Дашутка, срочно вызванная Полиной в Яблоко, прибыла на своих стареньких Жигулях через час. За это время я успела медленно обойти весь дом, ужаснуться беспорядку, потошнить над унитазом и вызвать клининговую бригаду из двух шустрых теток, которые убираются в нашем доме раз в две недели и после праздничных мероприятий. Они обещали приехать часам к шести вечера и быстро привести дом в порядок.
Дашутка – помощница Полины в ее корпункте, а по совместительству, студентка второго курса журфака, «девочка на побегушках» и очень сообразительный, симпатичный и артистичный человечек. Полина доверяет ей добычу сведений, которые официальным путем в руки не даются. В таких случаях Дашутка, натуральная блондинка, прикидывается ну очень наивной девчонкой, каковой на самом деле не является, и не хуже Маты Хари выкруживает из собеседника все, что необходимо Поле для журналистского расследования. Кстати, фамилия Дарьи – Сыск. Так что, ей сам бог велел заниматься расследованиями.
Так вот, мы дали Дашутке ответственное поручение: ей надо будет срочно съездить к Лизавете, с которой они, конечно же, знакомы, якобы для протекции в прикормленном Лизонькой ломбарде, потому как девушке нужно куда—то сбыть найденную в «Швейцарии» золотую сережку. При этом Дашутке нужно отследить все нюансы поведения и мимики нашей подруги. Зачем нам это нужно? Даша не задает подобных вопросов, нужно, значит, нужно. Кстати, «Швейцария» – это всего лишь большой парк в нагорной части Нижнего Новгорода.
– Елизавета, здравствуйте, это Дарья Сыск, – Дашутка набрала номер со своего мобильника, но находясь еще в моей гостиной. – Мне Полина посоветовала к вам обратиться, она сама сейчас на интервью и освободиться поздно. Я нашла золотую сережку весом примерно восемь граммов. Вы можете… Ага… Поняла… Приеду примерно через сорок минут.
Подруга поняла девицу правильно – ее надо направить к скупщице, да так, чтобы та дала цену по максимуму. Но, дабы понять, о чем она попросит оценщицу, Лизавета сама захотела посмотреть на находку. Конечно, она могла бы просто позвонить в ломбард, не глядя на серьгу, тогда бы Полькин план провалился, но мы—то знаем, любопытство нашей подружки не имеет границ, если дело касается ювелирных изделий, поэтому на девяносто девять процентов были уверены, что Лиза захочет сначала сама взглянуть на находку. Так и вышло.
– Езжай, – распорядилась Полина, – тут по объездной до Лизкиных «Сосенок» и за тридцать минут доберешься. Пробок на дорогах пока нет.
«Сосенки», в которых у Лисовских огромный трехэтажный коттедж, – «правильный» поселок с огражденной территорией, вооруженной охраной и прочими прелестями элитного ЖКХ. Если ехать из центра города, то ко мне в гости надо брать по дорогам левее, а к Лизавете – правее, в сторону Москвы. Но за городом наши два направления сообщаются между собой автотрассой, на которой пробок почти никогда не бывает. «Сосенки» расположены на берегу реки Оки, а его население – почти сплошь сотрудники компании, в которой работают оба Лисовских. Как говорит Лиза: «Зачем мы все в офис мотаемся? Могли бы совещания и на дому проводить!» И добавляет: «Вот тоска – и на работе, и дома одни и те же рожи!» Однако, по соображениям корпоративной этики, Лисовских место жительства менять не собираются.
– Послушайте, шерлокхолмсы, – остановилась в дверях Дашутка, – а что мне делать, когда Лиза заценит цацку и звякнет в ломбард? Ехать, сдавать?
– Во курватура4 вырисовалась! – хлопнула себя по лбу Полина.
– Не—не—не! – я даже попыталась побежать к Дашутке, чтобы остановить ее, но больше двух шагов не сумела сделать, и поползла обратно к дивану. – Ни в коем случае!
– Ща сообразим, онемей на пару минут, – приказала помощнице Поля.
– Да ладно, тетеньки, – улыбнулась Дашутка, – я скажу ей, что поехала в ломбард, а сама не доеду, мол, тарантас сломался. А потом мне некогда сДусет по скупкам мотаться. Короче, на пару дней отбазарюсь, а там вы сами чё—нить скумекаете.
– Соображаешь, деточка, – оскалилась Полина, – но за «тетенек» ответишь, когда вернешься.
– Ну, вы ж не дяденьки, – рассмеялась девица и скрылась за дверью.
– Во стерва растет, – с восторгом отметила Полька. – Итак, имеем часа полтора нервного свободного времени. Ща сделаю нам чаю, и будем думать, что предпринять дальше, если выяснится, что серьга Лизкина.
– Даже секунды не буду думать в этом направлении, – рассердилась я.
– Тоже не хочу, но на всякий случай…
– Без всякого случая! – повысила я голос.
– Тебе что, мозг отбили? Надо просчитать все варианты развития событий!
– Согласна, но этот в последнюю очередь.
– Хорошо, – легко сдалась Полина и пошла ставить чайник.
– Допустим, Лизка ни при чем, – начала подруга, хлебнув кипятка из высокой чашки с драконом.
– Абсолютно ни при чем, спинным мозгом чую, – храбро заявила я.
– Ну, да, каким еще мозгом тебе чуять, если головной отбит, – взглянула на меня исподлобья Поля. – Повернись ко мне спиной.
– Зачем? – искренне удивилась я.
– Буду с твоим спинным мозгом беседовать, – серьезно заявила подруга, – хорошо, ты не сказала, что жопой чуешь, тогда бы мне еще меньше хотелось с тобой разговаривать.
