего вопроса выдвинулись на очередь и некоторые другие, сводящееся к одному общему – более энергичной деятельности уездной Администрации в деле управления уездами.

По выслушании различных мнений, высказанных как уездными начальниками, так и присутствовавшими на особом совещании членами Общего Присутствия Семиреченскаго Областного Правления, г. Военный Губернатор рекомендовал принять к руководству и неукоснительному исполнению следующие положения:

а) уездный Начальник должен быть полным хозяином вверенного его управлению уезда и всесторонне быть знакомым с жизнью его населения, почему более частое, по возможности, посещение различных частей уезда для него обязательно;

б) помощники уездных начальников не должны ограничивать свою деятельность только исполнением отдельных поручений Начальника уезда, но наравне с последним должны всегда быть в курсе дела, почему в свободное от исполнения отдельных поручений время обязаны принимать ближайшее участие по управлению канцелярией и заведованию делопроизводством ее, согласно указаниям, преподанным в приказе по области от 26 октября 1907 г. за № 616;

в) во всех имеющих особенно важное значение в жизни уезда комиссиях, как, напр., в поземельных, по вопросам об охране народного здравия и т.д., уездные начальники обязаны председательствовать лично, и помощники могут заменять их только в случаях, точно указанных в законах или с особого разрешения Военного Губернатора;

г) для разрешения различных поземельных вопросов, имеющих в настоящее время особенно важное значение, уездные начальники или заменяющие их в порядке, указанном в предыдущем пункте, помощники не должны уклоняться от личного выезда на место, дабы быть всесторонне знакомым с делом;

д) лично же должны председательствовать уездные начальники на периодически созываемых чрезвычайных съездах туземных судей, прилагая все старания к тому, чтобы съезды эти созывались возможно чаще и заблаговременно и не были бы для населения непосильным бременем;

е) дознания по преступлениям и проступкам должны производиться или лично уездным Начальником, или помощником его и участковыми приставами и начальниками, но производство их отнюдь не должно быть поручаемо волостным управителям или полицейским стражникам;

ж) особую заботу уездной Администрации в настоящее тяжелое время должно составлять: предупреждение малейшего политического движения в уезде; своевременное предупреждение самовольного захвата киргизских земель ожидаемыми в большом числе из России переселенцами и принятие надлежащих мер к прекращению конокрадства;

Мерами к сему должно служить надлежащее воздействие на подчиненных административно-полицейских чинов – волостных управителей, атаманов, волостных и сельских старшин, которые за последнее время оказываются распущенными в сильной степени. Если от последних потребовано будет безоговорочное исполнение лежащих на них обязанностей, во всем согласно с законом, то и они с своей стороны окажут влияние на народ. Никаких полумер при этом допускаемо быть не должно. В уездах, объявленных на положении усиленной охраны, это особенно важно, иначе власть будет упущена из рук. В случае возникновения в этих уездах малейших беспорядков, зачинщики должны быть немедленно арестуемы, а для предупреждения возбуждения масс необходимо усиленно следить за кабаками и при наличности данных, что последние служат средством к разжиганию страстей, самое лучшее закрывать их. В уездах же, не объявленных на положении усиленной охраны, виновные в нарушении закона должны быть немедленно привлекаемы к судебной ответственности.

И наконец, з) необходимо принять все меры к привлечению в киргизские волости писарями лиц, вполне добросовестных, непьющих и понимающих дело, а также употребить все старание к освобождению кочевого населения от всеми признаваемой тяжелой для него повинности и известной в Степи под названием «лау», состоящей в насильственном отобрании посылаемыми из уездных управлений джигитами лошадей у первого попавшегося им навстречу киргиза.

Закрывая совещание, г. Председатель пояснил, что если при современном положении вещей некоторые из сделанных им указаний окажутся трудно исполнимыми, то уездные Начальники обязуются представить свои соображения о том, какие следует, по их мнению, принять меры к установлению в уездах управления на строго законных началах, чтобы возможно было возбудить соответствующие ходатайства пред высшим начальством.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 1305. Л. 22-25. Типографский экземпляр.

Военное Министерство в Государственную думу 22 Апреля 1914 г. № 942.

Об учреждении в Мервском уезде Закаспийской области новой должности пристава

Суть: ввиду необходимости упорядочить управление населением на афганской границе и усилить надзор Администрации в приграничном районе, а также в целях установления более тесных непосредственных сношений с афганскими властями возникла мысль создать особую должность пограничного комиссара в пределах Пендинского приставства Мервского уезда Закаспийской области.

Коренное население Пендинского приставства составляют туркмены-сарыки[240], перешедшие в наше подданство одновременно с занятием нами их территорий. Пришлое же население состоит из хезаринцев[241], перешедших в наши пределы из Афганистана 20 лет тому назад и поселенных в районе между Тахта-Базаром и афганской границей, и из бухарскоподданных эрсаринцев, кочующих в восточной части приставства.

<…> таким образом, это 50 тыс. квадратных верст территории, граничащей на протяжении 600 верст со страной, с которой у нас очень сложные взаимоотношения.

Управление Пендинским районом возложено на пристава, который имеет всего одного помощника из туземцев и 4 конных рассыльных, фактический надзор за перемещениями кочевых и полукочевых племен он совершать практически не в состоянии. Поэтому на границе трудно установить должный порядок, скот постоянно угоняется.

<…> первоначально предлагалось ввести должность комиссара по пограничным вопросам, как на границе с Персией.

<…> Однако с Афганистаном у нас нет никаких договоров или соглашений, определяющих взаимные пограничные отношения, и доступ для нас в эту страну совершенно закрыт. Рассчитывать, что афганское правительство само пойдет нам навстречу нет никаких оснований после повторного ухода к нам хезаринцев.

<…> необходимо обратить внимание на улучшение внутренней организации нашей Администрации в Пендинском пограничном районе. Поэтому в Мервском уезде нужно учредить еще одну должность пристава и новое приставство – Эрсаринское.

Это потребует 4800 руб. в год из средств Государственного казначейства. Военный Мининистр Генерал-Адъютант Сухомлинов

РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4297. Л. 9-10. Типографский экземпляр. Извлечения.

Военное Министерство в Государственную думу 20 Января 1916 г. № 110.

Об учреждении в Сыр-Дарьинской области двух должностей участковых приставов

Суть: <…> согласно Положению от 1886 г. в Сыр-Дарвинской области по штату 6 должностей участковых приставов, затем в Высочайше утвержденном мнении Государственного Совета от 6 Марта 1900 г. было добавлено еще 11 должностей. Таким образом, территория Сыр-Дарьинской области, достигающая 459 003 квадратных верст, разделена ныне на 17 участков. <…> Число это, и раньше незначительное, теперь совсем недостаточное, особенно в Казалинском уезде, в районе Оренбург-Ташкентской железной дороги и в районе Аральского моря. В районе моря идет бурное развитие промышленной ловли рыбы и развитие судоходства. Это привело к увеличению количества пришлого населения. Возникают поселения на островах Аральского моря. Между тем туземная администрация, волостные управители и аульные старшины из-за незнания русского языка и неподготовленности к несению полицейских обязанностей не могут оказывать содействие участковым приставам, а русское население вообще не признает за ними авторитетной власти.

<…> отсутствует время и для объездов огромных территорий с целью надзора. Это приводит к росту преступности, борьба с которой становится практически невозможной. Нет лодок для навещания островов.

<…> Казалинский уезд вообще очень сложен и по специфике местного населения, которое постоянно перемещется то в Кызыл-Кумы, то в Кара-Кумы. Это тоже затрудняет работу.

<…> в Казалинском уезде нужно создать еще два приставства.

Сумму на содержание участковых приставов в Сыр-Дарьинской области увеличить на 1080 руб.в год.

Военный Министр Генерал-от-Инфантерии Поливанов Военный Совет рассмотрел 25 Июня и 29 Октября 1915 г.

РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4297. Л. 22-23 об. Типографский экземпляр. Извлечения.

Военное Министерство в Государственную думу 4 Мая 1916 г. № 785.

Об учреждении в г. Конане Ферганской области городского полицейского управления

Суть: <…> Заведование полицейскими делами в Кокане лежит на уездном Начальнике, который итак перегружен. Такое положение, по мнению Туркестанского Генерал-Губернатора, совершенно не соответствует условиям современной городской жизни и приводит к крайне нежелательным последствиям. Население Кокана на территории в 20 квадратных верст ныне достигает 120 тыс. человек, причем цифра эта значительно увеличивается во время так называемого хлопкового сезона, вместе с рабочими в это время прибывает и преступный элемент.

<…> Криминогенная обстановка ухудшается. Эта ситуация стала проявляться более 10 лет назад. В 1914 г. Коканский уезд стал наиболее криминогенным в Ферганской области, главным образом возросли разбои. Очевидно, что, перегруженный другими важными делами, Начальник уезда не в состоянии со всем справиться.

<…> За последнее время наметился резкий рост населения, общая численность населения вместе с г. Коканом достигла в 1911 г. почти полумиллиона человек, в городе и уезде свыше 60 фабрики заводов. Ежегодно прибывает до 15,5 млн пудов торговых грузов и отправляется до 5 млн пудов. Бюджет города достигает почти 500 тыс. рублей. Находясь на железной дороге, окруженный нефтяными промыслами и угольными копями, медными рудниками, железнодорожными депо, где работает 500 чел., ряд рабочих поселков в черте города, город привлекает к себе пришлое население – армян, евреев, персов, афганцев, индусов. Это вызывает необходимость особенно бдительного надзора.

<…> для полицейского надзора в таких условиях нужно отдельное лицо и самостоятельное полицейское управление.

Поэтому, принимая во внимание все вышесказанное, нужен самостоятельный полицейский надзор.

Общий расход, вызванный проектируемой мерой, выразится в 4300 руб. в год, причем половину этой суммы предполагается отнести на городские средства (2150 руб), а другую половину – на средства Государственного казначейства.

Проектируемой должности полицмейстера г. Кокана будут подчинены существующие в городе должности полицейских приставов. Надлежит оговорить в проектируемом законе, что полицмейстер Кокана в отношении права подвергать туземцев наказаниям в административном порядке приравнивается к уездному Начальнику, причем жалобы на его взыскания может рассматривать только Военный Губернатор Ферганской области.

Ввиду изложенного и на основании Положения Военного Совета 11 Февраля 1916 г. испрашивается:

В дополнение утвержденного Положения об управлении Туркестанского края от 1886 г. должность 1 полицмейстера с общим содержанием в 4300 руб.

Военный Министр Генерал-от-Инфантерии Шуваев.

РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4297. Л. 28-29. Типографский экземпляр. Извлечения.

2.2. Суды

Как показано выше (в разделе 1.2), договора с завоеванными городами и областями (в виде «Адресов» или «Петиций») обязательно включали в себя пункт о предоставлении местному населению права «судиться собственным судом». Со временем судебные инстанции местных жителей были искусственно разделены на «казийские» («шариатские», «народные») и суды биев. И те и другие находились под контролем властей, по крайней мере в смысле утверждения выдвинутых казиев (кадиев), а с введением выборности – избранных кандидатов. Кажется, первый опыт такого способа регуляции «местного суда» был введен генералом Романовским во время его кратковременного правления в качестве военного губернатора (1867). В инициированных им мехкеме (судебная инстанция для туземцев) впервые было предложено разделение имперского суда (с правом рассмотрения тяжких уголовных и антигосударственных преступлений) и т.н. «шариатского суда». Позже к этому добавилась другая судебная инстанция – «по адату» (обычаю), названная позже степным судом, или судом биев. Она окончательно была закреплена «Временным положением об управлении Туркестанским краем» 1867 года (более подробно см. в публикуемых ниже исторических справках о народном суде Туркестана).

Как видно из публикуемых здесь документов, число кадиев и биев в областях, уездах и городах регулировалось колониальными властями, которые, по сути, взяли на себя функции ханских служб. Некоторые чиновники считали, что число кадиев или биев не соразмерно числу жителей. Однако вопрос об их увеличении всегда вызывал споры и даже опасения. Кроме того, нововведением русских властей стала традиция «Съездов казие в», которые совместно решали самые сложные дела, либо проводили внутренние совещания, обращались с коллективными просьбами к властям и т.п.

Разделение законодательных норм в тех или иных судебных разбирательствах для практики постмонгольской Средней Азии не было новостью[242]. До российского вторжения в эту систему серьезных границ между «адатным» и «шариатским» судами не было. И те и другие могли пользоваться нормами как обычного права, так и нормами и инструментами мусульманского правоведения (фикх). С вхождением Средней Азии в состав Российской империи обе традиции были разделены как самостоятельные и включены в сложную систему имперского суда, придавая ей еще больший правовой плюрализм.

Однако плюрализм порождал проблемы, особенно когда обе системы (местная и имперская) соприкасались в решении дел по жалобам местного населения, касающихся имущественных споров, разделов наследства, водопользования и т.п. Еще более заметны были расхождения с момента принятия дел по апелляции и начала формальных процедур, вроде приведения к присяге, свидетельства, юридической оценки предоставляемых в качестве доказательств документов (типа «васика» / وثيقة ) и т.п.

Инстанциям имперского суда пришлось столкнуться с этими вопросами уже при первом туркестанском генерал-губернаторе фон Кауфмане. Приведенные здесь несколько документов показывают, что функционирование разных судебных систем порождало проблемы. Во-первых, волостные (областные) и уездные власти игнорировали решения казийских судов, поскольку такие вопросы законодательно не были урегулированы. Во-вторых, возникали проблемы с переводами документов, а также с самими переводчиками, часто пользующимися своим положением для толкования дел в пользу одной из сторон с целью получения нелегального вознаграждения. В-третьих, возникали сложности с приведением в соответствие местных норм с общеимперскими положениями и статьями законодательства.

Службы генерал-губернатора и лично он сам оказывались в двойственном положении. С одной стороны, судя по их ремаркам, они не хотели «крутой ломки народных обычаев», с другой – не могли санкционировать прямое нарушение имперских законов, особенно в юридической оценке представляемых народными судами документов[243] и решений. Такого рода прецеденты «неудобного соприкосновения» возникали в моменты, когда местные жители, разуверившись в собственном суде и надеясь на справедливое решение своих дел, обращались к русскому суду, который, естественно, руководствовался правилами, установленными имперскими законами. Именно тут возникали названные проблемы, особенно с признанием правомочности предоставляемых документов, отсутствием письменной фиксации свидетельских показаний в местных судах, формами дознания, приведением к присяге (особенно кадиев)[244] и пр. Фон Кауфман всякий раз лично, «в виде временной меры» просил признавать «перед русским судом» юридическую силу документов, составленных в казийских службах. Такие решения, конечно, были политическими, которые фон Кауфман обосновывал тем, что совершенно отрицать акты местной юридической традиции будет «равносильно отказу туземцам в покровительстве русского суда и закона». Одновременно генерал-губернатор колебался, соглашаясь с некоторыми отступлениями. Однако предлагал ограничить пределы взаимной адаптации «в пользу русских законов», поскольку любое послабление в этих вопросах, как он полагал, «явилось бы послаблением, ничем не вызываемым, уступкой, которую они же [то есть «туземцы»] объяснят нашей слабостью».

