ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой приводится история приключений Киссы, рассказанная ей самой
16 августа
Вот уже два дня, как длится наше путешествие, которое мы запланировали с Мурысей еще в ноябре прошлого года и которого ждали с нарастающим день ото дня нетерпением. Мурыся усадила меня писать дневник, потому что иначе, говорит она, все забудется. Ну, уж мои-то приключения точно не забудутся никогда.
Наш маршрут начинался в Питере. Четырнадцатого августа в восемь сорок утра мы должны были выехать на автобусе в Хельсинки, часам к четырем пополудни – добраться, погулять, поужинать в каком-нибудь финском ресторанчике, а вечером отправиться в хостел при аэропорте, с тем чтобы на следующее утро вылететь в Валенсию. И все бы произошло, наверное, именно так, если бы не…
Все по порядку.
Суббота, двенадцатое августа. Накануне я порхала свободной бабочкой, потому что наконец-то нашла новую работу и с легким сердцем подала заявление об уходе из издательства. Мой непосредственный начальник по этому поводу возражений не имел, но рано утром в субботу я решила написать вежливое письмо главному шефу с благодарностями и извещением об уходе. В результате неожиданно завязалась переписка, целью которой, с его стороны, было задержать меня, а с моей – непременно добиться освобождения. Эта словесная дуэль меня просто вымотала, от вчерашней легкости не осталось и следа, о предстоящей поездке не думалось. Но собираться-то все равно было надо, и я складывала вещи в своем растрепанном состоянии.
Наконец все было собрано, дела переделаны, со всеми переговорено, письма написаны. В десять вечера мы с Сашулей отправились на вокзал, чтобы сесть в наш двухэтажный поезд «Москва-Петербург». В метро обнаружилось, что, отправляясь к морю, я забыла свои солнечные очки, но я, естественно, не стала за ними возвращаться: в конце концов, купить дешевые солнечные очки в Испании – не проблема.
В общем, мы благополучно сели в поезд, приехали в Питер, добрались до Светкиной квартиры, а потом и мне, и Сашуле предстояли приятные встречи: Сашуле с папой, недавно перебравшимся на пмж в Питер, а мне – с Мурысей (наконец-то все счастливо сошлось, и у меня было время спокойно прийти к ней в гости).
Мурыся моя – из семьи коренной питерской интеллигенции. Она интеллектуальна, экстравагантна и свободна – пишет, фотографирует, слушает джаз и пьет коньяк. Мы с ней очень разные, но при этом в чем-то удивительно похожие. Наверное, это что-то нас незаметно притянуло друг к другу, и в один прекрасный момент мы обе, по-моему, с немалым удивлением обнаружили, что стали подругами.
Кстати, почему я зову ее Мурысей. Наше знакомство сначала было официальным: я нашла ее в Интернете и предложила сотрудничество с издательством. Из этого по независящим от нас обстоятельствам в итоге ничего не вышло, но наши отношения из сугубо деловых постепенно превратились в приятельские. И она стала называть меня Киссой, а сама подписывалась как Мурра. А если письмо все же было деловым, то оно начиналось с обращения «Уважаемая Кисса Мяуковна», а завершалось подписью «Мурра Мурлыковна». Иногда, открывая ее письмо на работе, я мысленно веселилась, представляя, что было бы, если бы мне через плечо заглянул мой шеф… да и любой из сотрудников. Какой пассаж! И это заведующая отделом крупного издательства! Солидный человек!
Но узнав Мурру Мурлыковну поближе, я поняла, что это имя ей не очень подходит, и превратила ее в Мурысю. В этом слове мне слышится не столько кошачье «мур», сколько дикое «рысь». Вообще это имя ей ужасно идет… такая она вся: то мур, то рысь. Рыжая, немного взбалмошная кошка.
Живет Мурыся в музейном районе Санкт-Петербурга – именно так, а не Питера. Петербурга – гранитного барина с приподнятой в высокомерном недоумении бровью. Это рядом с Исаакиевским собором, Адмиралтейством и Почтамтом. Дом Мурыси – старинный, ему явно больше ста лет, наверное, века полтора. В квартире – высоченные четырехметровые потолки, комната с эркером-фонарем и старинной мебелью разных времен и народов. Несмотря на явную эклектичность, все это чудесным образом согласуется друг с другом и напоминает стиль модерн начала ХХ века.
Мы с Мурысей мирно сидели за старинным бамбуковым столиком в эркере, пили кофе с пирожными и предвкушали начало завтрашнего путешествия.