– Грешно смеяться над больными людьми, – попыталась я осадить хамку.
– Даже не улыбаюсь, – сдвинула брови Полина. – Что мы имеем? Ярослав Солнцев найден мертвым в своей квартире…
– Не может быть! – заорала я так, что подруга даже расплескала чай.
– По телику сказали, – тихо напомнила Поля, – да и Пашка этим делом занимается…
– Не может он быть найден в постели в СВОЕЙ квартире! – снизила я обороты. – Ярик две недели назад снял однокомнатную квартиру неподалеку от своей, вывез из собственной трешки всю мебель какому—то приятелю на склад, и собирался делать капитальный ремонт. В ЕГО квартире никакой постели нет! Когда он был здесь, сказал, что начинает жизнь с нуля, после разбега с Варварой он захотел все переделать дома.
Полина стрижом слетала на второй этаж, притащив «в клювике» ноутбук из моей комнаты. Она быстро вышла на новостные страницы Рунета и стала читать все подряд, что касается смерти Ярослава Солнцева.
– Та—ак, «…не пришел на репетицию, а на следующий день не явился на спектакль и на звонки не отвечал…», «…друзья забили тревогу…», «…найден в постели на левом боку, лицом к стене»… Ага! «Один из сотрудников МЧС, который принимал участие во вскрытии квартиры артиста…». Вот: «…на подбородке справа темное пятно, похожее на синяк, но, возможно, это трупное пятно…», «…на кухне одна пустая и одна початая бутылка дорогой водки «Зимородок» и полупустая коробка персикового сока…», «…дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке…», «По словам актера «Театра Сатиры и Драмы» Сергея Званцева, Ярослав Солнцев недавно снял эту квартиру, так как начал делать ремонт в собственном жилище…», «…судя по всему, актер тяжело переживал развод с женой – актрисой Варварой Николаевой…», «…никогда не был замечен в пьянстве, но, судя по бутылкам, найденным в квартире…», «…сердце не выдержало…», «…никаких ценностей и денег в квартире не было обнаружено…», «…по полу разбросаны компьютерные диски, но компьютера в квартире не обнаружено…».
– Он не пил, – тихо сказала я, – потому что у него была язва желудка и потому что развод с вечно всем недовольной Варварой, хоть и был неприятен, но стал для Ярика избавлением. И сок персиковый он терпеть не мог, пил только томатный или яблочный. А вот с ноутбуком он не расставался, у него в скайпе много друзей было, и он при каждой возможности с ними общался. Все это очень и очень странно…
– Ефрем же проболтался, что это было убийство, – так же тихо сказала Полина. – Вечером Пашку допросим по полной программе. Не отвертится!
Я посмотрела на часы – половина шестого вечера. Скоро придут тетушки—уборщицы, а со времени отъезда Дашутки прошло уже гораздо больше часа. И тут затренькал звонок. Полина рванула к двери:
– Кто там? – спросила она у двери и тише адресовала вопрос мне: – Что, трудно видеодомофон поставить?
– Ни тетеньки, ни дяденьки, а черт знает кто, открывайте, свои! – раздался звонкий голос Дашутки.
Мое сердце забилось чаще: сейчас посыльная что—то скажет о Лизе и… Я не успела додумать, потому что, едва переступив порог, Дашутка торжественно заявила:
– Чиста ваша Елизавета, как горный хрусталь!
– Дашенька, иди попей с нами чайку, – от радости я не знала, чем одарить разведчицу.
– Некогда мне! – отрезала она. – Уже пробки начинают потихонечку собираться, надо успеть до дома дошкандыбать.
– Ну, расскажи, что Лизка—то? – потребовала Полина.
– Поахала, поохала, какая красивенькая цацка, какие чистые брильянтики, какое дорогое украшение… Глаза светились, аж брюлики их свет отражали. А потом посоветовала не сдавать серьгу в ломбард, а дать объяву в газету и на телевидение в бегущую строку, мол, найдена золотая сережка с бриллиантами и телефон. А у звонящих уже уточнять цвет изделия, форму, где могли потерять и так далее. Говорит, за такую находку нормальное вознаграждение дадут. Ну, я сделала вид, что обрадовалась такой гениальной идее и сказала, что мне пора бежать, писать для Москвы о смерти Ярослава Солнцева. А она вдруг побледнела, за сердце схватилась: «Чьей смерти?» В кресло тюком осела. Ну, я ей вкратце рассказала, что по телику слышала…
– Боже, – прошептала я, – Лизка новости—то не смотрит, если Ромки рядом нет, а он в командировке в Германии!
– Короче, Елизавете нехорошо стало. Я пустырника ей накапала и поскакала сюда к вам, – перебила меня Дашутка, протягивая своей начальнице серьгу из белого золота. – Полина, сама напишешь об актере или мне статейку кропать?
– Сама ночью напишу, – сказала подруга. – Спасибо тебе за помощь!
– Спасибо в карман не положишь и в стакан не нальешь!
– Я тебе налью, потом, если захочешь, – с самым грозным видом пошла на помощницу Поля.
– Ну, потом, так потом, – отступила к двери Дашутка. – Покедова, поехала я от вас.
Девица выскочила за дверь, а мы с Полиной, не сговариваясь, посмотрели на свои мобильники, лежащие на чайном столике.
– Почему Лизка не позвонила? – озвучила я вопрос, возникший у нас обеих.
– Почему вообще никто не звонит? – отозвалась вопросом на вопрос подружка.
Мы схватили свои телефоны. Не может быть! Что за день сегодня такой? И у моего, и у Полькиного телефона сдохли батарейки. Одновременно! Чертовщина какая—то…