Троичность вокруг нас. *** (Г. Н. Муравьев, 2016)

Герман Николаевич Муравьёв

ТРОИЧНОСТЬ ВОКРУГ НАС

© Г. Н. Муравьёв, 2015.

© Л. А. Бубынин, оформление обложки, 2015.

Автор книги – выпускник Ленинградской Военно-Морской инженерной академии шестидесятых годов. Интерес к эзотерическим литературным источникам, к которым автор относит в первую очередь Библию, возник более двадцати лет назад, ещё в годы воинской службы, продлившейся в общей сложности двадцать восемь лет. В настоящее время Г. Н. Муравьёв живёт и работает в Вологде.

ВМЕ

СТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Желание написать эту работу пришло сравнительно давно, но решение приступить к ней непосредственно вызревало долго и мучительно. Ещё не написав ни строчки, я уже устал от участия в одном и том же диалоге с… самим собой:

– А стоит ли писать вообще какие-либо строчки, т.е. что-то предлагать человеку?

– Думаешь, это будет не очень интересным для него?

– Трудно сказать: ведь у твоего потенциального читателя в той или иной степени уже сформировано своё видение мира, как бы набросан свой рисунок действительности.

– Да, но «мы рисуем как видим, а видим как знаем» [1], с. 6.

– Не слишком скромно, если учесть, что по теме, затрагиваемой тобой, существует достаточное количество доходчивых, всесторонне исчерпывающих работ именитых авторов. И ты это знаешь. Так что оставь свою затею и живи спокойно.

– Право на свою (обоснованную, конечно) точку зрения имеет каждый человек. Предполагаемая работа – это размышления об очевидном – как в Библии, так и вокруг нас. А если точнее, то о нас внутри этого «вокруг».

– А потянешь ли? Не растворишься в вариантах?

– Не знаю… Надо пробовать, но что-то мешает.

Наконец, изнурительный диалог двух моих «Я» был прерван самым неожиданным образом: в полусне ранних предутренних часов одного из декабрьских дней вдруг кто-то произнёс решительным шёпотом: «Пиши!» Проснувшись, я, естественно, не мог понять, кому принадлежал этот голос, кто этот невидимка, взявший на себя роль третейского судьи в противостоянии двух моих «Я». И только значительно позже я понял, что это было моё третье «Я», молчавшее до сих пор: видимо, этому «судье» требовалось какое-то время для подготовки к вынесению решения.

По-моему, довольно расхожее мнение, что в человеке в целом уживаются две сущности, два человека – верно лишь отчасти: человек, по сути, троичен, а точнее – триедин. И если раньше я воспринимал это умозрительно, то в результате ночных бдений ощутил триаду почти зримо.

Откровение приходит к человеку, когда он подготовлен к подобной встрече, ждёт и желает её, не осмысливая подчас этого желания. Никакое озарение и прочувствование не придут к человеку, не настроенному на приём «волны откровения». Христос провозглашает своим ученикам: «…кто имеет, тому дано будет и приумножится, те кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому и говорю им (простому народу. – Г.М.) притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют» (Мф. 13, 12–13). В силу неподготовленности народной аудитории к приёму Слова о Царствии напрямую, Христос вынужден прибегать к притчам, т.е. иносказаниям, общеизвестным понятиям, доходчивым для народа аналогиям и т.д.

В Ветхом Завете (Дан. 12, 4, 9) есть интересный сюжет: «…некто похожий по виду на сынов человеческих» (расплывчатое олицетворение Высших сил) говорит пророку Даниилу, приготовившемуся записывать слова Истины с целью сделать их достоянием всего народа: «А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени, многие прочитают её, и умножится ведение». Свиток Даниила с зашифрованным в нём знанием, т.е. сокрытым ведением разворачивается постепенно, по мере появления подготовленного в «последнее время» читателя.

Мысль об адресном озарении, прозрении (назовите, как угодно) находим и на страницах книг современных авторов: «Диагностика кармы» (С. Лазарев), «Исповедимый путь» (А. Мартынов) и др. Направленность откровения определяется единственным критерием – готовностью человека к подобной встрече.

Проблема готовности принимающего, по мысли Е.И. Рерих, всегда стояла остро. Более того, она первична по отношению к проблеме дающего. «Когда ученик готов, Учитель найдётся!» – утверждает восточная мудрость. Конечно, путь к этой готовности «и далёк, и долог», но тот же мудрый Восток подчёркивает важность начала процесса: «Даже самая длинная дорога начинается с первого шага». Но каков этот первый шаг?

Ещё Пушкин с горечью констатировал: «Мы ленивы и нелюбопытны…» Так вот, преодоление в себе этих двух не таких уж редких качеств и есть начало длительного, подчас трудного, но всегда интересного и благодарного пути приобщения к духовным знаниям. Надеюсь, читатель понимает, что в данном случае речь идёт о преодолении специфической лени и пробуждении специфического любопытства – любопытства к тому, что выходит за рамки заурядного быта и чисто биологических потребностей. Это любопытство превратится со временем в любознательность, т.е. перейдёт на более высокую ступень. Если слово «любопытство» Словарь русского языка (С. Ожегов) толкует только как «…проявление интереса к чему-нибудь», то «любознательность» – уже как «склонность к приобретению новых знаний, пытливость» [4].

Но дело не в терминах и определениях, а в сути – желании и внимательности. Именно эти качества и являются условиями, необходимыми и достаточными для целенаправленного поиска. В противном случае действие будет разворачиваться по принципу, заложенному в русских народных сказках: «Пойди туда – не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Так куда же мы пойдём? Да никуда! Ибо всё уже само пришло к нам: наша повседневная действительность.

Произведём же круговой обзор её «начинки» (повседневных ситуаций, явлений, природных и рукотворных объектов, людских взаимоотношений и т.д.), вооружившись желанием и внимательностью, с целью выявить во всём этом троичность (триединство, трёхплановость, трёхмерность и т.д.). Вскоре мы убедимся, что она видна «невооружённым глазом», что ОНА –ВОКРУГ НАС и МЫ – В НЕЙ!

Но вот самые-то обычные, вполне очевидные и простые сущности человек осваивает труднее всего именно в силу их доступности. Он или не замечает, или игнорирует их, забывая, что очевидное вполне может быть невероятным. (Замечали, как бывает разочарован и раздражён больной, ожидавший от врача чудодейственных таблеток и инъекций, а получивший вместо этого самые заурядные, на первый взгляд, рекомендации относительно режима дня, образа жизни, отказа от вредных привычек и т.д. Хотя именно в этих рекомендациях сокрыто чудо исцеления.) По мнению Оскара Уайльда, «подлинная тайна жизни заключена в зримом, а не в сокровенном», но «зреть» (смотреть) отнюдь не то же самое, что «узреть» (усмотреть, увидеть).

Отправляя в народ с соответствующей миссией пророка Исайю, Господь Саваоф напутствует последнего: «Пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. 6, 9–10). Почти 800 лет спустя, Христос приводит в одной из своих проповедей этот же фрагмент как доказательство исполнения ветхозаветного пророчества над Его современниками (Мф. 13,14–15). Сейчас, спустя еще 2000 лет, дефицит Человечности достиг такого уровня, что невольно задаёшься вопросом: «А не к нам ли обращены гневные слова пророка Исайи?»

Обращает на себя внимание, что наряду с обличением народа в огрубелости сердца и душевной глухоте, Бог одновременно предлагает людям и метод исцеления от этих недугов – обращение к Духовному началу. Рецепт вполне доступен и в силу этого, естественно, непопулярен в народе, что и вызывает возмущение Творца. Метод исцеления, предлагаемый Богом, весьма эффективен, но только при соблюдении следующего условия: человеческое желание исцелиться должно быть не ниже божественного желания исцелить. Проблема та же – человек не готов принять Бога… Однако, вернёмся к троичности.

«Ну, хорошо, – скажет читатель, – увидели, выявили… А дальше? Что практически даёт нам обнаружение этой самой троичности в окружающей нас реальности?» Естественный вопрос в духе европейского менталитета, характерная черта которого – найти прежде всего «полезность», прикладное применение любого едва открывшегося знания. Не разделяя эту точку зрения, считаю, что знание вообще – бесполезным, «чистым» (знанием – для знания) не бывает: с течением времени и сменой обстоятельств оно созревает до прикладной кондиции. Но форсирование этого процесса, попытки «что-то» выжать из сырого знания – весьма пагубны как для развития самого знания, так и для практики его применения.

Повседневная жизнь человека «от подъёма до отбоя» складывается из больших и малых дилемм. Он постоянно находится в ситуации выбора, окончательный результат которого есть решение нашего внутреннего судьи, третьего «Я». (В такой форме человек реализует дарованную Богом, и Богом же ограниченную, свободу воли.) Часть этих дилемм решается как бы автоматически, бессознательно; в других случаях – решение подобной проблемы состоялось ранее, и человек в настоящем пользуется трафаретом, наработанным в прошлом. Но такое бывает далеко не всегда: жизнь вносит свои коррективы, и нам приходится решать новые, непривычные проблемы. Иногда – долго и мучительно, а подчас – подозрительно быстро и легко. Часто решение, вроде бы уже принятое, не удовлетворяет нас, вызывая сомнение и какой-то душевный дискомфорт. Подобная неуверенность возникает, если отсутствует или недостаточно чётко сформирована в сознании и сердце троичная по своей природе ШКАЛА ЖИЗНЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ (материальных, нравственных, духовных) – позвоночный столб человеческой жизни.

Цель данной работы – в какой-то степени помочь читателю понять троичность собственной организации и увидеть троичную структуру некоторых объектов, аспектов и ситуаций, заполняющих нашу жизнь, т.е. троичность вокруг нас. Однако вначале необходимо рассмотреть смежную тему, обратясь к библейским текстам, в которых троичность пребывает и сокровенно, и достаточно очевидно.

БИБЛЕЙСКИЕ ИСТОКИ

(смежная тема № 1)

Сам же Бог мира да освятит вас во всей

полноте, и ваш дух и душа и тело во всей

целости да сохранится без порока…

(1Фес.5,23).

Исследуйте писание…

(Ин. 5, 39)

Каждый, внимательно читающий Библию (а она рассчитана именно на такое прочтение), вероятно, обратит внимание на общность и разницу в способах создания Богом «души живой», предназначенной человеку и остальным тварям земным, т.е. животному миру.

Если тела человека и животного Бог образует из одного и того же материала, т.е. праха земного (Быт 2, 7, 19), и, видимо, одним и тем же способом, то их души Он формирует различными методами, что вполне очевидно.

Души животных по слову Божьему производят стихии (земля, вода), коим соответствуют данные виды тварей: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую…» (Быт 1, 20). «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так» (Быт. 1, 24).

Душа же человека создаётся Богом лично как продукт оплодотворения праха земного божественным «дыханием жизни», которое, конечно, не воздух: последнее человек мог бы получить (и получил), как все «звери земные по роду их». Но тогда – что же?