Домой я вернулась к шести часам в прекрасном настроении, села за компьютер доделать всякие дела, чтобы меня уже точно ничего не могло задержать на старой работе, когда я приеду, потом вернулась Сашуля, мы еще раз проверили рюкзаки, подумали о том, что было бы хорошо пораньше лечь спать, и я даже расстелила для нас постель. После этого я зашла в туалет… и тут, не знаю почему, по какой такой логике мне подумалось: «А тот ли я загранпаспорт взяла? Не взяла ли я по ошибке старый, который лежит у меня вместе со всеми документами?» Может, вспомнилось, как Мурыся мне про свою знакомую рассказала, которая на границе паспорт в унитаз уронила? В общем, я пулей вылетела из туалета, кинулась к паспортам, проверила – и точно! У меня в руках был старый паспорт! Каким-то невероятным образом, собираясь, я схватила его, а не новый, который всегда лежал у меня в отдельной папочке вместе с Сашулиным.
Передать словами мое состояние просто невозможно. Ужас. Паника. Разбудите меня! И вместе с этим четкое осознание того, что ничего другого не остается, как умудриться за ночь слетать в Москву и обратно.
Звоню Мурысе, которая уже голая и расслабленная готовилась ко сну. Они вместе с Сашулей в четыре руки начинают покупать мне билеты на самолет и составлять альтернативный план действий на следующий день. На часах – двадцать два тридцать пять. Самолет – в двадцать три пятьдесят пять. Толком не запомнив номер рейса, вызываю такси, обнаруживаю, что совсем нет налички, мчусь в Пулково, по дороге через мобильный банк перевожу оплату – иначе, как объясняет водитель, машина будет заблокирована, и мы встанем посреди дороги. В пути вспоминаю, что думать о том, чтобы Сашуля поехала с Мурысей, а я догнала их в Финляндии – нельзя: Сашулю без меня за границу не выпустят. Созваниваемся каждые десять-пятнадцать минут, покупаем мне обратный билет из Москвы и нам с Сашулей другие билеты на автобус. Теперь Мурыся отправится в Хельсинки одна, а мы – спустя шесть часов, и встретимся уже там в восемь вечера. Прощайте мечты о прогулке по городу и обеде в финском ресторанчике…
…Самолет в Москву задерживают на полчаса. Я нервно приплясываю в ожидании рейса. Сна ни в одном глазу. Наконец – посадка. Летим час. В половине третьего я в Домодедово. Вызываю такси и объясняю оператору, что мне нужно, чтобы таксист меня привез домой, подождал десять минут, а потом доставил в Шереметьево. Что уж они там подумали, не знаю. По дороге мы попадаем в пробку, в грозу и в штормовое предупреждение, и все это время я мучаюсь мыслью: а что, если я не обнаружу дома паспорта? Может, я его на работе оставила, когда собиралась по совету Мурыси ксерокопию сделать? (Так и не сделала, конечно). Я представила себе, как среди ночи бужу вахтера и пытаюсь проникнуть в здание издательства…
В четвертом часу утра я влетаю в квартиру, бросаюсь к тумбочке – слава Богу! Паспорт на месте! Хватаю солнечные очки – не забывать же их во второй раз! – и стрелой лечу в Шереметьево.
Таксист попался позитивный – всю дорогу развлекал меня и занимался психотерапией. Убеждал, что зря я так расстраиваюсь: ничего там хорошего нет в этой Европе. Сам он не был, но по телевизору видел. Там Каталония отделиться хочет и стать самостийной. А в этой их Барселоне, ну, там, где Месси играет, знаете? Так там сплошные беспорядки. Бомбы, бомжи и педерасты. В Германии однополые браки разрешили, представляете? А в Дании тюленей убивают. То ли дело у нас: все хорошо, все довольны, вот бы еще в футбол играть научиться…
Только добравшись к четырем часам в Шереметьево, я вздохнула поспокойнее и почувствовала, что хочу есть и спать одновременно. Но мысль о том, что рейс могут задержать, заставляла меня быть все время начеку и вслушиваться во все объявления.
…И все же этому сумасшедшему дню четырнадцатого августа суждено было закончиться счастливо: мы с Сашулей распечатали присланные Мурысей билеты на автобус, вовремя приехали на автовокзал, благополучно пересекли границы и около восьми вечера вышли в Хельсинки, где нас уже ждала довольная Мурыся. И она даже меня не ругала, как и Сашуля, которая, когда я вернулась утром и спросила, каково иметь такую сумасшедшую мать, улыбнулась и сказала: «Здорово».
В полночь мы рухнули на мягкие финские постельки в хостеле рядом с аэропортом. Путешествие все-таки началось…
Сашуля – Колобку
«А как тебе поехать заграницу через Питер и забыть паспорт в Москве? Мамуля моя реально устроила себе такое приключение.
Ее подруга встречала нас в Хельсинки с коробкой финских карамелек с кошечками на крышке. Карамельки маленькие такие в форме сосисок. Прикольно. Я тебе заначу несколько штук. А в коробочке можно потом ластики держать.
Подруга уже пенсионерка, а они друг друга называют Кисса и Мурыся. И добро бы с детства были знакомы, а то недавно познакомились, типа две ученые дамы – и с такими кликухами. Ну прям как дети, чесслово.
Чувствую, что скучно не будет. Хотя я бы лучше еще с вами осталась на даче. И вовсе не из-за того, про что ты думаешь».