Садовод Харченко
…Многие станичные улицы на Кубани представляют собой не узенькие ленточки, как в некоторых городах, а широкой, зелёной рекой вытекают в просторы полей. Обычно от двора одной стороны улицы до другой бывает до 50 метров простора, а то и шире. Да и название иной улицы вызывает удивление у гостюющих горожан. Улице Западной, расположенной на восточной окраине станицы, тоже удивлялись:
– Западная – на востоке? Могли бы назвать Окраинной.
Но это не в духе казачьем: слово «запад» звучнее, значимее.
Но что бы там ни говорили, а она есть. Восточным концом, более широким, обнимает начало степного простора и протягивает ему ленту дороги в глубь бескрайних полей. По сути, от двора до двора не улица, а лужок для выпасов гусей, для привязи коз, телят. Травою лужок не обделит, хватит травы для всякой живности.
На этом – то просторе лужка, при своём огороде завёл садок хозяин. Посадил разные плодовые деревья. И это не по случаю, как обзаводились садками у заборов другие. Садок был заведён по любви, потому что хозяином его был не просто любитель – садовод, а агроном- плодовод.
У кого столько сортов плодовых? У Харченко! У кого убористей и слаще груши? У Харченко! Один сорт Бере – это «ржавое чудо», мёд мёдом, когда выспеет. Бере – королева груш, издавна в почёте. А ранние яблочки Белого налива – тоже пальчики оближешь!
Такая, именно такая жила и распространялась молва о золотых руках Сергея Ивановича.
«Ходячая энциклопедия» – чуть что неясно, – к нему на совет, за практикой, за новинками сортовыми или, чем другим.
И поэтому, пожалуй, по велению не случая, а по велению свыше, вела дорожка судьбы к нему, именно к его двору, к его садку уличному и саду в огороде.
А это было так.
Друг Толик Удовцов, ещё тот заядлый рыбак, соблазнил меня на рыбалку. На велосипеды и – в путь. А он пролегал по улице Западной. Харченко не минёшь. Мимо сада, на лужку, просто так не проскочишь, нажмёшь на тормоза – яблоки манят.
Садок словно вышел и предлагает: «Остановись, съешь яблочко. Что там – в сумке? Картошка? Сало? Мать тебе завернула? Неплохо! А яблочком моим не побрезгуй, человек, закуси!»
Сработал тормоз велосипеда. Сработало и желание – яблоки манят. Стоим. Глазеем. Попросить или самим за пазуху и тёку? Залаяла собака. Развернули «коней» – отъехать. Окликнул Харченко:
– Эй, казаки – рыбаки, обождите! – и раскрыл калитку.
– Яблок желаете?
Ему, мы после узнали, доставляло удовольствие угощать детвору, приезжих, а тут доморощенные казачки засмотрелись, остановились. Как не угостить?
– Не откажемся. Хлеба мамка положила. А мы же не на час, проголодаемся. Яблочки не порвут сумку, – поддержал агронома словоохотливый Толик.
– Рвите спелые яблоки! Успеете удить… рыбаки – казаки. Ишь, команда ранком «нарунжилась» по полной выкладке. Что же, дело молодое.
– А желаете груш? – заманивал хозяин в сад.
Мы глянули друг другу в глаза и согласились. Не часто так сходу приглашают, да ещё на груши! Зашли в огород- сад. Увидели и ахнули! Ветки гнулись на подпорках. Меня заинтересовала яблоня. На ней было привито несколько сортов. На алыче росла слива. Что тут говорить, пригодились некоторые познания, спросил:
– Какие у Вас сорта яблонь?
– По делу вопрос. Отвечаю, раз интерес возник. Слушай. Вот этот сорт – Пепинка литовская, далее – Ранет ландсбергский, те вон, что у забора, из группы кандиль синапов.
– А груши?
– Есть Лесная красавица, Киффер и Бере – два сорта. Яблони привиты на подвоях группы парадизки и дусенах.
– А нас вы, меня и Толика, прививать научите?
– А что, ботаника нехитрая, навык придёт. Есть желание? Заходите – калитка открыта! Есть разные способы…
– Читал, – вступил в беседу я, – что есть прививка расщеп…
– Точнее сказать: в расщеп, Володя.
– Наверное, – согласился я.
Когда мы то, что нас интересовало, высмотрели и обо всем расспросили, весело загрузили сумки подаренными плодами и уехали рыбачить, сказав хозяину спасибо.
На реке, у берега, когда я следил за поведением поплавка, мой ум занимал не он, поплавок, а величие и многообразие увиденного сада, ряды деревьев на проволоке меж столбов, согнутые почти до земли ветви груш и яблонь. Был весь там, в саду. Сожалел о том, что не умею рисовать, чтобы запечатлеть образ сада в красках, что не умею ещё прививать.
Рыбачить расхотелось. Наудив несколько сазанов, крупной плотвы, мы раскрыли сумки и начали уплетать фрукты. Дергались поплавки, но за едой мы не успевали их подсечь. Расстроились. Скисло настроение. Смотали удочки. Ещё определили в рот груши. Протёрли велосипеды, где надо было, закрутили гайки и – на педали!
Нажимая то на одну педаль, то на другую, я ехал неторопливо и все думал и думал об удивительном агрономе Харченко. Бывают же люди: до всякой мелочи докопаются, значит, любят свое дело, объяснят мелочь так, что уразумеет каждый. Харченко так ловко прививает и показал, в чём секрет «точки приложения» прививочного ножа. А сколько знает! Мамочки мои, если бы я столько знал! Ну, ничего, я ещё к нему вернусь, поучусь. А вот у отца и толики нет интереса к саду. Он – «железятник». Велик отладить – вот это его дело.– Всё, заседание окончено, – сказал председатель колхоза и встал.