Таким образом, поиск компромиссов смешивался с заданными штампами в идеологии колонизации, предписывающей не совершать никаких действий, которые могли быть расценены «туземцами» как слабость.

По крайней мере более или менее компромиссные положения, закрепляющие наличие трех форм суда в Туркестане (в том числе у казахов и киргизов), обрели вид закона в 1886 году, как приложение к общему документу «Положение об управлении Туркестанским краем» («Положение о народном суде»). Судя по опубликованным здесь документам, в «Положение» неоднократно предлагалось внести поправки, поскольку в большинстве случаев, когда приходилось приводить в соответствие разные формы судебных решений, и особенно в соответствие с административными решениями, возникала долгая переписка, которая не всегда находила решения. Поэтому вопрос о «законодательной унификации» всегда оставался актуальным.

Серьезные поправки в него предложено было внести в 1898 году под влиянием Андижанского восстания, которое обострило все имеющиеся проблемы взаимной адаптации. Как видно из публикуемых документов, почти все колониальные чиновники пришли к выводу, что «компетенция народного суда в Туркестанском крае достигает очень больших размеров» и что «широкая юрисдикция, предоставленная этому суду, вредна не только для русских интересов в крае, но и для самого туземного населения». Такого рода аргументов, призванных обосновать актуальность реформации и даже упразднения народных судов, в публикуемых документах можно найти с избытком. Однако большинство чиновников (особенно юристов) приходили к выводу, что, во-первых, следует упразднить положение о выборности народных судей, передав право их назначения местной администрации (либо ввести в их состав русских чиновников с правом решающего голоса) и параллельно ограничить юрисдикцию местных судов бытовыми делами. Во-вторых, предлагалось изъять из юрисдикции народных судов ряд дел, которые в имперских законах квалифицировались как уголовные (в том числе дела по сексуальному насилию, по фактам детской и подростковой содомии). В-третьих, предлагалось приступить «к постепенному упразднению народных судов» как «вредных государственному делу и закону». Из этого видно, что большинство чиновников признавали правовой плюрализм вредным для имперской власти, а в отдельных документах рассматривали его как одну из причин Андижанского восстания[245].

Однако мнения чиновников по поводу этих форм судов и пределов их юрисдикции были неоднообразными. Это отразилось на составе документов, к которым в большинстве случаев прилагались справки членов специальных комиссий, названные по принятому обычаю «Особыми мнениями» (юристов, военных губернаторов). Их авторы полагали, что нет нужды специальной поправкой вносить право начальников разных уровней требовать документы, содержащие характеристики избираемых кандидатов в кадим., поскольку они такие права имеют согласно другим общеимперским административным предписаниям. Также предлагается усилить «нравственный ценз» на кандидатов и действующих кадиев, дабы предупредить коррупцию, улучшить выборы, ввести более эффективное рассмотрение дел по ростовщичеству как способу кабалы и недовольства населения, поставить систему выборов под контроль властей на местах и т.п.

Между прочим, даже у такого знатока особенностей местных условий и традиций, как Н. Остроумов, заметен искаженный код восприятия мусульманской правовой культуры. Судя по его ремаркам в многочисленных публикациях, ислам и его юридические институты он воспринимал как препятствие «благоустройству», то есть спокойствию и стабильности[246]. Реальных причин нестабильности при таком запрограммированном отношении, похоже, почти никто не искал.

Как интересные образцы доминирующих в чиновничьей среде мнений мы публикуем ряд документов, в том числе историко-аналитическую справку «О народном суде в Туркестанском крае». Автор (его имени установить не удалось) достаточно осведомлен[247] в проблемах народного суда, поэтому его сведения могут стать хорошим источником для реконструкции особенностей местных судов. Он также указывает на слабые стороны выносимых на обсуждение предложений, в частности невозможность администратору самолично судить о происходящем в суде без знания как традиции фикха, так и языка. Примерно такие же трудности вызовет, как он полагает, преобразование народных судов в мировые по тем же причинам. В конечном счете автор записки выражает солидарность с теми, кто выступает за постепенное упразднение народных судов Туркестана, хотя предупреждает, что такое действие будет встречать отчаянное сопротивление, поскольку суд в глазах «туземцев» связан с конфессиональными предписаниями.

Между тем знаменитая Сенаторская комиссия/ревизия графа К. К. Палена (1861-1923), работавшая в Туркестане в 1908 г., предложила похожую альтернативу для местных судов, то есть в перспективе заменить их мировыми судьями. Это предложение было встречено с одобрениями в ряде «Записок» чиновников Туркестана, которые публикуются ниже («Записка Военного Губернатора Ферганской области по вопросу о народном суде». 17 Июня 1908 г.; «Записка Прокурора Ташкентской Судебной палаты Туркестанскому Генерал-Губернатору. 23 Марта 1912 г.; «Памятная записка Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора», 1912 г.). В них мы также видим обширные экскурсы в историю местного суда со ссылками на литературу и Отчеты того времени, обширную критику системы современных им кадиев, их подходов и т.п. Авторы записок пытаются доказать вредность местного суда, его неэффективность как для государства, так и для самих «туземцев», которые будто бы сами недовольны шариатом, своими кадиями, принципами их выборов и т.д.

В записках также заметно крайне ограниченное понимание авторами шариата, его источников, восприятие их как исключительно ретроспективных норм, без учета методологии и инструментов, порождающих рациональные подходы ко множеству прецедентов (особенно новых и незнакомых) в жизни общины. Почти все авторы представленных ниже документов уверены, что шариат «не допускает действия рядом с ним обычного права»[248]. Ожидаемый вывод таких подходов формулируется почти одинаковыми фразами, вроде: «Проникнутый религиозной нетерпимостью, застывший на толкованиях Корана древними учеными мусульманства, шариат, применяемый как обычай к оседлому населению, совершенно не отвечает современным требованиям жизни и правовым порядкам и служит лишь отличным проводником в население начал воинствующего ислама».

Однако в потоке похожих подходов и мнений встречались и более взвешенные и профессиональные оценки. Как пример мы публикуем документ с длинным названием: «Особое мнение Советника Самаркандского Областного Правления Вяткина к заключению Самаркандского Военного Губернатора по докладу Прокурора Ташкентской Судебной Палаты о необходимости замены народного суда русским». Составитель записки В. Л. Вяткин – известный востоковед и археолог – не без оснований заявляет, что знает «в достаточной степени туземное население и суд по шариату» и потому берет на себя смелость «сказать в пользу последнего несколько слов».

В. Л. Вяткин писал, что только полное незнание «туземного населения» может заставить «поверить в легенду недовольства им судом по шариату». Автор ясно показал суть мусульманского права не только как законодательных, но и как религиозно-нравственных (у автора – «вероучительных») норм. В этом контексте он также констатирует неразделенный характер общественного и личного в предписаниях вероучения. Вяткин добавляет, что «за неимением статистических данных» выносить вердикты о том, что суд казиев «несправедливый», совершенно неуместно. Он делится своим опытом и наблюдениями и пишет, что в казииских судах «огромное большинство процессов разрешается так, что обе стороны уходят удовлетворенными и умиротворенными». Число недовольных он определяет примерно в 10%. Автор записки также отстаивает самих кадиев, уверяя, что в подавляющем большинстве это вполне подготовленные люди (некоторых он знал лично) и что население «настолько культурно, что может критически отнестись к действиям своего судьи». Одновременно автор говорит о вполне удовлетворительном состоянии выборов, подбора кандидатов, большинство которых обладают «достаточным [общественным] цензом». Другое преимущество казийского (народного) суда, который подчеркивает В. Л. Вяткин, состоит в быстром и дешевом решении им вопросов.

Автор делает заключение, что «с точки зрения самого населения, суд по шариату удобен и желателен»; не стоит утешаться иллюзиями о том, что его упразднение приведет к улучшению «русского дела» в Туркестане, напротив, вполне может породить негативное отношение к властям.

Мнение В. Л. Вяткина, кажется, осталось «гласом вопиющего в пустыне». Слишком высокопоставленные чиновники ему противостояли. В результате был подготовлен «Проект об упразднении народных судов в Туркестанском крае». В нем повторена вся аргументация комиссии графа К. К. Палена и большинства названных документов с радикальной критикой обеих форм народных судов (казпйско-го и агатного). Здесь мы видим те же аргументы о «неподвижности шариата», о том, что, соединяя в себе религиозное и гражданское, он «проникнут религиозной нетерпимостью», не будет способствовать «сближению мусульман с христианским миром» и т.п. Примерно такие же ремарки излагаются об адатном суде у киргизов и туркменов. Хотя каких-либо доказательств «вредности» или неэффективности этих форм судов не приведено. Во всяком случае, проект не дошел до «Высочайшего утверждения», видимо, в связи с опасениями возникновения недовольства среди местного населения.

Таким образом, правовой плюрализм, который был присущ неоднообразной законодательной и судебной системам Российской империи, часто подвергался атакам, особенно со стороны колониальных чиновников. Последние по инерции оценивали местные правовые институты с имперских и отчасти собственных конфессиональных воззрений. Обычная настороженность по отношению к исламу и мусульманам автоматически переносилась и на характеристики их традиционных правовых институтов, которые рассматривались вредными как для государства, так и для самих «туземцев». Такая позиция едва ли могла действительно содействовать «сближению», которое часто декларировалось в значительном корпусе официальных документов, подобно тем, которые публикуются в этом разделе.

Б. М. Бабаджанов

Доклад об организации и числе судов и съездов казиев в Ферганской области. (?) Сентября 1877 г., г. Маргелан

Его Превосходительству Господину Военному Губернатору

Ферганской области.

Озабочиваясь организациею надлежащим образом народного суда у туземцев, Ваше Превосходительство 21 Апреля сего года за № 2015 предложили циркулярно Уездным Начальникам области определить число казиев соразмерно величине населения, но не превышая, однако, того числа, какое было при Ханском Правительстве, и именной список всем казням представить на утверждение, а также доставить соображение, где именно, в какое время и сколько съездов казиев Уездные Начальники полагали бы определить во вмененных им уездах, для решения дел исковых на сумму свыше 100 руб. и дел уголовных, не подлежащих русскому суду.

На это предписание Уездные Начальники донесли о числе необходимых для вверенных им уездов казиев, представили списки лиц, занимающих эти должности и объяснили, в какие сроки и в каких местах следовало бы, по их мнению, установить периодические съезды казиев а именно:

Съезды в Оше чрез каждые 4 недели, в базарные дни – Субботу и Воскресенье.

, как было при Ханском Правительстве, но ввиду многочисленности населения уезда, простирающегося до 100 т. душ, составляющих до 25 т. домов, Майор Аверьянов считает это число казиев не соразмерным величине населения и полагает необходимым определить по одному казию на каждую тысячу домов.

Съезды казиев по делам оседлых жителей – в г. Наманган, 15-го числа каждого месяца, а съезды биев по делам между киргизами в те же сроки – в Яны-Кургане.

, по числу волостей, меньше одним, чем было при Ханском Правительстве. Съездов в течение года два, и оба в январе ввиду того, что в это время народ наиболее свободен. По мнению капитана Дейбнера, съезды должны собираться в таких местностях, от жителей которых поступит большинство жалоб на решения казиев, о чем он испрашивает разрешения, входить к Вашему Превосходительству с представлением в декабре каждого года. На рапорт по этому предмету Ваше Превосходительство изволили заметить, что двух съездов в течение года и притом в одном и том же месяце – недостаточно. Кроме того, в рапорте от 4 июня за № 1579 по одному частному случаю Чустский уездный Начальник высказал, что желательно было бы еженедельно, один раз, собирать при Уездном Управлении трех казиев для разбора дел на сумму свыше 100, но не более 300 руб.

, съезды в Маргелане – 15 января, 15 мая и 15 сентября и в Ассаке – 15 марта, 15 июля и 15 ноября.

, по одному на каждую волость, кроме Маргеланской, Исфаринской и Киргиз-Кипчакской волостей, в которые назначено по два казия. Общее число казиев в уезде меньше, чем было при ханах. Майор Батырев по местным условиям находит полезным разделить уезд на семь судебных районов, из трех волостей каждый, с назначением в каждом районе съездов казиев трех волостей ежемесячно в первых числах и, кроме того, признает необходимым, предоставить ему созывать для разбора дел, выходящих из ряда обыкновенных, съезды экстренные (чрезвычайные) из казиев разных судебных районов.

По этому донесению Коканского уездного Начальника Ваше Превосходительство изволили высказать: 1-е) что большое число судебных районов с незначительным числом на съездах казиев признаете совершенно неудобным ввиду того, что съезды казиев решают дела как гражданские, так и уголовные окончательно, следовательно, чем больше будет участвовать в каждом съезде казиев, тем более гарантий в отношении правильного решения дел; 2-е) что съезды из 3 казиев уже тем неудобны, что если один из казиев заболеет или почему-либо на съезде быть не может, то и съезд окажется несостоявшимся; 3-е) что Ваше Превосходительство полагаете необходимым, чтобы в каждом съезде было не менее 5 казиев, а где можно, то и больше; 4-е) что дни для съездов должны быть назначены определенные, во-1-х, для того чтобы и сами казии вели свои дела так, чтобы быть свободными в означенные дни в своих участках, а во-2-х, для того чтобы и народ знал точно эти дни и напрасно не ходил бы с своими делами в места съездов и не проживал бы там без надобности в ожидании съездов, причем дни для съездов должны быть во всех судебных районах разные, так, например: если в одном районе день съезда назначен 1-го числа каждого месяца, то в другом должен быть 4-го, в третьем – 7-го или 8-го и т.д., с тем что каждый съезд может продолжаться несколько дней, но не более пяти, что не обходимо как для надзора за съездами, так и для удобства народа; 5-е, что экстренные съезды казиев могут быть назначаемы по делам экстренным самими уездными Начальниками, с тем что они сами назначают и состав, и место таких съездов, донося только каждый раз Губернатору с объяснением дела, по которому съезд назначен. К таким съездам Ваше Превосходительство нашли нужным рекомендовать прибегать только в самых крайних случаях, потому что, если часто будут назначаться экстренные съезды, то этим умалится значение съездов постоянных, для чего следует стараться, чтобы по возможности и большинство экстренных дел разбиралось в постоянных съездах.

