Поза Новой смерти
Первый документально зафиксированный случай Новой смерти произошел 23 августа 2017 года в Джорджтауне, Гайана. Около 14 часов 45 минут пополудни Джейк Моррис, библиотекарь, пятидесяти трех лет, вошел в свою гостиную и обнаружил, что его жена, фармацевт Мари-Тереза Моррис, пятидесяти одного года, лежит на полу лицом вверх и не шевелится.
– Я распахнул дверь и сразу увидел ее подошвы, – рассказывал он позже.
Мистер Моррис объяснил, что пощупал у жены пульс, но нашел ее уже холодной. Его заявление о том, что он подошел к ней сбоку, породило немало разногласий в среде неотанатологов, поскольку подобное действие в отношении умершего Новой смертью невозможно. Преобладающее мнение таково, что огорченному супругу просто слегка изменила память. В незначительном меньшинстве те, кто утверждает, что нет никаких оснований подозревать ошибку и что миссис Моррис, видимо, следует считать староумершей, чей статус изменился через несколько секунд после того, как ее обнаружил муж.
Мистер Моррис подошел к телефону, который находился в северо-восточном углу комнаты, и вызвал «Скорую». Когда он вернулся к телу, Новая смерть уже явно вступила в свои права.
– Я обернулся, – рассказывал он, – и снова увидел ее подошвы. Они были повернуты прямо ко мне. Как в самом начале.
Пока он говорил по телефону, тело миссис Моррис, очевидно, совершило поворот в горизонтальной плоскости приблизительно на 160 градусов вокруг точки, расположенной где-то в районе талии покойницы.
Сильно встревоженный, мистер Моррис попробовал обойти тело кругом, но остановился, когда, по его словам, «ее ноги опять стали поворачиваться за мной». Тело миссис Моррис вертелось, как игла компаса, и, куда бы ни направился ее супруг, он всюду видел ее пятки.
Он застыл на месте, и ноги жены замерли в нескольких дюймах от его туфель. Ему расхотелось шевелиться, чтобы не провоцировать это скользящее и совершенно беззвучное движение. Так его и обнаружила бригада парамедиков – стоящим возле ее тела навытяжку.
В наступившем затем переполохе был момент, когда санитары требовали от мистера Морриса проявлять осторожность и не наступать покойной жене на волосы. Которые, с точки зрения самого мистера Морриса, находились на прямо противоположной от него оконечности ее тела.
Так начала выявляться специфика Новой смерти.
За случаем миссис Моррис последовал аневризм в Бухаресте, гибель на пешеходном переходе в Торонто, близнецы в Гонконге. Темпы распространения Новой смерти нарастали. Сообщения о ней в новостях, сначала довольно редкие и преимущественно насмешливые и скептические, стремительно набирали серьезность. Но всего через две недели после Новой смерти миссис Моррис в Средиземном море затонул переполненный людьми паром «Карнивале», шедший от берегов Эритреи в итальянский порт Лампедуза, и тогда кадры массовой Новой смерти впервые перепахали душу телезрителям всего мира.
Сегодня, когда с последнего засвидетельствованного случая Старой смерти прошло уже шесть лет и модернизация человеческой кончины, похоже, завершилась, мы настолько привыкли к сценам бесчисленных Новых смертей, вызванных ударами беспилотников, атаками террористов, земляными оползнями и пандемиями, что нам уже трудно даже вспомнить то потрясение, которое мы испытали, увидев это в первый раз.
Кадры, на которых около сотни утонувших, несмотря на спасательные жилеты, мигрантов вертикально стоят в воде вверх ногами, так, что на поверхности видны их ступни, до сих пор считаются каноническими. Те, кто их снимал, возможно, думали, что в воде феномен вращения покойников (или, как сейчас еще говорят, беспокойников) будет выглядеть не столь противоестественным, как на суше, но они просчитались.
Отснятый над Средиземным морем ролик тут же облетел все телеканалы мира, и зрители увидели, как стремительно и дружно реагируют утопленники на все движения операторов. Причем совершенно синхронно. Их ноги неизменно поворачивались навстречу камерам, которые снимали их с кораблей и самолетов, как бы те ни лавировали и какие бы внезапные маневры ни совершали. Было ясно, что дело тут не в течении или ветре и уж тем более не в каком-нибудь скрытом механизме.
Но то, что зафиксировали под водой камеры с масок спасателей-водолазов, оказалось еще страшнее. Зрителям видно, как неспешно, все время сохраняя строго горизонтальную ориентацию, погружаются в глубину трупы тех, кому не хватило спасательных средств, и как они разворачиваются ногами к каждому встречному ныряльщику, а те, напуганные, в панике рвутся наверх. Причем одно и то же повторяется на разных кадрах, с одними и теми же телами, снятыми одновременно с разных точек.
В следующие недели телевидение как прорвало: безмолвные стремительные трупы завертелись в строго горизонтальной плоскости на площадях Багдада, на склонах холма в Мексике и в датской школе, где устроил стрельбу вооруженный подросток. И все же начало эры Новой смерти ознаменовалось именно крушением парома «Карнивале».
