Глава 12. «Хроники» «мёртвого города»
Во всех голливудских боевиках «лихие парни», направляясь «на задание», непременно надевают бронежилет, накидывают на плечо автомат, и рассовывают по карманам пять кинжалов, два пистолета и три гранаты.
Мне же было велено одеться поскромнее: надеть спортивный костюм и кроссовки.
Ехать туда – примерно часа два, и я планировал вернуться домой не позже пяти вечера, уже предвкушая воскресный ужин со своей «леди».
Слева и справа от шоссе были настоящие чудеса природы: зелёные леса, голубые озёра, серебряные реки.
Если бы такие сокровища природы оказались в руках умных правителей, лет через десять в Ницце и Пальма-де-Мальорке закрыли бы последний отель: все туристы были бы только здесь!
Но сейчас тут были другие плакаты: «Частная территория», «купаться запрещено!», «Осторожно: свалка!».
В воскресный день все куда-то спешили: жители столицы – уехать в провинцию, жители провинции – попасть в столицу.
С диким рёвом меня обогнали рокеры, которые что-то громко кричали и сигналили всем встречным.
Не люблю я таких: шуму от них слишком много!
Вдруг они остановились и перегородили движение по обеим полосам, выстроив свои мотоциклы в виде баррикады. Я посмотрел и увидел причину их остановки: дорогу переходила серая кошка, которая держала в зубах маленького котёнка.
Она перенесла его через дорогу и побежала назад, за вторым.
Мотоциклисты терпеливо ждали, пока вся эта компания не окажется на другой стороне шоссе в полном составе.
В образовавшейся пробке я оказался вторым, а впереди стояло такси, явно опаздывающее на какой-то срочный вызов. Водитель его нервно курил, но он всё понимал.
Сзади стоял шикарнейший «Mercedes».
Его шофёр, совсем ещё юнец, со своего высокого сиденья всё прекрасно видел, но беспрерывно сигналил, требуя освободить ему проезд.
Я вышел из машины и подошёл к нему:
– Слушай, пацан! На тот свет ты ещё успеешь! Поимей совесть, потерпи немного!
В ответ он заорал:
– Давить таких надо: и котов, и этих рокеров сраных. А их защитничков, вроде тебя, по самые помидоры трахать, и в рот, и в сраку!
Он приоткрыл окно своего джипа и плюнул в мою сторону.
Я схватил его за волосы, и со всей силы ударил лицом о руль. Из его носа тут же закапала кровь.
Мотоциклисты всё видели, и показали мне большой палец в знак одобрения.
Он в злости вылетел из машины.
– Да ты знаешь, скотина, с кем связался? Я сын помощника прокурора района! Ты за это заплатишь! Пару лет «строгача» я тебе точно «впаяю»!
Один из рокеров отделился от общей кучки, подъехав к нам поближе:
– А я не только сын своих родителей. «Служба собственной безопасности». Такую карточку ты когда-нибудь видел?
Юнец лихорадочно замахал головой, увидев его удостоверение.
– Права и техпаспорт – на капот!
Техпаспорт у него нашёлся, а вот прав, как оказалось, он не имел совсем. Он не оставил их дома, а просто вообще не считал это нужным: наверное, если с ним что-то случалось, все проблемы за него решал отец, одним звонком. Но с такими ребятами уже не пошутишь!
Рокер похлопал меня по плечу:
– Я бы так же сделал на твоём месте, будь я гражданским, но погоны другое обязывают. Вали отсюда, а с этим козлом мы сейчас разберёмся!
Мне не надо было это объяснять дважды.
Кошка со всеми своими котятами уже убежала, и рокеры освободили проезд.
Теперь они окружили этот «Мерс».
Сев на место, я нажал на акселератор до упора: я тоже выбивался из графика, но не жалел о том, что сделал.
Я сам подписался под «Вторым Законом Дамиано»!
Оставив машину на безопасном расстоянии, я ознакомился с обстановкой на месте.
В пятиэтажке с выбитыми стёклами, по явному недоразумению, ещё кто-то проживал на втором этаже: из окон были слышны крики типичной семейной разборки.
– Коза старая, какого хрена в магазин попёрлась? Не могла, что ли, «бормотухи» в киоске купить? Везде одно и то же, а у Нинки на четверть дешевле, и она в долг даёт!