Подполковник Смирнов в деле устройства народного суда у туземцев вверенного ему уезда заявил себя непоследовательным, так, например: рапортом от 13 мая за № 1239 он донес, что полагал бы в каждой волости иметь по одному казию и трех казиев собственно для Андижана, т.е. всего 21 казия, причем объяснил, что в настоящее время существует в уезде столько же казиев и независимо у кочевников 61 биев, оставление последних на дальнейшее время он признает бесполезным, так как опыт показал, что кочевники о разборе своих дел всегда обращались к казням, тем более что и при Ханском Правительстве биев не существовало, а были в уезде только казии в числе 14, которые решали дела как оседлого, так и кочевого населения по шариату. При рапорте же от 16 июня за № 2049 г. Смирнов представил два списка: 20 казиев, причем для Андижана назначено не три казия, как сказано было в рапорте за № 1239, а 4, и биев в числе 59 человек. На первом из этих списков Ваше Превосходительство изволили заметить, что надо назначить казиев не в кишлаках, как означено в списке, а по волостям и что из списка не видно, каким районом каждый из казиев заведует, а по второму – приказали затребовать от Подполковника Смирнова объяснить, почему так много он назначил биев и сколько в каждой волости считается юрт. Списки эти для исполнения по заметкам возвращены были г. Смирнову, и он при рапорте от 15 Августа за № 2541 представил новые списки – 17 казиев (в том числе 4 – для Андижана) и 48 биев, объяснив при этом, что, показывая по предмету представленного списка 59 биев он придерживался того числа биев, какое было, при Ханском Правительстве. Таким образом, оказывается, что у Подполковника Смирнова не установилось твердо определенного взгляда на настоящий предмет и каждое из его донесений по организации народного суда представляет что-нибудь новое: в первом рапорте он находит необходимым для уезда 21 казия, в том числе три для города и признает биев лишними, тем более что их не было и при ханах; при втором рапорте представляет списки 20 казиев, в том числе для города не три, как предполагал прежде, а четыре и 59 биев, которых раньше находил ненужными; при третьем же рапорте представил списки уже только 17 казиев, в том числе четыре для города, и 48 биев и в этом последнем рапорте объяснил, что и при ханах было у кочевого населения 59 биев.

Съезды казиев Подполковник Смирнов, полагает установить по одному разу в месяц в пяти пунктах уезда – в центральных кишлаках смежных волостей, и, кроме того, особый съезд для города Андижана.

для двух волостей с оседлым населением и 6 биев, по три в каждую из двух волостей с кочевниками.

Съезды казиев назначены во всех волостях по два раза в месяц в ближайшие базарные дни, к 1 и 15 числу каждого месяца, так что почти одновременно будут съезды во всех волостях и съезды казиев будут состоять из двух, а съезды биев из трех лиц. В виде оснований, высказанных Вашим Превосходительством по поводу проектированных Майором Батыревым съездов по Коканскому уезду, предположенный штабс-капитаном Ляшевским порядок съездов казиев и биев по Чимионскому уезду, нельзя допустить к осуществлению, точно так же и по тем же основаниям признается неудобным допустить назначение 6 съездов ежемесячно в 6 разных пунктах Андижанского уезда, так как в таком случае при существовании в уездах всего 17 казиев (в том числе четырех в городе) на некоторых съездах участвовало бы только по два казия.

Представляя вышеизложенное на усмотрение Вашего Превосходительства, Областное Правление имеет честь испрашивать общих по настоящему вопросу указаний для однообразной по возможности организации народного суда во всех уездах области.

И. д. Председателя Майор (не подписано)

Начальник отделения (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-19. Оп. 1. Д. 29654. Л. 54-59. Подлиник. Рукопись.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора

(?) Февраля 1878 г. № 1178

Гг. Военным Губернаторам и Начальникам Округа и Отдела Частое поступление ко мне жалоб туземцев на своих местных властей и преимущественно на злоупотребления волостных управителей и неисполнение ими решений народных судов, а также поступление повторяющихся жалоб по одному и тому же делу обратило на себя мое особенное внимание и указало на некоторые весьма существенные недостатки по управлению туземцами.

Подаваемые ко мне жалобы обыкновенно препровождаются мною на заключение гг. Военных Губернаторов и лиц, пользующихся одинаковою с ними властью. Военные Губернаторы, в свою очередь, препровождают жалобы туземцев уездным Начальникам на разъяснение и, основываясь на объяснениях и мнениях, ими докладываемых, представляют мне свое заключение.

По объяснениям и мнениям уездных Начальников, жалобы туземцев большею частью оказывались неосновательными, несправедливыми и даже кляузными. Но когда подобные жалобы разъяснялись чрез особо командированных мною чиновников, то они всегда более или менее оправдывались и подтверждались или имели основание.

Объяснить это можно только неблагонадежностью переводчиков при уездных Начальниках. Заинтересованные в хороших отношениях с местными туземными властями и состоятельными туземцами, переводчики злоупотребляют доверием к ним уездных Начальников и, служа посредниками между Начальником и жалующимися туземцами, имеют полную возможность при разъяснении жалобы влиять на то или другое решение или направление ее и часто приносят интересы правосудия и справедливости в жертву личным своим выгодам. Они позволяют себе не допускать просителей до Начальника, истолковывать туземцам приказание или распоряжение его в превратном смысле или научать туземцев подавать просьбы в известном, выгодном для них, направлении или даже брать взятки с просителей и обделывать их дела, поддерживая богатых против угнетаемых ими бедных людей.

Лучшим, конечно, средством против этого зла было бы знание уездными Начальниками языка туземцев, что, к сожалению, большая редкость. При незнании же языка только самое строгое отношение к делу уездного Начальника и самый строгий надзор его за переводчиком могут до некоторой степени гарантировать правильное и справедливое его заключение по разбираемым и разъясняемым им делам. Чтобы не быть в руках у своего переводчика, уездный Начальник должен держать его так, чтобы всякий чувствовал, что влияние переводчика парализовано вниманием к делу и справедливости его самого. Не отрицаю, что есть честные и хорошие переводчики, но такими они могут держаться только при строго-внимательном к делам уездном Начальнике: ибо у них весьма много шансов к пристрастному и выгодному для них направлению спорных дел и, по мере приобретения переводчиком доверия Начальника, шансы эти увеличиваются и соблазн для них усиливается.

Нередко случающееся настойчивое повторение одних и тех же жалоб должно бы указать местной русской власти на неправильные доклады по этим делам волостных управителей и переводчиков и заставить их с особенным вниманием и строже отнестись к делу, тем более что жалующиеся прямо указывают на притеснения и злоупотребления переводчиков. Уездному Начальнику прежде всего следовало бы объяснить и втолковать туземцу, при неосновательности жалобы, неправоту его претензии по существу и относящиеся к делу законы, послужившие основанием к решению его претензии; а между тем, из представленных мне объяснений уездных Начальников я вижу, что они, ссылаясь только на прежние решения дела, но не разобрав по этому жалобы, признают ее не основательною и даже кляузной и подвергают жалующегося взысканию.

Указав на такие недостатки по управлению туземцами, имею честь просить Ваше Превосходительство рекомендовать гг. уездным Начальникам осторожность и строгий надзор в отношении к своим переводчикам и насколько возможно внимательно и строго относиться к жалобам на туземных властей и на решение дела в народных судах, и при этом считаю нужным повторить мое решительное требование, чтобы за подачу мне жалоб, хотя бы и неправильных и страстных, никогда и ни в каком случае не было взыскиваемо ни под какими благовидными предлогами. Подавший мне жалобу должен быть неприкосновенным лицом до тех пор, пока не последует мое окончательное по делу решение.

Подписал: Генерал-Адъютант Фон Кауфман 1-й.

Скрепил: Правитель Канцелярии, Камергер П. Каблуков.

С подлинном верно: Делопроизводитель Южаков.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 5. Д. 2. Л. 16-16об. Копия. Типографский экземпляр.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора 8 Мая 1878 г. № 3640

Гг. Военным Губернаторам и Начальникам Округа и отдела Один из Военных Губернаторов обратился ко мне с ходатайством о разъяснении вопроса: имеют ли право суды биев налагать на киргиз, обвиняемых в убийстве киргиз же, штрафы в пользу казны или общества в тех случаях, когда у убитых не оказывается родственников, имеющих право потребовать с виновных уплаты куна, или когда киргизы обвиняются в таких преступлениях, от которых, собственно, никто не пострадал.

Замена куна штрафом в пользу казны и общества, а равно и положение такого штрафа за уголовные преступлена киргиз не оправдывается никакими соображениями. Кун есть прямое последствие родового права и полное выражение родовой солидарности. Киргизских родов как политических и общественных единиц в настоящее время не существует, и потому родовые права и обязанности официально не признаются, и если практикуется еще в народном суде кун, то как временная и необходимая уступка Государственного начала обычному праву киргиз, дабы избежать не столько полезной, сколько вредной крутой ломки народных обычаев и установившегося порядка общественной и частной жизни и взаимных отношений у туземцев и исподволь вводить гражданственность и общие законы. Следовательно, там, где отжившие и только терпимые требования адата туземцев сами собой теряют свою силу и становятся недействительными, нет никакого основания русской власти, проводящей гражданственность и Государственное начало в народную жизнь туземцев, восстановлять и поддерживать несогласные с ними порядки и требования обычного права, а тем более, так сказать, впутывать в такие дела казну – не возможно.

Если казна будет принимать на себя представительство прав убитых безродных киргиз и требовать и получать за них кун, то она обязана и отвечать за них и, в свою очередь, платить за них кун, когда они будут убийцами киргиза или киргизки, очевидно – такая солидарность немыслима.

Не соглашаясь с таким предположением г. Военного Губернатора, я нахожу ввиду ожидаемой судебной реформы в крае возможным и правильным только следующее разрешение этого вопроса.

В тех случаях, когда убитый киргиз – безродный или когда преступление по своему роду не представляет лица, непосредственно пострадавшего от преступления, должна вмешаться в дело администрация и в качестве обвинителя привлечь виновного к народному суду. В случаях же, когда наказание, которое народный суд вправе наложить, не соответствует тяжести и важности преступления или когда оно не удовлетворяет чувству справедливости и не может служить обществу и Государству гарантией спокойствия и безопасности, народные суды могут в определениях своих признавать недостаточность налагаемого ими взыскания и ходатайствовать пред высшею административной властью как об увеличении срока ареста, так и ссылки виновных как вредных членов общества в Сибирь, что было уже мною разъяснено в циркулярном предложении, от 7 Февраля 1877 года за № 1509. Таким образом, киргиз, убивший безродного киргиза, не останется безнаказанным.

О вышеизложенном имею честь сообщить Вашему Превосходительству к сведению и руководству.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 5. Д. 2. Л. 23-23 об. Копия. Типографский экземпляр.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора

27 Января 1880 г. № 585

Гг. Военным Губернаторам

Усматривая из делопроизводства Уездных Судей Ферганской Области, что они неодинаково относятся к васихам[249] (документам, совершаемым казнями по сделкам туземцев между собою), одни признают их за акты, совершенные нотариальным порядком, другие за домашние акты, а иные не дают им никакого значения, – я считаю необходимым, в устранение разногласия, установить единство взгляда на эти документы и определить их силу и значение пред русским судом.

Первое и главное условие всякого письменного акта то, чтоб он был подписан лицом, его выдающим; без этого документ не может иметь никакого значения пред русским судом. Васиха не имеет подписи лица, от имени которого она составлена; на ней только печать казия, ее совершившего. Очевидно: документ этот может иметь какое-нибудь значение только тогда, когда его не отрицает сторона, против которой он представлен. Но такое значение имеют и практикуемые нашим простым неграмотным народом бирки – палочки с нарезами линий, полулиний и четвертьлиний на одном конце по выдаче денег в долг или по условию вперед, а на другом – по платеже денег, или по выполнению договора. Палочки эти пред общим и мировым судами значения не имеют, а имеют значение только в волостных судах – по обычаю и в третейских – по совести. Так и васиха имеет значение на суде по шариату. Хотя Уездному Судье и предоставлено право основываться в своих решениях и на народных обычаях, но настолько, насколько они не противоречат общему закону. Васиха же не может служить даже свидетельским удостоверением, а не только не выражает воли лица, от которого она составлена. И для свидетельского удостоверения требуется подпись свидетеля, и свидетель может удостоверять только то, что видел или слышал. На васихе же казий не подписывается, а прикладывает свою печать в удостоверение того, что к нему приходили такие-то и заявили о том-то. Но васихи эти нередко отрицаются туземцами даже на суде народном: ответчики иногда не только отвергают достоверность документа, но даже отрицают и самое событие явки кказию за совершением его. Казий же, когда приводилось русскому суду или русской власти спрашивать его отзыва в этих случаях, только признавал сходство приложенной к документу печати со своей собственной, но о самом совершении сделки отзывался, что если к васихе приложена его печать, то, значит, стороны к нему являлись и заявляли о том, о чем составлен документ, хотя этого он не помнит. Кроме этого, часто случается, что казни составляют васихи по заявлению одной стороны или не всегда убеждаются в самоличности совершающих сделку. Документ, таким образом составленный, конечно, не может иметь никакого значения пред русским судом.

Но так как все оседлое население Туркестанского края, а также и кипчаки, евреи, индийцы и нередко киргизы, кочующее близ туземных городов, селений или кишлаков, свои обоюдные сделки подкрепляют именно такими документами, то совсем отрицать их будет равносильно отказу туземцам в покровительстве русского суда и закона; а потому в виде временной меры впредь до установления правильного порядка совершения актов между туземцами следует признание за васихами пред русским судом значения письменного акта в подтверждение таких сделок, для которых по русскому закону требуется письменное удостоверение, но с следующими ограничениями: 1) Если васи-ха будет отвергнута на суде стороной, против которой она представлена, то она должна быть возвращена стороне, ее представившей, с предоставлением последней права доказывать свою претензию свидетельскими показаниями и состязательным порядком. 2) Если ответчик, не отрицая того, что представленная против него васиха составлена казием по обоюдной его и истца просьбе и по доброй их воле, будет однако же оспаривать ее содержание или утверждать, что обязательство все или частью им исполнено, то документ этот также может быть в таких случаях оспариваем или объясняем свидетельскими показаниями, и дело может быть решено на основании словесных состязаний.

Такое значение васихи, конечно, не устраняет всего вышеозначенного неудобства: оно только дает возможность туземцам разбираться на русском суде и по таким сделкам между собою, для удостоверения которых и даже для предъявления которых на разбирательство русского суда требуется письменный документ.

Признавая поэтому необходимым установить наиболее правильный и точно определенный порядок совершения и засвидетельствования долговых документов и разных письменных условий между туземцами, прошу Ваше Превосходительство предложить Общему Присутствию Областного Правления вверенной Вам Области, приняв вышеизложенное разрешение вопроса о значении совершаемых казнями документов к временному руководству по всем подсудным русскому суду гражданским делам туземцев между собою, обсудить прилагаемые при сем правила и его постановление с дополнениями или изменениями, если таковые будут, представлять ко мне со своим заключением.

Подписал: Генерал-Адъютант фон Кауфман 1-й.

Скрепил: Правитель Канцелярии, Камергер Каблуков.

С подлинным верно Делопроизводитель Южаков.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 5. Д. 2. Л. 44-44 об. Копия. Типографский экземпляр.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора

20 Сентября 1880 г. № 5150

Ег. Военным Губернаторам и Начальникам Округа и Отдела Ввиду частой повторяемости случаев, что туземцы обращаются ко мне с жалобами по таким делам, по которым уже состоялось решение областных и уездных начальств, причем они присовокупляют, что чины управления заставляют их подписывать бумаги, писанные на русском языке, не объясняя им значения и смысла этих бумаг, так что просители, подписывая такие бумаги, в большинстве случаев не знают, что они подписывают, – я имею честь просить Ваше Превосходительство указать подведомственным Вам учреждениям и лицам, чтобы при объявлении туземцам по делам их решений присутственных мест строго соблюдался следующей порядок: а) предварительно подписи заинтересованных в деле лиц на бумагах, писанных по-русски, должно быть переведено просителям содержание этих бумаг, причем, если проситель неграмотен, то, отметив, что содержание бумаги ему переведено, предлагать ему приложить к таковой отметке свою тамгу, и б) в тех случаях, когда проситель оказывается знающим туземную или русскую грамоты, обязывать последнего перед подписью делать собственноручную надпись в том, что содержание бумаги ему известно.