Сравним два библейских фрагмента, связанных с сотворением человека. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над… И сотворил Бог человека по образу Своему, образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 26–27). Однако, в Быт. 2, 7; 2–22 приведена иная версия, в соответствии с которой мужчина и женщина создаются Богом разновременно: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни и стал человек душою живою… И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку».

При всех различиях этих версий (в силу того, что Ветхий Завет «питается» от двух источников – «Яхвиста» и «Жреческого кодекса») сближает их то, что в обоих Бог занимается творением человека лично. Более того – Творец создаёт его по образу Своему. Следовательно, человек является носителем образа Бога. В чём же это проявилось? «Этот образ отразился главным образом в троичности (триединстве) человека и его природы. Человек есть «дух, душа, тело» (1 Фес. 5, 23). «Дух» в человеке – это та часть, которая «знает» (1 Кор. 2, 11), которая связывает его с духовным миром и даёт ему сознание Бога-Творца» [33], с. 12.

Иными словами, человеческая триада «дух, душа, тело» и есть изначальный образ троичного Бога, «и троичность эта состоит в том, что в Боге три лица или ипостаси: Отец, Сын и Святой Дух» [20], с. 2185.

Но триада человека не есть изолированное, схематичное отражение структуры божественной троицы. «Образ» являет собой жизнеспособную, более того – одухотворённую модель Оригинала, ибо «дыхание жизни», вдуваемое Богом в лице человека, есть Дух Святой. «Иисус же сказал им (ученикам. – Г.М.) вторично… Сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого» (Ин. 20, 21–22).

Человек – «переносчик» Духа Святого

Импульс энергии Духа Святого (искра Божья), воспринимаемый человеком – животным при зачатии, делает последнего – Человеком. Дух в человеке, следовательно, есть его бессмертная составляющая.

Души животных, произведённые стихиями по воле Божьей, представляют собой оживлённую материю, живущую по законам биологической жизни – инстинктам, которые, естественно, присущи и человеку.

Душа же человека есть не только оживлённая, но и одухотворённая Богом материя, включающая в себя «человекообразующий» бессмертный компонент. Итак, Духом человек соединён с Богом, инстинктами же приобщён к животному миру. Но изолированы ли животные, которых «произвела вода и земля по роду их», от Бога? Или же есть устойчивая связь твари с Творцом?

В книге Бытие (2, 19–20) есть сюжет, который необходимо привести дословно: «Господь образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привёл их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым…»

Да ведь это же процесс передачи (в символической форме, конечно) «части», «доли» Духа Святого, полученного человеком от Бога, тварному миру! Следовательно, имя по сути своей свято, независимо от того – присвоено ли оно человеку, животному, предмету или явлению. Из жизни земной уходит личность, индивид, экземпляр, но данный, именованный вид тварного мира, как таковой, продолжает жить. Следовательно, имя – бессмертно. Оно бессмертно, поскольку является фонетическим кодом, словесным воплощением божественной ипостаси – Духа Святого. Оно даётся не случайно, хотя внешне это выглядит иногда как совершенно произвольная акция. Имя отражает внутреннюю сущность всего именуемого. В приведённом выше фрагменте Бытия человек присваивает имя животным под личным контролем Господа Бога. Имя же высшему творению Своему – «человек» Бог даёт Сам в обоих версиях сотворения мира. «На еврейском языке слово «земля» («адама») грамматически есть женский род от слова «человек» («адам»)» [25], с. 15.

Таким образом, «Адам» – не просто «человек», а земной человек. Это говорит не только о сотворении его из праха земного, не только о том, что он после смерти возвратится в прах земной (Быт. 3, 19), но об основной функции человека: возделывать землю, обладать землёю и владычествовать над всем тварным миром на этой земле (Быт. 1, 28; 2, 5).

Следовательно, на человека возложена миссия посредника между Творцом и творением. В силу своего срединного положения между миром животным и миром ангельским, человек является не только носителем Духа Святого, но и переносчиком Его на остальной видимый мир, ибо всё, сотворённое Богом, имеет наименование (имя), данное человеком.

Итак, именно человек делает каждый элемент многообразного мира – троичным. «Цементирующая» ипостась – Дух Святой – сводит в конечном счёте эти «единичные» троичности в цельную триединую, а точнее – трижды троичную систему: Бог, человек, природа.

Библия и оккультизм о троичности мира и человека.

Сравнение версий

Распределение ипостасей троичности, их соотношение в различных объектах божественного творения различно.

Известный исследователь оккультных наук, автор популярной книги «Магия и оккультизм» С. Тухолка пишет: «Существует три мира или плана: духовный, астральный и материальный» [2], с. 41.

Далее, по мысли автора, идеи, принципы (т.е. замыслы), оставляющие мир духовный, создают себе из энергии астрального плана соответствующие энергетические оболочки будущих физических тел, т.е. астральные тела, а последние в свою очередь формируют из материи физические тела, и «с этого момента проявляется физическое существо. И дух, и астросом обладают пластической или формирующей способностью» [2], с. 41. Благодаря этой способности физические тела получают форму, соответствующую изначальному принципу.

«Таким образом, все люди, животные, растения и даже минералы заключают в себе и астросом, и частицу или монаду духа. Заметим, что даже в минерале есть зачаточный инстинкт…» – делает вывод автор [2], с. 41–43.

Не станем углубляться в данную гипотезу, сравним лишь схему реализации сущностей по С. Тухолке с последовательностью божественных деяний в течение шести дней творения (Быт. 1–2).

Библейский вариант в целом совпадает с вышеприведённой гипотезой: божественный промысел (идея) посредством формирующей энергии божественного же Слова воплощается в физические сущности. Принцип: «И сказал Бог – и стало так лежит в основе божественного творчества». Бог творит Словом: «Все чрез Него начало быть» (Ин. 1, 3).

Как следует из Библии (Быт. 1, 3), в первый день Бог сотворил свет. Конечно, это не физический свет, ибо светила «меньшее» и «большее» были сотворены только на четвёртый день. Так о каком же свете идёт речь? О свете астральном. Об энергии, посредством которой божественные идеи будут в последующие дни творения воплощены в материю, а последняя станет «душою живою».

Этой животворящей энергией, потенциал которой человек и представить себе не может, насыщается, пронизывается и наполняется всё бесконечное пространство Мироздания. Энергия Слова оплодотворяет всевышнюю идею и в конечном счёте созидает жизнь: «В нем была жизнь и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 4–5).

Все дальнейшие акты божественного творения, по сути, сводятся к фокусированию астральной энергии на воплощении очередной идеи Бога. При этом божественное Слово является направляющим, ориентирующим фактором. Налицо – процесс управления большими созидающими энергиями посредством божественного Слова, отражающего в свою очередь божественную мысль.

Однако от макрокосма вновь обратимся к микрокосму, человеку. Откроем ещё раз вышеупомянутую книгу С. Тухолки. В разделе «Три мира и эволюция» приведена схема прогрессивной эволюции природы. (Ниже помещён графически упрощённый вариант этой схемы.)

Как видим, три вертикали – символы трёх «главных царств земли»: минерального, растительного и животного, пронизывают горизонтальные полосы – символы трёх миров: духовного, астрального и физического только до определенного уровня, соответствующего условно степени эволюции того или иного царства. И только вертикаль «человек» пронизывает все планы, упираясь остриём в «потолок» верхнего (духовного) плана.

Автор книги комментирует последнюю «диаграмму возрастания» следующим образом: «человек, как мы видим, эволюирует в духовном плане, но несомненно, что за первым духовным планом следуют другие, ещё более духовные, в которые человек и должен подняться, постоянно совершенствуясь». И далее: «При этом принцип (идея. – Г.М.) каждого царства проникает в область следующего высшего царства. Т.к. согласно оккультизму, закон аналогии проникает всю природу, то и в человеке мы находим три главных элемента, соответствующие трём мирам, а именно элементы: духовный, астральный, материальный.

– К первому принадлежит чистый дух, высшие духовные понятия и побуждения.

– Ко второму – разум, чувство, желание.

– К третьему – физические тела» [2], с. 41–45.

Итак, налицо: три плана в структуре макрокосма (духовный, астральный, материальный) и три аналогичных им главных элемента в структуре микрокосма (человека). Последний «сцеплен» в свою очередь с тремя главными царствами физической природы Земли (минеральным, растительным, животным).

(Правда, оккультизм подразделяет каждый из планов в триаде человека ещё на три подплана, образуя своего рода лестницу эволюции личности. Но эту, более тонкую градацию оставим за рамками данной работы: при желании читатель найдёт по этой теме необходимую литературу.)

Таковы в общих чертах оккультные представления о троичности мира и человека.

***

Библейский вариант, как было сказано выше, в принципе не противоречит оккультному, разница лишь в названиях, терминах, а иногда – в замене их соответствующими описаниями действий или объектов.

Например, в Библии нет названий царств физической природы, но сами царства фактически есть: «минеральное» – земная твердь (Быт. 1, 6–7); «растительное» – травы и деревья (Быт. I, 11–12); «животное» – рыбы, птицы, земноводные, «звери земные» (Быт. 1, 24–25).

В христианском видении мироздание по своей структуре также троично: мир божественный (ангельский) и мир природы соединяются посредством мира человеческого. Трёхипостасен в новозаветной традиции и сам Бог – Творец этих миров.

Что касается человека, то он также сотворён троичным, точнее – триединым: «во всей полноте, во всей целости духа, души и тела» (I Фес. 5, 23).

«Каббала, или западное эзотерическое учение,… признаёт в человеке:

– духовный план – дух,

– астральный план – душа,

– материальный план – физическое тело» [2], с. 46, т.е. фактически ставит знак равенства между названиями сущностей, составляющих триаду человека, в оккультной и христианской традициях.

Я преднамеренно сравниваю версии двух непримиримых в идеологическом плане противников – христианства и оккультизма. (Кстати, в этом противостоянии христианство более активно проявляет внутреннюю и внешнюю неприязнь к оккультному инакомыслию: чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать книгу православного священнослужителя А. Кураева «Оккультизм в православии» [5].) Как видим, библейская и оккультная версии относительно структуры тварного мира, в том числе и человека, в принципе совпадают. Триаду, троичность человека в троичном мире признают и Новый завет, и оккультные источники.

Дух Святой – средство общения миров

Единение троичностей макро– и микрокосма приводит не к растворению меньшего в большем, не к поглощению человека окружающим миром, а к своего рода сцеплению триад, соединению их аналогичных ипостасей тонкими невидимыми связями.

В результате микрокосм (человек) занимает свою органическую нишу в системе макрокосма, составляя с ним гармоничное целое, наследуя его признаки, подчиняясь общим законам мироздания. Это вполне соответствует постулату гностиков: что в большом – то и в малом, что снаружи – то и внутри, что вверху – то и внизу.

Гармоничное единение мира человеческого с миром божественным, аналогию «низа» и «верха» Библия отражает непосредственно (Быт. 1, 26–27), только в иной словесной форме, нежели гностики.

Но наряду с этой космической общностью, у человека (в собирательном смысле, конечно) есть и свои специфические, только ему присущие функции и соответствующие им задачи, что отличает его от других творений Бога.

