Работа по дому и расплата
Первым делом, покинув башню и допросную, мы отправились к отцу. Старший егерь сообщил, что фон Прейс работает в своём кабинете. Мы кивнули и направили свои стопы обратно к дому – вход в казематы был только с улицы и не имел прямой связи с остальными этажами башни и домом.
Очутившись в тепле и стряхнув снег с сапог, мы с Роше дошли до кабинета. Как только мы оказались перед массивной дверью, она отворилась, и оттуда к нам навстречу вышел мастер Клив. Наконец я оценил, насколько он широк в плечах – даже отец на его фоне смотрелся мальчишкой. Оружейник был задумчив, и на его лбу залегла глубокая морщина. Однако увидев нас, он расслабился и на губах забрезжила лёгкая улыбка:
– Рад вас видеть, мастер Брий и мастер Роше. Господин фон Прейс как раз просил при встрече попросить вас зайти к нему, – кузнец оглянулся через плечо, после чего посторонился, с легким полупоклоном пропуская нас в штаб моего отца.
Тот снова сидел за своим столом, водя самопишущим пером по бумаге. Ровные линии заметок ложились на лист стройными боевыми порядками. Роше закрыл за нами дверь. Плотоядно щёлкнул замок, отсекая нас от внешнего мира. Отец продолжал писать, а мы молча ждали. У каждого свои правила, и лучше их не нарушать.
Дописав лист, отец поднял голову и внимательно посмотрел на меня и моего друга. Его глаза изучали нас холодно и отстранённо, будто взвешивая настоящее перед вызовами будущего. Не знаю, к какому выводу он в итоге пришёл, но наконец нарушил тишину:
– Вы пришли быстрее, чем я думал, – а потом прямо спросил у Роше. – Метку нашёл?
– Да, на спине под лопаткой, – глухо ответил орк.
Отец кивнул.
– В остальном он обычный пропитый баловень судьбы, хоть и с талантом.
– Я бы поспорил, Роше, – фон Прейс покачал головой. – Давно такого не было. Чтобы вселиться в человека, дух должен быть высокоразвитым, умным. Единицы дозревают до такого состояния. Необычно…
Фон Прейс потёр щетину на щеке, а я снова задал себе вопрос: а не слишком ли много необычностей в пределах одного поместья? Но вслух я задал совершенно другой вопрос:
– Ты звал нас для чего-то ещё?
– Меня в первую очередь интересовала метка. Ещё я хотел узнать, как чувствуют себя мои люди и что с помощью раненым? – снова вопрос был адресован Роше. – Мой домашний врач неожиданно оказался вне рабочей формы.
– Простите мою бестактность, но врача вам давно пора заменить.
– Позволь мне самому решать, кому оставаться, а кому – нет. По крайней мере, в моём доме. Хорошо?
Роше кивнул и сказал:
– Простите ещё раз. Сегодня вечером закончу работу – все ингредиенты для лекарства тяжелораненым у меня на руках. Возможно, некоторым потребуется время на восстановление.
– Назначай им отпуск на своё усмотрение – пусть будут живыми и здоровыми как можно дольше. Замена найдётся.
– Кстати, насчёт работников, – возникла возможность передать просьбу насчёт Договора. – Старожилы переживают, что молодежь не будет работать без Договора.
– И будет права, – отец откинулся на кресле и сложил руки на животе. – Провести ритуал…
Он задумчиво закрыл глаза, подсчитывая необходимые время и ресурсы для организации самого ритуала, как всегда подбивая в голове цифры. После чего сверкнул глазами и сообщил:
– Можете передать, что договор будет заключён третьего дня, то есть послезавтра. Место будет оглашено завтра. И это явно будет не площадь у моего дома.
Отпустив нас движением руки и открыв двери, отец погрузился в свои дела хозяина. Мы же с Роше собирались перекусить и отправиться лечить пострадавших.
Однако, не успели мы сделать и пары шагов от двери, как перед нами снова выросла гора по имени мастер Клив. Массивный мужчина с гладковыбритым (или выжженным?) лицом, пророкотал:
– Мастер Брий, мне нужна ваша помощь.
– Я к вашим услугам, мастер, – вежливо ответил я, однако у Роше в животе громко забулькало, поэтому я еле сдержал улыбку.
Оружейник, который тоже слышал эти звуки, остался серьёзен:
– Мастер, я собираюсь создать для вас клинок, который идеально будет вам служить, – в его голосе звучала торжественная музыка. – Но для этого вы должны помочь мне в его ковке.
Мы с Роше переглянулись. В глазах орка я видел его желание покрутить пальцем у виска.
– Мастер Клив, насколько я знаю, чтобы создать меч, вам нужны мои мерки и не более того, – я старался отвечать вежливо и аккуратно. – Тем более, в ковке я полный профан…
– Не поймите меня неправильно, но как мастер мастеру скажу – в каждом ремесле есть свои нюансы и секреты. Мне непонятно, как можно сразить Лугата одним ударом меча. Но я точно знаю, как сделать тот меч, что будет не просто продолжением руки воина, но продолжением его души.