При соблюдении этих правил всякая затем поступающая такого рода жалоба должна быть оставлена без последствий; при несоблюдении же оных в случае жалобы мною будет взыскано с виновного.

Подписал: Генерал-Адъютант фон Кауфман 1.

Скрепил: За правителя Канцелярии И. д. делопроизводитель фон Кубе.

Верно: Помощник Делопроизводителя (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 5. Д. 2. Л. 70. Копия. Типографский экземпляр.

Циркуляр Туркестанского Генерал-Губернатора

Сентября 1880 г. № 5152, г. Ташкент

Один из Военных Губернаторов вверенного моему управлению Туркестанского края донес мне, что в последнее время неоднократно стали повторяться случаи отказа туземцев от принесения присяги при допросе их в качестве свидетелей по делам, производящимся у судей, следователей и Областном Правлении. Упорнее всех в данном случае являются вообще лица туземной администрации, ив особенности казни. Первые основанием своего отказа выставляют нежелание ронять свое достоинство в глазах прочих туземцев; вторые – запрещение шариатом. По мнению Военного Губернатора, в шариате существует один вид присяги, который ближе всего подходит к так называемой присяге очистительной. Присяга эта дается истцу или ответчику, как в гражданских, так и в уголовных делах, для доказательства справедливости их показаний перед судом. По адату такую присягу принимают не сами тяжущиеся, а родственники их, в более или менее близких степенях, по выбору противной стороны, причем главную роль играет согласие или несогласие родственника на принятие присяги, и часто отказ избранного лица от присяги решает дело в пользу противной стороны. По понятиям туземцев, присяга имеет весьма важное значение по отношению к лицу, принявшему присягу, и в случае малейшего сомнения в правильности принятой присяги на принявшего ее ложится неизгладимое пятно порока и недоверия на всю жизнь. Вследствие этого туземцы, мало-мальски дорожащие своею репутацией и незапятнанностью своего имени, избегают по возможности принимать присягу и часто даже отказываются от своих правых исков, в особенности если эти иски незначительны, из нежелания принять присягу и тем навлечь на себя нарекание со стороны своих единоверцев. Кроме того, по понятиям туземцев, можно принимать присягу не более двух раз в жизни; принявший же несколько раз присягу и вообще относящейся к ней легко теряет окончательно доверие единоверцев по всем своим делам. Что же касается до свидетельской присяги, установленной нашим законодательством для магометан, то туземцы, в особенности должностные лица, не понимая значения свидетельской присяги и приравнивая ее к очистительной, установленной шариатом, стараются, по возможности, уклоняться от принятия ее. Более всего упорства в принятии свидетельской присяги оказывают казии. Признавая себя духовными судьями и представителями божеского правосудия на земле, не погрешающими в делах шариата, они считают себя свободными от присяги наравне с духовными лицами христианских вероисповеданий. Но с этим взглядом согласиться нельзя, потому что духовными лицами у мусульман считаются только имамы. Казий же считается только компетентным лицом в решении дел, касающихся шариата, и потому по этим делам присяга для казия является не только излишнею, но и несогласною с тем доверием, которое оказывается казию по делам, касающимся шариата; в остальных же случаях, не имеющих непосредственной связи с обязанностью его как казия, сей последний является, наравне с другими, частным лицом.

Обращаясь затем к вопросу, насколько заслуживает уважения и согласен ли с законом отказ казиев и других туземцев от принятия свидетельской присяги по делам, производящимся в наших судах, Военный Губернатор, возбудивший этот вопрос, находит, что, на основании ст. 219 и примеч. к ст. 235 т. XV ч. II магометане по делам с христианами приводятся к присяге на общем основании, по установленным для того формам. Исключений для духовных лиц магометанского вероисповедания в нашем законодательстве нет, между тем, по духу его, свидетельская присяга имеет крайне важное и решающее значение, в особенности по делам уголовным. На основании 334 ст. XV т. ч. II показание свидетелей, спрошенных без присяги, вовсе не имеет силы доказательства. Ввиду вышеизложенного Военный Губернатор признает необходимым в тех делах, где туземцы являются свидетелями совершенного преступления, приводить их к присяге независимо от их звания, положения или занимаемой должности. Единственное исключение может быть сделано, применяясь к ст. 233, т. XV, ч. II, относительно имамов вообще и казиев в делах, касающихся непосредственно их обязанностей как казиев, где они являются истолкователями шариата, или когда от них требуется заключение как от экспертов о документах, совершенных на основании постановлений шариата, и, наконец, по делам, в которых они являются свидетелями тех происшествий, при которых они исполняли свои обязанности.

Ранее возбуждения этого вопроса один из состоящих при мне чиновников для поручений доносил мне, что при расследовании им жалоб по возложенному на него делу один 56-летний старик плакал как ребенок, умоляя не лишать его доброго имени приводом к присяге, а казий на требование принять присягу в качестве свидетеля заявил, что не смеет ослушаться этого требования, но что вслед за принятием присяги он должен будет сложить с себя звание казия, так как, лишенный доброго имени, он не может оставаться в этой должности. Таким же образом относились к предстоявшей присяге и другие почетные туземцы, которые должны были быть спрошены под присягой. Из всего этого следует, что приведение к присяге туземцев в качестве свидетелей составляет, по их понятиям, факт лишения их доброго имени, так как таковая допускается шариатом только для лиц, не заслуживающих доверия; для человека же, пользующегося добрым именем, достаточно, если он подтвердит свои слова обещанием сказать, как перед Богом, сущую правду. При таком значении мусульманской присяги принятие таковой для туземца-сарта составляет факт, констатирующий его недобропорядочность. Вследствие таких соображений означенный выше чиновник предлагает: ввиду того, что закон освобождает от присяги сектантов, не признающих присяги, по чувству справедливости, сделать исключение и для туземцев, имеющих о присяге своеобразное, основанное на иных религиозно-нравственных началах, понятие.

Рассмотрев оба эти донесения и принимая во внимание, что факт отказа в принятии присяги часто повторяется как у сартов, так и у киргиз, я не считаю себя вправе постановить по этому в высшей степени важному вопросу какое-либо решение. Ввиду еще неполного знакомства нашего с обычным правом и шариатом туземцев я не могу утверждать, что эти единичные случаи (хотя и часто повторяющиеся, в особенности в последнее время) имеют основанием постановления шариата, допускающие принятие свидетельской присяги только лицами, лишенными доверия. Если действительно туземцы смотрят на этот вопрос таким образом, то нельзя не согласиться с предложением, выраженным в последнем донесении, – распространить на туземцев правила, существующие в России для некоторых религиозных сект, не признающих присяги. Но, с другой стороны, возможно и то, что туземцы отказываются от принятия присяги из нежелания подчиниться новым для них русским правилам, из нежелания вводить новые формы, которых они при прежнем порядке не знали, – в таком случае разрешение в их пользу этого вопроса явилось бы послаблением, ничем не вызываемым, уступкой, которую они же объяснят слабостью.

Ввиду вышеизложенного и не желая впасть преждевременным разрешением этого вопроса в ошибку, которая потом оказалась бы трудноисправимой, я признаю необходимым предварительно собрать все сведения, касающиеся вопроса о мусульманской присяге, чтобы впоследствии из сопоставления этих сведений можно было прийти к более или менее безошибочному заключению, на чем основывается отказ туземцев от дачи присяги и как разрешается этот вопрос шариатом. Для скорейшего же и лучшего осуществления этой цели, я прошу Ваше Превосходительство предложить гг. уездным Начальникам собрать сведения по возбужденному вопросу от почетных и заслуживающих доверия лиц, и таковые доставить мне с Вашим заключением.

В заключение я не могу не обратить внимание Вашего Превосходительства на тот факт, что в практике часто встречаются случаи, когда туземец, приняв присягу, ложно свидетельствует, и затем, хотя факт лжесвидетельства вполне доказан, но виновный обыкновенно не подвергается преследованию. Прошу Ваше Превосходительство подтвердить всем судебным местам и лицам о строгом преследовании всякого нарушения присяги согласно циркуляру моему от 1-го Июля 1875 г. за № 3402-3405.

Подписал: Генерал-Адъютант фон Кауфман 1-й.

Скрепил: за Правителя Канцелярии И. д. Делопроизводителя фон Кубе

Верно: Помощник делопроизводителя Т. Игнатьев

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 5. Д. 2. Л. 72-72 об. Копия. Типографский экземпляр.

Выписка из Журнала Совета Туркестанского Генерал-Губернатора от 19 Октября 1889 г. за № 21, утверждено И. д. Генерал-Губернатора

Слушали:

3. Представление Военного Губернатора Самаркандской области от 12 Июня 1889 года за № 5089 по вопросу: к кому должен обращаться народный судья с иском на туземца того же судебного района.

Как объясняется в представлении Общее Присутствие Самаркандского Областного Правления, на обсуждение коего был передан означенный вопрос, определило: так как означенный вопрос нельзя решить согласно обычаю, ибо во время мусульманского правления строго определенных судебных районов не было и каждый нуждавшийся в правосудии мог обращаться к любому казию (народному судье), то ввиду непредусмотренности упомянутого вопроса в Положении об управлении края и отсутствия в нем указания на учрежд. судеб, устан. предоставить пока народному судье, возбудившему этот вопрос, воспользоваться правом, предоставленным тяжущимся туземцам в 213 и 244 ст. Положения, если к тому не встретится препятствий; самый же вопрос представить на рассмотрение Совета Генерал-Губернатора.

Определили:

Совет Генерал-Губернатора полагал бы, во-1-х, предоставить народному судье, желающему начать иск с туземца того же судебного района, заявлять об этом уездному Начальнику, с тем чтобы последний поручал в этих случаях разбор дела ближайшему или соседнему народному судье по своему усмотрению, и, во-2-х, о таком разрешении настоящего вопроса сообщить Министерству Юстиции, потому что в нем, как видно из отзыва Главного Штаба от 4 Сентября 1889 г. за № 42284, предполагаются некоторые изменения в правилах о судебном управлении Туркестанского Генерал-Губернаторства. Подлинный Журнал подписан присутствовавшими членами Совета.

С выпиской верно: Делопроизводитель (подпись)

Сверял Помощник Делопроизводителя (подпись)

ЦГА РУз. И-17. Оп. 1. Д. 4412. Л. 12-12 об. Копия. Рукопись.

Помощник Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области Начальнику Перовского уезда. 29 Января 1890 г.

Г. Начальнику Перовского уезда

На рапорт Ваш от 19-го сего Января за № 139 Областное Правление уведомляет в. в., что возбужденный вами вопрос о том, как поступать в тех случаях, когда тяжущиеся стороны[250] останутся недовольны решением того единоличного судьи, который по назначению Начальника Уезда будет разбирать их дело, и решение его по ст. 233 будет признано неокончательным, разрешается статьею 243 Полож. об упр. Турк. края, т.е. в таких случаях означенных дела следует направлять на разбор съезда народных судей.

Подпись за Пом. Губ. (подпись)

Советник (подпись)

Верно (подпись)

ЦГА РУз. И-17. Оп. 1. Д. 4412. Л. 17-17 об. Подлиник. Рукопись.

Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из Правительствующего Сената

Степному Генерал-Губернатору

По указу Его Императорского Величества Правительствующий Сенат слушали: Рапорт Степного Генерал-Губернатора от 9-го Августа 1895 г. за № 3707 по вопросу о праве родственников убитого киргиза вчинить в народном суде иски о вознаграждении за кровь, по народным обычаям, независимо от исхода дела об убийстве в уголовном порядке. Рапортом от 9-го Августа 1895 года за № 3707 и.д. Степного Генерал-Губернатора доносит, что во 2-м прим, к § 94 Временного Положения об управлении в областях Уральской, Тургайской Акмолинской и Семипалатинской, Высочайше одобренного 21 Октября 1868 года, было постановлено: «Родственникам убитых киргиз дозволяется, если они пожелают искать с имущества осужденного русским судом, вознаграждение по народным обычаям». О порядке применения этого закона возникали между областными начальствами разномыслия, доходившие до Правительствующего Сената, который, приняв во внимание: 1) что между порядками судопроизводства в общих судах и суде народном существует принципиальное различие, 2) что народные суды решают подведомственные им дела не по общим законам, действующим в Империи, а исключительно по народным обычаям и 3) что ввиду сего не может быть установлена какая бы то ни было зависимость народного суда от судов общих, указом от 19 Июня 1891 года за № 9506, разъяснил, что «по смыслу 2-го прим, к § 94 Временного Положения от 21 октября 1868 года родственники убитого киргиза могут вчинять в народном суде иски независимо от исхода дела в русском суде». Так как означенное примечание в ныне действующее Степное Положение 25 марта 1891 г. не вошло, а между тем от киргизов нередко поступают ходатайства о передаче прекращенных в уголовном порядке дел на решение народного суда в видах возможности присуждения последним в пользу потерпевших куна по народным обычаям. И между прочим вдова киргиза Каркаралинского уезда Едрейской волости Джанчура Джуркубаева обратилась к Генерал-Губернатору с просьбой о передаче в народный суд для решения и удовлетворения ее по народным обычаям прекращенного в уголовном порядке с согласия прокурорского надзора дела об убийстве сына ее Кисыка. Генерал-Губернатор просит Правительствующий Сенат разъяснить, следует ли в подобных случаях руководствоваться указом Сената от 19-го Июня 1891 года за № 9506, присовокупляя со своей стороны, что представление потерпевшим туземцам права вчинять гражданские иски в народных судах вызывается практического необходимостью и вполне отвечает местным условиям. Приказали: Сообразить изложенный рапорт Степного Генерал-Губернатора с законом. Правительствующий Сенат находит, что согласно ст. 101 Полож. об управлении областей Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской, Высочайше утвержденного 25 марта 1891 г. (т. II изд. 1892 г.), и ст. 117—209 Полож. Туркест. т. II изд. 1892 г. в пределах Степного Генерал-Губернаторства имеют действие общие для Империи судопроизводственные законы, с некоторыми лишь изменениями. Посему и принимая во внимание 1) что непризнание в уголовном порядке деяния обвиняемого преступным или не вменение ему в вину содеянного не устраняет гражданского иска вознаграждения за вред и убытки, причиненные сим деянием (ст. 31 Уст. Угол. Суд.), 2) что тем более не может быть устранен гражданский иск о вознаграждении за убытки, когда преследование обвиняемого в уголовном порядке прекращено без предания его суду и 3) что согласно ст. 101 Пол. Управ. Степи. Обл. и по 2 ст. 211 Туркест. все дела гражданские, возникающие в Степном крае между туземцами, подлежат ведению народного суда, Правительствующий Сенат находит, что передача на рассмотрение подлежащего народного суда гражданских исков туземцев Степного края о вознаграждении за кровь убитых родственников по народным обычаям, в тех случаях когда преследование за убийство в уголовном порядке прекращено, представляется вполне согласно с основными началами судопроизводства по законам Империи, а потому определяет: разъяснить Степному Генерал-Губернатору, что иски туземцев о куне могут подлежать рассмотрению народного суда в случаях, когда уголовное обвинение за убийство прекращено. О чем для сведения и руководства, а равно в разрешение рапорта за № 3707 Степному Генерал-Губернатору послать указ Июля 25-го дня 1896 года. Подписал: За Обер-Секретаря С¹.

