Тройной переплет. Глава 7. Незримые поиски, ларец и лепесток (Ю. А. Фирсанова, 2012)

– Иолир! – не столько выдохнули, сколько пропели благоговейным и благозвучным хором эльфы, проведя визуальное опознание.

А Элька, поверх чьих рук продолжал крепко держать свои тонкие пальцы прекрасный дух, невольно процитировала мысленно:

Да, незнакомка воистину была восхитительной иллюстрацией в стиле фэнтези к стихотворению Александра Сергеевича Пушкина. Высокая девичья фигура с гибким станом, в светло-голубом легком платье, толстые косы цвета спелой пшеницы, безупречные черты лица. Но прекраснее всего были глаза: огромные, в пол-лица, выразительные, мудрые и в то же время лукавые. Они зачаровывали, приковывая взгляд почище чувственного вампирского гипноза.

«Вот ваш дух, сеорита, – сварливо отчитался на ухо хаотической колдунье призрак Рогиро, – она и сама желает поговорить, обождите немного, пока войдет в силу, а меня, пожалуй, переправьте назад. Эльфийские миры слишком чудесны для такого старого развратника».

Почему-то Эльке показалось, что привидение чем-то озадачено, почти оскорблено, но совершенно не желает этого демонстрировать. Однако выяснять подробности сейчас было несколько несвоевременно. Рогиро исчез, а дух, названная эльфами Иолир, разомкнула перламутрово-розовые, как лепесток цветка, уста и, нежно поглаживая пальчики энергетического донора, изрекла мелодичным, точно флейта, голоском:

– Я просила, на это ушли почти все мои силы, но вы пришли! Цветы снова благоухают, хвала Творцу! Вы оживите другие Цветилища и вдохнете силу в опечителей?

«Да, сдается мне, гениального плана у красотки нет», – хмыкнул закадровый голос – Рэнд.

– Сколько Цветилищ на Эннилэре? – уточнила Мирей, не давая обещаний раньше, чем будет способна рассчитать свои возможности.

– Столько, сколько лепестков в священной вастрене Лучнитэль – триста тридцать три, – несказанно обрадовала помощниц Иолир, все еще не отрывая пальцев от рук хаотической колдуньи, а поглаживания становились какими-то слишком уж настойчивыми. – А ныне мы вознесем хвалу Творцу и Животворящим Силам Эннилэра?

Лучистые глаза как-то по-особенному глянули на Эльку, а ладошки духа скользнули вверх по рукам девушки, кажется имея в виду какой-то весьма специфичный несловесный тип молитвы.

– Высшая ступень жизненного цикла? Совершенная душа, исполненная благих стремлений? Лукас, да она Эльки нагло домогается?! – оторопело, слишком оторопело, чтобы возмутиться, выдохнул Фин.

Смущенно закашлялся Макс. Неодобрительно засопел Эсгал, надменно фыркнул оскорбленный в лучших чувствах дамский угодник Рогиро.

– Для эльфов подобное поведение не является признаком низменных инстинктов, – не без скорби, сам-то он тоже обожал красивых женщин и предпочитал, чтобы они, соответственно, обожали его, констатировал мосье инкуб. – Но, полагаю, до применения силы дело не дойдет, мадемуазель вольна дать добровольное согласие или отказаться.

– Эй, Иолир, ты, конечно, очень красивая, но я парней люблю, извини, – поспешила воспользоваться завуалированным ценным советом Элька, теперь-то понявшая, чего так разобиделся ильтарийский сеор. Скорее всего, призрак-Казанова пытался приударить за симпатичной девицей высшей категории и мигом получил от ворот поворот. Она аккуратно высвободила руки из цепких пальчиков духа и попросила: – Давай лучше о Цветилищах поговорим.