Эта специфика естественным образом вытекает опять же… из общности, из уподобления человека образу Бога. Соответствовать «образу и подобию Божию» и есть, в сущности, обобщённая программа человеческого бытия, своего рода космическое домашнее задание человеку. («Классные» же занятия с человеком Бог терпеливо проводит, например, на горе Синайской, доводя до Моисея развёрнутые наставления, зафиксированные в библейском Пятикнижии. В Новом Завете уроки высокой нравственности даёт Сын Божий: Нагорная проповедь, беседы с апостолами и фарисеями – яркие тому примеры.)

Но, ставя перед человеком главную задачу – быть воплощённой моделью Бога на Земле, нести в себе Его образ и подобие, Всевышний обеспечил ему и возможность выполнения этой вселенской задачи. Он дал человеку (помимо «дыхания жизни») универсальный язык общения как с миром божественным, так и с миром тварным. Без него невозможно было бы человеку выполнить роль посредника, среднего звена между этими мирами. Таким языком является опять же Дух Святой, полученный человеком непосредственно из божественных уст и трансформировавшийся в «дух человеческий, живущий в нем» (1 Кор. 2, 11). Благодаря этому бессмертному духу человек чувствует, думает, стремится и, по словам «отца протестантизма» М. Лютера, в состоянии объять невидимое и вечное. Благодаря Духу Святому происходит постоянный энергоинформационный обмен между божественной троицей и человеческой триадой.

«Дух дышит где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь откуда приходит и куда уходит». Именно голос, т.е. язык слышен в Духе Святом. Но уразуметь это способен далеко не любой и каждый: «так бывает со всяким, рожденным от Духа», – поясняет Христос фарисею Никодиму (Ин. 3, 8).

В день Пятидесятницы собравшиеся вместе апостолы «исполнились Духа Святого и начали говорить на иных языках, как Дух давал им просвещать. Собрался народ и пришел в смятение: ибо каждый слышал их говорящих его наречием» (Деян. 2, 4–12). Итак, каждый слышал «собственное наречие, в котором родились», несмотря на то, что апостол проповедовал на каком-то одном языке по наущению Духа Святого.

Этот фрагмент ярко и образно раскрывает уникальное свойство Духа Святого – быть языком, единым для мира горнего и мира дольнего, ибо каждый из свидетелей этих новозаветных чудес не просто слышал «что-то», но слышал «говорящих о великих делах Божиих.

Творческая деятельность человека – главный критерий богоподобия

Вернёмся к вопросу о нише, занимаемой человеком в троичной системе Бог – Человек – Природа.

С одной стороны – принадлежность человека к животному миру. Она очевидна (временами – даже более чем!). Инстинкты прочно привязывают человека к исполнению поведенческого комплекса, диктуемого самосохранением – индивидуальным и видовым.

С другой стороны – человек, изначально унаследовав образ Бога, в дальнейшем обрёл и Его подобие, вкусив от древа познания добра и зла. «Образ» выразился в троичности природы человека. А в чём же проявилось «подобие»? В каких признаках? Во внешнем, «портретном» сходстве? Нет, конечно, ибо «Бога никто никогда не видел» (I Ин. 4, 12). Тогда в чём же? Естественно, в каких-то сокрытых критериях.

Всякого рода версий по этому поводу было выдано немало: от сходных до полярно противоположных. Мне лично ближе версия сотворчества человека с Богом, каждый из которых созидает, естественно, на уровне, соответствующем его «статусу».

Понятие «сотворчество» в широком смысле подразумевает работу на общую идею, где каждый из участников этого согласованного творческого процесса занимает свою нишу, отрабатывает задачи своего уровня под эгидой генерального автора идеи. «Человек увлекает за собой природу в своей эволюции, Богочеловек увлекает за Собой человечество в своём восхождении к Божественному миру, к которому в конце концов всё стремится и в чём может осуществить свой смысл» [27], с. 133.

Бога и человека связывает идея эволюции, и в осуществлении этой идеи они являются сотворцами. Реализуется же идея эта в форме божественного, грандиозно разворачивающегося во времени и пространстве эксперимента, в котором главным действующим лицом является человек.

В мир, функционирующий по биологическим законам и управляемый только инстинктами, Бог внедряет существо (человека), обладающее одновременно как инстинктами, так и механизмом управления этими инстинктами. Таким образом, наряду с творениями Бога, воспринимающими среду обитания только животным началом, на земле появляется существо, воспринимающее окружающий мир троично: биологически, эмоционально и разумом. Человек, модель Творца, размещается в неразумном мире для того, чтобы «возделывать землю, из которой он взят» (Быт. 3, 23). Иными словами, он должен творчески воздействовать на окружающий мир, совершенствуя его всею своею триадою. Но Бог не знает результатов этого воздействия, ибо Он не ведает, как вообще поведёт себя Человек в земных условиях. (Похоже, что уже в эдемских условиях человек доставил Творцу немало хлопот именно своей непредсказуемостью. В «Смежной теме № 2» этот вопрос и божественный «План перемещения человека из Эдема на землю» будут рассмотрены детальнее.) Но главное – Богу неизвестен характер взаимодействия биологического и духовного начал, вживлённых Им в человека. Следовательно, от Него сокрыты и возможные тенденции к изменениям человеческого бытия и сознания: или эволюции к высшим идеалам, или сползанию к животному миру. Всё это Творец и стремится постичь в результате длительного эксперимента, наблюдая за поведением Своего «образа и подобия» (человечества в целом) в многообразных земных условиях. Результаты наблюдений будут введены в базу данных «божественного компьютера»; обобщённая информация поступит в «копилку Мирового Разума». Таким образом, человек нужен Богу в не меньшей степени, чем Бог – человеку.

***

Я вполне отдаю себе отчёт в том, что приложение к всемогущему и всеведущему Богу понятия «эксперимент», суть которого сводится к познанию неведомого, на первый взгляд представляется кощунственным. Более того, предвижу, что глубоко религиозные люди узрят в слове «эксперимент» оскорбление святыни: издевательство над якобы всеведущим Творцом, отрицание Его провидческих способностей и т.д. Они возмутятся и ролью якобы подопытных кроликов, отводимой им в этом эксперименте. В общем, обвинений в мой адрес будет, видимо, вполне достаточно. Что можно ответить на эти предполагаемые упрёки?

Мне совершенно непонятно, почему самолюбие иных верующих должна шокировать их творческая роль в божественном эксперименте, в то время как их самолюбие совершенно не страдает от неизбежного исполнения роли лабораторного животного в унизительных опытах людей (например, экономические, социальные, культурные и др. «новации» перестроечного и постперестроечного времени). Видимо, потому, что эти издевательства либо просто не замечаются, т.к. их умело камуфлируют под общенародное благо, либо они воспринимаются как неизбежность, с безысходной покорностью, что вполне оправдано и даже предписано заповедями апостолов Петра и Павла. «Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа…» (I Пет. 2, 13). «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, I).

Упрёки же в недооценке божественных возможностей, мягко говоря, несостоятельны: речь ведь идёт о совершенно очевидном, о том, что знания Бога о человеке, Им же созданном, далеко не безграничны. Бог – всемогущ, но не всеведущ. Достаточно сравнить между собой фрагменты Быт. 1, 31 и Быт. 6, 6–7, чтобы убедиться, судя по высказываниям Самого же Творца, в полной непредсказуемости для Него поведения человека. Если в конце шестого дня Творения «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма», то спустя определённое время (через три библейских главы), «сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человеков до скотов, и гадов и птиц небесных; ибо Я раскаялся, что сотворил их». (Как видим, несовершенным, с божественной точки зрения, оказался не только человек, но и весь сотворённый Богом мир.) Раскаяться в своём неведении может несовершенный человек, но совершенный (всеведущий и всезнающий) Бог – это уж слишком!

Если в качестве главного критерия «подобия» принять способность человека к творческой деятельности, то неизбежно следует признать у человека-творца и наличие свободы воли (свободы принятия решения и воплощения его в действие) – условия, без которого никакой творческий акт просто невозможен. Это качество Бог передаёт человеку с дыханием жизни.

Свобода воли – это духовная зона, которую Бог создал сугубо для человека. В неё не вхож даже Сам Создатель. Полновластным хозяином в этой зоне является только человек, перед которым Бог ставит те или иные задачи, но не знает заведомо решения, которое человек примет. При этом в оценке действий человека и Своей реакции на человеческие поступки Бог абсолютно свободен. Он может даже уничтожить Своё творение (Быт. 6, 7), но не может сделать его иным, ибо «помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8, 21). Потому и зло, что эти помышления и поступки, рождённые ими, непредсказуемы, ибо возникли в зоне, «непрозрачной» для Бога.

Конечно, свобода воли Бога соотносится со свободой воли человека, полученной им от Бога, в той же пропорции, что и масштабы творческих задач, решаемых ими. И если масштабы творческой деятельности Бога не ограничены в пространстве: «Се, творю все новое» (Отк. 21, 5) и во времени: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5, 17), то размах творчества человека лимитирован «обрабатываемой» им гранью эволюции. Но в пределах этой грани Бог замыслил человека не роботом с заложенной в него программой и пусковой кнопкой, а существом самостоятельным, свободным и троичным во «всей полноте и целости». В противном случае человек бы «не был образом и подобием Творца, он был бы игрушкой Творца» [36], с. 10.

Экзамен у древа познания. Торжество духовного начала

В Библии творческое сотрудничество Бога с человеком начинается уже в Эдемском саду, куда Он помещает его, чтобы этот сад возделывать и хранить (Быт. 2, 8, 5). Ясно, что речь идёт о большем, чем уход за деревьями и цветами. Одним из призваний человека является установление и поддержание гармоничных взаимоотношений между всеми земными царствами природы: минеральным, растительным, животным. Эдемский сад (рай) предстаёт в качестве своеобразного полигона (с облегчёнными условиями обучения), где человек, взаимодействуя с Богом, совершенствует и окружающий мир, и свои с ним взаимоотношения. Эта практика потребуется человеку сразу же, как только он сменит благословенный Богом рай на проклятую Богом же землю. Но, совершенствуя всё вокруг себя, человек в первую очередь должен совершенствоваться сам, стремясь приблизить «образ и подобие» к Оригиналу. Готов ли человек к самостоятельному продвижению по спирали эволюции? «Бог, который изображается вовсе не всевидящим и всезнающим, а строгим, но справедливым судьёй» [29], с. 162, не знает ответа. Он устраивает человеку экзамен у древа познания добра и зла, чтобы видеть, как тот распорядится дарованной ему свободой воли.