В столице киоски не могли конкурировать с гигантами торговли, и один за другим закрывались. Здесь же они пока сохранились, а некоторые торговали даже круглосуточно.
Толстая коммерсантка в синем халате не скрывала своей радости: солнце светит, птички поют, ханурики похмеляются. А это значит: бизнес в стране процветает!
И она мило улыбалась из окна своего контейнера.
Рядом прямо на траве расположились четыре деклассированных элемента, которые распивали какую-то жидкость, скорее всего, приобретённую тут же.
Трое из них меня совершенно не интересовали, а вот четвёртый, в чёрной майке с изображением черепа, был именно тем, за кем я приехал.
Его портрет я изучил заранее: типичный «гот» с длинными волосами.
– Здорово, джигит, это тебя Никколо зовут? – обратился я к нему без лишних предисловий.
– Может, и меня! Только я иду не туда, куда зовут, а туда, куда я хочу! – небрежно брякнул он, даже не смотря в мою сторону.
– Самостоятельный мальчик, хвалю! А выпить, случайно, не хочешь? Только не этого пойла, а водяры нормальной?
– Доставай! А чего это ты такой добрый? Спереть, что ли, что-то надо, а сам не умеешь? – поинтересовался он.
– Воровать не умею, это правда, но не для этого сюда приехал. Водка у меня там, в машине. Видишь «Шкоду» на горочке? Пойдём, объясню тебе задачу.
Джигит стал чесать затылок: если тебе «за просто так» дают рубль, надо требовать два! И именно такая железная логика в нём и победила:
– Ноги лень таскать. Если что-то надо, неси свою водяру сюда, здесь и перетрём. До твоей тачки километр пёхать. И у нас компания, не видишь, что ли? Если уж идти, то за двумя пузырями! Пройдёмся, пацаны? – обратился он к корешам. – Парниша за что-то стаканит!
– В падлу туда таскаться! Пусть тогда уже три пузыря готовит, тогда и пробздимся! – предложил один из этой компании.
У меня даже перехватило дыхание от такой наглости:
– Ваша троица мне совсем без надобности. Пролетаете, как фанера над Парижем, самолётами «Люфтганза». Ваш рейс: «ноль-нуль-еднадцать»!
Другой ханыга, гревшийся на солнышке, моментально повернулся ко мне:
– Слушай, фраерочек! Я вижу, ты издалека сюда припёрся, но это твоё дело. Ты отдыхать нам мешаешь, и хамишь «не по понятиям»! У нас ещё мероприятице одно намечено, при свечах, а ты – «не в нашей теме»!
Я понимаю романтический ужин с дамой, с бутылкой дорогого вина и дешёвыми котлетами с макаронами.
Я даже допускаю, что это можно сделать у себя дома, а не в ресторане, если дама не очень привередлива. Но представить себе этих четырёх забулдыг с бутылкой дешёвого портвейна под канделябром?
Может, в этом и есть «эстетика наших дней»?
– Мужики! Мне по-фигу ваша романтика, да и базарить с вами не о чем, а к Никколо у меня дельце есть!
– «Мужики на зоне пашут», а за «базар» ты ответишь! – услышал я ещё от одного.
Он сидел ближе всех ко мне.
Слово, абсолютно безобидное для рядового работника офиса, может быть оскорблением для тех, кто прошёл «другую реальность».
На «зону» попадают по-разному: кто-то ворует с самого детства, кто-то решил поторговать среди однокурсников «дурью», а кто-то в сердцах покалечил любовника жены, застав его на месте преступления.
Из них формируются разные касты. Те, «чей дом – тюрьма», всей душой ненавидят и презирают тех, кто мечтает поскорее вернуться на свободу, и ради этого честно работает. Назвать этих «блатарей» «мужиками» – это означает: бросить им вызов, но извиняться перед этими «урками» я совсем не намерен!
Блатарь и поднялся самым первым, подобрав валяющуюся рядом пустую бутылку.
За ним встали ещё двое, но Никколо оставался сидеть, внимательно следя за развитием событий.
Я машинально сделал два шага назад.
Десантники и спецназовцы тренируются годами, а я занимался борьбой всего один месяц.
Но моя левая рука автоматически дёрнулась вверх, остановив удар бывшего «зэка», а правая нанесла ответ прямо в его солнечное сплетение.