Элька отошла подальше от неправильно ориентированной «совершенной души» и аккуратно положила шар Лахтера на траву рядом с воскресшей шикарной клумбой. Прежде чем отправлять его назад к Лукасу, следовало убедиться, что предмет больше не понадобится. Эльфы, вероятно знакомые с повадками Иолир, потому и не приблизившиеся сразу, теперь подошли к собеседницам с удвоенным ожиданием чуда в широко распахнутых глазах. Подруги переглянулись. Мирей честно признала: «Ирилия поможет, но чтобы обойти все Цветилища, даже при помощи магии перстней, нам не хватит и дня. Должен быть иной способ».

– Неужели ваша Лучнитэль лично поила все Цветилища силой? Как у нее только времени на это хватало? – вслух озадачилась Элька, машинально поигрывая сережкой в мочке уха. В природе божественного девушка разбиралась слабовато, но свое неуемное любопытство слегка придерживала, не желая слишком рьяно интересоваться теми, кто может, небрежно поинтересовавшись тобой, перевернуть вверх тормашками всю счастливую жизнь. – Или для богини это было легко?

– Истоки силы издревле были здесь, потому и воздвиглись в благословенных местах Цветилища Лесные Храмы, – промолвила печально Иолир, кажется, духа ничуть не обидело нежелание Эльки «возносить хвалу» («не хочешь, как хочешь, я тебя вычеркиваю», – как в анекдоте про список на ужин ко льву). Она уже занялась другими, более благосклонными к ее невинным ласкам созданиями. Поглаживала перышки слетевшихся на плечи пестрых птичек, почесывала головку прыгнувшей прямо на руки огненно-рыжей белки и продолжала рассказ: – Сначала ушла Повелительница, но цветы жили, и мы присматривали за ними, как и за другими созданиями Великого Леса, а потом что-то случилось, была сильная гроза, качалась земля, и сила тоже исчезла в одночасье. Мы были слишком беспечны, думали, это ненадолго, реки энергий вернутся в прежнее русло, и гармония восстановится, но этого не случилось. А духи, поддерживая Цветилища, истощили себя до истаивания обличий…

Иолир переплела пальчики «цветком» и печально вздохнула, взгляд, устремленный на посланниц Совета богов, присоединился к молящей четверке мужских эльфийских очей. Легкое светло-голубое, совсем не по осенней погоде, платье духа чуть колыхалось от ветра, которого не было, волосы, туго заплетенные в косы и скрепленные маленькими заколочками-розочками по всей длине, лежали неподвижно. Замерла и сама просительница.

Ответ пришел в виде бормотания осененного очередной гениальной идеей Макса Шпильмана. До Эльки донеслись сначала лишь обрывки словесного потока, при переводе коего сбоил даже универсальный переводчик – подарок Связиста, обязанный переводить все, всегда и везде: икосаэдро-додекаэдрическая система… квазикристалл… силовым каркасом… геоэнергетические линии…

– А что такое икосаэдро-додекаэдр? – уточнила Элька, хватаясь на кончик словесной веревочки, как утопающий за соломинку.

Первый из переведенных терминов смутно напомнил ей что-то из геометрии. Никак не соображая, каким образом раздел математики, занимающийся изучением свойств фигур, может помочь беде, Элька заодно прищелкнула пальчиками, включая звук обсуждения для местного населения. Пусть слушают, не отвлекают, а вдруг и что ценное подскажут.

– Фигура, состоящая из двенадцати правильных пятиугольников и двадцати треугольников, – машинально отозвался умница Макс с легким удивлением, как можно не знать столь элементарных вещей.

Элька зажмурилась и потрясла головой, прогоняя футуристическое видение, услужливо нарисованное богатым воображением, почему-то дремавшим на уроках пространственной геометрии. Хвала уж тому, что не спало беспробудным сном и все-таки обеспечило в аттестате твердую четверку.

– Мосье, как мы понимаем, у вас возникли некоторые соображения по поводу проблем Эннилэра? – тактично прервал свободное падение технаря в пучину специфической терминологии маг. – Не могли бы вы изложить свою теорию максимально доступно для непосвященных?

– Вот-вот, помнишь, Элька как-то говаривала, мы тупые, мы очень тупые! – прозаически встрял Рэнд, никогда не занимавшийся пространственной геометрией иначе, чем решая на время практическую задачу о строении сложного замка и подбора соответствующей отмычки.