Человек должен продемонстрировать Творцу способность к принятию самостоятельного устойчивого решения в нелёгкой ситуации выбора. Эту ситуацию, как следует из Библии, создаёт триада «Бог – человек – змей», в которой:

– Бог изначально триедин (Бог-отец есть Творец всего существующего через Бога-Сына оживотворяющей силой Бога – Духа Святого);

– человек, созданный по образу Бога, наследственно триедин (дух, душа, тело) «во всей полноте и целости»;

– змей – сущность, относительно которой в [29], с. 162 говорится: «В христианской традиции прочно утвердилось отождествление змея с дьяволом, сатаной, принявшим лишь обличье змея». Если принять эту версию, то змей становится антиподом Бога – сущностью, пребывающей в противостоянии Творцу. Триединство её проявляется в крайне уродливой форме: ипостась духа сориентирована «наоборот» («Я отрицаю всё – и в этом суть моя», – декларирует Мефистофель своё кредо); душа деформирована эгоцентризмом; возможности тела гипертрофированы, оно может принимать вид змеи, дракона, и даже Ангела света (2 кор. II, 13–14). (В смежной теме № 2 будет рассмотрена иная версия относительно роли змея-сатаны вообще и его «соблазняющего монолога», обращённого к Еве, в частности. В этой связи я настоятельно рекомендую читателю, не знакомому с библейской книгой Иова, внимательно прочитать хотя бы её первые главы.)

Как видим, каждое звено Эдемской триады имеет, в свою очередь, три ипостаси, что делает её трижды троичной, т.е. триадой из троичностей. Так что «райская жизнь» довольно сложна по своей структуре.

В сцене у древа познания Ева оказалась в ситуации выбора между божественным запретом (Быт. 2, 16–17) и дьявольским соблазном (Быт. 3, 2–6). Триада человека оказалась «плотно зажатой» между триадами Бога и змея-сатаны. Принятие Евой решения под воздействием двух полярно противоположных аргументаций и последующее воплощение его в поступок – и есть экзамен на зрелость свободы воли, результаты которого нам известны из Быт. 3, 6. Само же древо познания добра и зла становится символом троичности рая, где одновременно пребывают силы добра, силы зла (даже в раю!) и нейтральный объект – человек, на которого эти силы воздействуют.

***

В данном библейском сюжете Ева предстает ПРАМАТЕРЬЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОСТУПКА. Именно поступка! Не рефлекторного действия в силу инстинкта или наработок, а действия осознанного, мотивированного. Она демонстрирует впервые в истории (библейской, по крайней мере) действие свободы воли, данной человеку Богом. Ева является третейским судьёй в первом библейском поединке Бога и его антипода. Именно её решение определило дальнейшую судьбу человечества. Честь и хвала ей, «матери всех живущих» (Быт. 3, 20), в которой духовное начало одержало убедительную победу над животным инстинктом – страхом перед физической смертью. (Главный довод – «потому что дает знание» – сформулирован в Быт. 3, 6.) Поступок Евы знаменует обретение человеком, обладавшим до тех пор только образом Бога, Его подобия.

Итак, человек приходит на «землю, из которой он взят», как образ и подобие Творца, как полноценный участник божественного эксперимента.

ТРОИЧНОСТЬ ВОКРУГ НАС

В физической природе мы находим три

главных мира и царства…

В каждом царстве снова имеются три

элемента, соответствующие их планам…

Так как закон аналогии проникает

всю природу, то и в человеке мы

находим три главных элемента,

соответствующих трём мирам…

С. Тухолка

Человек по воле Бога пришёл из Эдема в мир сей не с пустыми руками: в его «багаже» среди ценностей, обретённых им в раю, есть свобода воли, знание добра и зла. Он сохранил троичную организацию и связь с Богом (через ипостась Духа). Иными словами, человек сохранил образ и подобие Творца. Следовательно, его сотворчество с Богом продолжается и в новых условиях. Более того, условия существования человека на неприспособленной земле способствуют активизации его творческого начала. Если комфортные условия жизни в Эдеме были обеспечены человеку Богом (Быт. 2, 8, 9), то на суровой земле, способной только произрастить «терние и волчцы», человеку приходится всё начинать с нуля. Поле деятельности огромно, точек приложения творческих способностей более чем достаточно.

Троичное восприятие троичного мира

Прежде, чем что-то сотворить в новом для себя мире, человек должен был как минимум выполнить три условия. Во-первых, познать характер и закономерности этого мира. Во-вторых, осознать (взвесить) свои возможности и соотнести их с потребностями (целью). В-третьих, выработать конкретные практические решения по сотворению (совершенствованию) «чего-либо».

Триада человека в троичном мире

Будучи существом троичным по природной своей структуре, человек естественным образом соединяется с троичной структурой земной природы – её минеральным, животным и растительным миром, занимая при этом высшую ступень в составе биосферы.

И, естественно, «возделывая землю, из которой он взят», т.е. творчески приспосабливая конкретные земные условия (прежде всего – природные), делает это по троичной схеме, являя собой «меру всех вещей». Более того, созданные человеком социальные институты и правила общежития, наработанные критерии оценки добра и зла, сформированная шкала жизненных ценностей – всё это по сути своей троично. Это и естественно, т.к. «лепилось» с единой модели, по единому троичному принципу: приём исходной информации – анализ – решение.

Но человек способен не только активно влиять на среду, видоизменять и формировать условия существования (природные и социальные): он может и сам адаптироваться к ним. Такая гибкость поведения может быть объяснена родственностью «по линии троичности» структур человека и остального мира, созданного Богом.

В повседневной жизни изначальное восприятие внешних объектов и ситуаций происходит на одном из уровней человеческой триады. Вслед за тем к процессу подключаются и остальные её планы. Итог зависит от характера ситуации и особенностей триады человека.

Так, инстинктивное восприятие события, в силу своего быстродействия, выстраивает линию поведения человека как бы автоматически. Например, в ситуациях типа «встреча с грабителями» поведение человека в принципе сводится к трём вариантам: убежать; сопротивляться; просить о пощаде (откупиться кошельком). Инстинкт мгновенно подскажет решение, хотя и не всегда верное (если при этом совершенно отключается мыслительный план).

Интуитивная ориентация в троичной ситуации присуща человеку, находящемуся в определенных условиях (наличие дилеммы, альтернативы и т.п.). Причём решения, подсказанные интуицией, подчас совершенно неожиданные, оказываются сильнее и правильнее логических выводов и умозаключений, например, нахождение третьего варианта из двух возможных. Это полуосознанная по природе своей реакция души на информацию.

И, наконец, ситуация может быть воспринята вполне осознанно, с позиций присущего конкретному человеку уровня духовности. Способ восприятия воздействий внешнего мира «через дух» и есть инструмент, данный Богом человеку для управления инстинктом и контроля над ним. В этом, как следует из предыдущей главы, и кроется смысл божественного эксперимента, точнее – его продолжения в «постэдемских» условиях. В прикладном аспекте подход к троичному миру через человеческую триаду является предпосылкой для выстраивания шкалы жизненных ценностей (материальных, нравственных, духовных) – поведенческого кодекса личности и общества.

Итак, человек способен оценить троичность «мира сего» (как, впрочем, и его «отдельных зон» – объектов, ситуаций, состояний, аспектов, процессов и т.д.), благодаря триединству своих ипостасей.

В процессе троичной обработки каждая ипостась человеческой триады ищет как бы свой аналог в обрабатываемом троичном мире, находит его и работает с ним в «жесткой сцепке». А поскольку человеческая триада соединена с божественной, то любые поступок, мысль (слово) или эмоциональная реакция доходят до Бога.

Образно говоря, информация о поведении человека (на всех его планах) поступает по этим каналам связи в божественный «компьютер» с колоссальным объёмом памяти. Эта информация систематически пополняет базу данных о ходе эксперимента, проводимого Богом на земле. Так что, благодаря соединению триад Творца и творения, жизнь человека находится под постоянным и всепроницающим контролем со стороны Высших сил. Видимо, это и утверждает Христос, говоря своим ученикам: «у вас же и волосы на голове все сочтены (Мф. 10, 30). (Кстати, «Книга жизни» в Откр. 20, 12 напоминает сборник обработанных компьютером информационных материалов о жизни каждого человека.)

За тысячелетия своей истории человечество прошло и ещё пройдёт (см. «Откровение Иоанна Богослова») длинный путь спадов и подъёмов: достаточно прочитать оба библейских Завета. Да и после искупительной смерти Мессии условия пребывания человека на грешной земле менялись, как в калейдоскопе. Рушились одни идеалы и традиции, рождались другие, но принцип троичности земной жизни и структуры человека оставался стабильным. Видимо, на это постоянство и указывает Библия, говоря о Боге, как о гаранте стабильности: «…у которого нет изменений и ни тени перемены» (Иак. 1, 17).

«База» божественного эксперимента, его основополагающий принцип (стабильность троичности субъекта и объекта) не изменяются во времени и пространстве. Основное требование к опыту (чистота его проведения) Богом не нарушено. Меняются лишь условия божественной задачи, предлагаемой человеку, который в соответствии с этим меняет углы и точки зрения на троичность. Но при этом неизменной остаётся сама троичность, которая в нас и вокруг нас.

Триада человека в трёхмерном пространстве

Во вступительной части статьи читателю предлагалось сделать «круговой обзор» с целью обнаружения этой самой троичности. Конечно, всего мы не увидим из-за отдалённости объектов, всего не разгадаем из-за сложных, маскирующих их конфигурацию внешних оболочек. Но кое-что – слишком очевидно, а иное – легко раскрывается (было бы желание).

Пожалуй, наиболее яркой иллюстрацией троичности (в прямом смысле – вокруг нас) является геометрическое пространство с его трёхмерностью. Положение любой точки пространства (объёма) описывается тремя параметрами в декартовой системе координат. Привычные одномерные понятия: длина, ширина, высота – применимы только к объёму, телу и существовать в отрыве от последнего не могут. Эти весьма условные понятия в конечном счёте представляют протяжённость какого-то отрезка линии. Но, превращаясь в линии, они в свою очередь сразу же обретают трёхмерность, т.к. любая физическая линия, как и физическая точка, и плоскость, просто не могут не иметь объёма. Это общеизвестно: как бы ни была мала частица «чего-то», она всегда будет трёхмерной.

Но на практике мы часто пренебрегаем одним или даже двумя размерами в «пользу» третьего. Например, шириной, а ещё более – толщиной линии, оставляя последней лишь её длину, протяжённость. Это допустимо в силу того, что численные значения отбрасываемых размеров ничтожно малы по сравнению с параметром оставшегося размера. Впрочем, это – искусственный приём. Реально же мы живём в трёхмерном мире и состоим из трёхмерных же частиц, т.е. мы «насквозь» троичны физически. Всё это элементарно и очевидно.

Интересно другое – связь трёхмерности пространства (объёма) с троичностью человека, а точнее – некая их аналогия.

Ещё Декарт отождествлял материю с протяжением, считая последнее независящим от нашего субъективного восприятия действительности. Иными словами, он видел взаимосвязь телесной (материальной) составляющей триады человека с протяжением, длиной, т.е. с первой составляющей трёхмерного пространства. Но мы и на интуитивном уровне ощущаем, что человеческое тело и длина «чего-нибудь» как-то взаимосвязаны. (Недаром размеры человеческого тела и его фрагментов послужили прототипами мер длины во многих странах, в том числе и в России.) Длина как первый параметр трёхмерности «длина, ширина, высота» в практике чаще всего бывает базовым размером, наибольшим габаритом, наиболее ощутимым «телесным» фактором.