В его голосе звенела сила кузнечного горна, которая превращает даже сталь в текущую воду. На секунду мне показалось, что в его глазах запылали угли. Мне стало не по себе, но Роше положил мне руку на плечо. Повернувшись к нему, я увидел бездну в его глазах, и тихий голос сказал:
– Он действительно хочет помочь, – после чего бездна растворилась, оставив раздражённый взгляд.
– Я же тебе говорю – не к добру всё это.
Теперь Клив смотрел на нас с удивлением, будто застал за выполнением магического фокуса. Магического, да не фокуса… Мы не стали ему ничего объяснять, поэтому вздохнув, я лишь спросил:
– Когда стоит начать?
– Процесс длит… в общем, вам не интересны подробности. Можем начать завтра, подойдёт? – теперь в его голосе проскользнули заискивающие нотки.
Слышать это от человека больше и старше было несколько странно.
– Хорошо, пусть завтра.
Я почувствовал, как меня покидают силы. Водоворот событий и впечатлений оказался несколько сильнее, нежели был готов выносить мой организм.
– Тогда жду вас на закате у кузни, – Клив поклонился. – Темнота – самое время для магии огня.
После чего повернулся и бодрым шагом отправился по своим делам. Я же прислонился к стенке – отдышаться. А Роше в своей непередаваемой манере сообщил:
– Если он нам сегодня попадётся на глаза ещё раз, то я скажу, что у тебя появился новый поклонник.
Я бросил на него хмурый взгляд.
– Расслабься. По крайней мере, он симпатичней, чем сэр Дром, не говоря про Фантика, который души в тебе не чает.
Я пожалел, что с собой нет меча…
Пообедав и сообщив служащим о решении отца, мы отправились в крыло, в котором нас ждали оставшиеся тяжелораненые.
– Пора выполнить свою работу, – тихо сказал Роше, склоняясь над столом.
На столешнице ровными рядами и кучками мы заранее разложили снадобья, травы, свежие бинты, мази и прочую лечебную экипировку. Тут же лежала пробирка с лекарством из яда ос.
– Начнем с самого сложного, – почти как на лекции объявил орк. – Будешь подавать бинты и придерживать больных. А то от безделья заснёшь.
Юморист, чтоб его. В моих руках оказалась горсть бинтов, а орк уже шагал к первому пациенту. Молодому парню прокусили ногу, и рана начала гноиться. Видок отвратный, и парень не орал только из-за того, что орк вкачал в него какое-то своё снадобье. Когда твое тело гниет, это неприятно, так скажем.
Парень, закусив губу, смотрел, как мы подходим. Доверия к нам, как к лекарям, он явно не испытывал.
– Задираем штанину еще выше, аккуратно снимаем повязку.
Парень занервничал.
– Не дергайся, хуже будет. Так, теперь теплую воду поближе, тряпку… Да, так. Рану надо промыть, чтобы убрать новый гной.
Парень начал сипеть, когда тряпка коснулась внутренностей раны. Я его придерживал.
– А теперь самая… Горячая часть…
Роше промокнул палец в лекарстве из ос и начал втирать его прямо в рану.
Оттуда раздалось явственное шипение и молодой пациент задёргался и застонал.
– Держим, держим. Сейчас рана должна хорошо прочиститься и выгнать всю дрянь наружу.
Так и происходило – на поверхности показалась грязная пена, которую орк аккуратно убирал, не касаясь самого лекарства. Мутная темная пена, в которой попадались куски поплотней, с противным запахом гниения.
– Да уж, аромат что надо, – высказался я.
– Долго шли – процесс зашёл не в те края. Лекарство сейчас работает на полную катушку. Придави-ка посильнее, а то начнёт трогать или чесать. Закончится пена – сможем нанести простую мазь и забинтовать.
Где-то через минуту пена перестала идти, Роше аккуратно вокруг ранки натёр своей обычной мазью, а я забинтовал. Парень слегка дрожал, тело покрылось крупными каплями пота.
– Даю тебе недельный выходной – рана должна сама зажить. Теперь все будет как надо.
Я глянул на орка – тот рассматривал результат работы и был доволен:
– Пошли к следующему.
По пути лежал парень, которому Лугат прокусил руку и содрал кожу с грудной клетки. Даже находясь под действием обезболивающего, он тяжело дышал.
Я глазами спросил, почему первым не его.
– Он хоть выглядит хуже, но его рана не страшна. Правда, дергаться и кричать ему это не запрещает. Сначала глянем вон ту мумию.
– Надо было заставить служителей чистить крокодилам зубы.
– Угу, теперь и рыбок будем обеззараживать, и лошадям копыта подпиливать…
– Да, да, понял, отстань зануда.
– Занудой я буду, когда заставлю пересчитывать, сколько бинтов и травинок я потратил.
Орк присел около спящей женщины, которая была замотана в простыню, как будущая бабочка – в кокон. Или как жертва запасливого паука.