– О, тут все очень просто, – настораживающе начал, так, как обычно начинал излагать самые замысловатые постулаты, Шпильман. – Любой мир, как ячейка в структуре ткани Мироздания, по мнению ряда ученых, имеет плетение формы кристалла, в чьих узлах, если примитивно принять форму как каркас, располагаются уникальные точки силы, отмеченные особенной флорой и фауной, залежами полезных ископаемых или ставшие центрами культуры и религии. Точки пересечения основных фигур каркаса совпадают с планетарными разломами, зонами активных процессов в земной коре, а центры мировых геомагнитных аномалий приходятся на вершины многогранников…

– Максик, солнышко, – ласково попросила Элька, умильно складывая ладошки, – еще проще и короче! Пожалуйста! Считай, что ты объясняешь первый закон термодинамики клиническим идиотам с провалами в памяти! И с какого бока эта теория касается наших увядающих цветочков?

– По сути, кристалл сетью пронизывает всю поверхность мира, является его энергетическим телом. И, как тело, обладает свойством подвижности. Скорее всего, на Эннилэре произошло смещение узлов сетки или изменение самой ее формы, так бывает, скажем, даже при незначительном изменении положения мира относительно других миров в структуре ткани Мироздания. Дух ведь упоминала о грозе и землетрясении! Нити теперь переплелись по-новому, поэтому Цветилища лишились подпитки, – горячо постарался растолковать Шпильман элементарное, с его точки зрения, положение дел коллегам, тщетно пытающимся уследить за полетом технической мысли гения. – У меня есть прибор, позволяющий считывать энергополевую природу сети Мироздания и переносить ее на карту. Если мы узнаем, где теперь находятся сместившиеся узлы, то сможем запитать от какого-нибудь из них, максимально мощного, систему храмов.

– Ага, ты хочешь отыскать самый большой новый исток силы и с его помощью поддерживать цветение Цветилищ, – уразумела Элька, в процессе объяснений приятеля едва не открутившая сережку вместе с маленьким ушком в придачу. Такого напряженного внимания не удостаивался ни один из преподавателей математики, даже самый симпатичный и молоденький Сергей Иванович, иначе как Сереженькой не именуемый ни педагогами, ни учениками. Но, с другой стороны, от понимания новой темы урока никогда и не зависела судьба мира, а проваленная контрольная концом света стать никак не могла. – Лукас, это возможно?

– Теоретически да, мадемуазель, но прежде необходимо соединить магической сетью все триста тридцать три Цветилища, а моих скромных сил, как и сил мадемуазель Мирей, на это не хватит. Она не сможет пропустить через себя и удерживать достаточно долго для создания сети такой поток силы, даже если Ирилия пожелает помочь, – озадаченно признал Лукас. Даже не глядя на мосье, Элька могла бы сказать, что тот опять трет свою бедную бровь. (И как она до сих пор не полысела?) – Если бы у нас была хоть какая-то модель, подобие расположения Цветилищ, несущая в себе частицу их сути, это существенно облегчило бы решение проблемы и сократило потребность в прилагаемой силе.

– Как жаль, что утрачен венец Лучнитэль, – подал голос высший цветилец, расхаживая вдоль клумбы столь быстро, что казался голубовато-зеленым мерцанием на фоне цветочной пестроты, и взволнованно пояснил своим зримым и незримым собеседникам: – Сия священная реликвия, некогда хранившаяся в нашем Цветилище, олицетворяла священную вастрену – цветок нашей богини, и все храмы мира, возможно, с ее помощью…

– Почему утрачен? – двумя птицами взлетели пшеничные дуги бровей Иолир, а тонкая рука легла на высокую, для эльфийки, пожалуй, даже пышную грудь. Пестрые птички предупредительно взлетели, рассевшись на ветках ближайших деревьев. – Венец по-прежнему в храме, только взять его и увидеть невозможно. Лучнитэль сама переставила и закрыла ларец, когда примеряла венец в последний раз, и он стал незрим ни смертным, ни духам.