Бутылка выпала из его рук и покатилась куда-то за моей спиной.
Пока он ловил ртом воздух, я схватил его за ступни, и резко дёрнул на себя.
После шумного падения на спину этот «бывалый» решил отдохнуть.
«Совет тебе да любовь!»
Второй попытался ударить меня в пах, но я заблокировал его ногу, скрестив руки, и потянул её вверх. Он оказался в положении танцовщицы «канкана», и сделать ему подсечку не составляло уже никакого труда.
Он тоже упал, больно ударившись копчиком о землю, и тихо застонал.
Третий схватил меня за шею сзади.
Два резких удара локтями в грудь – и он отпустил её. Ситуацию он оценил грамотнее приятелей, и предпочёл ретироваться, убежав за ту пятиэтажку.
Продавщица, увидев такое зрелище, немедленно засуетилась, и закрыла свой киоск, вывесив дежурную табличку: «Ушла на пятиминутку, буду через час!».
Вероятно, подобные разборки она видела не впервые.
Я нанёс каждому из поверженных противников по паре контрольных ударов, и повернулся к Никколо.
Откуда у меня взялись такие навыки?
Во время тренировки на мне был шлем, который всё время издавал очень странные звуки.
Некая секретная методика, позволяющая запоминать мышцам и всему организму все движения, но во много раз быстрее?
И сколь долго я буду это всё помнить?
– А теперь пошли, там уже водка закипела!
Никколо меня понял правильно: «тебя либо поят на халяву, либо очень больно бьют!»
Он предпочёл первый вариант.
– За что это их так? – спросил он, нехотя вставая.
– За тёплый приём гостей!
Он не стал рвать на себе рубашку и кричать, что «теперь я покойник»: Никколо покорно поплёлся за мной следом.
Первый стакан он одолел одним махом, и я протянул ему пару бутербродов с колбасой.
Судя по тому, как он их сожрал, я понял: этот «гот» уже неделю ничего не ел, а только пил.
– А корешам моим тоже нальёшь?
– Я не такой идиот: они только что пытались меня замочить, а я их ещё поить буду?!
– Креста на тебе нет! – ехидно заметил он. – Христос велел: «подставь и другую щеку»!
– Ошибся адресом: я некрещёный, а за пощёчину в морду дам! Могу даже трижды!
Тут он серьёзно задумался:
– Тебе повезло: я такой же философии. Может, ты тоже станешь нашим, только не сегодня. Налей ещё! Краёв, что ли, не видишь? Можешь и себе налить!
Я оторопел от такой борзости:
– Я за рулём, и это моя водка! Это мне решать, кому и сколько! Мог бы и «спасибо» хотя бы сказать!
– За рулём не пьют только трусы, а этого твоего слова я давно уже не употребляю. Для этого имеется и другое: «Благодарю!»
Я вспомнил, что на зоне слово «спасибо» тоже нельзя произносить.
– Допивай до конца, и поехали!
Никколо уже с трудом держался на ногах, но как-то сумел расстегнуть ширинку и помахать передо мною тем, что он, вероятно, считал своим «мужским достоинством».
Я повернулся к нему спиной, и резко развернулся.
От сильного «крюка» в живот он согнулся в поясе, а после удара ребром ладони по шее грузно повалился на землю.
Пьяных пассажиров чаще всего перевозят на заднем сиденье или на полу.
Но мне это было запрещено: он может потом очухаться, и напасть на водителя сзади, даже на полной скорости!
И я загрузил Никколо справа от себя, пристёгнув его к дверной ручке «браслетами».
Гнать машину полным ходом нельзя: все документы у меня в порядке, автомобиль не находится в розыске, но если меня остановят за малейшее нарушение, я поимею проблемы.
Я полностью трезв, а пьяный пассажир – это не преступление. Но на нём «браслеты», а это уже перебор! И этот Никколо наверняка заорёт во весь голос, что его для чего-то похитили.
«А на каком основании вы нарушили конституционную свободу гражданина Республики, и где вы достали наручники?»
Посылая меня на это дело, мой босс мне не выделил хоть какой-нибудь вшивой «ксивы», а ведь мог бы и постараться!
И можно ли было избежать этой драки?
Да элементарно: поздороваться со всеми, налить каждому по сто грамм, и рассказать пару похабных анекдотов. Потом предложить Никколо проехаться со мной до ближайшего гастронома, а там его и вырубить!