Не все Новые покойники одинаковы. Так, у некоторых из них руки и ноги могут быть слегка разведены в стороны, но лишь едва заметно в сравнении с тем, как это обычно выглядело у Старых мертвых. Трупы, расчлененные убийцами или разорванные на части взрывом, не восстанавливают свое единство, но их фрагменты, даже разбросанные в стороны, лежат в позе, характерной для Новой смерти, так что их можно назвать фрагментированными Новыми мертвецами.
Итак, попросту говоря, Новая смерть – это такое положение мертвого тела, при котором оно всегда находится в строго горизонтальной плоскости независимо от угла наклона и свойств поверхности под ним, а его ступни в любое время ориентированы навстречу каждому из смотрящих, сколько бы их ни было.
В отношении этого колоссального танатологического сдвига сразу же были установлены два факта:
1) Новая смерть субъективна.
Люди, находящиеся в непосредственном присутствии Нового мертвеца или наблюдающие его посредством современных технологий, всегда будут видеть тело или тела с развернутыми к ним ступнями. Ничего не меняется и в том случае, когда наблюдатели находятся прямо напротив друг друга. Восприятие и наблюдение являются конститутивными чертами Новой смерти.
2) Новая смерть объективна.
Физические вмешательства подтвердили, что эти субъективные впечатления не иллюзорны. Новые мертвецы имеют массу. С ними можно вступить во взаимодействие. Что, однако, не отменяет базовых положений Новой смерти.
Как подтвердил печально знаменитый эксперимент Банифа-Мурчо, когда многочисленные свидетели одной Новой смерти, видя обращенные к ним ступни трупа, получают задание одновременно приблизиться к телу с разных сторон и схватить его, они все хватаются за ноги. Столь шокирующие, а иногда и опасные векторально-локационные ошибки, разумеется, были невозможны до наступления эры НС. А значит, речь идет об изменениях не только в биологической, но и в физической природе смерти.
Новая смерть никак не повлияла ни на общий уровень смертности, ни на ее причины. Не изменился и агентский статус мертвецов относительно живых – они столь же тихи и безмолвны, как и их старые предшественники. Новая смерть есть феномен не умирания и не самой смерти, но качества мертвости.
Философские обоснования ее причин, следствий и значений (если таковые существуют) пребывают, разумеется, в зачаточном состоянии. Однако в последнее время и в этом направлении наметился весьма любопытный поворот.
В 2024 году в Мумбае на конференции «Новые мертвые и их критики» П. Дж. Мукхопадхиай, студентка факультета цифрового дизайна, прочла доклад на тему «Новая смерть как игра». В ходе своей презентации студентка едва ли не вскользь отметила, что классическое положение Новых мертвецов – ногами к зрителю – больше всего напоминает первое поколение так называемых «стрелялок».
В таких играх, где бы ни располагался стрелок, то есть «ты», поверженные тобой враги неизменно падают к тебе ногами и перемещаются за тобой следом. И так продолжается до тех пор, пока по истечении назначенного программистом времени их тела просто не исчезнут сами собой.
Это замечание подняло нас на новый уровень изучения Новой смерти. Как сказано в последнем выпуске «Кембриджского философского журнала», «никто пока не знает, чем именно важны для нас слова Мукхопадхиай. Но в том, что они чрезвычайно важны, нет никаких сомнений».
Итак, понимание пока ускользает от нас, но культура прагматична и быстро приспосабливается к новому положению дел. Те, кто воспринимает повернутые к ним ступни ног как оскорбление, привыкают к этому так же, как и те, кому нравится оскорблять. Обряды погребения и поминовения Новых мертвых уже начинают обрастать многочисленными церемониями и ритуалами. Теологи всех вероисповеданий принимают их в основном без возражений, по-новому интерпретируя старые традиции и тексты. Новые мертвецы уже стали обыденными персонажами кинофильмов, теледрам и другой видеопродукции, включая, разумеется, видеоигры. И суть не в том, что у любого мексиканского лоточника на улице можно купить сахарный скелетик, который вертится, точно стрелка компаса, от вращения ручки, а в том, что они продаются теперь в количестве не меньшем, чем любые другие сувениры на тему Dia de los Muertos[3].
Такая индифферентность восхитительна. И в то же время не вполне уместна. Ведь в какие бы колокола мы теперь ни звонили по усопшим, какие бы благовония ни жгли им вслед, умираем мы ровно так же, как прежде, и живем точно так, как жили всегда.
Мы не готовы. Но к чему нам готовиться? Каков будет конец этой новой игры?
То, что я пишу здесь, – не манифест. И даже не предисловие к нему. Просто мы не знаем, чего ждать и как жить, чтобы достойно встретить Новую смерть. Так что мой текст – это всего лишь призыв к созданию подобного манифеста. Это воззвание к воззванию, это мольба о проповеди, которая научит нас жить как должно и умирать Новой смертью как положено.
Надо жить, исходя из того, что наше существование не бесцельно, что у наших модернизированных мертвецов может быть свой телос[4], а успех – это открытие, которое дается только тем, кто научился умирать правильно. И, наоборот, пока мы будем умирать как всегда, мы будем терпеть поражение.
А уж какова будет награда за одно или расплата за другое, никому пока неведомо.
Поживем – увидим.