– Модель могла бы пригодиться, – оживился маг и замолчал, предоставляя коллегам женского пола, как самым привлекательным для духа, начать уговаривать Иолир.

– Если вы хоть примерно знаете, где его поставили, покажите высшему цветильцу место, пускай он нащупает ларец и принесет венец, – выпалила Элька, не думая о том, говорит она что-то неудобное или смущающее.

– Показать место?.. Но Лучнитэль сама закрывала… – неуверенно нахмурилась Иолир, приоткрыв в раздумье чудный ротик. Видимо, четких указаний по допуску к святыне богиней отдано не было. – Мы не сможем коснуться реликвии.

– Ваша богиня покинула мир, теперь его будущее в ваших дланях, – мягко напомнила сомневающейся красавице Мирей.

Но всем было совершенно очевидно, что жрица (а возможно, и Ирилия, взирающая на мир ее глазами) такой вопиющей бесхозяйственности и безответственности, почти предательства по отношению к пастве, не одобряла. Как бы счастлива ни была Лучнитэль, но оставить мир на попечение младших духов, не дав им никаких инструкций на экстренный случай и «телефона вызова спасателей», казалось понимающей и совестливой эльфийке преступным разгильдяйством.

– Х-хорошо, – поразмыслив, растерянно согласилась дух, еще не отвыкшая проявлять инициативу, а иначе послание высшего цветильца никогда не оказалось бы на столе у команды посланцев Совета богов. Иолир сделала знак рукой: – Пойдемте, я покажу, где обычно стоял ларец с венцом, Лучнитэль не могла убрать его далеко.

Стоит ли говорить, что вся компания не стала скромно отказываться и последовала за прекрасной проводницей в Лесной Храм. Ступая прямо по ковру из мелких пестрых роз, которые здесь носили имя «вастрены», заинтригованные и исполненные благоговения спутники прошли по овальным ступеням, похожим на наплывы древесной смолы, под светлые своды храма-дупла. До Эльки только сейчас дошло, что большие окна в этом святилище тоже вырезаны в форме головок цветков и затянуты не стеклом, а какой-то прозрачной, точно тюль, тканью, превосходно пропускающей свет. Внутри оказалось гораздо теплее, чем снаружи, несмотря на открытую настежь дверь. То ли эльфийская магия, то ли особенность волшебного по своей сути древа валисандр не пускала в храм осенней свежести, но давала дорогу живительному свету солнца. Пахло почему-то весенней листвой, соком трав, смолой, восхитительными ароматами вастрен и было очень уютно. Стены были покрыты искусной резьбой на растительные и животные мотивы с вкраплением разноцветных камней – сердцевин цветочных чашечек, глаз зверей и птиц и красивыми гобеленами с теми же мотивами, к которым присоединялось изображение юной красавицы в окружении чуть менее прекрасных товарок. «Лучнитэль с духами-спутниками», – решила для себя Элька. Из центральной залы с каменным алтарем-вастреной в центре арочные проходы вели в помещения поменьше. Иолир уверенно свернула направо и остановилась перед простой деревянной нишей и столь же незамысловатой резной скамьей рядом.

– Вот! Он здесь! – указала дух в сторону укромной ниши и вновь повторила загадочное условие: – Но ни смертный, ни дух не сможет нащупать его, если не увидит!

– И не увидит, пока не нащупает. Замкнутый круг, эльфы вокруг! Лукас, что будем делать? – вопросила Элька, являющаяся единственным представителем хомо сапиенс в храме, если не на всем Эннилэре, впрочем, ничуть от этого не комплексующая. Отключать звук она опять не стала, пусть все присутствующие будут в курсе поисковых работ!

– И чего сразу Лукас? – как обычно, передразнил интонации подруги вор и, напыжившись, слишком нарочито, чтобы это было искренним проявлением оскорбленного самолюбия, провозгласил: – У меня, между прочим, есть не только идеи, но и готовый способ решения вашей маленькой задачки!