Скрепил: Помощник Обер Секретаря Вданор.

Верно: И. д. Делопроизводителя (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 1729. Л. 7-8. Копия. Машинопись.

ЖУРНАЛ

Совета Туркестанского Генерал-Губернатора

12 Ноября 1898 г. № 16

На подлинном написано: «Утверждаю».

Генерал-Лейтенант Духовской 1898 г. 19 Ноября

Председательствовал:

Туркестанский Генерал-Губернатор Штаба Генерал-Лейтенант Духовской.

Присутствовали члены:

Военный Губернатор Сыр-Дарьинской области Генерал-Лейтенант Корольков.

За Управляющего Туркестанскою казенною палатою Статский Советник Петровский.

Управляющий Туркестанскою контрольною палатою Статский Советник Урениус.

Исправл. должность члена от Министерства Финансов Надзорный Советник Апрелев.

Начальник Штаба Туркестанского Военного Округа Генерал-Майор Белявский.

Исправл. должность управляющего канцелярией Генерал-Губернатора Действительный Статский Советник Б орловский.

Исправл. должность Начальника Управления Земледелия и Государственных Имуществ в Туркестанском крае Надворный Советник Невесский.

Так в тексте.

Председатель Сыр-Дарвинского Областного суда Действительный Статский Советник Сукачев.

Сыр-Дарвинской Областной Прокурор Коллежский Советник Ильин.

Кроме того, был приглашен командированный, с Высочайшего соизволения, в помощь и распоряжение Туркестанского Генерал-Губернатора Генерал-Лейтенант Иванов.

Слушали:

1) Представленный при рапорте Председателя Комиссии по изменению Положения о народном суде в Туркестанском крае, от 9 Ноября 1898 г. за № 20 проект, выработанный этой Комиссией.

2) Особое мнение Сыр-Дарвинского Областного Прокурора, касающееся подсудности дел о ростовщичестве, порядке избрания народных судей и назначения председателя в съезд народных судей.

Определили:

Компетенция народного суда в Туркестанском крае достигает очень широких размеров. Ведению этого суда подлежат все гражданское иски между туземцами и инородцами, подчиненными одному и тому же суду. По делам же уголовным народному суду подсудны все дела о преступлениях и проступках, совершенных туземцами против своих соплеменников, за исключением наиболее важных правонарушений, перечисленных в ст. 141 местного положения. Кроме того, в Туркестане народным же судам подсудны и подданные соседних ханств, временно пребывавшие в пределах края. Решения этого суда почитаются окончательными как по уголовным, так и по гражданским делам, и отмене подлежат, по представлениям уездных Начальников, только такие решения сего суда, которые постановлены с превышением власти или по делам, ему не подсудным.

Одиннадцатилетний опыт показал, что народный суд в Туркестане не стоит на высоте предъявляемых к судебному учреждению требований и что широкая юрисдикция, предоставленная этому суду, вредна не только для русских интересов в крае, но и для самого туземного населения.

Еще в 1891 г. Совет Генерал-Губернатора, озабочиваясь упорядочением в здешнем крае народного суда, проектировал некоторые изменения и дополнения в действующем законе об этом суде, о чем и было доведено до сведения Высшего Правительства.

Соединенные Департаменты Законов, Государственной Экономии и Гражданских и Духовных Дел, не отрицая необходимости реформы народного суда и относясь вполне сочувственно к предпринятому пересмотру узаконений, касающихся его, высказались, что при проектировании поправок в действующие правила о суде туземцев и инородцев не следует упускать из виду, что по своим представлениям о праве и справедливости туземное население нередко вполне расходится с требованиями русских законов, почему слишком поспешное привитие им этих последних могло бы породить смуту в их умах и в сложившемся исстари строе их жизни.

Имея в виду такое указание Высшего Правительства и сообразуясь с замечаниями Министерств по поводу проектированных Советом Генерал-Губернатора поправок в положении о народном суде в Туркестане, особая комиссия, учрежденная приказом по Туркестанскому краю от 20 Октября сего года за № 184, выработала проект изменения означенного положения и представила таковой Главному Начальнику края.

По всестороннем обсуждении этого законопроекта, Совет Генерал-Губернатора признал, что все предначертания названной комиссии, не отступая от намеченного Высшим Правительством пути постепенного улучшения народного суда, несомненно должны иметь в результате усиление значения уездной Администрации в глазах туземного населения и уменьшение значения названного суда, непомерно поднятого обширным правом наложения взысканий и несменяемостью судей.

В частностях, Совет считал бы необходимым включить в проект упомянутой комиссии некоторые нижеследующие добавления и исправления.

Согласно заявлениям Военных Губернаторов областей и доводам, заключающимся в особом мнении Сыр-Дарыинскаго Областного Прокурора, приложенном к проекту Комиссии, необходимо отнести к числу преступлений, поименованных в ст. 141 Положения об управлении Туркестанского края в ее новой редакции, за которые туземное население подвергается ответственности на общем основании, дела о ростовщичестве, подрывающем экономическое благосостояние населения края.

Примечание к ст. 224 редактировать для большей ясности так:

Выборы кандидатов на должности народных судей производятся ежегодно не во всем уезде, а только в одной шестой его части.

Ст. 225 изложить, в видах большей точности, таким образом:

Один из выбранных сходами кандидатов утверждается Военным Губернатором в должности народного судьи, и все остальные считаются кандидатами к нему. В случае отсутствия, болезни, смерти или устранения судьи в исправление его должности вступает, с утверждения же Губернатора, один из выбранных ранее кандидатов.

При установлении редакции этой статьи, Совет вошел в обсуждение особого мнения Сыр-Дарьинского Областного Прокурора, проектирующего для оценки нравственных качеств кандидатов, предназначаемых на должность народного судьи, образование в каждом уезде особых комиссий, под председательством уездного Начальника, из членов: пристава того участка, в пределах коего находится волость, для которой должен быть избран судья, участкового мирового судьи и податного инспектора, с правом приглашать в свои заседания почетных туземцев или стариков и с обязательством представлять журналы свои Военному Губернатору, который будет иметь возможность избрать достойнейшего на должность судьи. Совет, признавая такую меру вполне целесообразною, тем не менее полагает, что введение в положение о народном суде проектируемого правила не вызывается особенною надобностью, так как и без этого Военные Губернаторы и Начальники уездов всегда будут иметь полную возможность собрать улиц, из коих предполагается учредить комиссию, необходимые сведения о нравственных качествах кандидатов на должность народного судьи.

Ввиду того, что по новой редакции ст. 226 народным судьям предположено назначать из общественных сумм содержание, представляется необходимым в ограждение туземного населения от всякого рода сборов, не установленных пока законом, проектировать кст. 235 примечание такого содержания: Народные судьи обязаны свидетельствовать акты и договоры, означенные в этой статье, без всякого в их пользу за это вознаграждения.

Рассматривая ст. 239 в ее новой редакции, заключающую в себе постановление о том, чтобы на съездах народных судей председательствовали уездный Начальник или участковый пристав, Совет обсудил и особое мнение Сыр-Дарьинского Областного Прокурора относительно большей целесообразности предоставления председательствования на означенных съездах особому мировому судье, специально для того назначенному. Вполне соглашаясь с Прокурором, что присутствование на означенном съезде лица, обладающего юридическим образованием и могущего скорее познакомиться и усвоить себе чуждые юридические воззрения, было бы весьма желательно, Совет, тем не менее, принимая в соображение особые свойства здешнего населения, требующего, как показал опыт, бдительного за его действиями надзора близко стоящей к нему власти, имеющего представления о праве и справедливости, в многом различные от людей культурных, констатированную уже неоднократно местной Администрацией необходимость поддержания и усиления в глазах этого населения авторитета и значения уездной Администрации признает, что, к сожалению, не настало еще время для назначения на съезде народных судей председателями мировых судей и полагает, что таковыми должны быть уездные Начальники и участковые приставы[251], как это проектировано упомянутой выше Комиссией.

Ознакомившись затем с содержанием статей 242 и 243 в их новых редакциях, Совет полагает для наибольшей точности изложить их так:

Ст. 242. Доставление на суд сторон и свидетелей лежит на обязанности сельских властей.

Ст. 243. Жалобы на неокончательные решения единоличных судей приносятся для отсылки в съезд уездному Начальнику или участковому приставу в двухнедельный срок со дня объявления решения этих судей. По открытии съезда жалобы сии, не пропуская означенного срока, могут быть приносимы самому съезду.

О вышеизложенном Совет полагал бы ныне же довести до сведения Военного Министра, с представлением проекта изменения и дополнения статей положения об управлении Туркестанского края о народном суде, составленного Комиссией, учрежденной приказом Главного Начальника края от 20 минувшего Октября за № 184, и просить ходатайства Его Высокопревосходительства о возможно скорейшем, для блага населения Туркестанского края, осуществлении, в порядке законодательном, мероприятий, проектированных местными властями в отношении народного суда.

Подписали:

Н. Корольков (при мнении по вопросу о подсудности за ростовщичество).

Н. Белявский (при особом мнении по ст. 141 и ст. 214).

Урениус.

С. Петровский, С. Сукачев

П. В. Апрелев (при особом мнении по вопросу об изложении ст. 225 положения об управлении Туркест. края).

М. Бродовский.

Ильин (при особом мнении, приложенном к представленному комиссией проекту).

М. Невесский.

Секретарь Совета П. Рупасов.

С подлинным верно: Исправляющий должность Делопроизводителя N.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 25. Д. 64. Л. 24-26. Копия. Типографский экземпляр.

Особое мнение Исправляющего должность Непременного члена от Министерства Финансов в Совете Туркестанского Генерал-Губернатора к Журналу Совета от 12 Ноября 1898 г. за № 43

Копия

При обсуждении редакции ст. 225 Положения об управлении Туркестанского края по предположению учрежденной приказом по краю от 20 Октября текущего 1898 г. за № 184 Комиссии для выработки проекта изменений в Положении о народном суде, я присоединился к мнению по этому поводу Сыр-Дарьинскаго Областного Прокурора относительно полезности введения в текст означенной статьи обязательности предварительного представления на утверждение Военным Губернатором в должности народных судей тех или других из числа избранных сельскими сходами кандидатов, обсуждение и оценки нравственных качеств этих кандидатов в Особой Комиссии, образуемой в каждом из уездов края, под председательством уездных Начальников, из местного мирового судьи, местного податного инспектора, пристава того участка, в пределах коего находится волость, для которой должен быть утвержден народный судья, и приглашаемых в заседание почетных туземцев или стариков, с тем чтобы журналы таких Комиссий были затем представляемы на усмотрение Военных Губернаторов.

Совет Генерал-Губернатора, признав в принципе целесообразность такой меры, тем не менее, по большинству голосов, высказался за бесполезность введения в положение о народном суде предположенного правила, так как и без этого Военные Губернаторы и уездные Начальники всегда будут иметь возможность собрать у лиц, из коих предполагается учредить Комиссии, необходимые сведения о нравственных качествах кандидатов на должность народного судьи.

Не признавая возможным согласиться с мнением приглашенного в заседание Совета Председателя Комиссии по выработке проекта изменений в положении о народном суде, высказавшего в Совете, будто неприбытие податного инспектора по не основанному на законе приглашению уездного Начальника для совещания о нравственных качествах кандидатов в народные судьи должно иметь последствием удаление в 24 часа этого чиновника Министерства Финансов от должности, чем и обусловливается бесполезность введения в Положение о народном суде правил об образовании особых уездных комиссий, протоколы которых представлялись бы на усмотрение Военных Губернаторов, я полагаю, что именно только введение в текст закона обязательности созыва уездным Начальником, под его председательством, уездной комиссии из лиц, находящихся в непосредственных служебных соприкосновениях с различными слоями туземного населения, для обсуждения нравственных качеств кандидатов в народные судьи гарантировало бы для Военных Губернаторов, которые в действительности лишены возможности при каждом случае утверждения кандидата о лицах, включенных в списки таковых, получать непосредственно те сведения, которые относительно хотя некоторых из них могли бы быть сообщены местными, близко стоящими к населению органами Министерств Юстиции и Финансов, пользование их мотивированными мнениями, а для уездных Начальников – обязательное по данному вопросу содействие названных чинов: с другой стороны, предложенная Сыр-Дарьинским Областным Прокурором мера обусловила бы собою также обязательность созыва означенной комиссии как меры, предначертанной законом и не поставленной в зависимость от личного желания или нежелания того или другого уездного Начальника, причем каждый отзыв как мирового судьи или податного инспектора, так и участкового пристава, обязательно заносимый в представляемый Военному Губернатору протокол, налагал бы на этих должностных лиц несравненно более действенную нравственную ответственность, нежели личное их мнение, данное в частном разговоре уездному Начальнику.

На основании этих соображений я полагаю желательным включение в ст. 325 Положения о народном суде в Туркестанском крае обязательности учреждения особых уездных комиссий для оценки нравственных качеств кандидатов на должности народных судей на началах, предположенных Сыр-Дарьинским Областным Прокурором.

Подписал: Исправл. должность Непременного члена Совета П. В. Апрелев.

С подлинным верно: Исправл. должность Делопроизводителя NN

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 25. Д. 64. Л. 27-27 об. Копия. Типографский экземпляр.

Особое мнение Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области

Копия

С мнением Совета об отнесении дел о ростовщичестве в ведение русского суда я согласиться не могу. Печальный опыт борьбы с ростовщиками г. Туркестана, опутавшими тягостными долговыми обязательствами значительную часть населения Туркестанского участка, показал, что русский суд слабосилен в борьбе с таким злом, как ростовщичество. Когда бухарские евреи довели свои хищнические операции до того, что между коренным населением Туркестанского участка и ими вспыхнула племенная вражда, Администрация Чимкентского уезда, в стремлении своем парализовать ростовщичество не нашла достаточной поддержки в суде, оправдывавшем привлекаемых к ответственности ростовщиков за недостатком формальных данных, уличающих их в преступном деянии, и если в настоящее время там ослабло это зло, то лишь благодаря энергичным административным мероприятиям, между коими – выселение бухарских евреев-ростовщиков на родину было главнейшим.

Признавая ростовщичество деянием безусловно безнравственным, суд оставлял его ненаказанным, хотя не мог не видеть наличность зла, закабалившего население участка. Ловко составляемые документы с выдачей по ним товара вместо денег даже при усиленных стараниях не могут быть достаточным материалом для русского суда к обвинению самых опасных ростовщиков, и слабосильность суда в этом отношении, по-видимому, хорошо сознается ростовщиками, всегда домогающимися изъятия из ведения Администрации их преступных деяний и перенесения дел о ростовщичестве в русский суд, так как знают, что при осторожном и обдуманном составлении кабальных документов всегда можно избегнуть ответственности, предусмотренной русскими законоположениями. Между тем шариат принципиально не признает права кредитора пользоваться процентами в какой бы то ни было форме, и такой взгляд его, конечно, тягостен всем, обратившим выдачу денег в займы в профессию. При подобном основном принципе шариата дела, возникающие на почве ростовщичества, для решения их по справедливости не требуют никаких других формальных доказательств, так как наличность одного факта взимания процентов достаточна для осуждения пользовавшегося ими[252].