Но Дамиано настаивал на другом сценарии:
– Пока вы будете там с ними так церемонничать, на небе уже звёзды появятся. А мне он нужен очень срочно!
Через час мой «пассажир» начал приходить в себя.
– А что это за «вечеринка»? – спросил я его. – Свет, что ли, отключили, или с дамами вдруг решили встретиться? На романтика ты как-то не похож.
– Не твоё дело! Куда мы едем?
– В столицу!
– Вельзику я почти не должен. Осталась всего малость, мог бы и потерпеть!
Я не знал, кто это такой, но даже вида не подал:
– Вельзик тут «не при делах». С тобой побеседует Дамиано.
Если сказать, что он вздрогнул, это значит: ничего не сказать!
По его телу прокатилась судорога, а на лбу появилась струйка пота, и если бы Никколо не был прикован к двери, он точно бы сполз на пол!
– Я не поеду к нему! Выпусти меня!
– Ответил бы тебе, да руки заняты, ширинку расстегнуть нечем!
На его глазах появились слёзы.
– Я умоляю тебя, не надо!
– Надо, Никколо, надо. Единственное, чем могу помочь: налить ещё стаканчик, на ближайшем привале.
Он замолчал.
Сразу за маленьким посёлком показался какой-то лесочек, и я решил свернуть туда.
Никколо чуть не вывалился на землю, когда я открыл его дверцу. Я помог ему подняться и перестегнул его наручники.
Он посмотрел на них мутными глазами, и с явным трудом выговорил:
– А как я так отолью?
– Сможешь, если очень захочешь!
Он действительно с этим делом справился, но стал после этого оглядываться по сторонам.
– Слушай, дай закурить!
– Без проблем!
Никколо затянулся с явным отвращением, но докурил мою сигарету до конца:
– Слушай, как там тебя?
– Виктор.
– Витёк, от твоей закуски у меня живот свело, сейчас обделаюсь. Сними их!
Это было похоже на правду: после долгого воздержания от пищи даже хорошая колбаса может натворить в желудке всё, что ей захочется.
И я нарушил указания своего босса, расстегнув браслет на одной руке.
Никколо тут же присел у высокой берёзы:
– У тебя есть бумага?
– Да, имеется где-то рулончик. Кажется, «Опережая желания». Или ты хочешь помягче: «Профессионал», с запахом леса?
– Мне не до смеха. Принеси, если тебе не трудно!
– Только ради тебя. Тебе как: с инструкцией, или без таковой?
– Да пошёл ты в жопу, юморист сраный!
Пока я искал для него бумагу в «бардачке», не прошло и минуты, но когда я вернулся к той берёзе, этого козла там уже не было: он куда-то исчез!
Бить самому себе морду в диком отчаянии? Некогда, надо сначала его найти!
Звонить Дамиано? Но он запретил мне дёргать его «по всяким пустякам», и даже включить свой сотовый я не смог, хотя специально заряжал аккумулятор перед поездкой.
Значит, исправлять свои ошибки придётся мне самому!
Никколо – с большого бодуна, и убежать далеко не мог.
Если бы он заранее продумывал побег, что весьма маловероятно, то наверняка побежал бы в сторону шоссе, но не прямо, а полукругом, стараясь обогнуть меня, а уже там постараться поймать попутку.
Вряд ли кто захочет подвезти такого типа: он пьян, небрит, да ещё и в наручниках, болтающихся на одной руке.
Но если кинуться под колёса проезжающей машине и завопить, что его похитили бандиты, и что надо срочно вызвать полицию?
И иногда можно так убедительно попросить подвезти: мало не покажется!
Что человека, что животное – страх сначала гонит беглеца прямо вперёд, и только потом здравый смысл, если он есть, подсказывает что-нибудь более разумное: где-нибудь спрятаться и затаиться, а потом переодеться и поменять маршрут.
В этом редком лесу и спрятаться-то негде, но куда же он, всё-таки, побежал?
Нет у него здесь особого выбора: слева по курсу – глубокий овраг, в который и спрыгнуть страшно, а справа – большая куча мусора.
Владимира Ильича Ленина наши власти уже давно предали анафеме, но многие его методы управления решили применять на практике: каждый год в последнюю субботу апреля всех граждан призывали бесплатно поработать на благоустройстве своей территории.