– Давай! – незамедлительно, ничуть не удивившись предложению Рэнда, потребовала хаотическая колдунья.

– Вот так сразу «давай, а «не Фин, какой ты умница и молодец, как я тебя люблю!» – Бурча под нос привычные шутки, Рэнд принялся рыться в походной сумке, как обычно, пребывающей под креслом, чтоб не ходить далеко, если чего понадобится. Сейчас вор извлек из внутреннего кармашка небольшой, с теннисный мячик шарик, похожий на изделие из матового стекла. Перебрасывая его Эльке через зеркало, объявил:

– Это воровская лампадка, в храме самого Ловкача Джея освященная! На прошлых выходных заимел, еще даже не опробовал! Потри ее об одежду, как засветится, пройдись по нише. Когда свет упадет на скрытый магией или другой силой предмет, тот должен стать видимым! Мири, тебе не отдаю, вдруг от благословения целомудренной Ирилии испортится, а вот Эльке в самый раз будет. Джей веселых девчонок любит!

– Класс! Фин, ты умница, и я тебя, конечно, обожаю! – оценила Элька врученный «прибор», немедленно шоркнув им по одежде. От трения шарик засиял нежно-голубым светом.

– Должно быть, это очень ценный и дорогой артефакт, мосье, – заинтригованно отметил мосье маг.

– Ценный, а дорогой… – Рэнд хитро ухмыльнулся, – не знаю, еще никто и никогда воровскую лампадку Джея не покупал, ее только украсть в храме можно. Если получилось, значит, милостью Ловкача она твоя!

– Своеобразный способ одаривать почитателей, – только и нашел что сказать Лукас, которому могло прийти в голову многое, особенно по части нарушения приличий, но никак не кража в храме. Впрочем, в храме Бога Воров, наверное, это был самый логичный поступок!

Элька тем временем, четко следуя инструкциям Фина, прошлась по нише вперед и направо, к скамейке. Миленьким голубым светом озарялся уютный мирный уголок Храма. Вот шарик осветил выступ-полочку над скамейкой и обрисовал контур того, что ранее было незримо. Нечто массивное, прямоугольное, мерцающее голубыми искорками по обводу, словно этот предмет находится одновременно здесь и еще где-то. Вот как цветилец во время медитации в беседке.

Радостно вскрикнула Мирей, хором вздохнули мужчины.

– Есть! – обрадовалась хаотическая колдунья, решив, что находка по форме вполне соответствует заданным параметрам поиска. – Вот он, голубчик! Давайте берите!

– Я сотни раз приходил сюда для раздумий и ничего не замечал, не чувствовал! – в замешательстве с примесью толики оскорбленного самолюбия промолвил печальный высший цветилец. Обида просачивалась сквозь завесу осенней меланхолии.

Эльф решительно сжал губы и протянул вперед руку, пальцы ощупали и сжались на объекте, почти незримом обычному глазу, и вытащили его из ниши. Прямо в ладонях цветильца проявился ларец. Довольно большой, с две головы, весь – резное дерево очень светлого, почти белого, оттенка. Мотивом узора, как и следовало ожидать, оказалась неизменная вастрена. Кажется, богиня Лучнитэль малость помешалась на этих цветочках, или на них сдвинулись ее эльфийские почитатели. Да что взять с дивнорожденных ценителей прекрасного? Маленькая розочка была довольно милым фетишем, в отличие, скажем, от пауков.

Элька просияла довольной улыбкой и вернула воровскую святыню владельцу. Если уж вещь нашлась, то исчезнуть снова после отключения специфического освещения не могла. Цветилец попробовал приподнять крышку ларца – тщетно. Та ни в какую подаваться не желала.

– Как он открывается? – спросила Мирей, сочувствуя почти детскому разочарованию на лице высшего цветильца.

– Лучнитэль всегда просто открывала его, – пожала плечиками дух не менее растерянно, чем держатель святыни, и пояснила: – Поднимала крышку, и все!