Ширина же, а точнее образуемая ею совместно с длиной площадь, т.е. двухмерное пространство, аналогично второй ипостаси человеческой троичности – душе. Человек ощущает это подспудно, называя душу широкой, песню как выражение состояния души – раздольной, разливающейся вширь. Душевные эмоции, вообще говоря, ассоциируются у нас с чем-то жидким, растекающимся по поверхности (выплескивать эмоции).

Аналогичные рассуждения применимы и в отношении высоты, вертикали, образующей совместно с длиной и шириной полную трёхмерность пространства, объём. «Высокий дух», «высшая цель», «высокие идеи» и т.д. – вот те «вертикальные» эпитеты, которые мы прилагаем, когда хотим выразить нечто высокородное. Кстати, Дух Божий «дышет, где хочет…» (Ин. 3, 8), т.е. царствует в полном объёме трёхмерного пространства. Итак, существует скрытая, но внутренне ощутимая связь человеческой ипостаси «дух» с высотой, пространством, вертикалью.

Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод: мерности пространства и планы человеческой троичности соединены соответствующими связями. И поэтому человек сполна воспринимает своей триадой трёхмерное же окружение.

Троичность «вокруг нас» проявляет себя не только в природной среде, но и в отдельных «зонах и участках» повседневного бытия – ситуациях.

Ситуация выбора

Даже в ситуациях-копиях, которые внешне совершенно однозначны и, казалось бы, не подразумевают второго решения, выбор скрытно присутствует. А точнее – результат выбора, сделанного человеком ранее. Этот результат проявляется в конкретных поступках, которые в сходных ситуациях просто-напросто тиражируются. Например, повседневные действия, связанные с распорядком дня предприятия, учреждения. Мы их совершаем автоматически, не задумываясь и не взвешивая: надо ли завтра вставать в 6.00, чтобы к 7.00 успеть на работу. Какой же здесь выбор? Дело в том, что мы ранее, в своё время, уже сделали добровольный выбор в пользу именно этого предприятия с его условиями работы, в том числе и распорядком дня.

Другим примером кажущейся безвыборности является так называемая тупиковая ситуация. Строго говоря, таких ситуаций нет и быть не может, т.к. человек получил от Творца частицу божественного качества – свободу воли. Как ни парадоксально, но даже прикованный к стене мрачного подземелья обречённый на смерть человек имеет возможность выбора варианта поступка (возможно, последнего в его жизни). Например, узник может: плюнуть в лицо палачу и гордо принять смерть; рухнуть на колени и обнимать ноги врага, умоляя о пощаде; вручить себя божьей воле и смиренно ждать развязки. Так что человек свободен всегда. Правда, с разным количеством степеней этой самой свободы. Но по крайней мере выбор хотя бы одного альтернативного поступка у человека всегда имеется. Другое дело, когда ни один из вариантов не устраивает его, и, не найдя приемлемого решения проблемы, человек характеризует данную ситуацию как тупиковую.

Тем не менее, другой человек в этой же самой ситуации, при тех же вариантах возможных поступков не будет чувствовать себя в тупике. Он сочтёт один из существующих вариантов вполне приемлемым для себя и, как следствие, обретёт утерянное душевное равновесие. Всё зависит от состава и структуры шкалы жизненных ценностей.

Весы – универсальная модель ситуации выбора

Зримым образом троичности, её символом во многих случаях могут быть неравноплечие весы с изменяемой длиной плеч и нагрузкой на чашах. Добиться равновесия чаш на таких весах можно тремя способами (опять же тремя): подбором гирь при неизменной длине плеч; подбором плеч (сдвигом точки равновесия) при неизменной нагрузке на чашах; комбинацией обоих методов.

Весы как модель троичности охватывают практически все жизненные ситуации, связанные с выбором варианта решения. А поскольку наша повседневная действительность практически является набором таких ситуаций, то весы с их колебательным характером успокоения демонстрируют вполне стиль нашей жизни. Извечный гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?» фатально преследует нас от рождения до смерти, от подъёма до отбоя, от мелочного до судьбоносного.

Посмотрим же на весы с позиции троичности. Условимся считать конечной целью всех манипуляций с ними достижение равновесия (положение «стрелка на нуле») одним из трёх указанных выше способов.

Весы – это элементарный и вполне привычный для нас механизм. По своему назначению они являются компаратором, т.е. механизмом сравнения массы грузов, одним из которых может быть гиря.

Структурно весы символизируют триаду «действующих лиц», состоящую из: двух противоборствующих грузов на чашах и отсчётного устройства, играющего роль «третейского судьи», оценивающего результат этого противоборства. По своей же динамической сути они достаточно полно имитируют поведение человеческой триады в ряде ситуаций. В частности, в ситуациях типа «отбор» и «выбор». Это и понятно: человек, по сути, взвешивает, оценивает эти ситуации с помощью какого-то своего внутреннего компаратора, внешним символом которого и являются весы. Они моделируют широкий спектр особенностей, присущих не только упомянутым ситуациям. (Это обусловлено техническими характеристиками весов: амплитудой и частотой колебаний, временем успокоения, чувствительностью и пр.) Весы чутко реагируют не только на наличие воздействующего фактора (гири), но и на способ приложения и изменения его (плавно или резко). В общем, в «темпераменте» весов есть что-то от человека.

Попробуем, как и в примере с трёхмерностью пространства, провести некую аналогию в действиях троичных структур – весов и человека. Одновременное воздействие противоположных нагрузок на стрелку-указатель можно уподобить аналогичному влиянию на «живую душу» позывов плоти (инстинктов) – с одной стороны и мотивов духа, сознания (сдерживающих факторов) – с другой. Таким образом, отсчётное устройство весов и душа человека являются «третейскими судьями» в своих троичных системах. Неоднократные смещения точки равновесия (без изменения грузов на чашах) напоминают метания души, ищущей успокоительного решения в рамках имеющихся возможностей. Равновесное состояние весов моделирует нейтральное, умиротворённое состояние души человека (наш «третейский судья» спокоен и отдыхает после принятия трудного решения).

Ситуация выбора «в разрезе»

В общем случае решение такой ситуации сводится к одному из трёх вариантов: двум абсолютным (или то, или другое) и одному равновесному, компромиссному (частично то, частично другое).

Проблемы, с которыми сталкивает нас жизнь, приходят к нам разными путями и выявляются во времени тоже неодинаково. Одни вызревают длительно, постепенно наращивая своё влияние на нашу жизнь (весы, сбалансированные ранее, медленно теряют равновесие под влиянием плавного изменения нагрузки). Другие проблемы обрушиваются на нас внезапно, в виде удара судьбы или рывка (весы резко теряют равновесие под влиянием тяжелой гири, брошенной на одну из чаш).

Но независимо от характера воздействия внешних обстоятельств (удар или медленно надвигающаяся неотвратимость) и степени их сложности решение проблемы в конечном счёте приведёт нас к выбору. Точнее – к последовательному решению одной или нескольких параллельных дилемм: где? когда? какими средствами? и т.д. При этом решение каждой из них не выйдет за рамки трёх упомянутых выше вариантов.

Таким образом, мы просто погружаемся в громоздкую систему троичностей. А поскольку проблемы и «проблемки» преследуют нас повсеместно и повсечасно, то мы практически не выходим из этого окружения.

Мне могут возразить: «Но ведь есть же большие и мелкие проблемы, которые имеют всего лишь одно решение. Примеров – сколь угодно много. О каком же выборе, а значит и троичности, может идти речь, если второго решения просто нет?!»

«Не надо думать, – отвечу я, – что если на сегодня второго решения проблемы нет, то его не существует в природе вообще. Оно просто не найдено в данное время и данным человеком, но вполне вероятно, что оно откроется позже, другим искателям. Загляните ещё раз в Библию и перечитайте фрагменты Дан. 12, 4–9 и МФ. 13, 14, 15».

Кстати, вариантом решения проблемы может стать и обоснованный нами отказ от реализации рассматриваемой возможности. Да, это тоже решение: оставить всё, как есть, дабы не «наломать дров». Ведь нередко наши решения, принимаемые сходу и замешанные на эмоциях, после аналитической рассудочной обработки теряют свою привлекательность. Мы начинаем размышлять, несколько поостыв, о последствиях такого едва не принятого решения, прогнозировать появление новых проблем и… всё возвращаем «на круги свои». (Чаши весов после колебаний приходят в изначальное равновесное состояние.) Но устойчиво ли равновесие души, достигнутое таким образом? Конечно, нет. Скрытая неудовлетворённость будет периодически напоминать о себе, а правильность принятого решения «об отступлении» – ставиться под сомнение. Один человек под влиянием этого будет «замахиваться» и… тут же затухать; другой, в конце концов, решится на экстремальные действия. Но будет ли он в дальнейшем жалеть о содеянном или нет – известно только Богу. Пребывание в таком раздвоении, вероятно, знакомо многим: несостоявшиеся или в конце концов реализованные «замахивания» на семейный развод, размен квартиры, добровольное увольнение и т.д. – кто не пережил подобных ситуаций?

«Ну, хорошо, – скажет всё тот же скептически настроенный читатель, – а если выбор предусматривает несколько возможностей, по крайней мере – больше двух? Принцип троичности в этом случае нарушается?»

«Нет, не нарушается. Ведь каждую из наличных возможностей (независимо от их количества) мы взвешиваем и оцениваем по отдельности, последовательно сверяя их с какой-то своей внутренней меркой (о чём поговорим ниже). Таким образом, сложная ситуация выбора итогового варианта распадается на ряд обычных промежуточных выборов по числу исходных возможностей», – таков вкратце мой ответ.

Естественно, что при последовательной обработке множества вариантов возникают трудности, и гораздо большие, чем в случаях минимальных возможностей выбора. Ведь нам приходится многократно решать одну и ту же троичную задачу, но только с разными значениями параметров.

Но допустим, что наш внутренний компьютер справился с этим множеством данных, вводимых в него, и решение, которое в той или иной степени нас устраивает, найдено. В нём будут относительно полно учтены, увязаны все необходимые параметры и их значения (стрелка весов, качающаяся под воздействием гирь-доводов замерла в положении, близком к нулевому; дисбаланс весов символизирует степень нашей остаточной неудовлетворённости решением).

Наверное, всем знаком мучительный выбор из широкого ассортимента нужной нам вещи. Трудность состоит в согласовании наших возможностей и потребностей. Мы хотим совместить такие параметры (подчас противоречивые), как цена, качество, внешний вид, удобство в эксплуатации и т.д. Кстати, вариант «уйти ни с чем» в такой ситуации не менее вероятен, нежели в условиях минимального выбора. «Всего много, а выбрать нечего», – часто сетует покупатель.

Отбор – первая стадия ситуации выбора

Как уже говорилось, человек, выбирающий единственное решение из нескольких возможных его вариантов, неизбежно сталкивается с определёнными трудностями. Заключаются они в необходимости проведения многократных (по числу вариантов) сравнений. Чего с чем? На первый взгляд кажется, что сопоставляются данные нам возможности между собой. На самом же деле сравнивается каждая из них с одним и тем же эталоном, сокрытым в тайниках человеческой триады.