Если в настоящее время бывают случаи мирвольства народными судами ростовщикам, то исключительно по следующим причинам: очень многим из народных судей для того, чтобы быть выбранным на эту должность, для организации выборной агитации, приходится прибегать к помощи ростовщиков, и почти каждый из них, являя собою пример задолженности у этих мироедов, охотно слушает софистические ривояты и закрывает глаза на прямые указания шариата в тех случаях, когда приходится судить одного из оказавших ему услуги ростовщиков. Второю причиною слабого отношения современного народного суда к ростовщичеству вопреки прямым указаниям Корана, шариата и адата надо отметить прискорбный факт продажности ныне отправляющих правосудие казиев и биев. С реорганизацией же суда по проекту, изложенному в настоящем журнале, на должности народных судей будут попадать люди, более или менее достойные, и нравственный ценз их повысится; с возложением же председательства в съездах народных судей на участкового пристава, благосклонное отношение к недобросовестным ривоятам, составленным вопреки основному принципу мусульманской юрисдикции, исчезнет, так как нелицеприятный председатель не позволить съезду уклониться от добросовестного и беспристрастного отправления правосудия. Таким образом, оставляя ростовщичество в ведении народного суда, абсолютно не признающего законным рост на данный в ссуду капитал, мы тем самым приобретаем более сильное средство борьбы с ростовщичеством, чем таковые состоящие в руках русского суда.

При разбирательстве в народном суде под председательском русского чиновника дел о лихвенных процентах не потребуется тонкой комбинации формальных доказательств для изобличения преступления, и один факт взимания процентов заимодавцем, а равно и внутреннее убеждение судей будет достаточным для признания действий ростовщика не только неблаговидными, но и наказуемыми.

Если до настоящего времени в народных судах возбуждалось мало дел о ростовщичестве, то причину этого нужно искать не в недоверии народа к мусульманской юрисдикции в этом отношении, а в том влиянии ростовщиков на судей, которое закрывает глаза последним на прямой закон и заставляет их действовать лицеприятно. С повышением нравственного ценза судей продажность их в значительной мере ослабнет, и с введением судебных разбирательств под председательством участкового пристава влияние туземных адвокатов с их софистическими ривоятами будет парализовано авторитетным руководительством отправления правосудия представителем русской власти, которой в данном случае не столь важно иметь юридическое образование, сколько знание народа и его обычаев в подведомственном ей районе.

Подписал Генерал-Лейтенант Корольков.

С подлинным верно: Исправл. должность Делопроизводителя N.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 25. Д. 64. Л. 28-28 об. Копия. Типографский экземпляр.

Особое мнение Начальника Окружного штаба Генерал-Майора Белявского по вопросу о народном суде в Туркестанском крае. 19 Ноября 1898 г., г. Ташкент

Копия

Положение 1886 г. об управлении Туркестанского края по отношению к народным судам и сельскому волостному управлению представляло громадные неудобства и приносит вред тем, что ограждает туземцев, во вред им самим, от влияния русской цивилизации и держит судей и низшие власти над влиянием элементов, враждебных русскому народу. Оно ставит назначение помянутых властей в зависимость от влиятельных классов и фанатиков-туземцев. Оно мешает развитию в среде туземцев класса если не душевно преданных нам слуг, то хотя бы преданных ради собственного интереса.

Только благодаря такому положению дела, гораздо больше чем малому числу приставов, и была возможна Андижанская история.

Между тем главнейшая цель преследуемого Правительством на окраинах должна заключаться в стремлении слить их в одно целое с основным ядром Русского царства, с тем чтобы инородцы и инославные так же верно служили миссии возложенной историей на Россию, как и коренные русские.

Для этой цели необходимо заботиться о создании в среде самих инородцев класса, преданного нам, чтобы опираться не на одни штыки и пушки, но и на самое население и таким образом облегчать Государству тяжелое бремя содержания войск.

Вместе с этим в Туркестанской окраине мы должны стремиться, чтобы в сознание народа, затемненное потерявшим руководящую нить мусульманским правом, проникал свет русской правды.

Наконец, чтобы суд над туземцами, как русскими подданными, был правый и милостивый.

Хотя предложенные на обсуждение Совета изменения Положения 1886 г. по отношению к народному суду в значительной мере удовлетворяют высказанным желаниям, но тем не менее позволю себе высказать несколько замечаний по нижеследующим вопросам:

1) по ст. 221 и 223 в новой редакции народные судьи назначаются по выбору населения на шесть лет, причем избранный должен иметь не менее 35 лет и обладать указанными качествами. Такое определение оставляет вопрос о выборе судей в том же положении, в каком он теперь находится, если не в худшем.

По-прежнему судья будет зависеть только от выбора своих же соседей, на которых по-прежнему будут влиять местные кулаки, муллы и ишаны с их своекорыстными и враждебными нам видами.

Право, предоставляемое областным правлениям устранять судей, несоответствующих своему назначению, исправляет дело на половину, оно устраняет с нашего пути только явно негодных, но не дает поддержки явно полезным нам и народу судьям. Ловкий и умный фанатик вместо прежних трех лет будет вредить нам шесть лет.

Позволяю себе предложить, чтобы кандидаты в судьи выбирались бы способом, предложенным Комиссии Генерал-Лейтенанта Иванова, на три года и с тем, чтобы по истечении этого срока, если будут удовлетворять требованиям русской власти и справедливого и милостивого судьи, оставались бы на своих местах, доколе Губернатор будет признавать их соответствующими своему назначению. Такой способ избрания судей, если он будет распространен еще и на волостные и сельские власти, создаст нам приверженцев как в лице самих избранных, так и со стороны тех, кто их избрал, устранит выборную горячку и ускорит проникновение в темную среду туземцев русских понятий о правде.

Рядом с этим признавал бы полезным предоставить Генерал-Губернатору право по обсуждении в его Совете предлагать народным судьям и съездам по тем или другим случаям вместо запутанного шариата, в котором не только мы, но и сами туземцы не могут разобраться, руководствоваться постановлениями Уложения о наказаниях, Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и Сводом законов гражданских.

2) По ст. 141 в новой ее редакции русскому суду подвергаются только те туземцы, которые виновны в изнасиловании мальчиков до 12 лет. Такое ограничение может у туземного сластолюбца вызвать мысль, что изнасилование мальчика 12 лет и одного дня уже не противно русскому праву и, так сказать, дозволено им. Казалось бы, если признано возможным коснуться этого гнусного порока, то следовало бы передать его всецело русскому суду по отношению ко всем возрастам; и

3) По применению к ст. 214, в новой ее редакции, подсудность дел брачных и семейных, если лица, состоящие в браке, принадлежат к различным народностям, имеющим отдельные суды, определяется подсудностью мужа.

Если признавать за мусульманами права личности на общем основании русского права[253], то это постановление будет находиться в явном и резком противоречии с постановлением ст. 143 Положения, в силу которой «гражданские споры между туземцами различных народностей, имеющих отдельные народные суды, ведаются мировыми судьями и областными (окружными) судами на общем основании».

Если Комиссия, проектируя примечание к ст. 214, имела в виду затруднения по подчинению этого рода дел русскому суду на основании общего закона, то казалось бы возможным вернуться к распоряжению Генерал-Адъютанта фон Кауфмана и передавать этого рода дела уездному Начальнику с обязательством разбирать их, выслушав предварительно заключение народного суда по возможности со стороны мужа и жены.

Такое решение этого вопроса устранит указанное противоречие в законе и пойдет навстречу законным и справедливым желаниям туземной женщины найти защиту у русской власти в своей горькой участи.

Подписал: Начальник Штаба Генерал-Майор Белявский

С подлинным верно: Исправл. должность Делопроизводителям N.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 25. Д. 64. Л. 29-30. Копия. Типографский экземпляр.

Особое мнение члена Комиссии по переустройству народных судов Сыр-Дарьинского Областного Прокурора И. И. Ильина

I. Ростовщичество в Туркестанском крае представляется обычным явлением, подрывающим экономическое благосостояние массы населения; размер роста в Туркестане доходит до такой высоты, которая совершенно неизвестна в Европейской России; в некоторых местностях 50—60% годовых чрезмерным ростом не считается, рост достигает иногда 100 и даже более процентов. Устранить это зло исключительно уголовной репрессией, разумеется, невозможно, но возможно его смягчить в той или другой мере. Предоставить же эту репрессию народным судам значило бы оставить его совершенно безнаказанным, лучшим доказательством чего служит то обстоятельство, что народные суды как кочевого, так и оседлого населения не признают ростовщичество преступлением, не признают потому, что в народном сознании не вкоренилась еще идея преступности ростовщичества. Мне могут возразить, что Коран запрещает взимание всякого роста, народные судьи руководствуются в своих решениях, однако, не Кораном и даже не шариатом, а многочисленными, часто противоречивыми друг другу толкованиями (риваятами) различных бухарских правоведов, а то и местных туземных адвокатов, «закончи», которые и понятия не имеют о запретительных статьях Корана, а если и имеют, то совершенно свободно их обходят.

Если бы понятие ростовщичества как преступления было бы присуще народным судам, то, несомненно, суды карали бы ростовщиков, между тем я утверждаю, что за мою трехлетнюю практику я ни разу не видел приговора народного суда о ростовщичестве; из бесед моих с Прокурорами соседних областей, с уездными Начальниками я убедился, что и во всем Туркестанском крае таких приговоров нет; мало того, ни один туземец с жалобой на ростовщичество и не обратится в народный суд, между тем мне известно, что ростовщичество процветает в населении и усиливается с каждым годом, хотя бы в той же туземной части г. Ташкента.

В судах кочевого населения ростовщичество как преступление тоже совершенно неизвестно; в моих руках было решение биев по следующему делу: истец жаловался, что ответчик, взяв у него взаймы 30 р., в продолжение двух лет ему долга не возвратил, почему он требовал возврата капитальной суммы долга и сверх того 20 р. процентов; съезд не только присудил искомую сумму, но вычислил, что, если считать рост «по сартовским процентам» (подлинное выражение), то ответчик должен заплатить сверх 30 р. еще 28 р. процентов, каковая сумма, т.е. 58 р., и была съездом присуждена истцу.

При таких понятиях о лихвенном росте возможно ли передавать дела о ростовщичестве народному суду? Вследствие изложенного я, вполне соглашаясь с мнениями Военных Губернаторов всех областей края, полагал бы дела о ростовщичестве изъять из ведения народного суда.

II. Вполне соглашаясь с членами комиссии о необходимости избрания кандидатов народных судей сельскими обществами, я полагаю, что избрание из их числа народных судей непосредственно Военным Губернатором не устранит возможности назначения на эту должность лиц, не соответствующих по своим нравственным качествам требованиям, которые должны быть предъявляемы судье. Военный Губернатор, получив список лиц, избранных кандидатами, не зная ни одного из них, по необходимости должен будет остановиться на том лице, которое будет указано уездным Начальником, таким образом, право Военного Губернатора избирать из числа кандидатов то или другое лицо будет фиктивным, так как избирать его будет в действительности не Военный Губернатор, не знающий ни одного из избранных населением кандидатов, а уездный Начальник. Между тем и последний может легко не знать всех избранных лиц, почему при представлении того или другого лица к утверждению ему часто придется руководиться не тем, кто из кандидатов является наилучшим по своим нравственным качествам, а мнением того или другого лица, знающего всех кандидатов, такими же лицами непременно явятся переводчики при уездных управлениях, от каковых в конце концов фактически и будет зависеть выбор народного судьи. Дабы устранить влияние этих лиц, влияние бесспорно вредное, как то хорошо известно в Туркестане всякому административному деятелю, я полагал бы в каждом уезде образовать особую, под председательством уездного Начальника, комиссию, в состав которой входили бы пристав того участка, в пределах коего находится волость, для которой должен быть избран судья, участковый мировой судья и податной инспектор; эти лица, как наиболее часто имеющие непосредственное сношение с населением, могут тот или другой знать нравственные качества кандидатов и указать на нежелательность назначения того или другого лица. Эта комиссия могла бы приглашать в свои заседания с правом совещательного голоса наиболее почетных туземцев или стариков, которым прекрасно известен каждый из избранных.

Журнал комиссии представлялся бы затем Военному Губернатору, который, рассмотрев мнения комиссии, высказанные о каждом из кандидатов, будет иметь возможность избрать достойнейшего на должность судьи.

III. Вполне соглашаясь с мнением Комиссии о необходимости введения в состав съезда народных судей представителя русской власти, я полагаю, что председателем такого съезда следовало бы назначать не уездного Начальника или участкового пристава, а лицо, обладающее юридическим образованием, каковым лицом в уезде является мировой судья. Первым условием, которым должен удовлетворять всякий суд, будь он коронный или общественный, является уважение к нему населения, среди которого ему приходится функционировать; уважение это зиждется на уверенности, что всякое дело будет решено по справедливости, что судьи будут руководствоваться исключительно своим разумением и совестью, а не будут действовать под давлением власть имеющего над ними лица; участковый пристав в глазах и судей, и самого населения, явится начальником над народными судьями, могущим каждого из них оштрафовать, лишить на некоторое время свободы; каждое решение, постановленное под председательством такого лица, будет почитаться не решением народных судей, а решением уездного Начальника или участкового пристава; вряд ли это представляется выгодным с точки зрения поднятия престижа русской власти в крае. Решения съезда, председателем которого явится лицо, не знакомое не только с обычаем туземцев, но не знакомое ни с гражданским, ни с уголовным правом, очевидно будут грешить непоследовательностью и произволом, как бы оно ни относилось добросовестно к своим обязанностям. Только лицу, знакомому с правом, возможно быстро изучить положения адата и шариата, разобраться в них, применять к конкретным случаям и в то же время, где это будет возможно, постепенно вводить в народное сознание начало русского права. На это могут возразить, что русские судьи не знают ни местного языка, ни туземных обычаев, я отвечу, что участковые приставы тоже не знают ни того, ни другого, но кто может скорее познакомиться и усвоить себе чуждые юридические воззрения: человек, получивший специальное юридическое образование, посвятивший себя судебной деятельности, или офицер, взятый из строя и ни о каком изучении права в продолжение всей своей службы не помышлявший? Независимо от того всем известно, что уездные Начальники и участковые приставы завалены делом, что, в сущности, полиции в крае нет, что и при предполагаемом усилении личного состава уездной Администрации имелась в виду только их полицейская и административная деятельность. Каким же образом возложить теперь на тех же чинов Администрации председательствование на съездах, дело для них совершенно чуждое, к которому они никогда не будут относиться как к своему излюбленному детищу, как неподготовленные своей предыдущей деятельностью к судебному делу и как обремененные массою административно-полицейских обязанностей, за исполнением которых постоянно следит областная Администрация?