Звякнули пробирки, Роше достал кинжал и начал аккуратно разрезать ткань кокона. Как только открылась человеческая плоть, в нос ударил не сильный, но мерзкий запах. Я поборол приступ тошноты и присел рядом.
– Здесь бинтов будет мало, – тихо сказал Роше. – У неё была врождённая болезнь, которая спала до контакта с зубами крокодила. А теперь она быстрее, чем заражение убивает её тело.
На мирном лице спящей женщины не отражалась та боль, что чувствовали её органы. В этом её спасение. Сложное лекарство, частью которого были те самые спящие пчёлы, могло помочь. Но именно в этом случае результат был непредсказуем: лекарство не прошло весь процесс подготовки, а болезнь оказаласть усилена укусами рептилий.
Но нам ничего не оставалось, кроме как попробовать.
Исхудавшее тело мы частично извлекли из кокона, после чего старательно обмазали осиным лекарством. Сверху, вокруг ран, добавили длинные зелёные листья.
В первые несколько секунд ничего не происходило. Обычно это означало, что лекарство не действует. Однако Роше положил руку женщине на лоб, закрыл свои глаза и что-то напевно прошептал. Прошло ещё с десяток томительных секунд, и тут началось.
Казалось, что тело женщины расползается прямо на глазах, разваливается на куски от всего того, что ему пришлось пережить. Но Роше, ловко воспользовавшись краями ткани кокона как тряпкой, начал обтирать женщину. И оказалось, что из всех пор, из всех ран и отверстий выходит густая, похожая на гной субстанция. На фоне этой болотной мерзости спокойное выражение лица пациентки казалось издевательством удачливого трупа.
Извержение продолжалось минут пять, в течение которых от некогда пухлой женщины остались лишь кожа да кости. Осунувшееся лицо было бледным, но без желтизны, что присуща свежим трупам.
Я посмотрел на Роше, и мне на секунду показалось, что он терял вес вместе со своей пациенткой. Его лицо выглядело безумно уставшим, а руки, измазанные в чужих болезнях и страданиях, мелко подрагивали. Его запавшие глаза смотрели на спящую с некоторой нежностью. Орк почувствовал мой взгляд, медленно повернул голову ко мне и тихо сказал:
– Последнего придётся обработать тебе, – орк поднял руки, на которых студенисто дрожали тёмные капли. – И я очень надеюсь, что ты его не убьёшь…
Я возмущенно встал, взял банку с остатками зелья, перехватил поудобнее бинты и вернулся к человеку с раненой рукой и грудью. В спину мне донеслись флегматичные слова:
– А то эффект от чудесного исцеления испортишь дилетантской ошибкой.
Даже в полумёртвом состоянии он продолжает надо мной издеваться! Но несмотря на издевки, оказавшись у раненого, я стал сосредоточенным.
Я осматриваю раны и кладу свою руку на плечо парню, чтобы успокоить, но так аккуратно, чтобы лишний раз не беспокоить больные места. Убедившись, что парень немного затих, я снимаю старые повязки с груди. Просто разрезаю их ножом. Рана сырая до сих пор, бинт не прирос. Открывшиеся дыры, в которых видно пару рёбер, я мягко смазываю осиной мазью. Тёмная пена вытягивает грязь и заражение. Убираю мокрыми тряпками. Спустя пару минут накладываю свежие бинты на грудь и перехожу к руке.
Понимаю свою ошибку: нужно было вычищать сразу обе раны – двойное испытание болью, даже очищающей – не самое приятное времяпрепровождение. Но теперь нужно просто довести дело до конца.
Парень стонет, ему плохо, пожелтели белки глаз – печени досталось. Но лекарство поможет.
К моменту, когда из руки перестаёт идти тёмная пена, подходит (или скорее подползает) Роше. Из сумки появляются два пузырька. В одном – жёлтый эликсир, который он капает в рот парню, а во втором – синий, который он капает в рот себе. Пациент затихает и мягко начинает сопеть, а Роше внешне не меняется.
Орк помог мне встать, после чего мы возвратились к столу, убрали травки и остатки бинтов. Пациенты за нашими спинами мирно дышали и не понимали, как им повезло, что именно этот лекарь оказался рядом с ними. В противном случае их ждала бы – при лучшем раскладе – болезненная смерть, а при неудачном наборе карт – долгая и болезненная, зависящая от доброты и понимания окружающих, жизнь.
Хотелось выпить вина, как в далёкие годы учёбы. Но за это придётся расплачиваться ещё большим периодом восстановления. Поэтому мы просто завалились в свои комнаты, предварительно смыв с себя чужую грязь.
Правда, через двадцать пять минут мы вернулись в коридор и, переглянувшись, пошли вымаливать прощения и поддержки у главного кормящего бога нашего поместья – моей мамы.
Что можно сказать: наказание за пропущенный ужин (даже по причине важных дел) было суровым. Нас лишили новогоднего печенья и фруктового пирога.
Только отец, который тоже отбывал наказание за пропущенный приём пищи, ухмыляясь, сказал:
– Ну ведь что-то же должно быть как всегда?