Таким своеобразным манекеном, на который мы примеряем имеющиеся возможности, являются наши личные представления о правильном и неправильном (применительно к данной ситуации). Это – своего рода модель желаемого в идеале. Мы как бы взвешиваем, сравниваем желаемое с действительным, определяя в какой степени наш идеал совпадает с реальностью.

Применительно к весам, роль такой модели исполняет образцовая гиря, с которой мы сравниваем взвешиваемый груз (каждую из проверяемых возможностей). Таким способом последовательно опробуем все варианты, отбрасывая вначале те, которые вызывают значительный разбаланс весов (менее всего удовлетворяют нас).

Проведя предварительный отбор относительно приемлемых для нас возможностей, мы ещё раз взвешиваем их. Методом последовательного исключения уменьшаем число оставшихся вариантов, пока их, в конце концов, не останется всего два. Это – наиболее вероятный результат. Теперь мы подошли к трудному моменту окончательного выбора, ибо оставшиеся варианты по своей весомости очень близки к эталону, т.е. нашему личному представлению о правильном (а значит и желаемом) варианте решения проблемы.

Конечно, не исключено, что в процессе предварительного отбора мы сразу найдём устраивающий нас вариант (весы полностью уравновесятся). На этом – всё, выбор произведён. Но такое маловероятно: червь сомнения будет точить нас по поводу скоропалительного решения. Разве так уж редки случаи (особенно это характерно для женщин), когда после обретения какой-либо вещи мы проверяем себя на правильность совершённого поступка, т.е. ходим по магазинам: а нет ли там аналогичного, но только лучше и дешевле обретённого? В итоге – радость или расстройство.

Итак, в результате тщательного отбора вероятнее всего останутся два варианта, из которых по условиям данной ситуации надо выбрать один. И вот только теперь мы кладём на чаши весов оба наиболее приемлемых варианта для сравнения их между собой.

Естественно, в каждом из них будут свои «плюсы» и «минусы», качество и количество которых могут учесть только наши внутренние весы, наш «третейский судья», который и вынесет окончательное решение в пользу того или иного варианта (или их возможной комбинации). Конечно, эти весы должны иметь достаточно высокую чувствительность, чтобы уловить все нюансы «за» и «против» в обоих сравниваемых вариантах. В случае равнозначности оценок к исполнению своих обязанностей приступает интуиция, приговор, который является окончательным и бесповоротным.

Если мысленно сбросить внешнюю оболочку ситуации выбора, то внутреннему взору на глубине, сокрытой от взгляда извне, представится взаимоборство ипостасей человеческой триады. Мы увидим, что доводы физической ипостаси (страх, телесный комфорт, материальный интерес и т.д.) и доводы ипостаси духовной (чувство долга, моральные принципы, совесть и т.д.) поочерёдно воздействуют на душу человека. Возникшее под влиянием этой двусторонней обработки душевное желание и определит судьбу выбора.

П

одводные и надводные камни в ситуации выбора

Я отдаю себе отчёт в том, что механистическое представление о сложнейшей работе мышления и психики человека в ситуации выбора неправомочно. Естественно, нельзя сводить всё к жёсткой «трёхъярусной» схеме и механической модели – весам и гирям. Но это, действительно, всего лишь модель, зримо демонстрирующая только принцип ситуации, но не форму его воплощения, которая неповторима в каждом конкретном случае.

Сложность глубинного взаимодействия планов человеческой триады пропорциональна сложности внешней ситуации. Чем серьёзнее и ответственнее выбор (особенно – при наличии взаимоисключающих условий), тем полнее и ярче проявляется острота спора наших первого и второго «Я», и тем сложнее нашему третьему «Я» определить победителя. В сущности – это борьба (с попеременным успехом и непредсказуемым финалом) нашего тела с нашим духом за нашу же душу. Наконец, наш «третейский судья» вынес решение: или в пользу одной из сторон, или боевая ничья – компромисс (на этом варианте остановимся несколько позже). Степень удовлетворённости этим решением чаще всего относительна, и тень сомнения не покидает нас: правильно ли? не ошибка ли? И это вполне закономерно, т.к. достаточно сильны доводы и контрдоводы обеих сторон, жаждущих справедливости (естественно, в свою пользу). Легко ли в этой ситуации «третейскому судье»?

Даже не будучи юристом, я допускаю, что всякого рода издержки в работе профессионального судьи вполне возможны. Причиной этого может стать несовершенство закона, недостаточная квалификация и т.д. При этом немаловажное значение имеют и морально-психические качества судьи.

В Библии (да и в повседневной жизни тоже) есть понятие «неправый суд». Это когда судья-человек с его слабостями одерживает верх над судьёй-юристом с его обязанностью следовать закону. И даже если решение принято в полном соответствии с таковым, то всегда ли бывает удовлетворён судья-человек? Видимо, не всегда: житейская и юридическая оценки вынесенного судом решения могут не совпадать.

На решение судьи-юриста влияют доводы как минимум двух человек, разных по характеру и профессиональной ориентации. А в ситуации, когда в одном человеке уживаются обвинитель и защитник, которые к тому же периодически меняются ролями, принять судье правильное решение – задача не из лёгких. К тому же и судья этот также «внутри нас есть», а не извне. Трудно вершить суд праведный, когда ситуация – «вокруг нас», но ещё труднее, когда – «внутри нас». «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1), – учит Христос, т.е. не будете осуждены на мучительные сомнения в отношении правильности принятого решения.

Но наряду с юридическими нормами существуют законы морали, данные Богом человеку, а также – наработанные последним за всю его земную жизнь. Формально они едины для всех людей, т.к. утверждают общечеловеческий нравственный идеал. Например, последние шесть заповедей из десяти, известные в Библии как «Божии принципы общественной жизни». И если уж законы правосудия, имея относительно жёсткую и чёткую формулировку, не исключают полностью их разночтения, то законы морали трактуются людьми вообще очень широко. К тому же индивидуальная приверженность моральным нормам часто бывает неустойчивой, нас иногда легко сбить с «пути истинного» посторонним доводом или примером.

Мы подчас (сознаемся уж честно) не в состоянии ответить на такой, казалось бы, простой и одновременно трудный вопрос: «Знаем ли мы, чего хотим? Ясно ли представляем себе это?» Неясность цели, расплывчатость собственных представлений о правильном и неправильном, неустойчивость нравственно-этических норм рождают неудовлетворённость и сомнения в правильности принятого решения. Ощущение душевного дискомфорта не оставляет нас. (Стрелка весов колеблется около нулевой отметки, т.к. нагрузки на чашах никак не стабилизируются.) Мы попеременно то принимаем, то отбрасываем одни и те же доводы. Подобная нестабильность может жить в нас, держа душу в «ежовых рукавицах», от нескольких мгновений до многих лет, а то – и всю оставшуюся жизнь. Многое зависит от сложности ситуации, степени её критичности, быстродействия нашего внутреннего компьютера и содержания программ, в него заложенных (индивидуальной шкалы жизненных ценностей), физиологических, психических и других особенностей человека.

В критической ситуации время, отводимое лётчику или водителю для принятия (правильного с их точки зрения) решения, т.е. производства выбора, ограничено секундами или даже их долями; время, отводимое для выбора подарка близкому человеку, зависит от нас самих, а вот поиск оптимального решения сложной и мучительной семейной или служебной проблемы может длиться годами, и, тем не менее, ошибки в выборе решения не исключены. На первый взгляд, эти примеры абсолютно несопоставимы. Но по принципу, по сути своей – идентичны, т.к. они демонстрируют работу человеческой триады в троичных ситуациях выбора.

Ещё раз о роли отбора в ситуации выбора

Выше отмечалось, что выбору из нескольких возможностей, как таковому, практически всегда предшествует отбор двух наиболее приемлемых вариантов методом последовательного исключения.

В сущности, отбор – это разновидность выбора, имеющая свои особенности:

– если в ситуации окончательного выбора оптимальный вариант определяется, то в процессе отбора он задаётся, как своеобразный эталон; цель отбора заключается, таким образом, в исключении вариантов, значительно не соответствующих эталону;

– в ситуации окончательного выбора определяющая роль отводится внутренним высокочувствительным весам с целью уловить разницу двух близких по значению вариантов. В ситуации же отбора также необходим механизм сравнения – те же весы, но решающую роль здесь играет эталон (образцовая гиря), с которым и сравниваются последовательно все имеющиеся гири-варианты.

Такая гиря-эталон в принятой модели троичности символизирует сформированное ранее представление о желаемом. Это – сумма критериев, которым должен соответствовать идеальный вариант выбора. Но мы не всегда, как уже отмечалось, знаем, чего именно хотим. Поэтому и вес нашей образцовой гири (т.е. весомость аргументов) может быть нестабильным во времени, что зависит от влияния различных факторов (советы друзей и лжедрузей, некомпетентная доброжелательность, обретаемые нами опыт и знания и др.).

Ничего удивительного: даже физическая гиря самого высокого класса имеет «законную» (нормированную) погрешность. Кроме того в процессе эксплуатации масса такой гири уменьшается (истирание, деформация и т.д.). Так со временем изменяется и наш внутренний эталон (критерии и представления): весомость прежних доводов и аргументов может не только уменьшиться, но и «поменять знак».

Однако, смутное представление о желаемом, как это ни парадоксально, не препятствует процессу первичного отбора. Причина в том, что срабатывает спасительный для многих принцип: «я не знаю, чего хочу, но знаю точно, что это – типичное не то». И вариант отбрасывается, т.е. главная цель отбора (исключение явно неудовлетворительных решений) достигнута. Таким образом, расплывчатая окантовка наших желаний в данном случае не мешает нам, т.к. она легко перекрывается слишком большим расхождением желаемого и действительного.

Трудности придут позже, при вторичной обработке оставшихся вариантов, когда разрыв между желаемым и действительным сократится: ведь варианты-то остались более-менее приемлемые. На этой стадии отбора туманность наших представлений об идеале будет сильно влиять на правильность решения и создавать душевный дискомфорт. (Применительно к модели требуется более высокий класс и образцовой гири, и весов.)

Конечно, в процессе отбора можно сразу встретить вариант, полностью нас устраивающий, но вероятность этого события невысока, т.к. постоянно действующий фактор сомнения будет делать своё чёрное дело.

Примером поведения человека по приведённой выше схеме может служить набор и последовательность его поступков в ситуации «ищу работу», т.е. в системе «спрос – предложение». Эта система, независимо от сферы её действия (материально-бытовой, социальной, нравственно-этической, эстетической и т.д.), является частным случаем общего понятия «выбор», одной из иллюстраций троичности «вокруг нас». В сущности, это те же весы, колеблющиеся под воздействием переменных нагрузок, каковыми в данной ситуации выступают доводы «за» и «против».