В силу изложенных соображений, я полагал бы предоставить председательствование на съезде народных судей особому мировому судье, специально для того назначенному; при условии, что съезды будут участковые, а не волостные, одного судьи на уезд было бы совершенно достаточно.

6 Ноября 1898 г., г. Ташкент. Подлинное подписал Областной Прокурор Ильин.

С подлинным верно: Исправл. должность Делопроизводителя N.

Сверял: Чиновник для усиления Главного Управления N.

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 25. Д. 64. Л. 31-32 об. Копия. Типографский экземпляр.

Извлечение из Всеподданнейшего отчета за 1898 г. о состоянии Ферганской области

«Весьма важное значение в деле управления Ферганской областью, как и вообще краем, имеет вопрос о положении народного суда, поставленного почти независимо от русской власти и, как выяснилось опытом целого ряда лет, находящегося не на высоте своего назначения.

Несовершенство народного суда, которое вызывает недовольство и населения, объясняется следующим: 1) по Туркестанскому положению судьей может быть всякий туземец, не только не получивший образования в высшем мусульманском учебном заведении, но даже неграмотный, тогда как при мусульманском владычестве в оседлом населении судебная власть вверялась только лицам, компетентным в мусульманском законоведении и известным с этой стороны ханскому правительству; 2) в настоящее время решения народного суда, как бы они ни были по существу неправильны и даже с шариатом несогласны, обжалованию перед русскою властью не подлежат; тогда как при мусульманском владычестве решения казиев могли быть обжалованы правителю страны и, в случае незаконности таковых, отменялись, с удалением от должности неправых или нетвердо знающих шариат судей, и 3) в глазах туземного населения народный судья не есть должностное лицо, назначенное Правительством и от сего последнего получающее определенное вознаграждение за свою службу, а представляет собою слугу общества, от воли которого зависит избрание его. Совокупность этих обстоятельств выразилась в том, что в народные судьи благодаря широко практикующимся при избирательном процессе подкупам попадают нередко люди или недобросовестные, или же совершенно невежественные, стоящие в умственном и образовательном отношениях ниже многих представителей избиравшего их общества. Эти невежественные люди, имеющие по закону право решать дела первостепенной, в материальном и нравственном отношениях, важности, постановляют решения, иногда совершенно неправильные с точки зрения шариата. Вынужденный подчиняться таким решениям, народ не понимает, почему могущественная русская власть не может защитить его отменой неправильного судейского решения. Непонимание это усложняется еще тем, что туземцам очень хорошо известно право русских людей жаловаться на свои судебные учреждения в соответственные высшие инстанции и этим путем добиваться отмены неправильных решений. Кроме того, народные судьи, не получая от Правительства определенного жалованья, присвоенного всем должностным лицам туземной администрации, и имея право взимать за свои судебные действия вознаграждение на основании существующих по сему предмету обычаев, неизвестных не только русской власти, но иногда и самим туземцам, нередко позволяют себе в этом отношении злоупотребления. В результате такого положения дел получается недовольство народа не столько народными судьями, сколько русской Администрацией – всесильной и могущественной по управлению миллионным народом и совершенно бессильной в отношении той микроскопической части его, которая носит название народных судей и которой предоставлено право безапелляционного решения дел, даже таких, которые, по русскому закону, подсудны окончательно одному лишь Правительствующему Сенату.

Описанный порядок отношений русского управления к туземному суду продолжаться не может: и интересы правосудия, и престиж русской власти, поколебленные этими ненормальными отношениями, требуют реорганизации народного суда в самом непродолжительном времени чрез подчинение его ведению русской юстиции, что благодетельно отразится на устойчивости народного суда и придаст ему необходимый авторитет. Немалую пользу от такого мероприятия можно ожидать и в том, что чины судебного ведомства, став в тесное соприкосновение с органами местного правосудия, получат необходимые средства для изучения мусульманского законодательства и приобретут все те знания и опытность, какие потребуются от них в будущем для окончательной замены местных народных судов одним русским судом».

Верно: Начальник Отделения

Канцелярии Комитета Министров кн. С. Гагарин

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 32. Л. 21-22. Копия. Типографский экземпляр.

[Записка] о народном суде в Туркестанском крае

На всей обширной территории Туркестанского Генерал-Губернаторства для оседлых и кочевых туземцев действует мусульманский народный суд в виде вполне самостоятельного учреждения, почти свободного от всякого воздействия на него со стороны местной правительственной власти, с весьма обширной юрисдикцией, превышающей в уголовных, а отчасти и в гражданских делах юрисдикцию мировых судей. Степень власти, круг действия и пр. определены § 3 Положения об управлении Туркестанского края.

По занятии края русскими войсками, при составлении «Положения об Управлении в областях Сыр-Дарьинской и Семиреченской» 1867 г., покоренным туземцам было оставлено существовавшее у них в ханские времена судебное устройство, за исключением некоторых обычаев, основанных хотя на шариате, но несогласных с общим господствующим в Империи порядком. Так, например, русская власть не могла согласиться с воззрением шариата, смотрящего на факт убийства, как на обыкновенное гражданское дело, оканчивающееся уплатой родственникам убитого известной суммы денег за происшедший для них со смертью главы, или члена семейства, или работника известный материальный ущерб; почему, изъяв из компетенции народного суда подобные случаи и некоторые другие, оно отнесло их к юрисдикции общих судов Империи.

Народный суд, как видно из Положения об управлении Туркестанского края, действует на основании существующих у туземцев обычаев; и на основании того же Положения, народные судьи определяются путем выборной системы, практикующейся в крае со времени занятия его русскими. Так как порядок рассмотрения дела в народном суде указаны в Положении об управлении Туркестанского края, то настоящая заметка, не касаясь подробностей в этом именно отношении, имеет своей целью, по возможности вкратце (за неимением достаточного времени, данного для составления заметки), охарактеризовать самый «народный суд», в тесном смысле этого слова.

До занятия русскими края народный суд в лице единственного представителя судебной власти – казия (народного судьи) – в глазах оседлого населения стоял несравненно выше и пользовался большим почетом. Казий находился в полной зависимости сначала от главы государства, а впоследствии от высших сановников такового, которые пользовались правом назначения на должность казия. В то время, по духу ислама, в руках казия находилось право над жизнью и смертью подданных главы государства, а поэтому самое назначение казия представлялось большим затруднением и сопровождалось большой осторожностью. Глава государства, сознавая великую нравственную ответственность казия, обладавшего правом на жизнь человека, прежде чем выбрать то или другое лицо, много думал и советовался с представителями высшей духовной власти страны. Само собой разумеется, что при таких условиях, а равно и при условии запрещения шариатом домогаться должности казия, ее занимали люди, самые лучшие в моральном отношении, отлично знакомые с мусульманским законодательством и не запятнанные компрометирующими поступками в своем прошлом. Такое положение беспристрастного и справедливого судьи пользовались большим почетом и уважением в глазах каждого мусульманина, что продолжалось некоторое время и после завоевания края, когда Русское Правительство, хотя и сохранило для мусульман народный суд, но внесло в него некоторые необходимые с государственной точки зрения поправки. Одна из этих поправок выразилась в отказе русской власти от права назначать казия и, напротив, в учреждении должности этой выборной. По мере того как туземное население стало проникать в понятия механизма избирательное процедуры и вникать в результаты удачно проведенной агитации, высокая и почтенная должность казия стала замещаться людьми все низшего разбора. В настоящее время с уверенностью следует прийти к заключению, что хотя должность казия и пользуется известным уважением, но последнее уже не является искренним, поддерживаясь только страхом перед положением казия, имеющим у себя все средства отомстить своим врагам; причем туземцы смотрят на должность эту как на источник легкой наживы. Прогрессирующему падению народного суда, оседлого и кочевого, если не в полном объеме, то во многих отношениях, помогли учрежденные Правительством также выборные должности волостной и сельской Администрации. Выборная борьба из этих должностей низведена населением до крайних пределов. В редких случаях выборы кончаются без применения фактического насилия одной партии над другой, а о неизбежных подкупах при этом упоминать здесь совершенно излишне, так как подкупы сделались основой выборов. Одержавшая победу партия, конечно, имеет исключительно своих ставленников на своих должностях как волостной и сельской Администрации, так и народного суда. Пользуясь сравнительно коротким, 3-годичным сроком замещения выборных должностей, выигравшая партия возмещает все понесенные ею на выборах затраты с противной партии. Это есть время жатвы для народных судей. Обыкновенно, чтобы, как упомянуто выше, возместить неимоверные в некоторых случаях затраты на выборах, победившая партия предъявляет самые измышленные иски к побежденной, пользуясь услугами своих ставленников в роли народных судей. При подобном положении значение народного суда в смысле его правосудия сводится к нулю. Так как русская власть за исключением единственного случая – превышения власти со стороны суда (ст. 218 Местного Положения) – совершенно лишена возможности какого-нибудь контроля и не может входить в рассмотрение дела по существу, то следствием сего является полное неправосудие народных судов, всегда поддерживающих людей богатых.

За последнее время все чаше и чаще слышатся претензии народа «избавить от подкупного суда и оградить его интересы по русским законам». В подобных случаях изъять из ведения народного суда туземцев не представляется, конечно, возможным, так как, с одной стороны, общий суд, совершенно не знакомый с обычным правом инородцев, не будет в состоянии разобраться в таких иногда запутанных имущественных отношениях и обязательствах, которые могут быть разрешены только при знакомстве с требованиями шариата и обычного права туземцев. С другой же стороны, упразднение существующего института мусульманского народного суда и передача его функций компетенции мировых судей Империи вызовет неодолимые затруднения в подыскании лиц, основательно знакомых с мусульманской юриспруденцией. Но достоинство народного суда могло бы быть до некоторой степени восстановлено, если бы должности лиц волостной и сельской Администрации замещались бы не по выборам от народа, а по назначению от Правительства. Таким образом должности эти были бы сразу поставлены в условия полной независимости от той или другой партии, а отсюда, следовательно, и суд был бы освобожден от существующей в настоящее время во многих случаях зависимости от должностных лиц волостной и сельской Администрации и всецело подчинился бы непосредственному общению с народом, исключительно занявшись разбором жизненных потребностей его.

До сих пор еще существуют почетные лица среди населения, хорошо знакомые с мусульманским законодательством и вообще отлично знающие весь уклад мусульманской жизни. К этим лицам зачастую обращаются за разрешением того или другого вопроса и получают от них полное удовлетворение помимо избранных народных судей. Но эти почетные лица ни под каким условием не выставляют свою кандидатуру на должность народных судей, сознавая полный нравственный упадок таковых и не желая ронять свое высокое и почетное положение в глазах сородичей.

При возможности проведения указываемой меры, клонящейся к поднятию достоинства и личности народного судьи, можно рассчитывать, что почетное звание судьи, пользуясь должным уважением со стороны лиц указанной выше категории, в то же время стало бы на приличную ему высоту.

Коснувшись вначале настоящей заметки в общих чертах суда мусульман, следует отметить его отрицательные стороны. Основной суда мусульман (оседлого населения) служит шариат, т.е. письменные комментарии и толкования Корана, в той его части, где регламентирована частная жизнь мусульманина. Все решения народных судей, опираясь на шариат, создают суд оседлого населения, всецело проникнутый духом ислама, почему и вся юрисдикция этого суда основана на правилах и постановлениях, предуказанных Пророком. Обстоятельство это дает возможность суду отправлять свои функции без всякого участия контроля со стороны русской власти, в противность тому, как это организовано, например, на Кавказе, где местные народные суды, хотя и сохранены, но поставлены под ближайший надзор русской Администрации, причем даже председательство в них вверено правительственному чиновнику. С этой стороны суд оседлого населения маложелателен в целях Русского Правительства, так как служит распространением понятий о фанатизме, влияние которого грозит вредно отозваться на обычном праве кочевников-киргиз, переходящих, в силу изменения образа жизни, к оседлому быту.

Кочевое население – киргизы, не признавая шариата, т.е. писанного закона, руководствуются адатом, обычным правом. Сохранение такой формы суда имеет за собой ту положительную сторону, что в зависимости от изменения условий жизни кочевников, изменяется и прогрессирует суд кочевого населения. Заметное в последнее время оседание кочевников вместе с проникновением в среду их русских понятий и влияния русского закона должно вызвать и изменение адата в лучшую сторону.

К особенностям народного суда надо отнести и то, что народные судьи не получают штатного содержания, а получают вознаграждение на основании существующих обычаев (ст. 226 Местного Положения). Такой способ вознаграждения в самом своем основании представляется неправильным, так как открывает широкий простор для незаконных вымогательств и лицеприятных решений, причем представляется целый ряд открытых вопросов: кто из тяжущихся обязан вознаградить судью, взыскивается ли это вознаграждение только один раз в первой инстанции) (единоличный судья) или также и при переходе дела во вторую инстанцию (съезд судей) и др.

Устранить этот ненормальный порядок можно было бы путем назначения судьям определенного жалованья; мера эта кажется как бы противоречащей обычному строю мусульманского государства, где вообще правители, начиная от бека (нач. округа) и кончая сельским аксакалом (старшиной), не получали определенного жалованья, а кормились от населения путем поборов; но однако, по завоевании ныне края, обстоятельство это, в применении к существующим представителям туземной администрации (волостные управители и аульные старшины), не смутило русскую власть в установлении своего порядка в этом деле и назначения определенного вознаграждения этим лицам администрации.

Поэтому вполне своевременно было бы подчинить народный суд, постановляющий свои решения безапелляционно, русскому влиянию, ограничив его юрисдикцию, если уж осуществление предположений об установлении в Туркестанском крае общего имперского порядка встретит большие затруднения. Это будет иметь ближайшим своим последствием более успешное приобщение туземцев к русской гражданственности, а кроме того, при этом произойдет и известное ограничение влияния народных судей, что необходимо именно вследствие того, что мусульманское право основано на Коране, с его оригинальным понятием о главе государства, как вместе с тем и духовном главе всех правоверных. Убеждение это, исходя из области религии, предъявляет требование на какое-то обособленное правовое положение, противоречащее нашему государственному строю, что, разумеется, не должно быть терпимо.

В заключение нельзя не упомянуть об оригинальном способе заведования народных судей у оседлых туземцев опекунскими делами. Дела эти заведуются участковым, т.е. единоличным народным судьей, от которого зависит назначение опекунов. При этом хотя единоличный судья в этих делах и состоит под надзором съезда народных судей, но благодаря тому, что роль съезда судей сводится лишь к простой формальности, а именно к окончательному утверждению представляемых единоличным судьей ежегодных отчетов, то полным распорядителем опекаемого имущества фактически является только единоличный судья, причем и опекун, будучи в полной зависимости от судьи, является исполнителем требований его. При таких условиях редкое опекунское дело проходит без злоупотреблений с целью наживы со стороны единоличного судьи. Этому способствует еще и то обстоятельство, что, за отсутствием в законоположении о народном суде указаний способа хранения опекаемого капитала, таковой у большинства народных судей находится на руках (в редких случаях деньги сдавались в депозит[254] уездных Начальников), почему эксплуатируется так, как желательно и выгодно судье.

