Олег Ярков
ГЛАВА 3
– Вполне! Или их лишили жизни, снова рассматривая версию похищения у них каких-либо предметов, например, перстней со специальной гравировкой, ради использования этих перстней иными лицами, желавшими получить доступ в те сферы, в кои были вхожи их обладатели.
– Замечательно, но – нет!
– Что «нет», простите?
– У них не было перстней. У них не было ничего такого, что было бы похищено.
– Ах, так? Ну, что же, досадно…. А вот… как вам такая мысль? У них похитили какие-то бумаги. Или, скажем, письма. Или, к примеру, записи. Посудите сами, ежели это письма, то это повод для вполне вероятного шантажа.
– Но…, – попытался вставить словцо Александр Игнатьевич. Но, не судилось. В сей момент едва ли сыскался бы на всём белом свете хоть один человек, который сподобился остановить полёт мысли и водопад речи Кириллы Антоновича. Хотя, справедливости ради, следовало бы признать, что такой человек всё же существовал. Это сын его кухарки Прошка, существо громогласное, бестолковое и неугомонное. Однако, не о Прошке сейчас речь, а о том, что господину Толмачёву не удалось остановить напор философствующего помещика. А, может, это и к лучшему.
– Погодите с вашим «но»! Убивец добывает письма, чтобы с выгодой провести шантаж какой-нибудь знатной особы. Или же напротив, убивец добывает письма, которыми убиенный, будучи ещё во здравии, сам кого-то шантажировал.
– Трое убиенных – шантажисты? Непременно все трое?
– А почему бы и нет? Все трое могли бы иметь при себе части письма, соединив кои в целое….
– Отлично! Но – нет!
– Да вам, Александр Игнатьевич, не угодить!
– Не обижайтесь, дорогой Кирилла Антонович, я только не хочу пускать ваши блестящие рассуждения по ложному следу. Хотя… здравая мысль уже начала зарождаться.
– Так что же тут не так, Модест Павлович? – Взмолился помещик, обращаясь непосредственно к штаб-ротмистру.
– На мой взгляд, дело здесь в следующем. Господа Бабаев, Новиков-Лях и Кошкин занимались транспортом. Все трое занимались транспортом. Их изыски по улучшению пароходов, а также по созданию новых паровозов и самоходных телег является, как мне теперь видится, более военными изобретениями, нежели… скажу так – хозяйственными. Следовательно, возможен шпионаж, имеющий целью похищение секретных бумаг или чертежей сих изобретений. Однако дома убит лишь господин Бабаев, где он мог хранить секретные документы. А остальные – вне дома. Нет, не стали бы они носить такие бумаги при себе. Что-то я пропустил….
– Я ушам своим не верю, – тихо-тихо произнёс Александр Игнатьевич.