Но в этом посёлке наверняка собрались несознательные люди, и мусор в лесу давно не убирали: и тут, и там виднелись осколки от разбитых бутылок, куски арматуры, и даже мотки колючей проволоки. По такой полосе препятствий не сильно и побегаешь!
Значит, он побежал туда, по одинокой тропинке, вглубь леса, и я ринулся туда.
Через пару сотен метров на остром сучке висел кусок какой-то чёрной ткани, похожей на цвет его майки, а где-то впереди хрустели ветки.
«Врёшь, не уйдёшь!», и я побежал на этот звук.
Скоро этот лесок кончился, и впереди раскинулось широкое поле.
Если бы весной его засевали кукурузой или подсолнечником, мне можно было бы сразу стреляться: в таких зарослях невероятно просто спрятаться.
Но за годы независимости руководители государства угробили не только всю промышленность, но и сельское хозяйство, и здесь давно ничего не сеяли.
Всё поле заросло сплошным бурьяном, и слегка примятый след травы подсказывал, куда направился этот беглец.
И скоро я увидел его!
Вместо того, чтобы прилечь где-нибудь на земле и попытаться спрятаться, мой подопечный сломя голову бежал вперёд.
Ну что же, побегаем!
Где-то на юге Африки до сих пор живут племена степных кочевников. Их женщины собирают коренья и фрукты, а мужчины промышляют охотой.
Обнаружив стадо ланей или антилоп, они не загоняют всех сразу: это невозможно, да и нет в этом никакого смысла: наесться один раз до отвала, а через месяц опять умирать от голода?
Каждый охотник выбирает себе жертву: всегда находится какая-нибудь глупая особь, которая в панике отрывается от стада. А если такой нет – можно положить глаз на любую тебе приглянувшуюся!
Несчастная лань виляет из стороны в сторону, пытается вернуться в стадо, но и это уже бесполезно: охота началась, и именно на неё!
И только невероятно глупый хищник меняет во время погони свою цель!
И теперь воин бежит, и он бежит только за ней!
Он не торопится, и не повторяет все её виражи и петли: силы надо расходовать экономно!
В этой гонке, иногда начинающейся на рассвете, охотник может бежать до захода солнца, а если будет нужно – и до следующего восхода.
Загнанный зверь впадает в панику: он бежит, что есть мочи, и, в конце концов, выдыхается, спотыкается и падает.
Охотник неторопливо подходит к упавшей лани и перерезает ножом ей горло.
Взвалив эту тушку на плечи, он смотрит на солнце и местность, чтобы понять, где он находится. Сегодня дома будет праздник.
И следующая охота для такого тоже будет удачной!
В этот момент Никколо обернулся, и увидел меня.
Но он ещё не понял, что уже проиграл.
«Не боись! Теперь мы играем в другую игру: не «кто от кого убежит?», а «кто кого перебежит?».
Дистанция между нами то уменьшалась, то увеличивалась, но я на это не обращал внимания, и бежал ровным шагом.
Преимущества его аффекта уже закончились, зато стали сказываться последствия похмелья и неправильного образа жизни: он начал спотыкаться.
Сначала Никколо упал один раз, но тут же поднялся.
Шагов через сто он опять свалился, и опять встал, но теперь уже не бежал, а просто брёл вперёд.
Затем он упал в третий раз, и это уже было окончательно.
Никколо лежал на траве лицом вниз, и я неторопливо подошёл к нему, переводя дыхание.
Перевернув его на спину, я увидел на его груди две татуировки.
Сейчас это стало модно: драконы, дельфины, всяческие китайские иероглифы.
«Не знаешь китайского? – это совсем не проблема: купи на базаре тушёнку, и принеси её специалисту!»
Только показывай на этой банке верную загогулину: иначе вместо «Великой Стены» тебе выколют: «сделано в Шанхае» или, того хуже: «срок хранения – два года»!
У зеков свой ассортимент: соборы, с крестами или без крестов, голые бабы или русалки. Пишут они на себе и свои тюремные афоризмы, иногда с грубыми грамматическими ошибками.
На правой груди у Никколо была выколота пятиконечная звезда в кружочке, а на левой – эмблема мира: окружность, перечёркнутая вертикально, с двумя радиусами, исходящими влево и вправо.
Конец ознакомительного фрагмента.