Упорядочение ведения опекунских дел у туземцев ждет своего времени, и оно могло быть достигнуто в том случае, если бы заведование таковыми изъять от единоличных судей и передать исключительно в съезд судей, как инстанцию коллегиальную. Этим была бы достигнута, с одной стороны, гарантия против злоупотреблений, находящихся в настоящее время в полной зависимости от взаимного соглашения опекуна и назначающего его народного судьи, а с другой стороны, в случае раскрытия злоупотреблений ответственным был бы самый съезд судей, который в настоящее время может быть только незначительно ответствен за упущения в отношении надзора.

Такому порядку следовало бы подчинить и опекунские дела кочевников, у которых они состоят в ведении сельских обществ. Этим внесено было бы не только желательное однообразие в ведении одного рода дел, но и достигнута та польза, которую мало оказывает сельское или аульное общество. Все ведение опекунских дел у кочевников сводится к простой формальности, так как аульному обществу, в противоположность крестьянским, ведающим опекунские дела сельскими сходами, совершенно чуждо общинное устройство быта, и ему, аульному обществу, следовательно, интересы опекаемого безразличны.

Советник Полковник (подпись)

И. д. Делопроизводителя (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 1305. Л. 28-31 об. Подлиник. Машинопись.

Записка Военного Губернатора Ферганской области по вопросу о народном суде. 17 Июня 1908 г.

До завоевания Туркестана, при мусульманском владычестве, у кочевого населения – киргиз существовал суд биев, у оседлого населения – сартов суд казиев. Бием мог быть всякий, пользующийся уважением народа. При решении дел у биев существовал такой порядок: на обязанности истца лежало указание свидетелей и представление фактических доказательств, ответчик в свою очередь обязан был представить все доказательства к своему оправданию. Более важные дела решались на особых съездах, которые не имели характера постоянного или периодического учреждения; при всяком съезде киргиз на пиршества, когда собиралось много народа, решались дела по народным обычаям (адат) биями. Суд производился гласно и публично. «Адат – живое обычное право, способное изменяться в зависимости от изменения социальных условий жизни»[255]. Этим обычным правом киргизы дорожат и не руководствуются при постановлении решений правилами шариата. За постановление решений бий получал особое вознаграждение по цене иска (бийлык).

В противоположность обычному народному суду кочевого населения у оседлого населения существовал суд казиев. Казием мог быть всякий туземец – свободный, здоровый, совершеннолетний, исповедующий ислам и не имеющий в своем прошлом позорящих честь проступков. Должность казия замещалась по назначению мусульманскаго правителя из лиц, выдержавших испытание в изучении правил шариата и толкований ученых мужей.

Вышеуказанным требованиям удовлетворяло много лиц, и в силу этого правителю при замещении должности казия приходилось предварительно тщательно ознакомиться с личностью кандидата для выяснения его соответствия к исполнению почетной должности блюстителя правосудия. Назначенный на должность казия приобретал большое значение в глазах народа, в его руках находилось право жизни и смерти каждого из подданных, хотя смертная казнь и другие тяжкие по суду наказания приводились в исполнение не иначе как с утверждения бека. Благодарный правителю за оказанную ему честь, назначенный казием становился усердным слугой государства и всеми силами старался оправдать доверие. Казию принадлежало разрешение разного рода имущественных и денежных споров на всякую сумму, дела же уголовные производились у него только меньшей важности. При постановлении своих решений казий руководствовался указаниями шариата.

Под шариатом известна целая наука мусульманского права, основанная на религиозно-нравственных положениях, приведенных в Коране, следовательно, юрисдикция суда казиев основана на правилах и постановлениях, предуказанных Пророком. Суд неразрывно связан с религией. Многочисленными мусульманскими юристами издано много сочинений, заключающих в себе различные толкования мусульманского кодекса, со всеми мелочными случаями казуистики.

«Шариат, опираясь на письменные постановления Корана и на разъяснения первых мусульманских законоведов, отличается косностью и мало подвержен влиянию условий новой жизни»[256]. В судебном процессе казий исполнял роль посредника. Стороны, приходящие в суд, предъявляли сами заготовленные заранее «ривояты» или справки из книг шариата, составленные местными знатоками закона, подыскивавшими такие шариатные постановления, которые явно доказывают правоту клиента, таким образом, перед судом выступали и истец, и ответчик с готовыми подробными справками закона.

Представленные ривояты казий предлагал на обсуждение состоящим при нем «аглямам» – советникам, выслушивал их мнения, а затем, ознакомившись с представленными документами и выслушав объяснения тяжущихся, уже по внутреннему убеждению постановлял то или другое решение. Решение казия было окончательное. Недовольные решением казия могли обратиться к беку, последний или оставлял жалобу без последствий или дело передавал на разбор другим казням. Если со стороны казия были обнаружены злоупотребления, то такой казий немедленно смещался с должности, а иногда и изгонялся с конфискацией всего имущества.

И во времена ханов, несмотря на строгий выбор в казни наиболее достойных людей, таковые были небезупречными и личные счеты или денежный интерес брали верх над правосудием, но у казиев ханских времен было одно главное преимущество: казий был предан тому правителю, которым был поставлен судить народ. Определенного содержания казни не получали, а получали вознаграждение от тяжущихся.

Русской властью в основание судебного устройства в Туркестанском крае был принять принцип: «сохранение у туземцев народного суда с изменениями, кои необходимы для пользы самого народа и уменьшения в них фанатизма, а следовательно, и преград к сближению с русскими». Политическим соображением, руководившим при оставлении судов в возможной их неприкосновенности с устранением лишь влияния духовных лиц, было между прочим, что «постепенно наш суд, основанный на совести и человеколюбии, возьмет верх над грубыми постановлениями шариата, без всяких потрясений и волнений»[257].

Законом 1867 года компетенции народных судов предоставлены были незначительные уголовные дела и все иски и тяжбы туземцев между собою. Решения биев и казиев на сумму 100 руб. признавались окончательными (положением 1886 года это изменено: окончательными признаются решения, присуждающие до 7 дней ареста и не свыше 30 р. штрафа).

Русский закон даровал туземцам право по своему усмотрению выбирать себе народных судей, причем в бии и казии мог быть избран всякий, кто пользуется уважением и доверенностью народа, не опорочен по суду, не находится под следствием и имеет от роду не менее 25 лет. (Положением 1886 года возрастной ценз отменен); при незначительности вышеприведенных ограничительных условий большинство из туземцев приобрели право быть избранными на почетную (а впоследствии и доходную) должность казия. Предоставление народу самому выбирать казия имело хорошую сторону, так как из большого числа имеющих право быть казнями можно было сделать наиболее удачный выбор, но вместе с тем отсутствие какого бы то ни было образовательного ценза не могло не повредить пользе дела.

Выбор в казии был предоставлен, собственно, не самому народу непосредственно, а пятидесятникам, расположенным к подкупу и к постороннему влиянию, и в силу этого, чтобы попасть в народные судьи, в большинстве случаев вовсе не надо отличаться нравственными достоинствами или основательным знанием закона и пользоваться всеобщим уважением, а быть состоятельным, чтобы при посредстве денег заручиться расположением пятидесятников или же иметь покровителя в лице волостного управителя или кого-либо из богатых, пользующихся влиянием в волости лиц.

Богатый, пользующийся влиянием туземец иногда сам непосредственно вовсе не желает попасть на почетную должность судьи, и в этом случае, сам оставаясь в стороне, оказывает нравственное и денежное давление на пятидесятников, проводя в народные судьи преданного ему туземца при помощи которого, пользуясь растяжимостью толкований шариата, надеется в будущем с избытком вернуть затраченные деньги.

Выборное начало привело к тому, что на должность народного судьи стали попадать только люди богатые или их ставленники, в большинстве случаев по своим нравственным качествам недостойные судейского звания, не знающие шариата, а потому попадающие под влияние муфтиев, аглямов, мирз, которые руководят или, вернее, эксплуатируют их в свою пользу. Получив с обеих из тяжущихся сторон приличную мзду и желая угодить той и другой стороне, эти лица запутывают их дело до того, что составленное под их руководством решение не поддается никакому толкованию, двусмысленно и отвлеченно. Подкуп выборщиков, или пятидесятников, делается чрезвычайно хитро и преследовать это зло нет никакой возможности. Израсходовавшись на подкуп, народный судья старается потом с лихвой вернуть все затраченное, и вся тяжесть этой лихвы обрушивается на головы его противников по выборам, отсюда следуют нескончаемые жалобы на притеснения, вымогательства и проч. При партийной вражде трудно установить, где ложь и где правда, и поэтому Областному Правлению для восстановления истины приходится по таким жалобам дознания направлять к следователям; при таком направлении дела возникает вопрос – устранять ли обвиняемого от должности или оставлять; в первом случае кандидат, домогающийся утвердиться в должности народного судьи, при посредстве своих сторонников не поскупится на средства к достижению своей цели, во втором – обвиняемый народный судья может со своей партией иметь давление на свидетелей в свою пользу. По освобождении же обвиняемого от следствия и суда начинается расправа его с противниками, а там – опять бесконечные жалобы. Таким образом, в каждом сельском или аульном обществе есть две партии – одна со стороны народного судьи, другая со стороны его кандидата, которые вечно враждуют между собою.

Как основным законом, так и последующими дополнениями народным судьям была оставлена слишком большая компетенция, контроль же над его деятельностью сведен до минимума. При существовании в мусульманской юридической литературе бесчисленного множества частных толкований на каждый отдельный вопрос права народный судья может постановить какое ему вздумается решение на основании существующих или несуществующих положений шариата, лишь бы не превысить свою и без того громадную власть[258]. Проверить судью нет никакой возможности, так как он пишет в решении, что наказание определено «по шариату», не отдавая отчета, какой книгой шариата и каким ее указанием он руководствовался в данном случае. Только решения, постановленные с превышением власти, подлежат внесению в Окружный Суд для отмены по инициативе Начальника уезда.

Определив высший предел власти народных судей, применение этой власти в каждом отдельном случае закон предоставил на усмотрение самого судьи. Надо обладать в высокой степени развитой справедливостью, чтобы через все свои решения провести одну систему назначения наказаний, имея в виду, что определение меры взыскания зависит еще и от общественного положения обвиняемаго. Отсюда конечное явление – произвол, между тем как каждый шаг русского мирового судьи определен существующими законами.

При наличии громадной власти, предоставленной народным судьям и отсутствии контроля нельзя верить в беспристрастие судьи при решении дел, когда, например, задеты интересы его родственников, не говоря уже о корысти или личных расчетах. Страх населения перед народным судьей велик, но особенно народный судья страшен для туземцев из-за присяги. Те времена, когда ограничивались одним словесным удостоверением известного факта, миновали; для подтверждения слов стали прибегать к клятве, каковой в народном суде является очистительная присяга. Среди туземцев находятся сотни людей, которые за известное вознаграждение соглашаются присягать ложно. Такие туземцы называются «матагамами». Боязнь получить скверное звание «матагама» сделала то, что порядочный туземец боится присягать даже за правое дело в доказательство своего иска. Опасаясь назначения народным судьей очистительной присяги, туземец готов перенести дело в русский суд.

Переходя к изложению Положения народного суда в настоящее время, придется несколько повториться, т.е. сказать вкратце то, что излагалось выше.

По действующему в Туркестанском крае Положению ведению народного суда подлежат все гражданские споры и иски на всякую сумму, за исключением случаев, указанных в ст.ст. 143 и 211. Дела эти разрешаются на основании существующих обычаев (ст. 210), ив силу этого определения народного суда не стеснены никакими формами и обрядностями, не подлежат рассмотрению по существу; не могут быть переносимы или обжалованы в русский суд (ст. 217), и только решения, постановленные с превышением власти или по делам, неподсудным народному суду, представляются Начальником уезда Прокурору для внесения протеста в Окружный Суд, который вправе отказать в предложении на рассмотрение суда протеста (отзыв Прокурора Ташкентской Судебной Палаты 16 июня 1907 года № 440).

Таким образом, действующим в крае Положением народному суду предоставлен большой простор в решении гражданских дел туземцев; с другой стороны, народным судьям, как не получающим никакого содержания, предоставлено право получать за решение дел вознаграждение на основании также существующих обычаев (ст. 226), которое по сему также не подлежит учету или контролю, следовательно, народные судьи как в решении дел, так и в отношении вознаграждения находятся вне всякой зависимости от русской власти. Из всей массы жалоб, которые поступают в Областное Правление, первое место по количеству занимают жалобы на решения народного суда по спорам и искам о недвижимых имуществах, а также жалобы на неправильный раздел наследственного имущества.

По действующему Положению опекунскими делами оседлого населения ведает под надзором съезда участковый народный судья, от которого и зависит назначение опекунов к наследникам и их имуществу (ст. 252). Наследование же земельных участков, принадлежащих туземцам, и раздел оных совершается по соблюдаемым в каждом месте между туземцами обычаям (ст. 261). Раздел имущества и опекунское дело составляют слабое место нашего народного суда.

В большинстве случаев первая опись и приведение в известность оставшегося имущества производится несвоевременно и часть его расхищается. При разделе имущества всегда получается так, что лучшие наследственные доли попадают влиятельным наследникам, сиротам остаются менее доходные недвижимости.

Сиротское достояние поступает в полное распоряжение опекуна, а вернее и опекуна, и народного судьи. Если на долю сирот остались наличные деньги, то опекун дает их под проценты, причем от его усмотрения зависит, кому и под какой процент дать известную сумму. По счастливой случайности деньги обыкновенно даются ими через подставное лицо народному судье или же родственникам опекуна. Так же бывает и с эксплуатацией недвижимостей. Конечно, при таком положении дела контроль народного судьи над опекуном едва ли будет строгий. Контроль же над действиями народного судьи, как по опекунским, так и по всем делам, находится в руках съезда народных судей, состоящий из них же самих. Будет ли строгим контролером каждый из состава съезда, памятуя, что завтра он займет место дающего объяснения, а последний займет место контролера. Поводом к разного рода жалобам на решение народного суда по спорам и искам о недвижимых имуществах весьма часто служит то обстоятельство, что у спорящих сторон появляется целая серия разного рода документов, свидетельствующих о принадлежности спорного участка земли как истцу, так и ответчику; это происходит оттого, что народные судьи, совершая акты отчуждения недвижимых имуществ, не отбирают от продавцов их прежних документов на право владения проданным имуществом и тем самым не без личной для себя пользы плодят спорные дела, а во-вторых, оставление у прежних владельцев их документов ведет к тому, что при обращении взыскания по судебному решению на недвижимое имущество, к последнему является со своим документом прежний его владелец и таким образом освобождает его от описи и продажи. Народные судьи при совершении актов об отчуждении недвижимых имуществ не исполняют утвержденной Журналом Совета Туркестанского Генерал-Губернатора от 16 Января 1901 года формы, что, в свою очередь, дает повод к различному толкованию такого акта, и чтобы обойти 235 ст. Положения, запрещающую совершать акты об отчуждении недвижимых имуществ ценою свыше 300 рублей, раздробляют многоценные участки на части и на каждую из них совершают отдельный документ, действуя в этом случае опять-таки не без личной для себя пользы и в ущерб государственных интересов. В тех же видах не соблюдается утвержденная Генерал-Губернатором такса за совершение всякого рода актов и договоров (ст. 226).

Конец ознакомительного фрагмента.