Итак, допустим, что у человека есть выбор работы из нескольких предлагаемых вариантов. Естественно, как бы ни были расплывчаты его представления о желаемом (интерес, зарплата, льготы, окружение и т.д.), для него это не будет иметь ровно никакого значения, если предлагаемая работа не соответствует его специальности (электромеханик вряд ли займёт вакансии врача или юриста) или же когда требования работодателя выше профессиональных и иных возможностей кандидата. Иными словами, на первом этапе отбора, т.е. при знакомстве с перечнем вакансий, всё ясно и понятно. Но ситуация осложнится (для электромеханика) на втором этапе, когда в этом перечне после отбрасывания совершенно неприемлемых вариантов останутся специальности технического профиля. Здесь уже «наводка на резкость» при проецировании наших желаний на действительность имеет решающее значение. Нужны чёткие разграничения одного от другого, ибо если мы вполне отчётливо не представим себе, чего именно хотим, то можем сделать в конечном счёте неправильный выбор.

Как говорилось, уже в процессе отбора можно найти вариант, совпадающий с нашим представлением о желаемом, и на этом прекратить дальнейший поиск. Но мы рассматриваем общий случай, когда в процессе отбора выявляется не единственный ярко выраженный в своей приемлемости вариант, а несколько относительно приемлемых итогов сравнения. Количество их в процессе дальнейшего отбора будет сведено к двум, потому что все возможные варианты уже прошли процедуру неоднократного сравнения с эталоном. Больше с ним сравнивать нечего, но окончательный выбор так и не сделан. Остаётся одно – сравнить на весах оставшиеся после выбраковки варианты между собой. Естественно, их должно быть не более двух. Теперь же необходимо выбрать только один или найти приемлемую комбинацию вариантов. Последнее слово за нашим «третейским судьёй», однако каким оно будет и когда (и будет ли вообще), предсказать невозможно.

***

Несмотря на разнообразие ситуаций выбора, их роднит следующее:

– в период окончательного выбора троичность складывается из: двух вариантов, каждый из которых содержит аргументы «за» и «против», и «третейского судьи», определяющего победителя (душа, интуиция, третье «Я»). В ситуации же предварительного отбора триада «действующих лиц» состоит из: обрабатываемого варианта (действительное), устойчивого представления о правильном (эталоне) и механизма оценки степени их соответствия;

– конечная цель выбора – нахождение приемлемого варианта, целью же отбора является исключение неприемлемых вариантов из числа имеющихся (подготовка к ситуации выбора);

– моделью обеих ситуаций являются весы. В ситуации выбора на них сравниваются между собой «весомости» двух вариантов, оставшихся в результате предварительного отбора. Поскольку они могут быть почти равнозначными, то чувствительность весов должна быть достаточно высока, дабы уловить это «почти». В ситуации отбора на этих же весах сравниваются «весомости» анализируемого варианта и эталона (желаемого). При этом отклонение стрелки весов будет пропорциональным «недобору» действительного до желаемого. Длительное колебание стрелки относительно нуля в ситуации выбора говорит о том, что окончательное решение так и не найдено, к сожалению. Устойчивое же положение её на нулевой отметке символизирует компромисс, о чём речь пойдёт ниже;

– вариант «всё оставить в исходном» (отказ от решения) в обеих ситуациях является резервным, но вполне реальным.

Ситуация компромисса

Ход рассуждений подвёл нас к тому, что называется компромиссом. «Советский энциклопедический словарь» (1982) толкует это понятие как «соглашение на основе взаимных уступок».

Определение вполне достаточное, чтобы представить себе широту и многообразие ситуаций, имеющих подобный исход, и, как следствие, оценить роль компромисса в нашей повседневной жизни. Семейные, дружественные и служебные отношения, повседневное общение людей дома и вне его – всё это базируется на соглашениях и договорах. И вообще, поддержание миролюбивых отношений, мирное сосуществование на любом уровне (от межличностного до межгосударственного) невозможно без соглашений: гласных и негласных, письменных и устных и т.д.

Говоря о компромиссе в данной работе, я подразумеваю двух человек, интересы которых в общей зоне изначально не совпадают, более того – противостоят, но в дальнейшем приходят в относительное равновесие за счёт взаимных уступок сторон.

Компромисс как решение конфликтной ситуации

Компромиссу может предшествовать конфликтная ситуация. «Конфликт моральный – специфическая ситуация морального выбора, в которой принимающий решение человек констатирует в своём сознании противоречие: осуществление каждой из выбранных возможностей поступка во имя какой-либо нравственной нормы одновременно ведёт к нарушению другой нормы, представляющей для данного человека определённую моральную ценность. В конфликтной ситуации требуется совершить выбор между сталкивающимися моральными ценностями в пользу одной из них… Разрешение конфликта морального базируется на осознании иерархии нравственных ценностей» [6], с. 140–141.

Следовательно, конфликтная ситуация как специфическая разновидность ситуации выбора может быть в принципе разрешена тремя активными способами: или одна из сторон полностью подавляет интересы другой (два взаимоисключающих силовых варианта), или же в результате взаимных уступок стороны приходят к компромиссному решению проблемы (третий вариант). Назовём условно силовые решения – абсолютными, а компромиссное – относительным.

Итак, в любой конфликтной ситуации заложена троичность. Конфликтуем же мы (в разной степени, конечно) постоянно и по бесчисленным поводам: с человеком близким и дальним; коллективом и обществом; в одиночку и в союзе с единомышленниками; явно или скрытно; кратковременно или годами, а то – и враг на всю оставшуюся жизнь. Так что, от этой непривлекательной внешне и разрушительной по сути троичности нам просто не укрыться: она – «вокруг нас».

Конфликтная ситуация, троичная по способу разрешения, представляет к тому же определённую систему взаимодействия троичностей, ибо участники ситуации троичны по структуре. Это, с одной стороны, порождает конфликт на одном из планов сталкивающихся триад (чаще – физическом), но с другой – способствует компромиссу, благодаря вмешательству в конфликт регулирующих планов (духа и души). Благодаря именно этим планам, вполне возможны мирные (точнее – мироподобные) решения спорных проблем в зоне совместных интересов обеих триад.

«Моральный кодекс строителя коммунизма» (1961), введение курса обществоведения в средней школе, решения 27 съезда КПСС и пленумов 80-х годов вызвали появление целого ряда печатных работ, посвящённых проблемам морали и нравственности (учебник, тематические словари и отдельные работы, газетные статьи и т.д.). Все они в той или иной степени касались и конфликтных ситуаций на разных уровнях (семья, школа, трудовой коллектив, дружба, повседневно-бытовое общение и т.д.). В них приводились советы по предотвращению конфликта и предлагались пути выхода из него. Но отдача от этих рекомендаций, мягко говоря, нулевая, в чём мы и убеждаемся сейчас, спустя два десятилетия.

С позиции троичности, все люди одинаковы только по числу планов, составляющих человеческую триаду. Но они совершенно разные и неповторимые по соотношению этих планов между собой (по их «качеству», «толщине», расположению и взаимовлиянию). Иными словами, у каждого индивида есть своя, только ему присущая, шкала жизненных ценностей, на которую сориентировано его поведение в каждой конкретной ситуации. Многие авторы упомянутых выше публикаций не учитывают этого фактора и скорее видят ситуации как таковые, но не видят в них людей, которых они усиленно нивелируют по социальным или же функциональным признакам. Например, подаваемый в обобщённо-усреднённом варианте конфликт «вообще родителей» и «вообще детей». Поэтому и не срабатывают эти рекомендации на все случаи жизни, а точнее – срабатывают только те, которые вписываются в ценностную шкалу конкретных индивидов.

К компромиссному решению стороны могут прийти, и не доводя дело до конфликта. Но только в тех случаях, когда человеческие триады обеих сторон достаточно гармонизированы между собой, когда взаимное желание уступить – сильнее, чем наступить. Тогда в сфере общих интересов устанавливается равновесие, определяемое договором по сути, форма которого может быть разной, даже негласной.

Конечно, компромисс, выросший из конфликта, будет отличаться по «духу и букве» от компромисса дружелюбно-добровольного. Последний – более устойчивый и живучий: некоторые соседи по квартире или даче дружественно сосуществуют десятки лет, имея при этом обширную бесконфликтную зону общих интересов.

Нас же в большей степени интересует первый вариант, когда компромисс представляется одним из решений конфликтной ситуации.

***

Итак, представим, что у одной или обеих контактирующих сторон соотношение планов собственной триады дисгармонично (гипертрофирован материально-физический план или почти атрофирован план духовный). В этом случае между сторонами возникает взаимное непонимание, переходящее в неприязнь, а затем и в конфликт.

Обратимся снова к нашей испытанной модели троичности – весам с гирями на чашах. В рассматриваемой ситуации такими гирями будут доводы, мотивы, аргументы и т.д., обосновывающие требования и претензии каждой из сторон. В разгаре конфликта эти гири не кладутся, а швыряются на чаши весов, вызывая резкие нагрузки. Весы разбалансированы, чаши прыгают на полной амплитуде. Так, в общих чертах выглядит модель. А что же в натурном плане?

Поскольку нас интересует в большей степени то, что «вокруг нас», рассмотрим наиболее часто встречающийся тип конфликтной ситуации – меж двумя людьми. С этим сталкивался, вероятно, каждый и не единожды. Семья, дружба, совместная работа, наша сфера ненавязчивого обслуживания – всё это может стать ареной боевых действий (без кавычек).

Нет смысла и желания подробно описывать подобные разборки. В лицо друг другу летят обвинения и упрёки, а возможно, и что-нибудь более увесистое, каждая сторона переходит попеременно от нападения к защите и наоборот. Недостаточная весомость аргументов подкрепляется сильными эмоциональными выплесками, внешний вид участников сражения, мягко говоря, непривлекателен.

Истина в таком споре не родится никогда, а будет ещё глубже захоронена. Да она уже, в сущности, и не нужна: в пылу словесных баталий стороны, вероятно, уже забыли и о существе спора, и о поводе к конфликту. Противники, не слушая доводов друг друга, беспорядочно выдвигают свои аргументы (швыряют гири на свою чашу, не видя, что делается на противоположной). И никому уже ничего не нужно, кроме одного – одержать верх в очередной бесполезной перепалке (программа максимум) и уж никоим образом не признать себя виновным (программа минимум).

Возвыситься над кем-нибудь (хотя бы в собственных глазах) возможно, в принципе, двумя путями.

Путь первый – честный, но трудный: наращивать собственные достижения, поднимаясь над «высотной планкой» противника. Применительно к конфликтной ситуации – усиливать весомость своих аргументов, приводить неоспоримые доводы.

Путь второй – подлый, но вполне доступный: унизить противника, деморализовать его запрещённым ударом в болезненную точку и на этом фоне чувствовать себя победителем. В конфликтных ситуациях такими запрещёнными приёмами являются разного рода оскорбления – взаимные или односторонние. Их ядовитым укусам подвергается всё – даже возраст и физические недостатки, лишь бы побольнее.

На модели троичности эта фаза конфликта будет представлена как резкий перевес одной из чаш весов. Но это произойдёт не за счёт собственных гирь-аргументов (они уже полностью исчерпаны), а вследствие преднамеренного травмирования противника.