– Слово-ключ, или он заговорен был на руки богини, или она нажимала скрытую пружинку в резьбе, – с ходу предложил три возможных варианта Рэнд, пряча лампадку в карман. Специалист по замкам и запорам, попав в родную среду начал действовать быстро и четко, не дожидаясь ничьих указаний. – Надо попробовать! Ну-ка, дорогу профессионалу, господа и дамы!

Не дожидаясь ничьих разрешений и советов, вор подскочил с кресла и, как был с верным крысом на плече, явился в Лесном Храме Эннилэра. Худощавый, востроносый, с веселыми голубыми глазами, фантастическим обаянием и хитрющей улыбкой прожженного плута, он отвесил короткий приветственный кивок всем присутствующим и объявил:

– Я – тот самый Рэнд Фин, тоже посланник Совета богов. Замки – мой профиль! Чем сложнее, тем интереснее!

Профессионал нетерпеливо протянул пальчики к крышке ларца, который все еще держал на весу эльф. Едва подушечки коснулись дерева, как по крышке промелькнула зеленая вспышка, и прыткого парня отбросило от предмета исследований к соседней стене, может, он полетел бы дальше, да некуда, а сила ускорения была не настолько велика, чтобы пробить навылет крепкую древесину валисандра.

– Ого! На нем еще и защита поставлена, – восхищенно ругнулся Фин, ничуть не обиженный таким отпором. Скорей увидел в нем вызов интеллекту и своим способностям взломщика. Встряхнувшись, ничуть не пострадавший Рэнд легко вскочил на ноги.

– Интересно, а по какому принципу она срабатывает? – с ходу задумался он и предложил: – Слышь, Атриэль, ты не мог бы тихонько коснуться ларца?

Впечатленный спецэффектами от чужого прикосновения, но несколько успокоенный тем, что высший цветилец держит ларец совершенно спокойно, хоть и не может открыть, эльф осторожно возложил пальцы на боковину святыни и тут же отдернул их, пожаловавшись:

– Жжется!

Элька, не дожидаясь особого приглашения, тоже попробовала приложить пальчик к донышку и торопливо сунула в рот, проинформировав:

– А у мефя мофозиф! – Вынув палец, хаотическая колдунья торопливо прибавила: – Если идеек по открытию нет, Фин, лучше притормозить, пока следующий доброволец не пустил в храм удушающий газ!

– Спокойно, подружка, я знаю, что делаю! Иолир, детка, скажи, твоя богиня очень дорожила этим венцом? – подкинул иезуитский вопросик Рэнд, прохаживаясь по нише.

– Да, чужестранец! – согласилась дух, с испытующим интересом следя за попытками живых подобраться к ларцу. Она была настолько захвачена происходящим, что даже не оскорбилась на обращение «детка».

– Хм… – мосье маг мигом сообразил, куда клонит приятель, и задал следующий вопрос, включаясь в беседу: – А не было ли у сей реликвии иного названия, опечительница Цветилища?

– Сия святыня наречена «девичий венец Лучнитэль», о незримый чужестранец, – первым привычно воспроизвел имя священного предмета высший цветилец и попытался отвесить почтительный поклон ларцу в своих же руках.

Несмотря на плавную грацию каждого жеста, все равно вышло комично. Но поставить ларец эльф опасался, дабы тот снова не пропал из виду.

– Ага, так вот почему мы не можем добраться до ларца! Поэтому его ваша богиня небось с собой и не забрала, когда паковалась! Она ж теперь дама замужняя и всяко не девица, – понимающе закивал вор, прищелкивая от возбуждения пальцами, выходило очень громко, не хуже, чем дробь на ложках в каком-нибудь народном ансамбле эхальщиков-ухальщиков-эгегейщиков. На любом прослушивании Фина взяли б туда после первой же демонстрации уникальных умений. – Ты-то, цветилец, саном защищен, а мы напоролись. Мирей, попробуй-ка открыть крышку, ты у нас одна-разъединая целомудренная девица на всю компанию! И если у тебя не выйдет, тогда я вообще не знаю, какая чистота нужна!

Конец ознакомительного фрагмента.