Образно говоря, это удар по рукам оппонента, пытающегося бросить очередную гирю на свою чашу. Конечно, это запрещённый приём, в результате которого иной, глубоко уязвлённый оскорблением, человек просто неспособен более сопротивляться и продолжать этот кошмарный диалог. Нервы его не выдерживают, и он выходит из игры. Естественно, противник расценивает это как собственную победу и открыто злорадствует. На правах победителя он фактически аннулирует все гири на чаше соперника: да, все доводы и аргументы стороны, покинувшей «поле боя», теперь уже не имеют силы.

Итог: оба участника спора получили травмы, деформирующие психику. При этом один из них глубоко переживает нанесённые ему оскорбления, унижение своего достоинства, а другой испытывает садистскую радость, видя поверженного оппонента.

Но набросанная выше «типовая схема» выяснения отношений в большинстве случаев имеет иную, не столь разгромную концовку: это – очевидная «боевая ничья», т.е. итог, в котором не бывает победителя и побеждённого. Дело в том, что участники подобных ристалищ чаще всего имеют довольно крепкие нервы, способные выдерживать частые и длительные перегрузки. Участвуя на равных, такие люди, как правило, не раскисают и не дают противнику сесть себе на шею. Слабонервные же постараются не идти на обострение, избежать конфликта или, по крайней мере, выйти из него как можно раньше.

Итак, по окончании очередной схватки у обоих противников остается «радостная» надежда на подобные встречи в обозримом будущем. Ибо есть категория людей (и немалая), которые патологически не воспринимают ничейного результата (не говоря уж о поражении). Они всегда и во всём должны быть правы (только так, а не иначе!). Такое устойчиво некритическое отношение к собственным поступкам, словам и мыслям ведёт к фанатизму. А это – уже не страшно! К тому же «коэффициент полезного действия» каждого такого выяснения истины равен нулю: решение проблемы, послужившей изначальной причиной конфликта, не продвинулось ни на йоту. И это при таких-то (!) нервно-психических затратах.

Конечно, не все и не всегда выясняют спорные вопросы и пытаются решить общие проблемы таким диким способом. Выполняя рекомендацию А.С. Пушкина «учитесь властвовать собой», иные люди контролируют по возможности спокойно и холодно своё поведение в проблемных дискуссиях, удерживая его в определённых этических рамках. Они не теряют логическую нить в своих аргументах и одновременно следят с полным вниманием за обоснованностью оппонентом своих претензий. Применительно к весам это будет выглядеть, как перекрёстный надзор за достоверностью гирь, применяемых оппонентом: не поместил ли противник фальшивую гирю на свою чашу (правильно ли обосновывал приводимый довод?).

Такой подход, когда люди пытаются всё разложить по полочкам, более эффективен, нежели разборки на уровне голых эмоций. Дело ещё осложняется и тем, что проблема, разбираемая в сфере общих интересов, редко остаётся в одиночестве и первозданном виде: чаще всего она деформируется и, как снежный ком, обрастает пластами сопутствующих проблем или «проблемок». Эти неучтённые нюансы могут погубить идею. Они способны увести дискуссию от основной темы именно тогда, когда чувства, эмоции подменяют логику и рассудок.

Частые конфликты в отношениях двух людей свидетельствует о том, что абсолютного решения (полного диктата одной стороны и соответствующего ему подчинения другой стороны) достичь невозможно. Триады обоих действующих лиц не гармонизированы (или незначительно гармонизированы) между собой практически ни на одном из планов, ибо появление дисгармонии на одном из них неизбежно ведёт к таковой и на остальных. Во взаимоотношениях людей появляется всё больше разъединяющего их, нежели соединяющего. Взаимная неприязнь практически уже не скрывается. Аргументы защиты и обвинения каждой из сторон доводятся резко, раздражённо. Модель троичности, соответствующая этой ситуации, характеризуется тем, что весы предельно разбалансированы, чаши беспорядочно раскачиваются под воздействием резких бросков на них гирь-аргументов.

***

Затяжные, изнуряющие конфликты должны в конце концов привести хотя бы одну из сторон к простейшей мысли, что в такой ситуации дальше жить нельзя. Необходимо что-то предпринимать. Но что именно? Конечно, лучший вариант – выйти из этой ситуации в прямом смысле, т.е. вообще расстаться с оппонентом.

Но при всей заманчивости навсегда избавиться от конфликтёра (кстати, освободив тем самым и его от себя), вариант этот не так-то прост в исполнении и не столь оптимистичен в своих последствиях. Чаще всего человеку, при всём его огромном желании, просто некуда уйти. Всегда ли, например, мы можем уволиться с предприятия, имея вполне устраивающую нас работу, из-за устойчивых конфликтных отношений с начальником? Конечно, да. А что будет потом? Всегда ли мы после этого увольнения сможем найти работу вообще и желаемую (не хуже прежней) в частности? Конечно, нет.

(Я уже не говорю о семейном разводе как способе разрешения конфликтных отношений. Это скопище трудностей и проблем, среди которых вопрос «а куда же потом?» – едва ли не самый актуальный для одной или обеих сторон.)

Или другое: всегда ли мы решимся окончательно разорвать связи и не видеться более с бывшим другом, с которым ныне состоим в конфликтных отношениях? Конечно, нет. (Например, мой бывший друг вполне может оказаться другом настоящим для иных членов моей семьи, которым он дорог, и ради них я должен смириться с этим довольно щекотливым положением.)

Таким образом, горячее желание вырваться из сложившейся ситуации несколько охлаждается вопросом: «А что же будет после того?» Окончательный, выношенный ответ на этот вопрос и решает судьбу намерения: воплотить ли его в действительность или отложить это до лучших времён. Налицо ситуация выбора с предваряющей её, возможно, ситуацией отбора вариантов.

Конечно, я допускаю определённую условность, наделяя правом принятия решения только одну из конфликтующих сторон. Фактически же оно есть и у другого человека. И если он воспользуется им раньше вас с целью освободить себя, то вопрос «быть или не быть?» перед вами уже не стоит. Например, пока вы анализируете конфликтные отношения с шефом, последний под благовидным предлогом, конечно, найдёт способ вас уволить; бывший друг также может оказаться решительнее вас; долгое и тщательное взвешивание одним из супругов возможности развода может быть прервано более решительными встречными действиями второго супруга и т.д.

Но вернёмся к теме. Если попытка ухода от ситуации оказалась безрезультатной, то человек, естественно, остаётся в прежней, неприятно привычной для него атмосфере конфликтных взаимоотношений.

Что далее – известно одному Богу. Возможно, убедившись в нереальности радикального изменения своей жизни, человек смирится с судьбой и, полагаясь на Бога, будет безропотно и терпеливо нести свой крест. Принимая всё, как есть, он станет как бы настраивать себя на неизбежность конфликтов, «узаконивать» и даже прогнозировать их. Это крайне необходимо, чтобы вовремя дать себе установку не ввязываться в очередной конфликт, по возможности избежать его, не поддаваясь на провокацию противной стороны. Иначе говоря, человек будет стараться изменить своё отношение к ситуации, коль уж изменить ситуацию ему не под силу. Но, к сожалению, защитить себя неким психологически непробиваемым, глухим экраном, научиться не принимать близко к сердцу выпады оппонента способен, увы, далеко не каждый.

Конечно, не исключено и другое: отсутствие надежды на «свет в конце туннеля», осознание того, что сложившаяся ситуация долгосрочная и выживать в ней необходимо повседневно, вполне могут сделать человека жёстким и даже агрессивным в отношении партнёра-соперника.

Однако самым худшим в данной ситуации является третий вариант поведения (не столь уж редкий). Это подавленность, отчаяние, полная потеря оптимизма и сопротивляемости жизненным невзгодам.

Итак, реакция человека на неудавшуюся попытку вырваться из конфликтной ситуации проявляется в одной из трёх характерных форм дальнейшего поведения. Время пребывания в одном из этих состояний может быть различным (у многих – вся оставшаяся жизнь), но никогда не бывает равным нулю в силу инерционности процесса: адаптация к ситуации, как и поиск выхода из неё, требуют определённого времени.

А пока – всё та же знакомая нам конфликтная ситуация, но только с изменившимся отношением к ней со стороны действующих лиц – одного или обоих. Осознав неизбежность длительного совместного пребывания в зоне общих интересов, обе стороны будут так или иначе стремиться к самоутверждению и демонстрировать некую независимость в пределах «общей клетки». В результате этого вполне возможно, что и скандалы, и выяснения отношений, когда уже и без того всё ясно, будут реже (ибо и ссориться-то уже противно).

Относиться теперь к очередным ссорам, пусть даже и редким, конфликтёры будут уже по-иному – как к поединкам фехтовальщиков или боксёров, стремясь расчётливо нанести свой удар, одновременно парируя удары противника. Здесь уже не беспорядочное размахивание руками, а продуманная тактика нападения и защиты. Однако никакая защита не может быть идеальной, не все удары оппонента могут быть парированы: отдельные оскорбительные доводы и обвинения пробивают брешь в обороне и глубоко ранят человека, особенно человека чувствительного, с подвижной эмоциональной сферой. Конечно, отсутствие надежды на то, что «всё будет хорошо» и, как следствие, досада и отчаянье могут привести и к обратному результату – расширению «ассортимента» поводов для энергичных ссор.

В общем, война или активная, горячая, или гнетущая, холодная, но в любом случае – бесконечная.

***

Такую длительную нервно-психическую нагрузку способен выдержать далеко не каждый, что и создаёт предпосылки для поиска компромисса, того самого мира «на основе взаимных уступок».

Стремясь нормализовать отношения хотя бы внешне, избавиться от изнуряющих скандалов и т.д., стороны могут начать дружественные переговоры по собственной инициативе или с подачи примирителя (опять же – троичная структура). Таким миротворцем и советчиком может быть родственник, общий друг, сослуживец и т.д. Конечно, вариант примирения добровольного, когда конфликтёры обходятся без посреднической миссии третьего лица, более ценен, т.к. это – «крик» собственной души, а не навязанная извне логическая схема. Но при этом необходимо, чтобы «кричали» обе души одновременно или же «крик» одной находил отзыв у другой, ибо компромисс достижим только при взаимном стремлении к нему. Это важнейшее условие прямо вытекает из формулировки понятия «компромисс», трактуемой словарём. Несоблюдение данного условия приводит не только к простому продолжению конфликтного сериала, но и к ухудшению ситуации, сложной и без того. Односторонние уступки чаще всего к миру не приводят: милостиво принимая их, вторая сторона расценит это как слабость и косвенное признание партнёром своей вины. А уверовав в свою правоту, иной человек будет бесконечно наглеть. (Нельзя добиться равновесия чаш, снимая до бесконечности гири только с одной из них – именно так будут смоделированы на весах описанные взаимоотношения.) Но предположим, что всё – добровольно и взаимно. Путём встречных уступок стороны добились перемирия. Перерастёт ли оно в устойчивый мир – покажет время. А пока что стороны пытаются нормализовать взаимоотношения, заключив своеобразный договор, требования которого удовлетворяли бы обоих.

Конец ознакомительного фрагмента.